Текст книги "Берег бесконечности"

Но, должно быть, Джиллиан тоже это заметила. Она несколько раз мигнула, показала на встревоженную морду Грязнолапого и расхохоталась.

Двер смотрел на нее, потом почувствовал, что тоже не выдерживает. До этого момента он не составил окончательного мнения об этой земной красавице. Но всякий, кто способен довести Грязнолапого до такого, в полном порядке.

По пути к камере пленников, куда ее сопровождал охранник, Рети разглядела в стенах несколько вентиляционных отверстий. Схемы показывали, что вся эта система оборудована множеством предохранителей, да и отверстия слишком малы, чтобы пленники могли протиснуться.

Но они вполне достаточны для маленького урского самца, вооруженного лазерным резаком.

План Рети рискован, и ей ужасно не хотелось посылать своего «мужа» в паутину труб. Но йии был совершенно уверен, что не заблудится.

Этот лабиринт не хуже вонючих проходов под травяными равнинами, фыркнул он, рассматривая голографический план. В нем даже легче пробираться, чем по туннелям корней, где приходится прятаться урским личинкам и самцам, когда они не могут спрятаться в сумке жены. Йии свернул свою длинную шею – жест пожатия плечами.

…не волнуйся, жена! Йии отнесет инструменты запертым людям, сделает все аккуратно!

Это будет самый решающий этап. Когда Кунн и Джесс окажутся за пределами гауптвахты, остальные препятствия можно будет быстро устранить. Рети была в этом уверена.

Над усиленными дверями двух камер горели красные огоньки. Рети знала, что в дальней содержатся кольца джофуров, захваченные в болоте. Маленький г'кек по имени Гек помогал машине Нисс их допрашивать. Рети ломала голову, стараясь включить их в свой план, но в конце концов решила оставить их там, где они сейчас.

«Этот корабль „Стремительный“ не посмеет нас преследовать, когда мы выведем наружу звездную лодку, но джофурский корабль может. Особенно если у этих колец есть способ связываться с товарищами по экипажу».

Когда охранник подошел к камере Кунна, Рети нащупала сложенный листок с инструкциями. Она писала их буква за буквой, напрягая до предела свое недавно обретенное умение писать. Она знала, что, должно быть, написала с ошибками, но в такие дни не стоит быть слишком разборчивым.

КУН Я МАГУ ВЫВИСЬТИ АТСЮДА ХОЧИШ УЙТИ

Такова была первая строчка записки, которую она собиралась ему передать, делая вид, что задает вопросы. Если пилот даник поймет ее замысел и согласится с ним, она уйдет, и тогда йии протиснется своим маленьким гибким телом через вентиляционную систему. Тем временем Рети подобрала несколько подходящих мест, чтобы устроить пожар: в комнате отдыха и в грузовом трюме, – и отвлечь экипаж «Стремительного» от того района, где Кунн с помощью переданных ему инструментов будет выбираться из камеры. И если все пройдет хорошо, они направятся к входному люку, украдут звездную лодку и убегут.

«Но есть одно условие, Кунн. Ты должен согласиться с тем, что мы уберемся отсюда. Подальше от этих землян, от даников и ротенов, от джофурских чудищ и всего прочего. Уберемся с Джиджо».

Рети думала, что он согласится. «И если он или Джесс будут причинять мне неприятности, то поймут, что имеют дело совсем с другой Рети».

Охранник осторожно маневрировал своей установкой для ходьбы в узком коридоре. Долговязой машине пришлось сгибаться, чтобы он мог вставить ключ в замок. Наконец дверь скользнула в сторону, и Рети увидела две койки, на которых лежали укрытые одеялами люди.

– Эй, Кунн, – сказала она, пересекая узкое помещение и трогая его за плечо. – Проснись! Больше никаких откладываний и дурачеств. Они хотят знать, как вы выследили их.

Одеяло соскользнуло, открыв гриву блестящих волос, но Кунн не двигался.

