Текст книги "Три секрета для Миллиардера"

8

– Да-а, кстати… – протянула я неуверенно, наблюдая, как его лицо становится изумленным. – Это мои дочки. Вера, Надя и Люба.

Вадим с огромным трудом оторвал от них взгляд и посмотрел на меня. Молча и будто неверяще.

Затем снова обернулся к тройняшкам, присел на корточки, и нерешительно улыбнулся. Хотя было видно, что мысли Вадима сейчас далеко за пределами этого дома.

– Вера… Надежда… Любовь? – рассеянно переспросил, и усмехнулся. – Простите меня. Я, как следует, не поздоровался с вами, мои маленькие гостьи. – На этих словах он протянул руку каждой из девочек и осторожно пожал их крохотные ладошки. – Ах, да. Меня зовут Вадим, а не граф Дракула, как ваша мама решила.

– И кловь вы не пьете? – немного разочарованно переспросила Надюша.

– Только по выходным, – отмахнулся Вадим.

Поднявшись на ноги, он все еще выглядел сбитым с толку. Сунул руки в карманы пальто, отрывисто вздохнул в такт своим размышлениям.

– У твоих детей необычный цвет глаз, – неожиданно выдал и резко ко мне повернулся.

Зеленые изумруды теперь больше были похожи на два пронзительных сканера. Цепляющие любую деталь.

– Почему… необычный?…

– Зеленый. С таким редким оттенком, – вкрадчиво произнес и прищурился. – Прямо как у меня.

Былое радушие из его голоса пропало, как не бывало. Теперь тон отдавал всеми оттенками льда.

Мои девочки чутко чуяли любое настроение взрослых. В словах Вадима, вероятно, расслышали обвинение. Потому опустили головы, как по команде, решив что где-то проштрафились.

А я воинственно упрела руки в бока:

– Можно подумать, это такая уж редкость!

– Редкость, вообще-то. Такой цвет имеют всего полтора процента людей, а уж оттенок… – прищурившись, попытался заглянуть в самую душу.

Вздернула подбородок:

– Цвет глаз достался девочкам от отца. Видишь ли, он оказался мерзавцем, который пользуется доверчивостью невинных девушек, а потом исчезает! – я так разозлилась, что даже не сразу сообразила, что именно несу прямо при дочках.

А Вадим тем временем продолжал играть в свои игры

– Может быть, у него были на то обстоятельства? – произнес он с нажимом.

И в этот миг я была уже на сто процентов уверена – помнит, узнал.

Просто делает вид. По неведомым мне «обстоятельствам».

– Что ты этим хочешь сказать? Какие такие обстоятельства? – усмехнулась я горько, осознавая, как низко с его стороны было притворяться все это время. – Может, скажешь прямо уже?

Он немного помедлил, прежде, чем выдать:

– Обстоятельства могли быть самыми разными. Просто вы, женщины, часто не справедливы к мужчинам.

Странно, что у меня после этих слов пар из ушей не пошел, как у кипящего чайника.

– Значит, дальше будешь притворяться, что просто так взял меня на работу?! – процедила я, решив расставить все точки над «и».

А Вадим теперь рассеянно хлопал глазами. И как будто правда не понимал, о чем я толкую.

Наш диалог больше напоминал разговор слепого с глухим.

– Конечно, не просто так… – наконец вкрадчиво отозвался он через паузу, кивнув своим мыслям.

Подошел ближе, остановившись от меня в миллиметре. Тихо, но твердо продолжил:

– Потому что ты лучшая в своем деле. Неужели, неясно?

– Ясно, – обреченным эхом отозвалась, и на тот же шаг отступила.

Его полунамеки выводили из равновесия. Но выбивать признания ссорой желания не было.

Я деланно улыбнулась тройняшкам и нарочито весело хлопнула в ладоши:

– Девочки, кто хочет второй этаж посмотреть? А тебе, Вадим, наверное уже пора? Сегодня вечером мы с Мирой составим план обучения, и согласуем с тобой.

