Текст книги "Три секрета для Миллиардера"

37

– Девочка моя… – Вадим присел, ловя дочь в объятия. Я не могла оторвать от них глаз. Всегда собранный и самоуверенный, сейчас он выглядел трогательным, и не смог сдержать нежную гордость за дочь. – Я знал, что у тебя все получится…

Мира забралась отцу на руки, крепко обнимая его, но не выпуская из рук статуэтку. Увесистый кубок золотой ноты был для ее руки слишком тяжелым, но малышка продолжала самозабвенно сжимать его в пальчиках.

– Мира… – шепнула я крошке, поглаживая ее по ладошке. – Мы гордимся тобой… – подняла на руки еще одного победителя – Бахи.

Вадим, не спуская дочь с рук, обернулся ко мне. Широта его улыбки сегодня побила рекорды.

– У них просто не было шансов. Особенно, когда ведущий объявил, что выступление сопровождает сам Иоганн Себастьян Бах!

Я прыснула со смеху. Лица зрителей в зале в этот момент были бесценны.

Щенок оказался на редкость умным, а во время занятий никак не желал отходить от хозяйки. Изучив методику дрессировки собак, я решила приобщить его к делу. Это было непросто, но нам повезло, и через время удалось научить Бахи бить лапой по клавише в нужных местах композиции. Так что сегодня пушистый джентльмен в бантике-бабочке помог своей хозяйке с победой.

– Это была отличная идея, – подмигнул мне Вадим, а Мира протянула ладошку, чтобы отбить пять.

– Рада лучший в мире учитель! – заявила малышка, окончательно вогнав меня в краску.

– Согласен, – не спускал с меня лукавого взгляда Вадим.

Я не успела ответить, к нам подскочил фотограф, начав торопливо лепетать что-то на другом языке. И, если английский я еще могла разобрать, то с французским были проблемы.

– Что он говорит? – склонилась к Вадиму, а он неожиданно положил руку на мою талию, притягивая ближе к себе.

– Просит сделать фото победительницы с… семьей, – чуть запнулся, но дословно передал просьбу фотографа.

Тройняшки, сегодня наряженные в воздушные розовые платьица, замерли, перестав носиться вокруг. Приготовились строить важные лица для будущих фото.

Мы уселись на диванчик. Вадим усадил на колени Миру и Веру, а я обняла Надю с Любой за плечики.

– Quelle belle famille! Les filles ressemblent tellement à papa! – продолжал восхищаться фотограф, щелкая камерой. – Surtout les yeux!

– А сейчас? – улыбнулась я, вновь склоняясь к Вадиму.

Заметила, как дрожат уголки его губ от улыбки.

– Сказал, что мои дочери на меня очень похожи. Особенно… взглядом, – усмехнулся он, а я… оцепенела.

Сухим горлом сглотнула, не думая, что на фото буду выглядеть не краше каменной статуэтки. Скосила на Вадима глаза. Но мужчина продолжал улыбаться как ни в чем не бывало. Наверное, не обратил на реплику фотографа никакого внимания…

Позже мы отправились на рождественскую ярмарку в центре Парижа. Погода была к нам снисходительна, и не щипала щеки морозом.

Девочки носились от прилавка к прилавку, восхищенно глазея на сверкающие игрушки, и невероятной красоты сладости, которые тут продавали.

Одного их взгляда хватало, чтобы Вадим доставал свою карту, и, не глядя на цены, покупал маленьким бандиткам все, что те пожелают. Совсем скоро его руки украшали два огромных пакета, доверху забитых игрушками, сладостями и новогодними украшениями.

– Ты зря их так балуешь, – помявшись от неловкости, заметила я.

– Почему? – искренне удивился Вадим. Я скользнула взглядом по его расслабленному лицу, по блуждающей мягкой улыбке, отмечая, что давно не видела его настолько счастливым.

– Привыкнут, – засмеялась сконфужено.

– Пусть привыкают, – легко парировал он. – Чем это плохо? Мне нравится видеть, как они улыбаются.

– Вадим, у меня нет возможности так же их баловать. А ты… ведь не всегда будешь рядом.

Я опустила глаза, а Вадим неожиданно остановился.

