Текст книги "Разоблачение Клаудии"

Первым из полиции города Колумбуса на место преступления в доме Мартинсов прибыл сержант Билл Стекман из отдела убийств – тот самый «Папаша» Стекман, который когда-то подумывал усыновить младшую сестру Клаудии. Именно его назначили ответственным за расследование очередного убийства.

Высокий, под два метра ростом, светловолосый и синеглазый детектив недавно начал носить слуховой аппарат и немного этого стеснялся. Говорил он негромко и гортанно, голос словно бы шел прямиком из грудной клетки. Работа в отделе убийств была смыслом его жизни, и старания сержанта высоко оценивали и прокуроры, и адвокаты.

На работе он проводил по восемнадцать часов в сутки; все знали, что «Стек» фактически живет в полицейском участке.

Каждого нового подозреваемого следовало проверить и перепроверить – а потом еще разок для надежности. Поэтому Стекман лично проследил за задержанием более двухсот человек, которые могли быть причастны к убийству.

Поимка Убийц с двадцать вторым калибром вскоре стала самым важным делом в жизни Стекмана. Он верил, что главное – набраться терпения, и все получится; обязательно найдется какая-нибудь улика, зацепка… Стекман знал, что он хороший сыщик и своего не упустит. Работа в полиции была его детской мечтой, другой жизни для себя он просто не мыслил.

Стекман родился и вырос в пригороде Колумбуса, четырнадцать лет отслужил в полиции, из них восемь – в отделе убийств. Для получения звания три года проучился в Юридической школе Капитолия. Казалось, что вся жизнь готовила его к этому расследованию.

Еще до убийства Мартинсов он отслеживал, как ведется следствие. С того момента, как Нэнси Яско позвонила ему и попросила о помощи, Стекман стал поддерживать связь с окружными детективами, и те не раз обращались к нему за советом. Ему удалось даже раздобыть копию допроса Клаудии с ее признательными показаниями.

Сержанта поразило, что некоторые сыщики по-прежнему считали, будто Новатни, Политис и Клаудия причастны к убийству в доме Маккана. Как только Стекман возглавил следствие, он немедленно опросил Клаудию и Марту, изучил протоколы допроса и проверил на месте преступления каждую деталь, что была в них упомянута.

В пользу Клаудии говорило то, что в вечер убийства, пока собирали улики на месте преступления, в доме Макканов побывало немалое количество народу, постороннего в том числе (разумеется, по уважительной причине: для опознания убитых). Свидетели потом отправились заливать впечатления алкоголем в бары и клубы, где во всех красках описали увиденное. Так Клаудия по крупицам собрала полную картинку.

Стекман уже знал, что, если протянуть ей палец, она отхватит всю руку. На этом он и выстроил свою теорию. Если кто-то спрашивал, откуда Клаудии известны столь мелкие детали, он неизменно отвечал: дело в том, что свидетели, да и полицейские, побывавшие на месте преступления, слишком много трепали языком, предоставляя тем самым всю необходимую информацию.

После убийства Мартинсов Стекман от имени полицейского управления города Колумбус договорился с руководителями правоохранительных органов двух городов и трех округов, участвующих в расследовании, что человек, раскрывший это дело, получит от остальных все имеющиеся у них улики и протоколы допросов.

В каждом управлении и без того уже знали детали чужого следствия. Дело было чересчур масштабным – погибло слишком много людей, – чтобы отбирать друг у друга улики и подозреваемых. Обычно в ходе расследования детективы могли поддаться духу соперничества, однако Стекман настаивал, чтобы для раскрытия дела они работали единой командой.

Соглашение, разумеется, было неофициальным, договоренности достигли лишь устно, и всю ответственность Стекман взял на себя. По его мнению, иначе ничего не выйдет, потому что ловить серийных убийц и без того нелегко, а когда сыщики в надежде записать столь громкое дело на свой счет скрывают друг от друга информацию, преступники получают лишнее преимущество.

