Текст книги "Разоблачение Клаудии"

Следующим утром прокурор округа Франклин официально снял обвинения с Дено Политиса, а на грядущий понедельник назначил слушания, где должны были оправдать и Роберта Новатни. Впрочем, в разговоре с прессой прокурор О’Грейди подчеркнул, что если вдруг появятся новые доказательства, то всем троим подозреваемым вновь предъявят обвинения.

В интервью «Колумбус диспатч» Новатни больше всего возмущался самим фактом своего ареста: «Джордж Смит, тот важный тип из прокуратуры – он, похоже, рассчитывал за мой счет забраться на еще более высокую должность… Сделал из меня козла отпущения. Не понимаю, почему им вообще сошло это с рук. Они просто взяли первого попавшегося человека с улицы и арестовали его, обвинив в трех убийствах!»

Бобби до сих пор не представлял, зачем Клаудия впутала его в эту историю. С тех пор он с нею ни разу не общался. «В полиции знали, что у нее проблемы с головой, что убедить ее легче легкого. Я уверен, что ее признание было сфабриковано. Если она не придумывала ответы, ей подсказывали».

Он рассказал репортерам, что, хотя к моменту ареста они с Клаудией прожили под одной крышей уже больше года, интимных отношений между ними не было: «Ни-ни, абсолютно! Мне просто было ее жаль, вот я и приютил бедняжку».

Новатни признался, что в юности у него бывали столкновения с законом, но по пустячным поводам: его арестовывали за нахождение на улице в пьяном виде, например. А теперь люди будут думать, что раз его обвинили в убийстве, значит, он и правда опасный бандит! «Хоть на все четыре стороны беги – уже не отмыться. Они сломали мне жизнь, у меня теперь нет будущего!»

В пылу гнева Бобби принимался мечтать, как засудит Клаудию, сыщиков, прокуратуру, власти штата… Однако вскоре он упокоился и сказал матери и братьям, что Клаудия больна и зла он на нее больше не держит.

* * *

Одиннадцатого июня тысяча девятьсот семьдесят восьмого года, через три дня после освобождения Клаудии, «Колумбус диспатч» намекнула, что обвинения с подозреваемых сняли по политическим мотивам.

«…Для прокурора округа Франклин сейчас не самое удобное время, чтобы проигрывать дело, которое привлекло к себе столько внимания всей нации.

Смит баллотируется от партии республиканцев на должность генерального прокурора штата Огайо, и девять смертей от рук Убийц с двадцать вторым калибром, как окрестили преступников, получили такую же громкую огласку, как и деяния Сына Сэма в Нью-Йорке или работа Хиллсайдских душителей в Лос-Анджелесе».

Когда из тюрьмы выпустили Клаудию, последнюю из троицы подозреваемых, а других кандидатов на роль Убийц с двадцать вторым калибром не нашлось, многие жители центрального Огайо в страхе бросились покупать сторожевых собак и запасаться огнестрельным оружием.

После четырехдневного пребывания в Апхэм-холле, двенадцатого июня, в четыре часа вечера, ровно в то самое время, когда должен был состояться суд по обвинению в убийстве, Клаудию выписали.

Ее встретил Пигман. Грузовик все это время стоял возле больницы, и свиньи в кузове визжали от жары; за происходящим наблюдали и посмеивались студенты университета штата Огайо.

Клаудия махала им рукой и тоже смеялась.

Пигман отвез девушку к ее матери на Ист-сайд, но улочка возле дома оказалась слишком узкой, поэтому он бросил грузовик у поворота, и остаток пути они проделали пешком. Марта была рада его видеть и даже предложила гостю остаться на ночь.

Спал он на диване. Следующим утром, выглянув в окно, Пигман увидел возле дома полицейский автомобиль.

– За нами, кажется, следят… – сказал он.

– Какой ужас! – возмутилась Марта. – Пойду узнаю, что им опять надо.

Когда она подошла к патрульному и спросила, в чем дело, тот ответил:

– Миссис Яско, я просто исполняю приказ. Но буду весьма признателен, если вы впустите меня в дом и позволите поговорить с вашим гостем.

– Без ордера вы мой порог не переступите!

– Очень жаль, если так, мэм. Тогда я просто подожду здесь.

Однако ближе к вечеру полицейский уехал, а Пигман сказал, что ему надо везти свиней заказчику, а то эти твари передохнут от жары.

– Клаудия, я за тобой вернусь. Обещаю.