– Ты этого не хочешь, Рада? – неожиданно серьезно спросил. – Чтобы я был рядом всегда?

Я задохнулась от наплывших эмоций.

На город любви спускались вечерние сумерки. Ярмарка зажглась разноцветными рождественскими огнями, и все они сейчас отражались в бездонных зеленых глазах. Вадим смотрел пристально, строго, точно давая понять о чем именно говорит.

– Вадим… – вдруг стало жарко, но я уткнула нос в шарф. – Я-я… Мне кажется, нам надо… – «поговорить» так и не слетело с моих дрожащих от волнения губ.

– Пап! Пап! Там куклы! Фарфоровые! И у них такие красивые юбочки! Пойдем! Ты должен посмотреть! – подбежала к нам Мира, дергая отца за полы пальто. Он с трудом оторвал от меня полыхающий взгляд, глядя на дочь. – Нам надо! – безапелляционно заявила малышка. – Четыре штуки!

Надо ли говорить, что сверкающие коробки с четырьмя фарфоровыми красавицами перекочевали в наши пакеты уже через пару минут?

– Ты не Длакула, – задумчиво выдала Надюша, отделившись от компании девочек. Дочка поравнялась с нами, неспешно бредущими сзади, и как-то совершенно по-свойски вложила свою руку в руку Вадима. Этот жест был для них обоих таких легким, будто привычным. Мое сердце сжалось.

– А кто же? – удивленно посмотрел на Надюшу Вадим.

– Ты дед Молоз! Только дед Молоз может подарить столько подалков за раз! – выдала дочка, и со знанием дела укусила яблоко в сахаре.

Вадим горделиво на меня посмотрел, мол «Слышала? Я получил повышение».

– А какой подарок хочешь ты? – спросил он у меня.

– Смеешься? – спрятала в шарф улыбку. – Это поездка и так огромный подарок.

– Да-а-а… – самозабвенно отозвалась Надюша, грея уши о наш разговор. – А мы назад тоже на самолете полетим?

– Кончено, – заверил малышку Вадим.

– Целый самолет только для нас… – мечтательно вздохнула она.

Сложно представить миллиардера Вадима Берга летающего эконом классом. Конечно, мы добирались сюда частным бизнес-джетом. Девочки всю дорогу щипали шоколадные донаты и не отлипали от иллюминатора. А в президентском номере-люкс вообще потеряли дар речи.

Я и сама весь вечер от окна не могла отойти – все же когда прямо за стеклом Эйфелева башня переливается своими огнями, трудно сдержать восхищение.

– Я подумаю, – перебил мои мысли Вадим.

– О чем?

– О подарке. Для лучшего учителя в мире.

Я улыбнулась, а на сердце вдруг стало горько.

Он снова дарит мне сказку. Наполняет дни волшебством. А в моей душе таится надежда… Надежда на то, что между нами что-то возможно.

Надюша вновь убежала вперед, а я поспешила перевести разговор:

– Вадим, а Мира, она знает…? – запнувшись на полуслове, тщательно подбирала слова.

Но Вадим нашелся быстрее. Спокойно уточнил:

– Что я ей не отец?

– Моя мама говорила, что отец, это тот, кто воспитал… – отстраненно заметила я. – Но я хотела спросить, чтобы не сказать при ней лишнего, понимаешь?

– Понимаю, – услышала я улыбку в его строгом голосе. – Все в порядке. – Вздохнув, мужчина продолжил: – Если честно, я не планировал это скрывать. В ее комнате стоит фото Эрика и Марины.

Я кивнула, вспоминая то фото. Мне удалось украдкой его рассмотреть. И, если честно я только сейчас догадалась, что на нем не Вадим. Девушка рядом была, безусловно красива. И, гонимая ревностью, я быстро отвела взгляд от картинки, чтобы не бередить свою душу.

– Просто… С течением времени, – продолжил Вадим, – Мира сама начала называть меня папой. И сейчас… Если честно, я не знаю, как ей все правильно объяснить.

Мы помолчали недолго.

– Хочешь, я позвоню ее психологу и попрошу ее поговорить с тобой на эту тему? А заодно подготовить Миру к таким новостям.

