Текст книги "Победитель"

Глава 16

– Все будет в полном порядке, Лу-Энн, – потрепав молодую женщину по руке, сказал Роджер Дэвис, молодой симпатичный мужчина, объявлявший выигрышные номера во время тиража. – Понимаю, вы немного нервничаете, но я буду рядом с вами. Даю вам слово, мы сделаем все как можно более безболезненным для вас, – галантно добавил он.

Они находились в роскошно обставленной комнате здания управления лотерей, рядом с просторным залом, в котором журналисты и просто зрители ждали появления победителя последнего тиража лотереи. Лу-Энн была в бледно-голубом платье до колен и туфлях в тон ему, ее прическа и косметика были безупречными благодаря собственным специалистам управления. Порез на подбородке затянулся, и она отказалась от пластыря и ограничилась гримом.

– Вы выглядите просто восхитительно, Лу-Энн, – продолжал Дэвис. – На моей памяти ни один победитель еще не выглядел так потрясающе. Это я вам честно говорю. – Он подсел к ней, прикоснувшись ногой к ее колену.

Улыбнувшись, Лу-Энн отодвинулась на пару дюймов и обратила свое внимание на Лизу.

– Я не хочу, чтобы моя дочка появлялась там. Все эти прожектора и обилие народу напугают ее до смерти.

– Ничего страшного. Она может остаться здесь. Разумеется, кто-нибудь будет за ней присматривать, не отходя ни на минуту. Как вы сами понимаете, меры безопасности строжайшие. – Остановившись, Дэвис снова окинул взглядом соблазнительные формы Лу-Энн. – Но мы объявим о том, что у вас есть дочь. Вот почему ваша история такая замечательная. Молодая мать и ее дочь, и на них свалилось такое состояние! Вы должны быть бесконечно счастливы.

Похлопав ее по колену, он задержал руку чуть дольше, затем отдернул ее. У Лу-Энн снова мелькнула мысль, не замешан ли он во всем этом. Известно ли ему, что она выиграла целое состояние за счет мошенничества? Лу-Энн пришла к выводу, что Дэвис как раз из тех, кто ради денег готов на все. Она предположила, что за такую крупную махинацию ему должны были очень щедро заплатить.

– Долго нам еще ждать здесь? – спросила Лу-Энн.

– Минут десять. – Еще раз улыбнувшись, Дэвис добавил как можно небрежнее: – Э… вы не совсем ясно выразились насчет своего супружеского положения. Ваш муж…

– Я не замужем, – быстро сказала Лу-Энн.

– А… ну… будет ли присутствовать отец вашего ребенка? Нам просто нужно знать, чтобы лучше все подготовить.

– Нет, не будет. – Лу-Энн посмотрела ему прямо в лицо.

Дэвис самоуверенно улыбнулся, снова придвигаясь к ней.

– Понимаю. Гм… – Он сплел пальцы и поднес их к губам, затем небрежно закинул руку на спинку кресла. – Ну, не знаю, какие у вас планы, но если вам будет нужен человек, чтобы показать город, я абсолютно к вашим услугам, Лу-Энн, двадцать четыре часа в сутки. Я прекрасно понимаю, что для вас, прожившей всю свою жизнь в маленьком провинциальном городке, этот огромный мегаполис, – Дэвис театрально поднял руку к потолку, – кажется просто необъятным. Но я знаю его как свои пять пальцев. Лучшие рестораны, театры, магазины… Мы могли бы прекрасно провести время.

Он придвинулся еще ближе, пожирая взглядом обводы тела Лу-Энн, и его пальцы как бы сами собой поползли к ее плечу.

– О, сожалею, мистер Дэвис, кажется, вы меня не так поняли. Лизиного отца не будет на пресс-конференции, но он подъедет позже. Его не сразу отпустили в увольнение.

– В увольнение?

– Он служит на флоте. В «морских котиках»[3]3
  «Морские котики» – подразделения сил специальных операций ВМС США, предназначенные для ведения разведки и диверсионных операций на морском и речном побережье и в портах.


