Текст книги "Чужестранка"

– Отлично, – произнес он самым любезным тоном. – А теперь почему бы вам не рассказать мне, кто вы такая и как оказались здесь?

Выбора у меня не было, и я поведала ему ту же историю, что и Колуму, опустив подробности нашей с ним встречи, которые он, разумеется, помнил и сам. Я не знала, что рассказал ему Дугал, и не хотела быть пойманной на лжи. Капитан слушал мое повествование с вежливым, но скептическим выражением. Я заметила, что в отличие от Колума он и не думал скрывать свои сомнения. Рэндолл откинулся на спинку стула.

– Вы назвали Оксфордшир. Но я что-то не помню там никаких Бошанов.

– Откуда вам их знать? – огрызнулась я. – Сами-то вы из Суссекса.

Он удивленно раскрыл глаза. Я готова была откусить себе язык.

– Могу я спросить, откуда вам это известно?

– Э-э… ваша речь. То есть выговор, – поспешила я с объяснением. – Он суссекский.

Красивые брови поползли вверх.

– Моим учителям и родителям было бы неприятно услышать, что мой выговор выдает место моего рождения, – сухо произнес он. – Ведь они приложили немало усилий и средств, чтобы исправить его. Но поскольку вы, судя по всему, знаток по части диалектов и акцентов… – он повернулся к человеку у стены, – то без всяких сомнений, сможете определить место рождения моего капрала. Капрал Хокинз, будьте добры, скажите что-нибудь. Что угодно, – добавил он, заметив смущение на лице молодого человека. – Продекламируйте какой-нибудь известный стишок, например.

Капрал, молодой парень с простоватым мясистым лицом, обвел комнату растерянным взглядом, собрался с силами и проговорил:

– Милашка Мэг мундир мне постирала и с ним бежать пустилась во всю прыть. Но скоро я заставил красотку за шалость заплатить.

– Этого достаточно, капрал, благодарю вас.

Рэндолл жестом прервал солдата, и он снова встал у стены, обливаясь потом.

– Ну и?.. – обратился Рэндолл ко мне.

– Мм… Чешир? – предположила я.

– Почти. Ланкашир.

Рэндолл, сузив глаза, посмотрел на меня. Заложив руки за спину, он подошел к окну и посмотрел на улицу. Зачем? Чтобы проверить, взял ли Дугал с собой людей?

Неожиданно он повернулся ко мне с вопросом:

– Parlez-vous français?

– Très bien[18]18
  Говорите ли вы по-французски? – Отлично (фр.)


[Закрыть], – немедленно откликнулась я. – А что такое?

Он испытующе глядел на меня, склонив голову набок.

– Черт меня побери, если вы француженка, – сказал он, как бы разговаривая сам с собой. – Возможно, оно и так, но встретить француженку, которая отличает кокни от корнуольца…

Он постукивал изящными пальцами по крышке стола.

– Как ваша девичья фамилия, миссис Бошан?

– Послушайте, капитан, – я улыбнулась как можно обольстительнее, – играть с вами в игру «угадай-ка» весьма занимательно, но мне хотелось бы поскорее покончить с церемониями и уладить детали моего путешествия. Я и так уже сильно задержалась и…

– Ваши игривые манеры не помогут вам, мадам, – перебил он меня, снова прищурив глаза.

Фрэнк это делал в тех случаях, когда ему сильно что-нибудь не нравилось, и я ощутила некоторую слабость в коленях.

– Я и не рассчитываю на помощь, – ответила я дерзко. – У меня нет никаких просьб ни к вам лично, ни к гарнизону, ни к Маккензи. Все, чего я хочу, это продолжить мое путешествие. И я не вижу причин меня задерживать.

Он смотрел на меня, сжав губы.

– Вот как? Не видите? Прекрасно. Однако поставьте себя на мое место, мадам, и, возможно, мои причины станут вам яснее. Месяц назад я и мои люди преследовали шайку неизвестных шотландских бандитов, которые угнали небольшое стадо скота из имения возле границы…

– Ах вот они чем занимались! – воскликнула я и не очень уместно вставила: – Этого я не знала.

