Текст книги "И тени затмили свет"

– А ты знаешь? – с долей восхищения в голосе спросил Клем, изучая меня глазами цвета морской волны, из которых, порой казалось, смотрел сам Владыка Морской, сам Посейдон.

– Я наблюдаю этот мир. А что наблюдаю – то и знаю. – Холодно ответил я. – Могу сказать, что я знаю больше, чем все остальные, – мой взгляд проскользнул по одноклассникам, которые не обращали на нас никакого внимания. Им было всё равно. Плевать они хотели на философию жизни, на правду и ложь, на тот мир, в котором они жили. И создавали. Поэтому такой мир и был – мёртвым, гнилым.

Пустым, как бескрайняя человеческая душа.

– Считаешь себя самым умным? – улыбнулся Клем, запуская руку в светло-коричневые волосы, казавшиеся в ярких лучах солнца сладким мёдом.

– Да, – не без гордости и самодостаточности кивнул я. – Считаю себя самым лучшим наблюдателем жизни.

– Ты в этом уверен?

«Абсолютно» – хотел было сказать я, но что-то заставило меня задуматься. А так ли это было на самом деле? Так ли всё плохо, как я считал? Правда ли я всё знал, всё пронаблюдал, всё изучил? Я всегда считал, что да. Но тут вдруг понял, что всё, что происходило с людьми, ещё никогда не происходило со мной. Почему? Потому что со мной никогда ничего не случалось. Я знал всё теоретически, но никак не практически. Считал, что это не нужно. А может, и нужно? Может, тогда я что-нибудь пойму, осознаю для себя? Кто знал.

– У тебя что, загрузка? – рассмеялся Клем, щёлкая перед моими глазами.

– Что? – я нахмурился, не понимая его веселья. У меня было такое чувство, будто я что-то упустил. Будто к чему-то приблизился, но в последний момент упустил.

Чёрт.

Ненавидел такое ощущение. Пустоты внутри себя. В сознании – самом дорогом для меня.

– Ничего, – довольно ухмыльнулся парень. – Думал, поймёшь шутку.

– Это не про меня, – холодно отрезал я, скрестив руки на груди. – Оставь это для кого-нибудь другого. Для того, чтобы что-нибудь осознать и усвоить для себя, не нужно проявлять никаких ярких эмоций. В особенности смех.

– Извини, – смутился Клем, но тут же спохватился, вспомнив мои слова: – То есть… Да. В общем… Ты всегда так длинно отвечаешь? Даже на самые простые вопросы?

– Нет, не всегда, а когда отвечаю – говорю длинно, потому по-другому не могу, – я даже слегка задумался, нахмурившись, после чего тяжело вздохнул. – Мне вообще редко когда удаётся с кем-либо поговорить по-настоящему. Многие просто слушают меня и при первой возможности сбегают…

– Я бы тоже сбежал, не будь с тобой так интересно, – робко заулыбался юноша.

– Правда? – я с подозрением покосился на собеседника, не сильно доверяя ему, даже не смотря на то, что я ему тут наговорил. Это не имело значения, потому что всё, что я сказал, не сильно касалось меня. Скорее оно касалось моих наблюдений, всего того, что происходило в нашем пустом мире. – Никто не хочет слушать правду. Всем просто плевать на неё. Каждый человек живёт в своём мирке и думает, что проблемы других людей его не касаются, что от этого жизнь не испортится и ничего глобального не произойдёт. Человек просто до сих пор не заметил, что глобальные проблемы уже начались. И в первую очередь – внутри нас.

– Интересная мысль, – Клем задумался, обрабатывая полученную информацию, – и я с нею согласен.

– Значит, ты на верном пути, – слабо улыбнулся я.

– На пути к чему?

– К познанию. К осознанию самого себя в этом мире, – плавным, спокойным голосом объяснил я. – Именно этим я и занимаюсь. Задаюсь вопросами, на которые пока, к сожалению, ещё не нашёл ответов.

– Но теперь у тебя есть я, – парень большим пальцем показал на себя. – Вместе мы с можем что-нибудь да найти. С чего начнём? Может, нам поможет мистика?

– Её нет.

