Текст книги "И тени затмили свет"

– А ты сам за чью сторону? – мне вдруг стало интересно, не смотря на страх.

– Уж точно не за твою, ублюдок, – самодовольно усмехнулся Яанн. – Я считаю себя нигилистом². Если ты такой ботан, то знаешь, что это такое.

– Значит, ты ни во что не веришь и всё отрицаешь? – я оглядел его оценивающим взглядом. – Думаю, для тебя это подходит. Но я не считаю, что это верный подход к пониманию жизни.

– А мне плевать, что ты считаешь, – грубо ответил парень. – И честно, мне надоело с тобой тут разговаривать. Пошли, мерзавка.

Он резко схватил сестру за руку и потащил к выходу. Тиил, кинув на меня последний тревожный взгляд красно-карих глаз, покорно подчинилась, уходя из библиотеки. И только потом, после многих событий в жизни, я понял, почему эта девушка так нервничала и тревожилась, когда за ней пришёл Яанн.

Её брат был настоящим монстром. С разбитым сердцем

.

V: И жизнь преподала урок

Один день сменял другой, а я не знал, что это и есть жизнь.

С. Йоханссон

Темнота пугала людей с самых старинных веков. Тьма пугала своей неистовой красотой и масштабностью. Заблуждение и наивность – вот что правило людьми на протяжении многих веков. Они не понимали, что во тьме и скрыта вся суть громоздких знаний, а они всё тянулись к свету, который их так слепил. Знания – это основа человека, а наивность – ужасный порок человека. За своё доверие он расплачивался сполна. Чтобы получать знания, нужно перестать быть наивными, ограничивать себя в наивных чувствах и страхах. Понимание этого – залог свободы.

«Я слишком мрачен для такого света», – вот, что я сказал тогда Клему. И это было правдой. Я жил с этой темнотой внутри себя. Изо дня в день. Каждую минуту. И осознавал это. Понимал, что мне никогда от неё не отделаться, да и не надо было. За тьму я получил знания. Наивность – это не про меня.

Жаль, что я не мог то же самое сказать и про страх. Я боюсь, это правда. И ничего не мог с собой поделать. Как бы я ни был прав, страх меня всё равно не отпускал.

Я наслаждался тенями, которые словно так и витали вокруг меня, когда я не спеша шёл из библиотеки домой. С одной стороны, мне было страшно, что сейчас кто-то да и выскочит из-за угла и нападёт на меня, но с другой стороны, мне было так хорошо среди всей этой тёмной тишины вокруг, точно все вымерли. Мёртвое общество, которое и вправду стало мёртвым. Забавно.

Я наслаждался покалывающим щёки ночным холодом, гулкими звуками далёких машин, скрипом гравия у меня под ногами. Наверное, если бы я волновался за то, что родители беспокоились за меня, переживали и гадали, где я, то я бы вряд ли пошёл через парк, потому что это был более длинный путь до дома. Днём он, конечно, выглядел красиво, но в темноте, почти что ночью, он был похож на жутких монстров, которые тянули свои скрюченные пальцы к человеческим пустым душам.

Страшно и прекрасно одновременно.

Очень странное такое чувство, но мне просто захотелось здесь прогуляться в столь поздний час. У меня было хорошее настроение, что редко бывало. Так даже и хотелось насвистеть какую-нибудь музыку и смотреть на Луну, ярко светящуюся на чёрном, как мгла, небе. Люблю ночь. В это время приходили удивительно красивые мысли. О космосе, звёздах, других планетах… О Вселенной.

Где-то я читал о том, что будет с нашей Вселенной через многие-многие миллиарды лет. Сейчас на ночном небе полно звёзд, но так будет не всегда – они израсходуют топливо и погаснут. Через квадриллион лет другие галактики уже будут далеко, а наша будет заполнена тихими планетами, мёртвыми звёздами и чёрными дырами. Но потом все эти планеты одна за другой упадут в черные дыры, которые, в свою очередь, сольются в одну сверхмассивную черную дыру. В конечном итоге, как считал Стивен Хокинг, даже эти черные дыры испарятся. Примерно через один гугол лет они рассеются и превратятся в тонкую дымку мелких частиц. Окончательным исходом этого наиболее реального сценария, описывающего будущее нашей Вселенной, станет пустое и холодное пространство, которое будет существовать практически вечно.

