Текст книги "Юрий Хой и группа «Сектор Газа»"

Глава XI
Ночь перед Рождеством

«Ночь перед Рождеством» – пятый альбом в дискографии «Сектора Газа» и первый «московский». Записывался диск при содействии продюсера Сергея Савина в студии «Мир», что базировалась в гостинице «Орленок» на улице Косыгина. Работа над альбомом велась в январе 1991-го – возможно, этим и обусловлено зимнее «настроение» записи, которая начинается с позывных «В лесу родилась елочка», впрочем, быстро переходящих в панибратское приветствие фанатам и предложение совместно выпить пива. Несмотря на вспомогательную функцию, песня «Привет, ребята, добрый день» является отличным концертным номером и до сих пор с успехом исполняется на официальных трибьют-выступлениях «Сектора Газа».

Ничуть не теряя запала, музыканты «Сектора Газа» подают в альбоме «Ночь перед Рождеством» привычные для себя мотивы (в том числе – и провокационные) более продуманно и взвешенно, чем раньше. Стоит послушать страшную песню «Белая горячка» – о том, как бесы постепенно овладевают душой алкоголика, – чтобы понять, что никакой романтизации нетрезвого образа жизни здесь нет и в помине. В итоге «Шары» о хитрых манипуляциях, произведенных героем для ублажения своей пассии, воспринимаются как ода изменчивой женской натуре («Меня девки полюбили, хоть я страшный и смурной, / Тут я понял – девки любят не за белое лицо»), а грубоватая, но истово любимая народом «Ява» – как самокритичная исповедь:

 
Я к утру домой обломки принесу.
Был я с «Явой», а теперь я отсосу.
«Ява», «Ява», пососи, раззява!
 

К эпатажу ради эпатажа Юрий Хой и сотоварищи в альбоме практически не прибегают – ну разве что пикантные подробности в «Презервативе» могут показаться несколько избыточными. Такие песни, как «Голубь», показывают, что неподдельной трагедией могут оборачиваться даже самые неказистые и комичные с виду ситуации. Ну подумаешь, голубь сверху нагадил, а у человека, может быть, в этот момент вся жизнь пошла под откос. Здесь вполне можно провести параллель между песнями Юрия Клинских и русской литературой, посвященной абсурдным злоключениям «маленького человека», например рассказом «Смерть чиновника» Антона Чехова.

Продуманнее и тоньше становятся заигрывания «Сектора Газа» с чужими песнями. Отныне группе вовсе не обязательно заимствовать мелодии – достаточно просто обозначить в тексте первоисточник, с которым устанавливается своеобразный диалог. Например, в «Давай-давай» (иронично посвященной, кстати, Хоем группе «На-На») девушка охмуряет рассказчика тогда, когда на улице стоял ласковый май, – и в этом сразу видится пренебрежительное отношение как к девушке, так и к одноименной группе. Примерно то же самое и в «Голубе», где ненавистная птица величается «сизокрылой» – совсем как у Аллы Пугачевой.

Зато избранной ранее панк-эстетике «Сектор Газа» остается верен. Доказательство тому – зверский клич «панк» в «Давай-давай» и рифф из «God Save the Queen» Sex Pistols. Между прочим, и эта деталь тут явно неслучайна, потому что любвеобильная девушка должна отправиться в итоге по тому же адресу, что и королева в гимне британских анархистов. Задействованной оказалась и так любимая Хоем Queen – тема их «Get Down Make Love» угадывается в первой части «Презерватива».

Вторая же («Презерватив-2») нанизана на «Quando vedrai la mia ragazza» итальянского певца Little Toni, более известную как «Хали-Гали». Странная судьба сложилась у этой музыкальный темы… Трудно представить более известный шлягер 60-х: его цитировали в своих песнях «Моральный кодекс», «Монгол Шуудан» и «Леприконсы», а группа «ДДТ» создала целую рок-н-ролльную мифологию в песне «Галя, ходи». Но все же редко кто использовал эту музыкальную тему целиком. Как сказали бы сейчас, ей была уготована участь мема, поскольку прославилась песня отнюдь не благодаря ее первому российскому популяризатору Муслиму Магомаеву, привезшему ее со стажировки в Италии, а Юрию Никулину, дурашливо прокричавшему в «Кавказской пленнице»: «Хали-гали, цоб-цобе». В таком виде она и пошла в народ, ну а «Сектор Газа», при всей откровенной пародийности «Презерватива-2», все-таки четко следует здесь мелодической линии первоисточника.