– И всё? – подождав пару секунд, спросил собеседник. – Больше ничего не скажешь? Ты же так любишь говорить. И мне это нравится, кстати. Никогда не встречал столь умного человека, как ты.

– Благодарю, – коротко кивнул я. – А что говорить на счёт мистики? Её нет и нет. Да, в нашем городке многие верят в мистику, но я к ним не отношусь. И тебе не желаю.

– Почему же? – было видно, что Клему очень любопытно. И обидно. Это читалось в его глазах.

– Верить – значит надеяться. А надеются только слабые люди, которым не на что опираться, которые не могут сами что-то сделать и думают, что всё как-то само собой сложится. Причём тут мистика? А при том, что человек, чаще всего, надеется на чудо, на что-то из ряда вон выходящего, а значит, на нечто мистическое. Я считаю, что мистики не существует. Есть только реальный мир, законы физики и определённое предназначение как каждого предмета, так и каждого человека. Ничего такого сверхъестественного не может существовать, потому что в нём нет смысла. Смысл можно и нужно найти в реальности, а не в том, чего нет.

– Ты так уверен? – скептически спросил молодой человек, недовольно сверкнув взглядом. – Я с тобою не совсем согласен. Мне кажется… Что всё-таки что-то странное существует в нашем мире.

– Или в нашем городке, – холодно заметил я, не желая менять своё мнение. – Потому что только в Сандерелисе люди столь радостные, наивные и глупые.

– Ну… – Клем слегка смутился, видимо, тоже не желая со мной соглашаться. – Я не знаю. Я слышал, что тех людей, которые верят в мистику, называют… Эм, вроде как десептиками.

– Да.

– Ты знаешь об этом? – он улыбнулся, как маленький ребёнок.

Я кивнул, изнутри весь напрягаясь. Было такое чувство, словно сейчас что-то произойдёт. Что-то такое важное для моей жизни.

– А много ли таких… Десептиков? – с интересном спросил парень. – Много ли из нас верят в мистику?

– В нашем городке особенно много, – равнодушно ответил я. – Но если не веришь, спроси, – и кивнул подбородком в сторону класса.

Клем широко улыбнулся, с каплей хитрости в бирюзовых глазах, и, подойдя к первой парте, вдруг прыгнул на неё, чуть ли не упав, тем самым привлекая к себе много внимания. Точнее всех одноклассников. Мурашки пробежали по коже, сердце стало набирать темп. Мне совершенно не нравилось то, что сделал этот новенький.

– Эй, народ! – с улыбкой на лице позвал Клем, поправляя свой коричневый вязаный свитер. – Сколько из вас верят в мистику?

– Ты дурак?

– Ты что творишь?!

– Я верю! Я видела её!

– Да, я тоже!

– А я нет! Это всё полный бред!

– Согласен!

Из разных уголков класса послышались крики, шум заполнил помещение, споры возникли между одноклассниками. Такое впечатление, будто я попал на финал по футболу, где болельщики спорили между собой и чуть ли не дрались. Именно сейчас такой же хаос и происходил.

Забавная ситуация. Смешно.

– Тише, народ! – воскликнул Клем, поднимая руки и призывая к спокойствию. Как ни странно, его почти все послушались. – Я считаю, что каждый волен выбирать: верить ли ему в мистику или нет. Наш город иногда кажется не совсем простым, отчего и складывается ощущение, что в нём обитает некоторая мистика. Некоторые утверждают, что видели нечто странное. Но я хочу сказать, что… Эм, называть десептиками тех, кто верит в мистику, грубо и неправильно.

– Да! – закричали одна половина класса.

– Нет! – возразили другие.

Третьи вообще молчали и не понимали, что происходило. Наверное, к ним относился и я, потому что тоже не до конца понимал, зачем Клем устроил всё это представление. Он явно был умнее всех остальных, раз понимал мои слова и соглашался с ними, но что-то никак не давало ему пробиться сквозь стену стадной тупости.

Люди ведь чем-то похожи на стадо. Одинаково мыслили. Одинаково спорили. Ругались. Возмущались. Шли за кем-то, верили в кого-то. Как бараны, которым не хватало своего личного «я», поэтому они решили совместить их всех.

И избежать реальности.