Идеально.

Мы маленькие – Вселенная большая. Задумавшись о масштабах космоса, сложно поверить, что наше существование здесь, на Земле, играло важную роль и вообще имело какое-либо предназначение.

Можно подумать, что мы зря живём. Всё равно исход один

– смерть. До нас были эры, века, войны. До нас жили люди – и где они? Умерли. Вот и нас ждало то же самое.

Но, даже несмотря на это, мы продолжали жить. Забавно.

– Эй, далеко собрался?

Рядом со мной из-за куста вдруг раздался мерзкий смешок, а за ним последовал и шум – это выходил на свет луны неприятный на вид молодой человек с побитым лицом и сломанным носом. Омерзительный тип. Как и его дружок.

Ещё один вышел с противоположной стороны и встал напротив меня. Выход из парка теперь был перекрыт страшным амбалом с кривой рожей, которая не предвещала мне ничего хорошего.

Сам виноват. Ведь знал, что так поздно, часов в десять, одному гулять в парке нельзя. Но обычно в Сандерелисе нападения и ограбления людей довольно большая редкость, а убийства – так и подавно.

Но мне, видимо, не повезло. Естественно.

– Вас это, конечно, не удивит, но я шёл домой, – хладнокровно ответил я, пытаясь сохранить невозмутимое лицо.

О, как мне было страшно! Сердце так и готово было выскочить наружу, душа ушла в пятки, а мозг лихорадочно пытался придумать, как спастись из этой ситуации. Но бежать было некуда, а если пробовать – всё равно догонят.

Чёрт.

– К мамке, значит? – ядовито фыркнул амбал, лицо которого в темноте выглядело совсем жутко.

На мгновение мне даже показалось, что всё внутри застыло, а затем пошло бешеным ходом. Я вспомнил перекошенное от злости лицо матери, её слова о том, что я бесполезный, её удары мне в живот и ненависть в глазах. Зачем мне идти к тому, кто меня ненавидел? Чтобы спасаться? Ха-ха, смешно.

– В безопасное место, – решил ответить я, даже не зная зачем. Может, в глубине души я надеялся, что меня сейчас кто-то спасёт? Как это бывало в фильмах.

Но то в фильмах, а здесь – реальная жизнь.

– От нас сбежать хочешь, да? – мерзко спросил первый неприятный тип и подошёл ко мне на два шага. – Это возможно, если дашь бабки. По-хорошему, конечно.

– Нет у меня никаких… Бабок, – последнее слово я сказал так, будто передразнивал его.

О, да я прям смелый парень! Если бы это было так на самом деле… Меня чуть ли разрывало от страха, коленки тряслись и бились друг об друга, давний обед так и рвался наружу. Тошно стало от всего этого дерьма.

– М-м, кто-то тут у нас решился хамить? – важно усмехнулся амбал, сверля меня взглядом.

Секунда – и он с силой меня ударил в живот. Я согнулся пополам, еле удерживая еду в желудке. Боль охватила всю нижнюю часть тела, всё онемело, потеряло связь с внешним миром. Разум поглотила паника. Мне хотелось кричать, кричать отчаянно и долго. До боли в лёгких. До полного опустошения.

Вторая секунда – и меня ударили по спине, уложив на гравий лицом вниз. Нога прижала меня к земле с такой силой, что я с трудом мог дышать. Стало невыносимо больно. Кровь пульсировала в висках, перед глазами всё плыло, было холодно и страшно. Как будто перед смертью.

– Что, уже потерял остатки смелости, подонок? – мерзкий шипящий голос раздался у меня прямо над ухом, вонь изо рта амбала заставила меня сморщиться в лице ещё сильнее.

Казалось, Смерть подобралась ещё ближе. Дышала мне в спину, смотрела мне в затылок и смеялась. Долго и откровенно смеялась над моим ничтожеством и глупостью. «Ха-ха, он думал, что приносит миру пользу, а этот мир хотел лишь его смерти», – смеялась надо мной Смерть, доставая из-за спины окровавленную косу, острый конец который был направлен прямо на меня.