Через неделю он и впрямь объявился. Пигман убедил Клаудию, что ей надо ненадолго уехать из Колумбуса, и предложил отправиться в рейс вместе с ним.

Клаудия решила, что это замечательная идея.

Вместе они стали развозить свиней по всем соседним штатам: Индиане, Иллинойсу, Висконсину, Миннесоте. Клаудия помогала грузить скот и пересчитывать животных. Спали они обычно в кабине грузовика, но Пигман не позволял себе распускать руки, и Клаудию радовало, что он уважает ее личное пространство и просто находится рядом, помогая забыть про недавние невзгоды.

Четвертое июля Пигман решил отметить хорошим ужином и ночевкой в приличном отеле. Утром в вестибюле гостиницы он купил вчерашний выпуск газеты и показал Клаудии заметку: накануне, третьего июля тысяча девятьсот семьдесят восьмого года, Верховный суд США по делу Сандры Локетт против штата Огайо отменил закон о смертной казни.

– Что это значит? – спросила она.

– Помнишь, тебя хотели приговорить к смертной казни… Так вот, теперь, если настоящего Убийцу с двадцать вторым калибром поймают, ему грозит только пожизненное.

– Это хорошо, – сказала Клаудия. – Я всегда была против смертной казни.

Пигман взглянул на нее и улыбнулся.

– Хвала Господу, что тем утром я был рядом с тобой… Хотя до сих пор удивляюсь: откуда ты столько знаешь про убийство?

Клаудия рассмеялась.

– Я экстрасенс!

– Я во всю эту мистическую чушь не верю.

– А других вариантов нет.

– Вот еще что странно… Полиции я, конечно, не говорил, но никогда не забуду, как ты предсказала смерть Микки Маккана накануне самого убийства.

– Разве это не доказывает, что я вижу будущее?

Пигман покачал головой.

– Это доказывает, милая, что ты многого не рассказываешь.

– Ты не доверяешь мне, Ленни. – Она надула губы. – Обвиняешь в том, что я…

Он посмотрел в зеркало заднего вида.

– Твою мать!

– Ленни, не выражайся. Ты же знаешь, я этого не люблю.

– Детка, не хочу тебя расстраивать, но за нами уже второй день едет гребаный синий «Шевроле».

– То есть?

– То есть за нами следят, малышка. Вопрос лишь в том, копы это или убийцы?

Всю оставшуюся дорогу Клаудия тряслась от страха.

Когда они приехали к ее матери, Клаудия попросила Нэнси позвонить Папаше Стекману и узнать, не в курсе ли он, что вообще происходит. Стекман сказал, что за ней и впрямь следят полицейские из управления округа Франклин – хотят знать обо всех ее перемещениях и контактах.

– Неужели Говард Чемп никогда не уймется! Все мечтает вновь упрятать меня за решетку?!

Стекман объяснил, что распоряжение отдавал отнюдь не Чемп, потому что тот больше не занимается расследованиями. Его перевели на административную службу, он теперь заместитель начальника франклинской окружной тюрьмы.

Клаудия повесила трубку, чувствуя, как внутри все холодеет. Она посмотрела на Пигмана и прошептала:

– Я не хочу умирать.

Одержимая мыслью, что убийцам теперь известен адрес ее матери, Клаудия принялась умолять Пигмана, чтобы тот помог ей куда-нибудь съехать. Пигман нашел квартиру в Немецком квартале. Клаудия заявила, что будет прятаться здесь до того самого дня, пока настоящего Убийцу с двадцать вторым калибром не поймают.

В начале ноября тысяча девятьсот семьдесят восьмого года, спустя одиннадцать месяцев после первого убийства в Ньюарке, вышел декабрьской номер «Плейбоя», и Клаудия стала звездой. Центральное место на полосе занимала фотография: Лью Дай помогает девушке пройти сквозь решетчатые двери окружной тюрьмы. Клаудия прочитала статью и ужаснулась – поняла, что убийцы теперь знают ее в лицо. К тому времени она почти не выходила из дома, разве что изредка, когда к ней приезжал Пигман.

В статье за авторством Билла Хелмера рассказывалось про убийство Маккана и яро критиковались действия прокуратуры и полицейского управления.

КЛАУДИЯ НА КРАЮ ГИБЕЛИ

«В связи с событиями в Огайо возникает вопрос: а как часто невиновных людей отправляют в тюрьму, потому что у них нет ни средств, ни связей, чтобы оправдаться?»