Дилогия «Презерватив» стала лишь одним из микроциклов, размещенных в альбоме «Ночь перед Рождеством». Фактически это была сольная пластинка Юрия Хоя, ведь, помимо него, в записи из инструменталистов принимал участие лишь Игорь Кущев (гитара), не считая звукорежиссера Андрея Дельцова, исполнившего некоторые партии на синтезаторе. Не участвовал в записи «Ночи перед Рождеством» и клавишник Алексей Ушаков – «музыкальный крестный» «Сектора Газа» и проводник различных инновационных мелодических ходов, аранжировочных решений и нетривиальных звуковых тембров.

Кажется, что Клинских в этом альбоме нащупывал собственные возможности, экспериментировал, набрасывал заделы на будущее. Один из них – постижение законов, по которым выстраивается рок-опера (или – панк-опера, как был позже обозначен жанр альбома «Кащей Бессмертный»). Так что театрализованный зачин предпослан не только всему альбому («Привет, ребята, добрый день»), но и дилогии «Снегурочка» и «Илья Муромец». В «Снегурочке» в традициях низовой культуры обыгрывается «Расскажи, Снегурочка» из «Ну, погоди!». «Илья Муромец» – вольное изложение фольклорного эпизода о развилке с камнем-указателем, поджидающим обычно сказочных богатырей. С нечистью Илья у Хоя расправляется по логике скабрезных песен «Сектора Газа», а вот жена ему, оказывается, и вовсе не нужна. Слишком уж увлечен витязь делом обороны от внешних врагов:

 
Илья Муромец – богатырь,
Илья Муромец – всех победил,
Илья Муромец – защитит русский народ,
Илья Муромец – всех забьет.
 

«Ночь перед Рождеством» – первый альбом «Сектора Газа», в котором поднимается тема России. В начале 90-х петь об этом было как-то не принято, и погибший в 1991-м Игорь Тальков был едва ли не единственным, кто делал это на достойном уровне. Корни, почва, национальная идентичность – это то, что на интуитивном уровне влекло Юрия Клинских. Но, судя по большинству песен альбома «Ночь перед Рождеством», постигал он эти вещи не через религиозные постулаты, а посредством народной смеховой стихии. Иначе бы песня «Кума» не вырастала из сальной народной поговорки «что за кума, раз под кумом не была», ведь по церковным канонам близкие отношения между крестным и крестной одного человека категорически запрещены.

Тем не менее и верующему человеку есть чем вдохновиться в этом альбоме. Речь идет, конечно же, о заглавной песне «Ночь перед Рождеством», венчающей пластинку. Здесь Юрию Клинских удалось коснуться самых глубин души русского народа, инстинктивно взывающей к Богу и его угодникам в минуты смертельной опасности. Гонимый нечистью герой истово молится Христу, Николаю Чудотворцу и Богородице и, естественно, получает от них помощь. Песня отсылает к «Ночи перед Рождеством» Николая Гоголя, его же «Вию» (откуда очерченный вокруг избы спасительный белый круг, но фольклорный сюжет перенесен в современность и спроецирован на судьбу самого автора). Недаром же в песне упоминается жена Юрия Клинских Галина, оказываясь избавительницей путника от нечистой силы наряду со святыми. Так совершенно естественно и без тени пафоса в финале альбома утверждаются вечные ценности – Бог, Родина, Семья.

Галина Клинских

Когда Юра писал эту песню, он очень по мне соскучился. Он как раз уехал в Москву записывать альбом, долго его не было. Потом признавался, что хотел вставить в песню какое-то более простонародное русское имя, но не смог себя пересилить из-за тоски по мне.

