Текст книги "Улица роз"

Глава 17

Мэрилин была поражена рестораном «Маяк». Джастин и Сет проделали превосходную работу по обновлению «Капитанской галеры». Ее мать приехала на открытие вместе с ней, а сейчас медленно потягивала вино и разговаривала с Оливией в укромном уголке. Очевидно, им многое надо было обсудить, потому что их головы оставались склоненными друг к другу с того момента, как приехала Грейс.

Серебряные тарелки с закусками стояли на длинных столах, задрапированных белой тканью. Предвкушая банкет, Мэрилин весь день ела по чуть-чуть и сейчас умирала от голода. Взяв фарфоровую тарелку, она встала в очередь к буфету и разговаривала с одним из членов Торговой палаты.

Может, это выражение и является шаблонным, но Джастин выглядела по-настоящему сияющей, думала Мэрилин, наблюдая, как муж и жена приветствуют гостей. Мэрилин и Джастин поговорили о своих беременностях и узнали, что родить им предстоит примерно в одно и то же время, с разницей в несколько недель. Они знали друг друга всю жизнь, но у них не было ничего общего, за исключением того факта, что их матери лучшие подруги. Мэрилин была на семь лет старше, а в детстве это существенно. Джастин была в пятом классе, когда Мэрилин закончила школу.

И в последующие годы жизнь разводила их. И только теперь, когда обе забеременели и сроки примерно совпадали, женщины стали проводить вместе много времени. Они постоянно сверяли записи о течении беременности и недавно посвятили день покупке детской мебели.

Мэрилин села в одну из недавно обустроенных кабинок и завела светскую беседу с Вирджинией Логан, владелицей книжного магазина недалеко от галереи на Харбор-стрит. Они обсуждали предложение городского совета по установлению каменных кладок вдоль главных дорог, когда к их кабинке подошла Джастин.

– Мэрилин, – проговорила она, беря ее за руку, – и Вирджиния. Я так рада, что вы пришли.

– Здесь красиво.

– Очень красиво, – добавила Вирджиния.

– Итак, что вы думаете? – спросила их обеих Джастин. – Предложите какие-нибудь изменения?

Мэрилин понимала, как важно это предприятие для молодой пары. И все равно Джастин хотела услышать их искренние мнения, а не дежурные комплименты и лесть. Именно поэтому они решили провести этот день открытых дверей.

– Все просто сказочно, – ответила Вирджиния, потянувшись за вторым кусочком крабового мяса. Она положила его в рот и закрыла глаза, наслаждаясь вкусом. – А еда так вообще потрясающая.

Мэрилин кивнула, соглашаясь.

– За это мы должны поблагодарить нашего шеф-повара. Он превосходен.

– Где вы нашли его? – спросила Вирджиния.

– Благодаря слухам. Он подал заявление о приеме на работу, Сет поговорил с ним и решил нанять. Не думаю, что мы понимали, насколько он хорош, до сегодняшнего дня. Хотите прогуляться на кухню?

– Только не я, – покачала головой Вирджиния. – Но в любом случае спасибо.

– А я бы воспользовалась приглашением, – ответила Мэрилин, больше из вежливости, нежели из желания изучить внутреннюю работу ресторанной кухни.

Джастин вместе с Мэрилин прошли через зал, мимо людей, пьющих вино и пробующих блюда. Когда они проходили мимо буфетного стола, Мэрилин схватила салфетку и маринованный стручок спаржи. До беременности ей никогда не нравилась спаржа, а теперь она не могла наесться. Но Мэрилин полагала, что есть и худшие желания.

Джастин придержала кухонную дверь, открывающуюся в обе стороны, и они пропустили выходящую в зал официантку с подносом. На нем стояли тарелки с творожным тортом с земляной грушей, дополненным тонкой глазурью. Мэрилин пробовала его ранее и была поражена неожиданным сочетанием вкуса и текстуры.

Кухня сияла полированной сталью. По комнате практически синхронно двигались двое мужчин в высоких белых поварских колпаках.

– Позволь представить нашего шеф-повара, – проговорила Джастин. – Джон, это моя хорошая подруга Мэрилин Шерман. Мэрилин, это шеф-повар, о котором я говорила, Джо Бауман. – Она замолчала, нахмурившись. – О, подождите. Вы же знаете друг друга по галерее.

