Текст книги "Три секрета для Миллиардера"

14.2

– Нет, мама! Нет! – перечила я родительнице уже следующим утром. – Ты не понимаешь! Я бы это сразу почувствовала! В первое же мгновение! Но это был Вадим!

– Но ты подумай… И время ведь сходится… Он ведь мог просто представиться именем брата. Мало ли какие были причины…

– Мама, я в состоянии отличить мужчину, которому родила трех детей, от любого другого! – отрезала я.

Мама не стала наш спор продолжать. Помогла мне усадить дочек в машину, тепло помахав им рукой.

– Извини, – сжала я руку родительницы, – если я была слишком грубой. Просто вся эта ситуация действует мне на нервы.

– Да уж, вляпалась ты, моя девочка, с этим Вадимом.

Я округлила глаза:

– Что значит вляпалась? Ты же сама настаивала, чтобы я тут работала!

Мама лукаво улыбнулась в ответ:

– Не делай вид, что не понимаешь о чем я… Ладно, поезжайте! Я постараюсь заскочить к вам на следующих выходных!

На что она намекала, я и правда не понимала. Но переспрашивать желания не было. Потому я пристегнула ремни в креслах девочек и рядом уселась.

В детский сад мы так и ездим – кортежем. В машине спереди – Вадим с Мирой и их охрана. Во второй мы с тройняшками и водитель. Чувствую себя королевской особой.

– Не против заехать в кафе по дороге? – неожиданно предложил Вадим, когда я вышла из сада, долго прощаясь с тройняшками.

Я уставилась на него как истукан. Помедлила, но все же ответила:

– Не думаю, что это хорошая идея, – посильнее запахнула пальто, пряча взгляд. – Твоя невеста и так от меня не в восторге. Я не хочу, чтобы она надумала лишнего, и я лишилась работы.

– Главное, что от тебя в восторге моя дочь. Никто и не подумает тебя увольнять, пока вы ладите с Мирой. И, на самом деле, мне нужна твоя помощь, Рада. Я очень надеюсь, что ты дашь мне дельный совет в одном важном деле.

Я лишь горько вздохнула.

Знает, куда давить, паразит.

За эту космическую зарплату я себя перед ним ощущаю бесконечно обязанной. Разве можно при таких обстоятельствах отказать в простой просьбе?

– Что за совет тебе нужен? – деловито уточнила минут пятнадцать спустя, когда мы уселись за столик в уютном кафе.

Вадим усмехнулся.

– Вот так? Сразу к делу? Даже не обсудим погоду? – утончил иронично и я с трудом сдержалась, чтобы не закатить глаза.

– Давай без прелюдий, – сказала и прикусила язык. И почему в его обществе с языка всегда срывается что-то двусмысленное?

Улыбка мужчины стала ехиднее. Но комментировать мой выпад он не спешил. Вместо этого достал из нагрудного кармана пиджака белый конверт. Протянул его мне.

– Что это? – попутно распечатывая, спросила.

– Открой.

Мое лицо закаменело в момент.

– Вадим, ты?… Нет. Я не возьму, – резко протянула конверт обратно к его обладателю.

– Ты можешь не брать, но ссуда от этого обратно не откроется.

– Зачем ты ее погасил?!

– Что бы ты спокойно жила. И работала. И вообще – можешь считать это благотворительностью.

Я гневно вспыхнула:

– Не нужно было этого делать! Я тебя не просила!

– Нет, не просила, – совершенно спокойно парировал он. – Я сам принял это решение. Именно поэтому ты мне ничего не должна.

– Еще чего! Я верну все до копейки!

– Где возьмешь? – его губы опять дрогнули в саркастичной усмешке.

Обложил со всех сторон, гад такой. Не отвечать же теперь, что верну из тех денег, что он же и платит.

– Рада, – смягчил он тон голоса, – я очень рад, что ты появилась в нашем доме. Мира начала… – замолчал, подбирая подходящее слово. – Оживать. Открываться. Она очень сдружилась с тройняшками. Пожалуйста, не злись на меня за искренне желание помочь вам четверым. Ведь для меня это сущий пустяк.

