Текст книги "Проект 2012"

– Если нашли мужество признаться, не всё так плохо.

– Минутку. – В голосе начальника СВБ появились знакомые нотки. – Я не хочу, чтобы ты думал, будто я раскаиваюсь, или типа того. Совсем нет. Всё, что делал, считаю тем или иным образом необходимым и оправданным.

– Ничего не понимаю…

– Я наводил порядок (называй, как хочешь, мне всё равно) там, где требовалось – проливал кровь, служил системе верой и правдой. Но сейчас… сейчас не уверен. НЕ УВЕРЕН, понимаешь? Впервые в жизни я сомневаюсь, не знаю, чем всё закончится. Только не путай с тем, как поступить. Как поступить, я знаю. И поступлю именно так, не иначе, короче, как прикажут. Но вот результат всего этого меня пугает. – Генерал взял бутылку с минералкой, и, ничуть не брезгуя, а может, считая, что так надо, начал пить из горлышка.

Глядя на кажущегося теперь очень старым и беспомощным руководителя сеющего среди жителей Города ужас ведомства, полковник впервые (врёшь, думал и раньше) вдруг ясно осознал, чем они занимаются. С трудом подавил болезненную судорогу, закрыл лицо ладонями и на несколько секунд застыл, стараясь убедить себя в нереальности происходящего. Ничего у него, конечно, не вышло, лишь на смену отчаянью пришло понимание непосильности взваленного груза, и что всё теперь зависит только от него, потому как генерал своё уже отжил, вернее отработал. Взглянув на съёжившегося под его взглядом дряхлого старика, Сергей понял, что не ошибся.

– Только не думай, будто я совсем спятил и не контролирую ситуацию, – поставил его на место шеф. – Просто верю, что в критической ситуации ты сумеешь принять правильное решение.

– Да-а… – протянул Сергеев. – Вы хоть понимаете, вы фактически заявляете о неповиновении власти?

– Теоретическом неповиновении, – усмехнулся генерал. – Не могу подобрать нужного слова.

– Это имеет значение?

– Хочешь заявить? Валяй.

Сергей разозлился.

– Заявить? Так просто? А вы не подумали, что я искренне служил стране? Что всегда (кого ты обманываешь?) верил в то, что делал? А теперь выходит – напрасно?

– Не совсем, – ответил генерал, тоже повышая голос. – И прекрати истерику! Разнылся, понимаешь. Да плевать я хотел на твои чувства, если хочешь знать. Я, между прочим, тоже стране служил, и опыт… служения, как ты выразился, у меня побольше твоего. И вообще, разговор сейчас не о том, может, ещё образуется… – Мужчина замолчал, переводя дух.

– Виноват, товарищ генерал. – пришёл в себя Сергеев. – Неожиданно малость, вот и понесло. А заявлять и в мыслях не было, – добавил, и тут же подумал, что если это проверка – домой уже не вернётся. Но страха не почувствовал, наоборот, где-то в глубине души, там, где последние годы плескалось безразличие, вдруг зашевелилось что-то искреннее, наполняя давно потерянным смыслом. – Готов приступить к заданию, – услышал свой голос.

– Другое дело. – Генерал тоже как-то подобрался. – Другое дело. – И достал из стола папку. – Держи. – Аккуратно отдал прямо в руки. – Здесь всё о проекте «Резонанс».

Полковник осторожно взял папку, словно она была из стекла. Положил перед собой.

– Полистаешь потом, я пока в общих чертах расскажу, – сказал Кузнецов, видимо не желая оставаться в тишине. – Насчёт ретрансляторов прав, поставили такое оборудование. Чтобы найти тех, кто откликается на сигнал.

– На сигнал? Что за сигнал?

– Хороший вопрос. Знать бы ответ. Хотя… – Кузнецов задумался. – Версий по этому поводу хватает, только я, да и большинство, думаю, склоняется к новой форме жизни.

– Пришельцы, что ли? – глупо улыбнулся Сергей.

– Нет. Не пришельцы, люди, вернее, оставшееся от киборгов после утилизации.

Глаза полковника раскрылись и стали не меньше фар собственного автомобиля.