Капитан Рэндолл тяжело и гневно дышал, но сдержался и продолжил свой рассказ:

– В разгар этой погони я встречаю полуголую англичанку в таком месте, где она не должна была оказаться, с сопровождением или без, англичанку, которая отказывается отвечать на мои вопросы, которая на меня нападает…

– Вы первый напали! – не удержалась я.

– …ее соучастник внезапно оглушает меня, а затем она покидает место происшествия, по всей вероятности, с чьей-то помощью. Я и мои люди тщательно обыскали все кругом, и уверяю вас, мадам, они не обнаружили ни следов вашего убитого слуги, ни украденного имущества, ни вашего платья – вообще никаких доказательств того, что рассказанная вами история правдива.

– Вот как? – только и смогла выговорить я.

– Да, вот так. Мало того, в течение четырех месяцев не поступало никаких сообщений о разбойниках. И вот теперь, мадам, вы появляетесь здесь в компании одного из предводителей клана Маккензи, и он сообщает мне, что его брат Колум считает, будто вы шпионка, работающая на меня!

– Но ведь это не так, – возразила я. – Вы-то это знаете.

– Да, я это знаю, – с ударением на последнем слове сказал он. – Не знаю я лишь того, кто вы на самом деле, черт меня побери! Но я намерен это выяснить, уверяю вас, мадам! Я начальник здешнего гарнизона. И как таковой уполномочен предпринимать определенные шаги для того, чтобы очистить окрестности от перебежчиков, шпионов и любых других подозрительных личностей. И эти шаги, мадам, я готов предпринять.

– И что же это за шаги, могу я поинтересоваться? – спросила я совершенно искренне, хотя в словах моих, возможно, прозвучала насмешка.

Он встал, посмотрел на меня сверху вниз немного задумчиво, обошел вокруг стола и, протянув руку, вынудил меня подняться со стула.

– Капрал Хокинз, – произнес он, все еще глядя на меня, – мне понадобится ваша помощь.

Капрал явно смутился, но бочком-бочком подошел к нам.

– Встаньте позади этой леди, капрал, – безэмоционально приказал Рэндолл. – И крепко возьмите ее за локти.

Он отвел назад руку и ударил меня под дых.

Я не закричала, потому что не могла дышать. Опустилась на пол, сложившись пополам, пытаясь вобрать в легкие хотя бы глоток воздуха. Я испытала невероятное потрясение – не от боли, которая пришла вместе с внезапной слабостью. Просто за всю мою сознательную жизнь никто и никогда не бил меня намеренно.

Капитан присел на корточки возле меня. Его парик слегка съехал набок, но кроме этого да еще странного блеска в глазах, он держался как ни в чем не бывало.

– Надеюсь, что вы не беременны, мадам, – произнес он буднично, – в противном случае беременность ваша вскоре прервется.

Я начала дышать с каким-то странным присвистом, и первые глотки воздуха вызвали боль в горле. Опершись на руки и колени, я приподнялась и ухватилась за край стола. Капрал, бросив на своего начальника испуганный взгляд, все-таки помог мне встать.

Комната передо мной шла черными пятнами. Я опустилась на стул и закрыла глаза.

– Посмотрите на меня.

Голос был четкий и спокойный, словно мне предлагали чашечку чая.

Я открыла глаза и сквозь рассеивающуюся мглу посмотрела на капитана. Он стоял передо мной, держа руки на обтянутых бриджами бедрах.

– У вас есть что сказать мне теперь, мадам? – спросил он.

– Ваш парик сбился набок, – ответила я и снова закрыла глаза.

Глава 13
Намечается свадьба

Я села за стол в буфетной, глядя в чашку с молоком и пытаясь побороть приступ тошноты. Дугал взглянул на мое лицо, когда я спускалась по лестнице, поддерживаемая мускулистым молодым капралом, и тотчас, пройдя мимо меня по лестнице, поднялся в комнату Рэндолла. Полы и двери в гостинице были толстые и прочные, но мне слышны были громкие голоса наверху.

Я подняла чашку, но руки еще дрожали, и пить я не могла.

