Текст книги "Мы воплотим богов"

Девин Мэдсон
Мы воплотим богов

Devin Madson

WE DREAM OF GODS

Copyright © 2023 by Devin Madson

This edition published by arrangement with Orbit, a division of Hachette Book Group, Inc. USA. All rights reserved

Map illustration © Charis Loke

Перевод Наталии Рокачевской

© Н. Рокачевская, перевод на русский язык, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Персонажи

Левантийцы

Род Торин

Рах э’Торин – изгнанный капитан Вторых Клинков Торинов

Эска э’Торин – заместитель Раха (умер, освобожден)

Кишава э’Торин – охотница (умерла)

Орун э’Торин – конюх (умер, освобожден)

Йитти э’Торин – целитель

Дзиньзо – конь Раха

Лок, Хими и Истет – Клинки Торинов

Гидеон э’Торин – капитан Первых Клинков Торинов, бывший император Левантийской Кисии

Сетт э’Торин – заместитель и брат Гидеона (умер)

Теп э’Торин – целитель Первых Клинков

Тор, Матсимелар (умер) и Ошар э’Торины – седельные мальчишки, которых Гидеон назначил переводчиками

Нуру э’Торин – переводчица-самоучка, которая никогда не служила чилтейцам

Род Яровен

Дишива э’Яровен – капитан Третьих Клинков Яровенов

Кека э’Яровен – заместитель Дишивы, немой. Чилтейцы отрезали ему язык

Атум э’Яровен – капитан Первых Клинков Яровенов

Локлан э’Яровен – конюх Дишивы

Шения э’Яровен – единственная из Яровенов, заклейменная в изгнании

Птафа, Массама, Дендек, Ануке, Эси, Моше э’Яровен – Клинки Дишивы

Другие левантийцы

Эзма э’Топи – изгнанная заклинательница лошадей

Деркка эн’Инжит – ученик Эзмы

Ясс эн’Окча – Клинок рода Окча

Лашак э’Намалака – капитан Первых Клинков Намалака и подруга Дишивы

Йисс эн’Охт – капитан Первых Клинков Охта, пылко предана Гидеону

Тага эн’Окча – капитан Первых клинков Окча и предводительница Ясса

Менесор э’Кара – капитан Вторых Клинков Кара

Джейша э’Кара – заместитель Менесора

Дхамара э’Сет, капитан Бахн э’Беджути, капитан Лина эн’Инжит – другие капитаны левантийцев

Сенет эн’Окча, Якан э’Кара, Яфеу эн’Инжит, Балн эн’Охт, Тафа эн’Охт и Кехта эн’Охт – охрана императора

Диха э’Беджути – целитель

Нассус – левантийский бог смерти

Мона – левантийская богиня правосудия

Кисианцы

Мико Ц’ай – дочь императрицы Ханы Ц’ай и Катаси Отако

Император Кин Ц’ай – последний император Кисии (умер)

Императрица Хана Ц’ай – свергнутая императрица Кисии (умерла)

Принц Танака Ц’ай – брат-близнец Мико (умер)

Чичи – собака Мико

Дзай Ц’ай – незаконнорожденный сын императора Кина (умер)

Лорд Таси Оямада – дед Дзая по матери и министр правой руки

Министр Рё Мансин – министр левой руки, главнокомандующий императорской армией

Генерал Китадо – командующий императорской гвардией Мико (умер)

Генерал Хаде Рёдзи – бывший командующий императорской гвардией

Генерал Таи Мото, генерал Русин, генерал Сенн Михри, генерал Йасс и генерал Алон – генералы южной императорской армии

Капитан Соку – подчиненный генерала Мото

Лорд Хирото Бахайн – правитель Сяна

Эдо Бахайн – старший сын герцога Бахайна

Капитан Нагаи – человек герцога

Тянто Коали – губернатор Сяна

Лорд Исиро Коали – граф Ирин Я

Лорд Ниши (Соленый лорд) – богатый кисианец, приверженец Единственного истинного Бога

Чилтейцы

Кассандра Мариус – чилтейская шлюха и наемная убийца

Иеромонах Креос Виллиус – глава церкви Единственного истинного Бога (умер)