– А-а? – протянул он. – М-м…

– Именно. Те самые киборги, что бездумно выбрасывали, не пытаясь уничтожить. Понимаешь? – Короткий смешок. – Вижу, не очень. Учёные считают, мозг этих существ сумел выжить и приспособиться. Приплюсуй сюда сложные кибернетические системы, имевшиеся у них в распоряжении. Никто не утруждал себя демонтажем. Вот и получается, что в какой-то момент горы ЭТОГО пришли в себя и начали мыслить.

Рука полковника потянулась к минералке. Схватила. Одним махом осушив бутылку, Сергей вытер губы тыльной стороной ладони и с шумом выдохнул.

– Да, Георгий Палыч. Многое готов был услышать, но такое… Чёрт, может, вы меня разыгрываете? – сделал он последнюю попытку. – Поверить не могу.

– И в мыслях не было. И в мыслях… Но это я так считаю. Впрочем, со мной многие согласны. Вероятность велика. Да и потом, кто ещё может напасть на вооружённые до зубов караваны? И не просто напасть, а так, что ни слуху, ни духу. Ни сигналов тревоги, ничего. Ехали себе, понимаешь, и вдруг – бац! – Мужчина хлопнул по столу и Сергеев подпрыгнул.

– Георгий Палыч…

Генерал и бровью не повёл.

– Да, да, так и было. Все системы словно выключили.

– Или перехватили управление.

– Разве это не одно и то же?

– Ну…

– Из чего следует, что нападавшие знакомы с нашими технологиями. Не дикари какие-нибудь.

– А другие страны? ЮАР, Америкосы? Дальневосточники, в конце концов?

– Насчёт дальневосточников подметил верно. Тебе что-то конкретно известно, или просто предполагаешь?

– Что мне может быть известно? Просто слышал… Что? – Сергеев заметил у генерала улыбку.

– Мне нравится твоё «слышал».

– Ну…

– Продолжай.

– Короче, говорили, один караван сумел вырваться, и, кто спасся, рассказывали о каких-то чудовищах, снаружи похожих на зверей, а внутри – полностью механических. И что произведены они на Дальнем Востоке или в Японии.

Потирая кончик носа, Кузнецов в задумчивости уставился в псевдоокно. Молчал, наверное, целую минуту.

– Откуда ты знаешь? – Пошевелил пальцем, приказывая не перебивать. – Придётся рассказать… – Шумно вдохнул, пряча ладонью зевок. – Устал я что-то… Ладно, начнём сначала. Ты знаешь, сейчас на земле осталось всего несколько жизнеспособных государств, точнее – пять?

– Да, как уже говорил, ЮАР, Североамериканский альянс, Дальневосточная конфедерация, заключившая союз с Японией, Китайско-Монгольская Народная Республика, и наше – Российско-Европейское Содружество.

– Именно… а теперь вспомни, как возникли дальневосточники?

– Как… – Сергеев напряг память, систематизируя имевшиеся сведения. – Всё началось в конце двухтысячных, когда процесс таянья многолетней мерзлоты приобрёл неуправляемый характер, со всеми вытекающими… А наше недавно сформированное государство оказалось неспособным переселить беженцев, обеспечить жильём и работой… Правительство приняло единственное возможное в данной ситуации решение: отрубить Дальний Восток, бросив жителей на произвол судьбы.

– Верно. К тому времени мы потеряли Сахалин и другие месторождения, добывали нефть в бывшей республике Коми.

– Фактически, северо-восточная граница Содружества пролегла там, где заканчивалась многолетняя мерзлота: начиная от Китайско-Монгольской Народной Республики, через озеро Байкал, и дальше на север, по рекам Ангара и Енисей, до посёлка Туруханск, где в Енисей впадает река Нижняя Тунгуска.

Все мало-мальские посёлки вдоль этих рек превратили в полностью автономные роботизированные заставы, контроль за которыми возложили на города-крепости: Иркутск, Братск… – Сергеев поднял глаза к потолку, вспоминая. – Стрелка, Енисейск, Бахта…

Первые несколько лет вдоль границы постоянно гремели сражения. Поначалу многие пытались прорваться, кто поодиночке, кто группами и даже целыми соединениями. Возможности имелись: эвакуировались в спешке, и на брошенной территории осталось много техники, в том числе военной. Ну а дальше, кто выжил, поняли: зря время тратят, и объединились, создав Дальневосточную Конфедерацию. Потом замутили с японцами. Условий для жизни никаких, вот и пришлось воспользоваться помощью соседей с их генной инженерией. Насколько мне известно, последние сто лет с ними нет никакой связи, и никто не знает, что там происходит. Даже наши китайские друзья держаться подальше, соорудив вдоль границы вторую великую стену.

