Текст книги "Невозможная Корея: K-POP и экономическое чудо, дорамы и культура на экспорт, феминизм по-азиатски и гендерные роли Дальнего Востока"

За то время, что неоконфуцианство пребывало в качестве государственной идеологии в период династии Чосон (1392–1910), оно оказало значительное влияние на различные области человеческого взаимодействия. Это привело к складыванию в корейском обществе определенной иерархии, ключ к пониманию которой лежит в пяти типах конфуцианских отношений, существующих между людьми.

Если говорить об отношениях между правителем и подданным, то последний должен был проявлять абсолютную преданность. Недостойный правитель, однако, мог быть лишен власти. Этим обоснованием пользовались сторонники государственного переворота, в результате которого к власти пришел Ли Сонге, свергнув династию Корё, – они утверждали, что прежняя династия не оправдала надежд своих подданных. Эта схема все еще работает в корейских фирмах – подчиненные крайне преданы своему руководству, а взамен рассчитывают на его благосклонность. Доносить на начальство здесь не принято, поскольку это идет вразрез с моральным долгом сотрудника перед вышестоящим. В Корее руководство фирм проявляет более высокий уровень патернализма, чем в странах, не испытавших влияния конфуцианства. Типичный корейский босс больше интересуется личной жизнью своих подчиненных, а также считает своей обязанностью регулярно угощать их обедом или ужином.

В доме наибольшим авторитетом обладал отец – от жены и детей ожидалось беспрекословное послушание, а взамен глава семейства должен был быть справедливым и обеспечивать семью. Мужчины в неоконфуцианском обществе занимали привилегированное положение по отношению к женщинам. После того как женщина родила сына, которому, к примеру, дали имя Санмин, в дальнейшем ее упоминали исключительно как «мать Санмина». В семье, где умер отец, место главы семьи занимал старший сын, а не мать. Это было следствием «трех послушаний», конфуцианских постулатов, действовавших в период позднего Чосон: дочь подчинялась отцу, жена – мужу, а вдова – сыну. Женщины были лишены всех прав наследования (до эпохи Чосон женщины обладали те же правами на наследование имущества и титулов, что и мужчины) и не обладали доступом к образованию. Государство распространяло книги, в которых женщин призывали держаться подальше от общественной жизни, чтобы не стать аннё (недостойной, развратной женщиной). Этот приказ был частью нэвэпоп, свода правил, проводящего черту между «внутренней» сферой деятельности и «внешней». Женщине отводилась первая из них, ее долгом было заниматься хозяйством. В те редкие моменты, когда она оказывалась на людях, ее обязывали прикрывать лицо. Закрывать лицо стало распространенной практикой среди женщин высшего сословия в XVII веке, а к XIX веку среди почти всего женского населения.

Син Саимдан, любящая мать известного конфуцианского ученого и государственного деятеля по имени Юльгок, жившая в XVII веке, по сей день считается конфуцианским идеалом женщины: в 2007 году Банк Кореи поместил ее портрет на купюру в 50 тысяч вон (самую крупную из существующих), обосновав это ее «материнскими качествами и дочерней почтительностью», согласно газете Los Angeles Times. Представитель банка характеризовал ее жизнь как «лучший пример материнства в истории Кореи». Более двенадцати южнокорейских движений за права женщин выступили против подобного решения, утверждая, что оно способствует укреплению гендерных стереотипов. По их мнению, такой выбор навязывает точку зрения, что женщина носит подчиненный характер и достойна признания только в случае, если посвятит свою жизнь воспитанию детей. Если Корею и можно справедливо обвинить в сексизме, то виновником этого явно станет конфуцианство.

Отношения между старшим и младшим также играют большую роль. Когда два человека в Корее впервые встречаются, они сразу стараются узнать возраст собеседника. Когда становится ясно, кто из них младше, этот человек, как ожидается, будет относиться к старшему с определенным уважением. Иерархия отражается в том, как люди обращаются друг к другу: мужчина будет звать своего старшего друга Хён, а из двух подруг старшая будет считаться Онни. Если говорить о дружбе людей разных полов, то в случае, если старше мужчина, его будут звать Оппа; если же женщина, то к ней будут обращаться Нуна. Того, кто младше, обычно называют Тонсэнь.

