Текст книги "Победитель"

Забирая вылезающие из факса листы, он убирал их в чемоданчик.

– Твои чемоданы в багажнике. Твои билеты на самолет и квитанции на бронирование гостиниц у меня при себе. Я расписал твой маршрут на первые двенадцать месяцев. Тебе придется много путешествовать, однако красо́ты новых мест не дадут тебе скучать. Я выполнил твою просьбу отправиться в Швецию, страну, откуда родом твои предки по материнской линии. Считай все это просто очень длинным отпуском. Я мог бы просто отправить тебя в Монако – там нет подоходного налога на физических лиц. Однако осторожность никогда не бывает лишней, поэтому я составляю для тебя досконально задокументированную запутанную «легенду». Вкратце: ты в молодости уехала из Штатов, за границей познакомилась с состоятельным иностранцем и вышла за него замуж. С точки зрения службы по налогам и сборам все деньги принадлежат ему. Понимаешь? Все средства будут храниться исключительно в иностранных банках и на офшорных счетах. Служба по налогам и сборам требует от американских банков строгой отчетности, поэтому твои деньги никогда, ни при каких обстоятельствах не попадут в Соединенные Штаты. Однако помни о том, что ты будешь путешествовать по миру по американскому паспорту в качестве гражданки США. Какие-то слухи о твоем богатстве могут просочиться сюда. Мы должны быть готовы к этому. Однако если все деньги принадлежат твоему супругу, который не является американским гражданином и никогда постоянно не проживал в Штатах, который не имеет в Америке прямого дохода, а также деловых связей и инвестиционных проектов, то, вообще говоря, США не имеют права тебя трогать. Я не буду утомлять тебя сложными налоговыми правилами, регулирующими доходы от источников в Соединенных Штатах, такими как проценты по облигациям, выпущенным американскими концернами, дивиденды, выплачиваемые американскими корпорациями, прочие операции с ценными бумагами и продажа материального имущества, имеющего отношение к Соединенным Штатам, в которых запросто может запутаться непосвященный. Обо всем этом позаботятся знающие люди. Поверь моим словам: тут не возникнет никаких проблем.

Лу-Энн протянула руку к билетам.

– Не спеши, нам еще нужно совершить кое-какие шаги, – напомнил Джексон. – Полиция.

– Я позаботилась об этом.

– О, неужели? – насмешливо произнес он. – Что ж, я буду сильно удивлен, если к этой минуте «бравые молодчики»[4]4
  «Бравые молодчики» – прозвище нью-йоркских полицейских.


[Закрыть] уже не дежурят во всех аэропортах, железнодорожных вокзалах и автобусных станциях. Поскольку ты преступница, пересекшая границы нескольких штатов, возможно, к делу привлечено и ФБР. А эти ребята знают свое дело. Не надейся, что они будут просто терпеливо ждать тебя в гостинице. – Джексон выглянул в окно лимузина. – Нам нужно сделать кое-какие приготовления. Конечно, это даст полиции дополнительное время на то, чтобы расставить свои сети; однако мы вынуждены пойти на компромисс.

Лу-Энн почувствовала, что лимузин сбавил скорость и остановился. Затем послышался медленный, долгий скрежет, как будто поднимались ворота гаража. Как только скрежет смолк, лимузин проехал вперед и снова остановился.

В салоне зазвонил телефон, и Джексон тотчас же взял трубку. Молча выслушав то, что ему сказали, он положил трубку на место.

– Подтверждение того, что сто миллионов долларов получены; хотя время работы банков уже закончилось, я заранее устроил так, чтобы для меня сделали исключение. Всеведение – это очень полезный дар. А теперь мне нужно, чтобы ты села рядом. – Он похлопал по сиденью. – Во-первых, закрой глаза и дай мне руку, чтобы я мог тебя направлять, – сказал Джексон, протягивая из темноты свою руку.

– Почему я должна закрыть глаза?

