Текст книги "Технологическая революция"

Гвоздев пальцем крутанул вокруг головы, жестом указал расположение занимаемых позиций и мгновение спустя исчез за оградой вместе с майором. Старший сержант Валера Скуратов, ловко перекусив «колючку», осмотрелся и вполз на территорию базы противника, взяв двухэтажный, чернеющий вдали корпус на мушку. Тут же замер, оставаясь в траве неподвижным.

Кириллу досталось место за песчаной насыпью в двадцати метрах от будки охраны с двумя светлыми окошками, в которой он хорошо различал освещённого лампочкой бородатого часового, ковыряющего ножом грецкие орехи. Над базой висела тишина. Всё шло по плану.

После расстановки сил по местам на всю операцию отводилось не более трёх минут. Уже секунды спустя Гвоздев беззвучно снял дежурившего возле штаба часового, и с Фёдоровым, действуя бесшумно, как охотившиеся рыси, они затащили тело павшего боевика в чёрную конуру местного штаба. Майор прикрывал вход от пешего караула, начавшего свой очередной обход вокруг базы. Командир елозил инфракрасным прибором по столу, полу и небольшому шкафу. Искомых бумаг нигде не было…

Как только главный растворился в ночи, Кирилл интуитивно вынул пистолет, направил взгляд в сторону штаба базы и замер в ожидании. Ждать оказалось не долго.

Несколько секунд спустя из-за забора появилась фигура боевика, который тащил за собой извивающегося, стонущего человека со связанными за спиной руками и заклеенным скотчем ртом. Открыв дверь охранной будки, он ногой пнул его в круг света, к столу сидевшего охранника, зашёл сам, прикрыл за собой дверь и поднял тело за длинные волосы.

Человеком оказалась худая девушка, подросток, лет пятнадцати, не больше. В грязных разорванных лохмотьях, со спутанными и слипшимися от крови волосами и исполосованным и опухшим от ударов лицом. Вошедший своей огромной клешнёй схватил её за горло и повалил на стол, что-то злобно бормоча. Второй с довольной ухмылкой расстегивал камуфляж…

Сейчас библейская заповедь «не убей» никак не согласовывалась с происходящей ситуацией. Стиснув зубы, Кирилл уже отсчитывал шаги до будки охраны. Расстояние уменьшилось вдвое. Часовой, ковырявший орехи, стянул с себя штаны. Из будки слышался довольный, грубый гогот. Жертва продолжала извиваться, тщетно пытаясь отбиться от бандитов.

Так. Гвоздев в штабе, 12 боевиков, периметр под контролем, – плыли мысли. — Справимся…

Кирилл прошёл хорошую школу. Множество учений, выживание в диком лесу по нескольку недель. Он прекрасно владел оружием. В учения входили: тактическая подготовка, засады, внезапные нападения… Но всё это была учёба. Сам он никогда не убивал. Визуализация смерти была неотъемлемой частью спецназовского обучения, и когда, сидя в казарме, в разгар учений он представлял, как пускает пулю в тело себе подобного, намеренно лишая его жизни, перед глазами почему-то стояла картина с боевиками, насилующими невинную девушку… Может, таково свойство визуализации, а может, злая ухмылка судьбы, но его мысли стали реальностью.

Пять шагов до двери. Палец снимает предохранитель. В обойме разрывные патроны.

Будет шумно.

Но последствия сейчас не волновали Кирилла. Девчонка извивалась всё сильнее, мыча сквозь заклеенный скотчем рот. Один боевик, повернувшись голым задом к двери, схватил её за щиколотки и подтягивал к себе, а второй занёс руку с пистолетом над головой жертвы, собираясь отключить несчастную рукоятью ствола.

Кирилл резко распахнул дверь, направил оружие в голову моджахеда и не раздумывая выстрелил…

Стоявшему боевику с поднятым пистолетом сносит верх головы. Стену за ним вмиг облепило кровавыми ошмётками. Тот, что без штанов, разворачивается. Пуля, выпущенная почти в упор в лицо, в мгновение превращает его в алую кашу. Не успев ничего понять, тела обмякнув, валятся на пол.

Эхо второго выстрела ещё не добралось до горизонта, как в казарме зажегся свет, и протяжно завыла сирена, безжалостно вырывая из сна спящих боевиков.