По традиции, если они пойдут вместе выпить, то младший, опрокидывая свою рюмку, из соображений вежливости каждый раз будет немного отворачиваться от старшего. Он также будет внимательно слушать все, что говорит старший, и неизменно соглашаться с ним, независимо от того, что думает на самом деле. Сейчас подобное поведение может показаться чрезмерно уважительным, поскольку позиции конфуцианства в Корее несколько ослабевают. Тем не менее младшие по-прежнему относятся с определенным уважением к тем, кто старше, а взамен старший из сидящих за столом платит за ужин.

Язык отражает иерархию другим способом. В корейском языке существуют различные уровни выражения вежливости, необходимые в разных жизненных ситуациях. Панмаль, самый базовый из них, употребляется между друзьями и людьми, занимающими в обществе равное положение. После панмаль идет шесть уровней вежливого обращения, которые называются чондэнмаль. В хэёчхе (самой часто используемой форме чондэнмаль) в конце предложений, оканчивающихся глаголом, используется суффикс – хэё[9]9
  В данном случае автор несколько заблуждается. Действительно, некоторые глаголы китайского происхождения оканчиваются на – хэё, однако суффиксом считается только конечный – ё, – хэ в данном случае – вторая основа глагола хада (делать). Поэтому вернее сказать, что данная форма образуется путем присоединения суффикса – ё ко второй основе глагола. – Прим. ред.


[Закрыть]. Другая форма, хэрачхе, заканчивается на – ханда[10]10
  Окончанием в данном случае считается только – нда, – ха – основа глагола хада. – Прим. ред.


[Закрыть] и широко распространена в газетах и книгах. Хапсёчхе[11]11
  Это устаревший термин, который был в ходу до 1997 года. Сейчас вместо него используется термин хасипсиочхе. – Прим. пер.


[Закрыть] – более почтительная форма, которая заканчивается на – хамнида. Она обычно используется при общении с клиентами, а также в новостных передачах по телевидению. В наши дни при разговоре с хён корейцы обычно используют окончание – хэё, а иногда даже панмаль. При общении c людьми преклонных лет нужно использовать – хамнида[12]12
  Речь идет о форме, образующейся путем присоединения окончания – мнида к основам глаголов и прилагательных, оканчивающихся на гласный, и – сымнида — к основам, оканчивающимся на согласный. Хамнида, таким образом, форма глагола хада. – Прим. ред.


[Закрыть]. В разговоре с президентом компании, в которой работаешь, скорее всего, также не обойтись без – хамнида. Когда дети общаются со своими родителями, они обычно пользуются формой – хэё, однако существует много и тех, кто использует панмаль.

Самым важным в конфуцианстве считаются семейные узы. Уважения заслуживают не только живые родственники – у корейцев также существует чувство долга по отношению к умершим членам семьи. Для того чтобы люди не забывали о важности семьи и предков, существует традиция чеса, церемония поминовения умерших в годовщину их смерти, а также чхарэ, особая разновидность чеса, которая проводится дважды в год в национальные праздники Чхусок и Соллаль. Существуют конфуцианские ритуалы, в строгом соответствии с которыми члены семьи расставляют блюда на специально подготовленный алтарь и совершают обряд поклонения предкам. Традиционным угощением чеса являются рисовые пирожки сонпхён, которые подаются наряду с большим числом различных овощей, супов и рыбных блюд. Однако в плане выбора конкретных блюд существуют определенные расхождения, поскольку обычно принято подавать любимое блюдо умершего. В 2011 году в корейской прессе были опубликованы фотографии алтаря для чеса, на котором стояла пицца. Когда эту семью спросили, почему для церемонии было выбрано столь нетрадиционное блюдо, ответ был очень простым: «Наш отец любил пиццу».

Чеса заставляет многих людей думать, что корейцы следуют культу предков или же что конфуцианство – это религия со своими собственными обрядами. Несомненно, в эпоху становления христианства в Корее некоторые корейские христиане погибли мученической смертью из-за своего отказа проводить ритуал поминовения предков. В наши дни многие христиане не проводят чеса, и некоторые протестанты вместо нее проводят другую церемонию поминовения предков, которая называется чхудо ебэ. Стоит заметить, что Чжу Си не верил в то, что души умерших действительно существуют, однако считал эти церемонии возможностью продемонстрировать уважение к прошлому и своим предкам. В этом смысле акт поминовения предков служит способом проявить свою сыновнюю почтительность, а также способствует закреплению в обществе идеалов ли.

