Текст книги "Между двух войн"

17

Здание, в котором заседало Собрание, находилось в самом центре Беркена. Его называли Фортом; рассказывали, что когда-то он на самом деле служил крепостью.

Землевладельцы прибывали в дорогих экипажах. Каждый из них был собран из ценных пород дерева – легкие, изящные, эти кареты походили на изысканные шкатулки. Френки следовала рядом с моим экипажем, на своем скакуне.

– Мне действительно жаль, что ты не можешь пойти со мной, – произнес я.

– Ничего тебе не жаль, – пробурчала девушка. – Богач чертов.

Поскольку она не являлась землевладельцем, то и присутствовать на собрании не могла.

Карета ехала неторопливо, и я мог без труда поддерживать разговор через окно экипажа.

– Раз тебе все равно нечем будет заняться. Можешь поболтать со слугами. Кучеры, лакеи, телохранители – все они охотно ответят на вопросы такой милашки. Добрый день…

Последние слова были адресованы одному из лендлордов, проезжавшему мимо в такой же изысканной карете.

– Вот невежа, мы чуть не столкнулись, – пробормотал я, когда экипаж землевладельца отъехал. – Здесь же такие узенькие улочки… О чем я? Ах, да. Расспросил их о Райлине – наверняка он сын одного из богачей.

– Вот, значит, как, – процедила девушка. – Ты отправишься к своим богачам, станешь пить медовое вино и слушать лютни – а я останусь толкаться среди слуг?

– Френки, – ответил я с легким упреком. – Ты не должна вести себя, как несмышленое дитя. Ведь каждому свое; разве я захожу с тобой в женскую купальню?

Девушка не нашлась, что ответить. Хотя она и понимала, что пример, приведенный мной, совсем к делу не относится – но подходящие слова так ей в голову и не пришли.

Выйдя из экипажа, я осмотрелся с видом полководца, только что взявшего очередную столицу, и направился к входу в Форт Собраний. Но Франсуаз остановила меня.

Понизив голос, девушка спросила:

– Значит, ты считаешь, заговорщики придут сюда?

– Такой план не может обойтись без парочки лендлордов, крошка.

– С этим я согласна.

Девушка не была согласна. Она верила только в то, что могла сама увидеть, потрогать и порубить мечом на мелкие кусочки.

– Но почему ты уверен, что после Собрания все эти заговорщики решать пошушукаться, и устроят собственную сходку?

Я покровительственно посмотрел на девушку и потрепал ее по щеке.

– Я об этом позабочусь, – произнес он. – А, господин Сафри! Рад приветствовать вас в Беркене. Как добрались?

С этими словами я покинул Франсуазу так, словно мы не находились в тот момент на середине разговора. Впрочем, я считал беседу оконченной.

Девушка мысленно дала себе пинка за то, что стала задавать бессмысленные вопросы – знала ведь, Майкл все равно толком на них не ответит. Она повернулась, и прямо перед ней оказался золотой герб Амбрустеров, украшавший дверь его кареты.

Длинная змея, с перепончатыми крыльями, извивала хвост и ощеривала зубастую пасть. Франсуаз скорчила ей гримасу, и направилась прочь.

18

Когда я вошел в Зал Собраний, многие уже были на месте. Раскланявшись со всеми присутствующими – как знакомыми, так и теми, кого видел впервые – я проследовал к своему месту за огромным столом.

Председатель, Карайа Дархм – высокий старик с окладистой бородой, одетый в коричневые и багряные цвета – поднялся на ноги, и это был знак о начале собрания.

Он подождал пару мгновений, пока воцарится тишина, и последние из землевладельцев займут свои места.

– Доброго дня в Золотом лесу! – произнес он. – Я рад приветствовать в свободном городе Беркен всех Лендлордов страны. Надеюсь, что ваше пребывание здесь будет приятным.

Он слегка поклонился, в жесте учтивого хозяина.

– Однако мы собрались здесь по важной причине. Сегодня нам предстоит обсудить два вопроса. Первый – о неурожае сиреневых тыкв… Эта тема затрагивает многих из нас. Она не из тех, какие принято обсуждать на Большом собрании, но раз мы все здесь, не вижу причин откладывать ее…

На лицах собравшихся отразилось недоумение, даже разочарование.