Будь у нее время, Мэрилин развернулась бы и побежала. Но вместо этого она заставила себя улыбнуться и протянуть руку, молясь, чтобы Джон не сказал и не сделал ничего такого, что могло бы смутить ее.

– Приятно видеть тебя вновь, – проговорил Джон, но его взгляд был направлен прямо на ее живот.

– Мы с Мэрилин рожаем в одном месяце, – сказала Джастин, стараясь смягчить слишком очевидное внимание Джона к беременности Мэрилин.

– Вижу. – Он посмотрел в глаза Мэрилин.

Ей хотелось схватиться за стойку, потому что было ощущение, что ноги вот-вот откажут.

– Ты очень хороший повар, – пробормотала она. – Закуски просто превосходны.

– Спасибо, – сурово ответил Джон.

Очевидно, его умение вести легкую беседу не улучшилось с тех пор, как они познакомились.

– А это Росс Портер – мастер по выпечке, – говорила Джастин, уводя Мэрилин от Джона. – Мы тоже переманили его у Андрэ, – через секунду добавила она со злорадной улыбкой. – Пойдем и посмотрим нашу малую холодильную камеру. Кто мог бы предположить, что я буду в восторге от чего-то подобного? – засмеялась Джастин.

Остальная часть экскурсии стала для Мэрилин большим расплывчатым пятном, когда она послушно последовала за подругой по кухне.

– Я… о персонале… – Мэрилин слишком поздно поняла, что просто не способна сформулировать связный вопрос.

– О, ты имеешь в виду старый персонал «Капитанской галеры»? – спросила Джастин. – Мы оставили нескольких официанток и администратора зала. Ты, вероятно, знаешь ее – Сесилия Рэндалл. Ее отец работал барменом. Незадолго до того, как мы купили ресторан, он переехал в Калифорнию.

Мэрилин лишь мимолетно была знакома с персоналом «Капитанской галеры», но была рада услышать, что некоторые из них остались. Ее голова кружилась. Она была бы и сама поражена, если бы смогла спросить хоть что-то вразумительное.

– Ваша работа изумительна, – сказала она, когда они вернулись в зал ресторана.

И это было чистой правдой.

– Спасибо, – проговорила Джастин, когда к ней присоединился Сет.

Он положил руку на талию жены и с улыбкой посмотрел на нее.

Мэрилин была поражена, что они стали настоящей парой, установили партнерство во всех смыслах. И немного завидовала. Приобретение ресторана было смелым шагом, но они, похоже, намеревались добиться успеха.

Мэрилин быстро придумала предлог, чтобы уйти. Ее сердце стучало так громко, что она едва могла думать по дороге домой. Она знала, что с Джоном им предстоит разговор, и очень скоро. Она хотела заверить его, что не будет просить никакой денежной поддержки. Его, очевидно, не интересовал ребенок, и Мэрилин хотела, чтобы Джон Бауман был свободен и чист по всем пунктам. Как только он поймет это, была уверена Мэрилин, ему станет легче.

Мэрилин не успела пробыть дома и часа, когда прозвенел дверной звонок. Уже? Похоже, их разговор произойдет сегодняшним вечером. Она определенно не ожидала никого другого.

Он стоял в дверном проеме ее маленького дома как ангел мщения – лицо мрачное, а глаза уставились на Мэрилин, когда она открыла дверь.

– Я догадывалась, что ты, вероятно, захочешь поговорить, – произнесла она, позволяя Джону войти.

Он шагнул в прихожую.

– Ты сказала, что не было никаких последствий той совместной ночи.

– Я солгала.

Ее честность, похоже, еще сильнее разозлила Джона.

– Почему?

– Потому что было очевидно – ты беспокоишься, что я могу оказаться беременной. Тебе был нужен легкий выход, и я дала его тебе, поэтому сейчас нет причин злиться.

– Черта с два! – закричал Джон.

– Пожалуйста. – Мэрилин жестом пригласила его сесть. – Криком делу не поможешь. Мне жаль, что это стало таким шоком, действительно жаль, но нет необходимости огорчаться.

