Текст книги "И тени затмили свет"

– Это я разрушаю семью? – Карин начала злиться, её лицо приняло угрожающее, властное выражение. – А ты что делаешь для того, чтобы она сохранилась? Ничего! Я пытаюсь хотя бы помочь нам, найти денег, принести счастье, а что делаешь ты?

– Я делаю то, что должен, – прошипел я, чувствуя острую бурю эмоций в сердце, на фоне которых ярко выделалась режущая сердце боль.

– И что же, можно узнать? – мама презрительно фыркнула, надменно сверкнув взглядом и откидывая назад рукой чёрные волосы.

– Я пытаюсь возвратить нашу былую семью, пытаюсь возвратить тебя, – мне было больно об этом говорить. Невыносимо больно. – Помнишь, какая ты раньше была? Ты всегда любила меня, дарила мне чуть ли не каждый день подарки, проводила со мной всё время, возила меня в разные развлекательные центры. Мы были семьёй. Единой семьёй в любви, счастье и гармонии. Мы жили так, словно ничего в жизни не было плохого, мы жили так, как положено идеальной семье. Пока равнодушие не взяло над нашими душами верх. Пока тебе не стало плевать на меня, и пока твою голову не забивали очередные любовники.

– Заткнись! – женщина занесла кулак и ударила меня по голове.

Боль была резкая и сильная. Перед глазами на несколько секунд всё помутнело, я пошатнулся и упал на пол, ощущая слабость в теле. И отчаяние. Такое отчаяние, которое словно всё пожирало на своём пути, как саранча, уничтожала, как пожар испепелял леса, на десерт съедая ещё и животных. Я словно видел всю эту боль, находясь у себя внутри. Это было ужасно.

– Я была тогда глупой дурочкой, – начала в истерике Карин, подходя ко мне, но не для того, чтобы помочь мне встать. А чтобы следить за тем, чтобы я не встал сам. – Ничего не знала о жизни, была ослеплена лживой любовью, видела весь мир через розовые очки. Я жила чужой жизнью, а не своей, понимаешь?! Я существовала в полном несчастье! И нет, чтобы помочь мне, ты сейчас критикуешь меня! Что ты за сын такой?!

– А ты что за мать такая? – в отчаянии воскликнул я, не веря ни единому её слову. Дрожа, спиной прислонился к холодной стене и широко открытыми глазами посмотрел на возвышающуюся Карин. Сейчас она мне казалась как никогда чужой. – Ты хоть слышишь себя? Ты раньше была нормальным человеком!

– А сейчас я кто? Уже ненормальная? – она немного наклонилась вниз, хмуря лицо.

– Ты никто. Ничто по сравнению с тем, кем ты была. Пустое место.

Это было правдой. Горькой, но правдой. Эти слова, которые я произнёс, точно выжгли на моём сердце, а затем обвели острой иглой. Вырезали их, пережевали, а затем плюнули мне в лицо. На, подавись своей очередной правдой. Аж тошно стало.

– Сволочь!

Лицо матери перекосилось от дикой ярости. А затем она с силой пнула меня в живот ногой. Боль была невыносимая. Я сложился пополам на полу, ощущая, как живот словно отмирал от удара. Мне хотелось, чтобы этой части тела просто не существовало, чтобы не чувствовать боль. Чтобы вообще ничего не чувствовать. Наверное, именно поэтому я и был столь безэмоциональным, чтобы эмоции мне не мешали и не надоедали. Чтобы мне не было от них столь плохо, как сейчас.

Но даже не смотря на боль, я испытывал шок. Почему? Потому что мама никогда меня не била. Да, она могла меня несильно ударить, но чтобы так… Такого ещё никогда не было. Чтобы она с такой жестокостью и ненавистью в глазах била меня за то, что я ей сказал правду. Сказал то, что меня так мучило в последнее время. Мы не так часто разговаривали друг с другом, старались даже избегать лишних бесед, чтобы не донимать. Снаружи нам было всё равно друг на друга. Мы ведь оба понимали, что это могло ничем хорошим не кончиться. Что сейчас и случилось.