Все прекрасно знали, какие события развернулись в Лесу прошлой ночью. Тихо перешептываясь, землевладельцы удивлялись – с чего это старик стал вести речь про тыквы.

Я соединил кончики пальцев.

Нельзя было не восхищаться проницательностью Дархма. Тот не хотел начинать с главной темы. Лендлорды были чересчур взволнованы, возбуждены – а долгий, скучный разговор на такую тривиальную тему, как тыквы, мог успокоить самые горячие головы.

– Далее мы перейдем к вопросу о том, что произошло с жителями города Своркмиддл, – говорил тем временем старик. – Я даю слово уважаемому члену собрания, чья семья вот уже шесть сотен лет разводит сиреневые тыквы…

Я приготовился ждать.

– Возможно, вас удивляет, что я ограничил собрание этими темами, – произнес вполголоса Председатель, когда закончил вступительное слово и вновь опустился на свое место.

Я сидел по правую руку от него. Стол в зале имел круглую форму. Это подчеркивало равноправие всех лендлордов и позволяло избежать многочисленных споров и ссор из-за старшинства.

– Мне хорошо известно о неприятности, произошедшей с вашим другом, демонессой Дюпон, – продолжал старик.

Голос его звучал так тихо, что только я мог его расслышать.

– Эти хулиганы, очистители, давно уже потеряли всякую совесть. А теперь они начали нападать на мирных жителей средь была дня. Все члены Собрания крайне озабочены этими.

Я молчал.

– Вы, наверное, хотите знать, почему я не поставил и этого вопроса?

– Уверен, у вас имелись свои причины.

– Да, – подтвердил старик. – Видите вон того лендлорда, в одеждах красного и оранжевого цветов?

Незаметно для окружающих, Председатель указал на человека, сидевшего с опущенной головой. Лицо этого землевладельца было бледным, глаза запали, под ними проступили черные круги. Рот превратился в узкую щель, руки бессильно лежали на столе.

Он не слушал слов, которые произносил выступающий, и вообще не обращал внимания на то, что происходило вокруг.

– Это Тафар Дуэрбо. Его сыновья были среди тех, кто напал на вашу знакомую.

Старик помолчал мгновение.

– Они погибли.

– Понимаю, – кивнул я.

– Страсти и без того накалились. Сложно сказать, что произойдет, если я подниму сейчас вопрос об очистителях. Надеюсь, вы не чувствуете себя оскорбленным?

Любой лендлорд, на члена семьи или друга которого было совершено нападение, имел право потребовать возмездия в Зале Собраний. Результаты этого могли оказаться самыми разными – от штрафа, налагаемого на провинившегося, до смертельного поединка на мечах.

Но я не собирался идти этим путем, поэтому покачал головой.

– Я благодарен вам, – произнес старик. – Но хочу, чтобы вы не беспокоились. Я поручил констеблю Уотертауну провести самое подробное расследование.

Последний также находился здесь, будучи одним из крупнейших землевладельцев в окрестностях Беркена.

Он был единственным из лендлордов, кто не носил парадного одеяния, но прибыл в своей офицерской форме – так требовал обычай, поскольку Собрание происходило в его городе.

Комендант Линден, как и Франсуаз, не являлся Лендлордом и присутствовать здесь не мог.

Я никогда не выращивал сиреневых тыкв и слушал обсуждение вполуха.

– Поэтому, – заключил державший слово лендлорд, – я предлагаю возместить потери тем из членов нашего Собрания, кто потерпел убытки в связи с неурожаем.

По залу пробежал ропот одобрения. Землевладельцы пришли к выводу, который был очевиден с самого начала. Помощь тем, кто оказался в затруднительном положении из-за капризов природы, являлась одной из главный целей Собрания.

– Теперь, господа, – продолжал Председатель. – Нам необходимо принять еще одно решение. Прошедшей ночью случилось крайне неприятное событие, связанное с нашими соседями – жителями города Своркмиддл. Я попрошу рассказать об этом эльфийского дипломата, Майкла Амбрустера.

Мой рассказ был краток. Я обошел молчанием два скользких момента – нападение сворков на юного Аррана, и неудачный поход констебля Уотертауна против них.