Кирилл взваливает на плечи трясущуюся, заливающуюся слезами, до неузнаваемости измазанную кровью и грязью девчонку. Машинально хватает лежащую на столе под головой жертвы серую папку, в будке гасит выстрелом свет и рысцой мчится за холм, от которого тридцать секунд назад началось его кровавое приключение.

Скуратов вскинул автомат в сторону двери разбуженного «улья». Поймал на мушку первого выбежавшего из казармы боевика, нажав изогнутый курок. Хрустнул подствольный гранатомет, куски выбежавшего из казармы врага разлетелись по территории. Ещё двоих ударной волной отбросило обратно в здание. Сержант перекатился, сделав два оборота по траве, перезаряжая подствольник.

Крики и звон стекла. Автоматные очереди, нагло перебивая друг друга, хлестали со всех сторон. Скуратов снова спускает курок гранатомёта. Хлопок. А вслед за ним взрыв в казарме. Несколько изувеченных тел летят из окон на мокрую траву.

– Уходим, быстро!

Гвоздев с Фёдоровым извилистыми перебежками приближались к холму, давая команду на отступление. Валера Скуратов швырнул напоследок гранату в сторону казармы и кинул дымовую шашку. Под градом пуль и грохотом разрывающейся смерти вперемешку с воем сирены, руганью и криками, отстреливаясь на ходу, группа уходила к машине.

Поворотом ключа майор разбудил двигатель, убедился, что все на месте и, не включая фары, утопил педаль газа в пол. Транспорт рванул по грунтовке, освещаемой лишь лунным светом, в сторону аэродрома. Секунды спустя сзади замелькали лучи фар пяти уазиков, гружённых боевиками. Разведка ошибалась. Судя по наступлению, численность врага серьёзно превышала расчёты.

Выбрасывая пыль из-под колёс, спасавшую от смертоносного огня преследователей, старенький, конфискованный накануне «ниссан патрол» на всех парах нёс спецназ с девчонкой к спасительному самолёту. По дороге Гвоздев снял один догонявший уазик, продырявив водителя. Остальные отставали. Машину уже прилично изрешетило, когда грязный кузов джипа выбросило с пригорка на взлётку.

Вначале полосы, прогрев рычащие движки, готовый сорваться в любую секунду, гордо стоял расписанный в хаки и повидавший жизнь военный борт Ан-24.

– Быстрей давай! – во всё горло орал Гвоздев, махая могучей лапой в сторону распахнутой двери железной птицы. За пригорком поочерёдно загорались яростные глаза преследовавших их машин, извергавших град смертельной, свинцовой саранчи.

Сержант с майором и девчонкой уже скрылись в железном брюхе, когда самолёт напряженно зарычав, начал движение. Осталось заскочить Василискину с командиром. Кирилл с папкой в руке пригнувшись летел к овальному проёму. Вдруг бедро его прошило незримой стрелой, нога перестала слушаться, и он повалился на землю. Подполковник хватает за шиворот и ремень лейтенанта, делает два мощных скачка вперёд, закидывает раненого в чёрную нишу и следом запрыгивает туда сам. Ревя пропеллерами, железная птица набирает скорость. Закрыв спасшую их боковую дверь фюзеляжа, Гвоздев прыгает на место второго пилота, взяв в руки штурвал.

В противоположном конце взлётки бесстрашной горящей точкой нёсся на таран открытый УАЗ с оскалившимся пулемётом, нацеленным им в лоб. Враг в прицел поймал кабину самолёта и нажал на гашетку. Огненный шквал ударил по кабине. Всё вокруг залепило кровавыми брызгами. С пробитой головой изрешечённое тело первого пилота обмякло в кресле.

– Василискин! Сюда, бегом! – драл глотку командир что есть мочи. Скорости для взлёта не хватало…

Командир отряда, подполковник Павел Гвоздев был очень въедливым и дотошным, выбирая своих бойцов. На его счету имелись пару десятков опаснейших диверсионных операций, и тот факт, что особой страстью лейтенанта были авиасимуляторы, за которыми Кирилл проводил бессонные ночи, от его внимания ускользнуть, конечно же, не мог. Может быть, это и послужило стимулом взять на задание вновь прибывшего в часть и ещё не оперившегося в боях лейтенанта.