На мое выпроваживание Вадим не обиделся. Наоборот, с облегчением выдохнул, будто ему самому не терпелось завершить этот странный разговор.

Но, перед тем, как уйти, произнес:

– Кстати, насчет вечера. Мы с дочкой хотели бы пригласить всех вас на ужин. Познакомиться.

– С девочками? – я удивленно обернулась на умотавших на второй этаж дочек.

– Конечно, почему нет? Я был бы рад, если бы они с Мирой подружились.

Пожала плечами.

– Ужин так ужин. Мы придем.

Удовлетворенно кивнув, Вадим вышел за дверь, оставив после себя горькое послевкусие разговора, и свежий аромат дорогого парфюма. Хорошо мне знакомого…

* * *

– Ма! Ма! Это комната для плинцесс?! – встретил меня дружный хор вопросов в одной из комнат на втором этаже.

Улыбнулась малышкам:

– Эта комната для вас, – отозвалась, с удовлетворением оглядывая огромную полукруглую кровать в центре, три маленьких столика в ряд с зеркалами, длинный гардеробный шкафчик в углу.

– Тут класи-иво… – завороженно выдохнула Надя, и плюхнулась на кровать к сестрам.

Малышки любили спать вместе. Однажды я пыталась купить три отдельных одноместных кроватки для каждой, но бросила эту затею, когда на утро заметила, как девочки ютятся клубком на одной. Хотя спать они чинно ложились на разные.

Уж не знаю, специально ли обустраивали комнату под моих девочек, или так просто совпало, и детская была здесь всегда – но приятного ощущения в душе это не отменяло.

Надо сказать, что домик внутри мне понравился сразу. Еще даже оглядеться, как следует не успела, а уже почувствовала ту особенную атмосферу уюта.

На первом этаже разместилась кухня-гостиная, со скрытым входом в ванную комнату.

На втором детская, и взрослая спальня через маленький холл.

Мне здесь все нравилось. А девочкам, которые сейчас весело прыгали на кровати – подавно.

– Ма! Ма! А на той площадке нам можно играть? – Люба прилипла к окну, расплющив свое лицо по стеклу.

Я подошла к дочке ближе. Закусила губу. Отсюда великолепный обзор на задний двор особняка. На поляне раскинулась игровая площадка, манящая яркостью и весельем.

– Наверное, Вадим построил ее для своей дочки.

– У него есть дочка? – почему-то удивленно спросила Вера.

– Да, она чуть-чуть старше вас. Я буду учить ее музыке.

– Она не разрешит нам играть на ее площадке? – приуныла Любаша.

– Она добрая девочка. Думаю разрешит. Но вы должны хорошо себя с ней вести. И не обижать, – назидательно сообщила тройняшкам.

В том, что мои маленькие бандитки вполне способны обидеть пятилетнюю девочку – даже сомнений не возникало.

В детсадовской группе эта ненаглядная троица укротила главного хулигана, который даже воспитателям спокойно жить не давал. Почуяв, что задорное трио превосходит его в смекалке и силе, тот стал за ними таскаться хвостом и любую просьбу теперь исполнял.

– А когда мы с ней познакомимся? – вскинулась Надя, как и сестры, прилипнув к окну и завороженно разглядывая площадку.

– Вот сегодня и познакомимся. Вечером. Вы же хотите?

– Котим! Котим! – расчетливо обрадовались тройняшки, корыстно решив уже, что станут лучшими подружками девочки.

Я обречено вздохнула. Даже вопросом не задаюсь откуда у них такая меркантильная жилка в характере. Деловая хватка как у бульдогов.