В Корее очень сильно уважение к предкам, и люди считают, что находятся в неоплатном долгу перед своими родителями. Этот долг нельзя вернуть, ведь только благодаря им они появились на свет. Это нужно признать и стремиться сторицей воздать родителям за их доброту. Ребенок не должен сам выбирать себе спутника жизни, а довериться мнению родителей на этот счет. То же самое относится к выбору карьеры – вместо того чтобы следовать за своей мечтой стать художником или музыкантом, лучше выбрать высокооплачиваемую и стабильную работу, чтобы помогать родителям в старости и создать оптимальные условия для воспитания детей, поскольку одна из главных обязанностей человека – это продолжить семейный род.

В наши дни влияние конфуцианства на отношения между родителями и детьми постепенно сходит на нет. Дети пользуются большей свободой выбора и, скорее всего, сами выберут себе спутника жизни, даже если придется вступить в конфликт с родителями. Многим чеса кажется ненужным бременем. Более того, если говорить об угнетенном положении женщин в конфуцианстве, то за последнее поколение ситуация сильно изменилась – женщины получили полноценный доступ к образованию, а также стали принимать активное участие в общественно-политической жизни, пусть, конечно, в этом плане Корея еще далека от идеала. Традиция уважения к старшим также ослабевает. Туристы, которые читали о корейской конфуцианской культуре, во время поездки на метро часто удивляются тому, как немощный старик напрасно ждет, что молодой парень уступит ему место.

Несмотря на все вышесказанное, будет ошибкой полагать, что Южная Корея когда-нибудь по-настоящему избавится от конфуцианства. Помимо его устойчивого влияния на иерархическую корейскую корпоративную культуру и язык наследие конфуцианства прослеживается также в одержимости корейцев образованием. Южнокорейская молодежь известна своей нездоровой зацикленностью на результатах экзаменов, а также тем, что прилагает все усилия, чтобы поступить в лучшие университеты. Эти особенности являются следствием конфуцианской максимы о необходимости саморазвития посредством образования. Нельзя также забывать и о том, что в Корее на протяжении более тысячи лет действовала система экзаменов на чиновничью должность. С начала династии Чосон вплоть до японского вторжения в 1592–1598 годах эти экзамены были единственным способом улучшить свое общественное положение. На самом деле успеха на подобных экзаменах добивались преимущественно представители семей, уже имеющих высокий социальный статус, однако, даже несмотря на это, у одаренного выходца из бедной семьи был небольшой шанс сдать экзамен и добиться успеха в жизни. Те, кто сдавал экзамен, награждались янбанским (аристократическим) титулом и землями на три поколения вперед. Пройти такой отбор означало добиться славы и социальной стабильности, причем не только для самого себя, но и для своих потомков. Было крайне маловероятно, что ни один потомок из трех последующих поколений не сможет сдать экзамен.

Несмотря на то что сама система янбан навсегда канула в прошлое вслед за ослаблением королевской власти и ее подчинением Японии в 1910 году, в Корее сохранилась убежденность в том, что образование и экзамены способствуют развитию человека. После разделения Кореи и последовавшей за этим в 1950–1953 годах гражданской войны Южная Корея стала очень эгалитарным обществом – все южнокорейцы были одинаково нищими. Исключение составляли только те, кто был близок коррумпированному режиму президента Ли Сын Мана. Вся инфраструктура страны была уничтожена бомбардировками в годы войны, природных ресурсов почти не было, а экономические показатели вроде ВВП на душу населения были среди худших в мире.

И снова основным способом достижения прогресса стало образование. Корейские власти осознали, что главный ресурс страны – это умственные способности ее жителей и их, как учило конфуцианство, можно и нужно развивать посредством образования. Последующие правительства сделали получение образования доступным для всех, независимо от пола, происхождения и материального достатка. До 1980-х годов путь наверх для бедного юноши из маленькой деревни выглядел так: он должен был ухватиться за спасательный трос, роль которого играло образование, и учиться день и ночь, чтобы поступить в самые престижные учебные заведения страны – Сеульский национальный университет, университет Корё или университет Ёнсе (вместе обозначаются SKY по первым буквам своих англоязычных имен: Seoul National University, Korea University, Yonsei University). Так он мог получить, скажем, медицинское образование и в дальнейшем стать высокооплачиваемым врачом в Сеуле и финансово поддерживать своих родителей, братьев и сестер. В настолько бедной стране, как Южная Корея того времени, это было таким же достижением, как и сдать государственный экзамен в эпоху Чосон.

