Текст книги "Внимательный мозг. Научный взгляд на медитацию"

По истечении 36-часового периода молчания мы разбились на пары и принялись обсуждать пережитые ощущения. Я начал с того, что представился: «Меня зовут Дэн». Моя собеседница сказала, что ее зовут Барбара. Так мы вернулись в мир персональной идентичности. Семьдесят пять пар шептались одновременно, стараясь воспроизвести историю своих ощущений в словах, облекая в эти неуклюжие оболочки виденные нами невербальные миры.

В то утро мы выполнили несколько групповых упражнений, имевших отношение к общей дискуссии о воплощении внимательного осознавания. Сначала мы гуляли – все 150 человек быстрым шагом в разных направлениях, выбранных случайным образом. Удивительно было то, что мы при этом не сталкивались друг с другом. Дистанция между нами отражала сформированный опыт, как интервалы нотной записи отражают содержание музыки, определяя разницу между джазом и роком, классикой и шлягером. Следующее упражнение заключалось в том, что мы возвращались в помещение – медленно, временами сближаясь и касаясь друг друга, а затем шли дальше. Это было похоже на хаотичные повествовательные мысли в первом опыте. Здесь тоже было ощущение столкновения потоков сознавания. Наконец мы встали в круг спиной к его геометрическому центру и начали продвигаться к нему спиной. В конце концов мы, естественно, столпились в центре, как пчелиный рой. Все окружали всех, и находиться мы могли только там. Мне стало грустно, когда мы разошлись, осознав наше единство и поняв, каким образом научились жить как изолированные друг от друга создания, повинуясь оптическому обману нашей отделенности, по удачному определению Эйнштейна. Этот обман рассеялся, и мне было жаль расставаться с реальностью нашего единения и цельности.

Часть III
Грани внимательного мозга

Глава 5
Субъективность и наука

Теперь обратимся к другому способу познания: получению данных от третьего лица, характерному для «объективной» науки. До сих пор мы исследовали непосредственное переживание человеком своего собственного сознания изнутри, а теперь углубим свое понимание, интегрируя эти впечатления от первого лица с различными областями науки (данными от третьего лица), в частности с изучением головного мозга.

Причина, побуждающая к добавлению далекого от непосредственных переживаний набора научных концепций, заключается в том, что он позволит нам увидеть важные закономерности, характерные для большого числа индивидов. Это знание невозможно получить на основании отчетов о переживаниях, которыми могут поделиться один-два человека. Наука расширяет горизонты нашего видения, однако не отменяет значения личных рассказов и сообщений о знании, полученном в непосредственном опыте.

Работы Роджера Уолша позволяют предположить, что такие «дисциплины сознания», как медитация, дают возможность расширить способы познания путем практического опыта, который предоставляет в наше распоряжение новое знание, стоящее выше интеллектуального понимания. Этот дисциплинирующий способ фокусировки на непосредственном переживании говорит о том, что существует множество тонких вариаций сознания, которые можно одновременно делать объектом интроспективного исследования и в значительной мере расширять в результате упорных тренировок. Дисциплины сознания признают ограничения языка и абстрактного мышления и обосновывают познание в непосредственном личном опыте.

В этой главе мы разберемся в научном взгляде на то, как именно мы переживаем внимательное осознавание, создаем ощущение «я», или самости, и чувствуем течение времени.

Рассмотрим научный подход к субъективности, вникнув в исследование, в ходе которого были суммированы пять анкет-опросников, нацеленных на изучение субъективного переживания внимательного осознавания. Авторы отмечают, что этот метод предлагает способ оценить, насколько широко ученые проводят концептуализацию внимательности (или внимательного осознавания[9]9
  Обратите внимание, что на протяжении всей книги автор приводит термины «внимательность» (mindfulness) и «внимательное осознавание» (mindful awareness) как смежные и даже синонимичные; более того, научный конструкт «внимательность» подразумевает «открытое, или восприимчивое, осознавание и внимание по отношению к происходящему в настоящем мгновении» (определение из опросника MAAS). Подчеркивается способность поддерживать непрерывное осознавание внутреннего и внешнего опыта с течением времени. Чем глубже эта способность, тем выше общий показатель внимательности. Таким образом, приведение «внимательности» и «внимательного осознавания» как синонимичных терминов в этом контексте обосновано. В данном разделе для унификации терминологии предпочтение будет отдаваться термину «внимательность», но ей всегда сопутствует «внимательное осознавание» как целенаправленный и связанный с функцией внимания процесс. Прим. науч. ред.


