Текст книги "В этой книге полно пауков. Серьезно, чувак, не трогай ее"

– …но пока Бёрджесс остается на свободе, страх и паранойя продолжают расти в этом маленьком городе.

Голос Джона постепенно слабел:

– …и тогда мы увидели маленькую тварь, которая заползла ему в рот. Я стоял не дальше, чем в двух футах от него, и ясно ее видел. Это штука не из нашего мира. Я не имею в виду пришельцев, но она скорее все же межпространственная, по природе. Совершенно очевидно, что она может управлять разумом.

Я закрыл глаза и застонал.

– Я возвращаюсь, – сказала Эми. – Немедленно сажусь в автобус.

– Забудь, лекции важнее. Если ты опять провалишь английский, они вышибут тебя из страны. Мне кажется, это есть в «Патриотическом Акте».

– Я уже еду дорогой. Слишком поздно идти на лекцию.

– Ты же сказала, что не…

– Мы поговорим об это позже. До встречи.

Я закрыл телефон и поискал взглядом ботинки.

– Ты идешь домой?

– Я не могу остаться здесь, Джон.

– Да. Но, ты знаешь, эта штука сейчас в твоем доме.

– Ты думаешь, что есть еще одна?

– Я не знаю точно, но…

– Ты хочешь, чтобы я обеззаразил свой дом?

– Нет, я не это имею в виду. Эта штука, которая заползла во Фрэнки и захватила его. Она внезапно появилась в твоей кровати. Неужели ты думаешь, что это случайность? По-моему, она собиралась заползти в тебя.

В подобных делах я всегда могу доверять Джону.

– Не имеет значения. Согласен? У тебя слишком короткий диван. А о твой подлокотник я сломал шею. Кроме того, это спорный вопрос.

– Ты же не собираешься сейчас спать.

Я забрал у Молли коробку с кукурузными хлопьями, уже пустую и выгнутую по форме ее головы.

– Кстати, в новостях ты казался слегка чокнутым. Надеюсь, ты это знаешь.

– Что? Я сказал правду.

– И зачем? Ты сумел убедить только тех, кто и так съехал с катушек. Так и вижу, как прямо сейчас ты обновляешь свой блог. Для чего? Ну, сможешь ты рассказать всю эту безумную историю и стать еще одним чудиком, вещающим через Интернет. Но кому от этого будет лучше? На тебя будут смотреть как на чокнутого. На нас обоих будут смотреть как на чокнутых.

– Эй, уж не собираешься ли ты опоздать к психотерапевту, которого тебе назначил суд?

– Черт тебя побери.

Я посмотрел на часы. Он был прав.

* * *

Через город я ехал, как через оживший абсурд. Должен был проехать мимо больницы (ну хорошо, не должен, но любопытство – моя вторая натура), выглядевшей так, будто на нее обрушился ураган. За барьерами, перегородившими улицу, стояли новые фургоны. На КПП орудовали копы, не пропуская никого на парковку. Спустя три квартала мне пришлось пять минут ждать на перекрестке, пока мимо громыхала колонна зеленых грузовиков. Армия. Мне внезапно захотелось уехать отсюда как можно дальше.

Я почти надеялся, что найду офис психиатра закрытым, как если бы следующий после стрельбы день объявили национальным выходным. Не свезло. Люди пришли, потому что им за это платят.

Я влетел в приемную прежде, чем сообразил, что там есть кто-то еще. Нужно было посмотреть через окно или из коридора и подождать снаружи, потому что почти невозможно избежать неудобного разговора, если двое людей встречаются в приемной психиатра. Я попытался придумать благовидное извинение, развернуться и выйти, но лучшее, что пришло в голову, – это схватить стоявший в углу комнаты горшок с цветами, словно забирая его за долги. На это я не решился.

Когда я вошел, сидевшая в приемной дамочка ко мне даже не повернулась: все ее внимание поглощал телевизор, настроенный на «Фокс Ньюс», картинку сопровождала пальба. Господи Иисусе, день медленных новостей. В людей все время стреляют, верно? Сев как можно дальше от нее, я взял журнал и закрылся им. Похоже, очень много статей о свадебных платьях.

