Текст книги "Между двух войн"

3

И именно в этот момент раздался крик.

Я не успел кусочка поднести ко рту, как Френки была уже на ногах.

– Видимо, кого-то едят, – флегматично пояснил я. – Недалеко отсюда – вон за тем холмом. Не одного меня мучает голод.

Френки бросилась бежать – словно то, что там могло происходить, как-то ее касалось.

– Да ладно, – произнес я. – Их уже переварить успеют, пока ты добежишь. Какое нам дело.

Я задумался.

– Впрочем, может, после них останется что-то ценное? Надо потом проверить. В любом случае, еще рано туда идти. Франсуаз! Не будь глупой.

Но девушки уже и след простыл – есть такие люди, их хлебом не корми, дай ввязаться в неприятности.

Строго говоря, добрые дела не по моей части. Если же они еще связаны с риском – тогда вообще в следующую дверь. Но мягкое сердце всегда ведет к размягчению мозгов. Это единственная причина, по которой я встал и потащился за Франсуазой.

Съедят ведь девицу, ни за что ни про что – а я потом мучайся угрызениями совести.

Франсуазу я догнал почти сразу – с моей профессией надо уметь бегать. Правда, обычно я бегаю от опасности, а не прямо ей в восемь лап.

Дракон в самом деле выдался крупный – словно небольшой холмик. Черный такой, стоит, шевелит ногами и челюсти открывает.

Футах в пятнадцати от него парнишка – лет десять, оборванец оборванцем, да визжит так, словно ему за это платят. И что самое интересное – ни дракон, ни карапуз не сдвигаются с места, словно ждут кого-то.

Нас они ждали – кого же еще.

Стоило Франсуазе появиться из-за поворота, с ее огромной зубочисткой – а толку от меча против дракона столько же, сколько и от меня, то есть ноль – как парочка пришла в движение.

Маленький поскребыш загоготал что-то, да как пустится наутек. Дракон развернулся, и тоже ринулся – но не за карапузом, конечно, а прямо на нас.

Люблю я попадать в ловушки, ой как люблю.

Дракон огромный, и никогда не поверишь, что эта тварь может так стремительно двигаться. Пока сам не увидишь. Правда, потом уже нет времени восхищаться этим чудом природы.

Меч Франсуазы со свистом вылетел из ножен, прочертив молнию перед зубами чудовища. Я искренне пожалел, что вокруг нет десятка фермеров – тогда я смог бы принимать ставки. Увы – девушки всегда все делают невовремя.

Я вынул из правого кармана маленький шар и помял его в руках. Можете называть меня фетишистом, но мне нравятся такие маленькие игрушки.

Такие шары делают из паутины. Важно, чтобы с того момента, как владелец покинул ее, прошло немного времени, и нити оставались клейкими.

Потом гномы покрывают их специальной слизью, и сворачивают шар. Стоит он невообразимо дорого – но если он у вас есть, значит вы с толком потратили деньги.

Я подбросил шар на руке, примеряя к направлению ветра, потом легко послал его вперед. Франсуаз пригнулась, опустив лезвие меча. Черт его знает, как она угадала мое движение – впрочем, она ведь демон.

Мне как-то все равно, поскольку, как я уже говорил, у меня нет расовых предрассудков.

Шар поднялся над нашими головами, и плавно развернулся в сеть. Ветер пронес ее еще несколько футов, и широкая паутина опустилась на разъяренную рептилию. Клейкие нити охватили его со всех сторон, мягкими смертельными объятиями.

Дракон рванулся – не потому, что понял, какая опасность ему угрожает. Он все еще пытался настичь девушку. Но первое же движение заставило сеть спутаться. Лапы чудовища подогнулись, и оно осело на траве неподвижной грудой.

– Кочевники называют эту паутину «женушкой», – пояснил я. – Прилипает так, что остается только концы отдать.

Я озабоченно посмотрел на Франсуазу.

– А ты должна мне кучу денег, сестричка. В городе мне придется покупать новый шар-ловушку.