Полковник замолчал, приходя в себя и заново осмысливая сказанное.

– Так что… – не выдержал он и добавил: – Считаю, у брошенных сограждан имеются как средства, так и основания для нападения. А сбросить солдат, или что-то ещё с воздуха – несложно. Из-за постоянных ураганов и дождя система ПВО ни у кого практически не работает.

Генерал кивнул, пальцы листали ещё одну папку.

– Георгий Палыч?

– Слышу, – посмотрел на него Кузнецов. – Правильно излагаешь и мыслишь верно.

– Значит, они на караваны нападают?

– Они, только…

– Есть ещё киборги, вернее то, что осталось?

– Называй, как хочешь. Скорее коллективный разум, тел-то у них нет.

Полковник чуть не поперхнулся.

– А ты думал? Откуда тела, если разобранными выбрасывали. Да и сгнили уже. Сам сказал: дождь, слякоть…

– Как же они перемещаются? Или не перемещаются? Кто-нибудь их видел?

Генерал снова надолго замолчал, пожёвывая нижнюю губу, достал из стола ещё папку, из неё письмо, на котором синел гриф «Совершенно секретно». Развернул, глаза пробежали несколько строк, вздохнув, посмотрел на Сергея. Несколько секунд тоскливо разглядывал сидящего перед ним мужчину, наконец, поинтересовался:

– Знаешь, что здесь написано?

– Нет, конечно, – ответил Сергей, чувствуя, как подрагивает левое веко.

– Белгород, Ставрополь, Краснодар…

– Что Белгород? – глухо переспросил полковник, и замолчал, неожиданно понимая, каким будет ответ.

– Уничтожены. – Голос генерала был едва слышен. – Месяц назад массированным ударом уничтожены основные города-крепости нашей юго-западной границы. – Кузнецов посмотрел на тоненький лист бумаги, словно надеялся, что сообщение исчезнет, или, на худой конец, изменится.

– Не может быть! – Лицо Сергеева стало того же цвета, что и сигаретный дым, медленно покрываясь болезненным румянцем. – Когда? Как? Но… – Взгляд упал на пепельницу, и нестерпимо захотелось закурить.

– Пока ничего неизвестно, но в центре считают: без бывших киборгов не обошлось. – Генерал безвольно склонил голову набок. – А началось всё с того… – Кузнецов старел прямо на глазах, – как несколько лет назад удалось напасть на их след…

– И-и? – Сергей прижал руки к столу, чувствуя, что кисти начинают трястись.

– Отправили эскадрилью бомбардировщиков. Разбомбили всё к чёртовой бабушке… или…

– Что… или…?

– … Или думали, что разбомбили. Никаких следов, они просто исчезли.

Сергееву понадобилось не меньше минуты прийти в себя, осознать, где он находится, собрать мысли в кучу, заметить, что генерал терпеливо (может, он тоже в шоке?) ждёт, и задать следующий вопрос:

– Исчезли… У них же ног нет?

Резко откинувшись на спинку, словно сложенные на столе папки вдруг превратились в ядовитых змей, Кузнецов тяжело вздохнул:

– Не знаю? Нет ног – значит, есть что-то ещё. – Снова замолчал, и Сергеев понял: начальник по-прежнему не договаривает.

– Георгий Палыч. Вы или говорите всё, как есть, или…

– Как есть… как есть трудновато. Ты и так трясёшься. – Мужчина нервно улыбнулся, с трудом придавая лицу прежнее выражение. – А ведь это только цветочки.

– Куда уж хуже?

– Куда хуже? – Генерал подался вперёд, и полковник с трудом сдержался, чтобы не отпрянуть. – А ты подумай, кто они, и как появились. И, главное: к нам что испытывают?

Сергеев почувствовал, как по коже побежали мурашки.

– Чёрт! Они же должны нас ненавидеть!

– Вот именно. Ещё один враг, и какой… и главное, рядом. Если до бомбёжки они не нападали, то после всё круто изменилось.

– Нападения на караваны? – Сергей до последнего не хотел верить в причастность к гибели городов неведомого разума. – А дальневосточники?