– А кто придумал вообще про десептиков? – спросил Клем, всё так же стоя на парте и смотря по сторонам. – Кто придумал десептизм?

Резкая, неожиданная тишина наполнила класс. Казалось, всё затихло даже в коридоре, где обычно бесились младшеклассники. Казалось, весь мир оглох. Пух! – и никто больше не слышал. Не дышал, не чувствовал, не мыслил.

Тишина.

Которую я прервал.

– Это я придумал.

II: И разум покорил веру

Тем, кто верит, доказательства не нужны. Для тех, кто не верит, доказательств не существует.

Стюарт Чейз

Мне повезло. Удивительно, но это так.

В следующую секунду прозвенел звонок, который спас меня от расспросов и негодований Клема. Не думал, что мне когда-нибудь не захочется отвечать на чьи-либо вопросы. Обычно я с охотой отвечал, но не так часто у меня вообще что-либо спрашивали. Все боялись, что я сейчас как открою рот – так и не закрою его.

Никто не хотел спастись от своей темноты.

Как печально. И забавно одновременно.

В класс вошла учительница со стопкой бумаг в руках. Всем тут же стало ясно – контрольная работа. Женщина объявила, что тот, кто напишет, может идти домой, потому что был уже последний урок. Это меня даже порадовало. В голове появился план: быстрее написать и скорее уйти, чтобы не разговаривать с Клемом до завтрашнего дня. Это был мой шанс заранее продумать речь и всё ему объяснить. Завладеть его наивностью, передать ему свои идеи, найти себе помощника.

Превосходный план.

Я даже почувствовал себя злым гением, который хотел набрать как можно больше сообщников и с помощью них завладеть миром. Для того, чтобы спасти его.

Идеально. Просто идеально. Чертовски хорошо.

Ощущение собственного достоинства и триумфа завладело мной так сильно, что я даже не заметил, как улыбался. Видимо, от одиночества совсем помешался. Может, тогда Клем был моим спасением? Началом перемен? Кто знал.

Полчаса – и контрольная работа по алгебре была решена на отлично. Избегая глаз одноклассников, которые либо презирающим, либо равнодушным взглядом провожали меня, я как можно скорее вышел из класса, чуть ли не забыв попрощаться с учительницей. Одевшись, я вышел из школы и остановился перед длинной белой лестницей, ведущей вниз, где не спеша ходили люди и радовались ярким лучам солнца.

Сегодня и вправду был хороший день. Даже казался каким-то странным, не таким, как всегда. Может, это было связано с Клемом? Я чувствовал, что что-то изменилось. Может, не в округе, не в обществе, а во мне. Что-то дало расхождения, трещину в толстой, старой стене. И кто знал, к чему это могло привести.

Однако думать об этом не хотелось. Удивительно. Обычно мне всегда о чём-то хотелось думать. А тут… Странно. Видимо, день сложный выдался.

Мне хотелось любоваться Сандерелисом. Что это за город был такой? Он находился где-то посреди далёких лесов штата Орегон, в месте, где вечно светило солнце. Это было и вправду так. Солнце в этом городе словно не покидало небо. Редко когда оно исчезало за облаками или тучами. Оно светило каждый день, даже зимой и осенью, когда обычно должен идти снег или дождь. Наверное, именно поэтому в честь солнца и назвали город¹.

Здесь всегда так ярко, тепло и уютно. Люди, численность которых составляла где-то чуьб больше тридцати тысяч человек, в этом городе были добрые, легкомысленные, наивные, вечно улыбающиеся и неравнодушные друг к другу. Не все, конечно, но очень и очень многие. Порой такая яркость даже раздражала меня. Слишком уж всё было в блеске: чистые дороги, яркая расцветка невысоких домов, множество кафешек, парков, развлечений, вкусных запахов. Могло даже показаться, что всё наполнено своеобразной ванильностью и ложью, скрытой под светом, но это было не так. Я сам убедился, наблюдая за этими людьми. Не все, но многие вели себя открыто, ничего не скрывали, всем помогали и всему радовались. И именно поэтому они во всё верили. Расскажи им сказку – и они поверят, что всё так и было. Всё существовало, что бы ты ни придумал.

Ха-ха, наивные. Забавно с такими развлекаться.

