Текст книги "Улица роз"

Глава 7

Теперь, когда свадебная церемония Сета и Джастин была закончена, Оливия могла сосредоточиться на Дне благодарения. Сидя в кабинете судьи по семейным делам после напряженного рабочего дня, она листала страницы календаря, и ее охватил ужас при мысли, что праздник уже на пороге. Куда ушли дни? Оливия едва могла вспомнить, когда последний раз видела Джека. Была ли это ее ошибка или… Нет, это именно он избегает ее, решила Оливия. Она покачала головой – не хотела вновь раздумывать над зашедшими в тупик отношениями с Джеком Гриффином.

Послышался вежливый стук в дверь. Легкий стук, который Оливия сразу же распознала, – так стучит только ее мать. Время от времени Шарлота посещала зал суда. Она заявляла, что вяжет лучшие вещи, пока находится на слушании дел Оливии. Но мать редко навещала Оливию в кабинете судьи, и это случалось, когда у нее было свое мнение по какому-то определенному вопросу. Шарлота обычно давала понять о своем мнении прямо и четко.

– Входи, мам, – позвала Оливия.

– Откуда ты узнала, что это я? – поинтересовалась Шарлота, входя в комнату.

Она несла пакет с вязаньем, который был в два раза больше ее и так не маленькой сумки. Шарлота одобрительно смотрела на книжные шкафы из темно-красного дерева, которые стояли вдоль трех стен.

– О чем думаешь, мам? – Оливия подавила улыбку. Шарлота положила пакет с вязаньем на зеленую кожаную софу и опустилась на толстые диванные подушки.

– Ты понимаешь, что уже почти День благодарения?

– Поняла только что. Клянусь, я не знаю, куда делся последний месяц.

– Я подумала, что нам следует пригласить в этом году Джека. Как считаешь?

Вообще-то Оливии нравилась эта мысль. Невзирая на то, кто кого избегает, приглашение на ужин в День благодарения поможет уладить долгое непонимание.

– Идея изумительна.

Шарлота засветилась от похвалы, и Оливия напомнила ей:

– Сын все еще живет с Джеком, поэтому нам надо включить в список гостей и Эрика.

– Конечно, – с готовностью согласилась Шарлота.

– А Клиф Хардинг? Он будет один?

– На днях я говорила с ним. – Шарлота подобрала свой пакет с вязаньем и положила его к себе на колени. – Он улетает на Восточное побережье, чтобы присоединиться к дочери и ее семье.

– Как мило.

Оливии нравился Клиф, и особенно нравилось то, как терпеливо он общался с Шарлотой и Грейс. Оливия была рада, что он принял приглашение на свадьбу Сета и Джастин. Его присутствие сделало событие куда приятнее для Грейс, тем более что он провел большую часть вечера рядом с ней. Грейс, казалось, становилась собой в присутствии Клифа. Когда исчез Дэн, Грейс предположила, что в ней чего-то не хватает. Она много месяцев корила себя, хотя Оливия и была уверена, что подруга ни в чем не виновата.

– Я приготовлю пироги, – произнесла Шарлота. – Яблочный, тыквенный, грушевый и еще с чем-нибудь. Обожаю хороший грушевый пирог.

– А булочки? – с надеждой поинтересовалась Оливия: булочки ее матери просто невозможно было забыть.

– Конечно. Это само собой.

Они дополнили меню – кто что принесет. Оливия отвечала за индейку, соусы и гарнир. Она попросит Джастин приготовить фруктовый салат и пусть приносит что сможет. Джек и Эрик будут их гостями.

Как только Шарлота ушла, Оливия взяла телефон и набрала рабочий номер Джека. Их связали сразу же.

– Гриффин! – выкрикнул он, его голос звучал озабоченно.

– Локхарт, – ответила в его духе Оливия.

– Оливия. – Голос Джека потеплел. – Привет.

– Привет. Чем занимаешься?

– Для начала расскажи, что на тебе надето, – поддразнил он.

– Джек! Я в суде.

– Хорошо, тогда скажи, что надето под твоей мантией?

– Ты перестанешь?

– Что случилось? – Джек вздохнул, будто сдержанность потребовала значительных усилий. – Скучаешь по мне, да?

– Я позвонила, чтобы пригласить вас с Эриком поужинать в День благодарения со мной, мамой, Джастин и Сетом.