С трудом понимая, что делает, опираясь на сержанта, Кирилл отстегнул и повалил бездыханное тело командира корабля на пол. Следом плюхнулся сам в залитое кровавой жижей кресло. Он тут же схватил руль и потянул на себя. В это мгновение реальность преобразилась. Туман, окутавший сознание Кирилла, рассеялся, и он слился с машиной. До конца взлётки оставалось метров триста. Уазик с почему-то прекратившим поливать свинцовым дождём самолёт был прямо по курсу. Передние колёса оторвались от земли, полоса разгона заканчивалась.

– Давааай! – выпучив глаза, орал Гвоздев.

«Птичка» медленно и тяжело поднимается в воздух. Правое заднее шасси мощным ударом разбивает лобовое стекло УАЗа, пытавшегося в последний момент уйти в сторону. Внедорожник боевиков подбрасывает и кубарем катит по пыльной площадке, разбрасывая изувеченные тела врагов по плотному грунту. «Птичка» даёт крен.

– Руль влево! – командует Гвоздев.

Самолёт чудом уходит от столкновения со стоящей впереди горой и, выровнявшись по горизонту, продолжает набирать высоту. Следующая остановка – военная база под Москвой…

Несмотря на ожесточённое столкновение, самолёт остался надёжным убежищем, способным выполнить возложенную на его «потрёпанные плечи» миссию. Топливные баки и жизненно важные коммуникации не задело. Два с половиной часа, и они дома.

«Ан» поднимался всё выше. Бойцы перенесли тело погибшего товарища в задний отсек. Чем под руку попало, залепили дыры от пуль в фюзеляже, перетянули жгутом прошитое насквозь бедро лейтенанта Василискина и посадили на железную скамью девчонку, подав ей фляжку с водой.

– Задание провалено! Кто приказал открыть огонь?!

Гвоздев рычал, разрывая воздух сквозь рокот пропеллеров. Немного остыв, продолжил:

– Что у нас там? Девчонка жива?

– Жива, но в сильном шоке. Вот, взгляните, – майор протянул папку руководителю операции.

Перевернув пару листов, вечно хмурое лицо подполковника озарилось улыбкой.

– Отлично, хлопцы. То, что нам нужно.

Подполковник сальной ладонью трепал плечо Кирилла.

– Ну, красавчик. Это же наши бумажки. Их-то мы и искали!

Папка, которую машинально схватил со стола дежурки Кирилл, и была козырным тузом всего их задания.

– Задание выполнено. Поздравляю, лейтенант…

3

28 мая 1996 года

Москва, штаб армии

Лейтенант Василискин был повышен в звании, награждён медалью за отвагу и в связи с ранением списан в запас для прохождения дальнейшей службы в штабе армии.

Со сверкающей медалью на парадной форме Кирилл вышел из актового зала под аплодисменты присутствующих и не спеша, опираясь на алюминиевую трость, стал спускаться по красной ковровой дорожке. На часах было 13.55, и здание оживало, наполняясь возвращающимися с обеда сотрудниками, которые спешили снова занять свои рабочие места.

Он шёл к выходу, а навстречу двигался поток людей, которых он не знал и старался не замечать. Один, второй, третий, пятый, десятый. Справа и слева, мужчины и женщины в форме и штатском. Перед глазами мелькали безликие фигуры. Полковник по правую руку. Слева девушка. Взгляд скользнул мимо, лишь выхватив её общие очертания, и упёрся во входные двери центрального штаба… Вдруг вновь испечённому капитану почему-то не захотелось покидать это здание. Сердце забилось сильнее.

Внезапная ударная волна, словно в груди его находился эпицентр взрыва, остановила его, заставив замереть на месте. Оба одновременно развернулись. Каждый смотрел в глаза напротив. Пульс заметно участился, зрачки расширились. Узнали они друг друга сразу, но несколько секунд, которые показались вечностью, всматривались, не веря, что это первая их встреча за последние десять лет.

– Таня? – прохрипел Кирилл после затянувшейся паузы и шагнул в её сторону.

Таня была очень привлекательной, и даже если бы он не знал её, наверняка не остался бы равнодушным к этой естественной и глубокой красоте. Строгий серый костюм на точёной фигуре. Собранные и аккуратно уложенные густые, песочного цвета локоны, бездонные голубые глаза. Он просто тонул в них. В этот момент ему захотелось обнять её и прижать к себе, но он не решился. Может, потому, что вокруг было полно народу, и выглядело бы это нелепо. А скорее всего, их разделял десятилетний мост между школьниками-подростками и уже взрослыми людьми, и он не знал, какая последует реакция. За секунду хотелось сказать столько всего, но получилось…

– Привет. Как ты?