– Сделай мне одолжение, Лу-Энн. Я не могу обходиться в жизни без маленьких театральных эффектов, особенно поскольку такое случается нечасто. Смею тебя заверить, то, что я собираюсь сейчас сделать, абсолютно необходимо для того, чтобы ты смогла избежать встречи с полицией и начать новую жизнь.

Лу-Энн начала было задавать новый вопрос, но затем передумала. Она взяла Джексона за руку и закрыла глаза.

Он посадил ее рядом с собой. Женщина ощутила на своем лице лучи света, затем дернулась, почувствовав, как ножницы отхватили прядь ее волос.

– Я бы посоветовал больше так не делать, – дыша ей прямо в ухо, произнес Джексон. – И без того трудно делать все это в такой тесноте, без соответствующих инструментов, да еще когда поджимает время. Мне бы не хотелось нанести тебе серьезную травму.

Он продолжал отрезать волосы, периодически смахивая отрезанные пряди в пакет для мусора, до тех пор пока не открылись ее уши. В оставшиеся волосы непрерывно втиралось какое-то жидкое вещество, которое быстро затвердевало, превращаясь чуть ли не в бетон. С помощью расчески Джексон укладывал уцелевшие пряди на место.

Затем он закрепил на консоли портативное зеркало, окруженное лампочками, не выделяющими тепла. В нормальной обстановке для работы над носом, которую он собирался выполнить, Джексон использовал бы два зеркала, чтобы непрерывно следить за изменением профиля лица; однако он не мог позволить себе подобную роскошь, сидя в лимузине в подземном гараже на Манхэттене. Открыв сумку, наполненную всевозможными средствами для грима и бесчисленным количеством инструментов для их нанесения, Джексон принялся за работу. Лу-Энн почувствовала, как его пальцы проворно бегают по ее лицу. Первым делом мужчина залепил ее брови специальным пластырем, закрасил их тональным кремом и посыпал пудрой. После чего с помощью маленькой кисточки сотворил совершенно другие брови. Затем тщательно протер нижнюю половину лица Лу-Энн спиртовым лосьоном. Нанес на нос гримерный клей и дал ему подсохнуть. Пока клей сох, Джексон смазал пальцы специальным гелем, чтобы к ним не прилипала паста, которую он собирался использовать. Размяв кусочек пасты в руках, стал аккуратно накладывать пластичное вещество на нос, постоянно разглаживая его, пока наконец нос не принял удовлетворительную форму.

– Нос у тебя длинный и прямой, Лу-Энн, можно сказать, классический. Однако немного пасты, немного теней, и – voilà[5]5
  Вот так (фр.).


[Закрыть], у нас есть толстый горбатый хрящ, в котором нет ничего красивого. Но это только временно. В конце концов, все мы лишь временно живем на земле.

Джексон хмыкнул, довольный своим философским умозаключением, и продолжил обрабатывать пасту специальной пористой губкой, после чего напудрил нос и добавил в ноздри румяна для придания естественного вида. Мастерски используя тени, он добился того, что глаза Лу-Энн стали казаться посаженными близко, потом с помощью пудры и крема сделал подбородок не таким острым. Умело нанесенные на скулы румяна ослабили их общий эффект на ее внешность.

Лу-Энн почувствовала, как Джексон осторожно изучает порез на подбородке.

– Отвратительная рана… Воспоминание о твоем приключении в фургоне? – Увидев, что она не собирается отвечать, Джексон продолжал: – Знаешь, тут придется накладывать швы. И все равно порез настолько глубокий, что он, вероятно, будет рубцеваться. Но ты не беспокойся, после того как я над ним поработаю, он станет практически невидимым. Со временем, возможно, ты задумаешься о пластической операции. – Снова издав смешок, он добавил: – Это мое профессиональное мнение.

Далее Джексон тщательно накрасил Лу-Энн губы.