Девушка, уже позабыв о драконе, обводила взглядом окрестности. Ее глаза сузились, как бойницы на стенах крепости.

– Где парнишка? – спросила она.

– Убежал к мамочке. Подумай сама, как трогательно, что люди и драконы наконец научились доверять друг другу.

– Мальчик слишком мал, и не понимает опасность, – сказала девушка.

– Но он достаточно взросл, чтобы губить путешественников. Вокруг много ферм, да и город близко – уверен, дракон не голодал. Он не убивал карапуза, пока тот служил приманкой. А смышленое дитя забирало вещи убитых.

Дракон с ненавистью смотрел на нас. Я всегда расстраиваюсь, когда вижу животных в неволе – но освобождать этого здоровяка мне как-то не хотелось.

Считайте меня бессердечным.

– Хотела бы я знать, кто его этому научил, – мрачно произнесла Френки.

– Детей не надо учить, как делать гадости, – с готовностью ответил я. – Такова их сущность.

4

Сурабая – замечательный город, особенно если вы любите деньги, а деньги любят вас. Здесь не бродят проголодавшиеся драконы, зато много богатых горожан, еще не осознавших, что все зло происходит именно от богатства.

А я пришел сюда для того, чтобы бороться со злом.

Я начал с того, что немного размялся – вытащил парочку кошельков, наведался к знакомому огру-скупщику, да потолкался в тавернах, узнавая новости.

Ничто не вызывает такой аппетит, как с пользой проведенное утро. Поэтому я заказал в лучшей таверне порцию окрошки из моллюсков, и приготовился наслаждаться чудесным летним днем.

Следовало мне провести его в каком-нибудь другом городе, пусть даже не таком богатом – ибо стоило мне посыпать моллюсков свежей петрушкой, как в дверях появилась Френки.

Вернее сказать, сперва за окном послышалась пара ударов, затем еще, хруст сломанных костей, шум падающего тела, а после этого входная дверь распахнулась с таким грохотом, словно поблизости устроили фейерверк.

Впрочем, Френки всегда такая.

Поняв, что красотка вздумала расколоть меня на обед, я постарался выглядеть иначе, в тщетной надежде, что девушка меня не заметит.

Как же.

Она протопала через всю таверну – такая высокая, что едва потолок не задевала – остановилась передо мной и сложила руки на груди. На ее симпатичной мордашке играло ожидание.

– Привет, – сказал я, даже не пытаясь скрыть, что не рад ее видеть. – Если ждешь, что я предложу тебе руку и сердце – зайди как-нибудь в другой раз. У меня и окрошка-то, видишь, почти закончилась.

На всякий случай я стал есть быстрее.

Френки посмотрела на меня сверху вниз, словно в чем-то упрекала. А ведь другая на ее месте давно бы расцеловала героя, спасшего ее от дракона. Меня, то есть.

– Гони деньги, – процедила девушка.

– Деньги? – я сделал вид, будто плохо представляю себе – что может значить это странное, почти заморское слово.

– Мерзкий воришка, – ее голос понизился, но не от скромности – уж чего в Франсуазе никогда не было – а от нарастающего бешенства.

Она села за мой стол, и уперлась взглядом, точно двумя клинками.

– Ах, деньги! – я надеялся, что мое прозрение выглядит убедительно. – Любовь моя. Что же ты хочешь. Я потратил на тебя последний паучий шар, а он, знаешь ли, стоит недешево. Я несколько раз намекнул тебе по пути, дескать, следует платить по своим долгам. Если хочешь точно, то двадцать шесть раз напомнил.

– Последний шар? – девушка приблизилась, и ее правая рука подозрительно опустилась под стол. – Если не хочешь и вправду лишиться своих шаров, верни мой кошелек.

– Как грубо, как грубо, – я покачал головой. – Но ты не можешь отрицать, что сеть израсходована – а кто тебя просил бежать на помощь тому гаденышу?

– Сеть не нужна там, где хватит меча.

– Вот поэтому против драконов ее и надо использовать. И перестань шарить под столом руками – люди бог весть что могут о нас подумать.

На лице Франсуазы отразилось негодование.