Он прекрасно знал, что новости о подобных серийных преступлениях – как это было с «Сыном Сэма»[10]10
  Дэвид Берковиц, известный также как «Убийца с сорок четвертым калибром», в 1976–1977 годах совершил шесть убийств и тяжело ранил еще шестерых человек. Прозвище «Сын Сэма» он дал себе самостоятельно, подписывая письма, адресованные полиции, которые оставлял рядом с телами своих жертв или рассылал репортерам.


[Закрыть] или «Душителями с холмов»[11]11
  Прозвище «Хиллсайдские душители», или «Душители с холмов», получили двоюродные братья Кеннет Бьянки и Анджело Буоно, которые в 1977–1978 годах похитили, изнасиловали и убили двенадцать девушек.


[Закрыть] – быстро расползаются по всей стране, а следствие неизбежно стопорится, потому что его ведут разные департаменты.

В отличие от массовых убийц, которые лишают жизни разом несколько человек, серийные преступники перемещаются из города в город, выискивая своих жертв по всему округу или штату на протяжении многих недель, месяцев, а то и лет. Поскольку в дело вовлечены разные правоохранительные органы – и окружные шерифы, и городская полиция, и ФБР, каждый из которых, как правило, занимается одним конкретным случаем, – то сыщики зачастую не видят связи. Противоречивые методы следствия, вражда подразделений, прокуроры, которые из политических интересов норовят поскорее угодить возмущенной общественности, – все это дает преступникам фору. Порой самые сложные дела удается раскрыть лишь благодаря чистой случайности.

Многих преступников – например, Джека-потрошителя, который в тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году зарезал в Лондоне шесть женщин, или Зодиака, который в период с тысяча девятьсот шестьдесят шестого по тысяча девятьсот семьдесят четвертый убил в Калифорнии, Неваде и Орегоне, по разным оценкам, от шести до тридцати семи человек, – так и не поймали.

А значит, невзирая на давнее соперничество между полицией Колумбуса и окружными управлениями в Ньюарке, Ликинге и Франклине, всем полицейским службам, по предложению Стекмана, придется работать вместе. И в итоге слава достанется победителю.

Многие из коллег Стекмана с ним не согласились и стали критиковать такой подход. Других возмутило, что он со своей командой словно бы не замечал чужих заслуг и доверял лишь тем результатам, которые перепроверил лично.

Вдобавок к и без того непростой задаче – упорядочить материалы следствия, собранные в течение несколько месяцев по четырем разным убийствам, – перед Стекманом встала и другая цель – скоординировать работу пяти разных департаментов в трех округах, а также руководства полиции со следователями из двух городов.

С этого момента каждую минуту своей жизни он тратил на то, чтобы выследить, арестовать, привлечь к ответственности и упрятать за решетку Убийц с двадцать вторым калибром.

Все материалы дела, имеющие отношение к серии убийств, Стекман поместил в комнату, где на стенах повесил фотографии с мест преступлений и карты трех округов.

Комната эта получила название «военный бункер Стека».

За две недели до суда, назначенного на двенадцатое июня, когда Клаудия мылась в тюремном душе, дверь вдруг распахнулась, и Донна Заг объявила:

– К тебе гости. Твой адвокат говорит, они из «Плейбоя».

Клаудия сполоснулась, вышла из-под душа и замотала длинные волосы в полотенце.

– О, видимо, мое фото хотят поместить на разворот, – радостно сказала она. – Правда, для майского или июньского номера уже поздно… Наверное, я стану мисс Июль!

Надев тюремную робу и опершись о плечо Донны Заг, Клаудия заковыляла в сторону зала для посетителей. За похожими на телефонные будки клетушками располагалась «комната для адвоката». По другую сторону стекла, разделявшего помещение пополам, виднелись Лью Дай и двое незнакомых мужчин.

Она подняла телефонную трубку.

– Клаудия, эти люди хотели бы тебе помочь, – объявил Дай. – Не знаю, помнишь ли ты, но я уже говорил, что планирую обратиться в чикагский «Фонд защитников Плейбоя». Вот, знакомься, это Билл Хелмер, старший редактор журнала.