В статье упоминалось, что окружной прокурор Джордж К. Смит, «который по случайному совпадению баллотировался на высочайшую в штате должность, отчего-то страстно жаждал отдать подозреваемую под суд и одержать блистательную победу».

«Показания Клаудии были выдумкой, слепленной из общеизвестных фактов, – писал «Плейбой». – Без каких-либо доказательств им могли бы поверить присяжные, но никак не опытный прокурор или бывалые полицейские. Практически на каждый вопрос девушка отвечала отрицательно, неуверенно или вяло. Если какой-то из ответов и прозвучал правильно, то лишь потому, что ей подсказали верный вариант, или она попросту случайно угадала».

* * *

Прокурор Джордж К. Смит третьего ноября ответил на статью «Плейбоя» публикацией в «Колумбус диспатч».

СМИТ УТВЕРЖДАЕТ: «СТАТЬЯ В «ПЛЕЙБОЕ» – НЕ БОЛЕЕ ЧЕМ ПОПЫТКА ОБЛИТЬ ЕГО ГРЯЗЬЮ»

«…Самое ужасное, что журнал «Плейбой» не пытался узнать мое мнение по этому вопросу или связаться с кем-то из нашего ведомства. Они даже не поговорили с заместителем шерифа, который отвечал за расследование. Вся статья – сплошное передергивание фактов. Видимо, журналисты хотят повлиять на ход выборов – но действия их столь очевидны, что любой уважающий себя человек сразу же обо всем догадается».

Смит сказал, что ему неизвестно, кто стоит за этим «заказом», но рассчитывает «в ближайшее время это выяснить».

Джеймс О’Грейди, помощник прокурора, представлявший сторону обвинения, назвал статью «полной чушью», которая «даже близко не стояла рядом с правдой».

Миновало уже шесть месяцев после смерти четы Мартинсов в Колумбусе – последнего убийства в череде смертей, – и жители центрального Огайо понемногу выдыхали, чувствуя, что кошмар близится к завершению. Многие поверили, что Убийцы с двадцать вторым калибром, подобно Зодиаку или Джеку-потрошителю, переехали в другой регион или просто-напросто отдали концы.

Однако после выхода статьи в «Плейбое» сержант Стекман, по-прежнему тревожась за Клаудию, попросил сотрудников полицейского участка в Немецкой деревне приглядывать за девушкой. Была вероятность, что убийцы рано или поздно придут за ней – а значит, пока их не поймают, жизнь Клаудии висела на волоске.

Часть вторая. Сыщики и убийцы

Около десяти сорока пяти вечера в ночь на четвертое декабря тысяча девятьсот семьдесят восьмого года, вскоре после выхода «Плейбоя» со статьей про Клаудию, водитель новенького синего автомобиля припарковался на Экваир-стрит между проспектом Ливингстона и Колледж-авеню на западе Колумбуса. Он погасил фары, натянул лыжную маску и достал из кожаной сумки пистолет с глушителем. Выйдя из машины, застегнул парку с капюшоном, быстрыми шагами пересек улицу и затаился между гаражами.

Джозеф Энник, пятидесяти шести лет от роду, помощник начальника управления генерал-адъютантской службы Американского легиона, около полуночи подъехал на бежевой машине к своему гаражу, однако развернулся крайне неудачно. Ему пришлось сделать еще один круг. Потом минут десять он сидел в салоне, пока двигатель работал вхолостую, чтобы зарядить аккумулятор.

Энник родился в Кливленде, но почти все детство и юность прожил в Колумбусе, принял участие в боях Второй мировой. Будучи закоренелым холостяком и славясь тихим нравом, в Американском легионе он успел дослужиться до поста исполнительного директора, отвечая за совместные проекты с властями штата Огайо и социальные мероприятия.

Когда Энник заглушил двигатель и вышел, из-за гаражей выскочил мужчина в лыжной маске и выпустил разом девять пуль. Пять из них угодили в Энника. Опустошив обойму, убийца прикрыл ворота гаража, вытащил из сумки фонарик и обыскал покойника. В заднем кармане он нашел бумажник, в котором лежали триста долларов, кредитные карты и водительские права. Кошелек мужчина сунул в карман, а с Энника стащил брюки, проверяя, нет ли на том пояса с деньгами. Ничего не обнаружив, поднял ключи от машины и заглянул в багажник. Там было лишь темное сине-зеленое одеяло и запасное колесо.

Затем убийца открыл ворота, вышел и запер их за собой. Подошел к своей машине и уехал.