– Правда? То есть конечно. Превосходно. Мы с удовольствием придем.

– У тебя нет никаких других планов?

– Нет, – ответил Джек. – Я собирался купить замороженную индейку и приготовить ее. Было бы замечательно, если только… – Он помедлил.

– Если что? – спросила Оливия.

– Ты не против пригласить еще одного человека?

– Кого?

– В последние несколько недель я встречался с одной одинокой женщиной. Она…

– Джек!

– Ты не веришь мне?

– Ни на секунду не поверила.

Оливии пришлось приложить слишком много сил, чтобы не засмеяться. Она беспокоилась об их отношениях, но, казалось, все вернулось на свои места.

– Я не шутил о приглашении еще одного человека, – произнес Джек, и голос его стал серьезным. – Ты сильно будешь возражать, если я приглашу Шелли Ларсон?

– Подругу Эрика? – нахмурилась Оливия.

– Я очень хочу, чтобы эти двое сошлись, – признался Джек. – Мой сын несчастлив без нее. Он любит Шелли, и думаю, что если они встретятся на нейтральной территории, то, вероятно, смогут все уладить.

Оливия не хотела оказаться в центре этого конфликта, но понимала, что Джек попал в безвыходное положение – Эрик не собирался переезжать из дома Джека.

– Ты сделаешь это, Оливия? – умолял Джек. – Ради сохранения моего рассудка.

«И наших отношений», – мысленно добавила Оливия.

– При одном условии, – ответила она. – Не думаю, что сделать это сюрпризом для Эрика или Шелли – хорошая идея. Ты должен сказать Эрику, что я приглашаю Шелли.

– Сойдет, – пообещал Джек. – Но ты же поговоришь с Шелли? Пожалуйста! Не хочу, чтобы она подумала, будто я сую свой нос в чужие дела.

– Но ты действительно так поступаешь, – напомнила Оливия.

– Да, но не вижу альтернативы. Похоже, они не могут разрешить проблему самостоятельно.

– Хорошо, давай мне телефонный номер, – со вздохом согласилась Оливия.

Она записала цифры, а затем стала рисовать волнистые линии, пока они продолжили разговаривать.

– Ты занимаешься сегодня вечером чем-то особенным? – поинтересовался Джек, его голос снизился и звучал нарочито сексуально.

– Не знаю, а ты хочешь что-то предложить?

– В Торговой палате день открытых дверей. Не хочешь пойти? – Многозначительный тон Джека подразумевал ночь страстной любви, а не простое общественное мероприятие.

– Вероятно, я смогу выкроить время.

– Я заеду за тобой.

– В семь? Отлично.

– Надень что-нибудь сексуальное.

– Для Торговой палаты?

– Нет, Оливия, – ласково ответил Джек, – для меня.

И еще долго после разговора с губ Оливии не сходила улыбка.

Приехав домой, она позвонила Шелли Ларсон. После долгих объяснений, кто она такая и почему звонит, Оливия ждала ответа на свое приглашение.

– А Эрик знает об этом? – спросила Шелли.

Ее голос был тихим и прекрасно модулированным. Оливия пыталась мысленно соединить его с фотографией, которую однажды ей показал Эрик. Насколько она помнила, Шелли была миниатюрной брюнеткой, которая работала в рекламном агентстве в Сиэтле. Она и Эрик жили вместе почти два года.

– Джек предложил пригласить тебя, – проговорила Оливия. – Я согласилась на том условии, что вы оба будете в курсе. Он надеется, что вы с Эриком сможете все уладить раз и навсегда.

Шелли не отвечала – очевидно, раздумывала над приглашением.

– У тебя есть поблизости родственники? – поинтересовалась Оливия, желая понять, может ли кто-то поддержать девушку.

– Нет, моя мать умерла, когда я была ребенком, а отца я не знаю. Меня воспитала бабушка, но она умерла три года назад.

– Значит, ты одна.

– Да. – Казалось, Шелли не хочет продолжать разговор на эту тему. Вместо этого она взорвалась: – Я просто не понимаю, почему Эрик не верит, что ребенок его. Это оскорбляет меня и все то, во что я верю.

Оливия не хотела принимать чью-либо сторону. По словам Джека, его сын был не способен иметь детей, но порой происходят странные вещи.

