Текст книги "4 руки. 18+"

Глава 10

– Два ножевых ранения в область шеи и одно в область живота, – сказал Дик Ворхилл. Он был одет в голубой комбинезон и белый халат. Дик Ворхилл – главный человек из экспертизы нашего департамента. Он еще тот старый вояка, однако всегда оставался весьма дружелюбным и умел находить время и место для черного юмора. Наверное, от него Брюс подхватит манеру всегда юморить на местах преступления. – Записываешь, Брюс? Ничего не пропустили?

– Да, сэр. Еще следы побоев и сопротивления. Записал.

– Хорошо. Теперь нам нужно положить эту спящую красавицу в самый красивый черный мешок и отвезти в морг. Дальше будем работать там: снимать отпечатки пальцев и тому подобное. Землю тут и так уже затоптали, так что следов мы не найдем.

– Слушаюсь, сэр, – сказал Брюс и пошел к офицерам полиции, чтобы доложить, что они с Диком закончили и можно убирать Ее труп с остывающей земли, которая успела полакомиться Ее кровью.

Мы с Хэнком сидели на капоте полицейской машины в нескольких метрах от Ее тела. Она была прекрасна даже мертвая. Я чувствовал огромный комок в горле: двое полицейских в перчатках подошли к Ней и стали упаковывать Ее в мешок. Я перестал смотреть в их сторону.

Хэнк что-то рассказывал про рыбалку и про то, на что лучше ловить рыбу-меч. Я ничего не слышал. Просто отказывался что-либо слышать и вникать во что-либо, хотя знал, что он хотел помочь, отвлекая меня чем-то другим. Хэнк был моим наставником. Он двадцать лет работал детективом в департаменте и натаскивал меня. Я должен был сменить его через полгода.

Несмотря на то, что я его не вслушивался в его слова, я заметил, что он замолчал. В эту секунду мне показалось, что Хэнк понял, в чем дело.

– Хочешь совет, новичок? – спросил Хэнк.

– Наверное, – промямлил я, посмотрев влево, где увидел, как Ее, упакованную, кладут в машину скорой помощи. Я сжал руки, которые держал в карманах, в кулак.

– Мы не должны поддаваться эмоциям, Марк. Никогда. Даже если мы потеряем всех, кого мы знали и любили, у нас всегда останется завтрашний день, который мы не должны тратить впустую, – Хэнк сделал паузу. – Мы должны служить примером остальным людям, понимаешь? Они должны видеть, что мы непоколебимы. Знаю, это может показаться глупым, но попробуй принимать все плохое, что с тобой случается, как что-то хорошее. Как испытание, с которым тебе ничего не стоит справиться. Закаляй себя потерями, расставаниями, смертью, – пауза. – И тогда ты станешь самым сильным человеком на этой величественной и прекрасной планете, – заключил он и по-дружески хлопнул меня по спине.

Глава 11

Мы остановились, специально немного не доехав до дома Жака, и вышли из машины. На улице начинало темнеть и становилось прохладней. За нами припарковалась еще одна патрульная машина, из нее вышли еще два офицера и подошли ко мне. Один из них представился.

– Офицер Лагридж и офицер Риджес, – представил он своего напарника. – Чем будем полезны?

Мы пожали руки.

– Отлично, – сказал я. – Мне нужно, чтобы кто-нибудь из вас остался в машине и был на подхвате. Пусть это будет Риджес.

– Слушаюсь, сэр, – сказал он и пошел обратно в машину.

– А мы с вами навестим человека по имени Жак Сан-Вуэн, который был досрочно освобожден из тюрьмы и который, похоже, горит явным желанием снова туда попасть. Выдвигаемся.

Дом, в котором жил Жак, был современным, с большими панорамными окнами от пола до потолка. Дом был всего в несколько этажей, но выглядел очень стильно, дорого и оригинально. Чем-то он был похож на огромную стеклянную коробку.

Я был бы не против жить в таком.

