Текст книги "Серый взгляд бога"

– Передайте боссу, что это Заг Моррисон, артефактор, – ответил я.

– Минутку. – Шум в трубке поменялся, что-то щелкнуло, и прозвучал тихий электрический зуммер.

– Слушаю, господин Моррисон, – раздалось бубнящее бормотание, – это Пакеда.

– Здравствуйте, мистер Пакеда, – я уловил в его голосе некоторое напряжение, – хотел узнать у вас, мог бы я сегодня заехать и с вами переговорить, если есть такая возможность?

– Да, мне говорили о вас, – подтвердил его гулкий голос, – если можете, приезжайте примерно минут через сорок.

– Договорились, – согласился я, – буду у вас через сорок минут.

До главного офиса «Белмарта» на Боат-стрит было на машине минут пять, если без пробок, даже с пробками попасть на Шилд-сайд можно несколькими путями. Да и не выливать же кофе?

Кофе оказался на редкость недурен, барменша даже добавила щепотку корицы, и все за семь сантимов. Минут пять шла спортивная трансляция бейсбольного матча со стадиона близнецов Фэридуна. Потом начались новости. Мы поболтали с милой барменшей, которую я раньше тут не видел. Да и бывал здесь редко.

– И к криминальным новостям, – раздался голос диктора. А у меня от этой фразы всегда внимание концентрируется по привычке. – Пресс-агентство «Фауд-Ньюс» обнародовало сегодня информацию о похищении заместителя председателя торговой палаты Нью-Фауда Ефима Клинко. Вчера в девять вечера его автомобиль выехал из здания Каведиума[12]12
  Конгресс.


[Закрыть] и исчез. Господин Зеленский заверил, что вся полиция нашего города будет предпринимать все возможные меры по поиску или переговорам с похитителями…

Мы договорились с Милой (так звали милую барменшу) как-нибудь сходить в кино и обменялись телефонами.

Приведя мысли в некое подобие порядка, я плюнул на все и двинул к офису Пакеды.

Может, я как-то и не заметил своего хвоста, но его снова не было видно. Да и ехать было всего ничего.

Некоторым казалось странным, что такой богатый человек, как Джордж, не снимает себе офис в «Трезубце». Место пафосное, центральное, как раз для людей с подобным уровнем достатка. Не знаю, чем продиктовано такое поведение Пакеды, но он просто построил себе новый восьмиэтажный офис, попутно выделив деньги на ремонт соседних домов. Возможно, ему не хочется видеть кучу знакомых лиц, набивших оскомину в том же самом «Трезубце»? Может, он там многим дорожку перешел, а может, и ему кто. Не знаю…

Я свернул по указателю на небольшой виадук, который вел на цокольный этаж офиса, где располагался трехъярусный гараж.

Включив фары, я въехал в небольшой тоннель, скудно освещенный зарешеченными лампами, и решил припарковаться на цоколе, а не ехать в подвал. Благо мест на парковке было прилично.

Меж серыми пыльными колоннами в свете фар я заметил человека в оранжевом комбезе, который подметал бетонный пол, скорее больше создавая пыльное облако, чем убирая мусор. И было совершенно неудивительно, что под козырьком его форменного кепи был здоровенный кулак, в который он, вздрагивая плечами, отчаянно кашлял.

Я мигнул ему фарами, хотя стоило просигналить. Но он так резво отскочил в сторону, что я решил: сигнал вызвал бы у него разрыв сердца.

В гараже между колоннами было немного светлее, и самая яркая лампа с надписью «элеватор» горела возле ниши с дверцами лифта.

Все ближайшие места были, естественно, заняты, и весьма дорогими тачками. Один только представительский серебристый «роял-эс» в талерах стоил полмиллиона.

Я на своем «роллинге» третьей модели смотрелся тут как любитель качественных раритетов. Но! В том-то и дело, что качественных! Сейчас заводы штампуют в основном тачки для города, которые катаются по ровному асфальту. И мощи у них мало, и колесики меньше. Про клиренс[13]13
  Клиренс – расстояние между опорной поверхностью (дорогой) и самой нижней точкой центральной части автомобиля.