Мужчина ничего не ответил. Но с благодарностью сжал мою руку в перчатке. И на сердце стало тепло.

38

Я уже уложила девочек спать, когда в дверь номера постучали. Плотнее закутавшись в вязаный кардиган, открыла.

– Ты не спишь?… – Вадим выглядел домашним, расслабленным. Но это обманчивое впечатление. На дне его глаз всегда таились напряженные ноты. Будто у хищника, готового в любой момент броситься в бой. На миг перед глазами возник момент из нашего прошлого. Номер тогда был совершенно другой, да и город… Но он так же стоял на пороге. И зеленые омуты глаз светились ласковым предвкушением.

– Не сплю, – улыбнулась, опуская глаза. Отступила, пропуская его пройти в номер. Странно было бы не впустить, ведь роскошные двухкомнатные апартаменты он же и оплатил. Себе и Мире взял номер по соседству, за стенкой.

– Мира уже легла? – спросила я тихо.

Тройняшки дружно сопели в соседей комнате, но ощущение, что мы с Вадимом сейчас наедине, стало неожиданно острым.

Свет в номере приглушен, тишина топит в себе мои мысли.

– Спит… – выдохнул он, не отрывая глаз от меня. Сделал шаг.

Кожу опалило жаром от его тела.

Я испугалась, и отступила назад, ближе к балкону. Вадим не мог не заметить смущения, вспыхнувшего у меня на щеках.

Запустил в волосы руку, смотря виновато.

– Я тебя потревожил?

– Нет, нет, что ты… – засмеялась я нервно. Вдруг стало нечем дышать, я отвернулась распахивая дверь на балкон, и жадно вбирая в себя поток свежего воздуха. – Она не испугается, если проснется и увидит, что тебя нет?

– Она с няней, – коротко отозвались прямо у меня за спиной. Голос Вадима стал тихим и хриплым. А его дыхание осело на моей коже.

Я забыла как делать вдох. Натянула съехавший с плеча кардиган. Не осмелилась повернуться и вновь посмотреть на него. Потому что тогда… утону.

– Рада… – его рука легла мне на талию. Сердце в груди перевернулось, и начало стучать быстро-быстро, отдавая в каждой клеточке тела. – Не бойся меня…

– Я не боюсь! – отозвалось слишком быстро и нервно.

– Ты… дергаешься от каждого моего прикосновения… Ты не хочешь, чтобы я к тебе прикасался?

Его горячая ладонь пробралась под мой кардиган и медленно прошлась по шелку сорочки, от живота и до колотящегося сердца под грудью.

Мой судорожный вздох, сорвавшийся с губ, был слышен слишком отчетливо в тишине роскошного номера.

А ведь я даже не удивилась, когда увидела его на пороге. Наверное, я просто знала. Знала, что он придет. А сейчас пугаюсь, словно зверек, загнанный в угол.

Он склонил голову у меня за спиной. Втянул запах волос.

– Ты пахнешь морем. И счастьем. Почему твоей запах кажется таким родным, Рада?

– Я-я… не знаю… – онемевшими губами отозвалась, когда его рука пробралась в мои волосы, оттягивая назад.

– Ты будоражишь во мне столько чувств… И я пытался их заглушить, но. Не смог, – шепнул он мне на ухо, заставляя по коже рассыпаться грозди мурашек. – И мне нужно знать… – его губы коснулись мочки моего уха, а все тело прострелил разряд тока: – Нужно знать, что я тебе тоже не безразличен.

Я крепко зажмурилась, буквально за шкирку заставляя себя вернуться в реальность.

Попыталась высвободиться из тесных объятий, из его сильных рук. Обернулась, заглядывая в лицо. Зеленые изумруды глаз полыхали.

Я уперлась ладонями в его грудь, чувствуя под тканью рубашки налитые мышцы.

– Вадим… – прошептала, голос пропал. – Прежде, чем ты… Мы… – сглотнула. – Ты должен знать. Кое-что…

Он моментально напрягся. Взгляд стал острым, цепляющим. Обхватил пальцами мой подбородок. Заставил посмотреть на него.

– Что должен знать?

– Я-я…

Я не знала, как это сказать.

