Текст книги "По ту сторону барьера"

– Это и есть машина времени? – скептически спросил он.

– Нет, пока еще нет. Но она может быть приспособлена для этого. Изобретатели пытались сделать устройство для исследования недр Земли. Они надеялись таким способом избежать истощения природных ресурсов, которое зависло над ними. Но всего, что они добились, это нейтрализация материи. Если вы сядете на эту машину в теперешнем ее состоянии, то просто начнете проваливаться под землю и будете проваливаться все время. Блок перемещения еще не установлен.

Найсмит осмотрелся. На рабочих столах среди чертежей лежали инструменты, словно кто-то отложил их всего час назад… У него возникло чувство некоторого беспокойства.

– Что случилось с людьми? – спросил он.

– Убиты при первой атаке, – равнодушным тоном ответила Лолл. – То черное облако, которое вы видели как раз перед тем, как мы остановились, это и были бомбы.

– Как… – начал было Найсмит, но Лолл уже забрала ребенка себе за спину, а пальцы Чурана забегали по пульту управления. Капсула снова начала вспучиваться, и Найсмит почувствовал, как его подняло в воздух. Затем его бесцеремонно опустили на каменный пол. Капсула висела в нескольких футах.

– Она забыла сказать вам одну вещь, – с неприятной улыбкой проговорил Чуран. – Всего через тридцать секунд состоится вторая атака. Та, которая сотрет Город в порошок до глубины в пятьдесят метров.

Это было как ведро ледяной воды на голову. Найсмит поймал себя на мысли, что обдумывает ситуацию с холодной ясностью.» Значит, рабочие просто спустились в убежище. Вот почему здесь нет тел.»

– Но почему? – спросил он, делая шаг ближе. Все его мысли были поглощены капсулой: ему каким угодно способом необходимо попасть внутрь…

– Вам не следовало рассказывать нам о пистолете, мистер Найсмит, – сказала Лолл, наблюдая за ним прищуренными глазами.

Догадка поразила его. Чужаки не посылали образа пистолета. И сны они тоже не посылали. Но тогда, значит, были другие, которые…

– Десять секунд, – проговорил Чуран, оторвав глаза от пульта управления.

– Детектор лжи… – в отчаяньи начал Найсмит.

– Они знают о вас, – ответила Лолл. – Поэтому вы бесполезны для нас. – Ее лицо приняло жесткое выражение, от чего стало уродливым. – Все усилия напрасны.

– Пять секунд, – добавил Чуран. – Четыре, три…

Найсмит развернулся волчком и одним прыжком добрался до скелета машины, расположив руки и ноги на поперечинах. Под пальцами обнаружился рычаг, и он изо всей силы надавил на него.

Все вокруг посерело и приняло нереальный вид. Одновременно с тем, как мир начал опрокидываться, машина стала погружаться в пол… она проваливалась так, словно каменный пол и земля под ним были ничем иным, как туманной дымкой.

Перед тем, как темнота сомкнулась над его головой, он в последний раз увидел триумфальные улыбки чужаков.

11

Первым чувством Найсмита была всепоглощающая ярость. Сгруппировавшись он оттолкнулся ногами от поперечины и бросил свое тело вверх, но был тут же отброшен назад округлой упругой стеной. Он больно приземлился на металлический каркас, который начал медленно вращаться вокруг него, вызывая головокружение. Ощущение падения продолжалось.

Его единственная возможность пропала: пропала в тот самый момент, который у него только и был, чтобы подумать. Если бы он смог выскочить из поля машины в первую секунду ее падения… но, как он только что выяснил, выбраться из поля машины, не выключая ее, было невозможно.

Фактически возможность с самого начала была иллюзорной. Он был обречен с того момента, когда включил машину. И сейчас он падал; бесконечное падение… к какой судьбе?

Чужаки сказали ему одну правду и одну ложь, и он принял ложь за правду, точно как они хотели.

Падая в темноте и полной тишине, он вцепился в металлический каркас, почти задыхаясь от давившей его злости и отчаянья. Он хотел жить!

Слабая надежда появилась, когда его пальцы нащупали на поперечине какие-то кнопки управления. Если чужаки соврали тут тоже… Осторожно, он поочередно попробовал нажать одну кнопку за другой, старательно избегая прикосновения к рычагу, который включал машину. Но ощутимого результата не было, исключая тот, что когда он коснулся третьей кнопки, то почувствовал дуновение прохладного воздуха.