– Боюсь, они чуть тоньше, чем классическая модель. Возможно, в какой-то момент ты захочешь использовать коллаген.

Лу-Энн пришлось приложить все силы, чтобы не вскочить и не убежать прочь. Она понятия не имела, как будет выглядеть; казалось, Джексон – сумасшедший ученый, воскрешающий ее из мертвых.

– Сейчас я нанесу морщины на лбу, вокруг носа и на щеках. Если б у меня было время, я также поработал бы и над твоими руками, но у меня его нет. Впрочем, все равно никто ничего не заметит, люди такие ненаблюдательные…

Раздвинув воротник рубашки, Джексон наложил Лу-Энн на шею основу, а затем нарисовал на ней морщины. Застегнув рубашку, он убрал свое оборудование и проводил Лу-Энн назад на свое место, сообщив:

– В спинке есть маленькое зеркальце.

Достав зеркальце, Лу-Энн медленно поднесла его к лицу. И ахнула. Из зеркала на нее смотрела женщина с короткими рыжими волосами, очень светлой, практически бесцветной кожей и обилием веснушек. Глаза стали меньше и ближе друг к другу, подбородок и скулы выступали не так сильно, щеки получились овальными и плоскими. Ярко-алые губы зрительно увеличивали рот. Нос стал значительно толще и получил заметный изгиб вправо. Черные брови приобрели другую форму и более светлый цвет. В целом Лу-Энн совершенно не узнала себя.

Джексон бросил ей что-то на колени. Лу-Энн опустила взгляд. Это был паспорт. Она открыла его. С фотографии на нее смотрела та самая женщина, которую она сейчас видела в зеркале.

– Замечательная работа, ты не находишь? – спросил Джексон.

Лу-Энн подняла взгляд, и в этот момент Джексон щелкнул выключателем. Его озарил яркий свет. Точнее, ее: Лу-Энн ждало новое потрясение. Напротив сидела ее двойник – точнее, двойник той женщины, в которую она превратилась. Те же самые короткие рыжие волосы, те же самые черты лица, кривой нос, всё – казалось, она неожиданно встретила сестру-близнеца. Единственная разница заключалась в том, что Лу-Энн была в джинсах, а ее двойник предпочла надеть платье.

Потрясенная женщина не могла вымолвить ни слова. Джексон беззвучно похлопал в ладоши.

– Мне уже приходилось перевоплощаться в женщин, но, кажется, впервые я перевоплотился в перевоплощение. Да, кстати, на паспорте моя фотография. Сделанная сегодня утром. По-моему, я попал в точку, хотя и не могу сказать, что воздал должное твоему бюсту. Что ж, даже «близнецам» необязательно быть идентичными во всем. – Он улыбнулся, увидев ее шокированное лицо. – Аплодисментов не нужно, и все-таки, на мой взгляд, учитывая условия, в которых пришлось работать, какие-то слова одобрения сказать можно.

Лимузин снова тронулся. Покинув гараж, он чуть больше чем через полчаса приехал в Международный аэропорт имени Кеннеди.

Прежде чем водитель открыл дверь, Джексон пристально посмотрел на Лу-Энн.

– Только не вздумай надеть шляпу или очки, поскольку это предполагает попытку скрыть внешность; кроме того, ты существенно испортишь грим. Запомни правило номер один: стремясь спрятаться, постарайся привлечь к себе как можно больше внимания, сделай так, чтобы тебя заметили. Встреча со взрослыми сестрами-близнецами – весьма редкое событие, но хотя все окружающие – и полиция в том числе – обратят на нас внимание и, возможно, даже раскроют рот от удивления, ни у кого не возникнет подозрений. Кроме того, полицейские ищут одну женщину. Увидев двух женщин, к тому же близнецов, пусть даже с маленьким ребенком, они сбросят нас со счетов, хоть и будут на нас пялиться. Такова человеческая природа. Спецслужбам требуется охватить большую территорию, а времени у них в обрез.