Втянув в лёгкие чистейший, освежающий, ещё не совсем осенний воздух, со странной улыбкой на губах я снял очки и достал из кармана тёмно-серого пальто чёрный платочек, чтобы протереть их. Могу заметить, что я всегда носил одежду и вещи тёмного оттенка: чёрные брюки, тёмно-синий пиджак, серая рубашка и грязноватые кеды цвета ржавчины. Я посмотрел на своё отражение в очках: чёрные кучерявые волосы, спадающие на лоб; толстые брови и слегка оттопыренные уши; глубоко посаженные, удивительно умные, голубые, как лёд, глаза; на лбу и щеках проявлялись новые прыщи; мягкая, бледная, не тронутая работой кожа; немного пухлое, из-за отсутствия сильных нагрузок и спорта, тело. Не сказать, что я был красив или уродлив. Скорее всего, просто неприметен. Мало меня кто замечал, ещё меньше, кто мог запомнить, как я выгляжу.

Было бы печально, но мне было плевать.

– Эй! У тебя снова загрузка, что ли?

За бодрым голосом Клема последовало похлопывание по моему плечу.

Чёрт.

План провалился. А всё из-за того, что я задумался. Как всегда.

Иногда из-за этого я что-то мог забыть, отвлечься, перестать что-либо делать и смотреть в одну точку, точно в ней мог найти смысл жизни. Было бы не плохо, если бы так оно и было. Но не интересно. Слишком просто для такого умного, как я. А умные лёгких путей не искали.

– Ты так быстро написал контрольную работу? – надевая очки, я равнодушно посмотрел на парня, светло-коричневые волосы которого слегка развевались на слабом ветре.

Удивительно, что ветер вообще сейчас был. Почему? Потому что из-за вечно светящего солнца в этом городе ветра чаще всего не было. Как и сильного мороза, дождей или снега. Здесь как будто всегда было тепло, радостно и спокойно. Точно маленький уголок рая.

Странно.

Только сейчас я заметил то, что это было и вправду странно. Весь этот городок был какой-то странный. Нет, даже не в солнце дело. Когда оно скрывалось, ночью, вот тогда становилось странно. В Сандерелисе темнота считалась особенно страшной, жуткой и ужасающей. Тени будто преследовали тебя на каждом шагу, всё больше сгущаясь и чуть ли не обретая физическую форму тьмы, которая на фоне Луны и леса казалась столь реальной. Наверное, именно из-за этого люди в этом месте так и верили во всякую мистику, и не нужны им были никакие доказательства этого.

– Ну, я не такой уж и глупый, как тебе показался, – ухмыльнулся Клем, вставая передо мной. – Тем более я торопился, чтобы нагнать тебя и поговорить.

– Этого я и боялся, – тихо проговорил я себе под нос, но парень услышал это.

– Ничего страшного, я просто хотел обсудить с тобой… Эм, десептизм. На самом деле, я не совсем в курсе, что это такое.

Я тяжело вздохнул и начал спускаться вниз. Клем тут же пошёл следом, не желая отставать. Так уж и быть, придётся рассказать. Может, всё-таки план сработает и без заранее подготовленной речи, кто знал.

– Десептизм происходит от латинского слова «deceptae», что переводится как «заблуждение». Все те люди, которые верят в мистику, заблуждаются. Отсюда и название.

– Ты сам такое придумал? – поинтересовался юноша, поправляя лямки рюкзака и смотря на меня любопытными глазами цвета морской волны.

– Конечно, я ведь умный, – хладнокровно усмехнулся в ответ с таким видом, будто был в плохом настроении. В принципе, почти так оно и было.

– Но зачем? Я не понимаю, – Клем нахмурился. – Зачем ты это придумал? Тебе не кажется, что это вышло грубо? Ты мог ведь оскорбить кого-нибудь.

– К примеру, тебя? – ледяным, твёрдым взглядом я посмотрел на собеседника.