[Закрыть]. – Тряхнув головой, Лу-Энн уставилась вдаль, словно копаясь в шокирующих воспоминаниях. – Честно вам признаюсь, порой от его рассказов я просто в ужас прихожу. Но, по крайней мере, Фрэнк может постоять за себя. Представляете себе, однажды в баре он избил до полусмерти шестерых типов, увивавшихся за мной. Наверное, он прикончил бы их, если б его не оттащили полицейские, а справились они с ним только впятером, сильные, здоровенные парни…

У Дэвиса отвисла нижняя челюсть. Он поспешно отодвинулся от Лу-Энн.

– Боже милосердный!

– О, мистер Дэвис, но только не говорите об этом ни слова на пресс-конференции! Фрэнк выполняет совершенно секретные задания, и он будет зол, если вы что-нибудь скажете. Очень зол! – Она выразительно посмотрела на Дэвиса, наблюдая за волнами страха, искажающими его привлекательное мальчишеское лицо.

Дэвис порывисто вскочил с места.

– Нет, конечно же, ни единого слова. Клянусь! – Облизнув губы, он провел трясущейся рукой по набриолиненным волосам. – Я должен сходить посмотреть, Лу-Энн, как там дела.

Слабо улыбнувшись, он неубедительно показал большой палец.

Лу-Энн ответила ему тем же.

– Огромное спасибо за понимание, мистер Дэвис. – После того как он ушел, она повернулась к Лизе: – Тебе никогда не придется так поступать, моя куколка. И очень скоро твоей маме также больше не нужно будет так поступать.

Прижав Лизу к груди, Лу-Энн уставилась на часы на стене, следя за убегающими минутами.

* * *

Оглядывая заполненный до отказа зал, Чарли пробирался к сцене. Наконец он остановился там, откуда ему все было видно, и стал ждать. С большим удовольствием мужчина поднялся бы на сцену вместе с Лу-Энн, чтобы обеспечивать ей моральную поддержку, в которой, как прекрасно понимал Чарли, она очень нуждалась. Однако об этом не могло быть и речи. Он должен был оставаться на заднем плане; одним из главных требований его работы было не привлекать к себе внимания. Он увидится с Лу-Энн после завершения пресс-конференции. И выскажет свое решение на ее предложение отправиться вместе с ней. Вся беда заключалась в том, что Чарли до сих пор не определился. Сунув руку в карман, он нащупал пачку сигарет, но затем вспомнил, что курение в здании запрещено. Чарли жаждал успокаивающего действия табака, и у него даже мелькнула мысль выбраться на улицу и быстро курнуть, однако времени на это не было.

Вздохнув, Чарли опустил свои широкие плечи. Почти всю свою жизнь он кочевал с места на место, не имея ничего похожего на долгосрочные планы на будущее. Он обожал детей, но у него не было возможности завести своих собственных. Ему хорошо платили, но хотя деньги существенно улучшили его быт, в действительности они не сделали его счастливым. Чарли смирился с тем, что в его возрасте ему уже больше не на что рассчитывать. Кривые дорожки, по которым он ходил в молодости, в значительной степени предопределили то, какими будут оставшиеся годы его жизни. Так обстояли дела до сих пор. Лу-Энн Тайлер предложила ему выход из этого тупика. У него не было никаких заблуждений на тот счет, что он интересует ее в сексуальном отношении, и, перед холодным лицом реальности, вдали от естественного и в то же время невероятно соблазнительного присутствия Лу-Энн, Чарли пришел к выводу, что и сам этого тоже не хочет. Но ему была нужна искренняя дружба Лу-Энн, ее доброта – то, чего ему отчаянно не хватало в жизни. И это возвращало его к необходимости сделать выбор. Согласиться на ее предложение или нет? Чарли не сомневался, что если он поедет вместе с Лу-Энн и Лизой, они будут счастливы, и к этому нужно также добавить то, что он заменит девочке отца. По крайней мере, на несколько лет. Но Чарли провел бессонную ночь, размышляя, что будет по прошествии этих первых нескольких лет.