Но точно знала, что не хочу переступить черту, пока что-то скрываю.

Однако нутро трусливо нашептывало, что Вадим не поверит. Не поверит, что три года назад мы были близки. Что без памяти друг в друга влюбились. Ведь он этого просто не помнит…

Что он тогда сделает? Высмеет мое признание? Назовет той, кто охотится за его кошельком в поисках выгоды?

Смогу ли я простить, если это случится? Смогу ли простить надменную насмешку в зеленых глазах?

– Если тебе есть, что сказать, говори, – скорее приказал, чем сказал. – Я ненавижу ложь, Рада. И только ее не прощаю.

– Да, я… – и опять умолкала на полуслове, не в силах набраться решимости.

– Три года назад, когда я потерял память, – вновь подал голос Вадим, когда понял, что я не могу выдавить из себя и полслова, – я узнал, как мелочны бывают люди. На мне пытались нажиться почти все. Партеры по бизнесу. Даже друзья. Их тогда стало значительно меньше, – жесткая ухмылка обозначилась на красивых губах. – И все, чего я жду сейчас, это честности. У тебя кто-то есть? Отец твоих дочек?

– Что? – мои щеки вспыхнули. – О чем ты говоришь?

– Не думай, что я слеп и ничего не замечаю, Рада. Я вижу, что ты не безразлична ко мне. И в то же время, ты отстраняешься. Прячешь глаза, каждый раз, когда я смотрю. Будто пытаешься спрятаться. Будто сама себе запрещаешь чувствовать что-то. Твое сердце занято?

Я отступила, встав на порожек балкона. Обхватила себя руками крест на крест.

– Ты все не так понял, Вадим…

– Тогда расскажи.

И я с горечью закрыла глаза, понимая, что нет. Не смогу.

Так сильно мне жаль потерять сейчас эту сказку! Так жаль, если она вдруг растворится! Если в его горящих глазах я увижу хоть каплю презрения и недоверия!

Струсила. Смалодушничала. Ничего не сказала.

Обстоятельства все решили за нас. В соседней комнате заголосили тройняшки, жалобно начав меня звать. Наверное, кому-то из них пришел плохой сон. Но, если одна из девочек просыпается – остальные тут же чувствуют это, и тоже не спят.

– Мне надо… – я дернулась в сторону. – Девочки проснулись…

Прищурил глаза, будто насквозь меня видел. Понимал, что просто нашла повод сбежать. Но мужское лицо осталось отстраненно-холодным.

А когда я успокоила дочерей и вернулась, номер был пуст. Вадим ушел. На тумбе возле двери лежал длинный бархатистый футляр.

С замирающим сердцем я открыла его, разглядывая подвеску, выполненную в том же стиле, что и серьги которые он когда-то мне подарил. Будто украшения были из одной коллекции.

Провела по камням подушечкой пальца и закрыла футляр.

Что за роль он мне уготовил? Зачем все эти подарки для меня и для девочек? И почему в прошлый раз он был так откровенен, напорист, и точно знал, чего хочет? А сейчас… Сейчас будто медлит. Будто сам не уверен, в качестве кого меня хочет видеть рядом с собой.

Подружки? Любовницы? Постельной грелки, которую необходимо осыпать драгоценностями?

Я так не смогу. А большего Вадим, кажется, предлагать не намерен…

39

Утром, умыв и причесав дочек, я с легким сердцем передала их в руки опытной няни, и отправила завтракать вместе с Мирой в ресторан на первый этаж.

Ночной разговор с Вадимом не выходил из моей головы.

Я почти не спала, до самого рассвета ворочаясь в огромной кровати на шелковых простынях. А как только мысли сменились тревожным сном, будильник оповестил о наступлении утра.

Оставшись в номере отеля одна, я расслабленно выдохнула, протерла глаза и наполнила мини-бассейн, который зачем-то притворяется ванной. Вставила в уши наушники, забираясь в теплую воду.

Кажется, даже задремала чуть-чуть, а когда открыла глаза… В замешательстве нырнула под воду вместе с наушниками.

Но уже через миг вынырнула обратно. Аккуратно вынула наушники из ушей, опасливо смотря на Вадима. Мужчина нависал надо мной, и явно был раздосадован.