– Мужчины иногда глупы, – проговорила Оливия, надеясь, что ее голос звучит сочувственно.

– Я очень благодарна за приглашение на ужин, – сказала Шелли, ее голос набирал силу и убежденность. – Но вынуждена отказаться. У нас с Эриком все кончено.

– Нет, если ты носишь его ребенка, – напомнила Оливия. – В этом случае ваши отношения далеки от завершения.

– Это не важно. Эрик не верит мне, и, насколько я знаю, суд сможет разобраться с этим. Я не хочу портить вам День благодарения… Это будет некрасиво по отношению к вам и Джеку или к другим вашим гостям. Со стороны Джека очень любезно пригласить меня, но это бесполезно.

Оливии было неловко заканчивать разговор, зная, что Шелли совсем одна.

– Я бы хотела поддерживать с тобой связь, Шелли, если не возражаешь?

– Думаю, вы правы. У Джека есть право знать о своем внуке или внучке.

Вскоре после этого они закончили разговор, и Оливия стояла и думала о том, что было сказано. Молодая девушка, по мнению Оливии, продемонстрировала невероятную мудрость, отказавшись принять приглашение. Она чувствовала, как сильно Шелли хотела принять участие в празднике, но все равно отказалась, понимая, что раздор между ею и Эриком будет создавать неловкую атмосферу для других.

– Итак? – спросил с надеждой Джек, приехав ровно в семь. – Ты говорила с Шелли?

– Да, и она отказалась.

– Нет, – застонал Джек, запуская пальцы в волосы от разочарования.

– А что сказал Эрик?

– Он придет на ужин, если там будет Шелли, в другом случае собирается присоединиться к друзьям в Киркленде, где работает.

– Может, это и к лучшему, – проговорила Оливия.

– Не для меня, – простонал Джек.

И не для них, предположила Оливия.

– Черт, я рассчитывал на хорошие новости. – Джек присел на стул, а затем опустил руку в карман куртки. – Я купил его несколько недель назад и ждал подходящего момента, чтобы вручить тебе. – Джек вытащил нарядно запакованную коробочку. – Это подарок к дню твоего рождения.

Оливия смотрела на него в полном изумлении.

– Вперед, – поторопил Джек. – Открывай.

Оливия приняла подарок, села рядом с Джеком и развязала ленту.

– Прости, что так поздно, – добавил он, обеспокоенно глядя на Оливию.

Она сорвала бумагу и подняла верхнюю часть серой бархатной коробочки. С губ Оливии сорвался вздох восхищения, когда она увидела браслет.

– Тебе нравится? – спросил Джек.

– Джек, я… Я не знаю, что сказать.

– Я хотел, чтобы ты видела, насколько дорога для меня.

– О, Джек…

Оливия очень осторожно поставила коробочку в сторону, обвила руками шею Джека и поцеловала его так, чтобы у него не осталось сомнений в ее признательности.

* * *

День благодарения будет тихим праздником для Грейс, и компанию ей составит Мэрилин. Таково было ее решение. Развод завершился в понедельник. Ей не пришлось появляться в суде, а вечером ей позвонил Марк Спелман и рассказал, что все прошло гладко. Вечером в понедельник она уже не была женой Дэна. Все бумаги подписаны, скреплены и нотариально заверены. Она вновь одинока.

Утром в День благодарения Грейс встала рано. Так же как и год назад. Но в прошлом году она покупала девятикилограммовую индейку. Пока она ощипывала птицу и готовила ее к запеканию, Дэн подшучивал над ней, а затем ушел пилить дрова. На ужин пришли Келли и Пол, а еще Мэрилин. Тот день был приятным, семейным, наполненным смехом и теплом.

В этом году Келли и Пол отправились к его родителям. Дэн ушел, а девятикилограммовая индейка заменена маленькой грудкой и пирогом с тыквой, купленным в магазине.

Грейс не могла сдерживать эмоции. Дом никогда не казался ей таким большим и пустым. Чувствуя настроение хозяйки, Лютик шагал рядом с Грейс, когда та бесцельно бродила из комнаты в комнату.