Он почти вплотную приблизился к ней, не зная с чего начать.

– Вот ты и нашёл меня.

После небольшой неловкой паузы почти шёпотом сказала Таня, проведя ладонью по свежевыбритой щеке офицера. Голос её приятно завораживал.

…Ковыляя, он проводил свою школьную подругу до кабинета, где она работала, обещав встретить вечером…

Через два месяца они поженились. Это был дождливый, на редкость прохладный, но очень счастливый для них день. Вскоре молодожёны переехали в загородный домик в Подмосковье, где обустраивали своё «гнездышко» для совместной счастливой жизни, сразу решив завести детей. Кирилл хотел сына. Супруга разделяла его желание…

Так прошёл год, другой, а за ними и третий. Они так же дружно работали в штабе армии. Она была специалистом по связям с общественностью. Он, получив новую должность, руководил отделом стратегического планирования. Всё было хорошо. Хорошо, но не более того. Детей у них так и не было. Врачи разводили руками, всевозможные лекарства и методики результатов не давали. Были две попытки искусственного оплодотворения, но обе потерпели неудачу, плод не прижился…

Гадалки, зелья, несбывшиеся пророчества «избранных», успокаивающие советы светил медицины, надежда и ещё раз надежда. Частенько наедине друг с другом они обсуждали свою проблему, терпеливо пробуя всё новые и новые средства и методы. Толком никто не мог сказать, что на самом деле является причиной их бесплодия. Недомолвки и скользкие домыслы «знатоков» не давали покоя. И три года спустя они также дружно шли к своему намеченному семейному счастью. Но всё было тщетно…

4

06 октября 1999 года.

23 часа 45 минут.

Московская область.

Однажды, около полуночи, в семье Василискиных впервые произошла серьёзная ссора.

– Так нечестно! Кто-то детей на улицу выбрасывает, а любящие друг друга люди почему-то лишены этой естественной земной радости, – гневно бросал слова Кирилл, расхаживая по кухне.

– Может, нам рано ещё. Там сверху видней.

– Там сверху? Кому мы нужны там сверху?! Есть желание, должен быть и результат, – по-армейски рассуждал Кирилл.

– Не говори так, мы не всесильны, только Бог знает, кому пора, а кому пока нет. А с таким настроением о детях лучше вообще не думать. Подождём немного, ведь столько уже прошли.

– Немного! Не собираюсь я ждать ничего!

Кирилл взрывался.

– А что ты собираешься делать? – язвила она.

Обстановка накалялась.

– Если бы не твой «практичный» взгляд на жизнь, всё давно бы уже устроилось!

– Значит, именно я виновата в том, что не могу забеременеть?

– Я такого не говорил… Но твоё отношение…

– Что это ты имеешь в виду?

– Проще надо быть, а не молиться каждый вечер и выпрашивать у Бога счастья своего!

– Это кому-то мешает? Тебе какое дело до этого? Сама разберусь!

Таня метала молнии, глядя на мужа.

– Сама не разберёшься! – прорычал Кирилл, облокотившись на стол и стараясь подавить нарастающий бунт в глазах супруги.

Таня глубоко и возмущенно вздохнула, встала из-за стола и ушла в комнату. Через несколько минут вышла одетая и с сумкой.

– Вот и разбирайся тогда сам со «своим делом». Я уезжаю.

Кирилл, стиснув зубы, не в силах ничего предпринять, смотрел вслед исчезнувшей жене…

В голове у Тани был нехитрый план. Сейчас она поедет в Москву, заночует у подруги по институту, та снимала возле ВДНХ однокомнатную квартиру, а после обмозгует эту неприятную ситуацию. Следующую неделю у неё отгулы, на работу спешить было не нужно. В эти мгновения она испытывала неприязнь к своему мужу. Рядом был, казалось, не любимый и чужой человек.

Наш брак – это большая ошибка.

Эта мысль ненасытным червем всё глубже вгрызалась в плод её представления о семейном счастье. Сбегая вниз по ступенькам их одноэтажного скромного домика, она споткнулась о какой-то предмет, едва не загремев вниз. С трудом держа равновесие и цепляясь за перила, Таня остановилась. Услышав шум за дверью, Кирилл выбежал на порог.