Лео Виллиус – единственный ребенок его святейшества иеромонаха

Капитан Энеас – глава охраны иеромонаха (умер)

Кайса (Она) – вторая душа Кассандры

Другие

Торваш – Знахарь

Госпожа Саки – безмолвная спутница Торваша

Кочо – писец и слуга Торваша

Лечати – молодой человек на службе у Торваша

В предыдущем романе

Не решившись уничтожить лагерь дезертиров, Дишива получает титул Защитницы Единственного истинного Бога, отделяющий ее от собственного народа. Поскольку Гидеона контролирует Лео, она находит союзников в лице императрицы Сичи и лорда Эдо Бахайна и добивается встречи Гидеона с секретарем Аурусом, чтобы обсудить мирный договор с Чилтеем. Несмотря на то что переговоры ни к чему не привели, в лице секретаря Девятки она обретает потенциального союзника.

По-прежнему находясь в теле императрицы Ханы, Кассандра возвращается в дом Торваша с капитаном Энеасом и Септумом, безвольным седьмым близнецом Лео Виллиуса. Лео следует за ними, а капитану Энеасу и Кассандре едва удается спастись. Когда Лео настигает их, он убивает Энеаса и берет в плен Кассандру и Хану, там они встречаются с Кайсой и Унусом, одним из близнецов Лео, и другим неудавшимся убийцей – Яконо, с которым Кассандра знакомится через смежную стену камер.

Получив армию, Мико атакует светлейшего Бахайна, чтобы ослабить поддержку императора Гидеона, но, когда она с помощью хитрого маневра захватывает Сян, губернатор города отказывается подчиняться, и ее вот-вот разгромят. В удачной ночной засаде гибнет светлейший Бахайн, но, чтобы выбраться из города, Мико приходится убить губернатора и прорубить путь через собственных граждан.

Когда левантийцы Гидеона нападают на лагерь Заклинательницы лошадей Эзмы, она бросает раненого Раха умирать. Спасенный одним из своих бывших Клинков, он убеждает левантийцев не сражаться друг с другом и вместе министром Мансином ведет их в Сян. Вынужденные действовать сообща, чтобы не допустить раскола оставшихся левантийцев, Рах и Эзма возглавляют поход левантийцев на Когахейру вместе с армией Мико.

Вернувшись с переговоров, Дишива не в силах воспрепятствовать казни Йитти э’Торина и других бывших Клинков Раха, что ведет к окончательному краху мечты о левантийской Кисии. С помощью Сичи Дишива пытается достучаться до Гидеона, но, хотя они убивают Лео, Гидеон сломлен. Им приходится противостоять приближающейся чилтейской армии без него. В ходе боя их преследует другой Лео Виллиус, а башня, куда они отступили, обрушивается. Очнувшись, Дишива обнаруживает, что лишилась одного глаза, а другой поврежден. Эзма говорит ей, что так и должно было произойти, потому что Дишива и есть Вельд Возрожденный, которому суждено построить святую империю во имя Единственного истинного Бога. Дишива отвергает это, однако узнает, что чилтейцы взяли в плен несколько левантийцев, и решает встретиться с Лео и спасти их. Но смерть отца Лео превращает ее в иеромонаха Чилтея, и Лео объявляет ее лжесвященником, которого должен убить, чтобы исполнить пророчество.

Вечером накануне битвы за Когахейру Рах получает известие о том, что Гидеон сломлен Лео Виллиусом, и уходит, но, когда он уводит Гидеона из города, туннель рушится, им остается только ждать помощи. Не желая больше позволять Эзме командовать, Рах объявляет Разделение и забирает с собой половину левантийцев, планируя вести их домой.

Мико приказывает армии идти на Когахейру, и министр Мансин показывает свое растущее недовольство союзом с левантийцами. Пусть атаке и сопутствует успех, Мико приходится лавировать в невероятно сложных политических водах, а после ухода и Раха, и Эзмы Мансин захватывает власть, делая Мико марионеткой на троне.

Когда все старания Кассандры вырваться из лап Лео терпят неудачу, императрица Хана вселяется в тело Септума в отчаянной попытке обратить ситуацию в свою пользу. Но тело Ханы поддается болезни, и Кассандра умирает вместе с ним, однако неожиданно пробуждается в сознании Септума вместе с Ханой. После того как их последняя попытка сбежать провалилась, они прыгают с балкона, чтобы убить Септума и тем самым разрушить пророчество Лео. Перед падением Кайса возвращает Кассандру в их общее тело, а императрица Хана погибает вместе с Септумом.