Джон проигнорировал ее предложение присесть.

– Нет необходимости огорчаться? – почти зарычал он. – Не говори чепухи! Ты беременна, и я буду отцом.

– Да, но… – Ее голос прервался.

У нее не было намерения врать, что он не является отцом ребенка.

– Тебе нечего сказать? – Джон начал ходить от одной стены до другой.

– Ты не мог бы постоять неподвижно? – Даже если он и не собирался присесть, то Мэрилин почувствовала необходимость сделать это. Опустившись на диван, она положила руки на живот. – Пожалуйста…

– Пожалуйста – что? Пожалуйста – уйди?

– Нет… Вероятно, тебе лучше знать правду.

– Вероятно? – Он практически выплюнул это слово.

Мэрилин подняла руку.

– Послушай, ты расстроен и…

– Расстроен? – вновь повторил Джон. – Это ни капли не отражает того, что я чувствую. Ты и представления обо мне не имеешь.

– Представления?.. – Мэрилин покачала головой. – Не беспокойся, это на самом деле не важно.

– Мой ребенок – вот что важно! – настаивал Джон.

– Так ты перестанешь мельтешить? У меня начинается головокружение.

– Это будет слишком плохо, потому что если я остановлюсь, то могу наделать то, о чем потом пожалею.

– Это угроза, Джон? – Мэрилин никогда не думала, что он может быть жестоким, потерявшим контроль над собой.

– Угроза? – Джон так посмотрел на нее, будто она шокировала его своими словами. – Нет, Мэрилин, это не угроза.

А затем, будто истратил всю энергию, которая была у него, упал на стул.

– Прости. Думаю, у тебя есть право знать.

– Чертовски верно.

Мэрилин была готова к его гневу. Именно этого она ожидала и, откровенно говоря, заслуживала. Если бы Джон дал ей минуту, Мэрилин заверила бы его, что ей не нужна его поддержка и они оба могут продолжить жить каждый своей жизнью.

– Я не хочу, чтобы ты о чем-нибудь беспокоился, – сказала ему Мэрилин. – Это мой ребенок.

– Твой ребенок? – Джон нахмурился. – Да, но он еще и мой.

– Джон, я ничего от тебя не требую. Не думаю, что тебе стоит быть частью жизни этого ребенка. Я намереваюсь сама вырастить его.

– О нет, этого не будет!

– И что теперь?! – воскликнула Мэрилин.

Она думала, что он приехал услышать именно это. Она ведь освободила его от всех обязанностей.

– Я хочу быть частью жизни моего ребенка.

– Это невозможно!

– Хватит. – Джон вновь встал, сжав кулаки.

– Думаю, тебе лучше уйти. – Мэрилин тоже поднялась.

– Мы еще посмотрим, – ответил он и вылетел за дверь, оставив Мэрилин потрясенной и неуверенной.

Почему, ох, почему все так сложно? Да, новость о ее беременности, должно быть, огорчила Джона, но Мэрилин думала, что он почувствует облегчение, когда узнает, что она освободила его от ответственности.

Вместо этого Джон предъявил требования – требования, которые она не была готова рассматривать.

* * *

Это был один из самых великолепных моментов в жизни Джека Гриффина. Он стоял вместе с Шелли и сыном в парке имени Колчестера, из которого открывался потрясающий вид на залив Пьюджет-Саунд. В воздухе витало обещание лета, на клумбах цвели тюльпаны, а десятифутовые пихты стояли как часовые, наблюдающие за всеми, кто входил в парк.

Стоя близко к воде спиной к заливу, Оливия смотрела на молодую пару, пока Джек держал Тодда и Тедда – настолько гордый, насколько это только возможно для дедушки. К счастью, малыши быстро заснули. В три месяца они так мило округлились, и, хотя были одинаковы, Джек умел находить разницу. Тедд был более активен, нежели его брат, и всегда засыпал последним. Тодду нравился его большой палец, а Тедд предпочитал соску. Оба мальчика напоминали Джеку Эрика в младенчестве. И Джек снова и снова видел сына в своих внуках.

Бывшая жена Джека не смогла приехать на свадьбу. И Джек полагал, что Вики не хотела встречаться с ним. Они расстались не в лучшие времена, их отношения быстро сошли на нет, когда он продолжил пить. И на следующие несколько лет его жизнь поглотил алкоголь.