Было нечто, о чем он даже не думал, но, по крайней мере он, он не задохнется на своем пути вниз… Насколько Найсмит мог судить, ему не удалось ни остановить падение, ни изменить его направление хотя бы на толщину волоса.

Мысль о пропасти под ним была отвратительна. Что же, собственно, происходит с ним в настоящий момент? Ответ пришел мгновенно. Фактически сейчас он разыгрывает одну из самых старых задач из учебника по физике, задачу, с которой знаком каждый первокурсник: воображаемый туннель, пробуренный сквозь Землю.

Его тело представляет собой гармонический осциллятор. Если предположить, что Земля однородна и вся конструкция не вращается, то он опишет узкий и длинный эллипс вокруг центра Земли. Конвульсивно он сильнее сжал поперечину. Конечно… и если трение не затормозит его слишком сильно, то он подымется в противоположной точке до того же уровня, с которого начал движение!

Стоп… он падал с уровня пола подземной камеры, которая находилась футов сто ниже поверхности. Где же он тогда выйдет?

Как только вопрос пришел ему в голову, Найсмит понял, что это жизненно важно. Вошел он в Землю у озера Мичиган и, вероятно, недалеко от точки местонахождения Чикаго. Если пойти отвесно сквозь тело планеты, то тогда он должен оказаться где-то в Индийском океане… и Чикаго, он был уверен, расположен в нескольких сотнях футов над уровнем моря!

Так, минутку… он не учитывал вращения Земли. А оно приведет к тому, что он окажется на некотором расстоянии к западу от противоположной точки. Насколько далеко – это зависит от периода вращения… Пусть радиус Земли четыре тысячи миль или, для удобства, примерно двадцать миллионов футов. Ускорение свободного падения на поверхности Земли тридцать два фута в секунду за секунду. Корень квадратный из двадцати миллионов, деленных на тридцать два, будет двести пятьдесят на корень квадратный из десяти… умножить на пи… приблизительно двадцать пять сотен секунд. Пусть будет сорок две минуты. Найсмит еще раз проверил расчеты и не нашел ошибки.

Отлично, через сорок две минуты, если он прав, он выйдет на противоположной стороне планеты. За это время вращение Земли сдвинет точку выхода к западу примерно на десять или одиннадцать градусов… Здорово, это по-прежнему будет океан.

Он глубоко вздохнул. По крайней мере он выйдет на поверхность, а не будет колебаться внутри Земли, пока не израсходуется весь момент количества движения. Если его расчеты верны…

Сколько времени он уже падает?

Кляня себя, Найсмит нащупал наручные часы. Циферблат был не светящийся, но с помощью извлеченной из кармана пилки для ногтей он вскрыл стекло, а потом кончиками пальцев нащупал стрелки. Они показывали десять минут десятого. Ему казалось, что он уже падает с полчаса или больше, но в действительности, вероятно, менее пяти минут. Предположим тогда, что он начал свое падение в 9:05 по этим часам. Время, которое они показывали, было местным калифорнийским в 1980 году нашей эры – любопытно думать, что этот механизм по-прежнему продолжает отслеживать минуты, которые сейчас погребены на тысячу лет в прошлом… но это не имело значения.

В 9:47 он должен появиться над поверхностью с другой стороны. Если трение пренебрежимо мало, а другого он и не мог предположить, то тогда он поднимется над поверхностью океана на две или три сотни футов… слишком высоко. Найсмит почувствовал, что начинает покрываться потом от одной мысли о возможной необходимости падать сквозь Землю и в обратном направлении: опять через все западное полушарие, затем назад, надеясь, что за эти два дополнительных прохода трение выведет его на такой уровень, с которого можно надеяться упасть на поверхность безопасно.

Удачно еще, что в океане предостаточно места. Два дополнительных прохода сместят его всего на каких-то двадцать с небольшим градусов…

Его внимание привлекло чувство дискомфорта. На душе было беспокойно: что же он не учитывает?

Трение – что, если оно все-таки не является пренебрежимо малым? И коли на то пошло, а как насчет тепла недр Земли?