Взгляд его был теплым и совершенно нестрогим. Но, когда Вадим дернул рукой, в желании накрыть ею мою – я отпрянула в ужасе.

Момент получился неловким. Да Вадим понял и сам, что черту перешел.

Не зная, куда деть занесенную руку – деликатно покашлял в кулак, будто так и было задумано.

– Хорошо, – через паузу продолжил. – Если для тебя это принцип, давай по-другому поступим?

– И как?…

– Ты будешь отдавать эти деньги частями. С зарплаты. Тебя так устроит?

Неуверенно на него посмотрела.

– Скажем, по пять процентов с каждой выплаты? – вкрадчиво произнес.

– Вадим, ты смеешься? Я так до старости их не отдам. При чем до старости не своей, а тройняшек. Нет, ты конечно платишь мне много, но и сумма ссуды не маленькая.

И когда он прекратит так тепло улыбаться?

– По семь?

– Десять, и точка!

На том и сторговались. Но мне продолжало казаться, что где-то этот гениальный бизнесмен меня просто нагрел.

Не удивлюсь, если он с самого начала знал, что я не приму такие огромные деньги. И выторговал смешной процент от зарплаты понимая, что они погоды не сделают.

– Так что, – спросила, обреченно вздыхая, – ты заманил меня в это кафе, только чтобы поговорить о деньгах?

– Как ты могла такое подумать? – театрально негодовали в ответ, – я бы не пошел на обман. Мне правда нужна твоя помощь.

– И в чем?

– У Миры день рождения скоро. И я не знаю, что ей подарить. Даже предположения нет. – Он развел в сторону руки, мол «Да, такой я непутевый папаша».

На душе потеплело, но шпилька, сорвавшееся с моего языка, перевернула настроение разговора на нейтрально-холодное:

– Почему у своей невесты не спросишь? Разве они с Мирой не дружат?

Вадим помрачнел.

– Если честно, мне кажется, ты с ней гораздо больше близка, чем Таисия.

15

Три недели спустя, в конце ноября, Мира пищала от восторга, когда отец ранним утром вошел в ее спальню. У него в руках была большая праздничная коробка, в крышке который зачем-то сделали аккуратные дырочки.

– Что это?! Что?! – с любопытством вытягивала шею малышка, пытаясь увидеть свой подарок как можно скорее.

А в коробке был крошечный щенок, породы той-пудель. Белоснежный, как самый первый снег, с коричневыми глазами-пуговками, как и у самой малышки.

– Питомец, это слишком большая ответственность, – спорил Вадим в том кафе неделями ранее, когда я предложила свой вариант.

– Мире исполнится шесть. Когда еще ей учиться ответственности, если не сейчас? – перечила я, хоть и понимала, что беру на себя слишком много.

– Вообще, она давно просила щенка…

– Ты не замечал, что твоей дочери очень одиноко порой?… – посмотрела украдкой на хмурую морщинку между бровей Вадима, на серьезный задумчивый взгляд. – Конечно, с тройняшками они нашли общий язык, и много веселятся теперь. Но ведь мы не всегда рядом с ней. В такие моменты, мне кажется, ей нужен кто-то рядом. Пусть даже щенок.

Гениальный бизнес-магнат лишь устало вздохнул. Отвел в сторону взгляд, устремив его на спешащих людей за большим панорамным окном уютной кофейни.

– Кончено, я замечал. И на меня она обижается, что много времени провожу на работе.

Мы синхронно вздохнули. Я его понимала. Но не существует таких слов, чтобы успокоить виноватое родительское сердце… Потому пришлось промолчать.

Еще две недели Вадим сомневался, и пару раз снова приходил за советом. А на третью отыскал заводчика, и лично отправился загород, чтобы выбрать щенка.

Понял, что не прогадал, когда дочка в день своего шестилетия, не смогла сдержать слез, тыкаясь носом в нежную шерстку щенка, с трепетом прижимая нового друга к груди.

Мира полюбила его с первых секунд, не успев и взглянуть.

И до самого вечера не желала спускать с рук своего шерстяного товарища.

– Как назвала? – потрепала я ее по макушке, когда мы с девочками, принарядившись, вошли тем вечером в особняк, как почетные гости, приглашенные на торжество.

