Текст книги "4 руки. 18+"

Глава 8

Когда мы подъехали к особняку Флаверс, я увидел три полицейские машины и две машины скорой помощи. Возле одной из них стояли два врача, которые следили за пожилой домработницей и давали ей дышать из кислородной маски. Судя по ее лицу, она увидела что-то невероятно страшное и отвратительное. Ее кожа была бледно-зеленая, несмотря на то что она была азиаткой. Домработница тяжело дышала, взявшись за грудь. Мне стало немного не по себе.

Я вышел из автомобиля, закрыл дверь и направился к входной двери. Солнце было за тучами, и было чувство, что скоро пойдет небольшой дождь. Возле входной двери стояли и курили два офицера. Увидев меня, один из них бросил сигарету и принялся докладывать.

– Детектив, я офицер Уильям Шэд, мы тут с семи утра. Приехали по вызову домработницы так быстро, как могли, – доложил он.

Я молча посмотрел на второго офицера. Тот продолжал курить, но спустя несколько секунд затушил сигарету и без малейшего чувства вины нагловато смотрел на меня.

– Хорошо, – вздохнув, сказал я. – Давайте заглянем внутрь. У кого-нибудь есть носовой платок или салфетка?

Поерзав во внутреннем кармане куртки, Гарри протянул мне носовой платок. Он был чистым и красивым, с маленькой ласточкой на одном углу и с инициалами на другом. «Наверное, подарок от бабушки», – подумал я.

Мы зашли внутрь, и несмотря на то, что я прикрыл нос, и на то, что особняк был внушительных размеров, трупный запах и запах горелого сладкого мяса проникал в самые отдаленные участки моего мозга, провоцируя вспомнить те фотографии, которые я разглядывал несколько минут назад. В холле были кровавые разводы, которые вели наверх. Мы пошли по их следу.

– Детектив, мы отправили фотографии шефу, старались там ничего не затоптать, – сказал Шэд.

– Я видел фотографии, офицер, – сказал я. – Экспертиза приезжала?

– Они приехали через двадцать минут после нас. Сейчас сидят, перекуривают. Припарковались за домом.

– Похоже, там что-то действительно ужасное, да, парни? – спросил Гарри.

– Не то слово, – ответил Шэд.

Поднявшись по большой мраморной лестнице, мы свернули налево, туда, где были кровавые разводы, и подошли к той самой комнате, которая послужила кому-то площадкой для казни. Мы стояли на пороге и не решались войти. Я опустил голову вниз. Немного закружилась голова, и я почувствовал приступ тошноты. Все-таки трупная вонь имеет свойство вызывать неприятные ощущения в животе. Я закрыл глаза и почувствовал себя очень старым. Старым для всего этого. Я открыл глаза, продолжая смотреть на порог. Как же я хотел увидеть Ее снова. Странно, что я вспомнил о Ней именно сейчас.

Я осторожно толкнул дверь и открыл ее до конца. На полу было очень много крови и много следов. Эти бараны все-таки наследили. Неважно. Это была не моя проблема. Главное, чтобы они не трогали улики.

Я увидел то, что я уже видел на фотографиях, только в цвете. Почувствовал, что слегка ухмыльнулся. Хорошо, что я прикрывал рот и нос платком, иначе это выглядело бы странно.

Комната была весьма просторная, с высоким потолком и большими окнами, которые были занавешены бордовыми занавесками. В центре комнаты стоял небольшой столик, на котором лежала кассета и был рассыпан белый порошок, местами смешанный с кровью, которая, вероятно, брызгала из тел, заливая все подряд несколько часов назад. Возле правой стенки стояла широкая двуспальная кровать. На полу возле кровати был ковер, также заляпанный кровью, а сам пол был из дорого темного паркета. На потолке висела неуклюже большая хрустальная люстра, которая местами тоже была запачкана кровью. Она была включена. Так было удобнее работать, так как теней получается меньше, если свет идет прямо сверху, и можно было все детально рассмотреть и найти все нужные улики. Я прошел вглубь комнаты.

Клара, вернее, то, что от нее осталось, лежала на этой самой широкой двуспальной кровати с позолоченным изголовьем. Ее голова была расколота пополам. Ее тело обгорело, и она напоминала сильно пригорелый бифштекс, про который забыли повара, оставив его на лишний час в духовке. Голова Клары была повернута в нашу сторону. Ее рот был открыт в ужасной кричащей гримасе. Это было весьма страшно, но я был абсолютно спокоен. Она получила по заслугам, и кто бы это ни сделал, он прикончил ту мразь, которую надо было прикончить еще давным-давно.