– Что ты здесь делаешь?! – голос осип от испуга.

– Рада! – рявкнули на меня. Боязливо втянула голову в плечи. – Я полчаса в дверь колотил! Что случилось?!

– Я принимаю ванну… – пискнула я, пояснив очевидное. – И я не слышала. Из-за наушников, – потрясла перед его носом испорченной техникой, с которой до сих пор стекала вода.

Вадим сел на край ванны, и досадливо растер руками лицо. Я тихонечко за ним наблюдала, готовая снова нырнуть если что…

– Я испугался… – прохрипел он. Повернул ко мне голову. Улыбнулся. И запрокинув голову к потолку, почти расхохотался. – Господи, Рада! Я так за тебя испугался! Последний раз так боялся, когда Мира слетела с батута в прошлом году и чуть не сломала ногу себе!

Я тоже неуверенно улыбнулась.

– Прости, – пожала плечами, – я как то не подумала. Просто девочки отправились завтракать, а у меня появилось чуть-чуть свободного времени, и я решила… расслабиться.

Пена потихоньку редела, открывая мои голые плечи. Пока я говорила Вадим скользил взглядом по мокрой коже. Ощущение, что мы в ванной одни, а я без одежды, проникало в голову медленно. Но обострилось за миг от горячего взгляда Вадима.

И атмосфера в огромной ванной вдруг изменилась. Наполнилась разрядами тока. Казалось, черкани зажигалкой – и все тут же на воздух взлетит.

Он с трудом отвел взгляд от мокрой кожи и посмотрел мне в глаза. А я вновь начала боязливо опускаться под воду.

– Вадим… – неловко покашляв, сказала. – Со мной все в порядке. Ты не мог бы…? – красноречиво посмотрела на дверь.

Но, гениальный бизнес-магнат никак не хотел понимать мои намеки. Или просто не хотел?

– Со мной, – хрипло выдавил он, – со мной не в порядке.

И, не дав мне опомниться, погрузил руки в воду, обвив мою талию.

– Вадим, ты же одет! – пискнула я, ощущая горячие прикосновения на своей коже. Ничего больше сказать не успела. Он заткнул мне рот поцелуем.

Жадно и жарко мужские губы раздвигали мои, впивались желанием, топя в жгучих ласках.

Вадим выдохнул в мои губы сиплый стон облегчения. Будто он ждал этого поцелуя долгое время.

И это не было похоже на то, что произошло между нами в полутьме коридора. Тогда прикосновения были осторожными, словно он меня изучал, пробовал вкус. А сейчас…

Сейчас это была жадная, ненасытная ласка.

Мужчина склонился, подхватил мои бедра и поставил на ноги, тесно прижимая к себе. Я в изумлении ахнула, но не прервала поцелуй, хоть и почувствовала как его рубашка и брюки становятся мокрыми от моего тела.

Вадим подхватил меня на руки, вынимая из ванной. С меня стекали ручьи пенной воды, но мы не обращали на это внимания. Я, подчиняясь, обвила его шею руками. Через миг ощутила под бедрами холодную поверхность мраморного пьедестала.

– Рада, черт… – прохрипел он мне в ухо, сбрасывая мокрую насквозь рубашку. Запустил руку в волосы, оттягивая их на затылке. Жадно заглянул мне в лицо, впитывая каждую из эмоций. – Какая ты красивая, черт… – зарычал, не в силах сдержаться.

В это мгновение я не думала о нашем прошлом, о будущем. Только о том, что происходит сейчас. О близости тел. О его напряженном желании. О наслаждении, что мы дарили друг другу, как сумасшедшие тесно прижимаясь телами.

Растворилось в солнечных бликах смущение, стыд затерялся в глубине поцелуев. Сердце стучало в груди, будто в него вдохнули новую жизнь.

Я тонула в мужчине, которого любила три долгих года. И который стал для меня недостижимым.

Но сейчас, прямо в эту секунду, он рядом. Так ненасытно целует меня. И так горячо обнимает. Занимается любовью со мной, и сам тонет в пучине эмоций.