Вскоре после подачи документов на развод Грейс очистила ту сторону шкафа, которая принадлежала Дэну. Хотя она осмотрела одежду мужа еще раньше, в отчаянной попытке обнаружить хоть какой-то намек на то, куда и почему он исчез, Грейс проверила каждый карман на рубашках и брюках во второй и даже в третий раз. Затем она свернула его одежду и сложила, чтобы отдать в благотворительную организацию. Одежда была аккуратно сложена в пакеты и коробки, которые Грейс оставила в одной из пустующих спален.

Послышался звонок телефона, и Грейс посмотрела на часы – было почти семь.

– Алло, – проговорила она, задаваясь вопросом, кто может звонить так рано.

Ответом ей послужил треск.

– Алло, – повторила Грейс, но на этот раз куда громче.

Когда связь неожиданно прервалась, к ней пришло тревожное ощущение. Грейс повесила трубку, но несколько секунд продолжала держать руку на телефоне. Как… странно. Именно так и поступил бы Дэн. Господи, неужели это мог быть он?

Не вспомнил ли он так же о прошлом Дне благодарения? Возможно, скучал по ней, возможно, прочитал о разводе в юридическом вестнике. Господи, это сумасшествие! Бессмысленность чистой воды. Она должна отпустить Дэна, должна перестать думать о нем. Ее брак потерпел крах, и она должна двигаться к следующему этапу своей жизни.

Мэрилин приехала около полудня. К тому времени Грейс поставила вариться картошку, грудка индейки жарилась, красиво покрываясь корочкой. Она собиралась перемешать картофель с чесноком, подать брокколи и немного салата.

– Здесь приятно пахнет, – объявила Мэрилин, заходя в кухню.

Мэрилин поставила бронзовую вазу с хризантемами в центр стола и поцеловала мать в щеку.

– Я сделала соус из апельсинов и клюквы, который ты так любишь, – проговорила Грейс.

– О, мам, это чудесно. Без этого соуса не было бы Дня благодарения. – Мэрилин открыла холодильник и заглянула внутрь. – Господи, сколько же ты сделала?

– Все по рецепту. – Вопрос дочери в очередной раз напомнил, что в этом году их будет только двое. – Возьми сколько захочешь с собой домой.

– Хорошо. – Мэрилин беспокойно ходила по кухне. – Тебе надо помочь?

– Все под контролем.

Мерилин прошла по коридору туда, где раньше была ее спальня. И вернулась через несколько минут.

– Вижу, ты упаковала вещи отца.

– Развод завершился в понедельник, – кивнула Грейс, и ее глаза наполнились слезами.

– Я знаю. – Мэрилин нежно сжала ладонь матери. – Как ты справляешься?

– Примерно так же, как ты, когда проходила через развод.

– Настолько плохо? – Мэрилин глубоко вздохнула. Грейс отвела взгляд в сторону, не желая превращать день благодарностей в день скорби и гнева.

Зазвонил телефон, и Грейс жестом попросила дочь ответить, боясь, что если заговорит, то ее голос сорвется.

– Алло, – проговорила Мэрилин, а затем нахмурилась. – Алло? Алло? – Спустя мгновение она повесила трубку. – Странно. Мне так и не ответили.

– Подобный звонок был раньше, – ответила Грейс. – И тогда тоже никто не заговорил.

– Ты думаешь… думаешь, это был папа? – Мэрилин изумленно посмотрела на мать.

Грейс предполагала это, но наверняка утверждать не могла. Ей приходилось экономить, и вскоре после исчезновения Дэна Грейс отказалась от определителя номеров и других услуг, предлагаемых телефонной компанией.

– И зачем ему делать что-либо подобное? – спросила Мэрилин, и теперь ее голос звучал зло. – Почему он не может держаться в стороне от нашей жизни, вместо того чтобы играть в свои изуверские игры?

– Думаю, он скучает, – ответила Грейс. Это была единственная причина, которую она придумала.

– Если он скучает так сильно, почему не приедет домой?! – закричала Мэрилин. – Я собираюсь сказать ему это.

Она сорвала трубку и стала набирать номер.

– Куда ты звонишь? – спросила Грейс.

– В телефонную компанию.

– Это не сработает, – произнесла Грейс. – Я не могу позволить себе такие траты… Дэн, должно быть, это знает. Он, вероятно, понял, что я не смогу отследить звонок. – Она закрыла глаза в напрасной попытке обрести душевное спокойствие. – Иногда мне кажется, что я ненавижу его за все это.