Мы воплотим богов

1

Мико

Богов не существует. Есть только люди. Так сказал мне император Кин в тот вечер в тронном зале, когда неожиданно стал меня учить. Но он не уточнил, насколько буквальны его слова. Богов не существует. Есть только люди.

Диван был покрыт алым шелком, а еще больше ткани, свернутой в виде алого трона, собралось за моей спиной – слабая имитация того трона, что сгорел вместе с Мейляном. Не желая смириться с такой потерей, министр Мансин постарался устроить некое подобие – ведь теперь я олицетворяю власть самого Мансина.

– Клянусь костями моих предков. Своим именем и честью.

Лорд Гори только что прибыл с Севера, и после чилтейского завоевания у него не осталось ничего, кроме имени. Я была бы рада, если бы он служил мне, но на самом деле он присягал другому.

Министр Мансин стоял рядом, совсем близко, возвышаясь надо мной, как будто желал раздавить еще сильнее, чем уже сокрушил, отняв власть. В его тени я и впрямь ощущала себя марионеткой на фальшивом троне. Притворство. Фарс.

Лорд Гори закончил произносить присягу и, вставая, посмотрел на министра.

– Ваша клятва принята, лорд Гори, – сказал Мансин. – Ее императорское величество сражается за всех кисианцев, в особенности за тех, кто сражается за нее.

Сражается за всех кисианцев. Я с трудом не фыркнула в ответ на эту наглую ложь. Мне так хотелось, чтобы это было правдой, но всякий раз, собираясь разоблачить его заявления, я вспоминала о том, в каком опасном положении находятся Сичи и Нуру, и просто улыбалась. Улыбалась, всегда улыбалась. Притворялась покорной и безобидной, но мысленно дала себе обещание.

Я уничтожу их всех.

– Благодарю, ваше превосходительство. Ваше величество. Я…

Лорд Гори скривился, ему так хотелось рассказать о своих бедах и печалях. Все на Севере пострадали во время завоевания, и несколько сочувственных слов могли бы укрепить его верность, но Мансин промолчал.

– Понимаю вас, – сказала я, когда лорд Гори не сумел закончить фразу. – Последние годы были тяжелыми, но мы найдем путь сквозь тьму. Вместе.

Простые слова, но после них он зашагал к дверям, выпрямив спину и с легкостью, какой у него прежде не было, хотя заляпанный грязью, истрепавшийся подол плаща никуда не делся.

– Что ж, не особо ценная прибавка к нашей армии, но хоть какая-то, – заметил Мансин, когда лорд Гори удалился.

Как мне хотелось разорвать его за эти представления о том, что ценно, а что нет, но я похоронила свой гнев вместе со всем остальным.

– Однако он может оказаться более полезным, чем кажется на первый взгляд, – продолжил Мансин. – Если, конечно, вы перестанете… быть такой сентиментальной, ваше величество. Когда вы говорите то, в чем нет необходимости, это лишь показывает слабость.

Сидя с прямой спиной и сложенными на коленях руками, я воспроизвела представления своей матери об идеальном образе императрицы.

– Ах вот как, – усмехнулся Мансин себе под нос. – Как я вижу, вы решили покарать меня молчанием.

Меня переполняло желание сжать кулаки.

– Конечно, вы можете ребячиться, если это доставляет вам радость, ваше величество, но вряд ли такое поведение подобает императрице.

Я повернула голову и посмотрела на него. Без ненависти, просто передала взглядом обещание:

Я вас уничтожу.

Он отвернулся. Он мог бы признать мое право гневаться, попытаться в очередной раз убедить меня в своей правоте, но зачем утруждаться, если он уже решил, как все будет? От меня требовалось только смириться с этим и подчиниться.

– Есть кто-то еще? – спросил он канцлера Ликоси, которого, разумеется, назначил сам.

– Нет, ваше превосходительство, – отозвался тот от двери. – Несколько человек пришли с петициями к министру Оямаде, но он уже с ними закончил.