«Должно быть, его опоили, – подумала Рети. – Надеюсь, он спит не слишком крепко. Я не могу ждать!»

Она потрясла сильней, перевернула Кунна.

И с удивленным возгласом отскочила.

Лица даника было пурпурным. Глаза выпучились, а разбухший язык заполнял рот.

Охранник дельфин отчаянно запищал, инстинктивно перейдя на свой звериный язык.

Рети боролась с шоком. Она выросла со смертью, но теперь ей потребовалась вся сила воли, чтобы сдержать рвущийся из горла крик.

Каким-то образом она заставила себя повернуться ко второй койке.

 
О, доктор Фауст был хороший человек.
Он время от времени порол своих учеников;
И когда порол, заставлял танцевать,
Прыгать из Шотландии во Францию,
Из Франции в Испанию.
А потом снова начинал пороть!
 

Песня Эмерсона гулко звучала в Зале Вращающихся Дисков, где в узких столбах света летали пылинки.

Сара поморщилась, но звездный человек явно наслаждался этими взрывами, выбивавшимися из неведомых глубин его поврежденного мозга. Он смеялся, и смеялась толпа сопровождающих его урских самцов, карабкавшихся по лесам фантастической машины Уриэль, помогая ему настраивать каждую часть. Маленькие уры хихикали, восхищенные грубоватым юмором Эмерсона, и демонстрировали свою преданность, ныряя под вращающиеся диски, чтобы там затянуть петлю, тут поправить шкив, – всюду, куда он показывал быстрыми Уверенными жестами.

Кто был инженером, навсегда им останется, подумала Сара. Иногда Эмерсон напоминал ей отца, который мог молчать Целыми днями, работая на своей любимой бумажной фабрике и получая большее удовольствие от поэзии гудящих молотов и катков, чем от тонких белых листов, которые делают грамотность возможной в этом варварском мире.

Ей пришла в голову параллель.

Бумага подходит Шести Расам, которым нужно средство сохранения информации, которое невозможно обнаружить из космоса. Но у машины Уриэль такие же особенности – это аналоговый компьютер, который не может засечь спутник или космический корабль, потому что здесь не используется электричество и нет цифрового сознания. И прежде всего галактам и в голову не придет, что возможна такая причудливая конструкция.

И все же в своей необычности она так прекрасна. Неудивительно, что Саре приснились математические фигуры и уравнения, когда она впервые в перерывах своего бреда увидела это чудо. Каждый раз как диск поворачивался относительно соседних, его ось вращалась с различной скоростью в зависимости от радиального расстояния до точки контакта. И когда радиус менялся как независимая переменная, соответственно менялось и вращение, описывая нелинейную функцию. Удивительно простая концепция и дьявольски трудная для практического использования без долгих лет терпеливых испытаний и ошибок.

Уриэль впервые обнаружила эту идею в старинной земной книге – концепцию, исключительно характерную для волчат и короткое время использовавшуюся в древних американо-евроазиатских войнах. Вскоре после этого люди изобрели цифровые компьютеры и отказались от прежней техники. Но здесь, на горе Гуэнн, урский кузнец развила ее до невиданной ранее степени. Большая часть ее огромного богатства и вся страсть ушли на то, чтобы заставить компьютер работать.

И еще урская торопливость. Они живут так мало, что Уриэль, должно быть, с самого начала считала, что не успеет закончить до смерти. Но что в таком случае будет делать со всем этим ее наследница?

Масса столбов, арок и лесов из бу поддерживала поворачивающиеся диски на должной высоте, образуя лабиринт, который уходил от Сары, почти заполняя обширное помещение. Давным-давно из этой пещеры вырвался поток магмы и потек по могучим склонам горы. Сегодня пещера была полна другим типом созидательной силы.

Световые лучи искусно использовались в этом математическом танце. Отражаясь от нужных дисков, пульсирующие отражения падали на полоску черного песка, который был разглажен на полу. Каждая вспышка приводила к изменениям в песчинках, вызывая легкое передвижение. И там, куда лучи падали особенно часто, вырастали песчаные холмики.