Глава XII
Gala Records

В России днем с огнем не сыщешь исполнителя, который от начала до конца издавался бы на одном лейбле. В 90-е, когда выпуск дисков был для музыкантов делом весьма прибыльным, каждый стремился продать свой очередной альбом подороже, поэтому открывал перед издателями тендер. Находились и такие группы, которые пробовали издаваться на собственных лейблах, – например, Юрий Шевчук – на DDT Records, а «Несчастный случай» – на Delicatessen. Но геморроя явно было выше крыши, поэтому в итоге они всегда возвращались на крупные мейджоры.

С андеграундом дело обстоит намного сложнее. Помнится, Ермен «Анти» Ержанов гордился тем, что его «Адаптация» стала единственной в стране панк-группой, которая от первого до последнего CD (в 2019-м она, к сожалению, распалась) выпустила на лейбле «Выргород». Но на поверку это все же оказалось немного не так. Еще одной такой группой стал «Сектор Газа».

Свою музыкальную карьеру Юрий Хой считал удачной и всегда с благодарностью вспоминал, как его на раннем этапе заметили и выдернули в Москву продюсеры. Среди этих первооткрывателей оказался и Сергей Кузнецов из компании Gala Records. Звукозаписывающая студия была основана в 1988 году, и в ее каталоге есть практически все мало-мальски значимые поп-артисты 80–90-х, начиная с Филиппа Киркорова и заканчивая Николаем Басковым и Алсу.

С рокерами у «Галы» тоже был полный порядок. Достаточно того, что компания выпустила первые альбомы «Ленинграда», включая дерзких «Дачников», открывших Сергею Шнурову путь в тот самый шоу-бизнес, над которым он так сладострастно измывался на этом же диске. Уделяла внимание «Гала» и сопредельным государствам, вытащив из французского забвения эксцентричных «Воплей Видоплясова». Занимавшийся одно время пресс-поддержкой этого украинского коллектива музыкальный критик и пиарщик Александр Кушнир утверждал в одной из своих книг, что его агентство стало в середине 90-х первым в России, кто организовал закрытую презентацию с дарением дисков приглашенным журналистам. Вдвойне показательно, что этот альбом «ВВ» был издан именно на Gala Records.

У менеджеров из «Галы» был потрясающий нюх на все новое и перспективное. Как бы ни морщились сейчас питерские рэпкоровые «Кирпичи» при упоминании о работе с этим лейблом, не надо забывать, что наиболее знаковые их альбомы «Смерть на рейве», «Капитализм 00» и «Сила ума» издавались именно здесь. После успеха песни на стихи Сергея Есенина «Москва» Gala Records подхватила летописцев анархического движения в России «Монгол Шуудан», у которого среди неформалов 90-х была репутация «типа “Сектора Газа”, только без мата». И тех и других ценил Юрий Клинских, сочувственно отзываясь о них в поздних интервью.

Самого Юрия Хоя заметил еще в далеком 1990-х глава «Галы» Сергей Кузнецов, послушав одолженную у кого-то самопальную кассету «Сектора Газа». Времена были такими, что группа рисковала надолго застрять в статусе lo-fi проекта, звучащего с таких вот затертых пленок. Но судьба распорядилась иначе: целеустремленный Кузнецов, отметив для себя самобытность безвестного коллектива и оценив его недюжинные перспективы, поставил себе задачу непременно найти этих ребят. Предметный разговор издателя с Юрием Хоем состоялся лишь летом 1991 года. Gala Records обладала собственной звукозаписывающей студией, поэтому перво-наперво Кузнецов предложил Клинских заново переписать некоторые песни из первых двух магнитоальбомов для CD «Колхозный панк». Хой встретил предложение без энтузиазма, но быстро изменил свое мнение, когда послушал образчики зафиксированных на «Гале» песен. А когда услышал обновленный «Колхозный панк», вышедший на CD и виниле, потрясенно сообщил Кунецову, что писаться отныне собирается только здесь.

Результат действительно впечатлял. Например, песня «Утопленник», в отличие от сыроватого сугубо гитарного оригинала, обогатилась роскошной клавишной партией, без которой редко обходятся даже некоторые современные ее кавер-версии.