– Мам, все в порядке. Мы не позволим ему испортить нам праздник…

– Мы с твоим отцом были женаты больше тридцати пяти лет.

Ноги Грейс ослабли, и она опустилась на стул. И тут вновь раздался звонок телефона.

– Не отвечай! – воскликнула Грейс. – Не позволяй ему радоваться. Пусть звонит, пусть себе звонит!

На пятом звонке включился автоответчик, и опять они услышали только помехи. Мэрилин выдвинула стул, села напротив матери, взяла ее руки и крепко сжала.

– Я не знаю, почему ушел отец, – прошептала она. – Но, какой бы ни была причина, это не твои слова или поступки. Ты замечательная мать, и была отличной женой.

Грейс обхватила голову руками, из глаз ее покатились слезы.

– Спасибо тебе, милая.

Грейс очень хотела поверить дочери, но не думала, что мужчина разорвал бы продолжительный брак, будь он полностью удовлетворен.

Она высморкалась и попыталась выкинуть звонки из головы. Мэрилин предложила матери салфетку, чтобы та вытерла глаза.

– Я бы хотела, чтобы здесь был Клиф Хардинг, – решительно произнесла Мэрилин. – Это встряхнуло бы отца, верно? И поделом ему, услышь он мужской голос!

– Наверное, ты права. – Грейс слабо улыбнулась.

Картошка начала закипать, и Грейс встала, чтобы прикрутить конфорку. Она использовала эти несколько секунд, чтобы совладать с чувствами, и, когда вернулась к столу, ее губы уже растянулись в улыбку.

– Мам, – нерешительно проговорила Мэрилин. – А что у вас с мистером Хардингом? Вы собираетесь встречаться теперь, когда развод состоялся?

Грейс раздумывала над этим вопросом всю неделю, но так и не смогла принять решение. Хотя уже однажды отказала Клифу.

– Вероятно, нет, – ответила она дочери.

– Ты не права, – заспорила Мэрилин. – Мне он нравится. Я знаю, Келли, скорее всего, придется трудно. Но рано или поздно она смирится с появлением в твоей жизни другого мужчины.

– Это не из-за слов Келли… или чьих-нибудь еще, – призналась Грейс. – Не пойми меня неправильно, мне нравится Клиф, но я не готова к романтическим отношениям.

– Но, мам…

– Еще слишком рано. Я все еще чувствую себя незащищенной. Я думала… Я надеялась, что почувствую облегчение, когда закончится развод, но теперь понимаю – этого не произойдет. Я должна знать, Мэрилин. Мне нужны ответы. Где твой отец? Почему он не мог сказать мне, куда уехал и в чем причина? Какой темный, непостижимый секрет он скрывает от нас?

Грейс знала, что жизнь не всегда дает ответы на все вопросы. И вероятно, однажды она обретет мир в душе. Но сейчас ее состояние было далеко от этого. Внутри Грейс зрели гнев, неуверенность в себе и боль, такие же сильные, как в день исчезновения мужа. Нельзя было сказать, что ее жизнь лишена счастья, и ей было за что благодарить судьбу. У нее есть дочери, друзья, работа, но…

– Ты должна, мам. Ты должна. – Дочь проговорила это с такой убежденностью, что Грейс не знала, как ответить. – Боюсь, что если ты не сделаешь этого, то станешь такой, как я.

– Что ты имеешь в виду? – резко спросила Грейс.

– Посмотри на меня! – закричала Мэрилин. – Мне тридцать пять, и я до смерти боюсь влюбиться снова. Я не доверяю собственному суждению. Я впадаю в панику, когда мужчина пытается поцеловать меня. Я боюсь того, что может произойти, и не позволяю мужчинам приближаться ко мне. Я смотрю на Пола и Келли, и они кажутся такими счастливыми. Почему мой брак не стал таким?

– О, Мэрилин…

Грейс и представления не имела, что сказать дочери. Мэрилин так редко говорила о своем браке, что Грейс и не представляла, как ее утешить.

– Я так люблю малыша Тайлера. Но у меня никогда не будет собственного ребенка.

– Не говори так. Ты еще молода, – настаивала Грейс.