– Хватит трескать своих моллюсков, – прошипела она. – Только представьте. Я спасла его от дракона, а он еще и кошелек мой украл.

Это, конечно же, была бесцеремонная ложь – но не мне призывать окружающих к честности, знаете ли.

– Да ладно тебе, – отмахнулся я. – Денег твоих все равно нет. Я их потратил.

– Могу представить. На вино и девок?

Как любая девушка, Френки твердо уверена – деньги следует тратить только на нее.

– На работу, – скромно ответил я. – Купил парочку паутинных шаров, на всякий случай. Обновил набор отмычек. А на новую кошку с тросом, знаешь ли, уже не хватило – или ты хочешь, чтобы я расшибся в следующий раз?

У меня нет телепатических способностей, которыми отличаются гигантские морские свинки – но намерения девушки были достаточно очевидны.

Слово «насилие» так и витало в воздухе.

– Твоя взяла, – я притворно вздохнул. – Можешь отвести меня к городскому судье и пожаловаться.

– Ты знаешь, что я не сдаю друзей, – ответила девушка. – И потом, в прошлый раз, когда тебя арестовали, ты не только сбежал, но и украл всю казну.

– Она была маленькой, – отмахнулся я.

Лесть, удачное утро и вкусный обед настроили меня на добродушный лад. Поэтому я решил, что не грех и помочь девочке.

– Так и быть, – великодушно сказал я. – Если тебе нечем заплатить в таверне – старина Майкл тебе поможет. Сейчас раздобуду подходящий кошелек.

Я принялся осматриваться, подыскивая какого-нибудь толстого раззяву-фермера.

– Мне не нужны чужие деньги, – возмутилась девушка.

Я поспешил уточнить:

– Ты получишь только свои. Разницу я оставлю себе, не волнуйся.

– Ты не понял – мне не нужны ворованные деньги.

Я озадаченно развел руками.

– Других у меня никогда не было.

Сгорбленный человек, в оборванных одеждах жителя степи, пробирался между столиков. И почему они всегда носят рваные тряпки? Проходя мимо нас, он споткнулся, потерял равновесие, и буквально распластался по Франсуазе.

Девушка обернулась, с явным намерением врезать наглецу между глаз. Но кочевник выпрямился – слишком быстро для того, кто только что едва переставлял ноги – и юркнул вон из таверны.

Я смотрел ему вслед в немом изумлении.

– Ты видела? – спросил я. – На что это похоже.

– Он не тебя пытался облапать, – ответила девушка.

– Нет, но он хотел срезать мой кошелек. Подумать только – он попытался обворовать меня.

Я поспешно встал – еда могла и подождать.

– Это никуда не годится, – пробормотал я, направляясь к выходу. – Если всякая шелупонь станет таскать вещи у профессионального вора – куда покатится весь наш мир?

Девушка последовала за мной. Как я подозревал, не затем, чтобы помочь мне, а из опасения – как бы я не скрылся с ее деньгами.

Один маленький переулок изгибался, превращаясь в другой, другой перетекал в третий – даже коренной житель Сурабаи может запутаться в этих узеньких перешейках.

Но только не я, если меня только что попытались обворовать.

Сгорбленный оборванец даже не пытался путать следы – бедняга не подозревал, что его преследуют. Если же он хотел заманить меня в местечко потемнее, и шарахнуть по голове мешочком с песком – я ведь всегда могу выставить вперед Франсуазу, а сам сбежать.

Я догнал его именно в таком месте – где было мало света и мало людей. Схватил за отвороты, если куски лохмотьев можно называть отворотами, и как следует встряхнул.

– Ты хоть знаешь, кто я? – спросил я.

Я не хотел причинять ему вреда – только немного научить ремеслу.

– Если решил промышлять воровством, – продолжал я. – Надо с уважением относиться к мастерам. Прежде всего, ко мне.

Френки отпихнула меня, и приставила к горлу кочевника короткий клинок.

– Никогда не воруй у того, кто должен мне деньги, – процедила она.