[Закрыть]), а также способ исследовать вопрос, представляет ли собой внимательность одномерный процесс или характеризуется множеством различных граней. Объединив предлагаемые методы оценки и использовав их в разное время на больших группах испытуемых (студентах колледжа), ученые смогли уточнить вопросы и выявить общие закономерности в полученных ответах.

В работе были использованы следующие опросники: Mindful Attention Awareness Scale (MAAS, «Шкала самооценки внимательности и внимательного осознавания»; Brown & Ryan, 2003), Freiburg Mindfulness Inventory (FMI, «Фрейбургский реестр внимательности»; Buchheld, Grossman, & Wallach, 2001); Kentucky Inventory of Mindfulness Skills (KIMS, «Анкета навыков внимательности Университета Кентукки»; Baer, Smith, & Allen, 2004); Cognitive and Affective Mindfulness Scale (CAMS, «Когнитивная и аффективная шкала внимательности»; Feldman, Hayes, Kumar, & Greeson, 2004) и Mindfulness Questionnaire (MQ, «Опросник для оценки внимательности»; Chadwick, Hember, Mead, Lilley, & Dagnan, 2005). Каждое из этих исследований имело особую цель, но все они затрагивали различные аспекты внимательности, основываясь на непосредственном чувственном опыте испытуемых.

Детальный, очень подробный подход Бэра и его коллег – поучительный образец применения статистики и основанных на ней оценок, а также пример тонкого и остроумного наблюдения, ставший синтезом работ ученых, осуществлявших индивидуальные обзорные исследования. Испытуемым были предложены вопросы, сформулированные на основе синтеза множества анкет, а ответы затем оценивали с поправками на такие параметры, как особенности личности, эмоциональный интеллект и сострадательное отношение к себе. В результате исследования был получен ряд данных.

Были объединены предсказанные корреляции между разными группами вопросов и созданы пять «граней», или измерений, внимательности. В этот перечень вошли: 1) отсутствие импульсивной реактивности на внутренние переживания; 2) наблюдение; обнаружение; внимательность к ощущениям, восприятиям, мыслям, чувствам; 3) осознавание действий; отсутствие поступков «на автопилоте»; концентрация внимания; отсутствие отвлечения; 4) описание / обозначение словами и 5) непредвзятое и неосуждающее отношение к своему непосредственному опыту.

Далее Бэр и его коллеги исследовали вопрос, можно ли считать эти грани частями одного измерения, или они представляют собой независимые аспекты внимательности. Статистическая каталогизация и рассуждение позволили предположить, что внимательность на самом деле состоит из множества граней с несколько различающимися характеристиками, которые, хотя и накладываются в определенной мере друг на друга, все же независимы, по крайней мере в том, как разные испытуемые отвечают на вопросы. Один из факторов, наблюдение, в наибольшей степени совпадает с остальными факторами и не представляет собой отдельную, независимую грань. Таким образом, речь в этом исследовании идет о «четырехфакторной иерархической модели», которая соответствует «иерархической структуре внимательности, где описание, осознавание действий, непредвзятое и неосуждающее отношение и отсутствие импульсивной реакции можно считать гранями обширной конструкции внимательности».

Интересно отметить, что было со статистической значимостью обнаружено, что грань наблюдения является независимым измерением у испытуемых, имевших опыт медитации. «Исходя из этого, мы протестировали эту модель на испытуемых с опытом медитации (n = 190) и обнаружили, что все пять граней в значительной мере соответствуют общему конструкту внимательности». Это позволило ученым предположить, что «возможно приложение пятифакторной иерархической модели внимательности к лицам, имеющим опыт медитации». Было предложено провести дальнейшие исследования для сравнения четырех– и пятифакторной структур с участием большего числа разных испытуемых.

Корреляция этих граней с другими измерениями говорит о том, что грани соответствуют предсказанным измерениям. Например, действие с осознанностью (грань «осознавание действий») проявляет обратную корреляцию с рассеянностью и диссоциацией[10]10
  Диссоциация – защитная реакция отчуждения от своего опыта. Прим. науч. ред.