* * *

Закрыв глаза, он заставил себя сосредоточиться на свадебных клятвах, когда их начал повторять Эрик. Любить и почитать. Сердце Джека сжалось от любви к сыну, внукам, невестке и судье Оливии Локхарт. Знакомство и время, проведенное с ней, изменили его жизнь к лучшему.

Шелли повторила клятвы, а затем лучший друг Эрика Билл Джемисон вручил ему бриллиантовое кольцо, которое Эрик и надел на палец Шелли.

– А теперь объявляю вас мужем и женой, – проговорила Оливия, и ее голос эхом несся по парку.

В следующий момент Эрик и Шелли уже целовались, а Оливия стояла перед ними и хлопала. Несколько человек, включая свидетельницу Шелли Карен Моррисон, делали фотографии.

Обнимая Шелли, Эрик повернулся к отцу:

– Готов поспорить, что ты никогда и не надеялся увидеть этот день.

– Ты имеешь в виду вашу с Шелли свадьбу или внуков, которых держу на руках?

Джеку казалось, что он и сам сейчас благословлен, несмотря на ошибки и свое прошлое.

– И то и другое, – ответил сын.

Эрик взял из рук Джека Тедда, а Шелли забрала Тодда. Вскоре оба младенца лежали в колясках, и все были готовы уходить.

– Спасибо, Оливия, – проговорил Эрик.

– Да, огромное вам спасибо. – Шелли импульсивно обняла ее, а затем добавила: – За все. И вам тоже, Джек.

– Нам лучше отправиться в аэропорт, если вы не хотите опоздать, – сказал Билл.

Он самый ответственный в этой группе, заметил Джек, именно он заставлял всех придерживаться расписания.

– Мне не нравится жениться и убегать таким образом, – произнес Эрик.

Джек и Оливия проводили их до стоянки.

– Иди, – обратился Джек к сыну, и они обнялись в последний раз. – Но позвони мне завтра, слышишь?

– Обещаю.

Эрик положил мальчиков на заднее сиденье машины друга. И еще до того, как Джек смог придумать причину, чтобы задержать их, молодые люди уехали, а он остался с Оливией, взглядом провожал машину Билла, когда она выезжала с парковки.

– Надеюсь, у них все будет хорошо, – пробормотал он, по большей части для себя, нежели для Оливии.

– Так и будет, – заверила она его.

Джек прижал Оливию к себе, обняв ее за плечи. Последние две недели были для них не лучшими. Джеймс приехал домой, и время Оливии – что справедливо – было посвящено сыну и его семье. Но Джек считал, что ее бывший муж бывал в доме слишком уж часто. Джек не мог винить за это Стэна, пусть это ему и не нравилось. Ведь Джеймс был и его сыном тоже.

– Видеть Эрика и Шелли вместе с близнецами… Нахлынули воспоминания… – печально сказала Джеку Оливия.

Джек не сразу понял, что для Оливии все это тоже могло стать нелегким испытанием.

– Прости, – прошептал он. – Я не подумал.

– О, Джек, тебе не за что извиняться. Я вижу близнецов все время… Но сейчас, просто… О, я даже не знаю… сложно. Джеймс дома, и в последние две недели я так часто вижу Стэна. А еще и ты, держащий детей. Все это принесло воспоминания.

Оливия обняла Джека за талию, и он обрел утешение в ее близости.

Все еще обнявшись, они направились к берегу. Джек не был готов уехать. День был прекрасным, а его сердце переполняют чувства. Теперь сын на правильном пути. Он ценил те месяцы, которые они провели вместе, несмотря на раздражение. И теперь, оглядываясь назад, видел свое недовольство несущественным.

– Такое ощущение, что я не говорила с тобой вечность, – пожаловалась Оливия.

– И чья это вина? – Джеку нравилось поддразнивать ее.

Сейчас между ними такие хорошие отношения, поэтому, вероятно, лучшее время объявить о своих чувствах, но Джек вновь медлил. Он слишком долго откладывал признание и теперь, когда бы ни думал о нем, ощущал панику.