На первом этаже дома было кафе, и мы обошли дом, чтобы зайти в подъезд. Двери тоже были стеклянные, и не нужно было звонить в домофон, чтобы их открыть. Зайдя внутрь, мы увидели молодую стройную девушку, которая сидела за офисной стойкой и была в роли консьержа в этом доме. Она болтала со старым охранником и, увидав нас, встала и обратилась к нам вежливым приятным голосом:

– Могу ли я вам чем-то помочь, господа? – с улыбкой спросила она.

У нее был немного усталый вид, и чем-то она напоминала учительницу. Безвкусный серый пиджак с полосками, белая блузка и волосы, собранные в пучок. Типичная училка.

– Да, нам нужен Жак Сан-Вуэн, – сказал я.

– Квартира восемь, третий этаж. Вас проводить, господа?

– Нет, я думаю, мы справимся сами, – обронил я, уходя в сторону лифта. Затем я обратился к офицеру, фамилии которого я так и не узнал: – Ступай на лестницу, отрежешь возможные пути отхода.

– Есть, – сказал он и быстрым шагом пошел в сторону лестницы.

В это время двери лифта открылись, и я увидел мужчину в белом пуховике и синей шапке. Он был в солнцезащитных очках. Увидев нас, он опешил и немного попятился назад к стене. Это явно был наш клиент Жак.

– Жак Сан-Вуэн? – спросил я.

– Нет, – ответил он, продолжая стоять в лифте.

– Предъявите ваши документы.

– Я оставил их дома. Нет, то есть потерял. Я…

– Задержите его! – приказал я Шэду и Лагриджу. Они быстро заскочили в лифт и скрутили Жака. Тот кричал, что мы ошибаемся и что он очень торопится. Так говорили все преступники и наивно думали, что мы слышим это впервые.

– Все понятно, Жак! – прикрикнул я, пытаясь перекричать его и заставить слушать меня. – Стой смирно, у нас есть ордер на обыск твоей квартиры, – сказал я, встал в лифт и нажал на кнопку с цифрой три. Лифт закрыл свои двери, заиграла приятная мелодия, и мы плавно стали подниматься наверх. Жак говорил не умолкая, и я пригрозил ему, сказав, что врежу ему электрошокером по шее, если он не закроет свою пасть. После этого он замолчал и стал громко дышать носом.

Лифт остановился, открыл двери, и мы вчетвером вышли наружу в коридор. Я вышел первым и стал искать квартиру Жака. Она была справа. Шэд и Лагридж вышли следом за мной, волоча Жака, который искал возможность смыться от нас. Мы подошли к его квартире.

– Открывай дверь, Жак.

– Нет у меня ключей, тупой ты ублюдок! – крикнул он мне.

Вдох. Выдох.

Я немного занес кулак и врезал ему по лицу. Он закричал и стал дергаться, но Шэд и Лагридж крепко его держали. Я взял Жака за грудки и, резко дернув на себя, врезал ему лбом по переносице. У него пошла кровь носом.

– Открывай эту чертову дверь! – крикнул я ему.

Он начал плакать. Я посмотрел на Шэда и Лагриджа, которые смотрели на меня с легкой укоризной.

Эти ослы не знают, как нужно обращаться с такими мразями, которые возомнили себя на верхушке мира! Царями! Пусть они смотрят на меня и наслаждаются чертовым шоу!

– Хорошо… Хорошо… – сквозь слезы мямлил Жак. – Ключи у меня в левом кармане куртки, – сказал он, шмыгнув носом, проглотив сгусток крови.

– Лагридж, достань ключи, – велел я.

Лагридж запустил правую руку в карман куртки Жака и достал оттуда позолоченные ключи, протянув их мне. Я посмотрел на Жака, который стоял на коленях, опустив голову, и пачкал темно-синий ковролин своей кровью.

– Пиздабол чертов, – сказал я, вставляя ключи в замочную скважину.

Открыв дверь, я почувствовал запах, который ожидал почувствовать. Запах травки. Тяжелый аромат. Заглянув внутрь, я увидел ящики для выращивания кустиков марихуаны.