Алексей Ушаков

Все это подбиралось под «галовские» звуковые модули. Те же «колокола» в «Пасхе» надо было подобрать так, чтобы они звучали и били в тон. Понятно, что это кропотливая работа. Когда мы делали первую запись на «Гале», все было сделано действительно очень качественно. Пластиночный альбом явно «зашел» нашим поклонникам.

Закипела работа. Сергей Кузнецов бредил идеей постепенно переписать все воронежские альбомы «Сектора Газа». «Наша новая студия более высокого класса, чем Black Box, оборудование все сверхсовременное, мы в нее всю душу вложили, строили более двух лет», – рассказывал он в интервью для книги «Эпитафия рок-раздолбаю». По разным причинам эта задумка так и не осуществилась.

Зато новые альбомы «Сектор Газа» исправно издавал исключительно на Gala Records. Контракт, подписанный с лейблом, подразумевал выпуск на нем пяти новых альбомов (не считая переиздания старого материала). «Сектор Газа» исправно выполнял эти условия, и так вышло, что его прощальный альбом «Восставший из ада» оказался последним и согласно этому контракту.

Но одним изданием номерных альбомов и приведением в товарный вид архивных записей «Гала» отнюдь не ограничилась. В 1997 году к 10-летию «Сектора Газа» лейбл затеял выпуск полной антологии группы. Оформление этих альбомов и по сей день не имеет аналогов в российской издательской практике. Оригинальная обложка каждого диска оказалась спрятанной внутри вкладышей. На лицевые же стороны стеклянной коробки (джевел-бокса) выводились черные страницы, которые служили просто фоном для серебристых надписей. Основная фишка состояла в том, что сами эти надписи наносились прямо на прозрачные поверхности коробок: на крышке – название группы и альбома, а на заднике – нумерация и заглавие песен! Было это невероятно красиво и инновационно, но жутко непрактично. Владелец подобного комплекта не имел ни малейшего права на ошибку. Любое неосторожное обращение приводило в тому, что коробка разбивалась, а заменить ее – в отличие от других типовых изданий CD – было уже попросту нечем. В итоге редкие диски антологии дожили до наших дней без единой трещины.

Тем не менее счастливые обладатели этого издания не дадут соврать, что даже элементарно держать такие диски в руках – ни с чем не сравнимое удовольствие.

Галина Клинских

Да, у нас имеются эти издания. Очень здорово – просто какой-то восторг! Открываешь коробочку – настолько красиво! Немало таких дисков мы раздарили поклонникам, которые приходили к нам после смерти Юры.

Сейчас трудно сказать, стал бы Юрий Клинских продлевать контракт с «Галой», останься он в живых после релиза «Восставшего из ада». Во всяком случае, за пару лет до своей смерти о работе лейбла он отзывался сдержанно, но без откровенного негатива: «Gala Records – нормальная фирма. Компания со своими недостатками и удачами. Мы как семья: мы привыкли к ним, они – к нам, притерлись друг к другу. Зачем еще чего-то искать? К тому же у них еще много хороших идей. Это они все чего-то мудрят, чтобы добиться лучшей реализации альбомов, сидят и придумывают разные вещи…» При этом даже собственную жену в подробности своей работы с лейблом Юрий Хой старался не посвящать.

Галина Клинских

Я у него всегда спрашивала: ты меня введи хотя бы в курс дела, что, чего, как, где ты числишься? Он ответил: тебе это не надо, не лезь туда…

Правопреемница «Галы» – компания Warner Music Russia – продолжает работать с каталогом «Сектора Газа» и выпускать его архивные записи. В 2015-м вышел релиз «Вой на Луну», костяк которого составил тот самый «Акустический альбом». Также компания владеет правом на товарный знак «Сектор Газа». Учитывая неоднозначную репутацию группы «Сектор Газа», столь феноменальным постоянством нельзя не восхищаться. Ведь тот же Сергей Кузнецов рассказывал: «Была и обратная сторона медали – из-за подобной скандальной репутации: Юру не особенно-то жаловали массмедиа. Вообще, программные директора некоторых станций заявляли, что ставить “Сектор Газа” – это дурной тон, это непотребная музыка, пробуждающая низменные чувства и т. д. и т. п. Но я помню, как, например, Игорь Матвиенко сказал, что стихи Юры – это истинно народная поэзия».