Постепенно я приходила в себя от болевого шока, но от потрясения – нет. Я знала, что этот человек не мой муж, но сходство было столь велико, а моя привычка так сильна, что я была почти готова довериться ему и рассказать все, как рассказала бы Фрэнку, полагаясь хотя бы на вежливую участливость, если не на реальное понимание. Его поведение перевернуло все во мне, из-за этого я ощущала себя совершенно больной.

Больной и напуганной. Я близко видела его глаза, когда он опустился возле меня на корточки. На какое-то мгновение что-то промелькнуло в глубине этих глаз. Только вспышка, не более, но мне не хотелось бы снова ее увидеть. Звук открывшейся двери наверху вывел меня из задумчивости. Тяжелые и быстрые шаги возвестили о появлении Дугала, следом за ним, очень близко, шел капитан Рэндолл – шел настолько близко, что, когда Дугал, увидев меня, неожиданно остановился у подножия лестницы, Рэндолл едва не врезался ему в спину.

Бросив на него короткий взгляд через плечо, Дугал быстро подошел ко мне, швырнул на стол монету и, не говоря ни слова, рывком поднял меня со стула. Он так стремительно вывел меня за дверь, что я только краем глаза заметила устремленный в мою сторону плотоядный взгляд офицера в красном мундире.

Мы тронули лошадей, прежде чем я успела обмотать вокруг ног свои широкие юбки, и волны ткани раздувались на ветру, словно раскрытый парашют. Дугал молчал, но, казалось, нашим лошадям передалось его нетерпение – едва мы достигли дороги, они понеслись галопом.

На перекрестке, отмеченном пиктским крестом[19]19
  Пиктские камни и кресты – вертикально стоящие мегалиты различной формы, покрытые особым орнаментом и рисунками на различные сюжеты. Встречаются на территории Шотландии севернее линии Форт – Клайд. Обычно их создание приписывается пиктам и датируется VI–X веками н. э.


[Закрыть], Дугал резко натянул поводья. Мы остановились. Он спешился и привязал обеих лошадей к какому-то деревцу. Потом помог мне слезть и тотчас юркнул в кусты, знаком приказав следовать за ним.

Я поднималась по склону холма, глядя на мелькающий в зарослях килт Дугала и то и дело наклоняя голову, чтобы отпущенная им ветка не хлестнула меня по лицу. Холм порос дубками и молодыми соснами. Щебетали в подлеске синицы, и чуть поодаль стрекотала, похоже, целая стайка соек. Свежая, ярко-зеленая трава раннего лета густо росла среди скал и камней, ковром укрывала землю под дубами; под соснами травы не было, земля под ними была усыпана толстым слоем хвои, в которой деловито сновали муравьи и другие мелкие насекомые, прячась от солнечных лучей и птиц.

Резкие лесные запахи щекотали горло. Я и раньше бывала на таких холмах и дышала теми же весенними запахами, но тогда они смешивались с вонью выхлопных газов с дороги, а щебет птиц заглушался голосами туристов. Когда я в последний раз поднималась по такой вот тропе, земля там была усеяна упаковками от сэндвичей и пустыми пачками из-под сигарет, а не распускающимися бутонами мальвы и фиалками. Этот мусор казался сносной платой за такие блага цивилизации, как, например, антибиотики и телефон, однако нынче я испытывала благодарность к фиалкам. Я нуждалась в мире и покое, и здесь я их чувствовала.

У самой вершины холма Дугал вдруг свернул в сторону и скрылся в густом ракитнике. С некоторым трудом проложив себе дорогу за ним, я обнаружила его на плоском камне возле небольшого водоема. Покосившаяся каменная стела с едва заметным, почти стертым изображением человеческой фигуры росла из земли чуть поодаль. Я сообразила, что передо мной святой источник. Таких мест поклонения в Шотландии было множество, и они часто прятались в секретных местах, возле источника, на ветвях склонившейся над водой рябины висело множество выцветших ленточек – подношений от тех, кто молил святого о здоровье или об удаче в дороге.

Дугал кивком приветствовал меня. Он перекрестился, склонил голову и зачерпнул из источника воды сложенными ладонями. Вода была необычно темного цвета и странно пахла – как видно, источник серный, решила про себя я. День стоял жаркий, мне хотелось пить, и я последовала примеру Дугала. Вода немного горчила, но была холодная и нельзя сказать чтобы невкусная. Я выпила немного, потом плеснула на лицо, чтобы смыть дорожную пыль.