9

– Ма-а-а… – Надюша поерзала на большом мягком стуле с резной спинкой, который совсем для детей не предназначен, разгладила свое платьице на коленках и вскинула на меня жалобный взгляд: – Можно я не буду это есть?… – постаралась она спросить шепотом. Но, учитывая гнетущее молчание за столом – Надин шепот услышали все. – Это же гадость, – резюмировала малышка, с кислой миной наматывая на вилку… что-то зеленое.

– Это салат из водорослей, – вздохнула Мира уныло. Она сидела на противоположной стороне большого стола. Вадим во главе. А нас с девочками посадил по правую руку. Всех в ряд.

Оценив лицо своей дочери, которое точно копировало выражение тройняшек, Вадим немного нахмурился. Еще раз оценивающе оглядел «угощения».

– Кажется, я дал маху. – Резюмировал он, и я с облегчением выдохнула.

– Не то слово.

– Это все Таисия, – отложив в сторону вилку, хозяин дома будто оправдывался, – она помешана на здоровом питании, и, кажется, контролирует теперь моих поваров.

– Даже, когда отсутствует? – скептически изогнула я бровь. О том, что его невеста уехала в командировку Вадим сообщил еще в начале этого провального ужина.

– Похоже на то, – вздохнул он. – Я должен принести вам свои извинения. Стоило проконтролировать то, что подадут сегодня на ужин, – недовольно оглядел тот самый салат из зеленых, тягучих… чего-то, похожих на макароны, и приправленных… Боже, это еще что за слизь? Меня передернуло. Стейк тоже не отличался своей аппетитностью. Был полусырым с прожилками крови – так, вероятно, полезнее.

– Ничего страшного, – натянула я на губы пластмассовую улыбку. – Мы не особо и голоды. Правда, девочки? – посмотрела на дочек. Те попытались мне подыграть, но по кислым рожицам было заметно – голодны. Еще как. Но такое есть точно не станут.

Ничего – вернемся к себе и пиццу закажем. Перед сном тоже есть вредно, но душевное спокойствие сегодня важнее.

Этот ужин не задался с самого начала. Вадим разместил нас в огромной столовой (К слову – настолько огромной, что каждое слово лилось гулким эхом). Но это только половина беды – все здесь было таким вычурным и дорогим, а мы с тройняшками особенно не готовились, пришли в повседневной одежде – теперь чувствовали себя крайне нелепо. Не знали же, что на царский прием попадем. Девочки нехарактерно притихли.

Разговор тоже не клеился. Я попыталась обсудить с Мирой план обучения, но и ее настроение было испорчено салатом из водорослей, потому крошка не стремилась болтать.

– Так, – вдруг оживился Вадим. – Я уже отпустил прислугу, но думаю мы что-то можем придумать. Или закажем доставку? Не оставлять же мне вас голодными.

Уголок его губ приподнялся в виноватой улыбке.

Ответила тем же.

– Просто, это дети, – смущенно ему пояснила, – им нужны углеводы… Ты понимаешь? Нельзя кормить их не прожаренным мясом… Мы не привыкли к… такому.

– Мокорошек бы сейчас, – печально вздохнула Люба, подперев подбородок рукой.

– Или калтошечки, – вторила Надя сестренке.

– С сосисочками, – заключила Веруня.

Напоследок у Миры громко живот заурчал, а у меня сдали нервы:

– А знаешь, не надо ничего заказывать. Я не поверю, что в таком огромном доме не найдется запаса продуктов! Давай я посмотрю, и быстро все приготовлю? Это дело пары минут!

Вадим пожал плечами, и мы гуськом отправились на огромную кухню. Поверхности там блестели чистотой, будто на них никто никогда не готовил. Но – о, чудо! – в шкафах действительно нашлись макароны (жуть какой сорт дорогой), а в холодильнике сосиски, колбасы, сыры, и даже нормальные овощи.

За дело я взялась в тот же миг. Сама еще могу остаться голодной, но вот оставить голодными дочек – да ни за что!

Вадим помог тройняшкам и дочери забраться на высокие барные стулья.