– Это происходит повсюду, знаете ли, – сказала женщина с другой стороны комнаты. Вероятно, около сорока пяти лет, волосы покрашены в отвратительный белый цвет.

– Что происходит? – спросил я.

– Одержимость демонами. По всему миру. Смотришь новости с Ближнего Востока и видишь, что это распространяется, как лесной пожар.

– Угу.

– А сейчас еще легче, потому что все души ушли.

– Хмм. – Я перевернул страницу журнала для новобрачных, полностью поглощенный рекламными объявлениями. Находиться в одной комнате с сумасшедшей бабой даже хуже, чем быть сумасшедшим самому. Она же все еще говорила.

– Вы знаете, что Вознесение уже произошло? В 1961 году. Творец призвал все души на небеса. Но тела остались. Вот почему кажется, что у всех живущих людей нет душ. Потому что их на самом деле нет. Вы видели на прошлой неделе историю человека, укравшего машину с младенцем на заднем сиденье? За ним погналась полиция, и он выкинул его в окно. Младенца! В наше время люди – просто животные. Поскольку у них нет души.

Я опустил журнал и медленно сказал:

– Это… это не самая плохая теория.

– Они называют это меткой зверя. Но им не надо никакой метки. Они сами становятся зверями со временем.

Дверь в кабинет врача скрипнула, открылась, и оттуда вышла сногсшибательная девица. Сбитый с толку, я на мгновение решил, что сегодня она заменяет моего психотерапевта. Но нет, конечно, она была пациенткой, и доктор Теннет вился за ее спиной. Чокнутая баба в приемной встала, поблагодарила доктора и вышла вместе с девушкой. Вот те на. Она не больная. Просто привезла сюда дочь.

* * *

Как только они вышли, доктор Теннет спросил:

– Что случилось с вашим глазом?

– Подрался с Джоном. Он сказал, что все эти советы и консультации пустая трата времени, а я ему сказал, чтобы он заткнулся ко всем чертям и не оскорблял вас и вашу профессию.

– Вы выглядите так, словно не спали всю ночь.

– А как я мог, если тут такое происходит? Вы сегодня новости смотрели? Не знаете, нашли они Фрэнки?

– Не похоже, что он жив. Вы знаете его?

– Что? Нет. Почему я должен знать его?

– Вы назвали его Фрэнки.

– Ну, я ходил с ним вместе в школу. Много лет назад. И, если вы имеете в виду, что я как-то связан с тем, что произошло, то нет, никак.

– Совсем не имел в виду.

– Потому что я в этом не участвовал.

– Прошу прощения, если я заставил вас почувствовать себя обвиняемым.

Я посмотрел в окно. Именно в это мгновение зеленый грузовик прогрохотал по улице.

– Почему здесь так много армейских грузовиков? Какая-то чрезмерная реакция, вам не кажется?

Не дав мне изменить тему, Теннет сказал:

– Мне бы хотелось вернуться к тому, о чем мы говорили в последний раз. Вы скрываете свое настоящее «я» от мира и чувствуете себя так, будто не в состоянии стать человеком, которому нечего скрывать. Вот прямо сейчас вы почувствовали, что я вас обвиняю. Я бы хотел поговорить об этом.

Я опять поглядел в окно и стал грызть ноготь. Черт побери, я не хочу быть здесь. В этом офисе, в этом городе, в этой жизни. Я хочу уйти. Я знал, что рано или поздно копы доберутся до Джона – он появился на этом чертовом телевидении в том месте, где они установили карантин – и, значит, со временем появятся и у меня. Какого черта я торчу здесь?

Потому что больше идти некуда.

– Не знаю, – ответил я. – Двадцать четыре часа назад я сидел на этом стуле, пытаясь оправдать то, что верю в безумные вещи. И вот, спустя всего сутки, весь город сошел с ума. Так что, по-моему, весь мир заболел моим сумасшествием, и, значит, меня можно освободить. – Я потер зудящие глаза и добавил: – Эти чудовища – настоящие, док. Я слишком устал, чтобы говорить что-то еще.

– Я читал кое-что из того, что вы с вашим другом пишите в Интернете. Иногда вы говорите о себе так, словно вы на самом деле монстр или, по меньшей мере, фрик.