– Лампочку вкрутить уже неделю не можешь! Чуть ногу не сломала! – гневно бросила она.

– Что это? – спросил Кирилл, удивлённо глядя вниз. Там, освещаемый желтым светом уличных фонарей, на последней ступеньке их крыльца стоял металлический ящик. В воздухе повисла тишина…

– Не знаю. Коробка какая-то.

Он осторожно приблизился к обшарпанному металлическому кейсу, с виду напоминающему ящик для инструментов.

– Не подходи. Вдруг он…

Кирилл насторожился, выставил левую руку ладонью в сторону жены, а правой коснулся крышки незнакомого чемодана. Приподнял его за рукоять и осторожно приложил ухо к крышке, внимательно вслушиваясь, есть ли посторонние шумы внутри. Таня водила взглядом из стороны в сторону, всматриваясь в прямую линию улицы и выискивая возможного хозяина странной железной коробки.

– Внутри тишина, – оповестил жену Кирилл.

– Слушай, никого нет. Кто мог это оставить у нас на крыльце? – почти шепотом бормотала Таня.

– Пойдём в дом. Если нужен кому, постучат.

– А если нет?

– А если нет, сами посмотрим.

Голубки вернулись на кухню. Кейс поставили на кухонный стол. Таня включила чайник.

– Смотри, тут что-то есть.

Муж медленно осмотрел ящик по кругу, сбоку крышки был механический кодовый замок, над ним свежие царапины сделаны острым предметом «0610».

– Может быть, это код. Отойди, я открою.

– Может, не нужно? – Таня испуганно пятилась к двери и, взявшись за ручку, чуть приоткрыла её. Кирилл развернул ящик крышкой к окну и завертел колёсиками цифрового замка. Крышка поддалась и слегка приоткрылась, рука подняла её вверх.

Он аккуратно дотронулся до содержимого алюминиевого бокса. Содержимое зашевелилось. Кирилл тут же отпрыгнул в сторону. Стул с грохотом повалился на пол. Стоявший на нём металлический чайник добавил шума, опрокинувшись на пол и разливая не успевшую нагреться воду. Глаза округлились, на испуганное лицо легла белая пелена. Замерев и не произнося ни слова, бывший десантник стоял в метре от кейса, вжавшись в стену, и смотрел на него не в силах отвести взгляд. Таня медленно на цыпочках подходила к столу, вытягивая шею и заглядывая за крышку, мешавшую увидеть содержимое алюминиевой коробки, которое так напугало её мужа. Сделав ещё шаг, она зажала ладонью себе рот и прижалась к Кириллу. Часы висящие на стене пробили полночь.

Парализованные увиденным, они, не двигаясь, смотрели на содержимое загадочного кейса. Такого испуга, граничащего с шоком, никто из них никогда не испытывал. Хотелось что-то сделать, позвать на помощь или просто выбежать из дома и прийти в себя, но тела их отказывались слушаться.

Первой от наваждения очнулась Таня, после того как кукольный человечек перестал шевелиться и мирно засопел.

– Он живой!

Ситуация была настолько неожиданная и необычная, что ей казалось – всё это не на самом деле, а какой-то сон или видение. Она подошла к малютке и почти в упор разглядывала крохотное тело.

Это какой-то розыгрыш, – мелькнула в голове мысль.

Сейчас в дверь постучат и с шумным весельем войдут какие-нибудь знакомые, у которых появился новорожденный, мы начнём поздравлять их…

Она прервала поток мыслей, вспомнив, как споткнулась о незнакомый бокс, чуть не перевернув его. Никто не появился и не сказал: аккуратнее. Ребёнок был никому не нужен, он был живой, такой маленький и так близко от неё.

– Что это? – пришедший в себя Кирилл вынул клетчатый тетрадный лист бумаги, сложенный пополам возле головки малыша. Развернул, взгляд заскользил по буквам. Каллиграфия была странной и напоминала ему древние тексты, которые он видел в старинных книгах, но почерк был ровным и разборчивым, Кирилл читал вслух.

«Привет, папа и мама! Я ваш долгожданный сын. Извините, что не родной и появился не очень привычным способом. Надеюсь, вы простите мне это маленькое недоразумение. Вчера у меня был тяжёлый день, я впервые увидел этот свет. Такое со мной нечасто случается. И если вы не возражаете, я немного подремлю. Здесь вы найдёте молочную смесь и инструкцию по выживанию для новорожденных, попавших в уютный семейный дом.