Лендлорды слушали, затаив дыхание – несмотря на то, что почти все уже знали подробности. Как в любом сельском городке, в Беркене новости разлетались мгновенно.

Старик Дархм уже собирался подняться – полагая, что мой рассказ закончен – но я, выдержав паузу, внезапно произнес:

– Тем не менее, проведенное мною расследование открыло новые факты, которые заставляют взглянуть на происходящее совсем в ином свете.

В глазах старика отразилось замешательство. Он не ждал ничего подобного – как, впрочем, и все присутствовавшие.

– Я попрошу господина Сафри, уважаемого скотовода, рассказать все самому, – произнес я.

Тот, о ком шла речь – одетый в алый и голубой цвета, – поднялся со своего места. Он сильно нервничал, поскольку раньше никогда не принимал участия в столь сложной шараде.

Но я знал, Сафри не подведет меня, а волнение фермера только добавляло правдоподобности рассказу.

– Я человек честный, хотя и небогатый, – произнес скотовод.

Будь это возможно, он снял бы с себя парадную шапку – а она имела форму полусферы, перевернутой дном вверх – и стал бы мять в руках, как простой крестьянин.

– Но я привык всегда выполнять обязательства, которые на себя беру. Значит, на прошлой неделе пришли ко мне люди из Мухаллы…

Речь шла о свободном городе, к которому относилась ферма скотовода.

– Там должен быть праздник, вот уже через два дня. Мои соседи подтвердят, что я говорю правду.

Шестеро землевладельцев закивали головами, словно кто-то и вправду намеревался уличить Сафри в том, что он, из каких-то злых намерений, выдумал несуществующий праздник в городе Мухалле.

– Они хотели, чтобы я привез им мяса – лучших броненосцев, какое только у меня есть. Надо было его, значит, слегка вымочить в соли. Я так и поступил. Заготовил окорока, и только собрался начать готовить…

Здесь скотовод вытер лицо широким рукавом, чтобы хоть как-то справиться с накатившим волнением.

– А тут-то пришли ко мне гонцы из Своркмиддла. Очень им потребовалось мясо, и прямо сейчас.

Сафри вздохнул.

– Я человек честный, но небогатый.

Последнее было неправдой – но сам фермер искренне в нее верил.

– Каждый покупатель для меня многое значит. И вот я подумал – не будет большой беды, если городское мясо-то я отдам своркам, а для праздника заготовлю новое. Дело это недолгое, да и время еще оставалось, если…

Обычно во время Собраний лендлорды хранили торжественное молчание. Большее, что они могли себе позволить – это вполголоса обменяться репликами, так, чтобы не мешать другим.

Но простодушный рассказ скотовода привел землевладельцев в такое волнение, что они позабыли о приличиях и горделивой важности. Гул голосов нарастал, как шум усиливающегося ветра.

Подталкивая друг друга, лендлорды обсуждали услышанное. Каждый из них стремился объяснить соседу, что именно означают слова Авиллы Сафри.

Особенно забеспокоились землевладельцы, чьи угодья располагались вокруг свободного города Мухаллы. Выходило, что именно этим людям предназначалась отравленное мясо.

– Решение я принял в самый последний момент, – говорил скотовод, развеивая тем самым все сомнения, которые могли остаться у его слушателей. – Прямо вот, как отправил арбы в Своркмиддл. А до того, все знали, что мясо это повезут в город. На праздник, значит.

Заключительные слова фермера почти уже никто не слышал. В Зале поднялся такой шум, что Председателю – небывалое дело в Золотом лесу! – пришлось постучать по столу.

Этого оказалось достаточно. Притихнув, землевладельцы обернулись к старику. Они ожидали его слова; так дети начинают шуметь, услышав важную новость, а потом с почтением обращают взоры к своему отцу.

Виновник этого переполоха, Авилла Сафри, тоже лишился былого куража, с которым обещал «задать перцу» в Зале собраний. Взволнованный и покрасневший, он опустился на свое место, и на все расспросы соседей по столу – тихие, но настойчивые – отвечал односложно, или только движениями головы.

– Господа, – произнес Председатель. – Слова, услышанные нами сейчас, привели меня в такое же замешательство, как и вас.

Он помедлил, собираясь с мыслями.