– Наденьте на него наручники и тащите на кухню. Один из вас пусть останется с ним, а второй пока найдет понятых, – приказал я.

– Есть, сэр, – сказали они оба и потащили Жака на кухню, чтобы усадить на барный стул. Надев на Жака наручники, Лагридж побежал за свидетелями.

Я тем временем ходил по квартире, заглядывая в ящики, наблюдая за ростом марихуаны.

– Какой смысл, Жак? – спросил я, открывая очередной ящик. – Какой смысл просидеть за решеткой семь лет и вернуться ради того, чтобы снова сесть?

– Какая теперь разница… – хмуро ответил он.

– И то верно, – согласился я. – На этот раз тебе светит пятнадцать лет.

– Мне все равно.

– И то верно.

Я вышел на балкон. С него я видел, как Лагридж говорит с молодым белым парнем, на котором была надета серая толстовка и джинсы. Похоже, он студент. Паренек, выслушав Лагриджа, пошел с ним, и спустя пару минут я слышал, как Лагридж, идя по коридору, рассказывал парню подробности и вводил в курс дела.

Когда они вошли в квартиру, Жак подал голос.

– Если в суде ты скажешь что-нибудь про меня, я найду и зарежу всю твою семью, недоносок! – вмешался Жак, который решил припугнуть парня. Тот немного опешил и выжидающе посмотрел на меня.

– Не бойся его, сынок. Он пиздабол, – улыбаясь, утешил его я.

Жак замолчал и уставился на паренька. Тот остался.

Спустя полчаса мы закончили и вывели Жака на улицу, усадили в машину к Лагриджу и Риджесу, и Жак поехал в департамент, ожидать суд. А я с чистой душой отправился домой пешком.

Глава 12

Когда я подходил к своему дому, солнце уже зашло за горизонт, оставляя еще немного света тем, кто пока не добрался до нужного пункта назначения. Оно, словно угрюмый путник, сбившись со счета дней, скрылось в своем космическом пристанище и устало желало всем доброй ночи. Но я знал, что оно лишь притворяется. С доброй улыбкой оно уже приветствовало других и освещало путь другим, но уже не нам.

Я свой путь на сегодня закончил там, где планировал, чему был крайне рад, поэтому решил постоять еще немного на улице и выкурить сигаретку. На улице было хорошо. Я оглядел дом. В моей квартире горел приглушенный свет.

«Завтра надо заняться теми двумя, а сегодня я успею только посмотреть кассету», – подумал я и затушил сигарету, выбросив ее в лужу.

Я вновь поднялся по скрипучей лестнице, дошел до старой деревянной двери и позвонил дважды. Я оглянулся по сторонам и увидел, что в одном месте на стене коридора обои уже отклеивались вместе со штукатуркой. «Надо бы что-то с этим сделать», – подумал я и посмотрел на дверь, которую тоже было бы неплохо заменить.

Тишина.

Вэлма слишком долго не открывала дверь. Она должна быть дома. Мне вдруг стало не по себе. Что-то во мне сжалось, и я почувствовал неприятную боль в скулах. Я позвонил еще раз. Дважды. За дверью послышался какой-то шорох, а затем я услышал, как что-то упало и разбилось.

Я начал стучать в дверь. Мне стало дурно. В голове стали появляться те фотографии, только вместо головы Клары я видел обгоревшую голову с вьющимися рыжими волосами, которые небрежно торчали из расколотой головы.

– В-Вэлма! Черт! – кричал я.

Я опять стал заикаться. Эти женщины сведут меня с ума!

Тут замки зазвенели, и приступ паники понемногу стал отступать. Из двери показалась кудрявая рыжая голова.

– Чего ты ломишься как ненормальный, старичок? – удивленно спросила Вэлма.

В этот момент она напомнила мне мою мать.