Министр Мансин хмыкнул. От раздражения? Хотелось бы. Министры не любили друг друга, но и Оямаду не назовешь моим союзником.

– Дайте знать членам совета, что мы соберемся через час, – сказал Мансин, отпуская Ликоси.

Не поклонившись мне, Мансин пересек зал, как только что лорд Гори, хотя его шаги звучали медленнее и увереннее, как у подлинного хозяина.

Когда наконец дверь за ним закрылась, я расслабилась и с силой выдохнула. Только караульные были свидетелями того, как я уронила голову на руки. Двое стояли у двери, а рядом со мной – капитан Кирен, которого назначил генерал Рёдзи на время своего отсутствия. Тянулись дни, а он до сих пор не вернулся. И каждый день меня всё больше охватывал страх, что я отправила его на погибель.

Мне хотелось размяться, я встала и зашагала к двери, а капитан Кирен поспешил следом.

За дверями царила суета. Во дворце всегда бурлила жизнь. Каждый час кто-то приходил или уходил – мой двор был куда оживленнее, чем двор императора Кина. Здесь кипела энергия, всем хотелось присутствовать при созидании чего-то нового. Старые властители пытались сохранить позиции, а новые искали возможности прорваться наверх. В других обстоятельствах я бы наслаждалась этим, но вместо этого в оцепенении шла по залам, пусть люди и останавливались, чтобы поклониться, пусть говорили с почтением и якобы пришли сюда ради меня.

Это лишь добавляло злости к уже накопившейся. Мансин лишил меня заслуженного триумфа, оставив единственную радость – сопротивляться каждому его шагу.

Пройдя кружным путем по коридорам, я заметила, как лорд Гори беседует с одним из подчиненных канцлера, который резко качал головой – похоже, отказывал в просьбе. Прежде чем я успела вымолвить хоть слово, чиновник увидел меня и поклонился.

– Ваше величество, что я могу для вас сделать?

– Ничего, вы можете идти. Мне нужно поговорить с лордом Гори.

После секундного колебания чиновник снова поклонился, взглянул на лорда Гори и ушел. Как только он уже не мог нас услышать, я с улыбкой повернулась к явно нервничающему лорду.

– Лорд Гори, – сказала я, – приглашаю вас на чай. Капитан Кирен, прикажите немедленно подать чай.

Не дожидаясь согласия лорда Гори, я повела его в ближайшую гостиную, заполненную роскошной императорской мебелью былых времен, покрытой тонким слоем пыли.

– Это незаслуженная честь, ваше величество, – сказал лорд Гори, успев трижды поклониться, пока входил в комнату и садился на подушку напротив меня. – Я также должен извиниться за то, что вел себя сейчас так назойливо, это ниже моего достоинства и…

– Возможно, это и было бы ниже вашего достоинства, но отчаяние всех превращает в попрошаек, – улыбнулась я, а его глаза округлились. – Так что вы просили у канцлера?

Лорд Гори нервно сглотнул и быстро покосился на стоящего у двери капитана Кирена.

– Я… э‑э‑э… – Он выдохнул и как будто сдулся. – Продовольствие, ваше величество. Чилтейская армия отобрала весь урожай, и теперь мои люди голодают, а еще даже не началась зима. Без провизии, боюсь, многие на Севере не дотянут до весны.

– Вы говорили с министром Оямадой?

– У меня пока не было возможности, ваше величество. В ближайшие дни он будет слишком занят, чтобы встретиться со мной. Но я подожду и все-таки поговорю с ним, вы же не можете сами…

– Именно этим я и занимаюсь лично, лорд Гори. Министр Мансин постоянно подталкивает нас к новой войне и разрушениям, но я служу своему народу. Такова задача императрицы.

Лорд Гори нахмурился, начал что-то говорить, но тут же проглотил слова. Стоящий у двери капитан Кирен откашлялся. Время вышло.

– Мне пора, – сказала я, поднимаясь из-за стола. – Но хочу вас предупредить, лорд Гори. Министр Мансин вам не друг, как и мне. Если придет время сражаться, вспомните об этом. – Когда он поспешно вскочил, чтобы поклониться, я добавила: – Я велю министру Оямаде немедленно отдать вам и жителям Хотаи резервные запасы продовольствия.