– Ну, это метафора. Я хочу сказать, разве мы все не такие? Только что женщина в приемной сказала мне почти то же самое.

– То, что произошло прошлой ночью, вывело на поверхность все эти чувства. Как мне кажется.

Какое-то время я обдумывал его мысль, а потом сказал:

– Можно вас спросить, док?

– Конечно.

– Допустим, я бы захотел использовать ваш компьютер, вот этот, пообещав ничего не стирать. Что бы вы сказали?

– Ну, там конфиденциальная информация о пациентах, так что я не могу…

– Допустим, я пообещаю, что не буду смотреть информацию о пациентах. На самом деле я бы хотел посмотреть, какие сайты вы посещали в последнее время, историю. Что бы вы почувствовали?

– Вторжение в личную жизнь, конечно. У меня есть кредитные карточки, пароли и…

– Док, я говорю о порнухе. Найду ли я школьниц, занимающихся сексом? Или межрасовый секс? Инцест?

– Мне кажется, вы пытаетесь добиться от меня какой-нибудь реакции. Если вы чувствуете, что мы больше не можем беседовать, давайте продолжим в понедельник…

– Нет уж, послушайте. Несколько раз я просил Эми дать мне на время ее компьютер, и она тут же отдавала мне его. Без вопросов и колебаний. Она сидела, смотрела мне через плечо, видела каждый файл, каждое изображение и ни разу не вздрогнула. Ей нечего скрывать. Если бы у меня был прибор, через который я мог бы рассматривать ее мозг, – ее бы и это устроило. Ей удобно быть такой, какая она есть. Но, с другой стороны, а что если она попросит воспользоваться моим ноутом? Черт побери, там много всякого дерьма, и если она увидит его, то позвонит копам. И если бы она увидела мой мозг в тот момент, когда я смотрю на другую девчонку, она бы расплакалась.

Он кивнул.

– То есть вы чувствуете, что должны скрывать часть себя, а она нет.

– И так всегда. На планете Земля живут люди двух видов: Бэтмен и Железный Человек. Бэтмену есть что скрывать, верно? Каждую секунду каждого дня Брюс Уэйн знает, что если кто-нибудь обнаружит его тайну, то его семья погибнет, друзья умрут, а всех, кого он любит, замучают до смерти переодетые супернегодяи. И он должен жить с этой тайной, которая каждый день грызет его изнутри. Но не Тони Старк. Этот открыт настежь. Он говорит миру, что он Железный Человек, и ему насрать на все. Над ним не висит никакая тень, и он не тратит энергию, выстраивая вокруг себя стены из лжи. Каждый человек один из них: один прячет от всех свое настоящее «я», иначе, если станут известны его привычки, склонности или преступления, его жизнь полетит в тартарары; другой не такой. И эти группы живут в одной и той же вселенной.

– И вы считаете себя Бэтменом.

Я закрыл глаза.

– Сколько, как вы сказали, стоит час этого лечения?

– Я имею в виду, что вы принадлежите той категории людей, которая считает, что окружающие очень плохо отреагируют, если узнают их настоящие мысли и чувства.

– Но не потому, что они подумают, будто я псих. Они уже так думают. Но потому, что произойдет черт знает что, когда они узнают правду. Сами знаете, каковы они, эти люди. Вы об этом книги пишите, верно? Групповая паника, и все такое?

– То есть вы считаете, что правда вызовет массовую истерию.

Я пожал плечами и кивнул на окно.

– Посмотрите туда. Сами увидите.

– Это действительно так, и даже больше, чем вы думаете. Не говорите никому, но, похоже, меня попросят заняться этим случаем. Стрельбой в больнице, я хотел сказать.

– Как специалиста по психологии для поиска Фрэнки?

– О, нет, нет. Для работы с общественностью. Сейчас всех охватила паника, сами видите. Надо постараться, чтобы никто не нажал на курок, ведь некоторые уже дежурят у черного входа своего дома с винтовкой в руке, готовые стрелять по любой тени во дворе, то есть по соседям. Страх может убивать, а я, как вы можете видеть по моей книжной полке, гмм… что-то вроде эксперта.