Всегда, когда она была виновата, она делала так, чтобы виноватыми оказывались другие. Типичная женская черта, однако весьма полезная в мире взрослых. Я стоял, как провинившийся ребенок, и еле сдерживал себя, чтобы не закричать на нее и не ударить кулаком о стену. Я устало вздохнул и молча прошел внутрь. В конце концов, она была жива, и больше не стоило переживать. Вернее, конечно, стоило! Но сейчас все было в порядке, и это было самое главное.

– Что разбилось? – спросил я, снимая плащ.

– Это у соседей опять что-то. Я тоже слышала.

В квартире приятно пахло чем-то сладким. Я не очень любил сладкое, но этот запах мне нравился. Он не был таким приторным. Кажется, это был яблочный пирог. Свет был притушен. Играла приятная медленная музыка без слов.

Вэлма была одета в новое алое платье со слегка вызывающим декольте. Она выглядела шикарно. Ее пышные рыжие вьющиеся волосы манили к себе, и мне хотелось подойти к ней, обнять и уткнуться в них носом.

Она неподвижно стояла возле дивана, и на ее лице читались понимание и уважение ко мне. Она улыбалась. Как же я любил сейчас свою маленькую рыжую бунтарку.

– Ты забыл? – продолжая улыбаться, спросила она.

Обычно когда женщины говорят такое в таких обстоятельствах, у мужчин случается микроинсульт, и они начинают судорожно вспоминать, какой сейчас год, месяц, число и день недели, и что же такое могло происходить год, два, пять, десять лет подряд. Почему именно в этот день он находится в такой праздничной обстановке рядом с невероятно красивой женщиной, которая спрашивает: «Ты забыл?»

Я вспомнил. Опустив голову, я подошел к Вэлме, обнял ее и охотно уткнулся носом в ее потрясающие волосы, как пугливый щенок утыкается в грудь своей мамы-собаки.

Глупо было забывать про свой день рождения второй год подряд. Я очень устал. Она снова пахла кокосом. Мой живот немного свело от этого запаха, и в висках стало давить. Сейчас, когда я был дома в тепле и уюте со своей маленькой бунтаркой, мне хотелось проявить минутную мужскую слабость и проронить слезу после сегодняшнего зрелища в особняке Флаверс и ото всех воспоминаний о Ней.

– С днем рождения, красавчик, – прошептала Вэлма.

– Я люблю тебя, Вэлма, – прошептал я, на секунду обняв ее чуть крепче.

– Я знаю, – она отстранилась от меня, чтобы видеть меня, и положила руки ко мне на плечи. Я положил свои руки ей на талию, и мы стали медленно танцевать под приятный джазовый аккомпанемент. – Я приготовила яблочный пирог с корицей.

Я очень любил ее яблочный пирог с корицей. Такой же я ел в детстве, запивая холодными сливками. Однако сейчас я должен был сделать пару лишних дел, прежде чем я смог бы насладиться пирогом.

– Может, чуть позже? – спросил я.

Она недовольно вздохнула, однако Вэлма знала, что заставлять меня есть – бессмысленно.

Мы продолжали танцевать.

– – Как на работе? – спросила она.

– Похоже, прошлое никогда не оставит меня.

Правую ладонь Вэлма положила ко мне на шею, а левую руку положила на спину и придвинулась ко мне.

– Будь осторожнее, Марк, – прошептала она мне прямо на ухо. – Ты ведь знаешь, как я переживаю.

– Не беспокойся за меня, Вэлма.

– Я и не беспокоюсь, – продолжала шептать она. – Если ты умрешь, то я наконец-то побреюсь налысо.

Я почувствовал, что она сказала это с улыбкой и засмеялась.

– Значит, мне придется жить вечно.

– Пожалуй, это единственный выход.

Мы оба засмеялись. Я любил такие вечера с ней. Спокойные, уютные вечера, когда можно заниматься чем угодно и все будет доставлять удовольствие. Будь то мытье посуды или игра в шарады. В такие вечера я чувствовал себя намного лучше.

На этот раз я отстранился от нее.