– Что? Нет, я не…

– Я ведь вижу, что ты веришь в мистику, – прервал его я и остановился на светофоре, а со мной остановился и Клем. – Иначе бы не устроил то представление в классе. Тебе обидно, я знаю. Многие, когда узнали, что я их прозвал десептиками, возненавидели меня, другие согласились со мной, третьим вообще было всё равно. На самом деле, мне тоже совершенно всё равно на то, что обо мне там думают и говорят. Я сказал лишь правду – нет никакой мистики, люди всего лишь заблуждаются. А их реакция на это мне безразлична. Как говорится, на правду не обижаются. Вот поэтому я и придумал десептизм. Чтобы люди раскрыли глаза и увидели правду. Это их дело – верить мне или нет.

Загорелся зелёный цвет, и мы перешли дорогу, после чего повернули направо, спокойным шагом проходя мимо разноцветных домов и сверкающих в лучах солнца окон. Красота.

– А вдруг ты не прав? – не сдавался парень, шагая рядом со мной. – То что тогда?

– Признаю свою ошибку, что поделать, – равнодушно пожал я плечами, не видя в этом проблемы. – Каждый человек может ошибиться, даже самый умный. Нам это свойственно и от этого ни избавишься, ни убежишь.

– То есть ты сможешь согласиться с тем, что так… Эм, яро осуждал? – Клем, казалось, был удивлён.

– Да, а что такого? – недоумевал я и осмотрелся вокруг, словно решил проверить, где находился. – Нет, я не говорю, что мистики совсем нет. Я ей придаю малую субъективную вероятность. Каждый человек волен дать свою вероятность, но я дал такую – очень маленькую.

– Почему?

– Потому что не может быть этого, – холодно ответил я. – Я ищу смысл жизни в самой реальности, а не там, чего нет. Разве в чём-то сверхъестественном может существовать что-то смыслящее? На то она и мистика, чтобы быть неординарной, разнообразной и сбивающей с толку. В ней ничего нет такого, что помогло бы мне найти смысл жизни и ответы на все мои вопросы. Как может нечто необъяснимое помочь что-то объяснить? Я знаю, что есть множество видео, где якобы сняты подтверждение чего-то странного и жуткого, но чаще всего склоняюсь к тому, что ничего из этого не было, хотя некоторые моменты и были интересными. Но это не доказательства. Думаю, что наоборот, с появлением интернета и телефонов люди стали меньше во что-либо верить, в какие-либо чудеса.

– Однако только не в Сандерелисе, – заметил Клем после того, как обдумал мои слова. Похоже, они подействовали на него. – Но тебе не кажется, что раз в этом городе люди столь убеждённо верят в мистику, то она и вправду есть? Может быть, именно только в этом месте?

– Кто знает, – без эмоций пожал я плечами, щурясь от яркого солнца. Сейчас оно меня раздражало. – Люди в этом городе верят и в вампиров, и в оборотней, и в призраков, и в эльфов, и в фей, и во что только не верят. Во всякую там нежить, – я сморщил лицо от одного только представления всей этой аравы монстров.

– Тебя это пугает? – по лицу парня было понятно, что он хотел меня подколоть. Но его ждало разочарование:

– Ни капли. Мне это не приятно.

Кому я врал? Да, мне было неприятно, но мне было страшно. Подумать только, а если и вправду вся эта нечисть существовала? То что тогда? Мне придётся просто умереть от страха. Я не тот бесстрашный герой из книжек, чтобы спасать людям жизни. Я свою-то вряд ли смогу уберечь, не то что других.

Трус. Чёртов жалкий трус.

– Ты явно не местный, иначе бы вряд ли тогда смог согласиться с тем, что никаких чудес не существует, – сказал Клем, робко улыбнувшись. – Потому что, как я заметил, только самые коренные жители возненавилели десептизм. И тебя заодно.

– Это их проблемы, – хладнокровно фыркнул я, даже не удивляясь этому. – А так ты прав. Я приехал в этот город ещё как полтора года назад из-за того, что отец здесь нашёл хорошую работу. Сам я вряд ли сюда когда-либо поехал бы.

– Почему?

– Я слишком мрачен для такого света, – мне не очень хотелось об этом говорить, поэтому быстро посмотрел на собеседника и равнодушно сказал: – А вот ты как раз хорошо подходишь для этой доброй атмосферы.