– Гони бабки, ублюдок, или тебе ещё больше не поздоровиться, – амбал сильнее прижал меня ногой к спине и схватил за волосы, подняв мою голову.

Боль пронзила шею, послышался неприятный хруст, отчего мне стало совсем нехорошо. Сдавленный хрип вырвался из глотки, тогда как мне хотелось изо всех сил кричать на помощь или умолять о пощаде.

Жалкий трус. Слабак.

Слёзы покатились из глаз, когда мужчина ещё сильнее запрокинул мне голову, чуть ли не ломая мне шею, а второй его дружок начал лазать у меня по карманам, ища деньги и документы.

– У него и вправду ничего нет, Зарт, – сказал тот, который только что обшарил меня. По голосу я понял, что он был слегка удивлён этому. Но лишь слегка. Не стоило пока радоваться.

– Что ж… – поганое лицо амбала смотрело на меня с таким кровожадным выражением, словно выбирало какой выбрать способ убить меня. Жестоко и мучительно. Беспощадно. – Тогда он сам в этом виноват.

В следующую секунду он резко встал и ударил меня в живот. От боли я завопил, за что получил ещё один удар от второго грабителя. Удары были сильные, как и боль. Как и дикое желание всё это остановить, больше не страдать и не мучиться, отключить разум и чувства, отключить себя. Перед глазами и так всё плыло, но сознание на зло мне всё же держалось за реальность, отчего мне становилось с каждой секундой ещё больнее.

Удар за ударом. Боль за болью. Кровь текла из носа, куртка порвалась, линзы очков треснули в одном месте, грозя воткнуться мне в глаз острым концом, если будет ещё один удар. Я рыдал и кричал, плакал и завывал, с трудом думая о том, зачем меня так мучили. Мне даже захотелось умереть. Всё что угодно, лишь бы не терпеть эту невыносимую боль.

– Хватит!

В тишине парка вдруг раздался крепкий женский голос, а за ним последовали чьи-то поспешные шаги, переходящие на бег. Я тут же почувствовал, как удары прекратились, боль на мгновение утихла. Я слегка выпрямился из скрюченного положения и вздохнул свежего воздуха, ощущая кровь на губах, после чего, прищурившись, попытался посмотреть, что происходило. Кто спас меня от верной смерти.

– О, и ты тоже захотела, малявка? – гадко усмехнулся тот амбал по имени Зарт и сложил руки на груди.

– Вы сейчас сами получите, если не оставите его в покое, – смело огрызнулся чей-то женский голос, который я никак не мог определить, кому он принадлежал. Не мог увидеть лица и вообще что-либо различить в темноте за пару метров. – Проваливайте отсюда по-хорошему.

Видимо, что-то было в её голосе или, может, в выражении лица, что эти двое мужчин не стали ей сопротивляться.

– Тебе повезло, малявка. Мы как раз уже закончили.

И ушли.

Наконец-то. Эти мучения закончились. Всё прекратилось. И как раз вовремя – если бы меня не спасли, я был готов умереть. Именно в ту минуту я думал только об этом. Никогда мне выдавались столь тяжёлые и насыщенные дни. И никогда в них не было столько боли как моральной, так и физической. Мне никогда так не было страшно, плохо и отчаянно. Даже тогда, когда меня била мама. По сравнению с тем, что я пережил сейчас, то теперь казалось просто нелепым. То было ещё цветочки с острыми шипами. Сейчас же это были настоящие звери, жаждущие утолить бесконечный голод, который был равен жажде смерти. А она – вечна.

– Ты как?

Чьи-то сильные руки с мозолями и разбитыми костяшками осторожно перевернули меня на спину и не менее осторожно держали меня голову, не давая ей лежать на холодной земле. Я с радостным облегчением посмотрел на того, кто спас меня.