– Прошу прощения, мадемуазель, – торжественно сказал я, взяв ее за руку. – Однако мне надо браться за работу.

– Вы ужасный танцор, сэр, – сказала Вэлма, поклонившись мне, словно мы были на балу.

– Я знаю, – согласился я, виновато опустив голову.

Она улыбнулась и, еще раз поздравив меня с днем рождения, поцеловала мою щетинистую щеку. Затем обняла и ушла в спальню готовиться ко сну. Я тем временем достал кассету из коробки и пошел в соседнюю комнату устанавливать видеомагнитофон к телевизору в предвкушении чего-то отвратительного, но весьма интересного.

Глава 13

Я слышал, как Вэлма еще несколько раз выходила из комнаты в ванную. Она следила за собой, поэтому немало времени проводила в ванной вместе с гелями, кремами, тониками и прочими женскими косметическими штучками.

В это время я устанавливал видеомагнитофон, разбираясь, куда что нужно вставлять. Почему-то я чувствовал себя очень старым девственником, который не помнил, что нужно делать. У меня не было видеомагнитофона. Вернее, когда-то был, конечно, но потом Вэлма купила DVD-плеер. С ним просмотр фильмов был не таким интересным. Быть может, дело было в приближенности к самому понятию кино. В кассетах, например, была пленка, и я мог быть хоть немного ближе к самому процессу съемки, к актерам, режиссеру и, собственно, к магии кино. Здесь же была какая-то блестящая круглая штука, которая, по моему мнению, никакого отношения к кино не имела.

Закончив с установкой видеомагнитофона, я вставил в него кассету и перемотал на начало. Вэлма через стенку пожелала мне спокойной ночи и попросила не шуметь. Ей надо было выспаться перед завтрашним днем. Она должна была сопровождать какого-то тридцатилетнего неудачника, который решил покрасоваться перед друзьями своей подружкой, чтобы показать, что он чего-то достиг в этой жизни. По крайней мере, Вэлма так сказала, а она очень хорошо разбиралась в людях. Хотя в нашем городе их сложно было назвать людьми. С другой стороны, трава зеленее, где нас нет.

Кассета закончила перематываться, и я нажал на кнопку воспроизведения, сев на маленькую табуретку перед телевизором.

Поначалу я ничего не видел, но слышал, как механизм видеомагнитофона работает, считывая информацию с пленки и выводя ее на экран. Этот звук был просто потрясающим.

Черный экран.

Затем начался какой-то фильм. Это была старая несмешная комедия с бездарными актерами, которых даже кассета не спасала. Таких актеров нужно было записывать на диск. Спустя десять минут тупых шуток я засомневался, что на ней вообще есть что-то относящееся к делу. В конце концов, это могла быть просто обычная кассета.

Я понемногу стал перематывать и дошел примерно до середины фильма. Экран снова стал черным, а затем появилось лицо Клары. Упустив момент, я остановил воспроизведение и перемотал немного назад. Я обрадовался, что все-таки на кассете было что-то стоящее.

Клара сидела в бордовом вечернем платье, смотрела на камеру и плакала. Были видны только ее торс и лицо. На лице заметны следы побоев: большой синяк на челюсти, ссадины, кровоподтеки. Тушь потекла от соленых старых слез и размазалась под ее постаревшими глазами, в которых читались страх, боль и отчаяние. В ее глазах читалось осознание того, что она не выберется из происходящего живой. Мне нравился этот взгляд. Она этого заслуживала.

На заднем плане филиппинцы уже лежали мертвые.

Я немного сжал кулаки. Клара беспомощно скулила, смотря на кого-то поверх камеры. На того, кому отчасти я был благодарен, но кого должен был уничтожить.

Он дал ей листок. Я успел остановить воспроизведение для того, чтобы рассмотреть руку. Она была мужская, но ничем не примечательная. Было видно, что убийца одет в черную рубашку. Я стал смотреть дальше. Клара начинала читать.