– Теперь не остается сомнений, что неизвестный отравитель – кем бы они ни был – намеревался отравить вовсе не Своркмиддл, но жителей Мухаллы. Это действительно представляет произошедшее совсем в другом свете.

Да, много было сказано за эти короткие минуты, пока Председатель вновь не призвал землевладельцев к молчанию. Я не мог слышать и разобрать всего.

Но если отравитель, о котором говорил сейчас старый Карайа Дархм, и в самом деле, присутствовал на Собрании Лендлордов, то он должен был выдать себя. Так и произошло.

Я понял, что начал игру и проиграл.

19

– Необходимо провести тщательное расследование, – говорил Председатель. – И позаботиться о безопасности жителей Мухаллы, а также всех других городов. Этим займутся их коменданты. Что же до случая с отравлением, то я предлагаю поручить дознавание констеблю Уотертауну, присутствующему здесь…

Я не помнил, как вышел из Залы собраний. Приученный с раннего детства, я мог бы во сне соблюсти все полагающиеся церемонии, раскланяться со знакомыми и усесться в родовую карету, не потеряв и капли достоинства.

Я пришел в себя только когда экипаж вывез его за городскую стену. Мерное покачивание кареты успокоило и вернуло к действительности.

Я разжал пальцы, и улыбнулся – наверное, так улыбается карточный игрок, который проиграл все.

Франсуаз ехала сбоку от кареты. Девушка обеспокоенно смотрела на меня, но решила не задавать никаких вопросов.

– Ответь мне, Френки, – небрежно произнес я. – После твоих походов в Каменную пустыню – у тебя остались там друзья?

Вопрос оказался неожиданным для девушки. Я уточнил:

– Или ты просто убивала всех, кто попадался тебе на пути?

Красивое лицо Франсуаз отразило полное замешательство. Воистину, это был день для удивления.

– Конечно, у меня остались знакомые, – ответила она. – А что?

Я нетерпеливо прищелкнул пальцами.

– Где-нибудь подальше, скажем, у самого побережья?

– Там тоже, а что?

Я улыбнулся – широко и неискренне.

– Боюсь, нам придется бежать из Золотого леса, Френки. Так далеко и так быстро, как мы даже не можем себе представить.

Я развел руками.

– Иначе нас обоих повесят.

– Повесят?

Я коротко стукнул о перед экипажа, приказывая кучеру остановиться. Сняв с головы высокую шапку, наскоро расстегнул свое толстое, парадное облачение.

Избавившись от торжественного наряда, я вновь оказался в своем обычном костюме. Взяв с сиденья свой шлем, я выпрыгнул на лесную дорогу.

– Возвращайтесь домой, Патрик, – распорядился я, обращаясь к слуге. – Накормите лошадей – и пусть все возвращаются в столицу. Моя дипломатическая служба закончена, и ваша тоже.

– Да, господин.

Становилось холодно. Я надел перчатки, из кожи вивверны, и в молчании наблюдал за тем, как экипаж удаляется по направлению к поместью.

– Я полностью доверяю Патрику, – пробормотал я. – Но ему не стоит знать слишком много.

Обернувшись к своей спутнице, я смахнул с лица озабоченность, словно сбрасывал перчаткой серую пыльцу с передка кареты.

Франсуаз от самого города вела в поводу моего верхового ящера. Я не мог пересесть на него сразу же, ибо традиции обязывали меня отбыть так же торжественно, как и появиться перед Фортом Собраний.

– Теперь я снова в седле, – произнес я, скорее, самому себе, чем своей спутнице. – Но только в буквальном смысле, а не в переносном.

Простая игра слов немного меня порадовала. Впрочем, человек, оказавшийся внезапно поверженным, находит удовольствие в самых обыденных вещах – тем более, что ничего другого ему не осталось.

Франсуаз не могла взять в толк, что произошло. Поскольку кучер уехал, она могла больше не сдерживать свое любопытство.

– Ну? – требовательно спросила девушка.

Я кратко пересказал ей то, что услышал в Зале Собраний. Френки встряхнула каштановыми волосами.

– И что? – спросила она. – Отравитель не выдал себя ни одним сказанным словом.

– Верно, – подтвердил я. – Он выдал себя тем, что забыл сказать.

Я рассеянно посмотрел на золотые деревья, воздевавшие вершины далеко к небу.