[Закрыть] я вообще молчу. Мой-то «броневик» хоть и старомодный, и слегка громоздкий, но шесть цилиндров и полторы сотни «лошадок». Гидроусилитель руля, а главное – это его разгон! Почти моментальный! Только резину меняй, если что. Да и кузов у меня оцинкованный и прошедший артобработку по моему заказу.

Проехав сквозь облако пыли и разглядев место на парковке, я вдруг почувствовал легкий укол в затылке. Где-то тут есть арт!

Поразмыслив, я не удивился. Пакеда – парень богатый, а шлагбаума я не заметил. Скорее всего, тут вмонтирован какой-нибудь арт типа «Ока Анехиты». Они у нас за перемещение объектов отвечают и могут ставить на них некие метки. Даже совсем зеленый артефактор потом эти метки считает даже на дне морском. Ну конечно, при наличии соответствующего оборудования. Так что воровать тут – себе дороже.

Я поставил машину на ручной тормоз, запер салон, хлопнув дверцей, и повернулся в сторону лифта. Бедняга с метлой уже не кашлял, а, прислонившись к колонне, что-то говорил в портативную рацию.

Ну, вот это уже совсем Пакеда выпендривается! Даже его уборщики обеспечены связью! Это же до какого предела тебе не жалко денег?! Нет, я не завистлив и в чужой карман не заглядываю. Богатый, и молодец. Просто это уже перебор, на мой взгляд. «Четвертый седьмому – у меня тут лужа масла в секторе восемнадцать, уровень химической опасности семь!» И в ответ: «Принято, четвертый. Высылаем команду ликвидаторов».

Представив себе такую беседу, я подавил приступ идиотского смеха и нажал на кнопку вызова лифта.

Лифт был просторным, ярко освещенным, но без лифтера. Вот тут странно, Джордж. Недоработка! Тут должна стоять девушка типа Марины Монро и предлагать колу или виски. Ну, может, еще чего приятного.

Я заметил, что на панели, где указаны этажи, есть большая ярко-голубая кнопка с надписью «приемная». И идет она сразу после шестого этажа. На нее и надавил.

Спохватившись, принял один пирацетам. Мало ли что?

– Здравствуйте, мистер Моррисон, присаживайтесь. – Голос по телефону нисколько не отличался от реального, он был гулким, низким, а главное – Джо будто говорил где-то там, внутри себя. Так бубнят обиженные люди вслед уходящему обидчику.

Говорил он плотно, убористо, но с длинными паузами – то ли дать собеседнику время на раздумье, то ли поставить его в тупик, так как интонации в словах почти не было. Ровно так, почти на одной ноте, как скороговорка, но не самая быстрая.

Если бы я не знал, кто передо мной, я бы подумал, что человек очень нервничает и что-то пытается скрыть. Но, возможно, это его манера…

Он напоминал филина: большие зеленые глаза, треугольное лицо, нос с горбинкой, выпуклый лоб и кучерявая темная шевелюра, разделенная лысиной на два островка под тем же углом, под которым брови выглядели настоящими утесами. Бриолином, он, хвала Задиаку, пренебрег. Другой растительности на лице не было.

– Надеюсь, вас информировали, мистер Моррисон, что дело сугубо деликатное, и даже минимальное разглашение информации может нанести большой вред и мне, и моему бизнесу? – пробормотал он.

– Конечно же, сэр, – мог бы сказать «моей дочери», а не бизнесу, – вы же знаете, откуда поступил запрос для меня.

Пакеда молча кивнул.

– Итак, задавайте ваши вопросы, – телеграфировал он мне.

– Хорошо, сэр, – кивнул я, – можете сказать, как это случилось, со всеми известными вам подробностями.

Кажется, я начал копировать его манеру разговора.

Он задумался и беспомощно пошарил взглядом вокруг.

– Я бы хотел немного выпить шерри – вы составите мне компанию? – неожиданно спросил он, и я даже удивился.

– Буду не против, сэр, – снова кивнул я, хоть и не очень люблю херес.

Тот нажал на кнопку селектора на столе.

– Джейкоб, два шерри и плитку шоколада, – произнес он.