Диплом SKY считается билетом в жизнь и сейчас – он дает доступ к лучшим карьерным возможностям, деловым связям и брачным перспективам. По своему статусу в Корее диплом SKY сравним с Oxbridge (Оксфордом и Кембриджем) в Великобритании, причем выпускники SKY обладают в корейском обществе даже большим влиянием: семь из десяти генеральных директоров крупнейших корейских фирм и восемь из десяти судей окончили SKY. Чтобы поступить в SKY, нужно сдать изнурительный экзамен, сунын, который учащиеся выпускного класса старшей школы пишут на протяжении целого дня. Существует множество историй о том, с какими трудностями сталкиваются сдающие экзамен. На них давят учителя и родители; более того, считается вполне нормальным, если в период подготовки к экзамену школьник просыпается раньше 6 часов утра, проводит весь день за учебой, прерываясь только на еду, а затем около полуночи заваливается в постель. Некоторые родители заставляют своих детей вести подобный образ жизни еще за несколько лет до экзамена. Район Каннам в Сеуле известен своими частными учебными заведениями, которые предоставляют дополнительные внеклассные занятия по непомерной цене. Каннамские матери, согласно сложившимся о них представлениям, заставляют своих детей с раннего детства посещать подобные занятия до глубокой ночи.

Те, кто преподает счастливчикам, поступившим в SKY, тоже находятся у вершин социальной лестницы. В Южной Корее профессора элитных университетов при желании легко могут пойти в политику или бизнес или же стать общественными экспертами, чье мнение высоко ценится средствами массовой информации, причем даже не так важно, является ли человек специалистом по данному вопросу. Неудивительно, что звание «профессора» пользуется большой популярностью, и известны случаи, когда ради его получения давались взятки в размере сотен тысяч долларов.

В современной Корее экзамен на государственную должность называется кодын коси. Работа в бизнес-секторе является более высокооплачиваемой, в связи с чем карьера госслужащего не так привлекательна, как была раньше, однако высокопоставленные чиновники все еще обладают высокими социальным статусом и гарантиями занятости. С момента введения экзамена в 1949 году принять участие в нем может любой желающий, что обеспечивает равные возможности всем, кто посвятил все свое свободное время учебе. Конкуренция так высока, что из 41 экзаменуемого лишь один получит проходной балл. В Корее существует особый тип частных общежитий, называемый косивон. Эти общежития находятся рядом с учебными заведениями, где проходят подготовительные курсы. Косивоны предоставляют дешевое жилье и питание для тех, кто готовится к кодын коси или другим испытаниям, например к экзамену на адвоката. Если жить рядом с подготовительными курсами, то можно сэкономить много времени на дороге и благодаря этому уделить больше времени учебе. Районы с большим числом косивон известны как косичхон, то есть «деревни коси». Жизнь в косивон отнюдь не радостная, однако, сдав экзамен коси, можно добиться стабильного финансового положения и уважения окружающих.

Глава 4: Христианство

Любой южнокорейский город с возвышенности представляет собой поразительное зрелище – повсюду горят красные неоновые кресты. Они встречаются настолько часто, что об этом феномене даже написаны известные песни. Христианство в Корее появилось относительно недавно, однако это не помешало ему обрести бешеную популярность среди населения. За исключением Филиппин и Восточного Тимора, двух бывших колоний христианских стран Запада, Южная Корея сейчас является самой христианской страной в Азии по доле населения, исповедующего христианство. Христианство в Корее смогло пройти путь от запрещенной секты до религии южнокорейского истеблишмента.

В современной Корее христианство – самая популярная религия, слегка опережающая буддизм по числу последователей, однако на начальном этапе распространение христианства происходило медленно и было сопряжено с серьезными трудностями. Первой корейской христианкой считается жена японского командующего Кониси Юкинаги, который прибыл в Корею в 1590-х годах во время японского вторжения (Имчжинской войны). Молодая женщина, которая взяла себе христианское имя Джулия, в конечном счете вернулась вместе с мужем в Японию, на его родину. Дальнейшие попытки распространить в Корее христианство в тот период не увенчались успехом; один из миссионеров, Грегорио де Сеспедес, проповедовал японским захватчикам, однако ему было запрещено делать то же самое среди корейцев.