* * *

Сестра Энника, зная, что он в тот вечер навещал приятеля на севере Колумбуса, ждала его к половине двенадцатого ночи. Когда часы пробили четверть второго, она, занервничав, отправилась на поиски. Дошла до гаражей в соседнем квартале и с ужасом увидела распростертое на земле тело.

Детективы обыскали округу и выяснили, что Энника последний раз видели живым в соседнем продуктовом магазине, где тот после одиннадцати покупал печенье. Поскольку при покойном не нашли кошелька, то решили, что мотивом убийства послужило ограбление.

В груди у Энника зияли пять отверстий от пуль двадцать второго калибра, однако полицейские сообщили газетчикам, что нет никаких оснований полагать, будто эта смерть имеет какое-то отношение к Убийцам с двадцать вторым калибром.

Через пять дней, в субботу вечером, девятого декабря тысяча девятьсот семьдесят восьмого года молодая супружеская чета отправилась за рождественскими покупками в универмаг «Вулко», расположенный в Колумбийском южном торговом центре. Когда мужчина с козлиной бородкой и в очках с черной оправой протянул кассирше (ее звали Шерил Янг) кредитку, то обнаружилось, что она числится в списке украденных карт. Кассир подала соответствующий знак старшему менеджеру, Дженет Бартон, и та на всякий случай уточнила информацию в кредитном отделе «Визы».

– Эта карта частенько сбоит, – нетерпеливо сказал мужчина, предложив в итоге расплатиться наличными. – Наверное, вообще сдам ее в банк…

– Подождите, пожалуйста, – попросила Бартон. – Я попробую пробить еще раз.

Спутница покупателя тем временем скрылась в глубине магазина, и мужчина, замешкавшись на секунду, словно бы не зная, что ему делать, последовал за ней, оставив злополучную кредитку на кассе. Кассир, заметив, что они идут к выходу, позвала младшего менеджера Джеффа Словака, и он выбежал вслед за покупателями на стоянку, перехватив их в тот самый момент, когда они уже садились в «Крайслер».

Мужчина, спокойный и даже робкий на вид, сперва отказался идти обратно в магазин, но когда вызвали дежурного полицейского из Колумбуса, передумал. Женщина села в автомобиль и уехала.

В офисе «Вулко» мужчина по просьбе полицейского отдал ему карточку социального страхования, кредитку для заправки от «Стандарт ойл» и членский билет «Синего креста» – все документы были выписаны на имя Джозефа Энника. Кроме того, при себе у незадачливого покупателя нашлась еще одна карточка соцстрахования на имя Эдварда Груммана. В итоге его арестовали за попытку использования краденой кредитной карты и доставили в центральный полицейский участок города Колумбус для допроса.

* * *

В восемь часов вечера девятого декабря в детективном бюро, расположенном на третьем этаже полицейского управления, задержанный по имени Гэри Джеймс Левингдон поступил в распоряжение Джерри Макменеми – лысеющего, но вполне еще молодого на вид детектива из отдела убийств, который зачитал задержанному его права. Левингдон подписал бланк, где отказывался от права хранить молчание и говорить только в присутствии адвоката.

Сразу заподозрив неладное, Макменеми решил не сообщать, что он из отдела убийств, а сделал вид, будто его интересует только мошенничество с кредитной картой. При себе у детектива имелся маленький диктофон, поэтому первый допрос Левингдона был записан на пленку.

Отвечая на вопросы Макменеми, Левингдон поведал, что ему тридцать восемь лет, и он работает техническим специалистом в компании «Роквелл». Прежде жил в Колумбусе, а восемь месяцев назад, после женитьбы, переехал на Ист-Мэйн-стрит в Киркерсвилле, штат Огайо. Женат около года, супругу зовут Делайн. До свадьбы жил вместе с матерью.

Судя по полицейским отчетам, в молодости его несколько раз арестовывали за мелкое воровство, незаконное владение средствами неправомерного доступа, скрытое ношение оружия и непристойное поведение. Однако до тюрьмы дело никогда не доходило.

На вопрос о том, платил ли он еще где-нибудь карточкой Энника, Левингдон признался, что использовал ее в «Ринке» и «Онтарио», а в «Вулко» хотел купить игрушек детям супруги. Когда его спросили, как к нему попала карта, ответил, что нашел ее накануне, когда остановился на трассе сменить пробитое колесо и увидел документы в траве на обочине.

– Какая была погода? – уточнил Макменеми.

– Сухо и ветрено.

– Не совсем так, Гэри… Вы же не против, если я буду звать вас по имени? Я точно помню, что последние дни лили дожди.