– В города? – решила скоротать время Вера. Банда, в которую Миру включили по умолчанию, ее идею поддержала мгновенно, а Вадим подошел ближе ко мне. Скинул пиджак, закатав рукава белоснежной рубашки.

– Помогу?

Закусила губу.

– Боюсь, испачкаешься. Эта рубашка наверняка стоит как крыло самолета, – усмехнулась в ответ.

– Не страшно, – со снисходительным лукавством в глазах, произнес. И забрал из моих рук нож, двигая доску с овощами к себе. Макарошки с сосисками уже закипали, потому я взялась за приготовление соуса, пока Вадим резал салат.

– Спасибо, ты спасла ситуацию, – чуть придвинувшись, полушепотом произнес. Наполнил громадную миску половинками черри.

Я пожала плечами:

– Пустяки, – отрешенно ответила и потянулась за бумажными полотенцами, когда сильная мужская рука тоже взмыла в воздух по своей траектории.

Наши пальцы соприкоснулись, а Вадим вдруг сжал мою кисть.

Да так и застыл, держа меня за руку.

Распахнула ресницы и медленно подняла взгляд на него.

По телу побежал электрический ток. Перехватило дыхание, а на огромной кухне вдруг стало непозволительно жарко.

Не знаю, что в моих глазах увидел Вадим, но я в его смотрела, буквально утопая в бездонных колодцах. Где-то там, в глубине, таилось плохо скрытое золото приглушенных эмоций.

Через секунду, которая показалась мне вечностью, Вадим сморгнул пару раз, отпустил мою руку, и отрешенно сказал:

– Извини.

– Ничего… – голос почему-то охрип. Я судорожно схватила несчастные полотенца, и принялась остервенело вытирать свои руки.

Что это было?

Мысли в голове пронеслись сквозняком. Он все-таки помнит меня? До сих пор что-то чувствует?

Вообразив, как хлещу себя по щекам, я заставила втолкнуть в голову мысль о невесте Вадима.

Бред. Показалось. Просто случайность. Какой нормальный мужчина будет хватать за руки посторонних девиц, когда сам такую красотку окольцевал? В том, что Таисия, безусловно, красива, сомнений не возникало. Дорогая холеная кукла, привыкшая ни в чем себе не отказывать. Себя я даже сравнивать не берусь с таким уровнем женщин.

Как бы там ни было, остаток ужина Вадим избегал смотреть мне в глаза.

Мы не стали возвращаться в столовую, а разместились за барной стойкой на кухне. С аппетитом уплетали вкусные макароны, заедали сосисками, и хрустели салатом.

Тройняшки причмокивали, да и Мира явно осталась довольна.

Вадим же задумчиво смотрел в свою тарелку, наматывая макароны на вилку. Однако, съел все. Кажется, сам не заметил, как это сделал. Лишь взгляд сделался слегка удивленным, когда он обнаружил, что на вилку больше наматывать нечего.

После мы с Мирой подробно обсудили план обучения. Она рассказала, что очень хочет поучаствовать в рождественском конкурсе в конце этого года. Конкурс проходит в Париже, но пройти отбор будет сложно.

Я пообещала малышке, что сделаю все возможное, чтобы хорошо ее подготовить.

Когда мы с девочками засобирались к себе, за окном уже начинало смеркаться.

Вадим отправил дочку наверх, а сам накинул пальто, чтобы проводить нас до домика.

Мои бандитки собрали по дороге все лужи, меряя их глубину.

– Быстро сушиться, – скомандовала, отворив для них дверь: – Снимаем всю сырую одежду и забираемся в ванную!

– Они непоседы, – с улыбкой заметил Вадим, глядя девочкам в след.

– Еще какие, каждый день что-нибудь ерундят, – выдохнула, чувствуя облегчение от того, что ужин подошел к концу наконец. – Ну… Я пойду? – Взглянула на него исподлобья и посильнее запахнула ворот пальто.