– Сп-спасибо, ваше величество.

Прежде чем он успел договорить, я уже была у двери. Капитан Кирен раздвинул ее, и я чуть не столкнулась с горничной, несущей поднос с чаем. Та поклонилась, извинилась и спросила, желаю ли я, чтобы она отнесла чай куда-то еще, а капитан Кирен предупреждающе выпучил глаза.

– Нет, – сказала я. – Чай для лорда Гори. А мне пора.

Я быстро прошла мимо, так что зазвенели чашки на подносе. Посмотрела направо и налево по коридору, и сердце ушло в пятки. На углу стояли Мансин и генерал Мото, о чем-то тихо переговариваясь. Мансин наверняка меня увидел, но он хотя бы не один. Я поспешила в противоположном направлении, а капитан Кирен – следом за мной.

Мансин меня не окликнул и не последовал за мной, и потихоньку сердцебиение вернулось в норму, хотя в животе бурлил тошнотворный страх. Я очень осторожно проводила встречи с теми, кто пришел выразить поддержку, но на этот раз была близка к провалу.

Выдавливая улыбку для каждого придворного, который останавливался, чтобы поклониться, я сделала еще один крюк по пути к своим покоям – в маленькое святилище на верхнем этаже. Мои частые визиты туда не остались незамеченными, но после того, как Сичи умело пустила слухи, все восхищались тем, как регулярно я отдаю дань уважения императору Кину и императрице Хане.

Как всегда, капитан Кирен ждал за дверью, оставив меня одну в небольшом, тускло освещенном помещении, заполненном фонарями и благовониями. Рядом с алтарем стояла корзина с недавно сложенными молитвенными записками. Я зачерпнула горсть, разложила их одну за другой, зажгла свечу и встала. Осмотрев узкий шкаф в дальнем углу, я сняла сандалии и, не издавая ни звука, подобралась к нему. Снять ключ с крючка под ним оказалось сложнее, еще сложнее было вставить его в замок, не царапнув о металл. Я кашлянула, заглушив щелчок замка, и с довольной улыбкой распахнула дверцу, вдохнув аромат несвежих благовоний. В шкафу было полно свечей и благовоний, бумаги для молитв и мешочков с травами, а на дне, под корзиной с выброшенными огарками свечей, лежала стопка писем. Я вытащила их и засунула в платье, затем аккуратно закрыла шкаф и опять заперла его, вернув всё как было.

Когда я снова вышла в коридор, Мансина нигде не было видно, но я все равно чувствовала, что за мной постоянно следят. Это ощущение не покидало меня до тех пор, пока я не вошла в единственное оставшееся безопасным место. Мои покои выглядели великолепно, достойными правителя Кисии, но, как и покои моей матери, были золотой клеткой.

У окна, переплетя ладони, сидели Сичи и Нуру и разговаривали. При взгляде на них я вспомнила Эдо и Танаку, и комок горя подступил к горлу, я резко остановилась посреди комнаты. Нуру выдернула руки, ее щеки покраснели, но в глазах стоял вызов.

– Простите, я… – Но как я могла объяснить? Как могла выразить, почему не просто оплакиваю потерю, но мне больно оттого, что я всегда лишняя для двоих, любящих друг друга? – Мне просто пришла в голову одна мысль, – сказала я: солгать оказалось гораздо легче. – Да, и я принесла письма.

Если Сичи и собиралась задать вопрос, при упоминании писем она вскочила и бросилась ко мне, вытянув руки.

– Сколько? От кого?

– У меня пока не было возможности посмотреть, – ответила я, сунув руку под платье. – Но там целая пачка.

Стоило мне вытащить письма, как Сичи выхватила их из рук.

– Лорд Ираки, – перечисляла она, перебирая письма и рассматривая печати. – Губернатор Уи, генерал Раан…

– Лорд Раан, – поправила я. – Он больше не генерал.

– Да, ты права, но я полагаю, что именно по этой причине ты ему и написала. – Она вручила мне письмо вместе с двумя другими и фыркнула, выражая неодобрение. – Ой, посмотри! Госпожа Цин и графиня Хурун прислали ответы!

Оставив остальную пачку, она торопливо открыла первое письмо.