Он указал на невысокого лысого мужчину с усами, одетого в клетчатую рубашку, джинсы и тяжелые ботинки, который сидел, откинувшись на спинку стула.

– А это Расс Миллион, частный сыщик из «Плейбоя». Он из Остина, это в Техасе.

Дай кивнул на рослого подтянутого мужчину лет тридцати с длинными усами и рыжими волосами, отросшими до самого воротника. Расс Миллион был одет более консервативно – в белую рубашку с блейзером и при галстуке.

Клаудия сочла странным, что выходец из Техаса выглядит как предприниматель, а коротышка-редактор из Чикаго – точь-в-точь словно ковбой.

Билл Хелмер спросил, почему она хромает, и Клаудия рассказала, как ее избили. Еще пожаловалась, что ее практически не лечат.

– Просто тугую повязку сделали, и все. А нога болит не переставая, даже ногти уже отслаиваются!

Расс Миллион тем временем любовался Клаудией. Он повидал немало женщин-арестанток, но эта показалась ему особенной: одухотворенной и сексуальной одновременно.

Хелмер объявил, что «Плейбой» готов помочь ей и взять на себя все расходы по представлению ее интересов в суде – но взамен им надо, чтобы Клаудия потом позволила о себе написать.

Она согласилась.

– Я завтра улетаю в Чикаго, – сообщил Хелмер. – А Расс останется здесь, в Колумбусе, будет работать вместе с Лью. Вы получите от нас поддержку, и это не будет стоить вам ни цента.

Они ушли, а Донна Заг отвела Клаудию обратно в камеру, и там арестантка снова расплакалась. Она плакала каждый день с тех пор, как ее мечты о фильме разбились. Лицо вконец опухло, Донна порой приносила ей из аптечки лед, чтобы снять отеки.

Перед тем как заснуть, Клаудия увидала Иисуса – тот явился в ней в камеру, чтобы сказать: беспокоиться больше не о чем, ведь с нею Господь, и пути его неисповедимы.

Покинув здание женской тюрьмы, Лью Дай предложил своим новым партнерам переночевать у него дома, в пригороде Колумбуса. Они охотно приняли приглашение и на черно-золотом «Роллс-Ройсе» отправились в поместье, занимавшее площадь в сто двенадцать акров. Дай был не только талантливым адвокатом, но еще и заядлым рыболовом, любителем регби и (свято блюдя традиции предков, адвентистов седьмого дня) фермером. Вечером после ужина мужчины, лениво потягивая скотч, принялись обсуждать Убийц с двадцать вторым калибром.

У Дая возникла одна теория, и ему не терпелось испытать ее на прочность.

Жертв расстреливали так, будто их намеренно казнили, поэтому Дай заподозрил, что за убийствами может стоять организованная преступность. Среди его клиентов ходили слухи, что в Колумбусе хочет развернуться новый торговец кокаином. Теоретически Маккан приторговывал наркотиками, а значит, вполне мог налаживать связи с новым поставщиком. Другие жертвы, по мнению Дая, тоже могли быть причастны к наркобизнесу, пусть даже косвенно – например, подбирали посылки, сброшенные с частных самолетов. Подобные жестокие казни были весьма в духе преступного синдиката Дейтона и Цинциннати.

* * *

На следующий день Билл Хелмер улетел в Чикаго, а БКИ предоставило свежую информацию. «Штегер люгер» двадцать второго калибра, фигурировавший во всех семи убийствах, отметился и раньше, полгода назад – десятого декабря тысяча девятьсот семьдесят седьмого года, в Ньюарке; из него на парковке возле кафе «У Форкера» застрелили Джойс Вермиллион и Карен Додрилл.

Полиция Ньюарка восстановила события того зимнего вечера. Карен Додрилл зашла в кафе, чтобы обналичить чек. Джойс Вермиллион, тамошняя официантка, пожаловалась, что ее муж не успевает, как всегда, заехать за ней после работы, и Додрилл обещала вернуться к концу смены и подвезти подругу до дома.