– Иоганн Себастьян Бах! – торжественно отрапортовала малышка, смотря на питомца на своих руках с нескрываемой гордостью.

Я на миг ошалела, а потом прыснула со смеха.

– Только моя дочь могла назвать щенка в честь любимого композитора, – вмешался Вадим.

– А сокращенно как? – улыбалась я крошке.

– Просто Бах, – снисходительно ответила та. – Ну или Бахи. Ясно же!

Тройняшек величественная кличка питомца вообще не смущала, потому что Миру они облепили в мгновение ока, рассматривая шерстяные бока нового друга со всех сторон.

– Ма, какой Бахи класи-ивый… – протянула Надюша.

– И такой белы-ый… – продолжила Вера.

– И такой… чистый… – подобострастно закончила Люба.

Пора закруглять поклонение этому пушистому богу. Я протянула Мире подарок от меня и тройняшек.

– Ва-ау! – пискнула она восхищенно, стянув с коробки огромный красный бант.

– Это фотоаппалат, – назидательно пояснила Любаша.

– Мгновенной печати, – шепнула я тихо. – Ты можешь сфотографировать папу, а через секунду он уже будет улыбаться с твоей фотокарточки.

Мира идеей заключить любимого папку в фотокартинку заразилась не менее мгновенно.

Тут же скомандовала отцу встать по стойке смирно.

– Да, да! И руку вот так положи! – указывала она, выставляя бедро, как фотомодель.

Тройняхи хихикали в кулачки, наблюдая, как Вадим принимает нелепые позы. А Мира все не могла найти нужный ракурс.

– Рада! Один он смотрится плохо! Встаньте вот там! – пришла к выводу девочка.

– И мы! И мы! – заканючили дочки.

Добровольно-принудительно пришлось исполнить волю сегодняшней именинницы. Взяла Надю на руки. А Люба и Вера вдруг оказались на руках у Вадима. Он держал их легко, как пушинок. И улыбался во все тридцать два, старательно позируя для фотографии дочери.

Мои руки похолодели, а пальцы вцепились в Надюшу только, когда я поняла, что это – … наше первое семейное фото.

От осознания глупого факта, я порывисто выдохнула.

А когда через миг, когда Мира распечатала и подула на фото – мое лицо там оказалось слегка перекошенным.

Первый блин комом – беззаботно подумала я, и улыбнулась, неловко встретившись взглядом с Вадимом.

– М-м… Какая идиллия, – разлился ядовитый сарказм за нашими спинами.

Да. Во время следующего «семейного» фото, я постараюсь не забыть, что у главы этого семейства уже есть невеста. И это не я.

16

Мы с Вадимом обернулись синхронно, и в огромном мраморном холле белокаменного особняка на миг повисло молчание.

Таисия оглядела нас с высокомерной усмешкой. Сдернула со своих плеч накидку из блестящего черного меха, и, втаптывая шпильки в каменную плиту пола, приблизилась.

С недавних пор она избрала другую позицию – не заострять на мне свое царственное внимание. Но от едких взглядов время от времени так и не могла удержаться.

– Милый, – пропела Таисия сахарным голосом, оставляя на щеке Вадима легкий след от красной помады. Пометив своего жениха, ополоснула меня полным высокомерия взглядом. – О, Мира! – всплеснула Тая руками, будто только сейчас заметила именинницу. – Девочка моя! Ты уже стала совсем взрослой!

Она присела на корточки перед будущей падчерицей, и растеклась сладкой негой, бесконечно ее поздравляя.

А я невольно поморщилась. Все ее слова казались фальшивыми. И сама Таисия тоже. С каждым днем я все больше не могу отделаться от этого гнусного ощущения. Неужели, просто ревную?

– Спасибо, – нервно кусая губы, отозвалась Мира. И я еще больше нахмурилась.

Почему в присутствии Таисии у Миры всегда портится настроение? Или мне опять хочется видеть то, чего нет?

– А это подарил тебе папа? – прощебетала Таисия, с широченной дружелюбной улыбкой трепля Бахи по холке. Мира сильнее прижала друга к груди. – О, какой же он лапушка! Правда? Мы вместе с твоим папой его выбирали, – подмигнула она девочке.