Ему придется пройти возле центра ядра, которое, как считается, имеет температуру около четырех тысяч градусов Цельсия…

Что-то было не так. Он быстро втянул руку и коснулся плавно искривленной силовой оболочки. С его точки зрения, то она была ни холодной, ни теплой. Но он уже падает… Найсмит снова нащупал стрелки часов… более шести минут… t в квадрате, пусть это будет сто тридцать тысяч, помножить на одну вторую ускорения… два миллиона футов или что-то около четырехсот миль.

Пока одна часть его сознания переваривала эту цифру, другая часть продолжала хладнокровные расчеты.

Температура коры Земли увеличивается с глубиной приблизительно со скоростью тридцать градусов Цельсия через каждый километр. А окружающая его оболочка прозрачна для видимого света. Следовательно…

Он прошел через кору и падал уже сквозь мантию.

Ему давно следовало бы миновать стадию красного свечения и сейчас быть уже довольно далеко в белой области… но тем не менее…

Найсмит снова прикоснулся к оболочке. Она по-прежнему была ни холодной, ни горячей. Темнота ничем не нарушалась.

Его охватило сомнение. А падает ли он на самом деле? Что, если он просто застрял здесь, и висит в невесомости… дрейфует, как бестелесный дух, навечно запертый внутри Земли?

Он яростно сжал поперечину. Вселенная подчиняется определенным законам, среди которых существуют и такие, как взаимное притяжение материальных тел и эквивалентность гравитации и инерции. Чувства говорят, что он падает, и в данном случае так и есть – он действительно падал.

Найсмит снова потрогал стрелки часов. Казалось, что они не двигаются. Он поднес их к уху, чтобы послушать жужжание моторчика, и обругал себя. Конечно же, часы шли: это его собственное ощущение времени подводило его.

Если бы только у него был свет… Он бы увидел то, что никогда не видел ни один человек: вещество глубокой мантии. Через несколько минут он должен проходить сквозь край внешнего ядра – ту любопытную область, где никель и железо сжаты до жидкого состояния…

Часы снова. Минутная стрелка заметно сдвинулась. Падая в этой темной пустоте, Найсмит не мог отделаться от мысли о затерянных духах, вечно блуждающих под поверхностью Земли. Именно так представляли себе ад греки, да и египтяне тоже. Ему вспомнилась случайно прочитанная фраза:» вечное пристанище теней «.

Он вздрогнул и сильнее ухватился за поперечину. Нет, он человек, а не дух.

Его заинтересовал вопрос, происходило ли раньше то, что происходит с ним сейчас: совершала ли другая живая душа подобное невероятное погружение. И если такому человеку не удалось снова достигнуть поверхности, то может быть он сейчас болтается туда-сюда, тысячи раз… пока его безжизненное тело не остановится у центра Земли.

Интересно, а что будет, если иссякнет мощность машины? Вполне вероятно, произойдет гигантский взрыв, достаточно сильный, чтобы вызвать вулканическую деятельность по всей планете, а может быть даже и вывести из равновесия континенты. Нет, поэтому, наверно, такого еще не происходило.

Но что, если мощность никогда не иссякнет? Тогда то, что осталось от человека, должно еще висеть где-то здесь… а, может быть, и целая группа трупов, каждый в своей силовой оболочке…

Время шло. В темноте и полной тишине Найсмит обнаружил, что начинает особенно остро ощущать свою физическую субстанцию: положение тела, частично согнутые конечности, полуосознаваемые процессы, продолжающиеся внутри. В конце концов, какая любопытная и почти невероятная вещь быть живым человеком!

Четыре года он считал себя Гордоном Найсмитом. Затем ему сказали, что это была только маска, что в действительности он принадлежит к совершенно другой расе из мира, который находится на двадцать тысяч лет в будущем… но эта личность для него не более реальна, чем другая.

Где же истина? Откуда он появился в действительности, и к какой цели его так упорно ведут?

В темноте у него появились перед глазами размытые, иллюзорные образы. Он раздраженно мигнул, а затем закрыл глаза, но образы остались. Его начала охватывать сонливость.

Вздрогнув, он очнулся, понимая, что прошло какое-то время. Он нащупал стрелки часов. Было девять тридцать. Прошло двадцать пять минут. Но…

Его пробрало ледяным холодом, и он сильнее сжал поперечину. За двадцать пять минут он должен был уже достичь центра Земли. На этой глубине наверняка было бы хоть какое-нибудь повышение температуры в капсуле!