Кабинет находился в пентхаусе (куда я еще поднимался на отдельном лифте) и был в современном стиле: окна до пола, огромные кожаные кресла, геометрические торшеры и дугообразный деревянный стол, на котором стояла дорогая артефактная безделушка – стеклянная колба с подсветкой, висящая в воздухе. Говорят, если залить в нее спирт и кое-какие ингредиенты, она может приготовить любой спиртной напиток от пива до виски. При взгляде на нее по затылку привычно пробежали мелкие иголочки.

Вошел белобрысый молодой человек в смокинге и с серебряным подносом, поставил стаканы на тот самый стол.

Я тут же вспомнил переговоры у дворников и подавил улыбку.

– Итак, мистер Моррисон, – он произнес «Моррисон», сановно поправляя зубной протез, – это было в субботу… – Он посмотрел пристально в окно, где открывалась хорошая панорама на Гребной канал и здание мюзик-холла на набережной. – Анджела приехала домой после своей… этой… в общем, после своих занятий у сталкеров…

– Что за занятия? – спросил я, предчувствуя, что ответ будет непростым.

– Мистер Моррисон, я могу быть на сто процентов уверен в приватности наших разговоров? – вместо ответа спросил Пакеда, внезапно перестав «телеграфировать».

– Мистер Пакеда, – ответил я симметрично, – я три года работал в жандармерии, а сейчас работаю в НОБНОТе только по причине моего свободолюбия. Но, как метко заметил один мой друг, бывших жандармов не бывает. И все, что связано с артами, связано с правительством, вы согласны?

– Да. – Кажется, Пакеда не ожидал от меня такого напора и выглядел несколько растерянным.

– Значит, – ободрил я его кивком головы, – люди, которые выбрали мою кандидатуру на это расследование, скорее всего, и руководствовались вашими интересами.

– Хорошо, мистер Моррисон… – начал он, но меня было уже не остановить.

– Извиняюсь, мистер Пакеда, сэр, что перебиваю, – я немного кивнул, словно исполнил короткий поклон, – но уточню, что именно мое частное агентство и было выбрано, так как я имею право не делиться с властями информацией, за исключением тех случаев (я выделил интонацией слово «тех»), когда дело имеет государственный приоритет. Я сказал это только для того, чтобы мы с самого начала понимали друг друга правильно. Извините еще раз за мою бестактность.

– Хм, – пробубнил Джордж, – а ведь у вас есть правильный подход к вопросу, мистер Моррисон! Хорошо. Вижу, мои друзья в жандармерии не ошиблись.

– Посмотрим, мистер Пакеда, – сказал я с каменным лицом, – я постараюсь.

– Занятия… – поморщился Пакеда, – понимаете, детектив, можно я буду так вас называть? Так привычнее…

Голос остался таким же, как и был, глухим и ровным, но Джо больше не бубнил на одной ноте.

– Конечно, господин Пакеда…

– Можете называть меня Джо, – как-то мрачно сказал он, – меня все называют за глаза так.

– Тогда зовите меня, Заг, – ответил я, – мне тоже так проще.

– Хорошо, Заг, – кивнул он с явным облегчением. – Так вот, Анджела единственный мой ребенок. Кроме отцовских чувств, я испытываю ответственность за всю корпорацию «Белмарт». И вот – рассказываю то, что не стоит знать никому.

Он вынул из жестяной коробки круглый леденец и закинул в рот – курить бросает.

– Я человек весьма занятой, как вы, должно быть, понимаете, Заг, – сказал он очень серьезно, – и, конечно, воспитанию дочери уделяю гораздо меньше времени, чем следовало бы. Вивьен умерла, когда Анджеле было четыре года (складки вокруг его губ стали четче). До шестнадцати лет воспитанием Анджелы занималась гувернантка. И естественно, книги и фильмы. Она увлекалась театральным искусством, ходила в кружок. Училась в студии рисованию. Я это поощрял, но мало вникал в ее внутренний мир. Да, я знаю – я плохой отец. Но все, что я делаю, я делаю ради семьи. И Анджела предсказуемо станет наследницей «Белмарт корпорейтед». Я сразу скажу – я не хотел сына, именно дочь… У вас есть дети, Заг?