Когда они выходили из кафетерия, по ним открыли огонь, выстрелив по меньшей мере девять раз, метя в основном в голову. Возле трупов обнаружили гильзы от патронов двадцать второго калибра. Дело так и не раскрыли.

«Колумбус диспатч» сослался на один источник, «близкий к следствию», который подчеркнул, что все девять смертей произошли в субботу или воскресенье, а значит, убийства, совершенные из пистолета двадцать второго калибра, вполне могут быть каким-то ритуалом посвящения в банду.

«Нью-Йорк таймс» третьего июня тысяча девятьсот семьдесят восьмого года напомнила, что девять убийств находятся в юрисдикции пяти разных управлений, и каждое из них ведет собственное независимое расследование.

«Хоть полицейские и утверждают, будто координируют свои действия, – писали в статье, – некоторые признаки свидетельствуют о том, что обмен информацией идет не в полной мере». «Таймс» добавила, что полицейские из Ньюарка обвинили прокурора округа Франклин Джорджа К. Смита в том, что он раскрыл общественности марку пистолета; теперь убийцы, если вдруг они планируют новое нападение, могут запастись другим оружием.

Не сумев получить комментарий у самого Джорджа К. Смита, потому что тот в текущий момент находился в Цинциннати, баллотируясь на пост генерального прокурора штата Огайо от партии республиканцев, репортер заключил:

[Смит] намерен осудить за убийство Макканов официантку Клаудию Яско, потому что та в середине марта пришла в управление шерифа округа Франклин и подписала признание. Вот только сами сыщики не разделяют уверенности мистера Смита в том, что мисс Яско и впрямь виновата.

– Когда расследуется столь громкое преступление, всегда находятся люди, готовые в нем признаться, – сказал один из детективов. – Но обычно выясняется, что они совершенно ни при чем.

Донельзя взбешенный статьей в газете и фактом, что детективы винят его в так называемом «фиаско Яско», Смит выразил протест:

– Если кто и оказывал давление на обвиняемую, то только сами сыщики. Это они стучались в двери прокуратуры и звали О’Грейди на помощь!

Выяснив, что в Ньюарке из того же пистолета двадцать второго калибра застрелили двух женщин, Расс Миллион счел теорию Дая про торговцев кокаином притянутой за уши.

Он запросил помощь в «Плейбое», и Билл Хелмер прислал второго частного сыщика, Лейка Хедли из Лас-Вегаса. Хедли приехал в Колумбус прямиком из Чикаго и поступил в распоряжение Миллиона. Он был высоким, худощавым, лет сорока, с длинным острым лицом и темными волосами, вдовьим мысом на лбу и орлиным носом.

Пообщавшись с матерью и сестрой Клаудии, Хедли и Миллион заодно свели знакомство с сержантом Биллом Стекманом, который охотно принял их помощь и ввел в курс дела. Стекман рассказал, что некоторые сотрудницы «Картинной галереи» подозревают в убийстве Ленни Уайта, того самого хромоногого водителя грузовика, которого прозвали Пигманом.

Хедли и Миллион осмотрели снаружи его дом. Через окно они заметили, что в одной из комнат (видимо, кабинете) на стене висят несколько пистолетов, на вид двадцать второго калибра.

Танцовщицы, как выяснилось, считали Пигмана очень странным типом. «Вечно ходит по стрип-барам, – рассказывали они Хедли. – А когда мы начинаем раздеваться, берет и поворачивается к сцене спиной!»

Как-то вечером Хедли и Миллиону удалось застать Пигмана в «Картинной галерее», и после разговора они сочли его человеком весьма хладнокровным и сдержанным. Он признался, что любит приглашать девушек вроде Клаудии на завтрак.

Когда Лью Дай напомнил, что Пигман – единственный, кто способен подтвердить алиби Клаудии, детективы из «Плейбоя» поняли, что рискуют дискредитировать самого надежного свидетеля защиты, то есть снова зашли в тупик.

Неоднократно они пытались дозвониться до прокурора Джорджа К. Смита, но всякий раз терпели неудачу. Наконец с ними согласился встретиться помощник прокурора О’Грейди. Впрочем, когда детективы прибыли на место, секретарь заявил, что тому неожиданно пришлось уехать по срочным делам.