– Ничего ты не знаешь обо мне! – продолжала истерить Карин полным ненависти голосом. – Ты не знаешь, как я страдаю, не знаешь, что я чувствую, испытываю каждый день, какие мучения! Ты даже не знаешь, что такое любовь! Как ты можешь что-то утверждать, что-то говорить обо мне, когда ничего не знаешь? Даже не можешь разобраться в ситуации! Ты вообще ничего не знаешь о жизни, так что не лезь хотя бы в мою!

– Я и не лез, – ответил я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал. Я не мог поверить в услышанное. Не мог поверить в то, что это говорила моя мать. Что она так изменилась. И больше никогда не сможет стать прежней. – Пока ты не влезла в мою жизнь. Тебе же было плевать на меня, что ты сейчас ко мне пристала?

– Сейчас ко мне придёт мой любовник, – словно не услышав моих слов, женщина посмотрела на меня угрожающим взглядом. – И он не должен видеть тебя. Ты запрёшься в своей комнате и не будешь вылезать из неё до вечера. Иначе тебе не поздоровится, – она показала кулак, – понял меня?

– Нет, я не…

– Ты понял меня?! – мать с новой силой ударила меня в живот.

Я застонал от боли, не в силах больше терпеть её. Почувствовал, как нечто мокрое прокатилось по щеке. Дрожащей от ужаса и страха рукой я коснулся лица.

Это были слёзы.

Сколько лет я не плакал? Сколько лет я не испытывал ничего подобного? Сколько лет я жил в полном равнодушии и одиночестве? Сколько лет я жил без чувств?

Казалось, передо мной открылись двери, ведущие в новую для меня неизвестность. Может, в них таилась тьма, а может, в них было счастье. Однако всё это меня пугало. Отталкивало. Я не мог прямо смотреть на них с прежним хладнокровием, потому что я не был таким на самом деле. Я вообще никем не был. Пока что.

– Да… – тихо прошептал я, не желая смотреть в лицо матери. Не хочу ещё больше видеть её.

– Вот и славно. Теперь марш в свою комнату, – властно сказала Карин, топнув ногой. – Из-за тебя мне придётся снова приводить себя в порядок. Какой же ты бесполезный.

Я быстро встал с пола и как можно скорее ушёл в свою комнату. Заперев дверь, я упёрся спиной к ней и соскользнул на пол.

Слёзы катились по щекам. Такие холодные, одинокие, пустые. Как я. В них ничего не было особенного, они не могли мне помочь, не могли спасти меня от уготовленной участи. От падения во тьму. Удивительно, как одно событие в моей жизни смогло дать во мне изменения. А что будет дальше? Что ждало меня впереди? Хотел ли я таких же дальнейших мучений ради того, чтобы узнать смысл жизни? Нужно ли мне всё это?

Я не знал. Я терялся. В себе, в своих мыслях, в чувствах, в мире. То, что сделала мама, подбило меня, сломало опору, которую я строил все эти годы. «Какой же ты бесполезный», – вот, что она сказала мне. Плюнула мне это в лицо, точно я был какой-то бездомной собакой, стоящей одной лапой в могиле. Разве я и вправду бесполезен? Разве я никому не нужен? Ничего не могу принести полезного миру? Неужели это так?

Ещё вчера бы с лёгкостью ответил на эти вопросы, ответив, что моя философия, мои мысли и размышления очень важны для мира, что я вовсе не был виноват в том, что этот мир не хотел меня слушать. Но теперь я не был в этом уверен.

Теперь я был потерян.

Сможет ли меня кто найти? Вряд ли. Не хотелось думать пессимистично, но я не мог перебороть то ощущение, что уже никогда ничего не будет прежним. Я не мог перенести чувство глубокой утраты и предательства матери. Теперь я точно не смогу смотреть ей в глаза, помня, что она сделала со мной, и зная, что когда-то была иной. Весёлой, заботливой, любящей, хорошей. В ней не могло быть плохих качеств таких, как жесткость, ненависть, злость. Она была просто не способна на это. Её душа казалась чистой, как у невинного ребёнка. Пока её не омрачило равнодушие, ложь и зло.

Удивительно, как могли порой меняться люди. Жаль, что не в лучшую сторону.

Слёзы покатались по щекам быстрее.