– Не знаю, право, стоит ли обращаться теперь к коронетам-телепатам, – пробормотал я. – Все равно, я уже знаю ответ. И к утру меня не должно быть в Золотом лесу. А так ты сохранишь свой флакон с духами.

– Майкл, – произнесла девушка. – Так что ты выяснил?

– Председатель, – ответил я. – Старый, честный Карайа Дархм… Я думал, что знаю его лучше.

Девушка приподняла одну бровь.

– Ты знаешь игру в «правду» и «ложь»? – спросил я. – Ты задаешь вопросы, собеседник отвечает на них. Дархм был так удивлен, что на мгновение забылся и нарушил правила.

Я поднял руки, словно вращал между пальцами большой шар для игры в ящерное поло.

– Если бы старый председатель не знал, что произошло на самом деле – он должен был усомниться в словах скотовода. Обрушить на голову Сафри град вопросов. А он принял все за чистую монету, и сразу же повернул расследование в том направлении, куда хотел я. Значит, ему известно, что наш фермер лжет.

Я постучал раскрытой ладонью о луку седла.

– Слава богу, у меня хватило ума предупредить его скрыться. Сафри вместе со всей семьей и слугами уже направляется к двоюродному брату – это на самом краю Леса. Что бы ни произошло здесь, в Беркене, их это не коснется.

Я понял, что сделал слишком обнадеживающее заявление, и уточнил:

– Я имею в виду – не коснется сразу. А там, кто знает – может, нам всем конец.

– Карайа Дархм отравил мясо, предназначавшееся своркам?

– Конечно. Вернее, приказал это сделать… И если мы поспешим, Френки, то он сам объяснит причины своих поступков. Не нам с тобой лично, конечно – но места в задних рядах у нас все-таки есть.

Часть III

1

– Долгие годы в Золотом лесу ничего не менялось, – произнес Карайа Дархм. – Сезон урожая сменяется сезоном дождей. Вот уже сотни лет мы не знаем ни войн, ни лесных пожаров.

Высокая, худая фигура старика возвышалась над его слушателями. Дархм неторопливо ходил по зале, и десятки глаз следили за ним.

Они находились в просторном холле, в поместье Председателя. Здесь собрались не только фермеры. Некоторые носили военную форму. Были то коменданты окрестных городов, и несколько офицеров из казарм Вестпека.

– Я знаю, что все вы цените порядок, размеренность. Стабильность, завоеванная тяжким трудом наших дедов – величайшее благо, которое мы обязаны ценить.

Карайа остановился, и обвел собравшихся пламенным взором. Чувства его не были настоящими. Он умел зажечь огонь в своих слушателях, и не позволить пламени эмоций опалить самого себя.

– Но все мы знаем – жизнь не терпит границ. Высадив крохотное зерно в плодородную почву, нельзя ожидать, что оно останется таким же маленьким. Нет, оно будет расти, пока не превратится в высокое, прекрасное дерево.

Фермеры закивали, сопровождая это возгласами одобрения.

– То же относится и к людям. Сотни лет мы жили в наших свободных городах, и благоденствовали. Но с каждым годом нас становится все больше. Что это значит?

Голос Карайи Дархма зазвучал подобно грому.

– Скоро наступит день, когда фермы не смогут больше накормить нас всех. Негде будет строить дома, негде выращивать изумрудные бананы. Лес просторен – в нем много места, и хватает плодородной земли. Но Договоры о мире запрещают нам осваивать их.

И вновь пробежал гул голосов, подтверждающий правоту старика.

– Зачем своркам земля? – спрашивал тот. – Они не сеют, не пашут. Зачем земля коронетам? Они живут на вершинах деревьев. Над нами нависла угроза голода – а тысячи акров Леса пропадают впустую, отданные уродливым тварям.

– Да! – закричали фермеры. – Вернем себе наш край! Нечего делать здесь нелюдям!

– Много веков назад, – продолжал Карайа Дархм. – На земле не было ни сворков, ни коронетов. Мир принадлежал только нам, людям. Об этом рассказывают древние предания. Так отчего же теперь мы должны жертвовать нашим будущим, благополучие наших детей – только потому, что устаревшие Договоры отдали землю этим чудовищам?

– Замолчите, – раздался внезапно глухой голос.