Уриэль нашла способ использовать даже крабов-молний.

На Джиджо некоторые берега покрываются пеной, когда во время бурь эти пришедшие в возбуждение крошечные существа отбрасывают песок. «Мы думали, это действуют статические разряды в воздухе, заставляя их так вести себя. Но очевидно, это свет. Нужно будет когда-нибудь рассказать об этом Ларку».

Сара поняла кое-что еще.

Должно быть, эти крабы – еще один вид, созданный буйурами. Биоэнергетические слуги, вернувшиеся в природу, но сохранившие свои свойства даже после того, как генные инженеры улетели.

Какой бы ни была их первоначальная функция, сейчас крабы служили Уриэль, которая нервно стучала копытами, наблюдая, как движется песок под каскадом сверкающих лучей. Отдельные вспышки мало что значат. Именно сумма действий на определенном пространстве и в определенное время позволяла решать сложные математические проблемы. Рядом с Уриэль на высоком стуле сидела Прити, маленькая шимпанзе, с блокнотом в руках. Высунув язык, она чертила, копируя изображение на песке. Сара никогда не видела свою помощницу такой счастливой.

Несмотря на впечатляющую изобретательность, сами решаемые уравнения не очень сложны. Используя простые приближения Деланси, Сара уже нашла примерные решения с погрешностью в десять процентов. Но Лестеру Кембелу нужны одновременно точность и аккуратность в широком ранге пограничных условий, включая меняющееся с высотой атмосферное давление. В таких расчетах таблицы, предлагаемые машиной, дают преимущество.

«Теперь я по крайней мере понимаю, зачем все это». Мысленно Сара представляла себе бурную деятельность в лесу под уходящими в небо стволами бу, толпы работников, потоки разъедающей жидкости и обсуждения на приглушенном архаичном научном диалекте.

«Они могут быть безумны – особенно Лестер. Вероятно, эти усилия ударят по нам и еще больше разозлят чужаков. Дединджер назовет это, наряду с семафорами, глайдерами, воздушными шарами и прочими новшествами, напрасными усилиями обреченных.

Но попытка великолепна. И если они с нею справятся, я буду знать, что была права в своей оценке Шести. Наша судьба не предсказана ни Свитками, ни ересью Дединджера или Ларка, кстати.

Она уникальна.

И если мы все равно прокляты, я за то, чтобы попробовать».

Только одно все еще удивляло ее. Сара покачала головой и вслух спросила:

– Но при чем тут я?

Курт, взрывник из города Тарек, вел себя так, словно этот проект отчаянно нуждается в Саре, в ее профессиональной оценке. Но к тому времени как отряд прибыл из Кси, машина Уриэль была почти готова. Прити и Эмерсон очень помогли, заставив работать аналоговый компьютер. Полезными оказались и книги, которые Курт привез из Библоса. И Саре почти нечего было привнести в общие усилия.

– Хотела бы я знать, зачем Уриэль послала за мной.

Ответ послышался от входа в компьютерный зал.

– Это и правда единственное, чего ты не понимаешь? Но это очень легко, Сара. Уриэль совсем не посылала за тобой!

Говоривший, мужчина среднего роста, с белоснежной гривой и бородой в белых полосках, стоял снаружи, словно гул его ошеломлял. В его трубке тлели листья кауши – эта привычка распространена у самцов хунов, поскольку для большинства людей запах слишком силен. На ветерке у входа стоял мудрец Пурофски. Выдыхая, он вежливо отвернулся от Сары.

Она поклонилась старшему ученому, который среди коллег считался самым глубоким умом Общины.

– Мастер, если Уриэль не нужна моя помощь, зачем меня просили приехать? Курт говорил, что это очень важно.

– Правда? Важно? Что ж, Сара, вероятно, так оно и есть. Но несколько по-иному.

Пурофски посмотрел на лучи, отражающиеся от вращающихся дисков. Во взгляде его было восхищение достижением Уриэль.