[Закрыть]; грань «описание» – положительную корреляцию с эмоциональным интеллектом и отрицательную – с алекситимией (неспособностью описать свое внутреннее состояние); грань «непредвзятое и неосуждающее отношение» прочно связана с низкими уровнями выраженности психологических симптомов, невротизма, подавления мыслей, трудности эмоциональной регуляции и избегания переживаний. Интересно, что «отсутствие импульсивной реактивности» сильнее всего связано с сочувствием к себе, а «наблюдение» проявляет положительную корреляцию с открытостью к переживаниям.

Вопрос, почему наблюдение нельзя считать гранью внимательности у людей, не имеющих опыта медитации, заключается, по мнению Бэра и его коллег, отчасти в том, что акт наблюдения нетренированных людей иногда пугает и приводит к самообвинениям. Другими словами, одна лишь способность к наблюдению внутреннего мира без других граней внимательности может не проявить предсказанных корреляций.

Ниже я привожу резюме их выводов, которое позволяет понять такой образ мышления: «Подтверждающий факторный анализ позволяет предположить, что описание, осознавание действий, непредвзятое и неосуждающее отношение и отсутствие импульсивной реакции – элементы обобщающей структуры внимательности, а три из этих факторов (осознавание действий, непредвзятое и неосуждающее отношение и отсутствие импульсивной реакции) обладают нарастающей валидностью в предсказании развития психологической симптоматики». Другими словами, низкие показатели по этим трем факторам – наилучшие предикторы отсутствия симптомов страдания.

Бэр и его коллеги нашли, что вопросы из анкет-опросников, применявшихся в более ранних исследованиях, оказались весьма полезными в исследовании различных аспектов внимательности и позволили создать упорядоченный опросный лист, с помощью которого удалось выявить эти пять аспектов внимательности. Результатом анализа стала анкета, касающаяся пяти граней внимательности. На каждый вопрос можно дать следующие ответы: никогда, очень редко, редко, часто, очень часто и всегда. Ниже приводятся некоторые вопросы из анкеты, составленной Бэром и его коллегами.

Отсутствие импульсивной реакции на внутренние переживания

«Я воспринимаю свои чувства и эмоции без необходимости на них реагировать».

«Я наблюдаю свои чувства, но не теряюсь в них».

«В трудных ситуациях я могу выдержать паузу без того, чтобы сразу же отреагировать» (FMI).

«Обычно, когда у меня появляются неприятные мысли или образы…

…я способен просто отмечать их появление, но не реагировать на них…

…я очень быстро успокаиваюсь…

…я отступаю “на шаг назад” и осознаю мысль или образ, но не позволяю ей или ему меня захватить…

…я просто замечаю их и отпускаю их от себя…» (MQ).

Наблюдение / отмечание / внимательность к ощущениям, восприятиям, мыслям, чувствам

«Когда я иду, то сознательно замечаю свои ощущения от движений моего тела».

«Когда я принимаю душ или ванну, то сохраняю осознавание движений моего тела».

«Я замечаю, как еда и питье действуют на мои мысли, телесные ощущения и эмоции».

«Я обращаю внимание на такие ощущения, как ветер, обдувающий мои волосы, или солнце, обжигающее мне лицо».

«Я обращаю внимание на такие звуки, как тиканье часов, щебет птиц, рев проезжающих автомобилей».

«Я обращаю внимание на запахи и ароматы».

«Я намеренно сохраняю осознавание своих чувств».

«Я подмечаю визуальные элементы в искусстве или окружающей природе, например цвет, форму, текстуру или соотношение света и тени».

«Я обращаю внимание на то, как эмоции влияют на мои мысли и поведение» (KIMS).

Осознавание действий / автопилот / концентрация внимания / отсутствие отвлечений

«Мне трудно оставаться сосредоточенным на том, что происходит в настоящем».

«Мне кажется, что я живу на автопилоте, по большей части не осознавая, что делаю».

«Я занимаюсь разными делами, не обращая на них внимания».

«Я выполняю работу и различные задачи автоматически, не осознавая, что делаю».

«Я часто обнаруживаю, что делаю что-то, не обращая на это дело никакого внимания» (MAAS).

«Когда я что-то делаю, мой ум блуждает, и я легко отвлекаюсь от дела».

«Я не обращаю внимания на то, что делаю, потому что все время о чем-то мечтаю, беспокоюсь или отвлекаюсь каким-то иным путем».

«Я легко отвлекаюсь» (CAMS).

Описание / обозначение словами

«Я хорошо умею находить слова для описания своих чувств».

«Я легко облекаю в слова свои убеждения, мнения и надежды».