«Было бы великолепно, – подумал я, – иметь такую работу, при которой страх – то, что случается с другими людьми».

Я в очередной раз поглядел в окно и сказал:

– Доктор Теннет, а вы сами когда-либо боялись?

– Да, конечно, но, как вы знаете, эти сеансы не для меня…

– И, кроме того, в вашем мире все имеет невинное объяснение, верно? Пчелы, всегда пчелы. Даже случай с Фрэнки. Вы будете стоять перед батареей микрофонов и убеждать публику, что все это – пчелы?

– Наверно, вы почувствовали, что я пренебрежительно отношусь к вашим страхам. Если так, я извиняюсь.

– И все-таки, доктор, вас что-нибудь пугает? Что-нибудь иррациональное?

– Конечно. Сейчас я расскажу вам самый смущающий меня пример. Мне кажется, я должен сделать это, чтобы компенсировать историю с пчелами. Вы любите научную фантастику?

– Не очень-то. Скорее, моя подруга.

– Хорошо, но сериал «Звёздный путь», в котором телепортируют людей, вы наверняка знаете. Помните: «Поднимай меня, Скотти»?

– Ага. Транспортеры.

– Вы знаете, как они работают?

– Ну… какие-нибудь специальные эффекты. Компьютерная графика или что они там используют.

– Нет, я имею в виду вселенную сериала. Там разбирают тело на молекулы, поднимают по лучу и собирают обратно в конце.

– Точно.

– Вот это и пугает меня. Я не могу на это смотреть. Меня это вгоняет в панику.

Я пожал плечами:

– А меня нет.

– И все-таки, подумайте. Тело сделано из разных атомов. Углерод, водород, кислород и так далее. Так что этому транспортеру нет смысла посылать твои атомы на тысячи миль. Один атом кислорода ничем не отличается от другого, так что достаточно передать по лучу план твоего тела. А в месте назначения тебя соберут из атомов, находящихся поблизости. Так что если на планете, куда тебя посылают, есть водород и углерод, тебя соберут из того, что под рукой, ведь результат все равно один.

– Точно.

– Итак, это больше похоже на посылку факса, чем письма. Транспортер – эта такая машина для посылки факсов, которая разрушает оригинал. Твое настоящее тело вместе с мозгом исчезает, тает. А это означает, что на другом конце вовсе не ты, а твоя точная копия, сделанная машиной. А сам ты – мертв, твои атомы свободно летают внутри корабля. Хотя во вселенной сериала никто этого не понимает.

И все-таки ты мертв. Мертв до скончания веков. Все твои воспоминания, эмоции и мысли закончились прямо здесь, на этой платформе, навсегда. Твоя жена, дети и друзья больше никогда не увидят тебя. Вместо тебя они увидят неестественную фотокопию, появившуюся на другом конце. И, поскольку эта технология используется постоянно, все люди, которых мы видим на корабле, являются копиями копий давно умерших людей, испарившихся членов экипажа. И никто этого не понимает. Они все продолжают беззаботно входить в машину, которая убивает сто процентов людей, использующих ее, но никто этого не понимает, потому что каждый раз с другого конца выходит совершенная копия жертвы.

Я уставился на него:

– Почему вы мне это рассказали?

Он пожал плечами:

– Вы сами спросили.

Его лицо ничего не выражало. Я вспомнил этого азиатского парня, время от времени исчезавшего в магической двери ларька с буррито, а потом появлявшегося неизвестно где. В это мгновение я почти спросил Теннета, что он знает и кто он такой.

Не знаю. Может быть, это все равно ничего бы не изменило. Может быть.

18 часов до Эпидемии

Часы шли, но копы не появлялись ни в моем доме, ни в квартире Джона. Все утро я беспокоился, что же скажу им, когда они придут, но настал полдень, и я уже больше беспокоился о том, почему они не пришли. Похоже, дела приняли такой оборот, что им стало не до нас.

Далеко за полдень я обнаружил, что стою за прилавком, пытаясь ногтем снять с DVD магнитную наклейку от воров (DVD – это такой диск, на который в мое время записывали фильмы. Не знаю, есть ли они еще в то время, когда ты читаешь эти записки). Я знаю, что уже не один раз жаловался на боль в глазу и плече, но тут хочу сказать, что и укус на ноге начал ныть, как сукин сын.