Лезвие, приставленное к шее, подействовало на человека гораздо сильнее, чем мои слова. Это значило, что хорошим вором ему никогда не быть – вор не боится стали. Его может страшить только скучная, однообразная жизнь.

– Госпожа, – заволновался кочевник. – Спрячьте лучше свое оружие. Сурабая – мирный город. Здесь и драконов-то не бывало уже лет тридцать. Обнажать оружие у нас запрещено.

– Вот как? – проворковала девушка. – Хочешь, я могу зачехлить его. В твой кадык.

Человек испугался не на шутку, и был готов пересмотреть свою точку зрения. С трусами всегда так.

Френки развернула его, и пнула сапогом пониже спины.

– А теперь проваливай, – бросила она. – А теперь, Майкл, к вопросу о моих деньгах.

Она двинулась ко мне, и отчего-то позабыла вернуть на пояс кинжал. Уверен, просто по оплошности.

За углом раздались шаги. Франсуаз развернулась, и в ее руке вырос меч.

Незнакомцев было четверо. Первый из них был одет богато и торжественно; это выдавало в нем сановника – может быть даже, городского советника. Трое других были одеты в доспехи, а за плечами их висело оружие. Без сомнения, они служили для охраны.

Увидев стражу, я отчего-то не почувствовал себя в безопасности. Наверное, у меня проблемы с доверием к людям.

– Да? – мрачно осведомилась Френки.

– В первый раз вижу эту женщину, – поспешно сообщил я. – Вообще-то, она пыталась на меня напасть. Арестуйте ее.

Сановник выступил вперед. Это было хорошим знаком – желай он развязать войну, прятался бы за спинами солдат.

– Меня зовут Маливан Баркальдо, – произнес он с таким видом, словно я, по меньшей мере, три часа слезно умолял его представиться. – Я член городского Совета.

– Обычно я не нуждаюсь в советах, – ответил я. – Но все равно, очень приятно.

Баркальдо улыбнулся – было видно, что он ждал от меня именно такой реакции. Скверно, когда становишься предсказуемым.

– Мы много слышали о вас, мистер Амбрустер, – произнес он.

– По большей части, из свитков «Разыскивается за кражу», – пробормотала Френки.

– Мы гордимся тем, что такой известный человек посетил наш скромный город, – продолжал сановник. – Может быть, вы не откажете городскому Совету в небольшой помощи. Мы столкнулись с маленькой проблемой, решить которую может только человек с вашими способностями.

Он просиял, как начищенный чайник.

Если член городского Совета собирается нанять вора, значит дело и вправду чересчур сложное. Политики сами в совершенстве умеют воровать и лгать.

Им платят именно за это.

– Можете не сомневаться, что город не поскупится на благодарность.

Я по-свойски подтолкнул Франсуазу в бок.

– Вот видишь, сестричка, – произнес я. – Как все здорово складывается. Я получу деньги, и дам тебе парочку монет.

Не то, чтобы я сильно хотел заполучить эту девицу в спутницы. Но если уж поблизости оказалась пара рук, способных владеть мечом – для разнообразия, они могут сделать что-нибудь полезное. Например, охранять меня.

5

– И еще, – произнес я, – мне бы хотелось, чтобы были забыты… Те досадные недоразумения, которые случались иногда со мной в городе и окрестностях.

Повозка, запряженная ездовыми ограми, катила по мостовой. Маливан Баркальдо источал столько меда, что я побаивался в нем захлебнуться. Стражники ехали впереди экипажа.

– Все это будет забыто, – пообещал сановник.

Карета остановилась раньше, чем я мог ожидать. Я полагал, что мы направляемся в пригороды Сурабаи, где возвышаются особняки сановников и богатых торговцев.

Дом, выросший перед нами, был чересчур мрачен, чтобы служить резиденцией городского советника. Маленький сад вокруг него чах – надо думать, так действовали на растения эти темные стены. Черная решетка забора щерилась острыми наконечниками. Она была похожа и на клетку, и на западню.

Иными словами, мне здесь понравилось.