– Математика должна приносить пользу, сказал некогда мудрец. Хотя простые расчеты подобны взламыванию двери, когда вы не можете найти ключ.

Пурофски всю жизнь посвятил поиску ключей.

– Это я послал за тобой, моя дорогая, – после паузы объяснил престарелый ученый. – И теперь, когда ты оправилась от несвоевременного падения с горного склона, я думаю, пора тебе объяснить почему.

Снаружи был еще день, но перед Сарой расстилалось звездное небо. Хитроумные линзы проецировали изображение звездного неба на вогнутые стены и потолок, создавая картину ночного неба в удивительном планетарии. Создательница этого планетария, предшественница Уриэль, позаботилась о том, чтобы даже слабое зрение позволило урам видеть созвездия во всех подробностях. На лице и одежде мудреца Пурофски звезды были словно украшения, а его тень образовала на картине неба туманность в форме человека.

– Начну с объяснения того, чем был занят после твоего отъезда из Библоса. Прошло уже больше года, верно, Сара?

– Да, мастер.

– Гм-м. Очень насыщенный год. И все же.

Он немного поработал челюстью, потом покачал головой.

– Подобно тебе, я разочаровался в прежней области исследований. И решил попробовать расширить классические доконтактные геометродинамические формулы за пределы того состояния, в котором они находились, когда «Обитель» покинула Солнечную систему.

Сара удивленно посмотрела на него.

– Но мне казалось, вы хотите привести в соответствие доконтактную земную физику с галактическими познаниями. Доказать, что Эйнштейн и Ли сделали грубые, но правильные приближения, как теория Ньютона входит составной частью в теорию Эйнштейна.

Само по себе это было бы устрашающей задачей, и некоторые назвали бы ее безнадежной. Согласно материалам, которые имелись на «Обители», эксперты-чужаки, которых Террагентский Совет нанял, чтобы они обучили землян современной науке, отрицательно отнеслись к теории относительности пространства-времени. Галактические инструкторы считали суеверием доморощенную космологию, на которую опирались земляне, основу их первых примитивных космических кораблей, ползущих на досветовой скорости, пока земной космический корабль «Везарий» не наткнулся на неопределяемую гипераномалию, тем самым покончив с долгой изоляцией человечества. Последователи Эйнштейна так и не нашли возможности полета быстрее, хотя в Библиотеке описано несколько способов, разработанных за миллиард лет.

После контакта земляне наскребли денег на покупку нескольких третьесортных кораблей, и старые математические модели Хокинса, Перселла и Ли были забыты. Стараясь доказать ценность доконтактной физики, Пурофски возложил на себя странную, возможно, безнадежную обязанность.

– Вначале у меня было несколько многообещающих результатов, когда я переформулировал теорию переходов Серрессими в терминах, совместимых с древним тензорным исчислением.

– Правда? – Сара наклонилась вперед в своем кресле. – Но как вы ренормализовали все квазиодновременные бесконечности? Вам пришлось бы предположить…

Но пожилой мудрец, подняв руку, остановил ее, не желая вдаваться в подробности.

– Если тебе действительно интересно, для этого будет много времени потом. А пока достаточно сказать, что вскоре я осознал бесперспективность такого подхода. Сейчас у Земли должны быть специалисты, которые гораздо лучше понимают общепринятые галактические модели, чем я могу надеяться когда-либо понять. У них для работы есть ячейки Великой Библиотеки и подлинно современные компьютерные стимуляторы. Предположим, мне действительно удастся продемонстрировать, что наша старая физика была правильным, хотя и ограниченным приближением? Это даст основания для гордости, покажет, что волчата с самого начала шли по правильному пути. Но ничего нового это не даст.

Пурофски покачал головой.

– Нет, я решил, что нужен прорыв. Двинусь вперед со старым подходом к пространству-времени и посмотрю, смогу ли решить проблему, имеющую отношение к Джиджо, – Загадку Восьми Космических Кораблей.

Сара мигнула.