Я бы хотел позвонить и взять выходной по болезни, но уже использовал все за год, и до января не мог взять ни одного. Я брал довольно много выходных, по большей части в те дни, которые называл «Дни Душевного Здоровья». В эти дни я просыпался в таком настроении, что был готов убить любого, кто спросил бы меня, верну ли я двухдневный заем в среду или в четверг.

Я работал в «Уолли Виде-О!» уже пять лет, одним работником из трех; начал сразу после того, как меня вышибли из колледжа. В то время я услышал, как прославился Квентин Таран-тино: его заметили, когда он работал в видеопрокате, – хотел попытаться работать и писать сценарии. Дело в них происходило в будущем, и там должен был быть коп с думающим огнеметом в руках. В девятнадцать лет это казалось великолепной идеей. Но все дело в том, что у меня не было родителей, и никто не мог сказать, что я направляюсь вниз по дороге, вымощенной крайне ошибочными представлениями о том, что мир у тебя в долгу.

Люди, которые меня вырастили – я не буду упоминать их имена, – сделали все, что могли. Прекрасные люди, глубоко религиозные. Они обращались со мной так, как если бы я был маленьким африканским ребенком, которого они спасают. Они знали историю моей жизни, знали, что я никогда не видел отца. Позже, когда были неприятности в школе и меня вышибли оттуда из-за того, что один мальчик умер, они по-настоящему поддержали меня и встали на мою сторону. Вскоре после этого они переехали во Флориду и намекнули, что дела пойдут лучше, если я не последую за ними.

Моя настоящая мать жила в Аризоне вместе с десятком других людей; они называли себя «смесь». Пару лет назад она прислала мне письмо, тридцать страниц каракулей на тетрадной линованной бумаге. Я не пробился дальше первого абзаца и сразу перешел к последней фразе: «Я надеюсь, что ты уже делаешь запасы, как я и говорила тебе, потому что силы Антихриста первым делом попытаются разоружить нас».

Содрав с DVD пластиковый ярлычок от воровства, я положил диск в коробку и взял из кучи другую. Вынув из нее диск, я начал сдирать наклейку. Оглянувшись, увидел в магазине только одного клиента. Парень носил ковбойскую шляпу, а его джинсы выглядели как нарисованные.

Телевизор, который мы поставили в дальнем углу магазина, должен был показывать нашу рекламу, но я перевел его на канал новостей, выключив звук и включив обычно скрытые субтитры. Каждые двадцать минут они возвращались к «стрельбе в больнице». Ковбой в тугих джинсах подошел к прилавку с «Основным инстинктом 2» и «2001: Космическая Одиссея». Как он вообще может ходит в таких джинсах? А если он пукнет, они надуются?

Я взглянул на телевизор и увидел репортера, стоящего перед уличной баррикадой. Субтитры говорили о копах, разгонявших злую толпу тех, кто пытался попасть в больницу и повидать родственников или знакомых. Ковбой дал мне клубную карту, и я вбил ее номер в компьютер. Выскочила информация о нем:

ИМЯ: Джеймс Дюпре.

ПРОСРОЧЕННЫХ ДИСКОВ: 0.

СТАТУС: А.

КОММЕНТАРИЙ: этот парень носит те же штаны, которые я носил ребенком.

Все, кто работал в «Уолли», знали об оскорблениях пользователей, содержавшихся в компе. За них мы должны поблагодарить Джона. Несколько лет назад я упросил хозяина взять его на работу, и он сумел продержаться несколько месяцев. Перед увольнением он ухитрился добавить в поле «Комментарий» что-нибудь о любом пользователе, которого обслуживал, например:

ИМЯ: Карл Гасс.

КОММЕНТАРИЙ: Если у него нет штрафов за просрочку, а ему сказать, что есть, он потеряет свой чертов рассудок.

ИМЯ: Лиза Фрэнкс.

КОММЕНТАРИЙ: Имел с ней секс 15/11.

ИМЯ: Кара Буллок.

КОММЕНТАРИЙ: Думает, что у меня английский акцент. Не забудь.

