Текст книги "Внимательный мозг. Научный взгляд на медитацию"

Концепция нейрональной интеграции – очень широкий и системный взгляд на функционирование головного мозга. В наше время в нейронауке существует возможность анализировать работу мозга на микроскопическом уровне, исследовать природу нейротрансмиттеров и их рецепторов, изучать скопления нейронов и их связи с соседними клетками. Эти исследования очень трудоемки, но невероятно увлекательны и необходимы. Однако мы не можем ограничиваться этим микроуровнем. Наша задача – выйти за пределы отдельных нейронов и исследовать мозг как целостную систему. Исследования на макроуровне позволяют нам не только увидеть мозг и тело как единое функциональное целое, но и исследовать природу и механизм действия сигналов, которыми мы обмениваемся с другими людьми, устанавливая с ними отношения – общественные, профессиональные и семейные. Это и есть цель нашей работы в Центре культуры, мозга и развития в Калифорнийском университете Лос-Анджелеса (см. приложение).

Попытка говорить одновременно на языке микро– и макроанализа всегда требует перевода и взаимопонимания. В Центре нам приходится принимать во внимание всю обширность спектра исследований, стараться не упустить ни одного кусочка в воссоздании полной мозаики исследуемого объекта и, следовательно, с уважением и смирением относиться к иным точкам зрения. Мое цельносистемное видение того, как связываются друг с другом два сознания в процессе сонастройки, состоит в том, что подобная сложносистемная взаимосвязь – нейронная интеграция – лежит в сердце здоровых отношений. Если мы согласимся с важностью нейронных процессов в развитии межличностной сонастройки, а внимательное осознавание будем считать формой упорядочения внутриличностного отношения, то, естественно, придем к выводу, что нейронная интеграция может играть решающую роль в достижении различных состояний внимательности. Нейронная интеграция – это процесс, который связывает воедино анатомически или функционально разделенные области мозга и остального организма. Структурно эти взаимосвязи принимают форму синаптических соединений, обеспечивающих определенную форму функциональной координации и баланса.

Нейронная интеграция создает условия для оптимальной работы мозга, координируя и балансируя активность нейронов. Координация в данном случае означает, что мы способны отслеживать рисунок-паттерн множества нейронных импульсов, а затем влиять на то, чтобы эти паттерны складывались в некое отлаженное функционирующее целое. Балансирование означает согласованную активацию, торможение и повторную активацию связанных и сопряженных областей мозга.

Наглядный пример баланса между возбуждением и торможением являет собой вегетативная нервная система с ее двумя отделами. Здесь мы видим, что срединные префронтальные области должны отслеживать активность этих двух входов (симпатического и парасимпатического), а затем изменять эту активность (ослабляя или усиливая активность той или другой части автономной нервной системы).

Это касается механизма регуляции телесных функций, первой из девяти функций срединной префронтальной области. Сейчас мы вернемся к перечню следствий этого, важных для образования безопасной сонастроенной привязанности (первые семь), а также к списку результатов и процессов, происходящих при внимательном осознавании, которое мы считаем формой внутренней сонастройки. Я создал этот список, когда оказывал помощь семье, в которой мать получила черепно-мозговую травму в результате автомобильной аварии, из-за чего у нее повредилась лобная доля мозга. Семья изо всех сил старалась приспособиться к изменениям ее личности, а я пытался помочь им это сделать. Для этого я обратился к научной литературе и задал себе вопрос: «Какие функции проявляют корреляцию с активностью срединных областей префронтальной коры?» (приложение, раздел «Функции срединной префронтальной коры»).

1. Как было сказано выше, регуляция деятельности организма осуществляется за счет согласованного баланса тормозных и возбуждающих влияний.

2. Сонастроенное общение достигается за счет координации входящих сигналов, поступающих от сознания другого человека, с вашей собственной психической деятельностью. Этот процесс установления резонанса активирует средние префронтальные зоны мозга.