Вадим помолчал. Не дольше пары мгновений, но эта пауза была ощутимой.

Улыбка его отчего-то вышла немного печальной:

– Спокойной ночи, Рада.

– И тебе, – и почему так неловко? Я еще раз переступила с одной ноги на другую, и все же шагнула внутрь домика. Упала спиной на дверь с другой стороны, прислушиваясь к сердечному ритму – молотило о ребра, как будто с цепи сорвалось…

10.1

– И все же, надо было нарядится принцессами, – уныло вздохнула, со скепсисом оглядывая тройняшек. Те тут же вскинули взгляды и протестующе затрясли головами.

Вера даже картонную шпагу из ножен достала, направив ее на меня.

– Ладно, ладно! – я вскинула руки ладонями вверх, – чего сразу горячиться-то? Мушкетеры так мушкетеры…

Представляю, какой хохот вызовет у окружающих вид трех маленьких девочек с ангельскими личиками и усами, как у заправских пьянчуг. Наклеенными, конечно. Но комичности ситуации это не отменяет.

Вадим выполнил свое обещание и устроил тройняшек в хороший детсад, сюда Мира ходит, только в старшую группу.

Не прошло и недели, как мы влились в коллектив, состоящий сугубо из детишек богачей и мажоров, – угодили на праздник, посвященный Хэллоуину. Костюмированное участие обязательно, потому я не стала отлынивать.

Сообразила тройняшкам костюмы, которые они захотели. Долго уговаривала на маленьких фей, на худой конец – пчелок.

Но банда была непреклонна.

Пришлось латать три маленький шляпы, украшать их пышными перьями. Счастье, что крохотные голубые плащи удалось найти в магазине. Ну а шпаги мы вчера клеили вместе до позднего вечера. Получилось вполне натурально…

– О-о, – послышался слегка удивленный возглас Вадима из-за двери раздевалки. Я обернулась, а он с интересом разглядывал девочек: – Необычный… выбор.

Оберченно ему улыбнулась:

– Поверь, я бы с радостью обрядила их в платья, но раз уж сами так захотели…

Улыбка на мужском лице стала шире.

– Это правильно.

– Ты так считаешь?

– Конечно, – вполне уверенно заявил, – не стоит ломать их в таком раннем возрасте. Это же просто пустяк. Пусть будут теми, кем им хочется быть.

– Над ними будут смеяться, – сделав шаг подальше от девочек и понизив тон голоса, пожаловалась Вадиму.

Он вскинул вверх брови, немного подумал, а потом сообщил:

– Здесь так не принято. Каждый выражается, как может. Я только что видел мальчугана в костюме… Леди Гаги, кажется, – с сомнением пояснил.

– О времена! О нравы! – ответила я, складывая вещи девочек в три узких шкафчика. Где-то из зала уже лилась веселая детская музыка, оповещающая нас о начале праздника.

– И потом, – Вадим вновь устремил взгляд на тройняшек, – мне кажется, эти костюмы передают их характер, как никакие другие.

Я весело фыркнула.

– Вот уж точно, в этом ты прав.

А девочки решили наглядно подтвердить удачный выбор костюмов. Подбежали к нам ближе со шпагами наготове, размахивая ими в разные стороны.

– Атос!

– Палтос!

– И Аламис! – представились Вадиму, скрещивая клинки в торжественном жесте.

– Раз вы не хотите быть Дракулой, может будуте Дартаньяном? – скромно закончила Люба, елозя носком сапога по паркету.

– О, с удовольствием, юные леди, – он включился в игру, изображая легкий поклон. – То есть, господа мушкетеры.

Девочки, конечно, несказанно такой чести обрадовались. Принялись прыгать и что-то кричать, будто в них бесы вселились. Даже попытались вызвать Вадима на бой, но у того холодного оружия не было, потому обезоруживал противника мужчина обворожительным смехом.

Кажется, он и правда хорошо относится к девочкам.