– Пока, к сожалению, нет, – развел я руками, – работа у меня нервная.

– Вот! – поднял указательный палец Большой Джо. – Я все понимаю, но, возможно, вам будет трудно понять, что происходит с девочками лет в тринадцать. В какой-то момент мы с Анджелой очень отдалились друг от друга. Это не значит, что я не уделял дочери внимания вообще, просто прогулки на яхте или дирижабле, шумные праздники это не совсем то…

Он снова посмотрел в окно.

– Так вот, – он отпил из бокала, и я последовал его примеру, – когда дочь начала проявлять самостоятельность, я решил не вмешиваться, понимая, что она не примет этого. С другой стороны, я переживал, что наследника нет, и не хотел отдавать дело в другие руки. Она показала себя как хороший артефактор. Она – сиблинг, Заг, как и вы. Ни я, ни покойная жена не были ими.

И она стала учиться на инженера-артефактора. Я думал, что лишняя профессия как хобби или просто как возможность самовыражения это правильно.

Но в результате что-то пошло не так, она погружалась в учебу, все более отдаляясь… и… в конце концов ей исполнилось девятнадцать, она сама, без всякого моего влияния, окончила АСП, и получила должность в Приграничье. Я понимал – рано или поздно ей это надоест, и она вернется. Но она повстречала этого Сергея. Кажется, Морозов его фамилия. И я даже не препятствовал сильно их общению!

Он достал из кармана серого пиджака белоснежный платок и вытер выступившие капли пота на залысине.

– Конечно, я навел справки, он из обычной, но вполне приличной семьи. Родители работали в госпитале Альма-тауна, отец хирург, мать педиатр. И вот настал момент серьезного разговора.

Я сказал ей, что не против Сергея и могу дать ему работу. Она устроила скандал и ответила, что их миссия – защищать общество Фауда и делать его лучше. Вроде бы этот Сергей был только курсе на втором замечен в каких-то демонстрациях, и потом не светился даже в полиции. Он не относится и к сиблингам.

Мне кажется, Анджела увлеклась юношеским идеализмом вслед за ним: помогать Фауду, всему Иропу, спасать мир. Ну, вы понимаете…

В общем, она перестала бывать дома. Я пытался с ней связаться, но вы же знаете этих молодых людей? Им необходима самореализация, и мы же сами, взрослые, учим их этому. А когда результат не совпадает с нашими желаниями, начинаем пенять, что молодежь не такая, как надо! Тупик! Я человек из простого народа, который создал свою финансовую империю, начинаю думать, что жесткость аристократического воспитания это оправданная мера!

– Знаете, Джо, – сказал я совершенно искренне, – я много видел людей, забравшихся высоко, и много знаю о них, поверьте. Но вот, не будучи с вами знаком раньше, никогда не подумал бы, что такой занятой человек так искренне пытается понять своего ребенка. Честно. Добавлю немного цинизма, я верю – вы поймете: платить мне будет жандармерия, и говорить вам комплименты только из-за вашего положения мне абсолютно не нужно. Я действительно не имею детей и опыта общения с ними, но кое-что знаю, и то, что сказали мне вы, вполне мне понятно.

Я снова отпил из бокала, давая понять, что мне не важен его ответ, и я сказал то, что думал.

Я тоже бросил взгляд в огромное, во всю стену окно. Это была маленькая уловка, чтобы он понял, что в чем-то мы равны, а это так и было. Мы оба обычные люди, каждый из нас делает то, что умеет. И пока я не узнаю, что Джо насилует собачек или состоит в тоталитарной секте, я не стану думать о нем плохо после того, что он сказал.

Да, он не сильно мне симпатичен, да – он моя работа, но, наверное, здравый деловой подход еще не урезал его кругозор до состояния чистой выгоды. Для меня это неожиданно и вызывает одобрение. А попасть в беду может и богатый и бедный.