– Не позволяй разводу сделать то же самое и с тобой, – покачав головой, повторила Мэрилин. – Пожалуйста, мам. У тебя впереди столько счастливых лет. Если тебе представится еще один шанс полюбить, воспользуйся им! Пообещай, что воспользуешься и будешь счастлива. Иначе не думаю, что сама обрету хоть какой-то покой.

* * *

День благодарения, проведенный с матерью, стал самым беспокойным днем в ее жизни, думала Мэрилин, открывая галерею в пятницу утром. Она все еще чувствовала эмоциональную истощенность. Если бы она могла взять сегодня выходной, то обязательно сделала это. Но Мэрилин предполагала, что сегодня будет наплыв посетителей, – наступил день, когда по традиции делали больше всего покупок в году.

Галерею заполонило так много людей, что у Мэрилин только в два часа выдалась свободная минутка, чтобы съесть сэндвич с индейкой. Да и то свободное время у нее появилось только благодаря ассистентке Лоис Хаберсмит, которая согласилась поработать после обеда. Владельцы галереи – Уэбберсы – жили в Калифорнии и полностью доверили Мэрилин управление своим бизнесом.

Опустившись на стул в задней комнате, Мэрилин положила ногу на ногу и успела поднести ко рту сэндвич, когда в помещение вошел Джон Бауман.

– Джон…

Мэрилин не ждала его. Сердце ее бешено стучало. После той вечеринки он звонил дважды, но оба раза Мэрилин смогла избежать разговора с ним.

– Все еще прячешься? – спросил Джон.

– Не понимаю, что ты имеешь в виду, – солгала Мэрилин.

Джон усмехнулся, позволяя ей понять – его не одурачить.

– Сможешь пристроить еще несколько моих фотографий?

– Да, – проговорила Мэрилин, желая получить его работы так же сильно, как он хотел предоставить их. – Все предыдущие распроданы.

– Могу я отдать их тебе сегодня вечером?

Мэрилин задалась вопросом, почему Джон не привез их сейчас.

– Да, конечно. Во сколько?

– В семь.

– Я могу подождать тебя здесь, – согласилась Мэрилин, хотя галерея закрывалась в шесть.

Она сразу же повесит фотографии, и завтра они уже будут готовы к продаже.

– Я хочу, чтобы ты забрала их из моего дома, – поставил ее перед фактом Джон. – Обещаю, твоя поездка будет того стоить.

Мэрилин нахмурилась. Как ловко он сумел удостовериться, что у нее не назначено на это время никаких других встреч.

– Я бы предпочла, чтобы ты сам привез их сюда.

– Я знаю, что ты предпочла бы, но не в этот раз. Я приготовлю для тебя ужин. Если хочешь заполучить фотографии, будешь у меня в семь.

Мэрилин собиралась сказать, что не потерпит шантажа, но Джон не дал ей такой возможности. Он просто ушел. Если Мэрилин собиралась спорить, то ей следовало идти за ним в переполненную людьми галерею. А Джон знал, что она так не поступит.

Дважды за сегодняшний день Мэрилин спрашивали о работах Джона, и она пообещала, что они будут в продаже завтра. Его фотографии продавались практически сразу, как оказывались на стенах. Если Мэрилин хочет больше, она должна приехать и взять их сама – Джон дал это ясно понять.

В семь, бормоча ругательства, Мэрилин ехала по темной пригородной дороге. Ей пришлось использовать фонарик, чтобы проверять адреса на почтовых ящиках и найти подъездную дорожку к дому Джона. Найдя верное направление, Мэрилин свернула на дорожку, покрытую гравием, и проехала еще одну милю. И в тот момент, когда она была готова сдаться, в поле зрения появился двухэтажный дом.

Она припарковалась, выбралась из машины и остановилась, чтобы посмотреть на танцующие огни Сиэтла по другую сторону залива Пьюджет-Саунд. Его дом, должно быть, находится рядом с береговой линией. В некотором удалении Мэрилин увидела плывущий паром с яркими огнями.

– Мне было интересно, приедешь ты или нет, – проговорил Джон откуда-то из темноты.

Он вышел поприветствовать ее.

– Ты не оставил мне выбора. – Мэрилин была недовольна и хотела, чтобы Джон это знал.

– Верно, не оставил, – согласился Джон. – Входи в дом.

– Я… Я не могу остаться на ужин. Надеюсь, ты не затруднил себя.