А меня захлестнула обида. Неправильное, иррациональное чувство.

Но такое сильное, что голову пришлось опустить очень низко. Что бы никто не заметил полыхающие гневом и плывущие влагой глаза.

Он поехал выбирать Бахи с Таисией? И это после того, как бегал ко мне за советами?

– Она его невеста, – твердила я двумя минутами позже, пристально вглядываясь в свое отражение в зеркале. Гостевая уборная особняка оказалась прохладной, просторной, и такой же богатой. Я сжала край мраморной раковины до побелевших костяшек, и не позволила ни одной слезинке вытечь из глаз. – Ты на него никаких прав не имеешь. Не смей обманываться. Придумала себе невесть что!

Отчитав себя по полной программе, я гордо вскинула подбородок. А перед тем, как вернуться к гостям, немного помедлила.

Открыла своей клатч, и дрожащими руками достала дорогие сережки.

Я не собиралась их надевать. И показывать Вадиму – тем более. Но внутри бурлило какое-то неясное чувство.

Потому, не став долго раздумывать, я с нездоровым остервенением воткнула гвоздики украшения в уши, откинула волосы за спину, и покинула туалет с высоко поднятой головой.

Чего ты хочешь этим жестом добиться? – сверлил темечко противный голос у меня в голове. – Неужели, и правда надеешься, что Вадим не помнит тебя? А увидев эти серьги прозреет? Да он просто делает вид, что тебя не узнал. Потому что у него уже есть идеальная невеста. Это ей он теперь говорит все те слова о любви, которые однажды шептал тебе на ухо…

Я сердито шикнула на бессовестный голос, заставляя его замолчать. И шагнула в облако дорогого парфюма, веселого щебетания почетных гостей, и медленной изысканной музыки.

Надо заметить, что детский праздник это торжество не напоминало ни капли. В гостиной особняка собралось человек пятьдесят, все как один – в вечерних нарядах, с макушки до пят усыпанные сверкающими дорогими камнями.

Гости чинно общались, разбившись в стайки между собой. Немногочисленные дети веселились в другой комнате, под надзором двух нянь, специально нанятых для торжества.

На секунду мне даже стало жаль маленькую Миру. Ведь этот праздник – ее. И несмотря на то, что у этой девочки есть все с самого рождения, у нее нет самого главного – обычного детства.

Я вспомнила, как проводила именины тройняшек, и улыбнулась невольно. Мы с мамой всю квартиру усыпали шариками. Наняли аниматора. Испекли двухъярусный торт. Девочки с друзьями пищали в этот день от восторга.

А здесь, среди высокопоставленных гостей торжества, я как с другой планеты себя ощущала.

Поэтому, не желая подыгрывать общему фарсу и фальшиво улыбаться всем без исключения, я юркнула в коридор, собираясь присоединиться к веселым играм тройняшек. Побуду вместо няни сегодня. Не страшно. В конце концов нужно знать свое место.

Но приглушенная полутьма длинного коридора встретила меня не пустотой, как ожидалось, а сильными мужскими руками.

Я почти взвизгнула, налетев на хозяина дома, и сама не заметила, как в его объятиях оказалась.

– Вадим… – сорвалось с губ испуганно. – Ты здесь прячешься от кого-то?

– А ты решила сбежать? – хитро подмигнул он в ответ, между тем не спеша убирать руки с талии.

– Нет, – нервно ему улыбнулась, – просто там слишком душно. И я решила проведать тройняшек.

– И мне слишком душно, – ответил мужчина, прекрасно осознавая, что мы оба лжем.

В зале работает кондиционер и температура воздуха там самая комфортная из возможных.

– Рада, я должен сказать тебе спасибо. За идею подарка.

– Не стоит, – перебила его. В душе вновь вспыхнула злость. А с языка сорвалось колкое: – Надеюсь, Мира и правда была счастлива получить ваш с невестой подарок.

– Ты все не так поняла. Я…

– Тебе не нужно оправдываться передо мной. Я же просто учитель твоей дочери, – с нервным смешком произнесла, и только потом поняла, что руки Вадима до сих пор меня держат. А изумрудный взгляд слишком близко. Мою щеку опалило горячим дыханием.