На секунду забывшись, я позволила себе вновь поверить, что все между нами возможно. Что в этот раз он не исчезнет. Что в этот раз все выйдет иначе…

Часом позднее, когда наши разомлевшие, усталые тела нежились в мягкой кровати, Вадим негромко сказал:

– Нам придется вернуться в столицу уже сегодняшним вечером. У меня возникло срочное дело.

Он не смог скрыть надломленного разочарования в голосе. А у меня в груди что-то больно кольнуло.

Я гнала прочь мысли о том, как похожи события на те, что произошли больше трех лет назад. Номер отеля, бархатистый футляр, и его слова о том, что нужно уехать.

Я не подала виду, что воспоминание гложет меня. Повернулась к Вадиму и легко улыбнулась.

– Конечно, как скажешь.

Он очертил пальцами контур лица, провел по щеке и губам, остановив на них взгляд. Не удержался и вновь сорвал поцелуй, углубляя его.

– Девочки, – улыбнулась я, чуть отстранившись. – Они скоро вернутся.

– Да, – рассеянно отозвался Вадим, не отрывая от меня осоловелого взгляда, – мне нужно переодеться. Вся моя одежда мокрая. У нас еще есть время до вылета. Ты с девочками согласишься составить нам с Мирой компанию, и прогуляться по городу?

– Мы будем рады, – пожала я плечами.

Кажется, я сама не заметила, как вновь повредила в сказку. Позволила ей превратиться в реальность. Мы занимались любовью, и теперь я даже представить боюсь, как будет больно, если вновь придется все потерять.

40

– Так значит, ты на новый год нас не ждешь? – улыбнулась я в трубку смартфона.

– Нет, нет, – заверила мама, кривя душой, – если хотите, приезжайте, конечно!

– А Александр Петрович против не будет такой шумной компании? – хихикнула я, окончательно смущая родительницу. С тех пор как мы с девочками отправились в плавание самостоятельной жизни, мама активно начала налаживать личную жизнь. С соседом Александром Петровичем они давно играли в гляделки. Гляделки переросли в нечто большее, раз они вместе собрались встречать новый год. – Ладно, ма, не переживай. Мы с девочками останемся здесь, у Вадима… На самом деле, я хотела тебя пригласить, но раз уж ты занята…

– Да? Ну вот и отлично! – обрадовалась такой перспективе родительница, быстро свернув наш разговор. Я на нее не обиделась. Наоборот рада была. Это ведь прекрасно – найти человека, с которым тебе интересно, пусть и так поздно.

Отложила в сторону телефон, прислушиваясь к звукам в гостиной особняка. Тройняшки и Мира продолжали мультик смотреть, и я успокоилась.

Тая тяжкий вздох, вновь повертела в руках коробочку из аптеки.

Мы вернулись из Парижа две недели назад. И это были две волшебных недели.

Конечно, официально я и тройняшки до сих пор живем в гостевом домике. Но утаить мои частые ночевки в спальне Вадима уже не возможно. Он не желал отпускать меня от себя ни на миг. Выделил девочкам просторную детскую комнату, чтобы не приходилось оставлять их на няню.

Мира просто сверкала, когда догадалась что между мной и ее отцом что-то есть. Но девочка она воспитанная и, несомненно, тактичная. Потому свои догадки предпочла держать при себе, и лишь хитро поглядывала на меня время от времени. Я смущенно улыбалась в ответ. И тоже молчала. Мы же девочки – без слов понимаем друг друга.

– Рада, поможешь упаковать папе подарок? – раздался у меня за спиной голос малышки до того неожиданно, что я вздрогнула.

Быстро обернулась, пряча за спину секрет.

– Конечно! – улыбнулась я девочке, замечая как собственный голос нервно подрагивает. – Беги пока к елочке, я туда положила банты и упаковочную бумагу.

Мира тряхнула головой и унеслась, а я надежно спрятала тайную покупку в карман своего платья.

– Думаю, твоему папе понравится, – подмигнула я крошке, застав ее корпящей под большой елкой в холле. Елку привезли только вчера, а сегодня мы с девочками должны ее нарядить.

Мира хихикнула, вертя в руках зеленый красный галстук с белыми смешными снеговиками.

– Я тоже так думаю! – завила решительно.