Макменеми потянулся за бумажником Левингдона, который лежал между ними на столе.

– Еще какие-нибудь документы на имя Энника у вас есть? Можно я сам посмотрю?

Левингдон пожал плечами.

– Не стесняйтесь.

Порывшись в бумажнике, детектив не нашел чужих карточек, зато с удивлением обнаружил счет из оружейного магазина в Ньюарке на самозарядный «штурм ругер» двадцать второго калибра и боеприпасы к нему. Счет был выписан на имя Делайн Ли Грумман.

– Гэри, а это откуда?

Тот глянул на квитанцию, поднял глаза и, откинувшись на спинку стула, беспомощно развел руками.

– Жена купила мне на день рождения.

Макменеми позвонил своему напарнику, детективу Чарльзу «Сэму» Уомелдорфу, и рассказал новости. Дожидаясь Сэма, он спросил Левингдона, зачем тот вообще решил купить игрушки по чужой карте.

– Хотел сделать детям хорошие подарки на Рождество.

– У вас их трое, да?

– Ага, славные парнишки. Подумываю усыновить.

Когда напарник прибыл, Макменеми, снова по велению интуиции, решил спровоцировать Левингдона. Он сообщил, что владельца карты, Джозефа Энника, нашли возле гаражей со спущенными штанами – наверное, его хотели изнасиловать.

Левингдон вспыхнул: смирный очкарик впервые проявил эмоции.

– Эй, я вам не гомик! Все было совсем не так!

– Тогда рассказывайте, как именно было.

И тот признался в убийстве Джозефа Энника.

По его словам, он давно наблюдал за окрестностями и знал, что Энник приезжает между одиннадцатью и половиной двенадцатого ночи. Поэтому Левингдон припарковался неподалеку и стал ждать за углом. Ярко горел уличный фонарь, заливая светом весь переулок; Левингдон подумывал разбить его, но не стал.

Макменеми не верил своей удаче – он легко, буквально в два счета, раскрыл дело об убийстве.

– И вы не боялись, что кто-нибудь услышит пальбу?

– Нет, у меня был глушитель, я сам его смастерил, поэтому выстрелы звучали очень тихо.

Когда Гэри закончил описывать убийство Энника, Макменеми переглянулся с Уомелдорфом и решил проверить очередную догадку:

– Знаете, Гэри, вот еще что странно… У вас был пистолет двадцать второго калибра… Может, вы что-то знаете про Убийц с двадцать вторым калибром?

Гэри откинулся на спинку стула, уставился в потолок и медленно облизал губы, словно те вдруг пересохли. Затем произнес:

– А вы умнее, чем кажетесь.

– Серьезно? – с насмешкой спросил Макменеми. – Ладно, это же очевидно, что вы им подражаете, вот и взяли ствол такого же калибра.

Гэри улыбнулся.

– Уже теплее…

– Эй, хватит юлить. Говорите прямо, вы знаете, кто они такие?

– Не хочу устраивать цирк раньше времени.

– Послушайте, Гэри, – начал Уомелдорф. – Мы ищем «люгер» двадцать второго калибра. Вам что-нибудь известно?

– У меня был совсем другой пистолет.

Макменеми встрепенулся. «Ругер» двадцать второго калибра на самом деле мало чем отличался от «люгера», и если Левингдон так уверенно говорит о разнице между ними, значит, он должен очень хорошо разбираться в оружии, которое разыскивает полиция трех округов.

– И где нам искать «ругер», из которого застрелили Энника? – спросил Макменеми.

Повисла долгая пауза, словно Левингдон что-то для себя решал. Наконец он пожал плечами.

– У меня дома, в кожаной сумке, которая в шкафу в прихожей. Там же лежит бумажник Энника и его водительские права. Остаток денег – там баксов пятьдесят примерно – на полке в спальне.

– А где остальные деньги? – спросил Уомелдорф.

Тот вздохнул.

– Потратил. Пятьдесят девять долларов отдал за бензин. Остальное… счета оплатил.

– Ясно, – кивнул Уомелдорф. – Еще оружие есть?

– Когда будете обыскивать дом, найдете три пистолета двадцать второго калибра, «гленфилд», дробовик четыреста десятого калибра и «винчестер» тридцатого. – Левингдон смущенно улыбнулся. – Стены можете не ломать. В подвале есть мастерская, слева ящик. Как спуститесь, сразу посмотрите налево и вниз. Там найдете еще два тридцать восьмых…

В девять вечера Макменеми зашел в соседнее помещение – отдел убийств – и позвонил домой своему начальнику, сержанту Билли Стекману.