Украдкой наблюдала со стороны, а сердце тоскливо сжималась от мысли, что правду я решила скрывать…

Сжималась ровно до той поры, пока Люба не заехала Вадиму мечом между ног. Кажется, я даже видела, как из его глаз посыпались искры.

– О-о-у… – задушенно выдал мужчина. Немного позеленел и согнулся. – Че-е-ерт…

Тройняшки застыли, ожидая кары за свое безудержное веселье.

Я замерла. Отмерла. Бросилась к нему, пригнулась, заглядывая в лицо:

– О, Господи! Больно? Ну конечно же больно! Садись! – почти силой усадила его на низкую детскую скамеечку, – похоже, мечи получились не только натуральными, но и достаточно крепкими, – заметила я, пока у Вадима испарина проступала на лбу.

Он изо всех сил старался держать лицо, и даже кособоко улыбнуться попробовал. Но лучше бы оставался серьезным… Улыбка вышла пугающей.

Бандитки выбрали тактику стратегического отступления и потихонечку пятились к выходу.

– А ну стоять! – строго приказала я не оглядываясь. Те замерли. – Что нужно сказать?!

Вадим вскинул ладонь. Задушенным голосом произнес:

– Ничего, не ругайся на них. Мне почти что не больно.

Я сдула челку с лица.

– Ну да, конечно! Я вижу! Не больно!

– Плостите… – протянул хор тоненьких, наполненных чувством вины, голосков.

10.2

А я бесконтрольно размахивала руками, пока сидела перед Вадимом на корточках, не зная, что предпринять. Наверное, нужно холодное приложить? Только где я возьму что-то холодное?

В задумчивости уставилась на пораженную область. То есть на его дорогие брюки со стрелкой. Вернее чуть-чуть не на брюки, а на то место, где находится… пах.

Уж не знаю, сколько длилось наше молчание, но очнулась от глубоких дум я только, когда почувствовала на своем лице взгляд.

Подняла глаза выше и напоролась на ироничную усмешку в глазах мужчины напротив.

– Осмотр проведен успешно? – с мягкой улыбкой спросил.

– Что?… Я-я… Нет! Я не… Просто думала, что предпринять!

– Мне уже правда не больно, – мужские губы подрагивали от сдержанного смешка. Вадим встал со скамьи, немного поморщившись, и обратился к тройняшкам:

– Полагаю, этот бой я проиграл. Но реванш неизбежен, – лукаво прищурился, а девочки робко заулыбались в ответ.

– Идите уже, – сокрушенно посмотрела я на дочерей, – а то праздник без вас проведут.

– Дядя Дартаньян, – на выходе обернулась Любава. – А с вас монетка теперь.

Бровь Вадима поползла вверх.

Когда в раздевалке мы остались одни, он растерянно уточнил:

– Это что, меня избили, а я теперь еще должен денег?

Сочувствующие похлопала его по плечу:

– А ты как думал? Мои девочки ничего бесплатно не делают.

Понимающие хмыкнул и вдруг посерьезнел.

– На самом деле, я зашел тебя кое о чем попросить.

– О чем угодно, – охотно отозвалась, и правда готовая исполнить любую из его просьб. После такого провала…

– Мира, она… Немного переживает. Ты не могла бы к ней заглянуть? На минуту всего.

– Она ведь должна закрывать сегодняшнюю программу своим выступлением. Наверное, сильно волнуется?

– Да, но ей еще не доводилось выступать на такое большое количество публики. Мы договорились, что если она хочет попробовать себя в рождественском конкурсе детей-музыкантов в Париже, то стоит начать привыкать к большой сцене. Я знаю, в твои обязанности это не входит, но…

– Не переживай, – перебила его, – конечно зайду. И не волнуйся, мы с Мирой отлично выучили нужную композицию. Она очень способная девочка.

Вадим просиял, в глазах загорелись всполохи гордости. Кажется, он был мне искренне признателен за такие слова.

