Текст книги "Общая теория Доминант"

– Это хорошо, что ты понимаешь. Я тебе хочу сказать только одно – ты не теряй надежды. Я ее потерял и чуть не умер. А тебе надо разыскать Хорошего Человека. – ответил Алеша, – и большое спасибо тебе, что помог мне проснутся. Пока Берк.

– Пока Лешка, – сказал Берк и пошел к машине. Когда он уже поднял ногу для того, чтобы залезть внутрь сзади раздался крик Алеши:

– Берк!

Берк убрал ногу со ступеньки и повернулся к нему.

– Дай мне имя!

– Какое имя? – ничего не понимая он прищурился от солнца, бившего прямо в глаза.

– Дай мне сокращенное имя! Такое как у вас – Охотников! – Алеша неподвижно стоял и умоляюще смотрел на него. Берк на мгновение задумался, потом прокричал:

– Дик! Ты будешь Диком! – с этими словами он залез в автомобиль, захлопнул дверь и машина тронулась прочь от школы. Берк посмотрел в окно, Алеша поднял руку и помахал ему вслед. Он хотел было помахать в ответ, но заметил, что стекла в машине тонированные и понял, что Алеша вряд ли его увидит. Автомобиль повернул и школьный двор скрылся из виду. Берк отвернулся от окна и положил картину себе на колени. Протянутый Кеем рюкзак с вещами Берк засунул под сидение. Разговоров среди Охотников по дороге не было. Все сидели подавленные и каждый думал о чем-то своем. Приехав в здание Службы Безопасности, каждый написал короткий отчет о сегодняшнем дне и Макс всех отпустил по домам. Берк оставил рюкзак и картину в своей комнате на верхнем этаже, решив забрать их на следующий день. А затем позвонил Проповеднику. На душе было холодно и тоскливо, ему требовалось сейчас поговорить именно с ним. К его удивлению Сашка был дома, а не в дурке, как обычно. На вопрос Берка, может ли он сейчас приехать, Проповедник рассмеялся:

– Да, конечно! Ведь бог милостив и к святым и к грешникам!

Сашка жил на окраине Москвы, как и Берк. Ехать к нему было недолго. Фактически он жил в соседнем районе. Берк ни разу не был у него дома, потому что дома Проповедника застать было трудно. Тот из-за своего характера почти все время жил и учился в детской психиатрической больнице. По этим причинам Берку конечно любопытно было бы узнать, как живет Проповедник, но сейчас любопытство полностью перекрывала грусть и отчаянье. Берк нашел его дом поднялся на лифте, увидев нужный номер квартиры, нажал кнопку звонка. Открыл ему сам Сашка. Он ничуть не изменился. Все так же – в черной рубашке и брюках.

– Заходи в храм, рыцарь, да облегчатся твои плечи от грехов! – полушутя, полусерьезно приветствовал Проповедник Берка, пропуская его. Берк зашел в прихожую и снял ботинки, а потом куртку. Он прошел чуть вперед и обвел взглядом квартиру. Все вроде здесь было нормально, квартира как квартира, только все шторы на окнах были задернуты и они были настолько плотными, что даже в сегодняшний солнечный день в комнатах было сумрачно. Дверь одной из комнат бесшумно отворилась и навстречу Берку вышла женщина.

– Это ко мне мам, – быстро сказал Проповедник, – оставь нас пожалуйста.

Женщина молча исчезла в комнате и закрыла за собой дверь. Проповедник быстро повернулся к Берку.