– Ты считаешь, что мне не следовало писать лорду Раану? – спросила я.

– Что? Нет, я просто… – Она вздохнула, опустив руку с письмом. – Нет, насколько я знаю, он будет полезен при дворе, просто я… Помимо военных есть и другие силы.

– Конечно есть, но мы ведем войну. Если в ближайшее время не избавим страну от чилтейцев, то Кисии, какой мы ее знаем, уже не будет.

– Да, но, помимо этого, в самом разгаре общественные и политические изменения. По крайне мере, я надеюсь, что именно за это мы и боремся.

Она говорила мягко, но при намеке на укор я насторожилась.

– Да, но мы не сумеем ничего изменить, проиграв войну.

– И не выиграем ее, если будем бороться не теми способами.

Я опустила взгляд на письмо лорда Раана.

– Не теми способами? Если только я не выйду замуж за Лео Виллиуса, как еще мы можем победить, если не в сражении?

– Я не говорю, что не надо сражаться, – возразила Сичи. – Но, если мы хотим что-то изменить, стоит обратить внимание и на других союзников. Политиков. Священников. Известных ораторов. Женщин, готовых бросить вызов традициям. – Она помахала письмами в руке. – Таких, как госпожа Цин и графиня Хурун. Если на нашей стороне будут подобные люди, мы сумеем создать новую, великую Кисию. Общество, построенное не только на воинской доблести, где культура и образование ценятся больше вражды и смерти.

От этих слов я лишилась дара речи и уставилась на нее, борясь с бурей эмоций. Она говорила с таким пылом, и я не могла понять, завидую ли ее уму, стыжусь своих неудач или благодарна за наставления. Какой императрицей она могла бы стать, выйдя замуж за Танаку, если бы история пошла по другому пути!

– А, еще письмо от Эдо, – сказала Сичи, прервав неловкую паузу, последовавшую за ее страстной речью. – И еще одно, без печати. Для тебя.

Кто-то написал мое имя детским почерком, и я не могла догадаться кто. Радуясь возможности ускользнуть от этого разговора, я взломала воск и, развернув бумагу, пробежала взглядом по тексту на ломаном кисианском и остановилась на подписи внизу. У меня перехватило дыхание. Тор.

Ваше величество!

Простити за плохой почерк. Я еще учус. Я пишу когда смотрю на лагерь чилтейцев и Лео Виллиуса после отступления. Они осталис не ушли. Если не хотите видеть их насвоей землей вы теряете время надо избавлятся от них. Придут и другие. Ваша армия сейчас больше. Но ненадолго.

Эшенья сурвеид.

Тор

Вот и все. А чего еще я ожидала? Разговора о том, как неловко мы расстались? Каких-то чувств? Очень любезно с его стороны, что он вообще написал, учитывая, как много я от него требовала снова и снова.

То, что чилтейцы остались, не было новостью. Но что скоро прибудут и другие? Может, он имел в виду людей, прибывших с секретарем Девятки для подписания мирного договора? Или еще каких-то? Предупредить Мансина – значило бы признать, что я поддерживаю отношения с внешним миром, о которых он не подозревает, и это сыграло бы ему на руку.

Я опустила письмо Тора. Сичи наблюдала за мной, и ее лоб между бровями прочертила морщинка.

– В чем дело? – сказала я, внезапно сбившись с дыхания. – Что-то не так? Что случилось?

– О нет, ничего, я просто… – Она протянула письмо. – Эдо написал, что скоро приедет, и я… У меня возникла одна мысль, Мико. Ты не хочешь выходить замуж за Лео, но с помощью брака можно сковать сильный союз, а если ты выйдешь замуж, мой отец уже не сможет выдать тебя за Лео…

– Я не хочу ни за кого замуж, Сичи.

– Выслушай меня, Коко. Чтобы выйти замуж сейчас, когда ты обещана Лео Виллиусу, ты должна выбрать того, кто не боится моего отца. – Сичи поморщилась. – Или Чилтея. Того, кто не испугается плюнуть доминусу Виллиусу в лицо, рискуя развязать новую войну.

Мои мысли перенеслись к Раху. Он всегда поступал так, как считал правильным, чего бы это ни стоило, и ему не было дела до могущественных лордов, но брак с ним был столь же невозможен, как брак с певчей птицей. Он ясно дал понять, что его сердце принадлежит левантийцам.