– Но я тоже не местный, – Клем почему-то с какой-то тоской и грустью покачал головой. Он заговорил не сразу, точно уверенность вновь покинула его. Задумчивый взгляд бирюзовых глаз прошёлся по домам и радостным людям с улыбками на губах. – Я, мама и брат приехали в Сандерелис только в начале этой весны. Я с братом ходил в другую школу, но после нескольких инцидентов с Натом – так зовут моего брата – пришлось перевестись в другую школу, хотя в этом городе их вообще не очень много. Я бы даже сказал, что очень мало: две или три, наверное.

– А до переезда ты всё равно думал, что нечто сверхъестественное существует? – спросил я, радуясь тому, что юноша оказался тоже не из этого города. Хотя бы не всё пока было потеряно.

Клем на мгновение остановился, задумавшись, но тут же двинулся за мной дальше.

– Ну… – он был не уверен, – в принципе, да. По крайней мере, я считал, что в мире что-нибудь да странное есть, раз столько передач, историй и видео были показаны. А когда я приехал сюда, когда услышал несколько фантастических историй от местных, то ещё больше в этом убедился. Пока не встретил тебя.

– Я тебя переубедил? – с потаённой надеждой спросил я, выгнув бровь.

– Ты мне показал мир под другим углом, – Клем пристально посмотрел на меня таким взглядом, будто желал увидеть всю мою душу. Чёрную и пустую. – Ты открыл мне глаза на те вещи, о которых я ещё никогда всерьёз не задумывался. И я тебе верю. Думаю, теперь моя жизнь изменится.

«И моя тоже», – мысль пролетела у меня в голове раньше, чем я осознал, о чём именно подумал. Интересно, так оно и было на самом деле? Может, моя жизнь и вправду перестанет быть столь скучной и однообразной? Может, я найду смысл всего, что меня так интересовало? Смысл всего мира? Кто знал.

Я почувствовал некоторую тревогу внутри себя, словно она пыталась меня о чём-то предупредить. О чём-то важном. Но я не знал, чем именно это могло быть вызвано, потому что вокруг ничего такого не было. Поэтому я решил подавить это чувство. Нечего было зря беспокоиться.

– Я рад, что смог тебе помочь, – я слабо улыбнулся Клему и остановился перед домом, в котором жил. Обычный пятиэтажный домик голубого цвета. Просто, но со вкусом.

– Ты вправду рад? Ты уверен? Ты улыбаешься?! – парень удивился, во все глаза смотря на меня. – Не думал, что ты умеешь улыбаться. У тебя случайно губы не сводит?

– Ха-ха, смешно, – прокомментировал я мрачным голосом, тогда как Клем чуть ли не давился от смеха. На самом деле, он мне даже поднял настроение.

Ещё никогда никто не шутил про меня и не говорил мне об этом в лицо. Удивительно. И я вовсе не был обижен на шутку. Она мне даже понравилась.

Вдвойне удивительно.

– Ты тут живёшь? – юноша кивнул подбородком в сторону дома и, переводя взгляд на меня, смутился. – Извини, глупый вопрос. Ой, то есть… Эм, ну ты понял, – чтобы хоть как-то замять ошибку, он быстро указал рукой куда-то вперёд себя. – А я живу не так недалеко от тебя, в двух кварталах отсюда.

– Намёк на то, что ты хочешь пригласить меня как-нибудь потом в гости? – равнодушно спросил я, тогда как Клем ещё больше пришёл в смущение.

– Что? Нет, что ты, – он закинул руку за голову и глупо заулыбался. – Это, конечно, хорошая идея, но мы же ещё с тобой не друзья…

– Но при этом ты явно хочешь подружиться со мной, иначе зачем ты подошёл бы ко мне?

– Я… – парень на секунду застыл, пытаясь придумать оправдание, но только тяжело вздохнул. – Да, ты прав. Ты показался мне каким-то загадочным и не таким, как многие в Сандерелисе, поэтому мне стало интересно с тобой поговорить. И подружиться с тобой. Ты ведь не против?

Я задумался. Это определённо уже вело к изменениям в моей жизни – подружиться с кем-нибудь. Это определённо да что-то означало. Может, всё шло к лучшему? Или к худшему? Может, меня ждало впереди какое-нибудь великое открытие и как раз этому мне поможет Клем? Слишком много вопросов, которые жужжали у меня в голове, как надоедливые мухи, и ни одного ответа. А я что и делал, так это задавал вопросы, а никто не мог мне ответить. Пора бы кончать уже с этим. Пора ступить на новый путь.