Я подняла голову, не вытирая лица, и увидела, что Дугал смотрит на меня с каким-то странным выражением. Нечто среднее между любопытством и расчетом – так бы я определила.

– Пришлось залезть на холм, чтобы испить водицы? – беспечно спросила я.

Фляги с водой лежали в седельных сумках. И я сомневалась, что Дугал поднялся сюда, чтобы просить святого о благополучном возвращении в деревню. Мне казалось, что его намерение носит более прагматичный характер.

– Вы хорошо знаете капитана? – неожиданно спросил он.

– Хуже, чем вы, – ответила я. – Я видела его до этого всего один раз, да и то случайно. Мы друг другу не очень понравились.

К моему удивлению, лицо Дугала смягчилось.

– Не могу сказать, что и мне он по душе, – сказал он.

Задумчиво побарабанив пальцами по каменному краю водоема, он повернулся ко мне.

– А иные о нем весьма высокого мнения. Дескать, храбрый солдат и умелый воин.

Я подняла брови.

– Поскольку я не генерал английской армии, на меня эти качества не производят впечатления.

Дугал рассмеялся моей шутке, показав ослепительно-белые зубы; смех спугнул грачей, сидевших в ветках над нами, и они улетели, хриплыми криками выражая свое неудовольствие.

– На кого вы работаете – на англичан или на французов? – спросил Дугал, неожиданно меняя тему. – Или вы не шпионка?

– Конечно же, нет! – резко ответила я. – Я Клэр Бошан и более ничего.

Я обмакнула в воду свой носовой платок и обтерла им шею. Прохладные струйки побежали по спине под серой саржей моего дорожного платья. Я прижала посильнее мокрый платок к груди, и получилось то же самое.

Дугал молча наблюдал за тем, как я совершаю это омовение.

– Вы видели спину Джейми, – вдруг сказал он.

– Да, хотя это случилось по воле обстоятельств, – сухо ответила я. Мне по-прежнему было непонятно, чего он добивается своими бессвязными расспросами. Вероятно, сам объяснит, когда сочтет нужным. – Вы хотите узнать, известно ли мне, что это дело рук Рэндолла? Вы знали об этом сами?

– Я-то знал, – ответил он, глядя на меня оценивающе, – но не знал, в курсе ли вы.

Я пожала плечами, давая понять, что моя осведомленность его не касается.

– Я, видите ли, был там, – тяжело произнес Дугал.

– Где?

– В Форт-Уильяме. Я вел кое-какие дела с гарнизоном. Тамошний клерк знал, что Джейми мой родственник, и сообщил мне, когда они его арестовали. Ну я и отправился туда, чтобы попробовать помочь Джейми.

– Но, кажется, не преуспели, – ядовито заметила я.

– К сожалению, не преуспел. – Дугал пожал плечами. – Если там за старшего оставался прежний офицер, я мог бы по крайней мере избавить Джейми от второй порки, но Рэндолл только принял командование. Меня он не знал и не был расположен прислушиваться к моим просьбам. Мне тогда пришло в голову, что он решил на Джейми продемонстрировать свой нрав и несгибаемость. Чтобы людям не пришло в голову, что он может дать слабину. Ежели ты командуешь мужчинами, будь тверд. Либо завоюй их уважение, либо запугай их.

Я вспомнила выражение лица молодого капрала и подумала, что способ, выбранный Рэндоллом, очевиден.

Глубоко посаженные глаза Дугала уставились на меня с нескрываемым любопытством.

– Вы знали, что это сделал Рэндолл. Джейми вам об этом рассказывал?

– Немного.

– Значит, он хорошо к вам относится, – проговорил Дугал. – Обычно он не рассказывает никому.

– Даже представить себе не могу почему, – съязвила я.

До сих пор, когда мы прибывали в очередную таверну, я прислушивалась, задерживая дыхание, к тому, о чем говорят мужчины, и успокаивалась, лишь убедившись, что они просто устроились поболтать и выпить у камина. Дугал понял, о чем я думаю, и насмешливо улыбнулся.

– Ну, мне об этом незачем было рассказывать, поскольку я и без того знал.