3. Эмоциональная уравновешенность подразумевает способность порождающей аффекты лимбической системы активироваться настолько, чтобы жизнь стала осмысленной и наполненной витальными силами, но не настолько, чтобы поведение сделалось хаотичным. Срединные префронтальные области способны отслеживать и тормозить активность лимбической системы, которой свойствен обмен потоками импульсов между подкорковой лимбической системой и корой срединных префронтальных структур.

4. Гибкость реакции – способность сделать паузу перед началом ответного действия. Это требует оценки поступающих стимулов, задержки реакции, выбора и запуска подходящего ответа. Срединные префронтальные области выполняют эту функцию во взаимодействии с латеральными областями.

5. Сопереживание (или эмпатия) строится на внутренних сдвигах, происходящих в резонансных сетях, в которых в первую очередь, по мере того как мы воспринимаем сигналы других людей, активируются лимбическая система и телесные системы организма. Интероцептивные сигналы от подкорковых структур и внутренних органов через островок поступают в срединную префронтальную кору. Затем полученные данные интерпретируются, и получаемая интерпретация-оценка распространяется на другого человека в форме эмпатического воображения о том, что же может происходить внутри его сознания.

6. Прозрение, или самоосознающее сознавание, связывает прошлое, настоящее и будущее. Срединная префронтальная кора связана входящими и исходящими путями со многими областями мозга и в данном случае представляет собой корковое представительство хранилищ автобиографической памяти и активности лимбической системы, которая придает эмоциональную окраску темам нашего текущего опыта, воспоминаниям и образам будущего.

7. Модуляция страха осуществляется, по всей вероятности, за счет высвобождения тормозного медиатора гамма-аминомасляной кислоты (ГАМК) в нижних участках лимбической области, где актуализируется страх, – например, в ядрах миндалевидного тела. Таким образом, если мы учимся страху благодаря лимбической системе, то отучиться от него мы можем при разрастании волокон из срединной префронтальной области, сигналы которых модулируют страх (рис. 2.7).

.

Рис. 2.7. Медиальная орбитопрефронтальная кора: сеть миндалевидного тела (Cozolino, 2006; воспроизведено с разрешения)

8. По-видимому, интуиция для своего проявления требует регистрации входов от процессов обработки информации в нейронных сетях и сплетениях, окружающих внутренние органы, например сердце, легкие и кишечник. Мудрость нашего тела – это нечто большее, чем поэтическая метафора, – это нейрональный механизм, с помощью которого мы познаём мир через процессы, происходящие в сетях, окружающих полые внутренние органы. Эти входы регистрируются в срединной префронтальной коре и влияют на наши суждения и реакции.

9. Нравственность. Данные исследований указывают на участие срединной префронтальной коры в опосредовании процессов, связанных с вопросами морали и нравственности. Если широко взглянуть на этот вопрос, то представление о том, что лучше для всех, а не только для меня (даже если вокруг никого нет), и есть следствие морали. Повреждение срединной фронтальной области сочетается с нарушением нравственности, делая поведение человека аморальным.

На рис. 2.2 мы видим, что мозг разделен на левое и правое полушария. При рассмотрении разницы между этими полушариями очень важно не впадать в «дихотомию».

В ходе эволюции позвоночных животных левая и правая стороны нервной системы исполняли разные функции. Преимущества этой асимметрии, которую мы делим с рыбами и лягушками, ящерицами, птицами и крысами, заключаются в том, что подобная дифференциация помогает осуществлять более сложные функции. Почему, собственно, верх и низ, левое и правое должны быть одинаковыми? Как мы указывали выше, ствол мозга и лимбическая система развились раньше коры. Их асимметрия привела к разнице в строении и связях между правым и левым полушариями коры большого мозга. Эти структурные различия приводят к отчетливой разнице между их функциями. Правое полушарие наиболее интенсивно развивается и функционирует в первые два-три года жизни. Левое начинает развиваться на втором году жизни, а затем оба развиваются, попеременно обгоняя друг друга. Мозолистое тело, структура, соединяющая оба полушария, достигает своего полного развития приблизительно к 25-летнему возрасту.