Джексон потянулся к Лизе. Лу-Энн машинально перехватила его руку, подозрительно глядя на него.

– Лу-Энн, я делаю все возможное, чтобы помочь тебе и этой девочке благополучно покинуть страну. Через несколько минут нам предстоит пройти через целую армию полицейских и сотрудников ФБР, получивших приказ задержать тебя. Поверь, у меня нет ни малейшего желания забрать себе твою дочь, однако она нужна мне для одного конкретного дела.

Наконец Лу-Энн отдала дочь. Они выбрались из машины. На каблуках Джексон оказался чуть выше ростом, чем Лу-Энн. Та вынуждена была отметить, что его стройная фигура в модной одежде смотрится очень неплохо. Поверх темного платья он надел черный плащ.

– Идем, – сказал Джексон.

Лу-Энн застыла, услышав новые интонации его голоса. Теперь он и говорил в точности так же, как она.

* * *

– Где Чарли? – спросила Лу-Энн, когда они несколько минут спустя вошли в здание аэровокзала в сопровождении коренастого носильщика, тащившего их чемоданы.

– А что? – быстро спросил Джексон, изящно ступая на шпильках.

– Так просто, – пожала плечами Лу-Энн. – Раньше он всюду меня сопровождал. Я думала увидеть его сегодня.

– Боюсь, обязанности Чарли по отношению к тебе закончились.

– А…

– Не беспокойся, Лу-Энн, ты окажешься в гораздо более надежных руках. – Они вошли в здание, и Джексон огляделся по сторонам. – Пожалуйста, веди себя естественно; если кто-то спросит, мы с тобой сестры-близнецы… однако не спросит никто. И все же у меня на всякий случай есть документы, подтверждающие это. Предоставь говорить мне.

Посмотрев вперед, Лу-Энн сглотнула комок в горле, увидев четырех полицейских, придирчиво изучающих всех входящих в аэропорт. Но, как и предсказывал Джексон, полицейские сразу же потеряли интерес к ним и сосредоточились на других пассажирах.

Джексон и Лу-Энн подошли к стойке регистрации международных рейсов компании «Бритиш эйруэйз».

– Я зарегистрирую тебя, а ты подожди вон в том кафе.

– Почему я не могу сама зарегистрироваться?

– Сколько раз ты уже летала за границу?

– Я вообще никогда не летала на самолете.

– Вот именно. Я сделаю все гораздо быстрее тебя. Если ты что-нибудь напутаешь, скажешь что-либо такое, что не должна говорить, мы привлечем к себе внимание, которое в настоящий момент нам совершенно не нужно. Нельзя сказать, что персонал авиалиний помешан на вопросах безопасности, но все-таки там работают не полные идиоты; ты будешь удивлена, узнав, какая у них профессиональная память.

– Ну хорошо, я не хочу ничего испортить.

– Отлично, а теперь дай мне свой паспорт, тот самый, который я только что тебе вручил.

Отдав Джексону паспорт, Лу-Энн отметила взглядом, как он, помахивая переноской с Лу-Энн, в сопровождении носильщика неспешно направился к стойке регистрации. Джексон даже перенял ее манеры! Покачав головой в благоговейном восхищении, Лу-Энн направилась в место, указанное им.

Джексон встал в конец очень короткой очереди пассажиров первого класса, которая двигалась быстро. Через несколько минут он вернулся к Лу-Энн.

– Пока что всё в порядке. Далее, я бы не советовал тебе в ближайшие несколько месяцев изменять свою внешность. Конечно, рыжая краска с волос сойдет, хотя, если честно, по-моему, этот цвет тебе идет. – В глазах у Джексона блеснули веселые искорки. – Когда вся шумиха затихнет и у тебя снова отрастут волосы, ты сможешь пользоваться паспортом, который я сделал для тебя первоначально.

Он протянул ей второй американский паспорт, и она быстро убрала его в сумочку.