ИМЯ: Чет Бейрах.

КОММЕНТАРИЙ: Он него всегда несет рыбой. Похоже он живет рыбалкой. Очень обижается, лучше ему об этом не говорить.

ИМЯ: Роб Арнольд.

КОММЕНТАРИЙ: Вылитый белый Патрик Юинг!

ИМЯ: Шерил Маккей.

КОММЕНТАРИЙ: Имел с ней секс 16/7.

Я дал ковбою сдачу, при каждой возможности смотря через его плечо на телевизор. Там постоянно повторяли старые кадры, показывая следы от пуль на стенах и пустые гильзы на полу. Ковбой, заметив мой взгляд, повернулся и тоже взглянул на экран.

– Страшновато, твою мать, а?

– Ага, – сказал я.

– Весь этот чертов мир катится в тартарары, вот что я думаю.

– Ага, скорее всего.

– Ниггер в Белом доме.

– Ну.

Ковбой ушел. Он засунул бумажник в задний карман, и я представил себе, как тот вылетает наружу под давлением ткани. Я схватил DVD и опять стал снимать наклейки.

Шесть месяцев назад мне написали, что в мое дежурство крадут DVD больше, чем в любое другое. А что я могу сделать? Бежать за мальчишками, которые пытаются украсть наши диски, и драться с ними? Я решил, все дело в том, что наклейки, активирующие сирену на двери, находятся не на самом диске, а на коробке к нему. В результате воры за несколько минут соображают, что надо просто вынуть диск из коробки и положить себе в карман. Да, в этом городе полно бедолаг, которые не могут позволить себе иметь комп с Интернетом и качать фильмы с пиратских сайтов.

Так что я написал в центральный офис злобное письмо, в котором сказал, что система защиты от воров – полный идиотизм, и если они хотят, чтобы люди не крали диски, надо ставить наклейки на сами диски. Они согласились, а я и еще пара сотрудников провели двенадцать часов, наклеивая этикетки на все новые диски. План работал замечательно вплоть до последнего четверга, когда клиент принес полностью испорченный диск: наклейка ухитрилась отклеиться внутри DVD-плейера. В результате маленький лоток, который выталкивает диск наружу, заело, и клиент с трудом вынул диск, поцарапав его. Еще через два дня другой клиент принес сломанный DVD-плейер. Диск опять застрял из-за наклейки, и клиент сломал дисковод, пытаясь освободить его.

В этот день меня в магазине не было – один из моих многочисленных «больничных». Но когда я пришел на следующий, меня приветствовало двадцать семь писем по электронной почте, от управляющих, региональных управляющих и других управляющих, о которых я раньше никогда не слышал. Все они говорили одно: удалить наклейки с каждого диска до 5 ноября.

Я рассказал об этом потому, что ты мог бы спросить, какого черта я вообще пришел на работу, если в городе что-то вроде нашествия монстров. Ответ: если я возьму еще один выходной, меня уволят; если не сниму сегодня эти наклейки, меня уволят; и даже если я смогу избежать увольнения по одной причине, две мне точно не потянуть. А вот если меня уволят, общество очень быстро решит, что я не заслуживаю электричества, воды, дома и еды. И будет право. И если ты думаешь, что это не слишком хорошая причина – прийти на работу в разгар такого бедлама, – значит, ты все еще живешь с папой и мамой.

Я взглянул на экран телевизора и увидел что-то новенькое. Запись с камеры наблюдения, расположенной внутри больницы. В цвете, но с такой скоростью, что люди, появлявшиеся в коридоре, в каждое мгновение телепортировались футов на пять. Кадр с женщиной, бегущей в ужасе. Потом опять студия, и парень постарше, в костюме, эксперт по чему-то там. Потом опять запись с камеры наблюдения, и вот тут я оцепенел. И услышал, как DVD, который я держал, падает на прилавок.

Неужели только я увидел это?

Они прокрутили запись еще раз. Первый кадр: Фрэнки в вестибюле больницы держит няню за горло. Следующий кадр: охранник вытянул руку, пытается поговорить с Фрэнки. На следующем те же самые люди уже лежат, руки и ноги разбросаны во все стороны. Похоже, один кадр в секунду. И вот тот самый кадр, который поразил меня.