Красавица Лу-Энн со своим новоприобретенным богатством и всеми теми прелестями, которые оно принесет, неизбежно станет заветной целью десятков самых желанных мужчин на свете. Она еще очень молода, у нее всего один ребенок, и она захочет других. Лу-Энн выйдет замуж за одного из этих мужчин. И тот возьмет на себя обязанности быть отцом Лизе по праву. Он станет главным мужчиной в жизни Лу-Энн. И с чем останется Чарли? Протиснувшись вперед между двумя телеоператорами, он снова задумался об этом. В какой-то момент – и тут не могло быть никаких сомнений – он вынужден будет покинуть Лу-Энн. Оставаться с ней дальше станет просто неудобно. Он ведь ей не родственник. И когда этот момент наступит, ему будет больно, очень больно, гораздо больнее, чем было в молодости, когда его использовали в качестве боксерской груши. Проведя с Лу-Энн и ее дочерью всего несколько дней, Чарли чувствовал, что между ними уже возникли такие узы, какие ему не удалось создать за десять лет жизни вместе со своей бывшей женой. А что будет после трех или четырех совместно прожитых лет? Сможет ли он спокойно расстаться с Лизой и ее матерью, не разбив непоправимо свое сердце, не испортив вконец психику? Чарли покачал головой. Вот как все сложно оказалось… Он едва знаком с этими простыми людьми с Юга, а сейчас ему предстоит принять жизненно важное решение, последствия которого будут ощущаться еще долгие годы.

Какая-то часть Чарли подсказывала просто воспользоваться случаем и радоваться жизни. Быть может, он через год умрет от инфаркта – так какая разница, черт возьми? Однако верх неумолимо одерживала другая его часть. Чарли понимал, что сможет до конца жизни оставаться другом Лу-Энн, но он не знал, выдержит ли, близко общаясь с ней изо дня в день и в то же время сознавая, что все это может внезапно закончиться.

– Проклятье! – пробормотал Чарли.

Он рассудил, что в конечном счете все свелось к чистой зависти. Если б он был всего на двадцать – мужчина пожал плечами – ну хорошо, на тридцать лет моложе! Зависть к тому типу, который в конце концов завоюет Лу-Энн. Завоюет ее любовь, которая, Чарли не сомневался, продлится вечно, по крайней мере с ее стороны. Но тому, кто предаст Лу-Энн, несдобровать. Она – настоящая ведьма, это легко понять. Огненный ураган с золотым сердцем, но именно в этом и заключается ее притягательность: полярные противоположности в одной хрупкой оболочке из кожи и плоти и обнаженные нервные окончания – такое нужно еще поискать…

Отбросив размышления, Чарли устремил взгляд на сцену. Вся толпа разом напряглась, словно сжавшийся бицепс. Объективы телекамер нацелились на Лу-Энн, высокую, царственную, спокойную, грациозно вышедшую вперед. Чарли зачарованно покачал головой.

– Черт! – пробормотал он едва слышно.

Только что Лу-Энн сделала решение, которое ему предстояло принять, еще более трудным.

* * *

Шериф Рой Уэймер едва не выплюнул полный рот пива через всю комнату, увидев Лу-Энн Тайлер, машущую ему рукой с экрана телевизора.

– Господи Иисусе, дева Мария!

Он оглянулся на свою жену Дорис, которая также насквозь сверлила взглядом двадцатисемидюймовый экран.

– Ты ищешь ее по всему округу, а она вон где – в Нью-Йорке! – воскликнула Дорис. – Вот ведь наглая девчонка! И только что выиграла столько денег! – с горечью произнесла Дорис, ломая руки; двадцать четыре разорванных лотерейных билета валялись в мусорном баке во дворе.

Оторвав с трудом свое грузное тело от кресла, Уэймер направился к телефону.

– Я звонил на все ближайшие железнодорожные станции и в аэропорт Атланты, но ответа до сих пор нет. Однако я никак не полагал, что эта девчонка отправится в Нью-Йорк. Я не разослал на нее ориентировку, поскольку не думал, что она сможет покинуть пределы округа, не говоря уж о том, чтобы уехать из штата. Я хочу сказать, у нее ведь даже нет машины! И она с маленьким ребенком и все такое… Я был уверен в том, что она просто рванула домой к одной из своих подруг.

– Ну, похоже, она обыграла тебя по всем статьям. – Дорис указала на Лу-Энн на экране телевизора. – Что бы ты ни говорил, а такую красотку ни с кем не спутаешь.

– Ну, мать, – сказал жене Уэймер, – у нас в нашей глуши нет ресурсов ФБР. Фредди заболел, и у меня в распоряжении осталось всего два помощника. А у полиции штата по горло своих забот, они никого не смогли выделить. – Он взял телефон.