– Проходи, не стесняйся, Берковский! – истерично крикнул он, показывая на закрытую дверь. Берк открыл ее и сделав два шага, остановился в изумлении, но Проповедник не дал ему опомнится, с силой толкнул его вперед, вошел сам и захлопнул дверь. Комната Проповедника – это было действительно нечто. Ни один луч света снаружи сюда не проникал, окна были заклеены черной фотографической бумагой и вдобавок закрашены черной краской. Берк поначалу засомневался – есть ли в ней вообще окна. Но и темноты в комнате Проповедника не было. Все пространство ярко освещалось многочисленными свечами и лампадами, большинство из которых горели в подсвечниках, прикрепленных на стенах. Точнее на одной стене. Вторую, противоположную стену «украшали» если так можно выразится цитаты из библии, вероятно наиболее нравящиеся Сашке. Написаны они были крупным черным шрифтом на длинных желтых кусках ватмана. Впрочем пожелтела бумага не от времени, проповедник просто сам покрасил ее в желтый цвет. Цитаты были длинными и занимали подчас всю длину стены. Берк удивился не обнаружив нигде ни одной иконы. Из мебели в комнате стоял высокий старый шкаф с книгами, Берк разглядел, что некоторые из них не что иное как школьные учебники, маленькая детская софа и письменный стол, выдвинутый на середину комнаты. Над софой вместо фотографий и плакатов знаменитостей были приклеены страницы из библии. На стене с подсвечниками и лампадами, тоже было приклеено множество таких же страниц. Синие обои, которыми первоначально была оклеена комната, попадались только местами. Пахло ладаном и еще какими-то благовониями. На подоконнике в подставке стояло массивное железное распятие, не менее метра в высоту. Шторы или занавески в комнате Проповедника отсутствовали. Берк посмотрел вверх, но вместо люстры увидел лишь загнутый к потолку крюк, не было даже токоведущих проводов. Видимо крюк Проповедник не смог выковырять из потолка и загнул его молотком, чтобы он как можно меньше выделялся.

– Как видишь живу скромно, но со вкусом, – иронично улыбнулся Проповедник, – так зачем ты пришел, Дима? На службе платят мало, или девчонка не дает?

– Хочешь, чтоб я покаялся? – грустно спросил Берк, садясь на единственный стул около стола и не обижаясь на издевательский тон Проповедника.

– Нет, – Сашка скрестил руки на груди и встал по другую сторону стола, – ты уже каялся, хватит с тебя. Расскажи. Просто расскажи мне что произошло такого, что ты, Охотник Службы Безопасности Евросоюза навестил скромного слугу Господа.

– Долго рассказывать, – попытался воспротивится Берк, но Проповедник остановил его взмахом руки.

– Или иди весь путь, или не начинай его совсем, – четко произнес он.

– Хорошо, – к Берку вернулось спокойствие, – слушай.

Он где-то часа полтора рассказывал, а под конец не выдержал и чуть не расплакался.

– Я все упустил! Все! Готовился, планировал и все напрасно! У меня была надежда, а теперь ее нет! Я не понимаю, что там произошло, эти доминанты пришли забрали пробы и ушли. И плевать им было на мои пули. Я бился как мог, но не справился и в итоге не спас Таню.

Берк замолчал, борясь со всхлипами, поднимавшимися из груди. Проповедник, задумавшись, молчал.

– Ты сделал самое главное, – наконец серьезно с расстановкой произнес он, – ты спас душу. И возможно не одну.

– А доминанты? – крикнул Берк, – а Хороший Человек? С ними как быть?

– Их ты еще встретишь, – равнодушно ответил Проповедник, – сейчас не в них дело. Ты сделал самое главное – положил еще одну гирю на чашу добра.

– И несколько сотен или тысяч гирь кинул на чащу зла! – передразнил его Берк, – ты представляешь, что бы было если бы мы нашли лекарство для доминант?

– Я считаю, что одна конкретная душа важнее нескольких тысяч абстрактных, – строго возразил Проповедник, – ты боролся за нее и выиграл. Да, Берковский, ты выиграл в этой схватке.

– Если ты о Лешке говоришь, то он рано или поздно сам бы до всего дошел, без моей помощи, – Берк снова упал духом, – стал бы нормальным, вот и все.

– Или озлобился бы на весь мир, – парировал Проповедник, – Берк, а ты не задумывался о том, что он опаснее всех тех, – Проповедник сделал жест куда-то в сторону, – обычных доминант? Его же в клинику не упечешь и не пристрелишь. А убивать он может не хуже, а даже лучше. Не только морально, физически тоже. Например – доводить до самоубийства. Ему это легко было бы делать. Требовалась бы только небольшая психологическая подготовка и злость. К тебе такие мысли не приходили?

– Да было такое, я ему даже говорил. Чтобы он, ну… поаккуратнее девчонок отшивал, – растерялся Берк.