Он опустил руку в странную темную воду и потревожил ее, поднялось облачко сернистых испарений.

– Не знаю, как заведено в Оксфордшире, – продолжил он все с той же насмешливой улыбкой, от которой я почему-то почувствовала себя неуютно, – но здесь у нас леди обычно не бывают на таких зрелищах, как наказание плетьми. Вы когда-нибудь видели подобное?

– Нет и не хотела бы, – ответила я. – Но могу представить, что происходило, если остались такие рубцы, как на спине у Джейми.

Дугал покачал головой и брызнул водой в любопытную сойку, подобравшуюся слишком близко.

– Нет, барышня, извините, конечно, но вы ошибаетесь. Воображение – штука полезная, но видеть своими глазами, как раздирают голую спину, дело иное. Скверное зрелище, рассчитанное на то, чтобы сломить человека, – и часто люди не выдерживают.

– Но не Джейми.

Ответ мой прозвучал поспешнее, чем мне хотелось, но Джейми был моим пациентом, а потом мало-помалу стал другом. Я не имела ни малейшего желания обсуждать его тайны с Дугалом, но невольно уступала некоему болезненному любопытству. Я никогда не встречала человека более откровенного и вместе с тем более загадочного, нежели молодой Мактавиш.

Дугал коротко рассмеялся и провел мокрой рукой по волосам, приглаживая пряди, выбившиеся за время бегства – я считала это именно бегством – из гостиницы.

– Ну, надо сказать, что Джейми достойный отпрыск своего семейства, – не люди, а камни, а он самый твердый из всех.

В словах Дугала, произнесенных брюзгливым тоном, звучало уважение.

– Джейми сказал вам, что его наказали плетьми за побег? – спросил он.

– Да.

– Он перелез через стену, едва стемнело, в тот самый день, когда его привезли туда. Случай типичный, потому что условия содержания заключенных не отличались строгостью, но англичане установили ночное патрулирование по периметру. Клерк рассказал мне, что Джейми ввязался в драку с солдатами, и, судя по его виду, драку серьезную, но он дрался один против шестерых, да еще вооруженных мушкетами, так что продержался недолго. Ночь он провел в цепях, а наутро его первым делом повели к столбу, возле которого наказывали плетьми. Экзекуцию назначили сразу после поверки, чтобы дать пищу для размышлений на целый день. На этот раз к плетям были приговорены трое, Джейми – последний в очереди.

– Вы в самом деле видели это?

– О да! И я скажу вам, барышня, смотреть, как мужчин порют плетьми, – зрелище не из приятных. Мне, к счастью, не доводилось испытать это на своей шкуре, но думаю, что ждать своей очереди тоже несладко. Наблюдать, как хлещут кого-то, и знать, что это ждет и тебя… не приведи господи!

– Не сомневаюсь, – пробормотала я.

Дугал кивнул.

– Вид у Джейми был мрачный, но он не реагировал, даже когда слышал крики и другое… вам приходилось слышать, как разрывается живая плоть?

– Уфф!..

– Точно так же думал я, барышня, – сказал Дугал, поморщившись при воспоминании. – Не говоря уже о крови и рубцах.

Он сплюнул, стараясь не попасть в воду или на ограду водоема.

– Меня просто наизнанку выворачивало от этого зрелища, а я не из брезгливых, прямо вам скажу.

Дугал помолчал и продолжил свой ужасный рассказ:

– Пришел черед Джейми – он пошел к столбу. Другого пришлось бы волочить, но только не его. Подходит и протягивает капралу руки, чтобы тот снял наручники.

Капрал потом хотел взять его за руку и поставить куда нужно, но он его оттолкнул и отступил на шаг. Я было решил, что Джейми задумал дать стрекача, но он просто стянул рубашку. Она была вся рваная и грязная, как тряпка, но Джейми сложил ее так аккуратно, словно свою воскресную. Сложил и опустил на землю… Ну, подходит он к столбу, прямой, как на построении, и поднимает руки, чтобы их привязали.

Солнце, пробиваясь сквозь листву, покрыло Дугала тенистым узором; казалось, будто смотришь на него через кружевную салфетку. Я улыбнулась сравнению, и Дугал одобрительно кивнул мне, полагая, что улыбка относится к рассказу.