– Ты полагаешь, Лу-Энн убила Дуэйна и того другого типа? – с тревогой посмотрела на него Дорис.

Приложив трубку к уху, Уэймер пожал плечами.

– Лу-Энн смогла бы задать хорошую трепку большинству мужчин, каких я знаю. И уж Дуэйну – точно, черт побери. Но вот второй тип был настоящим битком, вес почти триста фунтов. – Он начал нажимать кнопки. – Впрочем, Лу-Энн могла подкрасться к нему сзади и огреть телефоном по голове… Ей тоже досталось. В тот день многие видели ее с пластырем на лице.

– За всем этим стоят наркотики, точняк, – сказала Дорис. – Подумать только, бедная малышка жила в этом фургоне рядом с наркотиками!

– Знаю, – кивнул Уэймер.

– Готова поспорить, головой всего этого была Лу-Энн. В уме ей не откажешь, это всем известно. И она всегда считала себя выше нас. Пыталась это скрывать, но мы-то всё видели. Она была здесь чужая, стремилась вырваться отсюда, но у нее не было средств. Деньги от продажи наркотиков – вот что она придумала, Рой, помяни мое слово.

– Я тебя услышал, мать. Вот только теперь ей больше не нужно торговать наркотиками. – Он выразительно кивнул в сторону телевизора.

– Ты лучше поторопись, пока она никуда не смылась.

– Я свяжусь с полицией Нью-Йорка, чтобы ее немедленно задержали.

– Ты думаешь, на это пойдут?

– Мать, Лу-Энн Тайлер подозревается в совершении двух убийств, – важным тоном произнес Уэймер. – Даже если не сделала ничего плохого, она будет проходить по делу в качестве свидетеля.

– Да, но ты думаешь, этим янки в Нью-Йорке есть до этого какое-нибудь дело? Ха!

Сомневаясь в добродетелях своих северных сограждан, Дорис презрительно фыркнула, но тут же оживилась надеждой:

– Послушай, если ее осудят, она ведь должна будет вернуть выигрыш? – Женщина посмотрела на экран телевизора, на улыбающееся лицо Лу-Энн, гадая, не следует ли ей сходить к мусорному баку и собрать куски разорванных билетов. – В тюрьме ей деньги точно не понадобятся, блин!

Шериф Уэймер ничего не ответил. Он пытался связаться с управлением полиции Нью-Йорка.

* * *

Лу-Энн держала большой символический чек, махала рукой, улыбалась толпе и отвечала на град вопросов, который сыпался на нее из всех уголков просторного зала. Ее лицо разнеслось по всем Соединенным Штатам и дальше по всему миру.

Есть ли у нее какие-нибудь конкретные планы насчет того, как распорядиться деньгами? Если есть, то какие?

– Вы всё узнаете, – ответила Лу-Энн. – Вы всё увидите, но вам придется немного подождать.

Были и предсказуемые глупые вопросы вроде: «Вы счастливы?»

– Невероятно, – ответила она. – Вы даже представить себе не можете, как.

– Вы будете хранить их в одном месте?

– Вряд ли, если только речь не идет об очень-очень большом месте.

– Вы поможете своим родственникам?

– Я буду помогать всем, кто мне дорог.

Трижды мужчины просили ее руки. Каждому поклоннику Лу-Энн отвечала по-разному, с вежливым юмором, но итог был неизменно один и тот же: «Нет». Чарли внутренне кипел, выслушивая весь этот вздор; затем, взглянув на часы, он быстро покинул зал.

Еще вопросы, еще фотографии, еще улыбки и смех… Наконец пресс-конференция завершилась, и Лу-Энн проводили со сцены. Вернувшись в гримерную, она быстро переоделась в джинсы и блузку, смыла с лица всю косметику, спрятала длинные волосы под ковбойской шляпой, подхватила Лизу и посмотрела на часы. Прошло чуть больше двадцати минут с тех пор, как ее представили всему миру как новую победительницу в лотерее. Несомненно, шериф Рикерсвилла уже связался с полицией Нью-Йорка. Весь родной городок Лу-Энн с религиозным пиететом следил за розыгрышем Национальной лотереи, и шериф Рой Уэймер в том числе. Теперь нужно будет действовать очень быстро.