«Мне трудно находить слова для описания того, что я думаю».

«Мне трудно придумать подходящие слова для выражения того, что я чувствую».

«Когда у меня в теле возникают какие-то ощущения, мне трудно описать их, потому что я не могу подыскать подходящие слова».

«Даже когда я страшно расстроен, я могу найти способ выразить свои чувства словами».

«Моя естественная склонность – облекать переживания в слова» (KIMS).

«Обычно я могу во всех подробностях описать, как я себя чувствую в данный момент» (CAMS).

Непредвзятое и неосуждающее отношение к переживаемому

«Я критикую себя за иррациональные или даже адекватные эмоции».

«Я говорю себе, что не должен испытывать тех чувств, какие я испытываю».

«Я убежден, что некоторые мои мысли ненормальны и дурны и я не должен так думать».

«Я всегда сужу о том, хороши или плохи мои мысли».

«Я говорю себе, что не должен думать так, как я думаю».

«Я думаю, что некоторые мои эмоции дурны или неадекватны и я не должен их испытывать».

«Я не одобряю себя, когда у меня появляются иррациональные идеи» (KIMS).

«Обычно, когда у меня появляются неприятные мысли или образы, я сужу о себе как о плохом или хорошем человеке – в зависимости от содержания мыслей и / или образов» (MQ).

Если мы хотим увидеть измерения своей ментальной реальности, не сводимые к более простым элементам, нам важно, с точки зрения нейрофеноменологии, объединить знания, выбранные из полученных в ходе исследований внимательности данных «от второго лица» о непосредственном опыте, с впечатлениями о непосредственном опыте «от первого лица» и с данными полученными «от третьего лица» в научной нейрофизиологии.

Наши предпосылки должны быть выражены прямо. Те концептуальные нисходящие корковые влияния, которые формируют фильтр входов и предпочтительных интерпретаций, надо познать и идентифицировать в такой степени, чтобы обеспечить возможно более полное и ясное понимание. Мы видим, как человеческое сознание танцует в унисон с человеческим мозгом в рамках наших социальных переживаний совместно конструируемой человеческой культуры. Смысл – это не чистое изобретение человеческого ума: мы должны проявить смирение перед лицом тех способов, с помощью которых сортируем, выбираем и упорядочиваем символы, строя из них совместно разделяемые системы знаний. Это неизбежный путь, идя по которому мы познаём мир через концепции и понятия. Как мы уже видели, существует также прямое переживание неконцептуального знания, – но эту область понимания трудно выразить словами так, чтобы один человек понял другого. При всей их ограниченности концептуальные карты разума и сознания могут тем не менее оказаться весьма полезными: истинные идеи способны помочь нам пережить трудные времена, облегчить страдания и утвердить в обществе благополучие и сострадание. Нет никакой нужды отбрасывать концепции – надо просто принять их такими, какие они есть – как остовы познания.

Разум каждого из нас обладает огромным потенциалом. Мы способны создать мир, основанный на сострадании и благополучии, и одновременно способны на бездумное насилие и бессмысленное разрушение. Второй полезный урок, усвоенный нами, – знание о пластичности человеческого мозга. Мы на самом деле можем сфокусировать свое сознание таким образом, который изменяет структуру и функцию головного мозга в процессе жизни. Если осознавание настоящего мгновения, не цепляющееся за предвзятое и осуждающее отношение, войдет в привычку и станет частью вашего менталитета, оно служит мощным путем к состраданию и внутреннему благополучию. Об этом же достоверно свидетельствует наука, этому же учит тысячелетняя практика.

Но что это за «практика», которая открывается в созерцательных традициях всего мира? Христианская центрирующая молитва, разнообразные йогические практики, тайцзицюань, буддийские методы медитации интенсивно изучались все последние годы, и выяснилось, что у людей, их практикующих, улучшается состояние нервной и иммунной систем. Об этом можно прочитать, например, в работах Филда, Фицпатрик-Хоплера и Специо, Ирвина, а также в обзоре Уолша и Шапиро.

Более 140 ученых со всего мира собрались на семинар летнего исследовательского института «Сознание и жизнь» (Mind and Life Summer Research Institute), организованный в Институте Гаррисона в штате Нью-Йорк. Программа предусматривала рассмотрение разных форм медитации, сопровождающееся обсуждением со стороны практиков, философов, психологов и нейрофизиологов. У меня были «присутственные часы», когда я встречался с молодыми и маститыми учеными, обсуждал с ними их научные интересы, а также читал лекции о клиническом использовании внимательности в лечении детей, в регулировании эмоций и воспитании духовности. Здесь я хочу коснуться некоторых волнующих идей, возникших в ходе семинара.