Глупец. Жалкий глупец.

Думал, ты сможешь вернуть прошлое? Сможешь вернуть прежнюю маму? Как глупо. Самая глупая ошибка. А на мгновение даже показалось, что всё получится…

Я вытер слёзы, подняв очки и шмыгнув носом, после чего медленно встал с пола. Но через секунду был вдруг вынужден сесть обратно. Почему? Я и сам сначала этого не понял. Пока не осмотрелся и не осознал, что дом дрожал. Землетрясение? Но ведь в Сандерелисе никогда не было землетрясений. Однако оно продолжало набирать силу, словно огромный гигант всё ближе и ближе подходил к городу, сотрясая землю: фотографии на моём столе начали падать, окна дрожали и, казалось, были готовы выбиться из-за старости, со стен посыпался бетон, было слышно, как где-то по полу пошли трещины.

Страх сковал горло. Я в ужасе как можно скорее прижался в угол между стенами, пытаясь в панике вспомнить правила во время чрезвычайных ситуациях. Но никак адекватно соображать не получалось. Сердце бешено билось в груди, отбивая чечётку, дыхание участилось, лоб вспотел от напряжения. Никогда мне так не было страшно. У меня было такое чувство, словно сейчас умру. Вот-вот – и настанет конец.

Трус.

А землетрясение становилось всё сильнее. Со стола начали падать предметы, всё дрожало в такт биения моего сердца. И от этого становилось ещё страшнее.

Но не только это меня так напугало. Было такое ощущение, словно с этим землетрясением что-то не так. Что-то странное. Когда оно становилось громче, с каждой секундой что-то так же громко пыталось сказать. Я слышал шепчущие голоса, но из-за шума и паники никак не мог понять, что именно они говорили. А они так и разносились вокруг, щекотали ухо, ласкали слух, но не давали ни намёка на то, что именно они говорили.

Пока землетрясение вдруг не прекратилось так же резко, как и началось. А на фоне тишины не послышались следующие жуткие слова:

«МЫ ТЕБЯ УБЬЁМ»

IV: И мир катился ко дну

Мир – это сумасшествие одного Супермозга, который сам из-за себя сошел с ума окончательно.

Станислав Лем

Вечерело.

За окном ещё было светло, тогда как время уже было довольно позднее. Преодолевая иногда нападавшую на меня дрожь от пережитого, я пытался делать уроки. Обычно я их делал быстро, но сегодня был такой тяжёлый день, что даже уроки невозможно было нормально сделать. Сегодня вообще день какой-то странный. Необычный. Много событий и важных для меня моментов, которые стоило потом как следует обдумать. Постараться разобраться во всём этом. Особенно в себе.

А ещё надо было разобраться с тем землетрясением. По новостям, которые я посмотрел пару часов назад, показывали несильные последствия после чрезвычайной ситуации, расспрашивали у очевидцев то, что происходило, у кого-то взяли интервью за то, что тот спас какого-то ребёнка. И ни единого упоминания о тех жутких словах. Возможно, власти не хотели об этом говорить и пугать народ, но у меня было такое ощущение, что никто этих слов не слышал, кроме меня. Что я был такой один.

И это меня ещё больше пугало. Я чувствовал, что был во что-то втянут, во что-то страшное, жуткое и тёмное. Что-то странное творилось, во что мне не хотелось верить. Ведь этого не может быть. Нет ничего мистического, нет ничего этого. Наверное, мне просто показалось, потому что я был так напуган, в таком ужасе, что не мог адекватно соображать. Так что, скорее всего, никаких этих слов не было. Никто не собрался меня убить.

С этими утешительными мыслями я вышел из дома, закутываясь в тёмно-синий шарф, и побрёл в сторону библиотеки за какой-нибудь книгой. Купить себе что-нибудь я не мог, ибо не было на это денег. А попросить у мамы или папы… Лучше этого не делать. Целее буду.

Солнце медленно катилось к закату, вечно светлый город приобрёл алые и оранжевые краски, на фоне которых сливались пожелтевшие листья деревьев. В этом городе деревья всегда очень долго сохраняли свою летнюю зелёную красоту, но в этом году они почему-то стали раньше желтеть, напоминая о холодной осени.