На самом верху экрана появился человек в черном. Я хочу сказать, весь черный от головы до ног. Полностью черная фигура. На следующем кадре, секундой позже, его уже не было.

Я молча глядел. Они вернулись в студию. Субтитры отстали, но не думаю, что видел упоминание о загадочной фигуре в вестибюле.

Зазвонил мобильник. Я ответил:

– Да.

– Дэйв? – Голос Джона. – Ты можешь посмотреть телек?

– Да, у нас здесь есть один. Я видел это.

– Штуку в вестибюле?

– Да. Человек в черном.

– Человек-тень.

– Что-то в этом роде.

– Черт побери, это уже не шутка.

– Это и раньше не было шуткой, Джон. Куча народу погибла.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Сегодня ночью тебе лучше спать с арбалетом.

– У меня больше нет арбалета. Копы конфисковали, помнишь?

– Ладно, тогда я к тебе приду. Принесу мою зажигалку. Будем спать по очереди.

– Нет. Погоди, ты хочешь принести что?

– Брось, парень, откуда ты знаешь, что Фрэнки не появится?

– Сейчас он безусловно мертв.

– Я не сказал, что он жив.

– Я занят, Джон.

– Конечно. Я постараюсь придумать какой-нибудь план.

– Делай что хочешь.

– Смотри за тенями.

– Джон, не наломай дров… – произнес я в замолчавший телефон.

17 часов до Эпидемии

ОТКАЗ ОТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ: Следующая последовательность событий была передана автору Джоном, и я не пытался подкрепить эту версию свидетельствами очевидцев. И хотя нет свидетельств, прямо противоречащих этому отчету, многое из него кажется крайне невероятным.

* * *

Джону понадобилось пять часов, чтобы найти Фрэнки Бёрджесса.

Быть может, на тебя это произведет впечатление, особенно если ты вспомнишь, сколько тренированных людей в униформе прочесывали в пятницу несколько квадратных миль вокруг больницы и ничего не нашли. Впрочем, Джон-то надеялся управиться быстрее. Но лишь к восьми вечера он столкнулся с Фрэнки носом через грязное переднее стекло, хоть и надеялся, что разрулит ситуацию при дневном свете. По темноте в Неназываемом творится черт знает что. Ну да, когда светло – тоже не сахар, но, по меньшей мере, видишь, куда бежать, когда надо делать ноги.

В любом случае в начале ноября темнеет в шесть. В три Джон поговорил с Дэйвом в видеомагазине, после чего целый час гонял на своем кадиллаке и пытался понять, что происходит в городе. Несколько сотен полицейских, добровольцы и Национальная гвардия обыскивали лесистую область к востоку от больницы, а также находившиеся поблизости пустые дома и трейлеры. Джон решил, что по-своему они правы. И ищут место, в которое помешанный раненый человек может заползти, чтобы умереть. Но там они Фрэнки не найдут. Это было бы слишком легко.

Конечно, местные копы должны знать побольше; они-то понимают, что произошедшее в больнице – просто еще одно событие из тех, которые случаются в Неназываемом каждые несколько лет, когда город в очередной раз решает слететь с катушек. Джон представил себе шефа полиции, пытающегося подтолкнуть Национальную гвардию в этом направлении, и, может быть, даже предлагающего расширить поиск и принять еще какие-то дополнительные предосторожности, кроме карантина. Специальную защиту слуха или защитные костюмы. И оцепить не только больницу, но весь город. Или штат. Но тогда военные стали бы задавать вопросы, много неудобных вопросов, и шеф быстро бы сдал назад, и только молился, чтобы все устаканилось. Можно подумать, это когда-либо срабатывало.

С другой стороны, Джон с самого начала думал о «монстре», потому что, сам знаешь, вся эта кутерьма закрутилась из-за монстра. И надо было только понять, с каким видом монстра мы столкнулись на этот раз. На самом деле есть только два вида, да ты и сам знаешь, если посмотрел хотя бы пару ужастиков: Размножающиеся и Неразмножающиеся. Франкенштейн, например, попал бы во вторую категорию, если бы существовал. Он был фрик, одиночка, и, как только его убили, исчез. Проблема решена.