Это была девушка шестнадцати лет с длинными светлыми, как лучи солнца, волосами, в темноте которые по цвету напоминали слитки золота. Они были заплетены в растрепавшиеся косички, спадающие на широкие плечи и сильное, крепкое, мускулистое тело настоящей спортсменки. Когда она говорила, её голос был чем-то похож на мальчишеский: такой же низкий и твёрдый. Но это её не портило. Хоть эту незнакомку и нельзя было назвать красавицей, она мне чем-то приглянулась. Может быть тем, что она не побоялась и спасла меня?..

– Отвратно, – честно признался я, весь морщась от боли во всём теле.

– Подожди, не вставай, – скомандовала девушка, и я не стал возражать, а вытянулся во весь рост на земле.

Она расстегнула мне пальто и осторожно пощупала моё немного пухловатое тело для того, чтобы проверить, не было ли сломанных рёбер. По тому, как блондинка удовлетворённо кивнула, я понял, что не было.

– Удивительно, как ты вообще живой остался, – она утешающе мне улыбнулась.

– Не поверишь, но я подумал о том же самом, – невесело фыркнул я, медленно садясь на землю и застёгивая обратно пальто. Не хватало ещё заболеть.

– По твоему лицу видно, – съязвила девушка и помогла мне встать. – Тебе нужно срочно обработать раны и нос. Пойдём ко мне домой, вот он, – она указала на ближайший дом, который находился прямо через дорогу от парка. – Моя мама врач, она тебе поможет. Она всегда всем помогает.

– Благодарю, – я слегка пошатнулся, но незнакомка успела меня поймать. Чёрт, как же сильно болело всё тело.

– Кстати, меня зовут Эсса. Эсса Киплинг, – она широко улыбнулась, показывая неровные зубы.

– Трантер Нефф, можно просто Трант.

– О, так ты тот самый, который устроил в нашем Сандерелисе переполох? – девушка была приятно удивлена.

– Именно поэтому меня все знают? – на самом деле, мне порядком надоела такая известность обо мне в столь маленьком городке.

– Многие знают твоё имя, но мало кто знает, как ты выглядишь и кто ты вообще такой, – беззаботно ответила Эсса, помогая мне идти до её дома.

– Я… Забыл тебя поблагодарить за то, что ты спасла меня, – мне было хоть и тяжело говорить, я не мог не сказать своей спасительнице «спасибо». – Если бы не ты… Не знаю, я был готов уже умереть. По крайней мере, от отчаяния и безвыходности ситуации точно.

– Ну, тебе повезло, – лицо собеседницы расцвело в ехидной улыбке. – Я как раз шла с тренировки по боксу и наткнулась на тебя. Кстати, я не одного человека так спасала, особенно в этом парке.

– И всех таскала к себе домой, чтобы вылечить? – с любопытством спросил я.

– Нет, только тебя, – призналась Эсса и слегка смутилась, пристально глядя мне в глаза. – У меня такое чувство, что тебе можно доверять. Тем более я о тебе слышала.

Я не смог ей ничего ответить. Не только от боли, но и от такого странного ощущения, словно мне сказали нечто бесценное. Нечто такое, от чего лёд топился в сердце, будто на него впервые за долгие года попали лучи солнца. «У меня такое чувство, что тебе можно доверять», – эти слова не выходили из моей головы. Не знаю почему. Но они мне показались сокровенными, искренними и чистыми, точно девушка, сама от себя такого не ожидая, призналась мне в чём-то секретном. Как и то, что она хотела привести почти что незнакомого человека к себе в дом, несмотря на то, что ни разу так не делала ни с кем из ранее ею спасённых. Поразительно.

Мы медленно дошли до парадной двери, а затем не менее медленно начали подниматься на третий этаж из пяти возможных этого довольно старого, длинного, покрашенного в оранжевый цвет, дома. Стук в дверь – и нам открыл высокий, худой брюнет лет сорока с усталым лицом, на котором красовалась щетина. Его тёмные глаза тут же широко раскрылись от ужаса, когда он увидел моё разбитое лицо и плохое состояние.

– О боже, Эсса, что случилось? – мужчина в панике открыл дверь шире и помог внести меня в уютную двухкомнатную квартиру. Он быстро снял с меня верхнюю одежду и обувь, после чего перенёс на диван в гостиной.