Мы вошли и оказались в небольшой прихожей. В лучшие времена здесь наверняка стоял дворецкий и принимал у гостей шляпы, плащи и оружие. Теперь здесь стоял только запах гнили.

– Вынужден попросить прощения, – лицо Баркальдо сморщилось, в виноватой улыбке. – Но вам необходимо сдать оружие. Уверяю вас, это всего лишь формальность… Вам предстоит встретиться с людьми, которые просто помешаны на мерах безопасности.

– Я не ношу оружия, – ответил я. – Я мирный человек, который никому не хочет вреда… Эй, оставьте мой пояс.

В ременных карманах я обычно ношу всякие полезняшки – порции слезоточивого газа, например.

– Мне действительно очень жаль, – сказал Баркальдо. – Но пояс следует отдать. Конечно же, вы можете отказаться от нашего предложения, и тогда мы отвезем вас обратно.

Трое стражников снова окружили нас, заставляя задуматься – а не повезут ли нас обратно по кускам.

– Ну что же, – сказал я. – Пояс, так пояс.

Ничего – ты мне еще за это заплатишь, бюрократ несчастный. Я терпеть не могу, когда мне пытаются ставить условия.

Френки подчинилась на удивление легко. То есть, удивиться мог тот, кто ее плохо знал. Девушка отстегнула ножны с мечом, отдала пояс с сюрикенами и вынула из правого сапога кинжал.

Но самое страшное оружие – то есть она сама – осталось при ней.

Баркальдо обернулся – и я почувствовал, что страх стоит за его спиной и дергает за фалды.

Не один я чувствовал себя здесь неуютно.

– А теперь я должен покинуть вас, – произнес советник – слишком быстро, чтобы скрыть свое нежелание оставаться. – Я должен был пригласить вас; я это сделал.

Он сделал несколько поспешных шагов к двери, потом остановился и взмахнул в воздухе рукой.

– Когда закончите здесь, заходите к нам, в ратушу. Поболтаем и..?

Он не придумал, чем еще мы можем заниматься в ратуше, и потому крутанулся волчком на месте, а когда остановился, то был уже на улице.

– Последуем за ним? – спросила Франсуаз.

– Это было бы разумно… Но если уж они заинтересовались моей персоной, будет проще узнать, чего им надо. Не думаю, что они просто так от меня отстанут.

Словно в подтверждение моих слов, из-за спин стражников показался человек. Был он высок ростом, носил черные усы и почему-то не вызывал у меня доверия.

– Меня зовут Джонни Сан-Пауло, – сказал он, и я ему не поверил. – Идите за мной.

Дверь распахнулась столь же гостеприимно, как пасть дракона. Изнутри пахнуло плесенью и гнилью. Ребята, которые так пеклись о безопасности, могли бы позаботиться и об уборке.

Холл растекался коридорами, и ни одним из них не пользовались уже давно. Сан-Пауло стал подниматься по широкой лестнице. Стражники шли за нами – и это от этого становилось как-то неуютно.

Я повернулся, вглядываясь в туннели коридоров, и увидел его. Того, кто не должен был быть здесь. Я видел его мельком, долю секунды – он стоял и смотрел на нас, уверенный, что заметить его нельзя.

Маленький мальчик, что водит трогательную дружбу с драконами. Мерзкий гаденыш, из-за которого нас едва не съели ночью на холмах.

Его лицо исчезло так же быстро, но я успел увидеть еще кое-что. Щеки его были чисто вымыты, а волосы прилежно разглажены расческой. Нарядная одежда находилась в полном порядке – он не был беспризорным, нищим попрошайкой, которого голод гнал подбирать вещи людей, съеденных драконом.

Так что же он делал там и тогда, в компании голодного хищника?

Каменные ступени были выщерблены, и плащ сановника шелестел по ним.

Снова раскрылись двери, со скрипом, и откуда-то сверху посыпались штукатурка и пыль. Четверо человек сидели за старым столом, и лица их оставались в тени. Окна, заколоченные изнутри, позволяли втечь в залу лишь тонким полоскам света.

Каждый из тех, кто ждал нашего прихода, предпочел бы не появляться здесь. Но ни один не вызвался провести встречу сам, позволив своим товарищам сохранить инкогнито.