– Я справился с бесчисленными проблемами. И очень хотел бы, чтобы ты осталась. Пожалуйста.

– Но…

Джон вновь не оставил ей выбора, кроме как последовать за ним в дом.

Отделка была закончена лишь частично, заметила Мэрилин. Несобранная мебель лежала на голом полу. Стены были возведены, хотя и не окрашены. На кухне стояло новое оборудование, рабочая поверхность была выложена белым кафелем, а пол покрыт черной фанерой. Накрытый стол со свечами стоял там, где, вероятно, будет гостиная. Пространство заливал тусклый свет, исходящий от нескольких маленьких настольных светильников и из кухни. Из больших венецианских окон открывался ошеломляющий вид на Сиэтл.

– Позволь взять твое пальто, – сказал Джон.

Мэрилин хотела было воспротивиться, но вместо этого сняла пальто с плеч и позволила Джону забрать его и отнести в гардеробную.

– Хочешь посмотреть мой дом? – поинтересовался он.

– Кто строитель? – спросила Мэрилин, кивком отвечая на его вопрос.

– Я, – со смешком ответил Джон. – Я все делаю сам.

Мэрилин вспомнила, как Джон рассказывал Терри, что он мастер на все руки. И теперь понимала, насколько верно его заявление. А Джон тем временем вел ее по дому. Единственная комната с дверью – ванная. Главная спальня находилась наверху, и там был балкон с видом на воду.

– Я сижу там летом с утренним кофе, – сказал ей Джон.

Мэрилин могла представить это – покой и тишина раннего утра, чистая, яркая красота залива.

– У меня здесь пять акров, – продолжил рассказ Джон. – Прежде чем ты спросишь, как я могу позволить себе такую собственность, скажу: эта земля принадлежала моему деду. Он купил ее в пятидесятом году практически за бесценок. Дед умер и все оставил мне. – В кухне звякнул таймер. – Ужин готов.

Джон помог Мэрилин спуститься вниз, показывая дорогу и сжимая ее руку в своей ладони. Он проводил ее к столу и выдвинул стул.

– Я могу чем-нибудь помочь?

– Нет, – заверил Джон.

Первым делом он зажег свечи. После разлил вино – белое, ароматное. Принес салат латук со свежей порезанной грушей, посыпанной сыром рокфор и изумительным грецким орехом с медом. Приправой служил изысканный малиновый соус.

– О боже, – попробовав, прошептала Мэрилин. – Невероятно!

– И это только начало, – пообещал Джон.

Они выпили всего один бокал вина под салат, а затем еще один перед главным блюдом – запеченным лососем с укропным соусом, настолько мягким, что Мэрилин закрыла глаза от наслаждения. На десерт Джон приготовил торт с яблоками и финиками.

Между блюдами Джон вновь наполнил ее бокал, открыв вторую бутылку. А когда они закончили ужин, Мэрилин ощущала тепло и легкое головокружение. И Джон проводил ее к удобному дивану. Тихо играла классическая музыка – «Времена года» Вивальди, с удивлением подумала Мэрилин.

– Мне потребуется уйма кофе, – сказала она Джону.

– Я уже варю его.

Мэрилин и сама ощутила богатый аромат. Она откинула голову на спинку дивана и любовалась изумительным видом, чувствуя себя опьяненной и довольной. Вдали светлячками мигали огни, а в темной воде отражалась луна. Джон выключил свет, поэтому она не видела своего отражения в окне. Обзору ничто не мешало.

– Все ведь было не так плохо? – спросил Джон, опускаясь рядом с ней.

– Было очень… мило.

– Признайся, я ведь не настолько страшный?

– Ты можешь быть таким. – Мэрилин повернулась и с улыбкой на него посмотрела.

– Когда?

– Когда целуешь меня. – Вероятно, говорило вино, но слова были правдивы.

Джон взял ее за руку и погладил длинные, тонкие пальцы.

– Может, мои слова удивят тебя, но твои поцелуи тоже пугают меня.

Будто желая доказать правдивость своих слов, Джон наклонился и припал к ее губам. Это был нежный, ничего не требующий поцелуй, но он обещал так много.

– Видишь? – спросил Джон, прижимая ладонь Мэрилин к своей груди. – Почувствуй мое сердце.