Смотря на весь этот мир вокруг, я не мог не задуматься о смысле жизни. Конечно, во многих книжках говорится о том, что смысл жизни человек должен найти сам, преодолевая трудности на дороге судьбы, но это был не ответ. Я так не считал. От того, что я это знал, я не стал умнее, жизнь мне не казалась теперь супер осмысленной, легче от этого не было, а вопросы без ответов так и давили на шею. Так что это был не выход. Тогда где же он был? Где искать ответы?

Кто-то ответит – в себе. Искал я там, искал. Но ничего не нашёл.

Другой скажет, что в любви. Нет этой любви, я это знал.

Третий расскажет, как он нашёл свой смысл, в чём именно. Однако это его жизнь, а не моя. От его жизни я не смогу ответить на такие вопросы, к примеру, зачем существовало вообще человечество? В чём был смысл его существования? Зачем все эти люди жили?

Так что и это не вариант.

С мрачным настроем я вошёл в знакомый зал библиотеки. Книги окружили меня со всех сторон, тишина с наслаждением прильнула к ушам, свет заливал всё вокруг. Тихо сказав «здравствуйте» библиотекарше, которая знала меня ещё с самого моего приезда, я поспешил к отделению науки. Мне страстно хотелось узнать что-то новое, потому что мне казалось, что так я смогу приблизиться к разгадке множества тайн. Хотя бы приблизиться. Это уже бы обрадовало меня.

Несколько минут спустя я полностью погрузился в чтение о квантовой физике, не замечая никого и ничего вокруг. Меня поглотила наука, которая открывала передо мной двери в свой замок, приглашая войти то в эту золотую комнату, то в другую. И с каждым разом всё больше удивляя и всё больше запутывая путь.

Как увлекательно порой читать о том, как устроен мир.

Не знаю, сколько прошло времени, когда на моё плечо кто-то положил руку. Я чуть ли не подпрыгнул на месте от неожиданности. Нет, даже скорее всего от испуга. Я настолько не ожидал и не хотел кого-либо здесь, в библиотеке, встретить, что даже не думал, что такое может случиться. Чувствуя, как сильно билось сердце, я настороженно посмотрел на того, кто меня коснулся, думая, что это мог быть Клем Эрнандес.

Но это оказалась какая-то девушка. И она была явно чем-то недовольна.

– Испугался, да? – с нотами резкости в голосе спросила она, ещё больше нахмурившись и сжимая моё плечо.

– Что? Нет, конечно…

Я сморщился от боли в плече, отмечая, что за сегодняшний день его явно хотели все мне хорошенько повредить.

Я поразился, насколько речь у этой незнакомки была выверенная, хорошо поставленная. Буква в букве, чёткая, без свистящих согласных, проглоченных согласных, без зажёванных слогов. Она говорила так правильно, точно читала новые пункты Конституции на весь мир. И в этом мне эта девушка понравилась.

Что-то в ней было. В её красно-карих, как глина, глазах. Поразительный цвет.

– Ты ведь тот самый Трантер Нефф, который придумал десептизм? – она смерила меня сердито-изучающим взглядом.

– Да, – ответил я, ещё не до конца оправившись от испуга, но тут же понял, что сказал глупость. – То есть нет. Это другой парень…

Но было уже поздно. Незнакомка, видимо, сама от себя такого не ожидая, дала мне вдруг пощёчину. Шок от неожиданности даже превысил боль, распространяющуюся по всему лицу. Чего-чего, а вот этого я никак не ожидал. Даже подумать об этом не мог.

Прижимая ладонь к ушибленной щеке, я во все глаза от удивления смотрел на девушку. За её миниатюрный вид ей можно было бы дать лет двенадцать, но я чувствовал, что ей наверняка на два года больше. Слишком уж угрюмой и умной она выглядела, точно была сердитым плюшевым мишкой. Короткие, тёмно-коричневые, как сухая земля, кудрявые волосы, обрамляющие маленькое круглое личико с пухлыми щеками, на которых рассыпалось множество-множество веснушек, словно кто-то встряхнул кисточкой на её мягкую, румяную кожу. Тёмные брови, большие красно-карие глаза, слегка полное тело и маленький рост – всё это создавало иллюзию лесной феи, которая вышла из глухой чащи в мир людей и первое, что увидела, это книгу, которую она так крепко сейчас прижимала к своей груди.