Краем глаза Джексон проследил за тем, как двое мужчин и женщина, все в строгих костюмах, идут по проходу, внимательно изучая все вокруг. Он кашлянул, Лу-Энн бросила взгляд в ту сторону и тотчас же отвернулась. Она успела заметить в руках у одного из них лист плотной бумаги. Это была ее фотография, сделанная, несомненно, во время пресс-конференции. Лу-Энн застыла, но тут Джексон пожал ей руку, подбадривая ее.

– Это сотрудники ФБР. Но просто запомни, что ты сейчас нисколько не похожа на свою фотографию. Можно считать, что ты стала невидимой.

Его уверенный тон рассеял ее страхи. Джексон двинулся дальше.

– Посадка на твой рейс начинается через двадцать минут. Следуй за мной.

Они прошли предпосадочный контроль и сели в зале ожидания у выхода на посадку.

– Держи. – Джексон протянул Лу-Энн паспорт, а также небольшой конверт. – Там наличные, кредитные карточки и международные водительские права, все на твое новое имя. И новую внешность, что касается прав.

Он потрогал ее волосы, чисто как специалист окинул взглядом измененные черты лица и снова испытал удовлетворение от собственной работы. Пожав Лу-Энн руку, даже потрепал ее по плечу:

– Удачи тебе! Если у тебя возникнут какие-нибудь неприятности, вот телефон, по которому ты свяжешься со мной в любое время дня и ночи. Однако хочу тебя предупредить: если только не произойдет ничего непредвиденного, мы с тобой больше никогда не встретимся.

Джексон протянул визитную карточку, на которой был только номер телефона.

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – мило улыбнулся он.

Недоуменно посмотрев на него, Лу-Энн покачала головой:

– А что именно?

– Ну, может быть, спасибо? – предложил Джексон, уже не улыбаясь.

– Спасибо, – медленно произнесла Лу-Энн, не в силах оторвать от него взгляда.

– Пожалуйста, – медленно ответил мужчина, сверля ее взглядом насквозь.

Наконец Лу-Энн нервно посмотрела на визитную карточку. Она надеялась, что ей никогда не придется воспользоваться этим телефоном. Пусть она больше до конца дней своих не увидит лица Джексона: она не имела ничего против. Чувство, которое вызывал в ней этот человек, очень напоминало то, которое Лу-Энн испытала на кладбище, когда ее чуть не поглотила могила отца. Когда она снова подняла взгляд, Джексон уже скрылся в толпе.

Лу-Энн вздохнула. Она уже устала бегать, а сейчас ей предстояло начать жизнь, состоящую только из этого.

Достав свой паспорт, женщина пролистала чистые страницы. Скоро это изменится. Снова раскрыв паспорт на первой странице, она посмотрела на незнакомую фотографию и незнакомое имя под ней. Имя, которое через какое-то время перестанет казаться ей непривычным: Кэтрин Сэведж, уроженка Шарлотсвилла, штат Вирджиния. В Шарлотсвилле родилась мать Лу-Энн, но еще маленькой девочкой родители увезли ее на Юг. Мать частенько рассказывала о своем детстве в красивых сельских просторах Вирджинии. Переезд в Джорджию и замужество за Бенни Тайлером резко положили конец этим счастливым временам. Лу-Энн рассудила, что будет правильно, если та, кем она теперь стала, также будет называть этот город родным. Свою новую фамилию женщина также тщательно продумала. Дикаркой[6]6
  Savage – дикарка (англ.).


[Закрыть] она была, дикаркой и останется, несмотря на свалившееся на нее несметное богатство. Лу-Энн снова посмотрела на фотографию, и по спине у нее побежали мурашки при мысли о том, что на самом деле со снимка на нее смотрит Джексон. Быстро закрыв паспорт, она убрала его.