Путь жизни и смерти.

– Конечно не против, мой дорогой друг.

III: И слёзы тебе не помогут

Слезы – это слова, которые сердце не может выразить.

Джерард Уэй

Дома было пока тихо. Пока что. Никто не знал, что будет дальше. Можно было лишь догадываться.

А что мне догадываться? Я уже чувствовал, что что-то сейчас снова произойдёт. Снова всё пойдёт не так. Как всегда.

Тяжело вздохнув, я вошёл в двухкомнатную простую квартиру и закрыл за собой дверь. Выцветшие обои, старая мебель, годившаяся уже для антиквариата, скучная обстановка и ничего интересного. Обычная квартира, в которой жила обычная семья с не менее обычными проблемами. Ничего удивительного. Можно даже помереть от скуки. Наверное, я так и сделаю, если ничего не изменится в моей жизни.

Ха-ха, смешная шутка. Нет, не собирался я прыгать с крыши. Я слишком умный, чтобы сделать столь глупый поступок. Это не про меня.

– Ты сегодня рано, Трант.

В коридор вошла красивая женщина с утончённой талией, большой грудью, раскрашенным косметикой лицом и длинными волнистыми волосами. Она казалась моложе своих лет – ей можно было дать максимум двадцать восемь лет, тогда как ей было уже за сорок. Это была моя мама. Человек, живший лишь своей жизнью и не думающий ни о ком из внешнего мира: ни о семье, ни о любимых, ни о друзьях, ни о чём, кроме себя. Типичная женщина, которая скрывала свою гнилую пустоту за очередным любовником, каждый раз себе обещая, что этот будет последний. Но никогда не выполняя это обещание.

А я помнил её ещё другой. Такой, какой и вправду можно назвать мамой…

– Нас отпустили пораньше с контрольной работы, – ответил я ей коротко, потому что не любил с ней разговаривать. Нет, скорее мне было не о чем с ней разговаривать, так как матери было всё равно. Плевать она хотела на меня и на мою жизнь. Она лишь делала вид, что ей что-то интересно, а на самом деле ничего не могло встревожить её мёртвую пустоту.

Печально, не правда ли?

– И ты написал её как всегда на пятёрку? – притворно радостно улыбнулась Карин, поправляя своё изящное чёрно-золотое платье, открывающее вид на её стройные длинные ноги.

– Конечно, – будто парадируя маму, я так же притворно улыбнулся и снял с себя серое пальто, повесив его на крючок.

– Но при этом ты как всегда не нашёл себе ещё девушку? – спросила она раньше, чем я успел что-либо ещё добавить к своему ответу или уйти в свою комнату.

– Что?

– Нам нужно было рано или поздно об этом поговорить, – Карин грациозной походкой подошла ко мне и, властно подняв подбородок, положила руки на мои плечи.

При её высоком росте я почувствовал себя коротышкой. Но не это меня смутило. Сердце в груди забилось чаще, комок застрял в горле. Я ощущал, как маленький ужас постепенно разрастался до размеров жуткого гиганта из какой-нибудь книги по греческой мифологии. Как, к примеру, циклоп Полифем.

– О чём? О девушках? Ты серьёзно? – раздражённо фыркнул я, скрестив руки на груди и вызывающе смотря на маму. – Мне как будто больше нечем заняться. Мне сейчас нужно думать об учёбе и дальнейшем поступлении, а не…

– Я тебе ещё ничего такого не сказала, а ты уже наезжаешь на меня, – Карин угрожающе посмотрела на меня, уперев руки в бока. – Ты поступишь куда угодно, потому что ты и так умный.

– Даже умным учиться надо, – возразил было я, нахмурив брови, но женщина тут остановила меня, сжав одной рукой моё плечо до боли от острых ногтей, а второй подняв руку с одним показанным вверх указательным пальцем.

– Ещё раз перебьёшь меня, и тебе очень сильно не поздоровиться, – шипящим голосом проговорила мама с таким видом, будто была готова меня убить.