Все обернулись туда, откуда послышались эти слова. Их произнес Тафар Дуэрбо – тот самый лендлорд, чьи сыновья, под предводительством Райлина, напали утром на Франсуазу и были убиты.

– Замолчите, – повторил он.

Карайа запнулся. Он умел управлять толпой, добивались своего руками других. Но не привык к противодействию.

На мгновение старик замолчал – он полагал, что сумел полностью загипнотизировать присутствующих.

Всего секунду длилось замешательство Дархма – но это позволило Тафару Дуэрбо подняться и завладеть вниманием присутствующих.

– Ты говоришь о судьбе наших детей, старик, – произнес он. – А что ты скажешь о двух моих сыновьях? Они погибли сегодня, служа твоим безумным планам.

Волнение, охватившее лендлорда, было таким сильным, что он пошатнулся, и был вынужден ухватиться руками за стол.

– А сколько человек умерло бы на городском празднике? – спросил он. – Ты обещал, что никто из людей не пострадает. А сам приказал отравить мясо, предназначавшееся для наших друзей.

Карайа поперхнулся. Он знал, что последнее было ложью. Однако здесь его план сработал против него самого.

Он вновь упустил инициативу – как, впрочем, рано или поздно бывает со всеми политиками. И далеко не всегда приводит к их падению.

– Какого дьявола! – воскликнул один из лендлордов, сидевший за другим концом стола. – Нет разницы, сколько человек погибнет в святой войне! Мы должны очистить Золотой лес от сворков и коронетов, и жертвы здесь неизбежны.

– Нет разницы? – прошептал Тафар Дуэрбо. – Нет разницы? Мои дети погибли – мои единственные сыновья. Я видел, как они росли. У них впереди была целая жизнь – а вы говорите, нет разницы?

Карайа едва заметно покачал головой. Он понял, что ситуация выходит из-под его контроля.

– Молчи! – загремели крики со всех сторон. – Предатель!

– Как можно говорить о своих чувствах, когда речь идет о судьбе человечества? – воскликнул какой-то офицер.

Тафар Дуэрбо ошеломленно осматривался. Не таких слов он ожидал от тех, кого считал своими друзьями и добрыми соседями.

Я вынул из-за пояса часы в золотой оправе.

– Подождем пару минут, Френки, – произнес я. – Дадим им время, чтобы без помех добраться до усадьба Дархма, выпить медового эля и сесть за карту будущей войны. Потом попробуем присоединиться к ним – незаметно.

Мы старались держаться узких лесных троп, где офицеры и лендлорды, направляющиеся в усадьбу старика, не могли нам случайно встретиться.

Наконец Франсуаз осадила своего скакуна. Девушка внимательно осмотрела лес, окружавший их, и удовлетворенно хмыкнула.

– Раз мы не получили приглашения, – сказала она, – то войдем с черного хода. Примерно здесь.

– Сиганем через забор? – спросил я таким тоном, словно мне предстояло отдать нищим все свое состояние.

Френки в удивлении взглянула на меня.

– Я так всегда делаю, – ответила она.

– Возможно, тебя это удивит, – промолвил я, не без некоторой сварливости. – Но я как-то привык пользоваться дверями.

Девушка спешилась и отпустила своего ящера. Я уже успел подняться на невысокую изгородь, и уселся на ней, как на стуле.

– Где ты там застряла, Френки, – спросил я. – Или здесь слишком высоко для тебя?

Мы находились на узкой дороге между двумя фермами. Усадьба, на изгородь которой я только что залез, была соседней с поместьем Карайи Дархма.

Охранники наверняка дежурили по периметру стены. Гораздо безопаснее было проникнуть внутрь не с дороги, а из соседнего поместья.

Франсуаз подошла к изгороди и протянула руку, ожидая, что я помогу ей подняться.

Здесь мое внимание привлекло нечто, находящееся по другую сторону забора.

Я легко спрыгнул вниз, а Френки осталась стоять с поднятой рукой.

– Если у тебя есть вопросы, – промолвил я, не оборачиваясь к своей спутнице – а сквозь щели в живой изгороди девушка могла прекрасно меня видеть, – то можешь задавать их, не поднимая руки. Мы же не в школе…

Френки разбежалась и сходу запрыгнула на изгородь.