– Конечно, я была счастлива видеть Джеймса и всех остальных в моем доме, – призналась Оливия, – но также рада получить дом в свое распоряжение.

– А я рад получить обратно тебя, – сказал Джек. – Не подумай, что я эгоист, но я так скучал по тебе.

– Я тоже по тебе скучала. – Оливия повернула голову, и ее губы скользнули по щеке Джека.

– Ты хочешь этого? – Сердце Джека бешено застучало.

Оливия засмеялась, и ее смех был мягким и приятным.

– Конечно.

Они продолжили идти, взявшись за руки, не замечая вокруг людей. Джеку очень нравилось, когда Оливия полностью принадлежала ему, и, несмотря на свои слова, он не считал себя эгоистом.

– Стэн был откровенен со мной, – неожиданно сказала Оливия.

Джек нахмурился – последний человек, которого он хотел бы обсуждать, был ее бывший муж.

– Да? – спросил он, делая все возможное, чтобы казаться заинтересованным.

– Очевидно, у них с Мардж проблемы.

Джек мог это понять. Этот мужчина очень предусмотрителен. Хорошо, пусть Джек и предвзят, но ему не нравился Стэн Локхарт, и по веской причине.

– Он ведь не собирается разводиться?

– Надеюсь, нет.

– Я тоже.

В голове Джека зазвонили тревожные звоночки.

– Я беспокоюсь за него, – продолжила Оливия.

– Беспокоишься за Стэна? – Джек говорил так, будто это было простой тратой времени. – Он большой мальчик и сможет позаботиться о себе.

– Да, я знаю, что он может, но это действительно потрясло его.

– Супружеские проблемы никогда не бывают легкими.

Джек пытался казаться мудрым и зрелым, а еще и великодушным в своей оценке проблем другого мужчины. Он не хотел, чтобы у Стэна были неприятности, но одно должно быть очевидно: Оливия – это запретная территория.

– Бедный Стэн, – пробормотала она, покачивая головой.

Джек вновь прижал ее к себе.

– Если хочешь сочувствовать кому-нибудь, пусть этим человеком буду я.

– Тебе нужно мое сочувствие?

– Да. – Джек усмехнулся. – Этим утром я подвернул лодыжку, и боль невероятно сильна.

Он преувеличенно захромал.

– Джек! – Оливия вырвалась и ударила его по плечу. – Ты притворяешься хуже всех.

– Ох, – Джек погладил плечо, – больно.

– Вот и хорошо. Ты это заслужил.

– Если ты сочувствуешь Стэну, тогда должна посочувствовать и мне.

– Это не соревнование. – Оливия засмеялась.

– Послушай, я серьезно. Меня даже не удивит, если Стэн захотел, чтобы ты помогла ему пройти через все это.

– Джек, ты ведешь себя нелепо.

– Я так не думаю. – Игривость покинула Джека, и он засунул руки глубоко в карманы. – Что скажешь, если я признаюсь тебе в любви?

Оливия достаточно долго не отвечала. Джек остановился, повернулся и посмотрел на нее. Оливия не отвела взгляда.

– Я бы сказала, что ты похож на маленького неуверенного мальчика и пытаешься набрать очки в каком-то придуманном соревновании с моим бывшим мужем.

Джек сжал зубы.

– Именно так я и думал. – Поняв, что продолжение разговора не приведет ни к чему хорошему, он сказал: – Теперь ты готова уехать?

– Если готов ты.

– Думаю, я готов, – ответил Джек.

На самом деле он был более чем готов.

* * *

Грейс воткнула вилы в мягкую землю и начала снимать дерн. Она много лет не занималась садом. То место, которое она когда-то отводила под помидоры и кабачки, давно уже стало газоном. Клиф предложил вспахать землю, и сейчас она откапывала дерн, чтобы он смог подготовить почву.

Лютик, занятый ловлей бабочек позади нее, залаял, когда на подъездную дорожку свернул автомобиль Троя Дэвиса. Грейс выпрямилась, снимая садовые перчатки прежде, чем пройти к воротам и поприветствовать его.

– Привет, Трой! – прокричала Грейс.

– Грейс. – Мужчина коснулся края своей фуражки. – У тебя есть минутка?