– На него напали те два грабителя, о которых я тебе рассказывала, – коротко ответила девушка. – Я успела его спасти, но состояние у Транта, как видишь, плохое.

– Позови Агату, она поможет, – дрожащим голосом попросил брюнет и нервно осмотрел меня. – Ты ещё живой?

– Да, сэр, – спокойно ответил я, чувствуя себя странно в незнакомой квартире среди незнакомых людей. Но не это больше меня волновало, а то, что мой разум так всё время и собирался провалиться в бездну тьмы.

– Можешь меня звать просто Лонс, – он улыбнулся, тогда как в глазах стоял дикий страх. – Я отец Эссы. А ты кто для неё?

– Одноклассник, – не долго думая, решил соврать я, потому что не собирался усложнять как ситуацию, так и жизнь бедного мужчины. Было видно, что он и без того был на нервах, так что не стоило ему говорить, что его дочь принесла домой незнакомого ей мальчика, который устроил «переполох» в Сандерелисе.

– Ясно.

В следующую секунду в гостиную ворвалась Эсса вместе с матерью: у той были такие же светлые волосы, но только ломкие, как солома, осунувшееся лицо и синяки под глазами, в которых стояла печать глубокой боли. Она держала в руках аптечку и, когда села на край дивана рядом со мной, начала обрабатывать нос, вытирать кровь, дезинфицировать раны, мазать синяки. Агата всё это делала с особым искусством, какой бывал у врачей, смешанный с осторожностью и аккуратностью.

– Эсса сказала, на тебя напали те два грабителя, которые тут в последнее время сильную шумиху устраивают, – через некоторое время, когда почти всё было излечено, сказала женщина таким тоном, будто её мысли были очень далеко.

– И она права, – кивнул я, отмечая, что боль в теле намного утихла и двигаться можно было почти что не морщась. – Они меня избили, пинали в живот и в лицо. И хотели денег.

Я снял очки и осторожно их осмотрел: трещина расползлась по левой линзе, но когда я надел их обратно, это было почти что незаметно. Теперь эта трещина будет напоминать мне о том, что случилось в этот страшный вечер. Это будет моим особым проклятием.

– Но ты ничего им не отдал? – равнодушно спросила Агата, убирая обратно в аптечку мази, вату и бинты.

– У меня ничего и не было.

– Тогда хорошо, – женщина встала и посмотрела на Эссу и Лонса тревожным взглядом. – Ему нужно отдохнуть. А нам нужно поговорить.

Я услышал недовольное цоканье языком Эссы, когда она вышла из комнаты за родителями и закрыла за собой дверь. Я осмотрелся: уютная гостиная с большим, мягким ковром на полу, телевизором в шкафу, полном разнообразных книг и картин, яркие обои и красивый вид за окном на прекрасный парк, который, однако, сейчас, в ночи, казался жуткими дебрями с чудовищами. Особенно если учесть, что со мной произошло.

Тишина накрыла меня с головой, чувство одиночества и некого страха сдавило изнутри, пока я не услышал разговор через стенку. Конечно, подслушивать нехорошо, но я не мог просто взять и закрыть уши. Мне было интересно знать мнение тех людей, которые так неожиданно для меня с заботой приняли к себе в дом.

– …А теперь рассказывай, кто это такой? – недобро спросила Агата явно у своей дочери. – С кем ты шлялась в такое позднее время? И что ты вообще возомнила?

– Я ничего такого плохого не сделала, – твёрдо возразила Эсса, и в голове я почему-то представил, как она упёрла руки в бока и с вызовом посмотрела на мать. Не знаю, почему именно так я это вообразил. – И ни с кем я не шлялась. Я же говорила, что тренировка сегодня кончилась позже, чем обычно. А ещё нам пришлось задержаться, чтобы выяснить всё про ближайшие бои.

– А что тогда этот парень делает у нас? – продолжала наезжать на неё мать. – Ты просто чудесным образом спасла его от двух амбалов? Что-то не верится.

– Я не виновата в том, что ты мне не веришь. И тем более я не виновата в том, что спасла человека.

– Ты его хотя бы знаешь? – взволнованно спросил Лонс. Его робкий голос за стенкой было почти что не слышно.