– Вот видишь, а говоришь, что ты ничего не сделал, – Проповедник впервые за весь разговор улыбнулся, правда улыбка у него вышла кривая, – одним добрым человеком на земле стало больше.

– И что теперь? – спросил Берк.

– Почему ты ко мне пришел? – спросил Проповедник, не отвечая на заданный Берком вопрос.

– Не знаю, плохо мне, – пожал плечами Берк.

– Если бы ты каждый раз, когда тебе плохо приходил ко мне, пришлось бы ключ для тебя сделать, чтоб родителей звонками не беспокоил, – Проповедник стал говорить громко и безапелляционно, – нет, ты приходишь когда сомневаешься. И сомневаешься ты в своей правоте. А это просто здорово. Среди всех твоих качеств это у тебя – самое сильное. Ты силен тем что сомневаешься в истинах и самом себе.

– И чтож здесь такого сильного? – не понял Берк, – сомнения терзают.

– Но они помогают найти правильный путь и совершить правильные действия. Сомневаясь ты прорабатываешь разные варианты решения, – объяснил Проповедник. Берк не нашел, что возразить, но он снова опять спросил:

– Что дальше? Что мне делать теперь?

– То что и раньше, – развел руками Проповедник, – иди вперед.

– Пожалуй я так и сделаю, – ответил Берк и поднялся со стула.

– Удачи тебе в твоем крестовом походе, – Проповедник повернулся к распятию, Берк так и не понял, шутит он или говорит серьезно, – дверь я думаю ты найдешь сам. А мне надо помолится за всех вас.

Уже выходя Берк услышал как Проповедник негромко сказал:

– Не напивайся сегодня, у тебя завтра трудный день.

Но это Берк и так знал, без Проповедника. Он вышел из комнаты Сашки и закрыл за собой дверь. Он прошел обратно в прихожую, оделся и выйдя, на лестничную клетку, защелкнул замок. Ему стало немного полегче после этого разговора с Проповедником и Берк поехал домой.

Глава 11. Цельносинтетическая оболочка.

«Разбор полетов» начался утром следующего дня. Всех участников операции собрали в конференц-зале. Народу набралось очень много. Кроме Охотников тут были сотрудники Отдела Расследований, Отдела Информации, эксперты, были даже некоторые люди, которых Берк вообще видел впервые. Ровно в девять часов, время на которое было назначено начало, в конференц-зал вошел Ветаев. Он сел во главе стола, рядом с куратором Охотников и начал совещание, так официально именовалось это мероприятие. Берк с утра пришел в каком-то странном философском настроении. Оно появилось у него еще тогда, когда он выходил из дома. Ночью прошел дождь, но было солнечно и прохладно, вернее холодно. Осень шаг за шагом брала свое. Деревья все больше отливали золотом, нежели зеленью, а по утрамлегкий туман стелился по земле. Выходя из дома Берк даже поежился. «Б-рр, надо было осеннюю куртку надеть или хотя бы безрукавку под эту», – подумал он. Берку казалось все это неестественным. Эта золотая осень. Завтрашнее начало школьной жизни и одновременно проваленная «с треском» операция. Он очень надеялся, что эта операция по захвату Хорошего Человека все изменит, но его ожидания не оправдались. «Самое тяжелое, это не когда нет надежды, а когда она появляется и потом исчезает», – рассуждал он, спускаясь в метро. На совещание Берк явился рано, еще почти никто не пришел. Берк сел за стол, и опершись головой на руку, стал наблюдать за людьми, заходящими в комнату. Макс, торопливо просматривая какие-то бумаги, не глядя отодвинул себе стул и сел. Вошли, о чем-то споря двое сотрудников Отдела Расследований, но как только они сели за стол – сразу замолчали. Берк посмотрел на окна, наглухо закрытые пластмассовыми жалюзями. «Интересно, почему они так не любят дневного света? – задумался он, – во всех важных кабинетах СБ и конференц-залах жалюзи постоянно закрыты и включены эти люминесцентные лампы, или как их еще называют „лампы дневного света“. Вот уж действительно абсурд: заменять дневной свет искусственным. Хотя наверно и этому есть объяснение. Этот бледный монотонный свет, как нельзя лучше способствует деловой атмосфере и концентрации внимания. А я завтра в школу как обычно пойду. С Ленкой встречусь. Что мне ей сказать? Как себя вести? Ума не приложу…». Так, потихоньку размышляя о жизни, Берк дождался начала совещания.