Глава XIII
Колхозный панк

Записанная в 1991 году на студии Gala Records каноническая (или, проще говоря, чистовая) версия альбома «Колхозный панк» стала для раннего периода «Сектора Газа» самой показательной. Популярности диска способствовал и стотысячный тираж винилового издания, выпущенный в 1992-м, и считающееся ныне большой редкостью издание на компакт-кассетах, куда неведомыми ветрами надуло песню «Вальпургиева ночь», отсутствовавшую на других носителях. Впервые в цифровом виде она появилась лишь в 1996-м на сборнике «Избранное», а в составе номерного альбома на CD увидела свет и подавно лишь через год на «Наркологическом университете миллионов».

Для пропитанного сермяжной правдой «Колхозного панка» напряженная и сосредоточенная «Вальпургиева ночь» и впрямь кажется инородным телом. Ведь песни в духе хоррора (которые, безусловно, любил и умел сочинять Юрий Хой) отнюдь здесь погоды не делают. Единственная вещь из трек-листа, которую с натяжкой можно отнести к этому жанру, – жалобный «Утопленник». Но и она скорее не пугает, а пытается ответить на вопрос экзистенциального масштаба: что будет после смерти с человеком, который при жизни так и не сумел совладать со своими низменными желаниями? Помогают в этом Хою народные сказания о том, что преждевременно погибшие в водоемах люди становятся сужеными русалок.

Несмотря на то что «Утопленник» был одной из первых написанных Хоем песен, сам он видел в ней отступление от традиции писать текст на готовую музыку. «“Утопленник” примечательна тем, что это единственная песня, которую я сделал наоборот, – говорил он. – То есть сначала текст, а потом музыка, а обычно я делаю сначала музыку, потом под нее подгоняю слова. “Утопленник” была вообще с другой мелодией совсем. Вначале была такая более дворовая мелодия, ну, три аккорда, она меня чего-то бесила – не нравилась. Я постарался и на текст сделал мелодию – получилось довольно-таки нормально, как мне кажется». Большая удача «Утопленника» – ведущая клавишная партия Алексея Ушакова, в которой нет ни тени от готической смури, зато ощутим едва уловимый «китайский» привкус.

Как и большинство альбомов «Сектора Газа», «Колхозный панк» обладает своей драматургией. Одним из основных цементирующих моментов здесь, конечно же, является «Вступление». Юрий Клинских на полную катушку сумел использовать, казалось бы, сугубо прикладную особенность магнитофонной культуры, когда за неимением буклетов и иной сопроводительной информации к записям приходилось на скорую руку сооружать студийное интро с минимальными выходными данными альбома с названием пластинки, названием проекта и – иногда – именами и фамилиями участников записи. Последний элемент обыгран и во «Вступлении» к «Колхозному панку», но с неповторимым хоевским юмором:

 
Представлю нашу группу:
На басухе Тупой, с гитарой Кривой,
Долбит он в забой,
Ударник – Плохой,
Клавишник – Глухой,
На микрофоне я, то есть просто Хой.
 

Нельзя отказать Хою в остроумии, когда эпитет «Глухой» он присваивает человеку с фамилией Ушаков, а «плохим ударником» в окончательной версии альбома вообще оказывается неумолимая драм-машина. Гитариста, кстати, «кривым» никак назвать нельзя, потому что именно с этого момента и до последнего года жизни с Юрием Клинских сотрудничал участник «Рондо» Игорь Жирнов, работавший тогда штатным музыкантом студии Gala Records. И все это – под музыку «We Will Rock You» группы Queen, чей фрагмент «Богемской рапсодии» «Сектор Газа» использует спустя несколько лет в сказке «Кащей Бессмертный». В финале «Вступления» Юрий Хой обещает сыграть «Колхозный панк», который и является своеобразным гвоздем программы.