– Он мой одноклассник, – смело наврала Эсса как ни в чём не бывало. – И, конечно же, я его знаю. Чего вы к нему прицепились? Я ему вообще-то жизнь спасла. Могли бы и гордиться мной.

– Как будто это в первый раз, – всё так же недоверчиво фыркнула Агата, после чего послышался звук удаляющихся шагов. – Через полчаса мы будем кушать. И раз этот бедолага так ранен, пусть с нами тогда поест.

– Спасибо, хотя бы это дозволила, – съязвила Эсса и направилась к гостиной, где я лежал под одеялом и думал.

Думал о том, зачем спасла меня эта храбрая девушка и нужно ли это было вообще. Может, мне была заготовлена такая судьба, чтобы умереть от рук грабителей? Но Эсса взяла и всё изменила? К чему это могло привести? Чему ещё могла научить меня жизнь?

Если она, конечно, учила…

VI: И человек говорил о человеке

Если хочешь узнать человека, не слушай, что о нем говорят другие. Лучше послушай, что он говорит о других.

Вуди Аллен

Лицо Эссы на мгновение было грустным прежде, чем она тепло улыбнулась мне. И в этот момент она выглядела как-то по-особенному. Не так, как все остальные девушки. Так, что на душе и вправду становилось тепло.

– Как ты, Трант? – спросила она, садясь на диван и внимательно смотря на меня такими красивыми глазами, словно голубое небо боролось с тучами.

– Уже намного лучше, – честно ответил я и немного задумался. – Но всё же… Зачем ты спасала меня? Я хочу сказать, что ты привела к себе в дом незнакомого человека и попросила родителей, чтобы они помогли ему. Не каждый человек стал так бы рисковать.

– Я великодушная, – не без гордости сказала девушка с улыбкой на губах. – И я люблю помогать людям, особенно когда они в беде. Я не могу просто взять и пройти мимо, когда человеку нужна срочная помощь. Я не дам ему умереть. Просто не смогу. Иначе… – она тяжело вздохнула, – не прощу себе этого.

– Так поступают истинные герои, – я говорил от души, от самого сердца. – Герои, которых сейчас нам в современном жестоком и равнодушном мире так не хватает. Особенно реальных героев, а не таких, как Человек-паук, Бэтмен, Капитан Америка и так далее. Было бы здорово, если бы больше было таких, как ты.

– Спасибо, – Эсса опустила смущенный взгляд и сжала одеяло кривоватыми от частых переломов пальцами. – Но я не всегда была такой. Это лишь после одного случая…

– Если тебе больно об этом говорить, то можешь и не рассказывать, – я вдруг встревожился, чего со мной никогда не было. Я… Ощутил в себе эмоции. Разные эмоции, целый разноцветный спектр. И от этого почувствовал себя человеком. Живым.

– Я открытая даже для тех, кого почти что не знаю, – собеседница грустно улыбнулась. – Такая у меня природа. И тем более что будет с того, если я расскажу тебе историю? Мне будет только приятно вспомнить былые времена.

– Тогда прошу, – кивнул я.

Эсса уселась поудобнее, согнув одну ногу и положив её на диван, чтобы полностью повернуться ко мне лицом. Я заметил, что в футболке она выглядела ещё спортивнее: сильные руки, накаченное тело, широковатая фигура. В свете люстры были хорошо видны детали её образа: нос с горбинкой, поломанные ногти, обкусанные сухие губы, лицо совершенно без косметики, загорелая кожа и бойкие, как у солдата, не в первый раз ринувшегося в бой, глаза, серые с синевой у зрачков. Настоящий боец в прямом смысле этого слова. По сравнению с ней я почувствовал себя несмышлёным толстым мальчиком, который даже от комара не сможет защититься самостоятельно.