В дополнение к лекциям и обсуждениям мы очень много читали о природе внимания, эмоций, памяти, медитации, молитвы и внимательности. Трое ученых распространили среди участников статью с последним обзором тем, касающихся использования науки в тренировке ума: «Медитация и нейрофизиология сознания». Медитация – это тренировка ума и сознания. В данном случае нас в особенности интересует медитация внимательности. Однако не надо забывать, что существует много форм ментальной тренировки, которые создают различные состояния повышенной внимательности и побуждают индивида воспитывать в себе черты внимательности и осознанности. Процессам внимания, регулированию эмоций и способности к внутреннему наблюдению, интроспекции и рефлексии, по мнению многих ученых, можно научиться. Лутц и др. утверждают: «Мы уже показали, что даже очень кратковременная тренировка может вызвать устойчивые изменения функций головного мозга». Обращая особое внимание на клиническое приложение обучения медитации внимательности в программе уменьшения стресса на основе внимательности (MBSR), Лутц и коллеги далее говорят:

Программа представляется эффективной, поскольку помогает больному различать первичный сенсорный опыт (к примеру, хроническую боль, физические симптомы тревоги) и вторичные эмоциональные или когнитивные процессы, возникающие в ответ на первичное ощущение. Людей обучали использовать практики внимательности, для того чтобы они научились разбираться в деталях своих переживаний и напрямую воспринимали неустойчивую и обусловленную природу чувств и ощущений, связанных с отвращением и отчуждением. В результате эти индивиды приобретали способность лучше противостоять склонности к отчуждению и отвращению в ответ на физическую или душевную боль. С точки зрения нейрофизиологии очевидная эффективность программы уменьшения стресса на основе внимательности (MBSR) прямо ставит вопрос об участии в этом процессе феномена нейропластичности – то есть вопрос о том, происходит ли при этом структурная и функциональная перестройка головного мозга.

Лутц, Данн и Дэвидсон, решая вопрос о том, в каком состоянии находится наше понимание нейрональных коррелятов медитации, предполагают, что, «несмотря на большое количество научных работ и воодушевляющих теоретических предположений… следует признать, что мы очень мало знаем о нейрофизиологических процессах, участвующих в медитации, и об их роли в долговременном воздействии медитации на мозг».

В подходах к медитации разных школ и традиций есть универсальные черты – например, сосредоточение внимания на дыхании. Но это первичное сосредоточение внимания порождает другие аспекты воспитания сознания и ума, которые отличаются друг от друга в разных практиках. Медитация внимательности запускает саморегулируемый процесс, позволяющий в конечном счете осознавать сознавание.

Осознавание своего дыхания помогает людям «направлять и поддерживать» функции внимания. Однако затем медитация внимательности переходит в более воспринимающее состояние, когда всему потоку переживаний разрешается возникать в сознании. Свойственное этому процессу культивирование непредвзятого и неосуждающего отношения к возникающим феноменам, по-видимому, задействует форму осознавания сознавания, являющуюся более автоматической, чем саморефлексия; ее иногда обозначают термином «рефлексивность как таковая» (reflexivity). Хотя медитация и развивает состояние открытости, она не представляет собой нечто «опустошенное» или «пассивное», что-то вроде ухода в себя или утрату контакта с реальностью.

Тренировка внимательности и внимательного осознавания предусматривает следующие аспекты.

1. Медитация, развивающая концентрацию внимания на объекте (например, на дыхании).

2. Техники, воспитывающие осознавание субъективности – того, как работает разум и сознание, – в таком духе, который корректирует и уменьшает роль объекта первоначального внимания.

3. Затем индивид получает возможность непосредственного переживания рефлексивного сознавания – осознавания сознавания, – что, как считается, позволяет раскрыть чистый аспект ментальных процессов.

4. По мере усовершенствования навыков происходит снижение акцента на субъективности; восприимчивое состояние принимает весь диапазон опыта.

5. В этот момент медитативной тренировки достигается еще большая рефлексивность, автоматическое осознавание сознавания как такового.

6. Практика создает поток, в котором индивид движется к точке, где чистый аспект сознавания полностью реализуется в медитации.