Детективам из «Плейбоя» стало казаться, что любой человек, с кем они пытаются поговорить, или намеренно избегает их, или шлет по ложному следу. Особенно их раздражало, что на каждом допросе обязательно должен присутствовать Лью Дай – таково было главное его условие. Он вообще не позволял детективам сделать без его ведома ни шагу.

С момента первого убийства прошло полгода, и вскоре стало ясно, что жители центрального Огайо живут в диком страхе. Одни покупали оружие. Другие ставили замки покрепче. Все окна и двери теперь запирали на ночь. Больше всего людей пугало, что почти всех жертв убили не где-то на темной улице, в баре или в городских трущобах. Нет, ни в чем не повинных граждан зверски прикончили в самом безопасном месте, какое только можно представить, – дома. Да и сама манера убийства – многочисленные выстрелы в лицо как мужчинам, так и женщинам – вызывала ужас и тошноту.

Люди требовали от полиции хоть каких-то действий.

* * *

Второго июня, накануне двадцать седьмого дня рождения Клаудии и за десять дней до назначенной даты суда, Лью Дай наконец договорился с комитетом общественной защиты Огайо, чтобы его подзащитную проверили на детекторе лжи. Происходило это прямо в тюрьме, в отдельном помещении, и процедура заняла два часа. Среди вопросов, которые задали Клаудии, были следующие:

– Действительно ли вы находились в доме Макканов в момент убийства?

– Вы видели своими глазами, как убивают Микки Маккана?

– Вы вообще хоть раз бывали в доме Макканов?

– Вы подозреваете в убийстве Микки Маккана кого-то конкретного?

На все вопросы Клаудия ответила одно: «Нет».

В своем заключении полиграфолог написал:

«Согласно показаниям прибора, по мнению нижеподписавшегося специалиста, мисс Яско, утверждая о своей невиновности и непричастности к убийству Микки Маккана, говорит правду».

Восьмого июня, за четыре дня до суда над Клаудией, окружной прокурор Джордж К. Смит ко всеобщему потрясению вдруг отказался от обвинения и попросил суд отпустить ее из-под стражи. В постановлении, в частности, говорилось:

«На момент предъявления обвинения мисс Яско имелись серьезные основания полагать, что она не только причастна к убийствам, но и является главной подозреваемой, если принимать во внимание ее показания на ста пятидесяти восьми страницах от четырнадцатого марта тысяча девятьсот семьдесят восьмого года. Однако, учитывая результаты расследования и мнение общественности, власти штата не считают целесообразным начинать судебные разбирательства, назначенные на двенадцатое июня текущего года».

Подписали документ Джордж К. Смит и О’Грейди, окружные прокуроры.

Детективов округа Франклин весьма огорчил тот факт, что с Клаудии сняли все обвинения до последнего. Репортеров – тоже.

Следующим же утром в «Ситизен джорнал» на первой полосе появилась статья:

С ЯСКО СНЯЛИ ОБВИНЕНИЕ В УБИЙСТВЕ

Клаудия Элейн Яско, двадцати семи лет от роду, прежде работавшая официанткой в клубе «Картинная галерея» и утверждавшая, будто имеет некие сведения об Убийце с двадцать вторым калибром касательно как минимум трех смертей, в минувший четверг после трехмесячного заключения была освобождена из-под стражи.

О’Грейди утверждает, что суд над ней в текущий момент «нецелесообразен»…

Общественность просто в бешенстве. Это крайне неэтично – сперва сказать: «Ура, мы поймали одного из убийц, давайте его осудим», а потом заявить «О, убийства продолжаются, так что эта женщина, наверное, ни при чем…»

Вечерний выпуск «Колумбус диспатч» был еще более критичен:

ПОДОЗРЕВАЕМУЮ В УБИЙСТВЕ ВЫПУСТИЛИ НА СВОБОДУ

Прокуратура округа Франклин, дотянув до последнего сроки по закрытию дела, все-таки осознала политические последствия возможного промаха и поспешила в четверг снять обвинения с женщины, подозреваемой в убийстве…