Возле ее кровати лежали четыре голых мужчины в неаккуратных позах с завязанными за спиной руками. Видимо, тому, кто это сделал, было все равно, как они будут лежать.

Обычно убийцам с такой фантазией и с настолько повернутой башней не все равно. Все должно было быть стильно и ужасно. Два в одном. Я почувствовал легкое разочарование и тихо цокнул языком.

Посмотрев чуть ниже их животов, я обратил внимание на то, что их гениталии были вырваны под корень и вставлены жертвам в рот. Из того места, откуда они были вырваны, торчали крупные вены и лоскуты мяса. Кровь уже засохла. Я посмотрел на их лица. Веки у них были заклеены и скреплены скобками от степлера.

Странный запах я чувствовал от их тел. Я простоял две минуты на одном месте и принюхивался, отгоняя трупный запах и вспоминая, где я мог слышать этот запах раньше. Я вспомнил. Это было белое вино. Вот та изюминка, о которой я говорил. Белое вино. Мужики с отрезанными членами и заклеенными глазами были облиты белым вином. Неплохо, конечно, но все равно как-то неказисто. Мне почему-то захотелось выпить. Я повернулся к сопровождающим меня офицерам и к Гарри с Крисом.

– Мне кажется, джентльмены, вам стоит выйти на свежий воздух, подышать, – сказал я, улыбнувшись сквозь носовой платок.

Гарри еле заметно понимающе улыбнулся в ответ, зажимая нос влажной салфеткой. Я видел, что его вывернет наружу, если он пробудет здесь еще немного.

– Крис, сходи за кем-нибудь из экспертизы, – попросил я. – Пускай расскажут мне, что они тут нашли.

Гарри, Крис и два офицера вышли из комнаты, оставив меня в ожидании наедине с зажаренной Кларой и мертвыми мужиками с оторванными пенисами. Я присел на корточки, оглядел несчастных, затем прошелся по комнате, осматриваясь по сторонам. Стало немного скучно. На улице начинал идти дождь.

Спустя пару минут я услышал знакомый голос.

– Аппетитный вид, не правда ли? – спросил голос.

Я отвернулся от окна и подошел к входной двери, местами делая широкие шаги, стараясь не запачкать свои ботинки. Я давно не видел старого друга, но обстоятельства были не такими радостными, чтобы можно было шутить. По крайней мере я хотя бы старался выглядеть серьезным, однако в глубине души был очень доволен нашей встречей и тоже хотел немного поязвить.

Мне казалось, что правосудие наконец торжествует.

– Что расскажешь, Брюс? – спросил я.

Мы пожали руки.

Брюс был одет в привычный для него белый халат, на котором виднелись свежие пятна крови. На нем был респиратор, который спасал его от трупных запахов и запахов отрезанных членов. Я даже немного завидовал ему. В левой руке он держал пару перчаток. Брюс чем-то походил на мясника-химика, проводящего ужасные эксперименты.

– Дела неплохие в целом, – ответил он. – Младшая сестра недавно снова вышла замуж, уже успела родить. А ведь еще вчера… – Брюс задумчиво остановился.

Он посмотрел на меня с доброй улыбкой. Сейчас он явно не находился в этой комнате ужасов, но судя по его пропадающей улыбке, он возвращался к реальности, видя мое лицо.

– Так, ладно, Марк. Шутки шутками, а у нас тут пять трупов, – сказал Брюс, кашлянув и пройдя в комнату. – Пока удалось установить личности только троих из них. Это Клара Флаверс, – он показал на обгоревший труп на кровати. – Ее ты можешь наблюдать с расколотой головой, и, пожалуй, это самое удачное решение для изображения похмелья на Хэллоуин. И два филиппинца. Имена ни тебе, ни мне ничего не дадут, поверь. Также есть кое-что еще, но мы пока не знаем, что на ней, – интригующе сказал Брюс.

Он подошел к столу, на котором был рассыпан порошок вперемешку с кровью, надел перчатки и взял кассету. Брюс улыбнулся мне через респиратор, и я понял, что его мозг сгенерировал очередную уморительную штуку.

– Разберешься с этим или оставишь дело настоящим профессионалам? – как я и предполагал, пошутил Брюс.

Надоедало иногда знать наперед, что сделает человек.

– Если бы не я, таких профессионалов не было бы, – сказал я, устало вздохнув.