Да, я знаю, что его продукты не самые лучшие, да, он подкупал чиновников и полицейских, и приходилось ему, наверное, давить конкурентов жестко. И все это я не оправдываю, но как же меня раздражают люди, которые, едва припав к денежному потоку, начинают считать себя едва ли не эталоном лучших качеств рода людского и даже немного богом…

С точки зрения отца я мог его понять, хоть и детей у меня нет…

– Итак, суббота, – он нахмурился, лицо стало еще более похоже на филина, и мне понравилось, что он ничего не сказал, просто приняв мои слова к сведению, – Анджела перед этим не появлялась десять дней, да, с шестого числа.

И тут она звонит мне, причем не как всегда, а спокойно говорит, что должна со мной встретиться и что-то важное рассказать. Я, конечно, спросил – все ли с ней в порядке? Она сказала, что с ней-то все хорошо, и с ее Сергеем тоже, но ей нужно посоветоваться.

Я отменил совещание совета директоров, точнее, перенес на три часа. Я думал, мне хватит времени. И, как ни странно, хватило гораздо меньше. Она приехала, как мне показалось, в каких-то эмоциях, но старалась это скрыть. Она сказала, что передаст мне свой альбом, она хорошо рисует… сказала, что они переезжают в новую лабораторию в Приграничье, место секретное, но недалеко от берега и границы. И нужно оставить личные вещи где-нибудь. Сергей уже поехал к своим родным. Когда я спросил, о чем она хотела бы посоветоваться, она ответила, чтоб я не заморачивался, как сейчас молодежь говорит, и вопрос риторический: правильно ли заставлять человека делать то, что он не желает, или дать ему сделать по-своему.

Конечно же, я сказал, что ярким ответом на этот вопрос является мое отношение к ней. Она очень обрадовалась, отдала мне сумку с вещами, кофр с рисунками и сказала, что я самый правильный человек.

Потом она уехала. И мне звонил Сергей, который думал, что она задержалась у меня. Вот тогда я и начал волноваться. А потом я не смог и до него дозвониться… Понимаете? С чем бы я пошел в полицию? Они, естественно, скажут, что расшибутся в лепешку, но я-то понимаю: дочь богатея решила начать отдельную жизнь и зачем в это влезать. Вот поэтому я попросил друзей из жандармерии… сами понимаете… «сталкер-команд», АрНаТ, правительство…

– Простите, Джо, – перебил я его, – я слышал, что мало быть инженером и даже сиблингом, чтобы попасть в «сталкер-команд». Туда так просто не назначают без специальной подготовки.

– Совершенно верно, Заг, – кивнул тот, – но дочь у меня имеет весьма не по годам развитый ум и целеустремленность, она прошла ту самую подготовку через миссию «Красного Креста Фауда». Так гораздо проще и быстрее – медики там всегда в цене.

– Да уж, – хмыкнул я, – неглупый ход, прямо скажем.

Пакеда молча кивнул.

– Никакие похитители не звонили? – уточнил я.

– Вообще… – тихо и гулко произнес он, его плечи поникли, – вот… вам это понадобится… моя Анджи…

Он вынул из внутреннего кармана пиджака несколько модных цветных фотокарточек и протянул мне.

Фото было сделано на фоне полированного крыла какого-то шикарного авто вроде розового кабриолета «роял». Портрет получился поясной. Я увидел лицо восхитительной девушки с прямыми каштановыми волосами, выгибавшимися на лбу длинной челкой. На меня смотрели красивые, несколько вытянутые темно-зеленые глаза с золотыми искорками (они были ближе к карим), умный цепкий взгляд сиблинга, но с озорным девичьим оттенком. Вздернутый носик и пухлые темно-коралловые губки, но совсем не бантиком – красиво очерченная форма. Складывалось впечатление, что она лукаво глядит из-под челки. Было в ее красоте нечто невинное, искреннее и чистое.

На следующей карточке она же, демонстрируя стройную и изящную фигуру, лежала в шезлонге где-то на курорте, но солнечные очки держала в руке. А последняя фотография была явно сделана в колледже – она была совсем юной, в коричневом платье с белым передником. Да… девушка была просто очаровательна, несмотря на некоторую специфическую красоту. Глядя на Пакеду, оставалось предположить, что его покойная жена Вивьен была просто сногсшибательной красавицей.