В 1603 году дипломат по имени Ли Гван Чжон привез из Пекина труды Маттео Риччи, католического миссионера в Китае. Эти тексты заинтересовали чиновничью интеллигенцию, однако обращений в христианство не последовало. Работы Маттео Риччи были прочитаны преимущественно конфуцианскими учеными, которые стремились к знаниям, но при этом полностью отвергали христианское мировоззрение.

Только в конце XVIII века католицизм начал завоевывать серьезные позиции на Корейском полуострове. Власти обнаружили, что в провинциях Канвондо и Хванхэдо есть христианские общины, в результате чего в 1758 году ван Ёнджо, ярый сторонник идей конфуцианства, объявил новую религию вне закона. Тем не менее в 1784 году молодой человек по имени Ли Сын Хун, который путешествовал в Пекин вместе со своим отцом, вернулся в Сеул и начал активно проповедовать католицизм вопреки запрету властей. Он создал первое в Корее организованное общество католиков, которые стали называть себя «верующие друзья». В отличие от других азиатских стран, распространение католицизма на начальном этапе происходило не трудами миссионеров (которые достигли Китая и Японии, но не Кореи, несмотря на несколько попыток в XVII и XVIII веках), а благодаря деятельности корейцев, которые столкнулись с новой религией в Китае и вернулись на родину, чтобы распространять ее среди соотечественников. Таким образом, распространение христианства в Корее было инициативой самих корейцев, без какой-либо деятельности иностранных миссионеров на ее территории.

Ким Бом У, хозяин дома, который Ли Сын Хун использовал в качестве импровизированной церкви, стал первым корейским католическим мучеником. В 1786 году он был арестован властями и замучен до смерти. Ли Сын Хун и его единомышленники, в число которых входил известный ученый и философ Чон Дасан (настоящее имя Чон Як Ён, 1762–1836), стали выступать в качестве нерукоположенных священников, что шло вразрез с волей Пекинской католической епархии. В 1795 году Пекинская епархия в итоге направила в Корею китайского священника Чжоу Вэньмо, чтобы тот занимался отправлением католических обрядов общины, которая к тому моменту насчитывала четыре тысячи людей. Он тайно проник в страну, а корейские католики предоставили ему убежище. Чжоу Вэньмо стал первым иностранным священником в Корее.

Ли и Чжоу были позднее обезглавлены во время гонений на христиан в 1801 году («гонения года синю»), череды казней, которая, согласно источникам, унесла бы и жизнь Чон Дасана, не отрекись он от своей веры. Свыше трехсот католиков были казнены. Католицизм воспринимался как угроза власти по нескольким причинам. Согласно постулатам этой иностранной религии, все люди созданы равными в глазах Бога, что явно угрожало общественному порядку и противоречило принципам неоконфуцианства, которое призывало к беспрекословному подчинению вышестоящим членам общества, в частности монарху. Многие католики также отказывались проводить ритуал чеса для поминовения предков, считая это культом предков и потому идолопоклонством. Перехват властями письма Хван Са Ёна, члена католической церкви Ли Сын Хуна, в котором тот призывал западные страны вмешаться в дела Кореи, чтобы помочь корейским католикам, выявило еще одну угрозу и побудило королеву Чонсун, правившую в качестве регента с 1800 по 1805 год, казнить сотни христиан в 1801 году.

К тому моменту в Корее было около 10 тысяч католиков. Последующие гонения, организованные властями в 1815-м, 1827-м, а также с 1866 по 1871 год, способствовали развитию среди верующих таких черт личности, как боязливость и замкнутость, что по сей день оказывает определенное влияние на корейский католицизм. Католики занимались своей деятельностью подпольно вплоть до 1870–1880-х годов, когда корейское правительство захотело улучшить отношения с западными державами и потому отказалось от политики репрессий по отношению к христианам. В 1882 году в Корее насчитывалось 12 500 верующих католиков, немногим больше, чем в 1800-м, однако к 1910 году, когда Корея утратила свою независимость и стала японской колонией, их число выросло до 73 тысяч.