– И я не могу не отметить, что Эдо соответствует всем этим критериям, – продолжила Сичи с мимолетной улыбкой.

– Эдо?

Я вытаращилась на нее. Ее слова не укладывались в голове.

– Мой кузен Эдо, – уже медленнее сказала она. – Он соответствует всем этим критериям и, возможно, единственный мужчина, который не попытается отнять у тебя власть или сместить, когда вы поженитесь.

Я так долго мечтала о браке с Эдо, о том, что мы все будем вместе. Мечтала стать желанной. Замеченной. Но все мои детские грезы, что однажды он посмотрит в мою сторону, разбились где-то по дороге сюда.

– Он скоро приедет, – продолжила Сичи, – Может, даже сегодня. Спроси его сама.

– Я же не могу просто… попросить его…

– Можешь, Коко. Он всю жизнь был твоим другом, а сейчас ты в нем нуждаешься.

Я покачала головой.

– Нет, я о том, что он правитель Сяна. Он не может быть одновременно герцогом и императором, а значит, придется отдать Сян кому-то другому. А пока я нахожусь под пятой Мансина, кого-то другого выберет он.

Сичи грызла ноготь, погрузившись в размышления. Нуру, по-прежнему сидевшая у окна, теребила подол платья. В уютной комнате нарастало напряжение, и мне ужасно хотелось уйти или хотя бы пройтись, сделать что угодно. Письма могут и подождать.

Я опустилась на колени и похлопала себя по ноге, чтобы пробудить Чичи, дремавшую на солнышке у балконной двери.

– Пошли, девочка, – сказала я, когда она встала и потянулась. – Надо проверить лагерь нашей армии.

Сичи цокнула языком, но так и не высказалась, а отнесла пачку писем к столу. Несомненно, она снова хотела подчеркнуть, как глупо выглядит моя сосредоточенность на солдатах и армиях, и я обрадовалась, что она оставила свои мысли при себе. Я ведь ни в чем больше не разбиралась, кроме солдат и армий, а во время войны только это и необходимо.

Я оставила их вдвоем и, забрав с собой тревоги, вышла с Чичи в сад, а оттуда – в полевой лагерь армии. Капитан Кирен следовал в нескольких шагах позади.

В первый раз за много дней сияло солнце, но ледяной южный ветер сдул тепло. То ли из-за пронизывающего ветра, то ли из-за вечной грязи в полевом лагере всегда было холодно. Вопреки (а может, и благодаря) погоде солдаты никогда не сидели без дела – занимались подготовкой и прочими обязанностями, приказы о которых Мансин мог отдать и во сне, а я даже не понимала, что это.

Я вошла в ближайший лагерь, следуя завету императора Кина – всегда быть на виду у солдат. Чичи бежала рядом. Несмотря на мои частые визиты, солдаты и слуги держались на расстоянии, только останавливались для поклона и бормотали «ваше величество», когда я проходила мимо.

– Ваше величество, – сказал генерал Мото, беззаботно приблизившись, будто он не предатель. – Что привело вас сюда, к грязи и поту?

– Генерал, – холодно отозвалась я. – Шпионы наверняка вам донесли, что я каждый день обхожу войска. Я могла бы спросить, чего вы хотите, но, если вы не собираетесь молить о прощении за измену, лучше пойду дальше.

Слова прозвучали более пылко, чем хотелось бы, но, по крайней мере, ему хватило благородства принять виноватый вид хотя бы на мгновение. Однако он не стал извиняться и что-либо объяснять, и это вызывало определенное уважение. Пробормотав «ваше величество», он удалился.

Я шагала по лагерю от подразделений генерала Мото до солдат генерала Русина, говорила со всеми, кто попадался на пути, чтобы все заметили мое присутствие, а потом пошла в сторону шатров генералов‑варваров.

Генерал Йасс и генерал Алон по своему обыкновению проводили время с простыми солдатами. Генерал Алон закатал рукава и вспотел, тренируя юного рекрута, а генерал Йасс стоял поблизости, разбираясь с проблемами, с которыми к нему подходили, как будто он император.