– Конечно. Входи. – У нее внутри все перевернулось. Грейс хотела спросить, имеет ли его визит отношение к Дэну. – У тебя есть еще один труп, на который мне необходимо взглянуть? – спросила она, пытаясь легко отнестись к его приезду.

– Не в этот раз.

– Кофе? – спросила Грейс.

Трой покачал головой и сел в гостиной.

– Присаживайся, Грейс.

Серьезность его тона подсказала Грейс: что-то случилось.

– Дэн? Трой кивнул.

– К нам поступило заявление от пары путешественников о трейлере в лесу.

– Трейлер Дэна? Он там?

– Там нашли тело Дэна. Он совершил самоубийство.

Грейс тяжело вдохнула и, казалось, не могла выдохнуть. И очень долгое мгновение она просто не могла дышать. Ей следовало бы подготовиться к подобным новостям, но ничего не могло уменьшить шок, который последовал за известием о смерти мужа.

– Он оставил письмо, адресованное тебе. – Трой засунул руку в карман рубашки и вытащил конверт, который вручил Грейс.

– Самоубийство… Но когда?

– По нашим предположениям, он мертв более года. Дэн застрелился в прошлом апреле.

– Но это невозможно! – заспорила Грейс. – Джон Малком видел его в мае, разве не помнишь? Это не может быть Дэн. Я уверена.

Грейс отчаянно пыталась доказать, что ее бывший муж не может быть мертвым. А это все – тщательно разработанная мистификация.

– Грейс, письмо датировано…

– Это не могло случиться в апреле, – продолжила спорить Грейс. – Он приходил домой прошлой весной – я поняла это в тот момент, когда вернулась домой с работы. Я почувствовала это. Не помнишь, как я говорила тебе, что в доме пахло вечнозелеными деревьями? Когда Дэн работал в лесу, он всегда пах как новогодняя елка… Я узнала его запах. Он был в доме.

– Вероятно, он и возвращался. До тридцатого апреля… Мне очень жаль. Но боюсь, в том, что это он, нет сомнений. Это Дэн.

Теперь тело Грейс сотрясалось так сильно, что она не могла стоять.

– Кому-нибудь позвонить?

Грейс посмотрела на него, и у нее просто не хватало сил ответить.

– Может, Оливии?

Грейс кивнула, а затем закрыла лицо ладонями, пытаясь сдержать слезы. Все эти месяцы она полагала, что Дэн сбежал с другой женщиной. Как мог Джон Малком ошибиться? Он работал с Дэном, он уж точно узнал бы его.

Трой отправился на кухню и позвонил оттуда. Его не было несколько минут, и, когда вернулся, он подвинул к дивану стул и сел перед ней.

– Мне жаль, Грейс. Очень жаль.

Грейс замкнулась в себе и едва слышала его слова. Она видела, как его губы двигаются, но не могла различить слов.

– Оливия едет.

Грейс кивнула, хотя и не понимала, о чем идет речь.

– Хочешь, чтобы я позвонил девочкам?

Грейс просто смотрела на него.

– Сейчас не думай об этом. – Трой погладил ее руку. – Я поговорю с Оливией, и посмотрим, каково будет ее мнение. Хорошо?

И вновь Грейс кивнула, не понимая, с чем соглашается.

Лютик хотел пробраться в дом, и Трою пришлось встать и открыть дверь для золотистого ретривера. Собака сразу же побежала к Грейс и слегка толкнулась мордочкой под ее руки.

Пока Трой вышел на улицу, чтобы встретить Оливию, Грейс взяла письмо. Она и сама не знала, где нашла для этого храбрость.

«30 апреля.

Моя дорогая Грейс, мне так жаль. Ты даже представить не можешь, как сильно мне жаль. Если бы только существовал способ избавить тебя от этого ужаса, я бы обязательно нашел его. Клянусь, я сделал бы что угодно. Я пытался, но из ада, которым стала моя жизнь, нет выхода. Не могу нести ношу вины больше ни дня. Я старался забыть, старался оставить войну за спиной, но воспоминания давят со всех сторон, и больше нет надежды на выход.