– Итак! – Ветаев встал и все напряженно посмотрели на него, – вы все знаете зачем мы здесь собрались. Вчера операция по задержанию лиц, причастных к незаконному взятию проб крови, а возможно и другим преступлениям, окончилась неудачей, больше того, погибли люди. И сейчас мы должны выяснить, почему это произошло. Я повторяю, не установить кто виноват, а воссоздать ход событий. Что касается виновных, то их установит служебное расследование. Начнем по порядку. Вопрос первый: почему автомашина с вооруженными людьми беспрепятственно подъехала к Охотникам. Этот вопрос вам Павел Сергеевич.

Начальник Отдела Расследований встал, тяжело вздохнул и достав из кармана маленький пульт дистанционного управления, наподобие телевизионного, попросил выключить свет. Когда свет погас, тот час за спиной Ветаева зажегся белый экран. Ветаев отодвинулся в сторону чтобы не загораживать изображение остальным. Начальник Отдела Расследований нажал на одну из кнопок на пульте и на экране возникла трехмерная компьютерная модель места происшествия. На ней был виден автомобиль Охотников, школьный двор с фасадом здания самой школы и прилегающие окрестности. Изображение на экране пока оставалось неподвижным. Павел Сергеевич нажал еще одну кнопку на пульте и на экране появилась маленькая стрелка, как указатель мыши на мониторе.

– Вот машина Охотников, – начал объяснять начальник Отдела Расследований водя стрелкой по экрану, – сзади находится тупик. Дорога там перекрыта, в землю врыты железные трубы. Мы в самом начале это все проверили. Проехать было нельзя. Атаковать машину можно было либо спереди, либо со сторону школы, но эти направления хорошо просматриваются. И элемент внезапности теряется.

– Короче, – бесцеремонно перебил его Ветаев, – почему они там поехали?

– Как показала экспертиза, трубы были перепилены у основания, предположительно дисковым резаком, а потом приклеены обратно с помощью резинового клея, так чтобы держались, но существенной помехи движущейся машине не составили, – ответил Павел Сергеевич, и опять тяжело вздохнул. Ему это совещание было особенно неприятно, так как получалось, что основным виноватым был он и его подчиненные. К тому же он знал, что основной разговор будет у него с Ветаевым и директором Московского Отделения СБ позже и наедине. Без свидетелей.

– Такое оборудование есть у Службы спасения, – заметил куратор Охотников.

– Необязательно, – возразил психолог Паша из Отдела Информации, – дисковые резаки в любом хозяйственном магазине купить можно, но стоят дорого.

– Продолжайте, – оборвал спор Михаил Аркадьевич, обращаясь к начальнику Отдела Расследований. Тот нажал кнопку и картинка на экране ожила. Показалась машина доминант. Было видно как она сбила столбы и подъехала к микроавтобусу Охотников. В этот момент из него выбежали фигурки людей и залегли на землю. Тут же из машины доминант выдвинулся пулемет и мерцающая вспышка на экране съимитировала стрельбу.Потом, машина круто повернула в сторону школы, остановилась перед калиткой и через пару секунд рванула к шоссе, там она пропала из вида.

– Они атаковали машину Охотников, но никто не пострадал, потом забрали двух своих и уехали в сторону шоссе, – прокомментировал показ Павел Сергеевич.

– Ну, здорово! Приехали, забрали и уехали! – не сдержал гнев Ветаев, но тут же взял себя в руки, и сухим деловым тоном сказал, – теперь я думаю надо выслушать Охотника, непосредственно охранявшего объект нападения.

«Ты сам туда напросился Берк, теперь отвечай», – Ветаев не сказал этой фразы, но Берк почувствовал, что именно ее он не договорил. Включили свет. Берк встал и откашлялся. Он был полностью спокоен и ничуть не боялся.