Пока прокурор Джордж Смит находился в Вашингтоне, где проводил конференцию по уголовному преследованию профессиональных преступников, его первый заместитель Джеймс О’Грейди решил, что преследовать Клаудию Элейн Яско будет не за что…

Смит большую часть времени за последние несколько месяцев провел вне своего рабочего места, поскольку организовывал предвыборную кампанию, претендуя на пост генерального прокурора штата, и вся подготовка к судебным разбирательствам по делу Яско легла на плечи О’Грейди…

Воскресный выпуск газеты своей аналитической колонкой и вовсе открыто обвинил прокуроров в бездействии:

ВИНОВНЫЙ В УБИЙСТВЕ МАККАНОВ ПО-ПРЕЖНЕМУ НЕИЗВЕСТЕН

Почему прокуратура округа Франклин сняла все обвинения с Клаудии Яско, Роберта Новатни и Дено Политиса?..

Смит заявил репортерам, что делом занимался О’Грейди, поэтому к нему и следует обращаться за информацией. Тот, однако, на протяжении всего следствия хранил полное молчание, выступив перед прессой один-единственный раз, когда попросил снять с троих обвиняемых обвинения…

У некоторых детективов освобождение мисс Яско из-под стражи до сих пор вызывает недоумение…

* * *

Лью Дай торжествовал. Он ведь предупреждал О’Грейди и Смита, а те не послушались! Теперь они стали посмешищем для адвокатской и прокурорской братии Колумбуса, и шансы Смита занять пост генерального прокурора штата стремительно катились к нулю.

Восьмого июня, сразу после новостей об освобождении Клаудии, Расс Миллион и Лейк Хедли захватили фотографа из «Плейбоя» и вместе с Лью Даем отправились в женскую исправительную колонию забирать арестантку. Все десять минут, что они ехали до тюрьмы, детективы наперебой обещали Даю вернуться к расследованию, если вдруг убийства продолжатся. Миллион предчувствовал, что в грядущие выходные их может ждать новый эпизод, поэтому хотел находиться поближе к месту происшествия.

Также они решили, что Клаудию надо забрать из тюрьмы без лишней шумихи, усадить в машину и отвезти к доктору Байрону Стинсону в Апхэм-холл, расположенный на территории кампуса университета штата Огайо. Во-первых, по мнению Миллиона, не мешало проверить ее психическое состояние, но куда важнее было другое: если убийцы сочтут, что ей и впрямь что-то известно, на свободе Клаудии может грозить опасность.

Под прицелом фотокамеры «Плейбоя» Лью Дай вывел Клаудию из тюрьмы. Однако не успели они дойти до «Роллс-Ройса», как со всех сторон налетели телевизионщики. Клаудии позволили сказать им пару слов, после чего девушку усадили в машину и отвезли в медицинский центр университета штата Огайо, заверив, что в Апхэм-холле ей совершенно ничего не грозит.

* * *

Доктор Стинсон описал Клаудию при ее четвертом поступлении в больницу следующим образом:

«Длинные черные волосы и густая челка. Много косметики. Крупные золотые серьги и прочие ювелирные изделия. Короткое, на грани пристойности, платье. Высокие каблуки (при том, что женщина немалого роста).

Пациентка по-прежнему жалуется на проблемы с памятью. Часто бессмысленно смеется или плачет. Демонстрирует веселую озабоченность. Изредка проявляет симпатию. Как всегда, крайне чувственна».

Его диагноз: «Шизофрения латентного типа».

* * *

Когда Лью Дай пришел навестить Клаудию, он объяснил – в который уже раз за последние три месяца, – почему не вытащил ее из тюрьмы раньше. Он сделал так, чтобы спасти ей жизнь: за решеткой ее никто не тронул бы. Теперь очень важно пустить по городу слухи, будто она крайне больна и ничего не помнит про убийства.

– Всякое может случиться, – сказал он. – Поэтому сиди здесь, в больнице, и помалкивай.