Общий смысл разницы можно проиллюстрировать хотя бы тем, что колонки коры правого полушария имеют больше горизонтальных связей, в результате чего сообщение между различными участками коры этого полушария приобретает большую мультимодальность. Это открытие помогает нам понять, почему правое полушарие лучше левого различает контексты и лучше схватывает целостную картину, чем ориентированное на детали левое полушарие. В левом полушарии колонки работают более самостоятельно, в большей степени изолированы друг от друга, что позволяет коре левого полушария вникать в глубинную суть процессов и явлений, быть более аналитическим, лучше сосредоточиваться на определенных проблемах, внимательно следить за отдельными предметами и накапливать конкретные факты.

Потоки сигналов от подкорковых областей обеспечивают сенсорными данными оба полушария, и это помогает понять, почему возникает разница между ними. Люди часто спрашивают о различиях между мозгом мужчины и женщины, так что далее предложено обобщающее утверждение, выставляющее в хорошем свете оба пола. Женский мозг характеризуется большей интеграцией, у женщин более массивное мозолистое тело, соединяющее правое и левое полушария. Мужской мозг, если можно так выразиться, более дифференцированный, более специализированный. Различные участки мозга мужчины, как правило, работают самостоятельно, вне связи с другими его областями. От этих обобщений меня часто бросает в дрожь, но таковы данные объективной науки. Однако в клинической работе очень важно видеть людей такими, какие они есть, а не такими, какими им предписывает быть статистика.

Особенности функционирования левого полушария можно легко запомнить, затвердив правило трех «л» и одного «б»: лингвистика, линейность, логика и буквализм.

Напротив, правое полушарие характеризуется следующими свойствами: в нем формируются невербальные, целостные представления, для него характерно зрительно-пространственное восприятие, а также целый ряд разнородных функций, включая автобиографическую память, интегрированную карту тела, формирование непереработанных спонтанных эмоций, сочувственных невербальных реакций и настороженности, а также модуляцию стресса. Правое полушарие, как полагают многие ученые, отвечает за смягчение последствий дистресса и негативных эмоций и стремится отстраниться от всего нового и незнакомого. Левое полушарие отвечает за более позитивные аффекты и управляет исследовательским поведением. Координация работы левого и правого полушарий в формировании общего эмоционального тонуса, вероятно, является важным аспектом изменения аффективного профиля под влиянием внимательного осознавания. Как мы уже видели, внимательное осознавание способствует исследовательскому поведению, что проявляется левосторонним сдвигом корковой активности.

Если функции отделены друг от друга, то мозг может объединить их, что позволяет выполнять более сложные и адаптивные функции. Так работает нейронная интеграция. Таким способом сложные системы мозга и сознания становятся более гибкими, создавая новые комбинации функций. Обладая физически и функционально разделенными правым и левым полушариями, мы получим возможность создавать более адаптивные функции, если объединим и интегрируем раздельные функции каждого из полушарий. Так, я полагаю, что творчество рождается не в каком-то одном полушарии, а в результате интеграции их функций.

Как мы увидим в дальнейшем, левое полушарие может брать на себя роль «рассказчика», лингвистически артикулируя текущую историю жизни человека. Однако «содержание» нашей автобиографической памяти находится в хранилищах правого полушария, и, таким образом, цельное словесное описание этого содержания зависит от кооперации и интеграции обоих полушарий. Интеграция правого и левого полушарий помогает нам придать смысл нашему существованию (подробнее об этом – в приложении, в обсуждении латеральности полушарий).