Но высказать благодарность я шанса ему не дала, а сразу отправилась к Мире. Крошка пряталась в раздевалке группы «5А», для детей, которые уже на следующий год отправятся покорять стены школ и гимназий.

– Эй, – с улыбкой окликнула девочку, – как ты?

Мира вскинула голову, продолжая сидеть на скамейке. Сильнее поджала под себя ноги в красных маленьких туфельках.

– Все хорошо. Вас папа послал, да? Он думает, что я не справлюсь?…

– Что?… – я присела с ней рядом. – С чего ты взяла, что он так думает? Папа тобой очень гордится!

Крошка замолчала на миг, а потом ее лицо помрачнело.

– А вдруг у меня ничего не получится?…

Я закусила губу. Что ж… репетиция серьезных разговоров с дочерьми объявляется официально открытой.

Осторожно обняла Миру за плечики и тихо сказала:

– Ты права. У тебя может не получиться. Никто от этого не застрахован. Но, знаешь что? Твой папа все равно тебя продолжит любить. Он будет тебя любить, даже если ты вообще на эту сцену не выйдешь.

– Правда? – девочка недоверчиво на меня посмотрела.

– Конечно, ведь он любит тебя не за что-то. А просто так. Ты есть, и этого достаточно для его любви. Понимаешь? Тебе не нужно быть самой лучшей дочкой на свете. Посмотри на моих мелких бандиток! Они же каждый день чудят что-то новое! А я все равно их люблю.

Мира нерешительно улыбнулась, помолчала немного, а потом вскинула на меня робкий взгляд.

– Это потому что вы очень добрая. Я бы хотела, чтобы у меня была такая мама, как вы.

Такие искренние слова выбили из моих легких весь воздух. Пришлось взять пару секунд, чтобы справиться со спазмом дыхания, а потом спокойно продолжить:

– Твой папа уже выбрал себе ту, которую смог полюбить. Я надеюсь, что она будет тебе хорошей мамой. Или, на крайний случай, просто другом.

Лицо Миры изменилось в момент. За миг до того, как девочка потупила взгляд, я успела увидеть в нем все оттенки печали и грусти:

– Да, – сухо ответила она, – я тоже на это надеюсь. Но я рада, что сегодня ее здесь нет.

А сразу после решительно встала на ноги, отряхнула несуществующие складочки на подоле нарядного платья, и кивнула на выход.

– Пойдемте. Не хочу оставлять папу одного с другими родителями. Почему-то мамы моих подруг всегда очень внимательно его рассматривают и хотят с ним поговорить. Папе это не нравится.

По дороге мы еще перекинулись парой ничего не значащих фраз, а перед тем, как отправить крошку закулисы, ждать выхода, я присела на корточки. Серьезно на нее посмотрела:

– Однажды, мне тоже довелось выступать на большой сцене, – призналась я шепотом, а глаза девочки загорелись азартом.

– Правда? Вы не рассказывали!

– Правда. И я очень волновалась, перед своим выступлением. Но один… очень дорогой для меня человек, сказал тогда: представь, что в зале никого нет. А ты играешь для меня одного. И знаешь что? Я так и сделала.

– И у вас все получилось?

– Да. Скажу больше, от волнения не осталось ни капельки, когда я решила, что моя музыка звучит для него одного.

Девочка лукаво прищурилась, в точности копируя до боли знакомый мне взгляд. Склонила голову набок:

– Наверное, вы его любили? Этого человека?

– Наверное, я и сейчас его люблю… – сорвалось с моих губ, прежде, чем я успела подумать, что говорю. – Все, милая, беги. – Я поправила воротничок ее платья. – И удачи!

– Я буду думать, что выступаю только для папы! – воодушевленно ответили мне и скрылись за тяжелым бархатным занавесом.

Думать о том, что выступали мы с этой крошкой для одного и того же мужчины, я себе запретила.