Начинается «Колхозный панк» с «дворовых» акустических переборов, как бы намекая на те корни, из которых органично вырастает все творчество «Сектора Газа». Все это быстро переходит в качающий твистовый ритм с невероятно сочными хардовыми гитарами. Эти ингредиенты и составляют основу «колхозного» стиля Юрия Хоя, который изящно приправляется просторечными оборотами вроде «я на ЕМ панк-рок пистоню» или «сиськи ДЕРГАЕТЬ весь день». По этой песне запросто можно изучать диалектизмы у «Сектора Газа», причем заметим, что Хой в ней использует реальные черты южнорусского выговора (присущего, конечно, и жителям воронежского региона), в котором, в отличие от севернорусского, употреблялся мягкий знак в глаголах третьего лица и фрикативное произношение звука «г» (нечто среднее между «г» и «х»).

Продолжение «колхозной» темы встречаем уже в следующей песне – «Плуги-вуги». Спустя двадцать лет питерский самородок с волгоградскими корнями Игорь Растеряев будет петь о трудовых буднях представителей сельских профессий на полном серьезе в своих знаменитых «Комбайнерах». А пока Юрий Хой аттестует своих плугарей с известной долей иронии – на мотив «Мы любим буги-вуги» Майка Науменко. Снобам от рока такое цитирование может показаться оскорбительным. Однако те, кто хорошо знаком с биографией лидера группы «Зоопарк», в курсе, что коллектив начинал с концертов с западными каверами в деревенских клубах – и закончил практически в той же парадигме, сыграв на одном из своих последних концертов в белорусской глубинке программу преимущественно из «фирменных» рок-н-ролльных стандартов. Если этот аргумент не убеждает, то вот вам еще один: почему еще одному «панку с баяном» Федору Чистякову можно было интерпретировать «Буги-вуги», а Юрию Хою – нельзя?

Цитаты из зарубежной и российской рок-классики, сельский колорит, диалектное произношение… Все это создает неповторимый ландшафт альбома. Но еще одна уникальная особенность этого диска – локализация песен в пространстве родного города Юрия Хоя. В песне «Колхозный панк» непонятый земляками талант грозится махнуть от них «на воронежский пятак». Такое неофициальное название в Воронеже носит перекресток Космонавтов и Ворошилова с еще несколькими прилегающими к ним улицами. Одни утверждают, что «пятак» отсылает к просторечному наименованию уничтоженного здесь во время Великой Отечественной войны аэродрома «Альфа», другие указывают на то, что улиц здесь действительно пять.

Так или иначе, место это действительно будто заряжено нутряной рок-энергетикой. Уже в 2019-м местная воронежская пресса писала о том, что с обратной стороны стелы Воронежского керамического завода на так называемом Малом пятаке (ул. Конструкторов, 31) появились граффити «Долой гопоту», представляющие собой цитату из песни «Бригадного подряда», перепетой лидером «Короля и Шута» Михаилом Горшеневым на сольнике «Я алкоголик, анархист!». Впрочем, особо обольщаться не стоит: «Пятаки» как раз были известны в советское время как логово этих самых гопников. «У нас, помню, стрелки постоянно происходили на стадионе за 70-й школой, – рассказывал изданию «Блокнот Воронеж» местный житель Илья Серобян. – Тогда повод только нужен был для того, чтобы разборки учинить. “Рамсили” из-за телок, из-за денег, из-за того, что кто-то что-то не то сказал… Бывало, до драк доходило. А бились в кровь!»

Однако далеко не только на «Пятаках» разворачивались подобные баталии. Об этом как раз песня «Местные», также входящая в альбом «Колхозный панк». Но теперь действие происходит в родном районе Хоя – «Ваях», которому группа «Сектор Газа» обязана своим названием. Ведь в Ваи как раз находятся Шинный и Синтетически-Каучуковый заводы Воронежа, а тамошняя ТЭЦ заволакивает окрестности приснопамятным газом. Воистину гиблое место, район-призрак, ведь и назван он в честь ВАИ – Воронежского авиационного института, которого тут нет и никогда не существовало. Все это великолепие располагается в левобережном районе, а на противоположном берегу – те самые «Чижи», агрессивные обитатели которой не давали герою «Местных» прорваться к любимой. Ирония судьбы в том, что, по одной из версий, название «Чижи» как раз и происходит от тех самых «чужих», которые когда-то заселяли пустовавшую слободу. А теперь они с характерными задиристыми интонациями сами вопрошали пришлых: «Стоять, ты откуда?!» В этом грозном оклике из «Местных» и вполне узнаваемая ситуация, характерная далеко не только для Воронежа, и пример умелого использования Юрием Хоем в песнях «Сектора Газа» приема spoken word, апофеозом которого станет мистическая цитата из трактата аббата Кальме в песне «Укус вампира» из альбома «Танцы после порева» (1994). Стоит обратить внимание и на финал «Местных»:

 
Я придумал, как нам быть, чтоб в разлуке нам не выть, ―
Лучше ты, моя подруга, приезжай ко мне дружить…
 

Можно было списать это пожелание на малодушие или трусость героя. Но в конце 2020 года на двойном трибьюте «Сектору Газа» вышла кавер-версия «Твоего звонка» в исполнении Ирины Клинских. В спетой от женского лица балладе девушка не выдерживает томительного ожидания – и сама отправляется навстречу своему любимому и возможным опасностям. Теперь понятно, почему в среде поклонников «Сектора Газа» так популярен сборник баллад группы: собранные вместе, эти песни раскрывают единый мета-сюжет.

«Местные» – единственный пример любовной лирики в альбоме «Колхозный панк». Помимо колоритных сельских парубков, бал на диске правят замызганные прощелыги позднесоветской эпохи, вынесенные на гребень волны в лихих 90-х. «Патриот», «Наркоман», «Попец» содержат типические и в то же время живые и узнаваемые портреты. Это сейчас слово «патриот» имеет высокий смысл, а в постсоветскую эпоху оно было опошлено донельзя. Словосочетание «советский патриотизм» попахивало жуткой спекуляцией, ибо не было основано на национальном единстве, а преследовало зачастую сугубо политические цели. Юрию Хою, в песнях которого чувство Родины имеет глубоко уходящие в национальную почву корни, подпитывающиеся народными сказками, песнями, верованиями и – чего уж там – скабрезными частушками, такой «патриотизм» наверняка претил. Вот и персонаж его песни «Патриот» ведет себя как дешевый агитатор из сельского клуба (примерно то же самое можно сказать и о подхалиме из песни «Попец»):

 
Мне так охота вам сказать про наш любимый строй.
Мне кажется, что каждый из вас согласен будет со мной.
Вот все говорят: на Западе все очень хорошо.
Кто это скажет мне вот так – сотру я в порошок!
Все, что советское, – ништяк – машины и штаны,
Пусть дорого все стоит, но все наше, пацаны.
Ты на меня не зырь так люто, и брови ты не супь,
Я знаю, лучшая в мире валюта – это наш тамбовский рупь.
 

Однако в творчестве Хоя редко можно встретить карикатуру ради карикатуры. Он был слишком добр для использования стеба как средства разрушения. И уже во втором куплете в патриотически настроенном гражданине проглядывают черты разудалого колхозного панка:

 
Ну что хорошего у них, один лишь стыд и срам:
Магнитофоны, видаки, зачем нужны они нам?
Мы под гармошку попоем про наш любимый край,
Где честному рабочему не жизнь, а просто рай.
 

Добавим к этому прирэпованные куплеты и забойный припев – и получим стереоскопичную песню, которая не подлежит однозначной трактовке. Такой же двоякой получилась и композиция «Наркоман». В 80-х – начале 90-х в русском роке о наркотиках вещали либо с болезненной экзальтацией «Агаты Кристи» и «Наутилуса Помпилиуса» («чтобы видеть их след, мы пили горькие травы»), либо с плотоядным околохиппистским ерничеством Майка Науменко и Бориса Гребенщикова («будь для меня, как банка, замени мне косяк, мне будет с тобою сладко, мне будет с тобой ништяк»). Юрий Хой оказался едва ли не первым из наших рокеров, кто писал процесс употребления наркотиков во всей его неприглядности:

 
Меня игла пронзит прямо в сердце,
Меня придавит насмерть колесо,
Косяк мне жжет глаза, словно солнце,
И красный мак сотрет меня в песок.
 