Осознавание всей тотальности ощущений собственного тела может потребовать связи интегрированной в правое полушарие целостной карты тела с активированной латеральной префронтальной корой. В ходе внимательного осознавания мы часто фокусируемся на различных аспектах наших телесных функций. Этот процесс требует участия не только интероцепции с подключением островка и срединной префронтальной коры, но и привлечения всей карты тела, представленной в правом полушарии. Если в процессе выполнения практики внимательности наш ум заполнен словесным рассказом левого полушария, то это означает, что имеет место мощная нейрональная конкуренция между правым полушарием (ощущение тела) и левым (облеченные в слова мысли) за ограниченные ресурсы фокуса внимания, имеющиеся в этот момент. Произведение в процессе внимательного осознавания сдвига к фокусировке внимания на теле приводит к функциональному смещению его от лингвистически оформленных концептуальных фактов к невербальному воображению и соматическим ощущениям, опосредуемым правым полушарием. Подтверждение мы находим в работе Лазар, обнаружившей увеличение объема срединной префронтальной коры и коры островка в правом полушарии.

Но если внутреннее повествование (пусть даже бессловесное, в форме свидетельствующего сознавания, или внутреннего наблюдателя) действительно функция левого полушария, то мы должны в этой ситуации наблюдать активацию левой префронтальной коры (отвечающей за организующее внимание с активным повествовательным наблюдением), а также активацию правой префронтальной области (невербальная рефлексия и метасознавание, опосредуемые медиальной префронтальной корой) и активацию правого островка – представительства внутренних органов. Эти факты помогут нам понять и синтетически объединить данные о левостороннем сдвиге и исследовательской реакции, отмеченной Дэвидсоном и его коллегами, с данными Лазар об активации префронтальной коры и островка справа. Эти рассуждения требуют эмпирического, опытного подтверждения, которое позволит их верифицировать. Однако это пример того, как мы можем, опираясь на современные знания о работе мозга (латерализация функций), задавать доступные проверке вопросы о наблюдаемых явлениях (внимательное осознавание) и общих принципах (интеграция нейронной активности и ощущение благополучия), чтобы углубить понимание субъективной и объективной (нейрональной) жизни.

Во всех случаях, когда в этой книге употребляется слово мозг, речь идет о мозге как о составной части человеческого организма. Так мы избегаем двусмысленности, когда говорим о взаимоотношениях мозга и сознания. Поскольку само по себе сознание можно рассматривать как нечто воплощенное и одновременно погруженное в отношения с другими, то мозг на самом деле надо считать социальным органом тела: наше сознание контактирует с чужим сознанием с помощью нейрональных систем и взаимосвязей, которые подобны антеннам, настроенным на улавливание чужих сигналов.

Для того чтобы исследовать соотношение сознания (потока энергии и информации) и мозга (совокупности нейрональных связей и сложной картины нейронных импульсов), нам надо проявить известную осторожность в отношении предвзятых идей, которые могут ограничить наше понимание и заставить нас мыслить предубежденно. Нам нужно сохранять когнитивную внимательность в отношении познания нового: быть открытыми для различных контекстов, усваивать новые пути восприятия, тонко различать даже сходные идеи и создавать новые категории мышления в процессе нашего осознавания концепций, происходящего в настоящем мгновении. Здесь мы видим, что идея о когнитивном аспекте внимательного осознавания может помочь нам научиться правильно мыслить и обучаться даже рефлексивной внимательности.

Временные и пространственные характеристики активации нейронов проявляют корреляцию с временными и пространственными характеристиками психической деятельности. Если человек рассматривает фотографию, активность его мозга можно зафиксировать с помощью магнитно-резонансного сканнера. Мы увидим активацию в задней части головного мозга (обычно повышение активности приводит к усилению кровотока в соответствующей области, что можно зафиксировать на фМРТ; кроме того, усиливается электрическая активность в данной области, что можно зарегистрировать на ЭЭГ). Самое верное, что мы сможем в этом случае сказать, – это то, что повышенная активность в затылочной доле проявляет положительную корреляцию со зрительно-пространственным восприятием.