– Я понял вас, Джо, – кивнул я, убирая фото в карман своего пиджака, – просто хотел бы уточнить, опять же, для понимания…

– Что-то не так, Заг? – Он снова выпил, на этот раз залпом.

– Да нет, все хорошо, – успокоил я его, – просто я же не частный детектив, которому криминальная полиция Нью-Фауда сливает всю информацию по городу. Я занимаюсь артефактами, и я – сиблинг, как вы знаете. Вот поэтому у меня и возник вопрос: зачем вам, Джо, именно я. Это просто прояснит многие моменты.

– Понимаю, – он потер переносицу своего клювообразного носа, – у нас с вами общий подход к делам, хоть и дела разные… Вы же сами сказали, что вас выбрали наши общие знакомые из жандармерии… Но… вообще… вы же слышали, что я сказал?

– Да, – подтвердил я.

– Джейкоб! – вновь нажал он на кнопку селектора.

И снова в аквариум кабинета вошел тот же самый молодой человек в смокинге, под которым я и ранее заметил бугорок наплечной кобуры, и взгляд волкодава с приторной улыбкой.

Он поставил на стол два кожаных кофра: один цилиндрический, один плоский. И мне тут же обожгло затылок…

Я стиснул челюсти и зажмурился на мгновение – арты! Мощные… здесь.

– Судя по вашей невольной реакции, Заг, – сказал добрый филин, – вы что-то почувствовали…

– Да, Джо, – признался я.

Рисунки Анджелы были интересные. Точнее, сама тематика была комиксной, а исполнение – прекрасным и четким. На них были изображены различные героические личности в фантастических одеждах с красивым, но нереальным оружием. Попадались и морские пейзажи, несмотря на черно-белые линии, выглядящие очень реалистично. Иногда рисунки походили на карикатуры или просто небрежные зарисовки: допустим, начерченная несколькими линиями белка, кофейная чашка, чей-то профиль или выпученный круглый глаз с лучиками ресниц.

Естественно, мне было более интересно, чем прошибает мой затылок, несмотря на шерри. В результате проведенных мною следственных действий (которые выражались в движении ладоней над кофрами) мне удалось найти арт, который выглядел как серебряная игла размером с зубную щетку.

– Наверное, именно это она хотела оставить дома, – сказал Пакеда, когда я вытащил этот арт из сгиба папки с рисунками.

– Возможно, – ответил я, так как больше ответить мне было нечего.

При всех своих способностях я не мог определить этот арт. Он был очень похож на заявленный мною недавно арт Весов-Анехиты. Но точнее – без лабораторного анализа я сказать не мог, а я далеко не последний артефактор Фауда.

Причем энергия от него почти не исходила – в основном отражалась.

Ерунда какая-то…

Ну, как это ни странно, арты Древних вообще не всегда вписываются в системы. По крайней мере, в нашем двадцатом веке… На дворе уже просвещенный 1957 год, а загадки артефактов до сих пор остаются…

Ну да ладно…

Я подписал необходимые документы для Пакеды, что обязуюсь хранить арт у себя, и о неразглашении, и все такое.

Сговорившись быть на связи, я покинул офис продуктового магната.

Перед визитом к старушке я твердо решил отвезти ягоды в офис, невзирая на всякие там хвосты.

Если бы синий «шерман» не появился, я бы почувствовал себя уже каким-то обманутым. Но он появился, и мне даже как-то на душе стало теплее.

Вот зачем я им сдался? Чемоданчик запрещенных ягод?

У меня возникла резонная мысль – если это не жандармы и не копы, но все это явно связано с ягодами, надо ехать в порт, да и до Талер-стрит оттуда ближе к бабушке.

Но если они продолжат в том же духе, то больше бензина пожгут и зарплаты съедят.

Ладно, если артефакт не идет к сиблингу, сиблинг идет к артефакту, как говорила моя бабушка, отправляя меня вскапывать огород.

И я рванул по прямой. Точнее, выдал желаемое за действительное – «роллинг» был явно против такого поворота событий, жалобно хрюкнув передачей. Перехвалил я его.

В какой-то момент мне показалось, что к синему «шерману» присоединился бежевый «паккард». Но потом он отстал.