– Дальневосточники показали пример. Они и сейчас продолжают забрасывать своих тварей, но восточную границу мы держим, а вот южную… Каким-то образом этот разум может воздействовать на обычных людей и выводить из строя самые сложные механизмы. И похоже, им надоело играться с караванами, они начинают нападать на города. Страшно подумать, что будет дальше…

– На их месте я поступил бы так же, – хрипло согласился Сергей. Посмотрел на шефа. – А разведка? Что-нибудь нашли? Кто нападает, не могут же они сами?

– Пока не ясно, очевидцев мало. Насчёт людей не знаю, а вот киборги точно.

– ?…

– Американские, не наши. То ли украли, то ли перепрограммировали.

– А связь? С Китаем? Альянсом?

– Нет связи. – Генерал потёр слезящиеся глаза. – Как нападения начались – полностью вырубилась. – Быстро взглянул на Сергея. – И самолёты пробиться не могут, – угадал он готовый сорваться вопрос. – Пробовали, ни один не вернулся.

– Да что же это? Ничего нельзя сделать?

– Даже не знаю. – Кузнецов потёр подбородок, и Сергей не смог не признать: генерал полностью пришёл в себя… в отличие от него. – Обычное оружие против них бессильно.

– Даже ядерное?

– Не думаю, что в нашем положении это разумный выход, самим жить негде. Но, в принципе, если не будет другого выхода, попробовать стоит. Только думаю, что и оно не поможет.

– Да почему?

– Новая ступень эволюции. Вспомни начало разговора. Именно этого и боюсь. Вряд ли оружие поможет, даже ядерное. А то, что захотят применить – поверь, не сомневаюсь; терять нашим правителям нечего.

– И вы хотите наладить контакт?

– Я хочу спасти людей. – Генерал посмотрел в удивлённые покрасневшие глаза подчинённого и поморщился. – Думаешь, я маньяк? Нравится ловить и убивать? Да, я ловил ненормальных, может, по-своему невиновных, но только ради сохранения стабильности. Понимаешь? По-другому не умею. НО! Я понимаю, ПО-ДРУГОМУ можно. Должен быть выход, решение, путь. И ты его найдёшь.

– Я? Мне… наладить контакт? Но…

– Только в крайнем случае… Для начала попытаться уничтожить, но если не получиться – попробуй вымолить прощенье. Хотя бы для мирного населения. В конце концов, оно ничем от них не отличается. Не намного, вернее…

– Хорошо, допустим. И как уничтожить? Сами сказали, оружие не берёт.

Замечая, как азарт интересного, пускай и невыполнимого задания, захватывает Сергея, Генерал пакостно улыбнулся: понял, что в выборе не ошибся.

– Наши светлые головы свой хлеб отрабатывают. Считают, нашему противнику – коллективному разуму, называй, как хочешь – доступно огромное количество энергии. Что он способен обходиться без еды и обычных энергоресурсов. В принципе, ему, скорее всего, не нужно ничего, требующегося для жизни человеку. Кроме того учёные считают, разум владеет телепатией, телекинезом и может создавать вокруг себя защитное поле. – Кузнецов пристальнее вгляделся в полковника. – Улавливаешь?

– Защитное поле снаружи. Если проникнуть внутрь…

– Верно. Если каким-то образом доставить взрывчатку в самый… не знаю, улей, муравейник, неважно. Если доставить туда и взорвать – наверняка сработает.

– А если нет? Если после этого они вконец озвереют?

– Никто не говорит, что будет легко.

– Легко? Да… – Полковник замолчал, понимая, что снова начинает истерить.

– Нелегко, но выбора нет. И потом, на самом деле всё несколько легче.

– Неужели?

– И поможет не кто иной, как твой подопечный.

– Костров? Вадим?

– Именно. Знаешь, зачем он встречался с помощником мэра? – Посмотрел на молчавшего Сергея. – Молчишь? Они собираются послать группу установить с этим разумом контакт.

Почему-то полковник не удивился:

– Что тут скажешь? Бред. Вернее… выехать они могут. Собрать группу. Но куда ехать? И почему думают, их там ждут? Как вообще собираются договариваться?

– Правильные вопросы. Своевременные… Для этого проект «Резонанс» и понадобился. «Резонанс» – не что иное, как поиск родственников тех, кто триста лет назад первыми стал киборгами, а затем оказался на свалке.