В то же время наркоман «Сектора Газа» вполне вписывается в галерею «униженных и оскорбленных» изгоев общества, которых Хой по-братски жалеет, не опускаясь до высокомерного осуждения. Те же эмоции, но в более юмористической и театрализованной подаче находим в «Банке», принадлежащей к разряду песен-диалогов, которые так удавались Хою. Только здесь, в отличие от знаменитых «Вечером на лавочке» и «Арии Ивана и Лягушки», разговор идет не между разнополыми персонажами, хотя накал страстей ничуть не меньше. В «Банке» Хой мастерски исполняет свои вокальные партии голосом измученного похмельем и «сушняком» дворового пьянчуги, который почем зря доверил собутыльникам сходить за пивком. Те с заданием не справились, утратив по пути самое ценное – пустую тару. В припевах Хой легко переходит с ленивого изложения событий на свирепый угрожающий рев: «А ну-ка банку подавай!» А поющий за провинившихся гонцов за пивом клавишник Алексей Ушаков неуклюже и очень потешно оправдывается: «Мы ее разбили! Ну, не ругайся, Юра… Ну, что я ее, рожу, что ли?»

Алексей Ушаков

«Банка» – отдельная вещь, там же другой стиль совершенно. Она абсолютно «не газовская». Юра не любил все эти синкопированные вещи, гитарные флажолеты. Он говорил: «Не надо мне все вот эти ваши кружева! Делайте их на своих тусовках, а мне нужен бум-бум-бум». Но тут он понял, что все-таки клево звучит.

Татьяна Фатеева

Мои любимые песни у «Сектора Газа» – это «Банка» и «Авто-мат», где идет игра слов и есть аллегории. Ведь «Банку» мы слушаем вовсе не потому, что там кто-то банку разбил. А потому что «без банки мы в пивнухе…» и дальше идут вот эти образы – этот без этого, тот без того, переплетение и узор из слов. Ты в это полностью погружаешься, и тебя завораживает: как же это он догадался вот так сказать?!

Завершается альбом трагикомичной «Пасхой». Возможно, нынешнее поколение и не поймет, в чем здесь прикол: прийти на кладбище с трехлитровой банкой самогона, обрадовать усопшую родню загробным пьяным тостом и наотрез отказаться делиться принесенным спиртным с таинственным «жандармом»… Но тут надо понимать, что в советские времена гонений на Русскую православную церковь власти всячески пытались отвадить молодежь от посещения храмов по большим религиозным праздникам. Поэтому в пасхальную ночь коварно транслировались по ТВ «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады», которые в другое время было не сыскать днем с огнем. А наутро по всей стране начинали бесперебойно ходить автобусы на городские кладбища, перечеркивая тем самым сакральный смысл Пасхи как торжества жизни над смертью. Отсюда – и неизбывная тоска в голосе Юрия Хоя во время исполнения этой песни. Что же касается архаического «жандарма», то это может быть намеком на религиозный формализм, имевший место еще в царской России и отчасти приведший к революции, которая окончательно попрала все церковные каноны. Правда, есть версия, что Жандарм – это прозвище некоего деревенского дружка Юрия Хоя.

«Пасха» «Сектора Газа» с трудом воспринимается той категорией верующих, которые ставят обряд во главу угла и не шибко склонны к самокритике. А вот те, кто привык смотреть внутрь себя и видеть кишащую грехами бездну, ужаснутся проницательности Юрия Хоя. В статье «Уроки юродства – укор панку» из газеты Нижегородской епархии «Православное слово» о «Пасхе» «Сектора Газа» есть такой вот поразительный пассаж: «Единственная светлая деталь – цветущий погост. В этом можно усмотреть известную символичность. Для очень многих церковная духовность исчерпывается обязательством по отношению к мертвым. Люди приходят в храм не молиться, а поставить свечку или написать записку о поминании. Так вот стоит ли “на зеркало пенять, коли рожа крива”? И не может ли “стеб” группы оказаться полезным хотя бы в осознании степени нашего падения, подобно тому, как издавна юродивые обличали заносчивых? Может быть, панк – это промыслительная форма юродства нашего времени?»