Размножающиеся – совсем другое дело, гораздо худший вариант. Среди них есть медленно размножающиеся, вроде вампиров (если бы они существовали, хотя их нет): они размножаются в маленьких количествах строго контролируемым способом, и больше стараются сохраниться, чем распространиться. Но бывают и быстро размножающиеся, вроде зомби (если бы они существовали, хотя их нет): ничем другим они и не занимаются. Вот это действительно ходячая эпидемия, самый худший из всех возможных сценариев, поскольку такие твари гипотетически способны стереть цивилизацию с лица Земли. Это и есть самый худший из страхов человечества; вот почему половина всех романов ужасов, фильмов, постеров и видеоигр посвящена зомби. Так что в ситуации, вроде этой, первым делом надо понять, с какой категорией существ ты имеешь дело. Если определился на первом шаге, делаешь второй, основываясь на первом: надо определить, что тварь собирается делать дальше. А потом уже третий: ты должен понять, можно ли ее убить, например бензопилой.

И что мы имеем в нашем случае? Маленькую тварь, которая может проникать в голову человека и управлять его телом. Действительно весьма специфическая способность, решил Джон, требующая бесчисленного числа биологических механизмов и долгого развития. Так что маловероятно, что она принадлежит к типу Франкенштейна; это не генетическая ошибка без ясной цели, шатающаяся по миру только для того, чтобы кусать людей, пока кто-нибудь не выстрелит ей в голову. Нет, логика подсказывает, что это Размножающийся, который захватывает человеческое тело для размножения. И, конечно, Джона беспокоило, что этот маленький кусок дерьма выглядит уж очень похоже на насекомых, даже в обычных обстоятельствах печально известных скоростью размножения. Так что самый худший сценарий казался самым вероятным. И Джон подозревал, что кто-то на самом верху уже пришел к такому же выводу. Вот почему в Неназванном в тот прекрасный осенний полдень было невозможно остановиться на светофоре и не оказаться между парочкой армейских «хаммеров». И, скорее всего, именно поэтому оцепили больницу.

Но все-таки, как найти Фрэнки?

По оценке Джона, мозг Фрэнки не получил больших повреждений. Если уж, несмотря на тяжелые раны, тело еще функционирует, значит, основные системы нервов и мышц не повреждены. Так что и мозг должен был сохранить какие-то остатки инстинктов и импульсов. А ведь Фрэнки был копом.

* * *

Джон знал, что в городе есть всего пять магазинов, продающих пончики. Он позвонил туда, однако оказалось, что Фрэнки никто не видел. Где еще едят копы? Джон проехал мимо полудюжины закусочных, но и в них Фрэнки не было. Джон уже начал волноваться, до темноты оставалось всего два часа. Но потом, заскочив в Вафельный дом, нашел то, что искал:

Вафли.

В этот момент он был голоден как волк, но, давайте посмотрим правде в глаза, в такие дни «завтракаешь за ужином». Черничные вафли и картофельные оладьи, которые он запил банкой пива, найденной в куртке.

Около пяти Джон остановился около трейлера Манча. Мич «Манч» Ломбард был одним из трех бас-гитаристов в группе «Трехрукая Салли» и когда-то учился в школе вместе с Джоном. А еще он был добровольцем-пожарным и, следовательно, имел полицейскую рацию-сканер. И Джон решил, что здесь он может узнать результаты облавы и придумать новый план.

Там уже была пачка чуваков, которые играли в Guitar Hero и пили ту самую фиолетовую смесь 7Up с микстурой от кашля – из-за этой дряни Джон в прошлом году угодил в больницу. Стив Гамин пришел с огромным ящиком замороженных наггетсов, свиснутым из «Макдональдса», в котором работал. Они зажгли фритюрницу и целый час только и жрали эти наггетсы. Там была японская девчонка, то ли бухая, то ли тупая как пробка. Она еле стояла на ногах и смеялась над всем, что происходило. Джон чего-то такое принял и вдруг начал болтать по-японски. По меньшей мере он так думал. Он говорил девице слова, которые звучали как японские, и при каждом слове та заходилась так, что почти писала кипятком.