Подмигнув Брюсу, я взял кассету из его рук и повернулся к выходу.

– Марк, еще кое-что, – сказал Брюс. Я повернулся к нему. – Мы с тобой оба знаем, что за женщина была Клара Флаверс, и я знаю, что это личное для тебя, – он немного замялся. – В общем, если что, не забывай, что у тебя есть друзья, Марк.

Я улыбнулся и кивнул Брюсу, показав большой палец. Затем повернулся в сторону выхода и поспешил наружу, на свежий воздух.

Спустившись вниз, я вспомнил, что оставил зонтик в машине, а дождь лил как из ведра. Подложив кассету под плащ, подняв ворот и натянув сильнее шляпу, я пробежал по мокрой лужайке и запрыгнул на заднее сиденье автомобиля. В машине было тепло и пахло свежим кофе.

– Как вы, ребята? – спросил я. – Вид у вас там, наверху, был не очень.

– Ничего, справились, Марк, – ответил Гарри, делая небольшой глоток. – Мы взяли тебе тоже кофе. Если хочешь, бери, – Гарри показал на пластиковый стаканчик, из которого исходил витиеватый кофейный пар.

– Нет, спасибо, я кофе не пью, – сказал я и, сделав небольшую паузу, спросил: – Подбросите меня до дома?

– Не вопрос, Марк, дружище.

Гарри завел машину, поставил свой кофе в подстаканник, и мы тронулись с места.

Я выглянул в окно и посмотрел на особняк Флаверс в последний раз.

Глава 9

– Останови меня возле того магазина, Гарри, – попросил я, показав, какой именно магазин я имел в виду.

– Хорошо, Марк.

Он остановил машину, и я вышел на перекрестке возле электронного магазина, где я собирался купить видеомагнитофон по дешевке.

Я попрощался с ребятами и пошел в сторону входа в магазин. Дождь к тому времени уже перестал идти, и воздух был наполнен сладким, щекочущим ноздри озоном.

У входа меня встретил молодой паренек лет шестнадцати с кудряшками на голове. Он раздавал листовки.

– Заходите, у нас самые низкие цены на новые телевизоры! – с явным энтузиазмом скандировал он.

Я взял листовку и, не прочитав, положил в карман. В конце концов, чем быстрее закончатся эти листовки, тем быстрее парень уйдет с холодной улицы в помещение.

Внутри магазина было весьма шумно и от этого неуютно. В первую очередь шум создавался из-за старой танцевальной музыки, а во-вторых, из-за того, что магазин был не очень большой, и в нем, ко всему прочему, был ремонт электроники, который сопровождался, как ни странно, в основном стуком.

За кассой стоял мужчина в возрасте около сорока лет, с черной кипой на голове, и читал газету, будто не замечая меня. У него была борода, усы и очки с прямоугольной оправой, которые низко сползли с его большого носа. Одет он был в белую рубашку и в брюки с подтяжками.

Я подошел к нему.

– Чем могу помочь вам? – спросил мужчина, не отрываясь от чтения.

– Не хотите обратить на меня немного своего внимания? – громко спросил я, пытаясь перекричать музыку и стук в мастерской, щелкнув для надежности пальцами три раза и затем положив руки на прилавок.

На секунду он посмотрел на меня и как ни в чем не бывало продолжил читать газету.

– Обратил. Чем еще могу помочь? – невозмутимо спросил он.

Внезапно шум в ремонтной мастерской прекратился, и я услышал тяжелые шаги, приближающиеся к нам, а затем увидел еще одного еврея, который был намного толще, чем тот, что читал газету. Кроме веса и того, что на толстяке был фартук, они, пожалуй, ничем не отличались друг от друга.

– Здравствуйте, уважаемый, чем могу помочь? – улыбаясь, спросил толстяк.

– Вы – хозяин магазина? – спросил я.

– Да, что-то случилось? – удивленно, но не убирая улыбки с лица, спросил он.

– Ваш сотрудник, – я показал на мужчину у кассы, – назвал вас старым кабаном, который может сделать мне скидку на старые видеомагнитофоны. Это правда? – спокойно спросил я.

Мужчина, который читал газету, наконец посмотрел на меня и отложил свое чтиво. Я в свою очередь посмотрел на него, затем снова на толстяка. Толстяк смотрел на своего партнера.

Возникло то самое молчание, которое всегда происходит перед крупной руганью или перестрелкой.