А затем глаза Вадима застыли. Застыли на серьгах, что он подарил мне больше трех лет назад.

17

Я видела, как приглушенный блеск бриллиантов отражается в его бездонно-зеленых глазах. Как Вадим медленно прикрывает веки, будто пытаясь заставить себя вернуться в реальность.

Как его лицо неосознанно дергается, словно мысли простреливает больное воспоминание.

Но я не услышала того, чего так ждала. Ни словом, ни жестом, Вадим не дал мне понять, что узнал эти серьги. Вместо этого отрешенно сказал:

– Очень красивое украшение.

Я растерялась. И все? Он правда продолжит играть в свои игры? Отшатнулась от твердого тела хозяина дома, но он с такой силой рванул меня назад на себя, что я впечаталась в грудь.

– Что… ты делаешь? – одними губами спросила.

– Я не знаю, – совершенно искренне ответил Вадим. По его растерянному взгляду можно было понять – он и правда не ведает, что вытворяет.

Мужчина склонился чуть ниже, и, не дав мне подумать, прикоснулся губами к губам. Легко, невесомо, это и поцелуем назвать было нельзя. Просто полутьма обстановки, наши тела слишком близко, его стучащее сердце под моими руками – все это наложилось одно на другое и привело к тому, к чему привело.

Вадим тайком целовал меня в коридоре своего дома. А там, за стеной, его дочь и невеста.

– Нет, не надо, – я собрала всю волю в кулак, чтобы упереть руки тугие мышцы груди и оттолкнуть мужчину из прошлого. – Это неправильно…

Губы еще щипало от его легкого прикосновения, взгляд все тонул в полыхающем взгляде мужчины напротив, а сердце упрямо твердило – я так не могу поступить.

Целоваться с чужим женихом? Да кто же я после такого?

– Ты этого не хочешь? – врезался в мои мысли хриплый голос Вадима.

– Не хочу, – опрометчиво соврала, чтобы забрать у самой себя последний шанс на сближение.

Он задрал подбородок, смотря на меня сверху вниз. Так, как умеют смотреть только высокомерные богатые наглецы, считающие, что все вокруг – грязь под подошвами их сверкающей обуви.

Вероятно отказ больно задел его самолюбие…

Ведь через миг Вадим холодно произнес:

– И все же мне интересно, – приподняв уголок губ в холодной усмешке, спросил: – откуда у простой девушки столь дорогие сережки?

– Что?… – я не верила в то, что услышала. – Ты меня в чем-то подозреваешь?

Улыбка стала еще холоднее, а его руки наконец перестали удерживать.

– Нет. Всего лишь спросил. Странно, что ты не могла закрыть свою ссуду, но надела на праздник серьги стоимостью в несколько тысяч долларов.

– Откуда же тебе так хорошо известна их стоимость?! – зло спросила его.

– Я отлично разбираюсь в ювелирных украшениях, Рада.

Я вскинула подбородок. Больше для того, чтобы жгучие слезы даже не думали выкатиться из глаз.

– Это подарок. Единственный подарок, который сделал мне отец моих дочек! И все эти годы, я как идиотка его берегла. Но теперь понимаю, давно пора их продать!

Темная бровь удивленно поползла вверх.

– Если отец твоих дочерей, так богат, что может позволить себе делать столь дорогие подарки, то почему ты не потребуешь у него алименты? – с совершенно искренним удивлением спросил.

А я задыхалась обидой. Легкие горели огнем, не позволяя втянуть в себя спасительный кислород.

С отчаянием толкнув Вадима в грудь, и уже не сдерживая бегущие слезы, я выкрикнула ему прямо в лицо:

– Потому что он подонок! И не достоин быть отцом моих девочек! Ясно?!

Я не стала дожидаться ответа. Быстро развернувшись на каблуках, поспешила сбежать.

Не остановила ни попытка Вадима удержать меня за руку, ни его горячее:

– Подожди! – в мою спину.

Через минуту он и сам пожалеет обо всем, что произошло в стенах полутемного коридора.