– Да, барышня, подобная смелость встречается редко. И заметьте, причина не в неведении: только что у него на глазах отхлестали двоих, Джейми знал, на что идет. Храбрость в сражении для шотландца дело обычное, вы это знаете, но победить страх, когда ты не в бою, – редкое свойство. Джейми тогда было всего лишь девятнадцать, – добавил Дугал.

– Смотреть на это было, наверное, просто ужасно, – сказала я не без иронии. – И как вам не заплохело.

Дугал уловил иронию, но предпочел ее не замечать.

– Я и в самом деле едва не лишился чувств, барышня, – заговорил он снова, задумчиво глядя вперед. – Кровь появилась после первого же удара, а через минуту спина у парня стала красно-синей. Он не кричал и не просил пощады, не уворачивался от плети. Он просто прижался лбом к столбу и так стоял. Может, вздрагивал, когда плеть опускалась на спину, но и только. Сомневаюсь, чтобы мне хватило выдержки на такое, да и мало у кого хватило бы. Джейми потерял сознание после половины ударов, его облили водой, а затем завершили начатое.

– Все это ужасно, – сказала я. – Зачем вы мне рассказываете?

– Я еще не закончил, – сказал на это Дугал, вытащил из ножен кинжал и принялся кончиком чистить ногти.

Он вообще тщательно следил за собой, хотя в дороге соблюдать чистоту было трудно.

– Джейми обвис на веревках, кровь текла по спине и пачкала его килт. Я не думаю, что он потерял сознание, просто чувствовал себя слишком скверно, чтобы встать. Но как раз в это время капитан Рэндолл спустился во двор. Не знаю, почему он отсутствовал во время экзекуции, возможно, у него были какие-то дела.

Джейми увидел его и додумался закрыть глаза и опустить голову, как будто он в обмороке.

Дугал сдвинул брови, сосредоточившись на ногте.

– Капитан был явно обескуражен тем, что Джейми отхлестали в его отсутствие: кажется, он хотел приберечь это удовольствие для себя. Но тут уж ничего нельзя было поделать. И тогда он придумал расследовать обстоятельства побега Джейми.

Дугал принялся ощупывать лезвие кинжала, отыскивая неровности, а затем начал точить его о камень, на котором сидел.

– Начал Рэндолл с того, что запугал нескольких солдат так, что они чуть в штаны не наложили. Со словами этот тип управляется недурно, стоит отдать ему должное.

– Да, этого у него не отнимешь, – согласилась я.

Кинжал ритмично скрежетал по камню – ширк-ширк, туда-сюда; когда лезвие натыкалось на особенно твердый участок, из-под него вылетала искра.

– Ну, в ходе этого расследования выяснилось, что у Джейми, когда его схватили, при себе обнаружили ломоть хлеба и кусок сыра – он прихватил их с собой, готовясь к побегу. Выяснив эту деталь, капитан улыбнулся такой улыбкой, какую мне не хотелось бы увидеть у моей бабушки. Он объявил, что кража является серьезным преступлением, и наказание должно соответствовать – и приговорил Джейми к еще сотне ударов плетьми немедленно.

Я невольно вздрогнула.

– Это убило бы его!

– Да, то же самое сказал и гарнизонный доктор. Он заявил, что не может этого позволить, что по совести заключенному необходима неделя, чтобы он поправился и смог выдержать вторую экзекуцию.

– Как милосердно с его стороны! – воскликнула я. – По совести, скажите на милость! А что на этот счет сказал капитан Рэндолл?

– Он сперва огорчился, однако потом смирился. Тогда главный сержант, который умел распознать настоящий обморок, отвязал Джейми. Парня шатало, однако он устоял на ногах, и несколько человек его подбодрили, хоть капитану это и не понравилось. Не по вкусу ему пришлось и то, что сержант поднял рубашку Джейми и подал ее ему, но остальные это одобрили.

Дугал повертел лезвие в руках, проверяя, хорошо ли наточилось, положил кинжал на колено и посмотрел мне прямо в глаза.