Поэтому прийти пришлось всем.

Сан-Пауло не стал представлять их; я не настаивал.

Почему-то мне не захотелось садиться – по крайней мере, за этот стол. Можете говорить, что я человек слишком мнительный, но уж слишком он мне напомнил паучью сеть. А самому к ней приклеиться – нет уж, старина Майкл любит развлечения, но не такие.

Поэтому я ограничился небольшим креслом, которое стояло поодаль. Франсуаз уселась рядом, с таким важным видом, словно ее сюда звали.

– Видите ли, мистер Амбрустер, – слово взял один из четверых, сидевших вокруг стола. – Думаю, вы знаете, что скоро в нашем городе будет большой праздник.

Я кивнул.

Мне также было известно, единственное торжество, которое позволяли себе раз в год местные скупердяи-ремесленники, справлялось именно сегодня и длилось только один день.

– Здесь будет ярмарка, – продолжал сановник, – народное гуляние и торжественный парад. В последний момент, произошла накладка. Петарды для фейерверка, которые мы заказали у лучших гномьих мастеров, не были доставлены.

– Останься мы без фейерверка, – взял слово второй сановник, – и все подумают, будто мы слишком зависим от гномов. Сурабая гордится своей независимостью. Поэтому, когда мы узнали о вашем приезде…

Сан-Пауло наклонился надо мной, протягивая лист бумаги.

– Вот список того, что нам необходимо, – произнес он. – Как видите, некоторые составляющие достаточно редки. Мы не будем спрашивать у вас, где вы станете их искать. Разумеется, все будет оплачено.

Я пробежал строчки взглядом.

– У вас есть мастер, чтобы сообразить сам фейерверк? – спросил я. – Я этим не занимаюсь – могу только раздобыть порошки.

Это была очень важная реплика. Мало кому известно, что на самом деле я довольно неплохо понимаю в петардах. Но если бы я умел это делать, то обязательно понял бы – ребята собираются устраивать не фейерверк, а небольшую бомбочку.

Этак на городской квартал.

А стоило мне это понять – как они найдут для меня новую работу. Например, удобрения для своего садика. И так, он с каждым днем чахнет.

Вот почему крайне важно для меня было ничего не понимать в фейерверках.

– У нас есть мастер, – сказал Сан-Пауло.

Я встал, стараясь не ринуться наутек сразу же.

– Ну что же, – сказал я. – Я набросал вам тут небольшую смету. Большинство ингредиентов стоит дешевле, но раз сроки поджимают, мне придется доплачивать торговцам.

Сан-Пауло взглянул на мои заметки.

– Это нас устраивает, – сказал он.

– Тогда, – я развел руками. – Целоваться на прощание не станем, верно.

Шаги, раздавшиеся в коридоре, были слишком гулкими, чтобы предвещать нечто хорошее. Двери растворились, и на пороге появился человек. Он сделал знак Сан-Пауло приблизиться, и произнес тому на ухо несколько слов.

На всякий случай я снова сел.

Сан-Пауло кивнул, потом еще раз. Затем подошел ко мне.

– Мне очень жаль, мистер Амбрустер, – сказал он.

Черт возьми – в его голосе действительно звучало сожаление.

– Но наши планы изменились.

Он вынул из ножен узкий меч, и упер его острие мне в горло.

– Вам и вашей спутнице придется остаться.

Я скосил глаза – мне отчего-то не хотелось двигать шеей. Может быть, из-за приставленного к ней клинка. Я увидел, что один из стражников направил меч Франсуазе в грудь.

– Что происходит, Майкл? – спросила девушка.

– Видишь ли, конфетка, – протянул я. – Большинство из этих порошков можно купить на городском рынке. Но два встречаются очень редко.

Я хмыкнул.

– Боюсь, что оба лежали в моем поясе.

– Как видите, нам больше не нужны ваши услуги, мистер Амбрустер, – произнес Сан-Пауло. – Пусть вас утешит мысль о том, что вы умерли ради великой цели.