Еще благодарить меня будет за то, что я остановила безумие, накрывшее нас с головой. Не позволила ему совершить непростительную ошибку.

Но позволила показать свое истинное лицо.

Лицо расчетливого, гениального бизнес-магната. Человека, которому не знакомы отказы.

18

Все та же мраморная уборная надежно спрятала мои слезы от глаз посторонних. Но, когда у двери послышались шаги – я не успела взять себя в руки.

Отвернулась к стене, спеша вытереть со щек все новые и новые дорожки из слез.

Шаги застыли на миг. А потом подошли еще ближе, пока не остановились у меня за спиной.

– О, милая… У тебя что-то случилось? – услышала я притворный голос Таисии.

Только ее мне сейчас не хватало. Я обняла себя руками за плечи.

– Нет, все в порядке. Просто растрогалась, – соврала, судорожно пытаясь восстановить рваные вздохи.

Таисия замолчала, а потом протянула мне пачку салфеток.

– Спасибо, – буркнула я. А стыд, за то, что только что целовалась с ее женихом – затопил с новой силой. Возможно, невеста Вадима не так плоха, как хочет казаться?

Я быстро вытерла слезы. Поправила платье, и обернувшись к ней, натянуто улыбнулась:

– Спасибо, Таисия, – вернула салфетки. – Правда. Ничего не случилось.

– Ну конечно, – она неожиданно обняла меня за плечи, и подвела ближе к зеркалу. Открыв сумочку, достала золотистую пудреницу: – Ведь девушки так рыдают в туалетах, только когда у них ничего не случается.

Я закусила губу.

Видеть жалость в глазах невесты Вадима было через край унизительно.

Не знаю зачем я позволила ей нанести на мои щеки пыль пудры. Таисия аккуратно вытерла краем салфетки поехавший контур помады, и даже поправила мои волосы.

Задумчиво скользнула кончиком пальца по краю сережки. Тоже решит меня теперь обвинить?

Я со злостью вынула из ушей украшение и спрятала в клатч. А девушка наблюдала за каждым из жестов.

Она пытливо прищурилась. Облокотилась о зеркальную стену и сложила на груди руки:

– Рада, твои дети. Это дети Вадима? Ведь так? – спросила до того неожиданно, что я застыла каменным изваянием, не отрывая от нее ошалелого взгляда.

Таисия с горечью усмехнулась и утвердительно произнесла:

– Значит, так…

– Нет! – вскинулась я. – С чего ты взяла?!

– С того, что они – его копия. Только слепой не заметит. Вы с Вадимом были знакомы?

– Нет! – вновь воспротивилась, осознавая, как неправдоподобно звучит собственный голос. – Я никогда не была знакома с твоим женихом. Не знаю, почему тебе подобное вообще пришло в голову?!

– Может быть, потому что я вижу, как ты на него смотришь… – вкрадчиво отозвалась девушка. Сделала шаг, пристально вглядываясь в мое потерянное лицо: – Или вижу, как он смотрит на тебя. Иногда…

Мои щеки вспыхнули с такой силой, что ни одна, даже самая хорошая пудра, не была способна скрыть стыд.

– Тебе… показалось. Между нами нет ничего. Я прекрасно знаю, что Вадим любит тебя.

– У Вадима есть прошлое… Как и у любого из нас. Но мне не нравится, что это прошлое появляется в настоящем и угрожает нашему будущему.

– Таисия, я и не думала никому угрожать!

– Значит, ты не отрицаешь, что была его прошлым?… – ухмыльнулась она.

– Что?… Нет! Я не это имела в виду!

– А мне кажется, именно это.

– Меня ничего не связывает с твоим женихом! – истерично воскликнула я. – Неужели ты думаешь, что он бы привел в собственный дом девушку, с которой у него отношения были?! Неужели ты считаешь своего жениха таким подлецом?!

Таисия замерла на секунду. Холодная усмешка на алых пухлых губах стала еще выразительней.

– О… – совершенно невинно выдала девушка. – Так ты не знаешь, да? Вадим тебе не сказал?… – она свела брови, выражая фальшивое сочувствие.

– Не сказал… о чем? – выдохнула я с колотящимся где-то в горле бешеным пульсом.