К нам присоединились тройняшки, устав смотреть скучный мультик. Принялись носиться по холлу как угорелые, пришлось на них чуть прикрикнуть – когда бандитки начинают играть в догонялки, вообще не видят преград и сносят на своем пути все, как маленькие бульдозеры. А теперь, когда веселый Бахи удирает от них со всех лап – девочки вообще видят цель, не видят преград. Вера в прошлый раз вписалась в ножку стола, заработав шишку на лбу, а Люба разбила дорогую хрустальную вазу.

Весь день я провела в праздничных хлопотах. Мы с девочками порядком устали, украшая такую огромную елку, но вышло просто отлично. Новогодняя красавица сияла гирляндами и гордо выпячивала яркие игрушки на ветках.

– О-о-ох… – Надя завороженно задрала голову к потолку, когда на макушке у елки засверкала звезда. – Как класи-иво…

– Да-а-а… – поддержали сестры ее.

Я тепло улыбнулась, тоже любуясь трудами, и обняла всех девочек, притягивая их ближе к себе.

– Так здорово, что в этот год у меня есть с кем наряжать елку! – выдала откровение Мира. – У папы редко есть время на это…

– Я постараюсь уговорить его в этом году взять каникулы и провести с тобой больше времени, – тихо шепнула, а малышка зарделась от предвкушения.

Я поцеловала крошку в макушку. И испугавшись, присела на корточки, глядя ей в лицо. Потрогала лоб.

– Мира, ты же горишь вся! – испуганно начала оглядывать девочку. – У тебя что-то болит?

Та пожала плечами растерянно, а тройняшки притихли, испуганно наблюдая за нами.

Я быстро отвела Миру в детскую и уложила в кровать. Измерив температуру, в ужасе уставилась на электронные цифры.

– Тридцать девять и два! – Паника начала накрывать с головой. Такая температура для малютки опасна. – Мира, милая, ты почему не сказала, что плохо себя чувствуешь?

– Но у меня ничего не болит… – жалобно просипела она, и только тут я заметила, что голос у крошки осип, а по белкам глаз поползла красная сетка. Кинулась к телефону, набирая семейного доктора. Быстро объяснила ему всю ситуацию, выслушала наставление, и нашла в аптечке детское жаропонижающее.

Тройняшек пришлось изолировать в детскую, и срочно вызывать няню для них. Сама я от Миры отойти сейчас не могла.

– Скоро приедет доктор.

– Сделает мне укол? – поморщилась девочка.

– Не бойся. Сироп, который я тебе дала должен помочь, и укол не потребуется. Просто осмотрит и скажет, что делать дальше, – постаралась я ее успокоить. Хотя, успокоение нужно было мне в данный момент. Мои девочки редко болеют, а такой высокой температуры у них не было отродясь, поэтому я позволила себе каплю паники. – Я буду за дверью, – поцеловала ее в горячий лобик, – позвоню пока твоему папе.

От сиропа крошка уже сонно хлопала глазками, Бахи забрался под бок хозяйке, и жалобно поскуливал, глядя на нее. Я тихо вышла из детской, оставив щелку в двери.

Но Вадим не ответил ни на мой первый звонок, ни на второй, ни даже на третий.

В душе зарождалось плохое предчувствие.

Я дождалась доктора, проводила его в нужную комнату, и забрала рецепт на лекарства.

– Вот это лучше дать на ночь, – ткнул он пальцем в корявые буквы.

– Хорошо, я сделаю заказ из аптеки прямо сейчас.

– Передайте Вадиму Викторовичу, что я пошлю ему счет за вызов на электронную почту, – попросил меня врач и важно удалился.

До полуночи я металась по огромному дому, словно запертая в клетке птица. Нужное лекарство привезли быстро, температура у Миры спала, и девочка крепко уснула. Тройняшек я тоже уложила сама. А Вадима все не было… и на звонки он по-прежнему не отвечал.

Это было на него не похоже. Вадим слишком ответственный, чтобы не предупредить о том, что так сильно задержится.

Я уселась прямо в холле у елки. Достала из кармана тест… На беременность. Две ярких полоски не оставляли возможность усомниться в его результате. После той ночи в отеле Парижа я забеременела.