– Вы хотите сказать – семи? Почему за короткое время так много сунерских рас собрались на Джиджо, и при этом ни одна не была поймана? Но разве эта задача не решена? – Она указала на самую яркую точку на стене. – Примерно двадцать столетий назад Измунути начала заливать окружающее пространство углеродными частицами. Они как град, и их достаточно, чтобы с расстояния больше светового года изменить погоду на планете. Именно эта буря уничтожила патрульные роботы, оставленные на орбите Институтом Миграции, и поэтому крадущиеся корабли смогли проникнуть сюда незамеченными.

– Хр-рм, да, но этого недостаточно, Сара. Из настенных надписей, найденных в буйурских развалинах, мы знаем, что доступ в эту систему возможен с двух пунктов перехода. Второй пункт, должно быть, коллапсировал после отлета буйуров.

– Ну и что? Именно поэтому подействовало вступление Измунути! Единственный доступный для прохода маршрут, и великие Институты по плану будут вторично исследовать это пространство спустя эпохи. Совершенно уникальная ситуация.

– Уникальная. Хрм, и очень удобная. Такая удобная, что я решил собрать свежие данные.

Пурофски повернулся к картине, созданной планетарием, и на его покрытом тенью лице появилось задумчивое выражение. Прошло несколько дуров, и Сара поняла, что он забыл о ней. Такая отчужденность может быть прерогативой гения в замкнутых залах Библоса, но после всего, что он сказал, способна вызвать ярость! Сара резко сказала:

– Мастер! Вы говорите, что нужны свежие данные. Неужели вы смогли увидеть что-то действительно важное в простом телескопе Уриэль?

Ученый мигнул, потом наклонил голову и улыбнулся.

– Знаешь, Сара, я нахожу поразительным, что мы оба провели последний год, исследуя непризнанные теории. Ты – своим отступлением в языки и социологию – да, я с интересом следил за твоей работой. И я – считая, что могу проникнуть в тайны прошлого с помощью грубых приспособлений, сделанных из переплавленного буйурского металлолома и расплавленного песка.

А знаешь ли ты, что, наблюдая за Измунути, я случайно обнаружил эти космические корабли? Те самые, что вызвали такую сумятицу на севере? Я увидел их, когда они переходили на орбиту, хотя мое предостережение не дошло вовремя до высоких мудрецов. – Пурофски пожал плечами. – Но вернемся к твоему вопросу. Да, я сумел кое-что узнать, используя аппаратуру горы Гуэнн.

Подумай снова об уникальных условиях Джиджо, Сара. Коллапс второго пункта перехода… углеродный ветер от Измунути… неизбежная притягательность изолированной, скрытой планеты для беженцев сунеров.

Подумай вот о чем: как могли существа с таким проницательным разумом, как буйуры, не заметить начальных симптомов этих изменений, которые происходили в близком пространстве?

– Но буйуры улетели полмиллиона лет назад! Тогда никаких симптомов могло не быть. Или они были слишком слабыми.

– Может быть. И тут вступают мои исследования. Плюс, я надеюсь, твой опыт. Ибо я почти уверен, что аномалии в пространстве-времени должны были быть заметны даже тогда.

– В пространстве-времени. – Сара поняла, что он намеренно пользуется термином старой земной физики. Настала ее очередь провести в молчании несколько дуров, глядя на пятна звезд и думая о том, что означают эти слова.

– Вы говорите об эффектах линзы?

– Умница, – одобрительно ответил мудрец. – И если я смогу их заметить…

– Тогда буйуры тоже могли и предсказали.

– Они словно прочли открытую книгу! Но это еще не все. Я пригласил тебя сюда, чтобы подтвердить другое, гораздо более зловещее предположение.

Сара почувствовала, что по ее спине, словно насекомое с миллионом ледяных лапок, пробежала дрожь.

– Что вы хотите сказать?

Мудрец Пурофски на мгновение закрыл глаза. А когда открыл, в них словно вспыхнуло пламя.