– Господи боже мой… и такие люди есть?

– Конечно. Многих мы смогли найти по картотеке. Даже не представляешь, как их много. Но дело в том, что большинство ничего не чувствовало.

– И тогда вы поставили вокруг городов установки. Чтобы воздействовать на психику и пробудить «родственные» чувства.

– Именно! Именно, чёрт возьми. – Глаза генерала заблестели (сумасшедший, мать его, вылитый сумасшедший). – Мы искали сорок лет. И нашли.

Сергеев вспомнил Кострова-младшего и его друга. Как они чуть не каждый день, рискуя здоровьем, таскались к стене. Вспомнил инцидент с пойманными и привезёнными на заброшенный склад Обрубками и понял: это была проверка; признают твари парней своими, или разорвут, как специально подосланных братков Кощея.

– Костров? – глухо спросил он. – Или Спирин?

– Михаил, – подтвердил догадку Кузнецов. – Он, сукин сын. Чувствует. И хочет туда. А они ждут, я знаю. И он придёт. – Мужчина прикурил последнюю сигарету, смял пачку и выбросил в корзину для мусора. – А мы придём следом.

– И уничтожим? – Сергеев почувствовал, что дрожит. – Взорвём?

– Вот именно… – Во взгляде генерала промелькнуло безумие. – Они сами доставят взрывчатку.

На игре…

Вы знаете, что такое игра? Или шоу? Наверное, скажете вы, только я возражу. То, что творится на стадионе, много лет назад переделанном в студию – наказание. Наказание, возможность получить дешёвую рабочую силу, и, разумеется, самый примитивный способ снять социальное напряжение в обществе.

Не впечатляет? Тогда как насчёт пришедших на игру добровольцев (в последнее время по статистике их количество сравнялось с преступниками). В этом тоже нет ничего странного? Или они сумасшедшие?

Дмитрий усмехнулся.

Так и есть. И игроки сумасшедшие, и игра – им под стать.

Знаете, какая? Никогда не угадаете. «Верю-не-верю». Не покер, не козёл, и даже не свара, а самая дурацкая игра на свете. И какие правила, спросите вы? Всего лишь угадать карты противника.

Всего лишь…

В принципе всё до идиотизма просто: как только на руках оказываются четыре карты одной масти – от них можно избавиться (нельзя лишь от тузов, из-за чего и приходиться обманывать), и так до тех пор, пока не выбросишь все карты. Ну а если четырёх карт одной масти нет – приходиться играть. Кладёшь на стол карты (не больше трёх) рубашкой вверх и заявляешь: «две десятки». Говоришь смело, без признаков фальши. Возможно, там действительно лежат две десятки, а возможно – два туза, не важно, значение имеет, как отреагирует противник.

Или скажет «верю», или скажет – «нет».

Если «верю» – кладёт сверху ещё карты (одну, две или три), заявляя, что это тоже десятки и ход переходит к следующему игроку. Можно облегчённо выдохнуть и сделать глоток воды: вам удалось избавиться от тузов.

Если игрок заявляет «не верю» – он должен одну из карт посмотреть. И тут происходит самое интересное: если при проверке выявилась ложь (попался туз, валет или любая другая карта), все карты забирает предыдущий игрок – тот, чьи портуланы проверялись; а если обмана нет – все карты забирает проверяющий. И так по кругу, пока только у одного не останутся все тузы, несчастный проиграет и загремит на переработку. Затем второй, третий… пока в финале не останется тоже один… но уже победитель.

Наверное, стоит упомянуть ещё два маленьких (кому как: для игроков очень даже существенных, а для зрителей – дополнительный повод расплескать пиво и подавиться попкорном) нюанса. Проигравший или вносит залог (сумма астрономическая), освобождающий от проверки быстроты реакции, или кладёт на отполированную сотнями предшественников плиту гильотинных ножниц руки.

А дальше…

Дожидаетесь режущего слух звукового сигнала, и… пытаетесь успеть отдёрнуть руки. Не поняли? Из динамиков вырывается гудок, и тот, кто выиграл и сидит в этот момент напротив вас, нажимает на маленькую чёрную кнопочку. Лезвие летит вниз, и вы или успеваете спасти свои руки, или… не успеваете: ножницы срабатывают очень быстро, но не настолько (смешно), чтобы какой-нибудь ловкий парень (может быть, вы?) не смог среагировать быстрее.