– Я ложь чувствую за километр, – отчеканила незнакомка, пытаясь скрыть дрожь той руки, которой она меня ударила.

– Тогда тебе не повезло, – спокойно ответил я, всё ещё не до конца оправившись после неожиданности. – Потому что ложь в мире людей повсюду.

– Это тебе не повезло, – решительно возразила девушка, нахмурившись и смотря на меня таким взглядом, словно была готова убить. – И не надо мне тут разглагольствовать о своих мыслях и наблюдениях. Я не за этим сюда пришла.

– Не удивительно, – холодно усмехнулся я, пытаясь держаться так, будто мне было всё равно на произошедшее, хотя я глубине души этот её поступок меня глубоко задел. – Ко мне никто не приходит за умными советами.

– И знаешь почему? – собеседница даже не давала мне до конца договорить. – Потому что ты не прав.

– И в чём же, интересно узнать?

– В десептизме, – она веско вздёрнула подбородок, точно хотела меня этим впечатлить, на что я лишь улыбнулся.

– Так вот в чём дело. Теперь всё ясно с тобой, – я закрыл книгу, понимая, что мне сегодня уже не удастся больше почитать, и повернулся к ней передом всем телом. – Поэтому ты ударила меня? Потому что ты недовольна тем, что я придумал?

– Зачем ты задаёшь вопросы, если и так знаешь на них ответы? – фыркнула незнакомка, откинув рукой назад и короткие кудрявые волосы. – Ты же вроде как умный человек… – последовала небольшая пауза из-за её размышлений. – Но при этом ты не прав. Я не считаю, что все те люди, которые верят в мистику и тем более знают, что она существует на самом деле, всего лишь заблуждаются. Так можно сказать, что весь Сандерелис заблуждается, но ведь такого не может быть.

– Ещё как может, – с готовностью возразил я, чувствуя азартный интерес в этом разговоре. – Могу сказать, что не все люди в этом городке возненавидели меня за десептизм. Есть такие, которым всё равно, но есть ещё и те, которые согласились со мной, встали на мою сторону. А это далеко не пару человек, а где-то… Скорее всего, треть города, если не больше.

– Ага, и теперь из-за тебя на твоей стороне и Клем, – сдержанно сказала девушка, поджав губы от обиды.

– Ого, ты его знаешь? Интересно, – я холодно улыбнулся, скрестив руки на груди. Моё любимое положение, когда я считал себя самым умным. Когда считал, что уже выиграл. – Как тебя зовут?

– Тиил Марс, – чётко ответила она. – А Клем мой лучший друг. Именно он мне и рассказал о тебе и о десептизме. Он был рад тому, что ты открыл ему глаза, тогда как я этому совершенно нет.

Я не знал, хорошо ли было то, что Клем рассказал кому-то обо мне. Я не знал, нужно ли мне это и не принесёт ли это проблем. Однако если вспомнить, как начался этот разговор, то лучшего стоило пока и не ждать. Супер.

– Почему же? Не хочешь, чтобы у вас возникали споры? – мне было интересно.

– Нет, потому что ты не прав, – строго возразила Тиил, мотнув кудрявой головой.

– И почему же такая уверенность?

– Потому что я сама видела нечто странное, своими глазами, – она немного подумала над тем, что сказать дальше. – И поэтому я так утверждаю, что ты не прав.

– А я не устану утверждать, что я наоборот прав, – я спокойно пожал плечами.

– Во-первых, я верующая, – точно для подтверждения этого, девушка достала из-за воротника чёрного джемпера золотистый крестик. – Я верю в Бога и в то, что он создал этот мир… Конечно, я согласна с законами физики, но я считаю, что именно Бог всё это придумал, как и всю нашу Вселенную… А раз он существует, то значит это уже доказательство того, что нечто… странное тоже существует. А значит, твой «десептизм» уже не прав.