– Понимаете, барышня, очень легко быть храбрым, когда сидишь в таверне с кружкой эля. Куда труднее становится, если торчишь на карачках на промерзшем поле, а мушкетные пули свистят у тебя над ухом и колючий вереск царапает задницу. Но еще труднее стоять лицом к лицу с врагом, когда кровь твоя льется тебе на ноги.

– Вот бы не подумала, – сказала на это я, хотя мне было дурно от его рассказа.

Я опустила обе руки в воду, чтобы остудить запястья и приободриться.

– На той же неделе я снова поехал повидаться с капитаном Рэндоллом, – сказал Дугал, как будто оправдываясь. – Мы с ним потолковали, и я даже предложил ему выкуп…

– Я впечатлена… – проговорила я, но опустила глаза, встретившись взглядом с Дугалом. – Нет, в самом деле. Это было великодушно с вашей стороны. Полагаю, Рэндолл отклонил ваше предложение?

– Да, отклонил. Не знаю почему; мне до сих пор не встречались английские офицеры, которые проявляли щепетильность, если речь заходила о деньгах, а ведь такой мундир, как у Рэндолла, обходится недешево.

– Возможно, у него есть иные источники дохода, – предположила я.

– Разумеется, – согласился Дугал, – и все же… – Он помолчал, потом продолжил, но уже медленнее: – Я вернулся в тот день, когда Джейми снова должны были сечь, чтобы просто быть рядом, больше я помочь никак не мог. На этот раз он был единственным заключенным, приговоренным к наказанию плетьми. Стражники сняли с него рубашку, прежде чем подвести его к столбу, это было сразу после восхода солнца холодным октябрьским утром. Я видел, что вся спина покрыта ранами, но он шел сам и не позволял стражникам дотрагиваться до себя. Он дрожал – от холода и от волнения, на руках и на груди выступила гусиная кожа, но по лицу катился пот. Через несколько минут появился Рэндолл, плеть он держал под мышкой, а свинцовые наконечники позвякивали в такт его шагам. Он оглядел Джейми холодно и велел главному сержанту повернуть его, чтобы осмотреть спину.

Дугал поморщился.

– Вид был ужасный. Разрывы только-только начали заживать и схватились черной коростой, а между ними кожа пожелтела. Одна мысль о том, что на эту спину обрушится плеть, заставила меня побледнеть. Рэндолл повернулся к сержанту и говорит: «Отличная работа, сержант Уилкс. Посмотрим, удастся ли мне добиться совершенства». Соблюдая формальность, он велел позвать гарнизонного врача, чтобы тот официально подтвердил, что Джейми достаточно окреп и вынесет наказание. Вы видели когда-нибудь, как кот играет с мышью? – обратился Дугал ко мне. – Вот так это и выглядело. Рэндолл крутился вокруг парня, отпуская одну ремарку за другой, и все не самые приятные, мягко говоря. А Джейми стоял прямой, как дуб, не говоря ни слова и глядя на столб, а не на Рэндолла. Я увидал как он сжал ладонями локти, чтобы унять дрожь, и Рэндолл тоже заметил это. Он поджал губы, а потом и говорит: «Это ведь тот самый парень, который неделю назад хвастал, что не боится смерти. Конечно, тому, кто не боится смерти, не страшны и несколько ударов плетью». С этими словами он ткнул рукоятью плети Джейми в живот. Джейми встретил взгляд Рэндолла и ответил ему так: «Нет, но я боюсь, что совсем окоченею, пока вы разговоры разговариваете».

Дугал вздохнул.

– Ну, это была речь смелая, но совершенно безрассудная. Когда с человека заживо сдирают кожу, приятного мало, но есть способы ухудшить и это – хлестнуть сбоку, например, чтобы плеть глубже врезалась, или ударить твердым наконечником по почкам. – Он покачал головой и добавил: – Такая мерзость!

Сдвинув брови, Дугал снова заговорил, тщательно подбирая слова:

– У Рэндолла лицо было… такое внимательное, что ли… и светлое… так мужчины глядят на девушек, которые им нравятся, если вы понимаете, о чем я. Словно бы он собирался сделать с Джейми что-то похуже, чем живьем содрать с него кожу. После пятнадцатого удара кровь полилась Джейми на ноги, а на лице у него пот мешался со слезами.