Когда я открою глаза, не буду помнить ничего и даже то, что написал вам это письмо. Я обязательно вам понравлюсь и принесу небольшую кучку радости, а может, и целую гору счастья. Очень надеюсь на взаимную симпатию, мои любимые родители…»

…Они смотрели друг на друга, не зная, как реагировать на это, с чего начать. Первые секунды слова застревали в горле.

– Подкидыш… – после затянувшейся паузы, заикаясь, выдавил Кирилл.

Таня быстрее пришла в себя.

– А он миленький. Смотри, носик, как у тебя. Ну что стоишь, кто сына хотел? Давай готовься к родительским обязанностям.

– Тань, ты уверена? Может, обратимся куда… Вдруг он…

– Что вдруг? Он только родился и не нужен никому, кроме нас. Смотри, пуповина заклеена. Тут же написано, родился вчера. «Юморист», который оставил его здесь, накалякав эту бумажонку, сейчас уже где-то потирает руки, что избавился от дитя. Хорошо, не выкинул. Мы же так сына хотели!..

– Ладно, ладно… – бормотал Кирилл, не отрывая взгляда от малыша и до сих пор не веря, что всё это наяву.

– Но что делать будем, опыта родительского нет у нас. С чего начнём-то?

– Не волнуйся, вот сейчас он проснётся, и опыт у тебя появится.

Таня замолчала и долго с нежностью глядела на спящего малютку. Кирилл также внимательно изучал неподвижную сопящую кроху.

– Как назовём?

– Тимур, – не задумываясь ответила Таня.

– Почему Тимур?

– Рассказ Гайдара вспомнила про Тимура и его команду. В детстве читала. Там пацан один с ребятами спасал людей и справедливость наводил. Сегодня он нашу семью спас. Да и вообще, захотелось так.

Таня нежно поглаживала тёмную копну спящего розовощёкого малыша. Предложение супруги прозвучало так ненавязчиво, что Кирилл миролюбиво ответил:

– А что, мне нравится. Тимур…

Он обнял жену, обстановка разрядилась…

Человечек из алюминиевой коробки округлил свои глазки, пару раз хлопнул ресничками и протяжно завопил.

5

Октябрь 1999 года

В течение ближайшей недели заявлений о пропаже малыша в соответствующие органы не поступало. Кирилл и Таня оформили отпуск, и их семью закрутила вереница хлопот, с каждым днём набирая обороты. Прошли полный медосмотр, сделали необходимые прививки, зарегистрировались как надо и получили свидетельство о рождении. Отремонтированная ещё два года назад детская всё ещё пустовала. Кроватку поставили в своей спальне, там же пеленальный столик и кучу всевозможных погремушек. В семье Василискиных поплыли бессонные ночи, которые коротали они мужественно, с усердием молодых родителей.

Через три недели все формальности по усыновлению были улажены, и чета решила отметить это знаменательное событие. Таня накрывала на стол, Кирилл чистил картошку, смотря новости по телевизору.

« – Коротко о главных событиях», – вещал из «ящика» голос диктора.

« – Печальная статистика: каждые тридцать секунд в мире от голода умирает ребёнок. Это тысячи жертв ежедневно. В то время, как всего годовой бюджет стран на ведение войн способен уничтожить голод на Земле на многие годы…

– Европейские учёные начали строительство Большого Андронного Коллайдера. Приведёт ли это к концу света?..

– Эксперименты с клонированием продолжаются. Что ждёт человечество в ближайшем будущем?

– Японские учёные показали миру концепт первого интеллектуального робота-андроида, претендующего в будущем стать лучшим помощником и другом человека…

– На 87-м году ушёл из жизни конгрессмен международный деятель и влиятельный политик Ричард Полдс, известный мировому сообществу как основоположник международной организации защиты природы «Grin world». Америка прощается с сильным и знаменитым политиком…»

Таня нажала на кнопку пульта телевизора. Диктор не успел закончить фразу, как экран сжался в точку, превратившись в тёмно-серое немое пятно.

– Какая Америка? Гости с минуты на минуту будут, иди мусор выноси.