Неожиданно мне пришло в голову, что дворник кашлял, потому что не умеет подметать, и никаких раций Пакеда им не давал… Да… так и есть…

Если дело в ягодах, то это, стало быть, контрабанда, а контрабанда значит мафия.

Мафия – это плохо…

Свет встречных фар (хоть было еще не темно) слепил порою, но я безошибочно ехал обратно к Фауду и стремился затеряться в северо-восточной его части – там, где гражданский порт. Недурно я знал эти места.

Вывернув руль на малозаметном перекрестке и правильно двинув по тормозам, чтоб машину развернуло, я чуть притопил и выехал на пустынную улицу – тупиковую. В конце стояло несколько кирпичных пакгаузов с облупившимися красными воротами.

Вот тут я и устрою этим ребятам сюрприз… Эх… Как говаривал мой учитель: «Погубит тебя когда-нибудь, Загрей, твоя самонадеянность!»

Я погасил фары, кинул шляпу на торпеду и выскочил из дверей, пригнувшись за передним крылом «роллинга». Одной рукой я держал «Соер», а второй лихорадочно откручивал боковое зеркало с дверцы машины, используя в качестве отвертки монетку в пять сантимов. Времени у меня считаные секунды.

Я быстро достал саквояж из багажника и со всего маха забросил его на козырек, протянувшийся над складскими воротами.

Ближайшее приемлемое укрытие – это щель между фундаментом пакгауза и его правой аппарелью. Эта позиция надежно прикроет меня, как бруствер, однако лишит мобильности – либо прыжок вверх под предполагаемую линию огня, прикрываемую лишь толстыми деревянными перилами, либо кувырок вперед к углу следующего склада.

Кажется, здесь недавно грузили рыбу, к тому же несвежую – ну и запах!

«Заг, о чем ты сейчас вообще думаешь?» – мысленно одернул я себя, подобрав с асфальта доску от ящика и заняв позицию в своем убежище.

Трясущимися от волнения пальцами я выдернул (хоть не сразу) шнурок из левого ботинка и, примотав к нему наскоро боковое зеркало с «роллинга», поставил его в угол щели так, чтоб было видно грузовую площадку и въезд на нее. А теперь нужно на всякий случай достать мой артефактный бронебойно-зажигательный патрон «коготь Шера». Есть у него еще и разрывная функция – жутко дорогая и редкая вещь. У меня всегда в карманах парочка лежит на всякий случай, да пользуюсь я ими редко не столько из-за дороговизны, сколько из-за отсутствия времени на подготовку к бою. Не часто можно продумать предполагаемый бой до мелочей. А тут мне подарили пару минут! Я вынул обойму, отщелкнул обычный патрон и вставил «коготь».

Вовремя!

Тут же в самом краю зеркала появились четыре светлые точки в ранних сумерках. Четыре фары – две машины.

Фауд Вершитель! Вот это уже нехорошо – сколько их там? По максимуму – десять человек. И это не дворовая шпана Хью Тарелки. Это подготовленные боевики мафии! Это попадалово.

С их стороны «роллинг» стоял почти по центру склада в тупике, а я сам занял позицию с правого края. Не сразу они смекнут, где я, и у меня будет преимущество, правда, невеликое, так что разыграть его нужно максимально выгодно.

Два автомобиля, появившихся в следующий момент, сделали синхронный разворот по малой дуге, скрипнув колодками и становясь боком к моей машине. Один был тем самым синим «шерманом», а второй – бежевым «паккардом», который вовсе мне не привиделся.

Что говорить, это было страшно и красиво одновременно – выход был исполнен в лучших традициях выезда бандитской бригады.

Машины как по команде замерли, а затем их боковые дверцы распахнулись, и громкий треск автоматных очередей прорезал осенний вечер, зловеще освещая вспышками лица боевиков с надвинутыми на глаза шляпами. В считаные мгновения моя машина превратилась в качественный дуршлаг, и я понял – лишних перестраховок не бывает. Моя машина!!!

Несмотря на эти эмоции, я внимательно контролировал дворик в выпуклое зеркало своей расстрелянной машины.