Толстяк взревел и начал громко кричать высоким тоном на еврея, что стоял за кассой, на непонятном мне языке, облокотившись на прилавок и два раза стукнув по нему кулаком. Еврей, стоящий на кассе, стал оправдываться на все том же непонятном, кудахчущем языке, показывая сначала на меня, затем обводя руками весь магазин.

Спустя минуту они замолчали.

– Я прошу прощения, уважаемый, за этот маленький беспорядок, – сказал толстяк, снова улыбаясь мне. – Так чем я могу вам помочь в этот прекрасный день?

– Мне нужен работающий, но не дорогой видеомагнитофон.

– Какая фирма вас интересует?

– Ты знаешь, дружище, меня интересует работающий видеомагнитофон, который стоит в пределах… – я сделал задумчивое лицо. – Одного доллара.

Толстый еврей удивленно охнул, посмотрев на коллегу за кассой.

– К сожалению, у нас нет таких дешевых магнитофонов, уважаемый, – сказал толстяк, виновато разводя руками.

– Не переживайте, у меня есть скидочная карта, – сказал я и достал удостоверение детектива. – Один доллар, – спокойно повторил я, глядя толстяку в глаза. – Не больше.

Толстяк немного опустил голову и выдохнул. Ему ничего не оставалось, как продать мне видак за один бакс.

– Хорошо, – сказал он уже без улыбки. – Я покажу вам, что у нас есть.

Толстяк ушел на склад. Я снова обратился к мужчине на кассе. Он смотрел на меня, не отводя глаз. Газета исчерпала его интерес, и теперь она мирно лежала на прилавке по его левую руку.

– Это твой брат? – спросил я, кивнув на дверь, за которой скрылся толстяк.

– Да, – ответил он, стоя ровно, словно по ниточке.

Как же банально, когда два еврея начинают вести где-то бизнес, а затем оказывается, что они братья.

– Зачем же ты его так подставляешь?

– Потому что он лишил меня и моего сына дома, и я вынужден был приехать сюда, – он положил руки на прилавок. – Мне здесь не нравится. Я скучаю по своему дому, и мне плевать, как у него идут дела!

– Ясно, – сказал я. – Я тебя понимаю, но ты ведь можешь накопить деньги и уехать отсюда обратно домой.

– Мой брат продал наш дом, а затем наш город разрушили, – сказал он. – Я не могу вернуться домой.

Что?! То есть он утверждает, что его город разрушили, и он винит своего брата за то, что тот чуть ли не спас ему жизнь? Ну не мудак ли он!

– Вы, евреи, смешной народ, – сказал я, ухмыльнувшись, положив правую руку на прилавок. – Получается, что брат приютил тебя и твоего сына у себя, обеспечил работой и средствами для существования, а тебе не хочется ему помочь с работой и тебе плевать, как у него идут дела?

Он ничего не ответил.

Странные и смешные люди.

Спустя несколько секунд толстяк вышел с одним видеомагнитофоном и протянул его мне.

– Хороший аппарат. Китайский, но хороший, – промямлил он. – Без вашей скидки стоил бы в десять раз дороже, – с грустной улыбкой заключил он.

Я достал свой кожаный кошелек, протянул ему десять долларов и пожал руку.

– Ты хороший человек, – сказал я толстяку, затем посмотрел на того, что стоял за кассой. – Привыкай, – отрезал я на прощание.

Выйдя из электронного магазина, я взял еще одну листовку у кучерявого паренька и пошел в кафе, где меня ждал мой тайный осведомитель.

Все как в хорошем фильме.

Я прошел несколько улочек вперед и на пешеходном переходе снова увидел женщину с коляской, которую я видел утром возле департамента. Она посмотрела на меня, но не узнала. Наверное, простое совпадение.

После перехода я свернул направо и увидел перед собой то кафе, куда направлялся.

Я не знал, как звали моего осведомителя, да и не хотел знать. Неважно, где и при каких обстоятельствах я с ним познакомился. Важно было только то, что он должен был мне по гроб жизни и выплачивал свой долг самой значимой валютой в мире – информацией.

Я подошел к окну быстрого обслуживания и заказал двойной бургер с мясом и газировку без льда. Схема была очень простая: я делал заказ, а он клал мне в пакет с едой листок бумажки, на котором были написаны люди, которых стоило навестить и взять за яйца. За это я иногда оставлял немного денег сверху.

В этот раз все прошло как обычно, и я направился в более уютное и безлюдное место, чтобы перекусить. Было прохладно, но я знал, что в небольшом центральном парке есть скамейки, возле которых поставили специальные аппараты для обогрева, и теперь там даже зимой было тепло.