– О Боге можно разговаривать сколько угодно, целую вечность, но мы так и не узнаем правды и не приблизимся ни на шаг к разгадке, – хладнокровно ответил я, пристально наблюдая за тем, как Тиил убирала обратно крестик. – Поэтому не стоит делать это основным доказательством того, что моя идея якобы не верна.

– Поэтому у меня есть второе доказательство, – с гордостью продолжила девушка. – Как я уже говорила, я сама видела нечто странное… Во-первых, странные призраки на кладбище, странное поведение птиц, в особенности аистов, странные тени и вопли в переулках, точно кого-то мучили, всё такое же… Странное, – её пробрала дрожь от воспоминаний. – А во-вторых… Сегодня кое-что меня поразило. Во время землетрясения я чётко услышала странные голоса, которые словно прозвучали у меня в голове.

На мгновение я даже перестал дышать. Меня поразило удивление настолько сильно, что я даже не мог сразу открыть рот и что-нибудь на это ответить. На самом деле, мне хотелось встать и воскликнуть, что не я один это слышал, однако смог удержаться от порыва. Не хватало ещё того, чтобы я сразу согласился с Тиил. То, что она слышала голоса, ещё не означало, что это было и вправду так. Ещё было рано делать окончательный вывод, стоило ещё как следует подумать.

Но в глубине души мне стало легче. Однако я всё равно не переставал утверждать себе, что нет ничего мистического. Этого просто не могло быть.

– Кто-нибудь ещё слышал это? – с самым равнодушным видом спросил я таким голосом, словно презирал её слова.

Тиил ответила не сразу. Она задумалась. Как я успел заметить, задумывалась она даже довольно часто, точно подбирала каждое слово, чтобы после этого чётко их выговорить, как будто она исполняла приказ.

– Нет, – она нахмурилась. – Я спрашивала у своих друзей и у Клема тоже, но никто этого не слышал… Но назвать меня сумасшедшей тоже нельзя, потому что я и вправду слышала эти жуткие слова.

– Но это не означает, что они и вправду были, – мне было непривычно врать, хотя держался я всё так же холодно и непринуждённо. – Ты была наверняка напугана, в панике и в ужасе, так что тебе могло послышаться всё что угодно. У тебя могло разыграться воображение, а такое часто происходит в этом городке.

– Нет, это правда! – нетерпеливо возмутилась Тиил, чуть наклонившись вперёд. – Ничего мне не показалось. Я сама всё слышала, не могу же я быть сумасшедшей!

– Я тебе не верю.

Кого я обманывал? Себя, конечно же. Я верил ей, потому что сам слышал эти слова.

«МЫ ТЕБЯ УБЬЁМ».

Жутко. Дрожь сотрясла всё тело. Я вспомнил тот ужас, который охватил меня тогда. Панику, страх за то, что я мог умереть. Что меня уже хотели убить. За что? И кто? Что это вообще было такое? Может, ничего этого не было, а мне и Тиил просто показалось? Может, никто не собрался нас убивать?

Хватит себе врать.

Происходило что-то странное, что мне жутко не нравилось. Но нужно всего лишь признать то, что это что-то мистическое, как бы мне этого ни хотелось. А мне совершенно не хотелось идти против своих идей и мировоззрения, против самого себя. Я так не мог.

– Мне плевать, веришь ты мне или нет, но я всё равно останусь при своём: ты не прав, – твёрдо и чётко сказала Тиил, сверкнув строгим взглядом.

– Тогда как я тоже останусь при своём, что я прав, – пожал я плечами, чувствуя забавное ощущение от этого разговора.

– Я знаю.

– Тогда зачем пришла?

– Предупредить, – собеседница важно поджала подбородок.

– Вот так? – холодно усмехнулся я, совершенно этого не боясь. Не от этой милой девушки, которая хоть и ударила меня.

– Да, именно, – она вновь на пару секунд задумалась. – Да, я соглашусь, что не все в Сандерелисе верят в мистику, что кто-то даже согласился с тобой, но нас, таких как я, всё равно больше. И мы совершенно недовольны тем, что ты придумал десептизм. Мы питаем к тебе неприязнь, кто-то тебя даже ненавидит, потому что утверждает, что сам был свидетелем нечто странного… И предупредить мы хотим тебя за то, что ты зря это всё придумал. Сандерелис жил без твоих революционных идей очень хорошо, пока десептизм всё не испортил. Многие поссорились друг с другом, начались проблемы. А всё из-за тебя.