Много лет назад, когда я был в дозоре во Вьетнаме, на нас обрушился вражеский огонь. В результате несколько человек отделилось от подразделения. Потеряв надежду найти обратный путь на базу, мы наткнулись на маленькую деревню. И то, что случилось после, преследует меня все эти годы. Из тени вышла молодая женщина с ребенком. Она сжимала в руках свою крошку дочь, но я подумал, что в ее руках граната. Инстинкт взял свое, и я выстрелил. Я убил мать и ее ребенка в отчаянном желании выжить в войне и вернуться домой. Я наблюдал ее падение, наблюдал ужас на ее лице и слышал крики ее семьи. А когда зазвучали выстрелы, было убито много матерей и детей, стрельба, казалось, никогда не стихнет. Прошло почти сорок лет, но звуки выстрелов я слышу и теперь по ночам. Я слышу те крики во снах – они проклинают, ненавидят меня. Ирония в том, что они не могут ненавидеть меня больше, чем я ненавижу себя сам.

Мне нет прощения, Грейс. Нет ничего, что могло бы искупить мои грехи. Ни ты, ни наши дочери и, уж точно, ни Бог.

Прости меня, но для всех будет лучше, если это закончится здесь и сейчас. Я не стал писать Келли и Мэрилин. Я просто не могу. Я никогда не был мужем, которого ты достойна. И не смог стать хорошим отцом. Я люблю тебя. Всегда любил. Дэн».

Грейс прочитала письмо второй раз, позволяя глазам остановиться на каждом слове. Когда она закончила, комок в горле не позволял ей говорить, а слезы катились по ее щекам.

– Дэн, – сказала она Оливии, когда подруга опустилась перед ней на колени.

А затем ее крик вырвался наружу, и она разрыдалась. Горькие рыдания сотрясали ее плечи и переворачивали душу.

Грейс хотела получить ответы, искала решение, но только не такое. Никогда. Смерть Дэна от его собственной руки не была даже приблизительно близка к тому, что ожидала Грейс. Он был один, пойман в ловушку собственного ада. Он был заперт, запутан виной и стыдом, вызванными войной. Войной, принимать участие в которой он никогда не хотел.

Слезы катились до тех пор, пока внутри не осталось ничего.

– Девочки…

– Трой поехал за ними, – сказала Оливия. – Они будут здесь с минуты на минуту.

– Я думала, что он с другой женщиной.

– Знаю. – Оливия гладила ее волосы.

– А он все это время был мертв.

– Да.

– Практически с самого начала.

– Похоже на то.

– Помнишь, он уходил на одну ночь, а потом вернулся?

– Очевидно, тогда он передумал.

– Он вернулся, потому что не смог заставить себя. – Грейс всхлипнула.

Она вспоминала, насколько злым был Дэн – он вышел из себя и заявил, что последние тридцать пять лет его жизни стали адом. Грейс подумала, что он говорит об их браке, а речь шла о войне.

И теперь все встало на свои места.

– Трой нашел в трейлере бумажник Дэна и его обручальное кольцо.

– Он оставил кольцо дома, – проговорила Грейс, подняв голову.

Она нашла его в ту ночь, когда выкинула одежду мужа на улицу. Тогда она верила, что Дэн хотел, чтобы Грейс нашла кольцо. Она верила, что он хотел выставить напоказ свою новую любовь. Как же она ошибалась.

– Это было кольцо, которое он приобрел по кредитке, – прошептала Грейс.

Когда Дэн исчез во второй раз, Грейс вернулась домой и обнаружила беспорядок в спальне. Он ушел, ничего не забрав с собой, но опустошил ящики и просто разрушил спальню. И Грейс не понимала, что он искал. А теперь осознала – Дэн искал кольцо. Не сумев найти его, он отправился в ювелирный магазин и приобрел другое. По какой причине – из преданности, из чувства вины? А может, по обеим причинам? Он хотел, чтобы кольцо оставалось на пальце, когда он выстрелит себе в голову.

– Мама!

В комнату влетела Келли с Полом и ребенком.

Плач дочери разрывал Грейс сердце, и она раскрыла свои объятия. Мэрилин появилась через несколько мгновений. Обнявшись, они составили круг. Затем Грейс поцеловала дочерей и прошептала:

– Нам необходимо заняться похоронами. Теперь ваш отец обретет покой.