– Ваше величество, – сказал он с уважением к титулу, но без благоговения. – Сегодня вы не прошли мимо? Чем обязаны такому удовольствию?

– Как хорошо вы овладели придворными любезностями, генерал, – ответила я.

– А как же иначе, учитывая количество интриг вокруг. Вы в курсе, что за вами следят? Я знаю всех своих солдат и вижу двух посторонних, они явно наблюдают за вами.

Он произнес это совершенно будничным тоном.

– Я не в курсе, но не удивлена. За мной постоянно наблюдают, поэтому постарайтесь выглядеть недовольным из-за того, что я вас отвлекаю.

– Это нетрудно. Большинству кисианцев кажется, что мы постоянно сердимся. Чем могу быть полезен?

– Вы можете сказать, за кого будете сражаться – за меня или за министра Мансина.

Смелый вопрос, но они всегда лучше всего отзывались на честность.

Отразив тренировочный меч щитом, генерал Йасс обернулся к Алону. Эхо разнесло лязг стали.

– Положение сложное, – сказал Йасс, по-прежнему глядя на противника. – Не будем притворяться, будто не знаем, что вас лишили власти, именно поэтому мы не рискуем открыто выражать вам поддержку. Это было бы самоубийством, и, хотя мы с генералом Алоном терпеть не можем лицемерие, нам надо думать о своих солдатах.

– А если бы положение изменилось? – спросила я. – Если бы у меня стало больше рычагов влияния? Больше союзников? Что тогда?

– Зависит от того, что за союзники, ваше величество. И еще от… – Он умолк, и у меня перехватило дыхание от тревожного ожидания, пока он не повернулся обратно. – К несчастью, ситуация кажется… – Его взгляд скользнул мне за спину, на соглядатаев. – Сложной. Могу лишь заверить в нашей взаимной… нелюбви к министру левой руки и в желании избавить Кисию от чилтейцев, а не торговаться с ними.

На большее я и не надеялась, и глаза защекотало от слез облегчения, но в то же время этого было недостаточно, чтобы изменить ситуацию.

Я поблагодарила его и собралась уходить, но тут генерал Йасс вскинул голову, обратив внимание на гул голосов.

– Что происходит, солдат? – спросил он одного из своих людей.

– Заметили флаги Бахайна, генерал.

Генерал Йасс уклончиво хмыкнул.

– Интересно. – Он покосился на меня. – Ваши союзники или его, ваше величество?

– Мои, – ответила я, надеясь, что это правда.

После битвы за Когахейру мы с Эдо расстались не самым лучшим образом, но всегда будем друг для друга единственной частичкой Танаки, оставшейся у нас обоих.

Эдо стоял на том же месте, что и лорд Гори этим утром, но не опустился на колени. Не присягнул. Он понял поспешно нацарапанное предупреждение, которое я ему отправила: здесь нельзя быть верным мне, только Мансину.

Стоящий рядом со мной министр вскинул подбородок.

– Племянник, – сказал он, напоминая Эдо о старшинстве в семье, как будто тот еще ребенок. – Принесите присягу.

Лишь караульные были свидетелями, как в ответ Эдо гордо поднял голову.

– Боюсь, как герцог Сяна и командующий флотом я пока не могу принести присягу, дядя. Пока не пойму, что за союз вы заключаете с Чилтеем.

Представляю, как заулыбался бы Танака, глядя на гордого и уверенного Эдо, который смело возражает не просто самому влиятельному человеку в стране, но и старшему в семье.

Министр Мансин расправил плечи, а его глубокий вдох выдал раздражение.

– Вы не в том положении, чтобы требовать…

– Со всем уважением, ваше превосходительство, – прервал его Эдо, – моя задача – обеспечить безопасность Сяна и его жителей. Нет нужды притворяться, будто я не смогу править своими землями без поддержки императора, как много лет правил отец. Я не желаю следовать его примеру, но многие мои солдаты сражались с чилтейцами за Когахейру и погибли. Чилтейские войска по-прежнему остаются в нашей стране, а командует ими человек, который не может умереть. В таких обстоятельствах я не стану присягать императрице, которая собирается заключить с ними союз путем брака. – Его взгляд переместился на меня. – Не будем также притворяться, что вам не нужны мои армия и корабли, поэтому я требую прямого ответа.