В дверь просунул голову Дэвис.

– Э… мисс Тайлер, у заднего входа вас ждет машина. Если вы готовы, я попрошу кого-нибудь проводить вас вниз.

– Готова на все сто. – Когда Дэвис развернулся, собираясь уйти, Лу-Энн окликнула его: – Если меня будут спрашивать, я у себя в гостинице.

– Вы кого-нибудь ждете? – холодно спросил Дэвис.

– Фрэнка, отца Лизы.

У него вытянулось лицо.

– А где вы остановились?

– В «Плазе».

– Разумеется.

– Но, пожалуйста, больше никому не говорите, где я. Мы с Фрэнком уже давно не виделись. Он почти три месяца был на маневрах. Так что выйдет очень некстати, если нам помешают. – Хитро изогнув брови, Лу-Энн улыбнулась. – Вы поняли, что я имела в виду?

Изобразив очень неискреннюю улыбку, Дэвис насмешливо поклонился.

– Мисс Тайлер, вы можете безоговорочно положиться на меня. Экипаж ждет вас.

Лу-Энн мысленно усмехнулась. Теперь она была уверена в том, что когда за ней явятся полицейские, их направят прямиком в гостиницу «Плаза». Это даст ей драгоценные минуты, необходимые для того, чтобы покинуть город, покинуть страну. Впереди ее ждала новая жизнь.

Глава 17

Задний вход был тихим и безлюдным. Покинув здание, Лу-Энн увидела длинный черный лимузин. Приложив руку к козырьку форменной фуражки, водитель открыл дверь. Женщина села в машину и устроила рядом Лизу.

– Отличная работа, Лу-Энн! – сказал Джексон. – Твоя игра была безукоризненной.

Едва не вскрикнув вслух, она резко обернулась, вглядываясь в полумрак дальнего угла салона лимузина. Весь свет внутри был погашен, за исключением одной лампы прямо над головой Лу-Энн, которая внезапно вспыхнула, озарив ее ярким светом. Ей показалось, что она снова на сцене управления лотерей. Лу-Энн с трудом разглядела очертания мужчины, сидящего в углу.

До нее долетел голос Джексона:

– Честное слово, очень выдержанная и полная собственного достоинства, чуточку юмора, когда это требовалось… знаешь, журналисты едят это «на ура». И, разумеется, в довершение ко всему внешность. Сразу три предложения руки в ходе одной пресс-конференции – это рекорд, насколько мне известно.

Взяв себя в руки, Лу-Энн села на место. Лимузин плавно покатил по улице.

– Благодарю вас.

– Если честно, я тревожился, что ты выставишь себя полной дурой. Не прими это на свой счет. Как я уже говорил, ты умная молодая женщина; однако любой человек, каким бы искушенным он ни был, в незнакомой ситуации с большой долей вероятности поведет себя неадекватно, ты не согласна?

– У меня была большая практика.

– Прошу прощения? – Джексон чуть подался вперед, однако по-прежнему оставался в тени. – Какая практика?

Лу-Энн всмотрелась в полумрак, однако яркий свет слепил ее.

– Незнакомых ситуаций.

– Знаешь, Лу-Энн, порой ты меня просто поражаешь, честное слово. В определенной ограниченной области твоя проницательность сравнима с моей собственной, а я редко делаю подобные признания.

Какое-то время Джексон молча пристально смотрел на нее, после чего открыл чемоданчик, лежавший на соседнем сиденье, и достал несколько листов бумаги. Когда он снова откинулся на мягкую кожу, у него на лице заиграла улыбка, а с губ сорвался удовлетворенный вздох.

– Ну, а теперь, Лу-Энн, настала пора обсудить условия.

Потеребив блузку, женщина закинула ногу на ногу.

– Сначала нам нужно обсудить кое-что другое.

– Вот как? – склонил голову набок Джексон. – И что же это может быть?

Лу-Энн шумно вздохнула. Она не спала всю ночь, размышляя, как лучше сказать ему о мужчине, назвавшемся Радугой. Сначала женщина гадала, нужно ли Джексону вообще знать об этом, затем решила, что, поскольку тут замешаны деньги, он, вероятно, все равно рано или поздно узнает. Так уж пусть лучше он узнает от нее.