Представляю, как были рады бездомные, которые по ночам собирались возле этих лавочек и спали, как котята, прижавшись друг к другу, не замечая запах мочи и спиртовой блевотины на их поношенных лохмотьях.

Я поймал такси и направился в парк. Доехали мы до него быстро. Расплатившись с водителем, я вышел и пошел в сторону парка, высматривая свободную скамейку, на которой сегодня ночью не ночевали бродяги.

Найдя подходящую, я легонько вздрогнул от тепла, исходящего от вертикальных обогревательных аппаратов, стоящих по краям лавочки, сел и раскрыл пакет с едой. Сначала я достал газировку, затем бургер, а пакет отложил на время. Бумажку с именами я решил оставить на потом. Сначала надо было поесть.

Развернув упаковку бургера, я открыл рот и жадно откусил от бургера приличный кусок, тут же начав его пережевывать. Я закрыл глаза, наслаждаясь этой пищей, которую многие даже не осмелятся так назвать. Сочное жареное мясо перекатывалось во рту вместе со сладким горчичным соусом, свежим зеленым салатом и пшеничной булочкой. Я смаковал каждый кусочек, который я буквально отрывал от этого бургера. Я видел, как где-то вдалеке молодая пара играла с ротвейлером и как он приносил им мяч. Погода вновь была хорошая, но трава все еще мокрая после дождя, поэтому ротвейлер иногда смешно поскальзывался, тщетно пытаясь затормозить всеми четырьмя лапами.

После того как я расправился с отличным бургером, я выпил газировку и выкинул стаканчик и упаковку в мусорку, которая стояла возле скамейки. Сделав это, я открыл пакет, в котором лежала еда, и достал чек. К нему степлером был прикреплен квадратный листочек бумажки, на котором было написано три имени. Я оторвал листочек от чека и выкинул пакет вместе с чеком. Положив листочек в карман плаща, я встал с теплой скамейки и нехотя покинул парк.

Мне повезло, что возле ворот в парк стояло такси. Теперь мне надо было направляться в департамент, чтобы разузнать об этих троих что-нибудь.

По дороге в департамент мы попали в небольшую пробку, и у меня выдался шанс немного покемарить. Я всегда любил поспать немного после того, как плотно поем.

Спустя полчаса мы подъехали к департаменту. Рассчитавшись с водителем, я немного протер глаза и стал подниматься по все тем же старым бетонным ступенькам ко входу внутрь.

Войдя, я заметил, что суета заметно утихла и я мог спокойно поговорить с одним из координаторов.

Координаторы – это люди, которые отвечали за тех, кто числился на условно-досрочном освобождении, а также следили за трудными подростками, которые не раз попадались с какой-нибудь мелочью. Одним из моих любимых координаторов был Майкл Джарон. Это был коренастый высокий мужчина тридцати двух лет с широкой шеей и мощными плечами, к которому в основном попадали несовершеннолетние хулиганки из местных школ, которые приходили к нему вместе со своими мамашами. Бьюсь об заклад, они специально нарушали закон, чтобы пофлиртовать с ним.

Бьюсь об заклад, что мамаши этих несносных малолетних шлюшек обрабатывали член Майкла своими губками с такой страстью, с которой они никогда не трахали своих чертовых мужей-алкашей, которые били их каждую пятницу!

Майкл работал на первом этаже, в отдельно отведенном для него закрытом кабинете, в котором он проводил свою воспитательную работу. Подойдя к кабинету, я прислушался, нет ли за дверью никого постороннего, и затем постучал в дверь, дожидаясь ответа.

– Открыто! – послышалось с другой стороны, и я вошел внутрь. Увидев меня, Майкл встал и улыбнулся. Было видно, что он искренне рад меня видеть. – Марк! Давненько ты ко мне не заходил, старый ты черт. Какими судьбами?

Я подошел и пожал ему руку, затем сел на стул и протянул ему бумажку, которую я достал из плаща.

– Нужна твоя помощь, Майкл, – сказал я. – Ты, наверное, слышал о сегодняшнем происшествии?

– Да, что-то слышал, но ты же знаешь, я дальше своих обязанностей не лезу, – сказал он, разведя руками. – Я же знаю, что для этого у нас есть ты, – улыбнувшись, произнес Майкл.

– Да, я тоже это знаю, – согласился я, почесав нос. – В общем, мне нужна какая-либо информация об этих троих.