– Это было лет семь назад, – начала Эсса, погрузившись в воспоминания. – Мне тогда, получается, было девять лет. Я ещё тогда только планировала заниматься боксом, поэтому не была столь храброй и безбашенной. У меня был лучший друг по имени Уилл. Такой добрый парнишка, который был в меня тайно влюблён, – она смущённо хихикнула с болью напополам. – Мы проводили почти что каждый день вместе. И все это знали. Из средних классов были два хулигана, которые вечно издевались над мелкими и наивными детьми. А затем они стали издеваться и над нами. Помню, тогда был прекрасный солнечный день. Всё было хорошо, даже отлично, пока меня вдруг не заперли в собственном шкафчике, а Уилла начали избивать за то, что он и не делал. Я пыталась выбраться, но вскоре бросила попытки. И зря. Через пару лет я поняла, что тогда могла выбраться и спасти Уилла. Дверь шкафчика не заперли, а всего лишь придавили снаружи телом. Я могла просто сильнее ударить и выбить дверь. Но не сделала. Мне было страшно и больно. Больно слышать, как моего друга мучили, били его. Когда они ушли, я выскочила из шкафа и начала звать на помощь. Но было поздно. Уилл впал в кому… – слёзы стояли в её глазах, – из которой он не смог выбраться. Он… Умер.

Я словно сглотнул якорь. Никогда не слышал столь печальных историй о реальной жизни, которые передавали всю боль и страдания человека. Человека, который мне был пока что чужд, но при этом я ему сожалел. Впервые в жизни. Что-то всегда бывало впервые. А у меня это простые переживания за столь не простую жизнь.

Я даже не знал, что на это сказать. Банальное «мне жаль»? Да, мне было жаль. Хоть я и не знал её друга, мне было жалко как его, так и Эссу. Я никогда не испытывал таких смешанных чувств к другому человеку. Нет, не потому, что я был бесчувственным по отношению к другим, а потому, что мне было некому сочувствовать.

Но не успел я открыть рот, чтобы хоть что-то сказать, как Эсса опередила меня, продолжив рассказ и при этом выглядя ещё печальнее:

– Я решила не скрывать тех, кто убил моего друга, даже несмотря на то, что эти два хулигана грозились и меня убить. И, как оказалось, их угрозы были не зря. Они жестоко избили меня, и тогда, словно в наказание, меня никто не спас. Хорошо, что я вообще осталась жива или не стала инвалидом. С тех пор я твёрдо решила заниматься боксом, чтобы уметь защищать себя и других. А в последствии я хочу стать и полицейским, – на последних словах она смущённо улыбнулась, будто сказала какую-то нелепую тайну. – Я об этом ещё никому не говорила, даже родителям. Они не хотят, чтобы я ещё больше рисковала жизнью.

– Зато спасала бы жизни других, – сказал я, потому что в глубине души был тронут тем, что эта девушка рассказала мне то, что ещё никому не говорила. – Как, к примеру, мою. Кстати, как ты смогла прогнать тех двоих?

Лицо собеседницы на секунду дрогнуло от больных воспоминаний, но она смогла преодолеть себя и ответить:

– В Сандерелисе есть только одна банда, которая и омрачает весь наш город. И называется она «Слуги Смерти». Те двое хулиганов были как раз из неё. И я знала тогда это. Остальные члены этой банды нашли меня после того, как этих двоих арестовали, и пригрозились убить не только меня, но и всю мою семью. И в этот раз я не стала их раскрывать полиции. Я не хотела…вновь ощутить на себе эту участь.

– И думаю, ты правильно поступила, – решил поддержать её я спокойным голосом. – Да, сначала может показаться, что ты поступила эгоистично, оставив всех остальных людей на растерзание этой банды, но зато ты смогла спасти себя и свою семью. И я знаю, что ты будешь спасать других людей, что равносильно тому, если бы ты сразу рассказала полиции о «Слугах Смерти».

– Почему? – Эсса была немного удивлена. – Я думала, что это наоборот плохо…

– Потому что на смену этой банды пришла бы другая банда, – хладнокровно ответил я. – И кто знает, может, она была бы более жестокой, чем эта. Зло не искоренить даже в самом светлом и добром городке.

Девушка задумалась, подняв глаза к потолку и теребя двумя руками кончики светлых волос одной косички.

– Ты прав, – наконец сказала она и посмотрела на меня, улыбнувшись. – Я даже как-то об этом не подумала. Да, зло вечно и даже в нашем городе, которой кажется на первый взгляд райским уголком.