– Послушайте, у нас в участке сидит один парень по имени Гэри Левингдон. Он признался в убийстве Энника, и при нем нашлась квитанция на покупку самозарядного «ругера» двадцать второго калибра. Хотелось бы получить ордер на обыск его дома в округе Ликинг, а значит, нужна ваша помощь.

– Хорошо, – сказал Стекман. – Дайте мне полчаса. Я все решу.

Макменеми вернулся в комнату для допросов.

– Гэри, хочу уточнить еще разок, – спросил он все с той же усмешкой, потому что не верил, будто Левингдон замешан в чем-то еще, помимо убийства Энника. – Вы все-таки имеете какое-то отношение к Убийцам с двадцать вторым калибром?

Тот застенчиво улыбнулся и снова облизнул губы.

– Просто найдите оружие. Когда найдете, тогда и поговорим.

Около половины одиннадцатого в участок прибыл Стекман, и Макменеми рассказал, что они выяснили. Гэри Левингдон не только признался в убийстве Энника, но и не отрицал свою причастность к Убийцам с двадцать вторым калибрам.

– Хорошо, – покивал Стекман. – Позвоните Бобу Каппу и Кларенсу Сорреллу, пусть подъедут.

Затем он связался с департаментом шерифа округа Ликинг и попросил лейтенанта Пола Шорта о содействии.

К часу ночи, десятого декабря, Гэри Левингдона заковали в наручники и отправили в окружную тюрьму Франклина. Напоследок он взглянул на Макменеми с Уомелдорфом, обвел пальцем циферблат своих наручных часов и улыбнулся.

– Жаль, не высплюсь – разве что часа полтора подремлю. Потому что вы минут за двадцать доберетесь до Киркерсвилла, еще минут сорок пять уйдет на поиски оружия, ну и еще двадцать – на обратную дорогу. А потом вы наверняка захотите со мной поговорить.

Когда Левингдона увели, Стекман вместе с детективом Стивом Мартином из управления шерифа округа Франклин и несколькими полицейскими из городского отдела поехали в Киркерсвилл. Лейтенант Пол Шорт, начальник сыскного отдела департамента шерифа округа Ликинг, встретил их на Ист-Мэйн-стрит, прямо возле белокаменного дома Гэри Левингдона.

Позади дома находился обрыв. Двор был забит всяческим хламом. Свет на веранде не горел, пресловутого «Крайслера» – не видать. Стекман поднялся по ступеням на крыльцо и постучал. Ему не ответили, и тогда он отправил детективов Уомелдорфа и Айзеля вместе с лейтенантом Шортом к судье в соседний Ньюарк за ордером на обыск. А сам вместе с остальными уселся ждать их возвращения.

* * *

Дожидаясь ордера, Стекман просмотрел список оружия, которое, по словам Гэри Левингдона, им предстояло найти в доме. Особенно сержанта заинтересовал «ругер», якобы подаренный женой на день рождения, – из него застрелили Энника. Квитанция была выписана на имя Делайн Ли Грумман. Отчего-то ужасно знакомое… Стекман поискал его в своих записях.

И вдруг понял, что в свое время они упустили очень важного информатора, оборвали тонкую ниточку, потеряли ключевую зацепку, которая давно могла вывести их на преступников.

…Интересно, что скажет лейтенант Пол Шорт, когда узнает, что уже допрашивал жену Гэри Левингдона (которая полгода назад, восемнадцатого июля, представилась именем Ди Грумман), но ее показания не воспринял всерьез?..

Стекман даже вспомнил, как Шорт прошлым летом сообщал ему о той дамочке, однако представил все так, будто та в пылу семейной ссоры просто решила насолить обидчику. Она якобы заявила Шорту – а за месяц до того шефу полиции Киркерсвилла, – что ее деверь, Таддеус Чарльз Левингдон – и есть тот самый Убийца с двадцать вторым калибром.

Стекман предложил самому с ней поговорить, но Шорт отказался – мол, она не доверяет полиции Колумбуса и будет общаться только с детективами из округа Ликинг. Стекман попросил держать его в курсе дела, но, если верить пометкам, ничего нового ему не сообщали.

А теперь они ждали ордер на обыск в ее доме, где, возможно, хранилось орудие преступления. Впрочем, Пол Шорт, пожалуй, ни в чем не виноват. Ошибиться на его месте мог каждый. Что толку теперь жалеть о случившемся?..