– Вчера ко мне приходил один мужчина.

– Мужчина, вот как… И что ему было нужно?

– Он хочет получить от меня деньги.

– Лу-Энн, дорогая, – рассмеялся Джексон, – теперь все будут хотеть получить от тебя деньги!

– Нет, всё не так. Он хочет половину моего выигрыша.

– Прошу прощения? Это же абсурд!

– Нет, не абсурд. У него… у него есть определенная информация обо мне, о том, что со мной произошло, и он пригрозил, что расскажет ее, если я ему не заплачу.

– Боже милосердный, и что же это за информация?

Лу-Энн помолчала, уставившись в окно.

– Можно что-нибудь выпить?

– Угощайся.

Вынырнувшая из полумрака рука указала на встроенную дверцу в стене лимузина. Не глядя в сторону Джексона, Лу-Энн открыла холодильник и достала банку «Кока-колы». Отпив большой глоток, она вытерла губы и продолжала:

– Кое-что произошло со мной прямо перед тем, как я позвонила вам и сказала, что принимаю ваше предложение.

– Это случайно не связано с двумя трупами в твоем фургоне? Со спрятанными там наркотиками? С тем обстоятельством, что тебя разыскивает полиция? Или, быть может, ты попыталась скрыть от меня еще что-то?

Лу-Энн ответила не сразу. На лице у нее было написано нескрываемое изумление. Женщина сидела, нервно стиснув банку.

– Я не имею к наркотикам никакого отношения. А тот человек пытался меня убить. Я просто защищалась!

– Когда ты захотела так быстро уехать из города, сменить имя и прочее, мне следовало бы догадаться, что случилось что-то серьезное. – Джексон печально покачал головой. – Бедная, бедная Лу-Энн! Наверное, при таких обстоятельствах я тоже постарался бы как можно быстрее покинуть город. Но кто бы мог подумать такое о нашем маленьком Дуэйне! Наркотики… Как ужасно! Но я скажу тебе вот что: по доброте душевной я не буду держать на тебя зла. Что было, то было. Однако, – и тут в голосе Джексона прозвучала сталь, – впредь никогда не пытайся что-либо утаить от меня, Лу-Энн. Пожалуйста, не поступай так – ради себя самой.

– Но этот мужчина…

– О нем уже позаботились, – нетерпеливо перебил ее Джексон. – Тебе определенно не придется ничего ему платить.

Лу-Энн всмотрелась в темноту, и по ее лицу снова разлилось изумление.

– Но как вам удалось это сделать?

– У меня постоянно спрашивают: как мне удалось сделать то или это? – Похоже, Джексон развеселился. Помолчав, он добавил заговорщическим тоном: – Я могу сделать все что угодно, Лу-Энн, неужели ты это еще не поняла? Абсолютно все. Тебя это не пугает? Если нет, очень плохо. Меня самого это иногда пугает.

– Этот мужчина сказал, что его прислали убить меня.

– Вот как.

– А затем заказ отменили.

– Просто поразительно странно.

– Сопоставив время, я пришла к выводу, что заказ отменили сразу же после того, как я позвонила вам и сказала, что согласна.

– Жизнь полна случайных совпадений, не так ли? – насмешливо спросил Джексон.

Теперь уже глаза Лу-Энн яростно сверкнули.

– Если меня укусят, я кусаюсь в ответ, и очень больно! Просто чтобы мы понимали друг друга, мистер Джексон.

– Полагаю, Лу-Энн, мы прекрасно понимаем друг друга.

В темноте послышался шелест бумаг.

– Однако это определенно усложняет дело, – продолжал мужчина. – Когда ты попросила изменить тебе имя, я полагал, что нам по-прежнему удастся сделать все честно.

– Что вы имеете в виду?

– Налоги, Лу-Энн. Перед нами стоит проблема налогов.

– Но я думала, что все эти деньги мои, вплоть до последнего цента, и государство не может к ним прикоснуться. Так говорится во всех рекламных проспектах.

– Это не совсем верно. Больше того, на самом деле рекламные проспекты вводят людей в заблуждение. Странно, что государство это разрешает. Главный принцип – не освобождение от налогов, а отсрочка налогов. Но только на первый год.