– А давно ты в Сандерелисе?

– Я здесь родилась, – с гордостью ответила Эсса с таким лицом, будто только что не рассказывала самую печальную историю своей жизни. – Как и мои родители, так что я давно знаю этот город. А ты?

– Я здесь всего лишь полтора года и могу сказать, что тоже знаю этот город, – холодно ответил я.

– Не уверена, раз ты придумал десептизм, – возразила девушка, слегка нахмурившись, и хотела было уже продолжить, но в этот момент в гостиную заглянул Лонс и неуверенно нам улыбнулся:

– Пойдёмте ужинать.

Переглянувшись, мы встали и последовали за мужчиной. Я чувствовал себя довольно неловко и неуютно. Мне было неудобно находиться в незнакомом доме и кушать с теми людьми, которых я ещё не знал. Я понимал, что они добрые и гостеприимные, даже несмотря на то, что там сказала Агата. Они приняли меня, вылечили и помогли. Какими бы они ни были внутри, они спасли меня. И поэтому я был неимоверно им благодарен. Если бы не родители Эссы, то кто бы мне помог? Свои родители? Да им плевать на меня. Особенно маме. Та после сегодняшнего происшествия оставила бы меня умирать.

Боль ещё глубже проникла в сердце. Мне было больно признавать то, что родителям оказалось всё равно на меня. Конечно, я жил в этом равнодушии уже несколько лет и даже не замечал этого: каждый жил в своём мирке изо дня в день. Я готовил, иногда убирал свою комнату или даже всю квартиру, но делал это чисто для себя, не задумываясь о том, что это должно быть по части мамы. И так каждый день. А жизнь всё проходила мимо…

А сейчас я смотрел на родителей Эссы и вдруг понял, какими должны быть родители на самом деле. Заботливыми. Любящими. Помогающими друг другу и другим. Неравнодушными.

И от этого сердцу становилось ещё больнее.

На кухне приятно пахло жареной картошкой и котлетами, отчего в животе тут же заурчало. Я, конечно, умело готовил, но явно не как настоящий профессионал. А у матери Эссы был явный талант повара даже в простом блюде. Оно было очень вкусным, я еле удержался, чтобы не съесть всё сразу и сохранить правила приличия.

– Итак… – Лонс сглотнул, точно готовился к худшему, и тревожно осмотрел меня. – Так ты одноклассник моей дочери?

– Да, – хладнокровно ответил я, продолжая есть и чувствуя возрастающее напряжение как внутри себя, так и за всем столом.

– Но при этом не её друг? – мужчина робко улыбнулся уголком губ. – Я знаю, что у неё много друзей. Так почему ты не дружишь с ней?

– После того, как она спасла мне жизнь, я готов стать для неё настоящим другом, – вдруг с такой уверенностью ответил я, будто давал кому-то обещание.

Я посмотрел на Эссу, а она – на меня. В её взгляде читалось смущение, любопытство, гордость за свой поступок и благодарность. Она глядела на меня так, точно никого не было вокруг, лишь я один. Единственный в своём роде. Единственный посреди мёртвой пустыни с чёрным песком и мрачным небом.

Я не выдержал и перевёл взгляд на тарелку с ещё не доеденной едой. А внутри всё так смешивалось в страшном торнадо из чувств.

– Это благородно с твоей стороны, – вставила слово Агата, смирив меня отрешённым взглядом. Сейчас она выглядела ещё более измождённой и постаревшей, пока вдруг не задала самый неожиданный вопрос: – Как ты относишься к десептизму?

На мгновение я растерялся и вновь посмотрел на Эссу, ожидая от неё помощи, но та лишь пожала плечами. А затем я понял. Эта женщина задала мне вопрос с таким видом и тоном, будто ничего не знала, кроме названия этой ветви философии.

– Положительно, – холодно заявил я с каменным лицом, в котором ни один мускул не дрогнул.

– Ещё один такой нашёлся, – раздражительно закатила глаза Агата, с силой сжимая в руках вилку, словно была готова воткнуть мне её в глаз. – Моя дочь точно так же к этому относится.