– Но я картошку чищу, – начал было оправдываться Кирилл, потом махнул рукой, не желая вступать с женой в дебаты, вынул из ведра до краёв наполненный пакет и послушно побрёл к выходу…

Вскоре в их доме собрались близкие им люди. Приехали родители и двоюродные братья Тани, родители Кирилла, сослуживцы с семьями, соседи напротив и бабка Кирилла, Фёкла.

Рассевшись на импровизированных дощатых скамейках просторной кухни, по рюмкам разлили водочку. Было тепло и уютно. Рядом в люльке угукал довольный карапуз. Кирилл встал, поднял рюмку вверх, вслед за ним как по команде поднялись остальные стопки. Усталый взгляд обошел присутствующих, отец семейства улыбался.

– Судьба выбрала очень необычный способ подарить нам сына. Мы с удовольствием принимаем этот дар…

Он вкратце пересказал события того странного и удивительного вечера, поблагодарил всех присутствующих за оказанную с их стороны помощь, высказал надежды на лучшее будущее и, повернувшись к кряхтящему малышу, который только что испражнился на чистую, белую простынку, с гордостью подытожил:

– Добро пожаловать в семью Василискиных, Тимур Кириллович!

Рюмки взмыли вверх и со звоном сомкнулись, разбрызгивая по столу прозрачные капли.

За окном завывал унылый ветерок, разнося и растворяя в сыром воздухе глухое и мелодичное:

– Поздравляем!

6

31 октября 1999 года

Москва, аэропорт Домодедово

В момент, когда в доме у Василискиных радостно цокал звон стекла и сыпались поздравления, свежевыбритый, с элегантным чемоданчиком в руке Буньков подошёл к стойке регистрации.

– Внимание, продолжается посадка на Боинг-747, следующий рейсом EY068 по маршруту Москва – Дубай.

Милый женский голос разливался по залу международного сектора, приглашая туристов на посадку. Главврач чувствовал себя великолепно. Ключи от его новой виллы приятным очертанием ласкали руку, когда он прикасался к тонкой стенке своего кожаного чемоданчика. С упоением он вспоминал, как неделю назад перевёл оставшуюся сумму застройщику и добросовестно рассчитался с риелторами. Как лежавшие в банке 50000$ операционист по его требованию отправил на счёт в Эмиратах. Как доделал мелкие дела по работе и уволился с должности главного врача родильного дома.

Подойдя к стойке контроля, он медленно и с достоинством протянул паспорт.

– Буньков Игорь Михайлович. 11 декабря 1953 года рождения. Уроженец города Санкт-Петербург.

Дама в форме, как и полагается, с наполненным серьёзностью взглядом, исподлобья внимательно изучала его.

– Он самый, – с улыбкой подтвердил главврач, нависая сверху. Перед сотрудниками аэропорта был совсем другой человек, с новой внешностью, новой биографией, новой жизнью.

– С какой целью в Эмираты?

– Любоваться красотами. Жаль, вы на работе, вместе было б интереснее, – неуклюже пошутил Буньков.

Пассажир охмуряющим взглядом поедал обаятельную представительницу службы контроля.

– Приятного полёта.

Засмущавшись, она протянула ему паспорт.

Через сорок минут боинг вырулил на взлётную полосу. Последняя остановка, гул турбин, движение. В самолёте действительно сидел другой человек. От прежнего Игоря Бунькова не осталось и следа. Приободрившийся, порозовевший, полный сил, он почти и сам уже верил в то, что никакой он не главврач захудалого питерского роддома, заваленный постоянными рабочими проблемами. Не хладнокровный торгаш, обменявший две ни в чём не повинные жизни на свой комфорт. Он хороший, уважаемый и успешный доктор. Полноценный, здоровый и счастливый человек, без каких-либо долгов и обязательств с многообещающим, радужным будущим. Так приятней, посему так и быть! А что было, то было.

Через пять часов я войду в свой личный дом в Дубае.

Мысль эта бальзамом разливалась по всему телу. В груди закипало блюдо из эйфории вперемешку с упоением. Тепло из груди плавно поднималось вверх, к самому мозгу и приятно щекотало его так, что мурашки волной наслаждения побежали по коже…

Самолёт набирает скорость, пассажиров мягко вжимает в кресла. Из-под колёс убегают серые прямоугольники взлётной полосы. Ещё через минуту внизу всё стало игрушечным. Лайнер уносил бывшего главврача навстречу своей новой и долгожданной свободе.