Эта новость била по натянутым нервам набатом прямо с утра.

Весь день я не могла найти себе места. Привыкала к мысли о том, что внутри меня теперь есть новая жизнь… Пыталась уложить ее в голову. И это было… непросто.

Ощущение, что все повторяется, как 3 года назад, топило. Сковывало разум страхом прошлых ошибок, которые, кажется, я опять повторяю…

Глупые мысли! Сейчас все иначе!

Нервно сглотнула, и, чтобы отвлечься, принялась упаковывать тест в коробочку с бантиком. Положила под елку, забывшись.

Обрадуется ли Вадим такому подарку? Хочется верить, что да… Ведь глаза мужчины горят таким счастьем, когда он возвращается каждый вечер домой. Мы с девочками нашли новое увлечение, и теперь по вечерам готовим все вместе. И каждый день всей семьей садимся за стол, уплетая вкусные блюда.

«Семьей»… – эхом пронеслось в моих мыслях. Имею ли я право так нас называть? Ведь важных разговоров между мной и Вадимом пока еще не было. Он не торопится с серьезными предложениями, а я просто радуюсь тому, что имею, не смея требовать больше…

И с каждым днем открыть Вадиму правду о прошлом становится все страшнее.

Я сама себя утопила. Сама загнала свой разум в ловушку. И сама во всем виновата.

Только это все не отменяет сложившейся ситуации. Страх цветет в моей душе буйным цветом, и я не знаю, как с ним бороться. Как укротить?

Я так боюсь потерять то хрупкое, что между нами возникло.

Вдруг он не сможет простить мою ложь? Вдруг не сможет забыть, что я сказала о тройняшках не сразу? Поверит ли в мои оправдания?

А может, лучше и вовсе ничего ему не рассказывать?… Ведь у нас сейчас все так хорошо!

Я боялась, что Вадим не настроен серьезно. Что я буду для него девочкой на ночь. Что после разрыва с Таисией, он не захочет новых отношений и обязательств. Но, даже ни слова не говоря, ни давая никаких обещаний, он все равно смог меня убедить в совершенно обратном.

И необходимость вешать ярлыки на наши отношения моментально отпала! Достаточно видеть как горят его глаза рядом со мной и девченками, как строгие губы дергаются в теплой улыбке, как он ласково ко мне прикасается, и… все становится ясно!

Какой силой обладает наше с ним прошлое? Достаточной ли для того, чтобы сломать настоящее?

Я решительно тряхнула головой, прогоняя слабость из мыслей.

Рассказать все же придется. Не хочу быть обманщицей. Никогда не хотела.

Надеюсь лишь, что в запасе есть еще несколько дней, чтобы я смогла в тысячный раз отрепетировать в своей голове правильные слова…

Или… Или просто набраться решимости, и рассказать все прямо сегодня? Достаточно ждать? Я и так непростительно долго тянула…

– Решено… – прошептала, заламывая руки от нервной дрожи.

Я сама себя извела этим страхом. Вадим имеет право знать о том, что он отец моих девочек. И… что снова станет отцом.

Расскажу ему, как только приедет!

Я тяжко вздохнула, и принялась мерить холл дома шагами. Стрелка настенных часов безжалостно перевалила за полночь.

Не выдержав, нашла в записной книжке номер приемной в фирме Вадима и набрала.

На удивление в трубке раздался усталый голос секретаря. В такое время я и не надеялась дозвониться…

– Пожалуйста, соедините меня с Вадимом Викторовичем… – попросила надтреснутым голосом.

– Господин Берг не может сейчас подойти к телефону. Он занят. – безразлично оповестили меня.

– Но… он в офисе? Да?

– Вы все правильно поняли.

– Пожалуйста, девушка, это срочно!

Видимо, усталая сотрудница не намерена была церемониться, потому что холодно бросила мне:

– Вадим Викторович просил ни с кем его не соединять. У него личная встреча. – Мое сердце в груди жалобно екнуло. – С невестой. – Сердце перестало стучать.

На миг я даже дышать перестала.

Но собрав волю в кулак, выдавила не своим голосом:

– Тогда передайте господину Бергу, что его дочь заболела. Как можно скорее. – И повесила трубку.