– Компьютерный монтаж еще не закончен, будет готов к завтрашнему дню, – вмешался куратор. Ветаев на это замечание только кивнул.

– Я написал все в своем отчете, но если хотите, расскажу снова, – ответил Берк, и рассказал, как все было. Ему стало как-то пофигу все происходящее, словно оно его не касалось.

– Я читал ваш отчет Берк, – Ветаев откинулся на стуле и посмотрел на него неприятным пронизывающим взглядом, – честно говоря, он выглядит несколько э-э-э… фантастично. Вы стреляете, – он взял отчет Берка из стопки бумаг, которые принес с собой, Берк заметил, что его отчет лежал там первым, а значит Ветаев придавал ему особое значение, – попадаете, но пули не причиняют доминантам никакого вреда. Причем, подчеркну это особо, никаких защитных средств, по вашему отчету, на них не было. Я все правильно говорю?

– Все, – подтвердил Берк, – хочу только добавить, крови там тоже не было.

– И как вы можете это объяснить? – без тени иронии спросил Михаил Аркадьевич.

– Я не знаю, – спокойно ответил Берк, – я знаю только одно: я в них стрелял и попал. Одну скорее всего убил – прострелил голову, но она была уже в машине.

– Хорошо, оставим пока это, – сказал Ветаев, – Владимир Владимирович вам слово, вы осматривали место происшествия.

Берк сел, а эксперт-криминалист тяжело поднялся и произнес:

– Знаете, Михаил Аркадьевич, я почти двадцать лет работаю экспертом, но такого не видал, – Ветаев на секунду поморщился, эксперт был ненамного старше него, но почему-то считал что с ним можно говорить наставническим тоном, – судя по всему Берк говорит правду, он стрелял пять раз. Я имею в виду из пистолета. Две пули мне удалось отыскать. Я их по разному вертел. Но все говорит о том, что они пробили насквозь человека, или материал по плотности и толщине соответствующий человеческим тканям. Причем никаких защитных средств, типа бронежилета на нем не было. И тем не менее, на месте происшествия я нигде не видел следов крови.

– Минуточку, – Ветаев перебил его, – но на пулях должны остаться хотя бы микрочастицы крови.

– Их нет, я тщательно все проверил, но крови на пулях, выпущенных Берком нет, – эксперт взял одну из бумаг, – но там есть следы одного интересного вещества. Точно формулу я пока установить не смог, техника не позволяет. Но близко к одному из акульих ферментов. Так по крайней мере показал мой анализатор. Образцы я отправил в нашу Центральную лабораторию. Пусть там разберутся поточнее.

– Что за ерунду вы несете! – Ветаев опять не сдержался, – вы хотите сказать, что Берк подстелил пару акул?

– Такой ответ был на моем компьютере, – театрально развел руками Владимир Владимирович, – за что купил, за то и продаю. Я же сказал, точнее сделать анализ мне не позволяет техническое оснащение моей лаборатории. И вообще, я баллистик, а не биофизик.

– Хорошо, – Ветаев строго посмотрел на эксперта, – оставим пока это. Я запрошу Центральную Лабораторию. А вам Берк я приказываю написать подробный отчет, очень подробный. Опишите подробно каждый ваш шаг, каждую секунду. Отчет должен быть готов к сегодняшнему вечеру. Так теперь перейдем к поддержке спецназом. Павел Сергеевич, насколько я знаю за подразделение спецназа отвечали вы, хотя они и были в вашем подчинении только на время операции.

Начальник отдела Расследований снова поднялся и Берк увидел, что на лбу у него появилась испарина. Для него это был наиболее тяжелый момент. Он опять попросил выключить свет. На экране появилась та же компьютерная карта района, но сдвинутая влево. На этот раз демонстрация была намного короче.

– Выстрел был произведен из гранатомета усиленной мощности «Шмель-М», фугасно-осколочным зарядом. Стреляли из-за угла дома с расстояния в стодвадцать метров. По показаниям свидетелей, выстрел произвела девочка лет двенадцати. Есть примерное описание, предположительно доминанта. Людей в тот момент там немного было, и видели они все с большого расстояния, так что фоторобот составить не удалось, – мрачно комментировал Павел Сергеевич, пока на экране показывалось происходящее. Наконец демонстрация завершилась. Зажегся свет.