Осторожно потрогав свое новое лицо, Лу-Энн поспешно отвернулась, увидев еще одного полицейского, который направлялся к ней. Она не могла сказать, мог ли тот видеть, как Джексон регистрировался на рейс. Если полицейский все видел, как он отнесется к тому, что она сядет в самолет вместо Джексона? Во рту у Лу-Энн пересохло; внезапно она сильно пожалела о том, что Джексон уже ушел. Объявили посадку на ее рейс. Полицейский приближался. Лу-Энн усилием воли заставила себя встать. Когда она поднимала переноску с Лизой, конверт с документами упал на пол. Стараясь унять дрожь, Лу-Энн наклонилась, пытаясь поднять его одной рукой, а другой неловко держа Лизу. Внезапно она увидела прямо перед собой пару черных ботинок. Нагнувшись, полицейский посмотрел ей в лицо. В руке он держал ее фотографию. Лу-Энн застыла, чувствуя, как карие глаза полицейского сверлят ее насквозь.

Лицо полицейского растянулось в добродушной улыбке.

– Позвольте вам помочь, мэм. У меня у самого маленькие дети. Я знаю, каково путешествовать с ними.

Он собрал рассыпавшиеся документы, положил их в конверт и протянул конверт Лу-Энн. Та поблагодарила его, он прикоснулся к козырьку фуражки и направился прочь.

Лу-Энн не сомневалась, что если б в это самое мгновение ей перерезали артерию, из нее не вытекло бы ни капли крови. Вся кровь в ней застыла.

Поскольку пассажиры первого класса вольны подниматься на борт самолета по своему желанию, Лу-Энн задержалась, оглядываясь вокруг. Однако ее надежды быстро угасали; Чарли нигде не было видно. Она прошла по телескопическому трапу, и стюардесса тепло приветствовала ее на борту «Боинга-747». Войдя в салон, Лу-Энн поразилась его размерам.

– Сюда, мисс Сэведж. Какая у вас очаровательная девочка!

Стюардесса проводила Лу-Энн по винтовой лестнице на верхнюю палубу и указала ей ее место. Поставив переноску с Лизой рядом с собой, Лу-Энн приняла от стюардессы бокал вина. Снова оглядев в благоговейном восхищении просторный салон, она отметила встроенные в каждое сиденье телевизор и телефон. Ей еще ни разу в жизни не приходилось летать. Для первого знакомства с самолетом все было просто по-царски роскошно.

Лу-Энн посмотрела в иллюминатор. На улице быстро сгущалась темнота. Пока Лиза с удовольствием рассматривала салон, Лу-Энн задумалась, потягивая вино. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, она внимательно изучила других пассажиров, занимающих места первого класса. Одни, пожилые, были разодеты в пух и прах. Другие, помоложе, носили строгие костюмы. Один молодой парень напялил джинсы и толстовку; Лу-Энн показалось, что она узнала в нем музыканта популярной рок-группы. Она устроилась на своем месте – и вздрогнула, поскольку в этот момент самолет покатился по рулежной дорожке. Стюардессы выполнили инструктаж по правилам безопасности в полете, и через десять минут огромный лайнер уже начал разбег по взлетно-посадочной полосе. Лу-Энн вцепилась в подлокотники кресла и стиснула зубы. Самолет трясся и раскачивался, набирая скорость. Молодая женщина не смела выглянуть в иллюминатор. О господи, чем она провинилась? Лу-Энн положила руку на Лизу, которая в отличие от своей матери сохраняла полное спокойствие. Затем грациозным движением самолет оторвался от земли, и тряска и качка прекратились. Лу-Энн показалось, будто она поднимается в небо в огромном мыльном пузыре. Принцесса на ковре-самолете: этот мимолетный образ задержался у нее в сознании. Она разжала руки, приоткрыла рот. Выглянув в иллюминатор, увидела далеко внизу огни города, страну, которую она покидала. Если верить Джексону, навсегда. Лу-Энн помахала в иллюминатор рукой, после чего откинулась на спинку кресла.