– Черт возьми, что это означает?

– Это означает то, что в первый год победитель не платит никаких федеральных и местных налогов, однако сумма этих налогов просто переносится на следующий год. Сама она никак не изменяется, изменяются только временны́е рамки. Разумеется, никаких пеней и штрафов, до тех пор пока выплата будет производиться в срок в течение следующего налогового года. Закон определяет, что налог следует выплатить в течение десяти лет равными суммами. Например, со ста миллионов долларов ты будешь должна заплатить приблизительно пятьдесят миллионов долларов местных и федеральных налогов, или половину всей суммы. Очевидно, что ты подпадаешь под самые высокие налоговые ставки. Распределенная на десять лет, налоговая выплата будет составлять пять миллионов долларов в год. В дополнение к этому, все деньги, которые ты заработаешь с основной суммы, облагаются налогом без каких-либо отсрочек… И я должен сказать тебе следующее, Лу-Энн. У меня есть планы насчет этой основной суммы, и весьма большие. В последующие годы ты заработаешь значительно больше, однако все твои доходы будут облагаться налогами: дивиденды, доходы от продажи ценных бумаг, проценты по долговым обязательствам и все такое. Обыкновенно с этим не возникает никаких проблем, поскольку законопослушные граждане, не скрывающиеся от полиции под вымышленным именем, заполняют налоговые декларации, выплачивают причитающиеся им налоги и живут спокойно. Но ты не сможешь так поступить. Если мои люди заполнят твою налоговую декларацию от имени Лу-Энн Тайлер с твоим текущим адресом и другой личной информацией, тебе не кажется, что в дверь к тебе постучится полиция?

– Ну, а разве я не могу платить налоги под своим новым именем?

– О, потенциально блестящее решение; однако служба по налогам и сборам склонна проявлять любопытство, когда в самой первой налоговой декларации, заполненной человеком, совсем недавно достигшим совершеннолетия, оказывается так много нулей. Возникнут вопросы, чем ты занималась прежде и почему ни с того ни с сего вдруг стала богаче Рокфеллера. Опять же, следствием этого, скорее всего, станет то, что к тебе в дверь постучится полиция или, что еще более вероятно, ФБР. Нет, этот вариант не подходит.

– Так что же нам делать?

Когда Джексон заговорил снова, тон его голоса, достигнув ушей Лу-Энн, заставил ее еще крепче прижать к себе Лизу.

– Ты будешь делать все в точности так, как я скажу, Лу-Энн. Ты сядешь на самолет, который вывезет тебя из страны. Ты больше никогда не вернешься в Соединенные Штаты. Это грязное дельце в Джорджии обрекло тебя на жизнь в постоянном движении. Боюсь, навсегда.

– Но…

– Никаких «но» нет, Лу-Энн, вот как все будет. Это понятно?

Откинувшись на обтянутую кожей спинку сиденья, женщина упрямо произнесла:

– У меня сейчас достаточно денег, чтобы прекрасно устроиться там, где я пожелаю. И я не люблю, когда мне указывают, что делать!

– Вот как? – Пальцы Джексона стиснули рукоятку пистолета, который он достал из чемоданчика. В темноте он мог вскинуть его в одно мгновение; мать и дочь будут устранены. – Что ж, почему бы тебе не попробовать выбраться из страны самостоятельно? Как тебе это нравится?

– Я могу постоять за себя!

– Дело не в этом. Лу-Энн, ты заключила со мной соглашение. И я жду, что ты от него не отступишь. Если только ты не полная дура, то будешь действовать со мной, а не против меня. Ты увидишь, что в долгосрочной перспективе твои и мои интересы совпадают. В противном случае я могу остановить лимузин прямо здесь, вышвырнуть тебя вместе с ребенком и позвонить в полицию, чтобы тебя забрали. Выбор за тобой. Решай. Немедленно!

Поставленная перед таким выбором, Лу-Энн в отчаянии обвела взглядом салон лимузина. Ее глаза остановились на Лизе. Малышка смотрела на маму широко раскрытыми глазами, полными абсолютного доверия. Лу-Энн глубоко вздохнула. Какой у нее на самом деле выбор?

– Хорошо.

Джексон снова зашелестел бумагами.