Надежда, как известно, умирает последней. В нашем случае вместе с руками. Тому есть немало доказательств, достаточно посмотреть архивные записи шоу за последние несколько лет, наверняка наберётся с десяток случаев.

Затем вы можете или пойти домой, или снова сесть за стол.

Продолжить игру…

Карты Кострову достались на редкость поганые. Три туза, шестёрка, семёрка, восьмёрка, девятка, десятка и дама. Полный отстой, особенно для первого тура и особенно для того, кто почти никогда не играл.

Диман заставил себя улыбнуться. Нет, он заставил себя рассмеяться, и сразу заметил, как навели на него камеру и закричали на трибунах болельщики.

Блефовать, так блефовать.

Окинув соперников взглядом, Костёр накрыл карты левой рукой, отросшие ногти правой с чувством поскребли заросший подбородок, и вкрадчиво, полушёпотом, сообщил игроку слева:

– Длинные у тебя, Серёга, руки.

И широко, как можно искреннее, улыбнулся.

Сергей улыбаться не стал. Наоборот – насупился и стал похож на обиженного ребёнка. Тряхнул патлатой головой:

– На нервы давишь. – На плечи посыпалась перхоть. – Ничего у тебя… предатель, не выйдет.

Слыхали? Предатель… Такие вот дела, предатели теперь они с Мишкой. Ну да ничего, бывало и хуже.

– Может и не выйдет, а только с тузами не поиграешь.

Глаза полны сочувствия, но Сергей не верит:

– Да какие тузы?

– Обычные. – Повернувшись, Костёр с улыбкой взглянул на Отличника, как он прозвал игрока справа. Петра, если по имени. Парень с интересом следил за разговором. – Вот эти. – Вроде бы не глядя, растопыренной пятернёй ткнул в сторону карт Поэта.

– Отвали, – напрягся Сергей и бросил быстрый взгляд на одну из карт (кажется, сработало). – Я судье пожалуюсь.

В этот раз рассмеялся не только Дмитрий, но и главный соперник (почему-то Костёр был в этом уверен), здоровяк по имени Денис и прозвищу Мажор, присвоенному ему Костровым. Итак: Сергей Поэт, Отличник Пётр, Мажор Денис и он сам – Димка Предатель.

Собрались как-то вечером поиграть…

– Судья не поможет, – без эмоций объяснил Пётр. – После того, как раздали карты, можно говорить, что угодно…

Слышали?

– Даже убить, – добавил Дмитрий, пытаясь запомнить карту, на которую посмотрел парень.

– Даже убить, – поморщился Пётр, соглашаясь с Костром. – Нельзя только подглядывать… мухлевать.

– За это сразу руки… – прошептал Дмитрий, наклоняясь к Поэту и сверля его взглядом. – Отрубят.

Поэт с шумом втянул в себя воздух, демонстрируя жёлтые неровные зубы:

– Так нечестно.

Дмитрий возражать не стал. Нечестно, чёрт возьми! Как всё остальное, как вся их грёбаная жизнь. Всё нечестно, везде обман. И для кого-то кровавое шоу – приятное развлечение (эти ублюдки живут в достатке), а у кого-то «достатка» так много, Костров посмотрел на Дениса, для них Игра превращается в смысл жизни.

– Прости, – вздохнул Дмитрий. – Но я не могу проиграть… До тех пор, пока вон за тем столиком, – кивнул в сторону Мишки, – сидит мой друг.

– У таких есть друзья? – тут же влез в разговор Денис. – Когда людей убивал… тоже о них думал?

– Я думал о таких, как ты, – спокойно ответил Костёр, поднимая перед собой сжатую в кулак правую руку; кофейные глаза Дмитрия закипели, парень пошевелил большим пальцем, изображая, как нажмёт на кнопку устройства (джойстика) приводящего в действие ножницы. – Хлоп и готово.

– Неужели? – осклабился Денис. – Оч-чень страшно.

– Знаешь… – холодно улыбнулся Дмитрий, выпячивая подбородок. – Вот тебя я обыграю с удовольствием.

Короткая пауза.

– Посмотрим.

– Посмотрим.

В зале прозвучал звонок.