Неприятный холодок пробежал по спине от страха. Я осторожно кивнул, ожидая, что скажет дальше мама, и терпя боль в плече. Уж слишком длинные и опасные были ногти у матери.

– Хорошо, – надменно продолжила Карин, пытаясь унять гнев. – Я знаю, что в последнее время уделяла тебе слишком мало времени и любви. Можно сказать, что была даже равнодушна к тебе и твоей жизни. И я тут подумала, что тебе было бы хорошо иметь девушку, чтобы тебе не было так одиноко, чтобы… Хм, как-то восполнить ту любовь, которую я не могу тебе дать в последнее время, если так можно это назвать. Ты понимаешь, о чём я?

– Конечно, понимаю, – хладнокровно кивнул я, ощущая, что преждевременный ужас начал уходить. – Но это не сделает меня счастливее. Мне больше поможет настоящая любовь от родителей, нежели от какой-то там девушки. Тем более что все девушки в этом городе одинаковые. Тупоголовые разукрашенные курицы.

– Да что ты знаешь о девушках! – возмутилась мама. – Ты просто глупый идиот, если и вправду так считаешь!

– Именно так я и считаю на самом деле.

– Вот за это я тебя недолюбливаю, – она в истерике ткнула меня пальцем в грудь, прожигая меня яростным взглядом. – У тебя нет никаких интересов, кроме как к своей грёбаной науке и книгам. А я хочу видеть, что у тебя есть девушка, как у всех парней в твоём возрасте. Сколько тебе там лет? Пятнадцать? Семнадцать?

– Шестнадцать, вообще-то, – в глубине души мне было больно за то, что собственная мать не знала, сколько мне лет. Что ей было настолько наплевать на меня.

– Не важно, – отмахнулась Карин, – и в этом возрасте у тебя нет ни единой девушки! Нужно подумать о своём счастье, Трант.

– И о твоём тоже, как я полагаю, да? – равнодушно спросил я.

Мама, казалось, на мгновение застыла, пытаясь уловить подвох в моих словах. А ведь он и вправду был.

– Что?

– А зачем ты хочешь, чтобы у меня была девушка? – начал я, чувствуя в себе прилив злости и решимости. Удивительно, но страха во мне почти что не было. – Чтобы у неё оказались богатые родители и мы смогли получить их деньги? Или чтобы у тебя появился очередной любовник и очередная захватывающая история о том, как ты испортила семейное счастье других? Ты этого хочешь?

– С чего ты это взял? Я ничего этого не говорила. Не понимаю, о чём ты, – было видно, что Карин хотела защититься и взять ситуацию в свои руки. А значит – наврать мне, как всегда это делала.

Но терпеть я этого больше не собирался. Раз она первая начала этот спор, то надо было высказаться. Рассказать ей всё, что я думал о ней, о её и моей жизни, о нашей семье. Мне надоело жить под её вечно жестокими указаниями, видеть, что ей совершенно всё равно на меня, что ей всего лишь хотелось, чтобы я ей не мешал и подчинялся её порой слишком суровым правилам.

Мне всё это надоело. С меня хватит.

– Ещё как понимаешь, – продолжил я, стараясь, чтобы мой тон был более угрожающим. – Ты разрушаешь жизни людей. Ты просто ходячее несчастье. Не знаешь, куда деть собственную боль, и поэтому решаешь причинять её другим. Думаешь, я не вижу, как ты вечно изменяешь папе? Как ты гуляешь то с одним мужчиной, то с другим? Думаешь, мне приятно видеть, что ты ненавидишь своего мужа? Приятно видеть, что собственная мать разрушает изо дня в день не только чужие семьи, но и нашу?!

Я был на взводе. Удивительно, правда? Но это так.

Меня распирала боль, ярость, злость, тоска и одиночество. Я не знал, куда деть себя, не знал, к чему всё это могло привести. Никогда ещё я не испытывал столько чувств, что даже не понимал, откуда они могли взяться, если мой максимум достигал лишь раздражения. А тут целый маскарад эмоций, который так и танцевал в бешеном ритме по пустоши моей души. В какой-то момент мне даже показалось, что я потерялся среди всех этих чувств. И это меня напугало.