– Да… Оно частит.

И ее сердце бешено стучало. Желая продемонстрировать, какой эффект на нее произвели его поцелуи, Мэрилин наклонилась и сама поцеловала Джона. В этот раз поцелуй был глубже, дольше, он увлекал. Оторвавшись от губ Джона, Мэрилин поняла, что голова у нее идет кругом.

– Почувствуй мое сердце, – прошептала Мэрилин.

Джон расстегнул пуговицы на блузке, накрыл ее ключицу своей большой рукой, а затем, будто больше не имея сил сопротивляться, взял в ладонь грудь. Он предоставил Мэрилин возможность остановить его, но она не сделала этого. Чувства, которые рождали в ней прикосновения Джона, были слишком волнующими. Джон продолжал целовать Мэрилин. Не успел он закончить поцелуй, как она завела руки за спину и расстегнула лифчик, освобождая грудь. Джон обеими руками поймал ее и застонал, когда Мэрилин придвинулась ближе и пробежала языком по внутренней кромке его уха.

А после все происходило слишком быстро, и Мэрилин не смогла бы сказать, кто кого раздевал. Она лишь знала, что находится на диване, а Джон собирается любить ее. Он неотрывно смотрел на Мэрилин и не позволял ей отвести взгляд, когда склонялся над ней.

– Ты хочешь этого? – спросил Джон.

Мэрилин закрыла глаза и кивнула, так сильно желая его, что как можно крепче обвила его руками и страстно поцеловала.

– Скажи это, – настаивал Джон.

– Да, пожалуйста.

Они занимались любовью долго и медленно. Ласки были невероятно изысканными – такого Мэрилин не испытывала никогда. Посреди ночи они переместились в спальню. Мэрилин сразу скользнула в глубокий сон, а Джон лежал рядом, крепко прижимал ее к себе.

Перед самым рассветом, когда утро только начинало окрашивать небо, она проснулась и резко села, пораженная и едва ли осознающая, где находится.

– Где я? – спросила она.

– Ты со мной, – ответил Джон, возвращая ее в свои объятия.

Он вновь поцеловал Мэрилин, и она повернулась к нему лицом. Занимаясь любовью во второй раз, Мэрилин заняла лидирующее положение. Ее длинные волосы разметались по плечам и груди.

Наутро Мэрилин проснулась первой и тихо лежала несколько мгновений, раздумывая над тем, что наделала. Джон Бауман соблазнил ее, а она позволила. Джон накормил ее изысканными блюдами и напоил дорогим вином, а затем увлек в свою постель, и она позволила ему это сделать и даже не позаботилась о каком-либо предохранении. Это было безумие.

Аккуратно, чтобы не побеспокоить Джона, Мэрилин выскользнула из постели. И с ужасом осознала, что полностью обнажена. На мысочках спустившись вниз, она собрала свою одежду. Мэрилин надела нижнее белье и начала натягивать брюки, когда на верху лестницы появился Джон, обнаженный по пояс.

– Ты ускользаешь? – спросил он.

Мэрилин не ответила. Ее намерения были очевидны, и они не включали завтрак, кофе и чтение газеты.

– Этого не должно было произойти.

– Но это случилось. Или ты будешь делать вид, что ничего не было?

– Да, буду. – Мэрилин покраснела.

– Мэрилин, будь благоразумна.

– Нет… у нас профессиональные отношения. И они не могут быть другими.

– Почему?

– Потому что не могут. Прости, долго объяснять.

– Ты должна мне куда более этого.

– Я ничего тебе не должна. – Мэрилин продолжила одеваться так быстро, как только могла, застегивая брюки. – Ты спланировал это маленькое соблазнение. Вино, ужин, музыка…

– Да уж конечно! Ты так же сильно хотела меня, как я тебя. Если хочешь злиться – отлично, только будь честной!

– Да, я хотела тебя. Но никогда не переспала бы с тобой, если бы ты не заманил меня сюда шантажом. Ты все спланировал, вплоть до трех бокалов вина. Верно?

Мэрилин откинула волосы с лица и схватила блузку. Она рывком надела ее и, даже не застегнув пуговиц, прошла в гардеробную и надела пальто.

– Мэрилин, – взмолился Джон. – Не уходи так. Не ври мне и не обманывай себя! Я не планировал того, что произошло.