Он вытянул руку и коснулся оболочки. Она была ощутимо теплой.

Сознательно подождав еще пять минут, он снова коснулся оболочки. Она была определенно теплее…

Может быть, существовал определенный коэффициент задержки в передаче тепла капсулой? Или для достижения центра у него по какой-то причине ушло больше двадцати двух минут? Но это было невозможно.

Опять он подождал пять минут, прежде чем прикоснуться к оболочке. На этот раз ошибки не было: она была горячей.

Спустя мгновение даже воздух в капсуле начал казаться неприятно теплым и тяжелым. Найсмит почувствовал, что потеет; одежда начала липнуть к телу.

Спустя еще пять минут уже не было необходимости касаться стенки; она светилась слабым красным светом.

Прошло еще две минуты. Оболочка увеличила яркость свечения от красного через оранжевый до белого.

Найсмит страдал. Даже с закрытыми глазами свечение и жар были невыносимы. Он жарился заживо.

Закрыв лицо руками, он пытался дышать короткими вздохами. Тепло давило на него безжалостно со всех сторон, создавая ощущение огромного веса. Теперь он даже слышал запах волос, которые начали завиваться и тлеть.

К металлической раме из-за ее температуры уже было невозможно прикоснуться. Найсмит старался держаться от нее как можно дальше, касаясь ее только подошвами, но при этом неизбежно оказывался ближе к раскаленной добела оболочке капсулы.

Он застонал вслух.

Спустя некоторое время ему показалось, что жар и свечение немного уменьшились. Он осторожно приоткрыл глаза. Да, так оно и было: оболочка изменила цвет с белого на оранжевый. И, пока он наблюдал, она медленно угасла до красного.

Найсмит издал длительный и мучительный вздох облегчения. Критическая точка была пройден – он будет жить.

Время, ему надо засечь время. Не обращая внимания на боль покрытой волдырями кожи, он нащупал стрелки часов.

Его прохождение сквозь инферно заняло около пятнадцати минут.

Десять часов. Прошло пятьдесят пять минут с начала падения. К настоящему времени, если его расчеты верны, он должен был бы выйти с обратной стороны планеты.

Но он только что прошел через зону высокой температуры, которая могла быть только ядром!

К этому моменту воздух в капсуле становился все прохладнее. Оболочка угасла с темно-красного цвета до черного, и опять наступила темнота. Несколько минут спустя Найсмит рискнул коснуться оболочки: она была горячей, но терпимо.

Найсмит чувствовал себя сбитым с толку. Период его пролета сквозь Землю должен был составлять сорок две минуты вне зависимости от того, с какой высоты он начал падение. Могли ли его часы идти слишком медленно? А, может быть, это время внутри капсулы шло с другой скоростью, чем снаружи?

Падение продолжалось в полной темноте, и Найсмит начал все сильнее ощущать голод и жажду. Он был заперт здесь всего лишь около часа и это должно было быть достаточно хорошо в пределах его выносливости, но сколько все это еще будет продолжаться? И сколько он еще выдержит?

Еще раз усилием воли он успокоил себя. Оболочка непрерывно становилась все прохладнее; других изменений не ощущалось.

Если предположить некоторое отставание в поглощении и повторном излучении тепла капсулой, сонно думал Найсмит, тогда можно предположить, что он достиг точки своей орбиты за время, которое примерно в два раза превышало прогнозируемое. А это подразумевало бы, что существовала разница в ходе времени здесь внутри капсулы или по неизвестной причине уменьшился какой-то другой фактор…

Некоторое время он позволил себе поразмышлять над тем, что он сделает с теми двумя существами, если по какой-то невероятной случайности выберется отсюда живым и встретится с ними снова, но потом бросил эту мысль. Он почувствовал, что его снова начало клонить ко сну, и сознательно подчинился желанию.

Очнулся он от толчка. Сколько он продремал?

Найсмит нащупал часы. Было 10:17. Он находился в свободном падении уже семьдесят две минуты.

В нем снова начало расти напряжение. Если его понимание ситуации не было совершенно, абсолютно ошибочным, пройденная им зона тепла должна была быть ядром Земли. Следовательно, период его вращения должен быть вдвое больше рассчитанного. Но почему?