– Наши потери: из двадцати человек восемь убито, остальные ранены, – закончил говорить Павел Сергеевич.

– У вас все? – спросил Ветаев, просто так, ради приличия.

– Да, – ответил начальник Отдела Расследований и сел на место. На несколько секунд в зале воцарилась тишина. Потом Макс негромко спросил:

– Вы говорите выстрел из гранатомета сделала девочка лет двенадцати? А откуда она его достала, не в открытую же по улице несла?

Павел Сергеевич посмотрел в свои записи и ответил:

– Из большой спортивной сумки, в таких теннисные ракетки обычно носят, но точно это установить не удалось. Ее увидели когда она уже целилась. Все произошло очень быстро.

– Вы сказали что стреляла девочка лет двенадцати. Но гранатомет «Шмель-М» относится к классу тяжелого вооружения. Вес, если не ошибаюсь килограмм десять. Я с ним с трудом управлялся во время тренировки на полигоне. А быстро привести его в боевую готовность, прицелиться и точно выстрелить…, – Макс покачал головой, – для этого нужна очень хорошая подготовка.

– Или большая физическая сила, – заметил Берк, он повернулся и посмотрел на Ветаева, – знаете, я тут еще кое-что вспомнил. Доминанта, с которой я дрался была очень сильной. И бежали они очень быстро. Несколько прыжков – и в машине.

– Сути это не меняет, – ответил Михаил Аркадьевич, – мы имели дело с хорошо продуманной и спланированной операцией. И теперь у нас больше вопросов чем ответов. А вот гранатомет меня заинтересовал. Такую модель так просто на черном рынке не купишь. Надо установить источник приобретения.

– Уже установили, – по военному доложил один из незнакомцев, его Берк не знал, – по номерам на корпусе. Гранатомет этой серии был недавно украден с военного склада под Псковом. Двое часовых – убиты. Пропало также много другого оружия. Мы сейчас работаем над этим.

Берк понял, что этот человек из военной контрразведки. Ветаев встал, давая понять, что совещание закончено.

– Итак, подведем предварительные итоги. Налицо существование хорошо вооруженной и управляемой группы доминант. Целей их мы пока не знаем, но то что они на кого-то работают, думаю сомнению не поддается. Вот и будем двигаться в этом направлении. Позже каждый получит персональное задание. С этого момента Московское отделение Службы Безопасности Евросоюза переводиться в «желтый» режим работы. Теперь все свободны.

Присутствующие поднялись и засуетились, собирая документы и выходя их зала. Берк подошел к Максу.

– А что такое «желтый» режим работы? – спросил он.

– Режим работы при угрозе терактов, при массовых волнениях населения, стихийных бедствиях и еще нескольких случаях, – быстро объяснил Макс, – последний раз вводился шесть лет назад, когда доминанты устроили массовый побег. Раньше это называлось усиленным режимом работы. Всего у на три режима работы: «зеленый», «желтый» и «красный».

– Прям как на светофоре, – усмехнувшись заметил Берк, – ну, зеленый – обычный, это я понял, в нем мы всегда работаем. А «красный», это какой?

– «Красный» – это война, – коротко ответил Макс.

– И с кем же мы собираемся воевать? – иронично спросил Берк, – кстати, как этот «желтый» режим на нас отразится?

– Ни с кем, – холодно ответил Макс, – его еще ни разу не вводили. А что касается Отдела Охотников, то при «желтом» режиме работы ты обязан в течении двадцати четырех часов в сутки находится в зоне доступа средств связи. Иначе говоря, ложась спать телефон ставь рядом с собой. Да, Берк, это все междупрочим написано в соответствующих документах. Ты бы с ними ознакомился, полезно будет. Там разные случаи работы предусмотрены.