– Сара, я считаю, что они с самого начала все это спланировали.

ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ

Незаконное заселение невозделанных планет существовало, сколько существуют хроники Пяти Галактик. У этой постоянно возникающей проблемы есть много причин, но наиболее распространенная из них – парадокс логики размножения.

У органических существ с бесчисленного количества разных планет есть одна общая черта – стремление к воспроизводству. У некоторых рас это проявляется как осознанное стремление к появлению потомства. У других это инстинктивное влечение к сексу или ксиму, причем без внимания к последствиям.

Какими бы различными ни были конкретные механизмы, общие последствия остаются одинаковыми. Предоставленные своим наклонностям, органические формы жизни начинают размножаться со скоростью, превышающей простое воспроизводство. И за очень короткий (по звездным стандартам) период времени рост населения приводит к тому, что самоорганизующаяся и самоподдерживающаяся экосистема планеты не выдерживает (СМ. ПРИЛОЖЕНИЕ – ОТДЕЛЬНЫЕ ОТОБРАННЫЕ ПРИМЕРЫ).

Виды делают это, потому что каждый способный к размножению индивид является потомком длинной цепи успешно воспроизводившихся предков. Попросту говоря, те, кто лишен стремления к размножению, не становятся предками. Особенности, которые способствуют размножению, передаются потомкам.

Насколько нам известно, такой эволюционный императив заложен даже в экоматрицы основанных на водороде формах жизни, которые существуют параллельно с нашей кислорододышащей цивилизацией. А что касается Третьего Порядка – автономных машин, только строжайшее соблюдение жестких самоограничений помешало этим неорганическим видам угрожать расширяющимся воспроизводством, которое могло бы уничтожить жизнь в Пяти Галактиках.

У огромного большинства неразумных жизненных форм эта тенденция к перевоспроизводству ограничивается голодом, хищниками и другими сдерживающими факторами, в результате возникает квазиустойчивое состояние псевдоравновесия. Однако предразумные формы часто используют свои недавно обретенные умственные способности, чтобы устранить соперничество и погрузиться в неограниченную оргию размножения, за которой следует истощение всех ресурсов. И если оставить их слишком долго без должного руководства, такие виды сами приводят себя к гибели в экологической катастрофе.

Это одна из СЕМИ ПРИЧИН, почему формы жизни сами по себе не могут эволюционировать до полного разума. Парадокс логики размножения означает, что кратковременные эгоистические интересы всегда побеждают долговременное планирование, если только извне патроны не привнесут разум.

Одна из первейших обязанностей патронов – добиться того, чтобы раса клиентов сознательно контролировала свое стремление к размножению, и только при таком условии ей может быть предоставлен взрослый статус. И однако, вопреки всем предосторожностям, известны случаи, когда развитые разумные расы, обладающие высшим статусом, погружались в спазмы размножения, особенно в те периоды, когда временно ослабевает закон и порядок (СМ: ВРЕМЕНА ПЕРЕМЕН). Поспешные попытки колонизации/распространения приводили к опустошению целых галактических зон.

Согласно закону, наказанием для рас, которые создают такие эко-холокосты, может быть полное уничтожение, вплоть до самого основного генетического запаса.

По сравнению с этим незаконное заселение невозделанных планет – преступление средней тяжести. Наказание зависит от степени причиненного ущерба и от того, насколько благополучно предразумные формы выходят из этого процесса.

Тем не менее легко заметить, что парадокс логики размножения вполне применим и здесь. Иначе зачем бы индивидам и видам многим жертвовать и рисковать возможностью подвергнуться строгому наказанию, чтобы тайно жить на планете, где им не место?

На протяжении десятков миллионов лет было найдено только одно решение этого вечного парадокса. Это решение заключается в постоянном применении прагматического предвидения в интересах всего общества.

Иными словами – в цивилизации.

Из «Галактического руководства для невежественных волчат землян», специального издания Института Библиотеки Пяти Галактик, 42 год ПК (после контакта) в частичное погашение долга от 35 года ПК