– Всем приветик, – выдавила она из себя. Затем зажмурила глаза, и две слезинки упали на ее щеки. – Меня зовут Клара Флаверс, и я виновна в убийстве шестнадцати молодых девушек, а также в организации преступной группировки.

Она всхлипнула и опустила голову вниз. Рука подняла ей подбородок, затем исчезла, и Клара продолжила читать.

– На меня работали четыре филиппинца, чьи тела лежат позади меня. Они находили молодых девушек на сайтах знакомств и притворялись состоятельными бизнесменами-иностранцами. Те девушки, которые соглашались на встречу, были опьянены наркотиками, ограблены, привезены сюда, изнасилованы нашей славной пятеркой, изуродованы, а затем выкинуты в озеро, – она всхлипнула. – Все шестнадцать девушек.

Клара закончила читать. Она молчала и смотрела вниз. Не было больше слез. Вдруг Клара со злобой посмотрела в камеру. Прямо мне в глаза.

– Моя душа будет гореть в аду, и я хочу скорее направиться туда, – сквозь зубы сказала Клара.

Она усмехнулась, опустив голову вниз. Затем начала смеяться и кричать, подняв голову вверх. Смеяться и рыдать, глядя в мои глаза.

Экран снова стал черным.

Я знал, что было дальше, и, закрыв глаза, стал представлять себя в той комнате. Я снова видел шторы, люстру, столик, кровать, кровь, обгорелое тело, лоскуты мяса, торчащие из паховой области четверых филиппинцев. Я вдохнул и громко выдохнул.

Посидев минуту-другую и переварив все это в своих старых мозгах, я встал и тихо вышел из комнаты на кухню. Мне захотелось перекусить чем-нибудь. Поставив чайник и отломив кусочек яблочного пирога, положив его на блюдечко, я уселся на диван.

С днем рождения меня. Пожалуй, таких подарков мне еще никто не делал.

Чайник вскипел, и я встал, чтобы приготовить себе чай. Фруктовый, с одной ложкой сахара. Осторожно размешивая сахар, чтобы не зазвенеть и не разбудить Вэлму, я смотрел в окно. Там не было ничего интересного, но я знал, что человек, который убил Клару и ее подельников, где-то среди нас и вершит свое черное правосудие. Черт, они убили шестнадцать ни в чем не повинных девушек.

Эти алчные шлюхи сами виноваты.

Я был не за и не против таких методов правосудия, но сам никогда не смог бы так кровожадно расправиться с преступниками. Где-то в глубине души я понимал, что я не настолько хладнокровный. Я мог бы сделать из человека калеку и изуродовать его, избив до полусмерти, но не убить.

Закончив с сахаром, я вернулся на диван, к пирогу.

Пирог получился действительно вкусным. Точно такой же я ел в детстве. Я был очень рад тому, что у меня есть Вэлма. Наверное, она была единственной причиной, по которой я до сих пор не сошел с ума после того случая. Я так любил Ее… И знал, что завтра мне надо будет зайти в архив, чтобы взять папку с Ее последними фотографиями и с фотографиями всех участников этого процесса.

Нужно было освежить все в памяти.

Быть может, на фотографиях есть кто-то, кто виновен в смерти Клары. Должен был быть человек, который хорошо знал ее и знал про ее банду филиппинских насильников, несмотря на то что в основном Клара находилась в особняке и не общалась ни с кем. Быть может, это был ее подельник, который решил встать на праведный путь. Очень много мыслей, над которыми лучше было бы подумать утром. Убитых девушек следовало найти и похоронить должным образом.

Допив чай, я тихо ополоснул кружку, поставил ее на место и осторожно зашел в комнату, где Вэлма видела третий сон и сопела во сне, лежа в позе эмбриона. Даже во сне она излучала спокойствие, и когда я увидел ее спящую, здоровую и невредимую, мне стало лучше.

Сняв одежду, я лег на кровать и еще несколько минут не мог заснуть, уставившись в потолок, мысленно прокручивая в голове завтрашний день.

Мне предстоит вернуться в прошлое.