Я покачнулась и оперлась рукой о камни возле водоема.

– Ладно, – прервал сам себя Дугал, обратив наконец внимание на мой вид, – больше не буду делиться подробностями, кроме того, что Джейми пережил это. Когда капрал развязал ему руки, он пошатнулся, но капрал и главный сержант поддержали его под руки и держали до тех пор, пока он не смог стоять сам. Его трясло от боли и холода, но голову он держал высоко, и глаза у него горели – мне это было видно и с расстояния в двадцать футов. Ему помогли сойти с помоста – он шел, оставляя за собой кровавые следы, и не отрывал глаз от Рэндолла. Казалось, он только потому и держится на ногах, что смотрит на капитана. У Рэндолла лицо побледнело, почти как у Джейми, и он тоже сверлил парня взглядом, словно и его только это держало на ногах.

У самого Дугала вид стал отсутствующим, как будто он и сейчас видел перед собой ту ужасную сцену. На маленькой поляне стояла тишина, только ветер еле слышно шелестел среди ветвей рябины. Я закрыла глаза и некоторое время прислушивалась к говору листьев.

– Зачем? – спросила я, не открывая глаз. – Зачем вы мне рассказали?

Когда я наконец открыла глаза, то встретила напряженный взгляд Дугала. Я снова опустила руку в водоем и смочила прохладной водой виски.

– Я считал, что это поможет вам понять его характер, – ответил Дугал.

– Рэндолла? – Я рассмеялась коротким, невеселым смехом. – Благодарю вас, но я не нуждаюсь в иллюстрациях к его характеру.

– Рэндолла, – подтвердил Дугал. – Но и Джейми тоже.

Мне вдруг стало как-то не по себе.

– Видите ли, я получил предписание, – Дугал не без сарказма произнес последнее слово, – от нашего славного капитана.

– Предписание какого рода? – спросила я с растущей тревогой.

– Препроводить английскую подданную по имени Клэр Бошан в Форт-Уильям к понедельнику восемнадцатого июня. Для допроса.

Моя реакция, вероятно, по-настоящему встревожила Дугала, потому что он вскочил на ноги и подошел ко мне.

– Опустите голову между колен, – велел он, нажимая рукой мне на шею, – и сидите так, пока не пройдет слабость.

– Я знаю, что делать, – резко ответила я, но последовала его совету.

Закрыв глаза, я почувствовала, как утихает стук крови в висках. Исчезло ощущение липкой и холодной влажности на лице и около ушей, только руки по-прежнему оставались ледяными. Я сосредоточилась на дыхании и начала считать: вдох – раз, два, три, четыре, выдох – раз, два… и так далее.

Наконец я выпрямилась, ощутив, что снова владею собой. Дугал уселся на ограду источника в ожидании, все еще опасаясь, что я могу свалиться в водоем.

– Есть выход, – вдруг произнес он. – Единственный, на мой взгляд.

– Расскажите, – попросила я, пытаясь выдавить улыбку – не слишком удачно.

– Что ж, хорошо.

Он подвинулся ближе, наклонился ко мне и принялся объяснять:

– Рэндолл имеет право вызвать вас на допрос, поскольку вы являетесь английской подданной. Но мы можем это поправить.

Я уставилась на него с глупым видом.

– Что вы имеете в виду? Вы тоже подданный короля. Как это можно изменить?

– Шотландский и английский законы очень похожи, – нахмурившись, сказал Дугал, – но не одинаковы. А английский офицер не может принудить к чему-то шотландца, если не имеет доказательств того, что тот совершил преступление, или по крайней мере серьезных подозрений, подкрепленных уликами. Но на основании одних лишь подозрений он не имеет права забрать шотландского подданного из владений клана без разрешения лэрда.

– Вы говорили с Недом Гоуэном, – предположила я, вновь испытывая легкое головокружение.

Дугал кивнул.

– Да, говорил. Видите ли, я предполагал, что так может произойти. И Нед подтвердил то, что уже приходило мне в голову: единственная причина, по которой я вправе отказать Рэндоллу, – это ваше превращение в шотландку.

– В шотландку? – переспросила я, позабыв о головокружении из-за новых догадок.

Слова Дугала подтвердили справедливость моих подозрений.