Но почему бы просто не сказать, что нейронная активность порождает зрительное восприятие? Если мы выскажем такое утверждение о причинно-следственной связи, то согласимся с ошибочной идеей о том, что только мозг творит сознание. Если же мы проявим когнитивную внимательность, то вынуждены будем признать другую истину – это видение фотографии вызывает вспышку электрической активности мозга. Это оружие обоюдоострое: сознание может использовать мозг для того, чтобы творить само себя.

Без когнитивной внимательности мы упустим это взаимное, реципрокное влияние. Например, исследуя природу нашей эволюции как биологического вида, мы находим, что за последние 40 тысяч лет наш вид претерпел изменения в процессе культурной эволюции. Культура – это способ распространения смыслов среди индивидов и в череде поколений группами людей. То, как этот поток энергии и информации изменяет свой рисунок-паттерн с течением времени, как раз и входит в понятие культурной эволюции. Реальность того, как происходило изменение нашего вида, включает в себя не генетически обусловленную эволюцию мозга, а ментальную эволюцию – то, как мы коллективным образом передавали энергию и информацию из поколения в поколение. Это эволюция разума и сознания, а не мозга. Одно из мнений ученых по этому поводу заключается в том, что сознание (поток энергии и информации), для того чтобы существовать, должно использовать активность мозга. В этом смысле можно сказать, что сознание творит само себя с помощью мозга.

Такая перспектива полностью согласуется с научным взглядом на то, как сознание и мозг соотносятся друг с другом. Нет нужды пытаться упростить проблему и свести одну из этих реальностей к другой. Сознание не является «всего лишь» активностью мозга. Поток энергии и информации имеет место как в мозге и организме, так и в отношениях с другими людьми, циркулируя между ними. Для того чтобы визуализировать этот поток, мы можем сказать, что сознание оседлало импульсы нейронов и едет на них верхом; при этом мы должны понимать, что эта езда коррелирует с двусторонними причинно-следственными влияниями. Такие термины, как механизмы или опосредованный нейронами, употребляемые в этой книге, не означают однонаправленную причинность. События в нейронах «проявляют корреляцию» или «сочетаются» с ментальной, или психической, деятельностью, и оба этих феномена взаимно влияют друг на друга.

Отношения между людьми тоже предполагают наличие потока энергии и информации, и, таким образом, общение оседлывает нейронные импульсы. Эта взаимосвязь мозга, сознания и межличностных отношений составляет треугольник реальности, к которому мы будем вновь и вновь возвращаться по ходу нашего исследования. С этой точки зрения, мы можем говорить о взаимном «трехстороннем» влиянии этой триады не сводимых друг к другу измерений.

Отношения формируют поток энергии и информации – как это, например, происходит прямо сейчас, когда эти слова откладываются у вас в голове. Но активность мозга тоже непосредственно регулирует направление и скорость потока энергии и информации. Как раз сейчас, возможно, в вашем мозге произошел разряд нейронов, отвлекший вас от текста и нарушивший способность внимательно осознавать именно в данный конкретный момент. Возможно, что-то вас отвлекло, и это, в свою очередь, определит форму возникшего нового потока энергии и информации. Этот поток сместит фокус вашего внимания именно в данный, настоящий, момент.

Внимание к текущему моменту – один аспект внимательного осознавания – может быть непосредственно сформировано как текущим общением с другими людьми, так и активностью нашего мозга. Действительно, самый трудный вызов, мешающий нам находиться здесь и сейчас, – направленная сверху вниз активация нашего мозга, которая непрерывно бомбардирует нас нейронными разрядами и внутренней пустой болтовней, отвлекающей нас от пребывания в настоящем мгновении.

В следующей части мы глубже рассмотрим природу непосредственного опыта и внимательного осознавания. Мы можем пока отвлечься от всех этих мыслей и идей о мозге, сознании и отношениях (впрочем, не забывая о них) и погрузиться в субъективную реальность внутренней жизни.