Время тянулось невероятно медленно. 10:19, потом 10:23, 10:27. Найсмит напряженно ждал.

В одно мгновение он все еще находился в абсолютной черноте. В следующее под ним вспыхнули звезды, целые галактики звезд, ослепительно яркие во всем полушарии ночи. Над головой находился темный шар, занимавший другую половину неба; он медленно уплывал прочь.

Какое-то время Найсмит непонимающе мигал, пока не понял, что это ночная сторона Земли, и что он вылетел вверх ногами.

У него перехватило дыхание, и на глаза навернулись слезы. В конце концов он вырвался, вырвался на свежий воздух! Он сделал инстинктивную попытку развернуться в правильное положение, но тут же бросил ее: это не имело никакого значения.

Что имело значение, так это то, что – как Найсмит вдруг с тревогой осознал – он поднимается слишком высоко. Волнистая залитая звездным светом поверхность воды уходила над головой все дальше и дальше: пятьсот футов, тысяча, и не было никаких признаков замедления.

Время было слишком велико, скорость слишком высока…

Найсмит с ужасом понял, что, когда он будет возвращаться назад, его скорость будет слишком большой, чтобы он смог рискнуть выключить машину…

Ему придется проделать весь путь назад через раскаленный ад по крайней мере еще один раз, а может быть и дважды. С мрачной уверенностью он подумал, что не уцелеет и после одного раза.

Шар над ним продолжал уменьшаться в размерах. Теперь он выглядел как вогнутая залитая серебром гигантская чаша, потом она стала выпуклой. Небо внизу изменило цвет с сине-черного на фиолетовый, а затем и на угольно-черный. Звезды сияли с безжалостной резкостью.

Промелькнула и исчезла из вида тонкая пелена облаков. Почему стало возможным, что он поднимается так высоко? Должно быть сейчас он уже почти в стратосфере.

Скорость явно уменьшилась. Мгновение он повисел в воздухе неподвижно, а затем увидел, как Земля начала наползать ближе снова.

На всей широкой всеохватывающей кривой поверхности океана не было ни одного огонька, ни одного корабля. Его спуск займет минуты полторы и через этот же промежуток времени он нырнет назад в океан.

Найсмит наблюдал, как огромный земной шар приближался к нему. Должно же быть какое-нибудь объяснение! Не может быть и речи, чтобы падающее тело поднялось на десять или пятнадцать миль выше той точки, с которой начало падение… Если только…

Неожиданно Найсмит вспомнил мгновение начала своего падения, его кажущуюся кошмарной медленность, когда он пытался выбраться из оболочки силового поля, в которой находился.

Предположим, что взаимодействие машины с нормальной физической вселенной таково, что ее гравитация влияет на нее гораздо слабее… так что машина падает, скажем, со скоростью вдвое или вчетверо меньше нормальной.

С возрастающим возбуждением он быстро проделал расчеты. Подстановка одной четверти g дала цифру в восемьдесят пять минут, которая почти точно отвечала действительности.

Здесь явно присутствовало нарушение либо закона сохранения энергии, либо принципа эквивалентности, но сейчас это не имело значения… Следствием было то, что во время падения он будет отклоняться от Солнца, притягиваясь меньше к этому телу, чем Земля. Центр орбиты в результате сместится на несколько миль, что как раз достаточно, чтобы вызвать такой подъем…

Шар Земли стремительно приближался. Найсмит с мрачным видом наблюдал за ним, думая о том, что в следующий раз он подойдет к поверхности где-то в Тихом океане, примерно на сорок два градуса западнее озера Мичиган. Затем восемьдесят пять минут снова назад, и на этот раз он выйдет где-то в районе 63 – го меридиана, что по-прежнему будет в Индийском океане.

Темная поверхность неслась теперь навстречу со скоростью экспресса. Найсмит непроизвольно уцепился посильнее, хотя и знал, что контакта не почувствует. Вдруг как раз над собой он увидел кольцо голубоватого цвета, которое стремительно расширялось, падая вниз. От удивления Найсмит широко раскрыл глаза. У него едва хватило времени, чтобы ухватиться, как что-то нанесло ему удар, предназначенный разить насмерть.

Вселенная величественно закружилась вокруг него; где-то глубоко внутри головы родилась боль. Звезды медленно потускнели и погасли.