Двадцать минут спустя она уже сидела в наушниках, плавно покачивая головой в такт классической музыке. Вздрогнула, почувствовав чью-то руку на плече, и уселась прямо. Сквозь музыку до нее донесся голос Чарли. Он был в той самой шляпе, которую купила ему Лу-Энн. Широкая улыбка у него на лице была искренней, однако в движениях, во взгляде сквозила какая-то нервозность. Лу-Энн сняла наушники.

– Боже милосердный! – пробормотал Чарли. – Если б я не узнал Лизу, я прошел бы мимо тебя. Черт возьми, в чем дело?

– Долгая история. – Крепко стиснув ему запястье, Лу-Энн едва слышно вздохнула. – Означает ли это, Чарли, что ты наконец назовешь мне свое настоящее имя?

* * *

Вскоре после того, как 747-й поднялся в воздух, в городе начал моросить дождь. По улице в центральной части Манхэттена медленно шел, опираясь на палочку, пожилой мужчина в длинном черном пальто и непромокаемой шляпе, казалось, не обращающий внимания на плохую погоду. С момента последней встречи с Лу-Энн внешность Джексона претерпела разительные перемены. Он состарился по меньшей мере на сорок лет. Под глазами нависли тяжелые мешки; редкие седые волосы обрамляли лысину, сплошь покрытую старческими пятнами. Нос стал длинным и отвисшим; то же самое можно было сказать про подбородок и шею. Походка, медлительная и осторожная, полностью соответствовала преклонному возрасту. Джексон к ночи частенько делал себя старым, словно с наступлением темноты испытывал потребность увянуть, приблизиться к старости, к смерти. Он поднял взгляд на затянутое тучами небо. Самолет, направлявшийся по пологой дуге в Европу, сейчас должен был пролетать над Новой Шотландией.

И Лу-Энн летела туда не одна; вместе с ней был Чарли. Расставшись с Лу-Энн, Джексон задержался в аэропорту и увидел, как тот проходит на посадку, не подозревая о том, что его работодатель стоит в нескольких шагах от него. Возможно, так оно будет даже лучше, рассудил Джексон. У него были сомнения в отношении Лу-Энн, серьезные сомнения. Она утаила от него важную информацию, что обыкновенно являлось непростительным грехом. Ему удалось избежать серьезных осложнений, устранив Романелло, и он был вынужден признать, что отчасти сам был виноват в случившемся. В конце концов, именно он нанял Романелло убить избранную им женщину, если та откажется принять его предложение. Однако ему еще ни разу не приходилось иметь дела с победителем, вынужденным скрываться от полиции. Он поступит так, как поступал всегда, столкнувшись с потенциальной катастрофой: сядет и будет наблюдать. Если все и дальше будет идти гладко, он не будет делать ровным счетом ничего. Однако при малейших признаках неприятностей он немедленно начнет решительные действия. Так что, пожалуй, оно и к лучшему, что рядом с Лу-Энн находится опытный Чарли. Лу-Энн не похожа на остальных, это точно.

Подняв воротник, Джексон медленно брел по переулку. В ночной темноте и непогоде для него не было никакой опасности. Он был вооружен до зубов и мастерски владел великим множеством способов убивать все живое. Каждый, кто выберет своей жертвой «беззащитного старика», дорого заплатит за свою ошибку. У Джексона не было никакого желания убивать. Иногда такое бывает необходимо, но он не находил в этом удовольствия. В его сознании достаточным оправданием было лишь получение денег или власти – в идеале и того и другого. Он знал чем себя занять.

Джексон поднял лицо к небу. Мелкие капли дождя упали на латексные складки его «лица». Он слизнул их; они оказались холодными, приятными. «Счастливого пути вам обоим», – едва слышно промолвил Джексон и улыбнулся.

«И упаси вас Бог предать меня».

Тихо насвистывая, он шел по улице, погруженный в раздумья. Пришло время задуматься о победителе следующего месяца.