– На все случаи инструкций не напишешь, – ответил Берк, но Макс уже вышел из зала. Берк вышел в коридор и пошел в Общую комнату. Он сел за свой стол и по привычке проверил сообщения Отдела Информации. Ничего серьезного не произошло. В двух школах надо было проверить наличие доминант, но скорее всего это был ложный вызов. Сверху над заголовком фломастером было написано «Поедут Алек и Рей», и подпись Макса. «И тут успел, – подумал Берк, – во сколько же он сегодня пришел?». Но долго задумываться над этим не стал. Берк снял трубку внутреннего телефона и нажал кнопку, связывающую с куратором. Тотчас в трубке раздался вежливый голос Владимира Алексеевича:

– Я слушаю.

– Это Берк, я бы хотел поговорить с Михаилом Аркадьевичем, не знаете, куда он пошел?

– Он сейчас как раз у меня, – ответил куратор и замолчал, Берк понял, что он закрыл рукой трубку и советуется с Ветаевым, может ли он встретится с ним.

– Да Берк, можешь приходить, – ответил куратор и положил трубку. Берк мигом выскочил из за стола и бегом пустился по лестнице, потом так же бегом пересек коридор и остановился только перед кабинетом Владимира Алексеевича. Берк постучался, открыл дверь и вошел. В кабинете за столом, напротив друг друга сидели куратор и Ветаев. Они одновременно повернулись и посмотрели на Берка.

– Я бы хотел поговорить только с вами, Михаил Аркадьевич, наедине, – Берк посмотрел на Ветаева, – можно, Владимир Алексеевич?

– Отчего же нельзя? – куратор усмехнулся, – мне как раз нужно отлучится по делам.

И он вышел из кабинета.

– Вообще это не очень вежливо – выпроваживать из кабинета его хозяина, – заметил Михаил Аркадьевич, без тени улыбки.

– Согласен, но сейчас вежливость это не главное, – ответил Берк, – скажите, что вы обо всем этом думаете? Вы же владеете полной информацией!

– Не такой уж и полной, – заметил Ветаев, – по крайней мере сейчас. Послушай Берк, мне кажется между нами много общего и по-моему я хорошо понимаю тебя. Ты пришел задать другой вопрос. Ты пришел спросить, верю ли я тебе?

– И? – Берк напрягся.

– Я верю, что ты говоришь правду, – тут Ветаев поднял указательный палец вверх, – но я не верю, что все происходило так, как ты рассказываешь.

– Верите и не верите одновременно? Не понимаю, как это может быть? – удивился Берк.

– Очень просто, – Михаил Аркадьевич скрестил руки и облокотился на спинку кресла, – ты мог испугаться, нафантазировать, и в итоге поверить в то чего на самом деле не было.

– Здорово! – не сдержался Берк и начал ходить вперед-назад около стола, напротив Ветаева, – значит по вашему у меня глюки были?

– Ну почему же сразу глюки? Тебе могло просто показаться, что ты попал в доминанту, а на самом деле – промахнулся, – примирительно произнес Ветаев.

– Я видел, – Берк остановился около него и уперся руками о стол, – понимаете я видел как пули не причинили им никакого вреда. Лешку спросите. Я ему дал стреляющую ручку, он тоже вогнал пулю в доминанту, а она похоже это даже не почувствовала. Про инъектор я вообще молчу.

– А вот то что ты дал оружие несовершеннолетнему, которого охранял – это плохо, – задумчиво произнес Ветаев, – они могли его убить.

– Сам знаю, но почему вы мне не верите?! – закричал Берк и от досады сжал кулаки, – вы же понимаете, что для меня эта операция была даже важнее, чем для вас. Таня находится в больнице и медленно умирает там, пока я здесь гоняюсь за пуленепробиваемыми доминантами.

– Ты вот что – успокойся, если хочешь продолжать разговор! – отрезвляюще прикрикнул на него Ветаев. Берк послушался его. Подавил, правда не до конца эмоции и сел в кресло напротив.

– Я повторяю что верю тебе, Берк. Но я не верю в чудеса. Давай поразмышляем над происшедшем вместе, – Михаил Аркадьевич наклонился вперед, – инъектор отбросим сразу. Скорость капсулы и ее пробивная способность очень мала. Только одежду пробить хватит и кожу. Будем считать, что под одеждой у доминант был кусок пластика. Все – инъектор бесполезен.

– Стоп, Лешка ей тоже инъектором в ногу засадил, обычным – ручным. Я видел, он их этим отвлек, – прервал его Берк.