Некоторое время стояла тишина, затем открылись дверцы с других боков, и за капотом и багажником каждого автомобиля враз возникло еще по стрелку, прикрывавшему передних автоматчиков. Наконец вылезли и они, держа свои дисковые «Томпсоны» у пояса на изготовку. Задние стрелки были с пистолетами, и это немного успокаивало, хотя и не сильно.

Их было восемь.

В некотором смысле мне льстило, что на одного «маленького» меня выслали восемь мордоворотов, у четверых из которых – автоматы. Мне-то, в принципе, только автоматчиков и хватило бы выше крыши. Как-то не вскипел во мне героизм и безудержная отвага, так необходимые в эту минуту. Высовываться из укрытия не хотелось совершенно. Стало немного тоскливо.

– Эй, Заг! – крикнул резкий незнакомый голос. – Не стреляй! Поговорить надо!

Руки мои немного тряслись… ага – поговорить…

Я промолчал, стараясь не шуметь.

– Выходи, не бойся, – продолжил тот же голос. – Нам не надо убивать тебя, если ты кое-что отдашь.

Я задумался, бандиты очень склонны врать, несмотря на все заверения о неких понятиях, да и не только бандиты. Если я себя обнаружу сейчас или после нескольких удачных выстрелов, разница невелика. Ну, убью я, к примеру, трех автоматчиков. Остальные пятеро рассыпятся по двору, парочка пойдет брать меня в клещи с тыла, а оставшихся троих хватит, чтоб не дать мне высунуть нос. А артефактный патрон у меня первый и последний. Ситуация так себе. Конечно, я могу резко перекатиться к углу следующего склада и попотеть в тактических перемещениях и сменах позиций, но любая ошибка, и нет больше хорошего парня Зага Моррисона.

– Да не бойся! – снова крикнул голос. – Ребята, опустите пушки.

Наконец я разглядел в зеркале крепкую высокую фигуру в бежевом костюме с такого же цвета шляпой, под цвет тачки подбирал, что ли? Пижон…

Он стоял у задней дверцы «паккарда».

Ребята послушались и опустили стволы в землю.

Я решился.

– Как-то не задалось у нас начало разговора, – громко сказал я, надеясь, что щель аппарели и угол пакгауза немного собьет их с направления звуков.

Я по-прежнему внимательно смотрел в зеркало.

– Ну, это мы так, припугнуть немного, – с усмешкой в голосе махнул рукой «бежевый», – мы же видели, что тебя в тачке нет.

Я скрипнул зубами, на мгновение представив, во сколько встанет ремонт, если машина мне вообще понадобится после сегодняшнего вечера.

– Так что же я должен отдать? – поинтересовался я, с удовлетворением заметив, как переговорщик крутит головой, вглядываясь в углы склада, а кто-то даже присел на корточки, пытаясь понять, не прячусь ли я за своей дырявой машиной.

– Ты сам знаешь что, – ответил «бежевый», – просто отдай это, и мы уедем. Никто не пострадает, обещаю. Мы просто разойдемся.

– Если вы уж испортили мне тачку, можете и подсказать, что я задолжал, это такая малость, – мне все меньше и меньше верилось в его обещания, – кому я так успел наступить на мозоль?

– Ты нарушаешь законы Папы Монзано, – наконец туманно ответствовал тот, – а он, как ты знаешь, этого очень не любит! Но шанс разойтись по-хорошему еще есть.

Я все понял: то, что он не говорит четко про ягоды, означает только одно – они собираются меня убить. И просто взять то, что хотят. Хотя почему бы не поделиться с будущим трупом информацией?

– Может быть, мне самому приехать к нему и извиниться? – Я медленно и тихонько передернул затворную раму, дослав «коготь».

– Нам приказали забрать это самим, – возразил «бежевый», – да и Папа вряд ли захочет тебя видеть.

– Хорошо, – ответил я, – он в багажнике, надеюсь, вы его не продырявили.

«Бежевый» коротко кивнул одному из своих громил, и тот двинулся к моему автомобилю. Затем он что-то негромко сказал прикрывающим, и двое кивнули. Так… началось…