– Я знаю. Но я всего лишь вызывал к здравому смыслу, к тому, что я знаю. Я не виноват в том, что люди мне поверили. Я их не просил. Но они поверили – и это только их проблемы. Я всего лишь сказал то, что считаю правдой. Но я хотя бы смогу принять поражение, если это окажется не так, тогда как вы этого не сможете. Уже не смогли.

– Это ещё почему?

– Потому что вы меня возненавидели вместо того, чтобы принять всё так, как есть, – хладнокровно ответил я с вызывающим взглядом и поправил пальцем очки. – А то, что вы так поступили, не сделало вас верными в своих суждениях. Признаю, начались проблемы и ссоры в обществе, но это означает, что люди начали осмыслять свою жизнь, а не тупо существовать. Значит, они научились наконец-то думать, размышлять о жизни. А это как раз то, чего я и добивался.

Я ожидал, что Тиил сейчас мне сразу же возразит, но она глубоко задумалась, сжимая книгу в руках. Я заметил, что её веснушчатое лицо было очень милым, когда она размышляла о чём-то, делала для себя выводы. Она становилась тогда менее требовательной и резкой.

И в этом она мне понравилась. Как и в Клеме, я ощущал в ней недюжинный ум и осознанность, что не могло меня не радовать. Уже как два человека за один день нашлись столь умные, чтобы меня слушать и обсуждать со мной разные проблемы. Впечатляло.

Правда, если Клем был более наивный и добрый, верил каждому моему слову и только начинал что-то осознавать, то Тиил в этом плане уже давно была своей. Она явно задавалась вопросами о жизни, искала на них ответы и не была столь наивной, как её друг. И это делало её ещё интереснее.

– Я только сейчас осознала, что так оно и есть, – наконец проговорила девушка и внимательно посмотрела мне в глаза. – Многие люди, которых я знаю, раскрылись вдруг с совершенно другой стороны. Одни оказались намного умнее, другие намного глупее вне зависимости от того, на какой стороне они были. И думаю, это даже… Здорово.

– Вот видишь, всегда есть свои плюсы, – я слабо улыбнулся, на что Тиил тоже широко улыбнулась, показывая свои брекеты.

– Извини, что ударила тебя, – она опустила взгляд от стыда. – Я не думала, что сделаю это. Оно получилось как-то само собой. Я даже… Не контролировала себя. Обычно чувства не берут надо мной верх.

– Я тебя прощаю, – кивнул я, испытывая такое странное ощущение, словно что-то важное происходило в моей жизни. От этого извинения будто что-то дрогнуло в моей душе. Что-то глубокое и искреннее.

Тиил вновь стала серьёзной, точно минуты слабости уже было достаточно на сегодняшний день.

– Но я хотела тебя ещё предупредить и от себя. Насчёт Клема.

– А что с ним не так?

– Мне не понравилось, что он стал заодно с тобой, – девушке было неприятно об этом говорить. – Конечно, он не будет меня называть десептиком, потому что всё равно считает это оскорблением, но… У него изменился ход мыслей. Теперь он думает по-другому.

– И это к лучшему, – равнодушно сказал я. – Потому что он стал умнее. Вкусив плод правды, он захочет узнать больше. А что для этого нужно? Именно, размышлять. А размышления ведут к изменениям. И это очень хорошо, потому что человек не стоит на месте, он развивается и должен развиваться дальше. А Клем – наглядное этому доказательство.

– Ты так говоришь, будто всё это для тебя просто эксперимент, – Тиил с каким то подозрением взглянула на меня из-под полуопущенных веков. – Но ты знай, я тебя предупредила: если Клем будет в конце концов против меня, в этом будешь виноват ты. И тебе от этого не поздоровиться.

– Буду иметь в виду.

Я притворно улыбнулся, тогда как внутри всё дрогнуло от страха. Что-то во взгляде девушки было такое, что заставило меня насторожиться. Хоть я и не считал её опасной, в ней было нечто, чего стоило остерегаться.