– Он мог промахнуться или инъектор был неисправен, – возразил Ветаев.

– Хорошо, допустим, а вот как быть с этим? – Берк вытащил свою «Беретту» и положил ее на полированный стол, – тут все исправно, я после обойму смотрел, чтобы убедиться, что заряжено боевыми патронами.

Ветаев взял пистолет, уверенным движением вытащил обойму и посмотрел на верхний патрон.

– А вот с этим действительно получается загвоздка. У тебя довольно мощное оружие, – ответил он, – допустим на них были надеты легкие бронежилеты и ты их не заметил под одеждой. Но в этом случае прямое попадание пули вызвало бы болевой шок. После него так просто на ноги не вскочишь. Тяжелые бронежилеты – вот это бы все объяснило, но ты бы их заметил и потом в них не побегаешь. Тупиковая ситуация. Особенно не ясно с твоими пулями, и этими следами акульего фермента на них. Ты рыбий жир не пьешь?

– Издеваетесь? – спросил Берк, – я вроде с вами серьезно разговариваю.

– Да нет, зачем же, я просто прорабатываю версии, – ответил Ветаев, – как могло так получится, что хорошо спланированная засада не удалась? Рыба не только сорвалась с крючка и съела наживку, но и леску перекусила.

– А может мы рассчитали удочку не на ту рыбу? – осторожно произнес Берк, – хотели поймать карася, а клюнула щука? Хороший Человек оказался хитрее и предусмотрительнее нас?

– Кстати, насчет этого Хорошего Человека, – Михаил Аркадьевич вставил обойму в рукоятку и ладонью продвинул ее до щелчка, после этого протянул пистолет обратно Берку, – я считаю, преждевременно о нем говорить как о реально существующем организаторе. Мы о нем почти ничего не знаем. А само название пошло от тебя Берк, вернее от доминанты, которую ты пристрелил в метро. Может это группа людей, наподобие «Защитников ангелов».

– Нет, я думаю, что Хороший Человек существует, – ответил Берк, – и он стоит за всем этим.

– И откуда такая уверенность? – с легкой иронией спросил Ветаев.

– Я его во сне видел, – простодушно заявил Берк, Михаил Аркадьевич не смог сдержать улыбки «Господи, какие же они еще дети», – подумал он.

– И как же он выглядит?

– Большая темная фигура. Но он злой, я это почувствовал, – ответил Берк, – вы не подумайте, я не экстрасенс, лиц преступников видеть в снах не могу.

– Я и не надеюсь на это, тогда бы все слишком просто было, – ответил Ветаев. Они немного помолчали, дальше разговор как-то не клеился.

– Так что мы теперь делать будем? – спросил Берк. Михаил Аркадьевич наклонил голову и посмотрел на гладкую полировку стола.

– Ну сидеть сложа руки мы не собираемся, но сейчас у нас пойдет, так сказать пассивный период. Будем собирать информацию, анализировать ее, а там может и выплывет какая зацепка, – ответил он.

– Можно мне быть…, – Берк замялся, … ну что ли в курсе дел?

– Хочешь, чтобы я с тобой делился информацией, которая будет ко мне поступать? – прямо спросил Ветаев.

– Хочу, – напряженно кивнул Берк.

– Хм, – Ветаев усмехнулся, – и это после проваленной операции?

– Я не ждал, что людей не будут останавливать пули, – твердо ответил он, – вы, – Берк сделал ударение на этом обращении, – этого тоже не ожидали.

Ветаев нахмурился. Он повертел в руках карандаш, раздумывая, потом произнес:

– Сейчас Берк, вопросов больше чем ответов. Меня больше всего интересует, что хотят эти доминанты и твой Хороший Человек? Чего они добиваются? Положение у нас сейчас сложное. Украдено много оружия, это первая опасность. И вторая: несколько организованных доминант-убийц. Как он выходит на них раньше нас? Ведь он фактически собрал команду и вооружил ее. Для чего он это все предпринимает? И последнее: как их остановить? Вот вопросы, которые стоят передо мной, Берк. Ты хочешь помочь мне в их решении. Это я знаю. Вот только сил у тебя хватит?