– Хорошо, сейчас посмотрим, – Майкл стал копаться в компьютере, в то время как я разглядывал его коллекцию книг по психологии в шкафу. – Одного нашел. Жак Сан-Вуэн. Был досрочно освобожден пару месяцев назад, а осудили его за продажу наркотиков и шантаж.

– Это все? – недовольно спросил я.

– Нет, это только по первому. Куда ты так торопишься, Марк! – улыбаясь, воскликнул он. – Сейчас буду искать по остальным двум, подожди.

«Столько книг о псевдонауке. О том, что мы и так знаем и видим. Идиотизм какой-то», – думал я, разглядывая книги и ожидая хоть каких-либо результатов.

– Про остальных двух, к сожалению, ничего нет, Марк, – с поддельным сожалением объявил Майкл, сведя ладони вместе и уставившись на монитор, поджав губы.

– Хорошо. Вернее, ничего хорошего, – сказал я. – Мне нужен адрес того, кого ты нашел.

– Секунду, – он снова стал что-то нажимать на клавиатуре. – Между пятой и тридцать девятой улицей по Оливан авеню, дом пятнадцать.

– Спасибо, – я взял бумажку и положил обратно в карман плаща.

– Не за что. Обращайтесь, если что, детектив, – улыбнувшись в очередной раз, сказал Майкл.

Мы встали, пожали друг другу руки, и я вышел из кабинета.

Жак Сан-Вуэн. Между пятой и тридцать девятой улицей по Оливан авеню, дом пятнадцать.

Отлично, значит, сегодня я еще успею сделать что-то хорошее. Но сперва мне нужно было найти пару полицейских, которые поехали бы со мной на задержание. Или просто проведать. Я все-таки больше надеялся на первый вариант. Подойдя к приемному окну, я попросил свою знакомую Сьюзен предоставить мне четверых свободных полицейских и запросил ордер на обыск по адресу, который дал мне Майкл.

– Хорошо, подождите около десяти минут, – сказала она и отошла, попросив подменить ее.

Я отошел от приемного окна и сел на железную скамейку, которая стояла рядом.

Спустя пятнадцать минут Сьюзен снова показалась в окне и протянула мне бумагу с печатью и подписью шефа.

– Патрульные скоро подъедут, – сказала она. – Ожидайте.

– Спасибо, дорогая, – улыбнувшись, сказал я и отошел от окна, направившись на улицу.

Выйдя из департамента, я не стал спускаться вниз, а достал пачку сигарет и закурил прямо на большом бетонном крыльце. Сейчас я не очень хотел курить, но надо было чем-то себя занять, пока не приехали патрульные.

На улице не было ничего интересного. Суета, мелкие лужицы и люди, которые проходили мимо. Но мне чертовски нравилось, что сейчас ничего интересного не происходило. Это означало, что все тихо, спокойно, и я мог насладиться сигаретой, которую я не сильно хотел курить.

Когда я докурил, я подошел к урне и потушил об нее сигарету, поводя ей об одну из сторон. Затем я выкинул бычок и подошел обратно к дверям департамента. Также на этом бетонном крыльце было шесть массивных колонн, которые держали крышу. Все было очень банально, но в этом был какой-то вкус.

Мне нравились колонны и подобного рода стиль. Он казался мне «правильным». Не знаю, почему именно это слово, но так уж сложилось. Я всегда считал, что колонны в архитектуре означают силу и мощь, что сопоставимо с выражением «мой дом – моя крепость». Быть может, я был прав насчет этого.

Я еще немного походил взад-вперед, когда увидел, как две полицейские машины подъехали к департаменту. Одного офицера я узнал. Это был Уильям Шэд. Он вышел из машины на несколько секунд и помахал мне рукой, подзывая меня. Я спустился вниз по ступеням и сел в его машину на заднее сиденье. На переднем пассажирском сиденье сидел тот офицер, который стоял тогда вместе с Шэдом. Сначала он хотел было уступить мне место, но я отказался. Мне было удобнее на заднем сиденье, потому что оно просторнее.

– Ты знаешь, куда ехать, Шэд? – спросил я.

– Да, диспетчер нам передала координаты. А что там? – спросил Шэд, выезжая на дорогу.

– Пока не знаю, но будьте готовы ко всему.

– Думаю, после особняка Флаверс мы уже ко всему готовы, сэр, – усмехнулся второй офицер.

– Сильно не переживайте. Если что-то там и будет, то всего-навсего наркотики или что-то подобное. Без мокрухи, я уверен, – успокоил я этих двоих.