– Так… времени у нас едва хватит, чтобы просмотреть эти документы. Ты должна будешь их подписать, но позволь сначала обсудить основные условия. Я постараюсь сделать свои объяснения как можно более простыми… Ты только что выиграла в лотерею сто миллионов долларов с мелочью. Как раз сейчас эти деньги помещаются на специальный депозит, открытый управлением лотерей на твое имя. Кстати, я получил для тебя карточку социального страхования, на твое новое имя. Когда таковая имеется, это существенно упрощает жизнь. Как только ты подпишешь эти бумаги, мои люди смогут перевести деньги с депозита на другой счет, которым я могу полностью распоряжаться по своему желанию.

– Но как я получу деньги? – жалобно возразила Лу-Энн.

– Терпение, я все объясню. Деньги будут инвестированы так, как я считаю нужным, и от моего имени. Однако со всех этих вложений тебе будет гарантирован доход минимум в двадцать процентов годовых, что составит приблизительно двадцать пять миллионов долларов в год. Эти деньги будут доступны тебе в течение года. Не беспокойся, у меня есть бухгалтеры и финансовые советники, которые всем займутся. – Джексон предостерегающе поднял палец. – Пойми, что это доход с основной суммы; сто миллионов никто не будет трогать. Эта сумма будет оставаться в моем полном распоряжении в течение десяти лет, и я буду вкладывать деньги так, как считаю нужным. Для того чтобы воплотить свои планы относительно этих денег, мне потребуется месяцев семь, а то и больше; то есть отсчет десятилетнего срока начнется примерно в конце осени этого года. Точную дату я назову тебе позднее. Ровно через десять лет после этой даты ты получишь назад полностью сто миллионов долларов. Все то, что ты заработаешь на свой доход в течение этих десяти лет, разумеется, также останется у тебя. Мы будем инвестировать и твои деньги, совершенно бесплатно. Уверен, ты еще не представляешь себе, что такими темпами твое состояние с капитализацией процентов, минус даже непомерные личные траты, будет удваиваться приблизительно каждые три года, особенно если не платить никаких налогов. По самым скромным оценкам, по истечении этого десятилетнего периода ты будешь стоить сотни миллионов долларов, причем для тебя в этом не будет никакого риска. – У Джексона сверкнули глаза, когда он озвучил эту огромную цифру. – От такого закружится голова, Лу-Энн, не так ли? Это ведь лучше, чем сто долларов в день, ты не согласна? Меньше чем за неделю ты проделала большой путь, это точно. – Он громко расхохотался. – Для начала я выдам тебе пять миллионов долларов, без процентов. Этого будет достаточно до тех пор, пока не начнут поступать доходы от инвестиций.

При упоминании этих огромных сумм Лу-Энн сглотнула комок в горле.

– Я ничего не смыслю в инвестициях, но как вы можете гарантировать ежегодно такие большие деньги?

Казалось, Джексон был разочарован.

– В точности так же, как я гарантировал тебе выигрыш в лотерею. Если я способен творить чудеса, полагаю, с Уолл-стрит я уж как-нибудь справлюсь.

– А если со мной что-нибудь случится?

– В контракте, который ты сейчас подпишешь, четко обговорены права твоих наследников и правопреемников. – Джексон кивнул на Лизу: – В первую очередь речь идет о твоей дочери. Ежегодные выплаты перейдут ей, а по окончании десятилетнего периода она также получит и основной капитал. Здесь также есть доверенность. Я взял на себя смелость заверить ее у нотариуса. Я человек многогранных талантов. – Усмехнувшись, он протянул из темноты папку с документами и ручку. – На всех страницах есть отметка в том месте, где требуется твоя подпись. Надеюсь, ты удовлетворена условиями. С самого начала я говорил тебе, что они будут щедрыми, не так ли?

Лу-Энн колебалась.

– Какие-либо проблемы? – резко спросил Джексон.

Покачав головой, она быстро подписала все документы и вернула их ему. Забрав документы, Джексон выдвинул из стенки лимузина консоль. Лу-Энн услышала, как он нажимает клавиши, затем раздалось громкое жужжание.

– Факс – это замечательная штука, особенно когда время играет важную роль, – объяснил мужчина. – В течение десяти минут деньги будут переведены на мой счет.