– Эй, Ти! Вот ты где, мерзавка.

Мы резко обернулись на чей-то грубый, низкий голос, раздавшийся столь громко среди тишины библиотеки. Из-за стеллажей с книгами вышел долговязый лет восемнадцати парень с белыми, как крылья ангела, волосами, которые были коротко пострижены у висков, образовывая некую маленькую «шапку» на голове. Острые скулы из-за худобы, сильное тело с тонкими мышцами, пару небольших татуировок на правой руке и шее, шрам на лбу – всё это создавало типичный вид подростка-хулигана, который ещё не до конца понял, что такое зло и добро, и надеялся на какое-то чудо в его жизни, словно оно могло изменить его дьявольскую душу.

Мне бы этот незнакомец совсем бы не понравился, не будь у него такие же, как у Тиил, красно-карие глаза. Цвета Марса. Интересно, именно поэтому у неё такая фамилия? Или это просто совпадение? Как бы то ни было, мне стало ещё любопытнее. Даже некий азарт появился.

– Яанн, сколько раз можно тебя просить не называть меня так? – лицо Тиил стало вдруг нервным, взгляд потух и никак не мог остановиться на одном месте. Она явно волновалась. Но из-за чего?

– Как? Ти? Это же мило, тебе не кажется? – грубо усмехнулся блондин.

– Это Трантер Нефф, – девушка, видимо, решила перевести тему, и указала на меня подбородком. – Трант, а это мой брат. Яанн Марс.

– Приятно познакомиться, – я холодно улыбнулся и встал со стула, протянув руку.

Парень, наверное, хотел ответить мне какой-нибудь колкостью, но он вдруг застыл. Его пристальный, слегка удивлённый взгляд остановился на мне, изучал меня с головы до пят, словно что-то выискивал или же просто любовался. Он странно глядел на меня, будто увидел инопланетянина, а не обычного подростка.

Когда я нахмурился, Яанн вдруг вздрогнул и крепко пожал мою руку. Я отметил про себя, что у него была грубая, со шрамами кожа, словно он кого-то беспощадно бил.

– Мне… Тоже, – он выглядел расстерянным, точно с ним что-то произошло. – Мне кажется, или мне знакомо твоё имя?

– Конечно, ведь это он придумал десептизм, – Тиил не могла скрыть нотки недовольства в голосе.

– О, тогда всё ясно, – гордо ухмыльнулся парень, придя в себя. – Из-за тебя в городе начались ещё большие проблемы, чем от меня. Обычно это я нарушаю покой, но в этот раз ты даже превзошёл меня. Не каждому это удаётся.

– Я этому не так сильно рад, как ты, – хладнокровно ответил я, скользнув взглядом по Тиил и сжимая кулаки. Тревога внутри всё больше и больше разрасталась, напоминая о том, что надо быть осторожнее.

– Не удивительно, – фыркнул Яанн, скрестив руки на груди с таким угрожающим видом, будто здесь он был главный. – Вижу, даже моя сестрица не даёт тебе покоя. А ты, насколько я знаю, любишь покой. Ты же типа тихий мальчик. Ботан, читающий книжки, – он с презрением посмотрел на книгу, лежащую рядом со мной на столе.

– А ты типа главный элита школы и хулиган, за которым бегают все девочки, – будто подражая его, сказал я как можно более твёрдым голосом, тогда как внутри всё оборвалось от страха.

– Ну-ну, тише, ублюдок, – лицо блондина стало злобным, он ткнул в мою грудь пальцем и слегка наклонился вперёд. – Я не с тобой пришёл ругаться. Тебе ещё далеко до меня, чтобы воевать. Я пришёл за своей сестрицей, чтобы забрать её домой. И это не приносит мне никакой радости, точно так же, как если тебе набить морду.

– Яанн, хватит, – Тиил встала между мной и братом и встревоженно посмотрела на нас обоих. – Трант ничего плохого тебе не сделал.

– Ещё как сделал, – резко огрызнулся молодой человек, сжимая кулаки. – Он подорвал мою репутацию, устроил ссоры в моей банде. А всё из-за его грёбаного десептизма.