Текст книги "Чужестранка"

– Да, – сказал он, – вы должны выйти замуж за шотландца. За молодого Джейми.

– Это невозможно!

– Хорошо. – Он сдвинул брови и немного подумал. – Тогда я мог бы предложить вам Руперта. Он вдовец и арендует небольшую ферму. Правда, он старше, к тому же…

– Я и за Руперта не собираюсь выходить! Это же… полный абсурд… бессмыслица…

Мне не хватало слов. В сильнейшем возбуждении я вскочила на ноги и начала расхаживать по поляне.

– Джейми – славный юноша, – заговорил Дугал, не вставая. – У него, конечно, нет сейчас никакой собственности, но человек он добрый. Он не станет плохо обращаться с вами. К тому же он хороший воин и ненавидит Рэндолла. Нет, выходите за него, и он станет защищать вас до последней капли крови.

– Но… но я ни за кого не могу выйти замуж! – воскликнула я.

Взгляд Дугала сделался колючим.

– Почему же, барышня? Разве ваш муж жив?

– Нет. Я просто… это же смешно! Невозможно!

Дугал явно успокоился, когда я сказала «нет». Он посмотрел на солнце и встал.

– Нам пора возвращаться, барышня. Надо еще кое-что уладить. Понадобится разрешение на брак, – пробормотал он, – но Нед его добудет.

Он взял меня за руку, но я вырвалась.

– Я ни за кого не пойду замуж, – твердо сказала я.

– Вы хотите, чтобы я отдал вас Рэндоллу?

– Нет!

И тут меня осенило.

– Значит, вы поверили, что я не английская шпионка?

– Теперь поверил, – ответил он, сделав ударение на первом слове.

– Почему только теперь, а не раньше?

Он указал на источник и на смутное изображение святого на камне. Должно быть, камню этому была не одна сотня лет – он куда старше, чем огромная старая рябина над родником, сбрасывающая в темную воду свои мелкие белые цветки.

– Это источник святого Ниниана, – сказал Дугал. – Вы напились воды из него, прежде чем я задал вам вопрос.

– Ну и что? – удивилась я.

Дугал тоже удивился, но тотчас улыбнулся.

– Вы не знали? Его называют источником лжецов. Вода пахнет пламенем ада. Кто напьется воды, а потом солжет, тому глотку спалит огнем.

– Понятно, – процедила я сквозь зубы. – С глоткой у меня все в порядке, так что можете поверить – я не шпионю ни в пользу англичан, ни в пользу французов. И еще, Дугал Маккензи, уж поверьте: ни за кого я замуж не пойду!

Он меня уже не слушал, прокладывая дорогу через кусты. Только трепещущая ветка дуба обозначала место, где он скрылся. Горя негодованием, я последовала за ним.

В дороге я продолжила громко выражать протест. В конце концов Дугал посоветовал мне уняться и поберечь легкие, и оставшийся путь прошел в молчании. Едва мы добрались до места, я бросила поводья и кинулась по лестнице к себе в комнату.

Мысль о браке казалась мне не столько чудовищной сама по себе, сколько невероятной, абсурдной. Я мерила шагами узкую комнатку, чувствуя себя пойманной, словно мышь в мышеловке. И какого дьявола я, несмотря на риск, не сбежала от шотландцев раньше?

Я присела на кровать и попыталась все обдумать. Если подойти к проблеме с точки зрения Дугала, замужество было не самым плохим выходом. Если бы он попросту отказался выдать меня Рэндоллу, тот вполне мог взять меня силой. И независимо от того, верил мне Дугал или нет, он вряд ли захотел бы ввязываться в схватку с английскими солдатами ради моего спасения.

Если подумать здраво, мысль о браке имела свои преимущества и для меня. Раз я выйду замуж за шотландца, за мной перестанут следить, перестанут меня сторожить. И мне легче будет удрать, когда наступит подходящий момент. Что касается Джейми, то я ему, безусловно, нравлюсь. Горную Шотландию он знает как свои пять пальцев. Возможно, он отвезет меня к холму Крэг-на-Дун или хотя бы укажет направление. Да, пожалуй, брак – наилучший способ достигнуть моей цели.

Так это выглядело, если подойти к вопросу хладнокровно. Однако моя кровь была какой угодно, только не холодной. Я была взбудоражена и никак не могла успокоиться, металась, полная гнева, в поисках выхода. Любого. Через час лицо мое пылало, кровь шумела в висках. Я открыла ставни, высунулась в окно и подставила лицо ветру.

За спиной послышался стук в дверь. Едва я успела отвернуться от окна, как в комнату вошел Дугал. В руке, словно на подносе, он держал пачку твердой бумаги; за ним вошли Руперт и нарядный Нед Гоуэн – ни дать ни взять королевские конюшие.

– Милости прошу, входите, – произнесла я с подчеркнутой вежливостью.

Дугал, по обыкновению не обращая внимания на мои колкости, сдвинул в сторону стоявший на столе ночной горшок и торжественно положил на неровную дубовую столешницу принесенные бумаги.

– Все готово, – изрек он гордо с видом человека, который успешно завершил весьма нелегкое дело. – Нед составил бумаги. Исключительно как юрист – что очень неплохо, пока он на вашей стороне, а, Нед?

Мужчины добродушно рассмеялись.

– Это было не так уж трудно, – скромно заметил Нед. – Контракт очень простой.

Указательным пальцем он пролистал бумаги, помолчал и сдвинул брови, словно ему неожиданно пришла в голову какая-то мысль.

– У вас нет собственности во Франции? – обеспокоенно спросил он, глядя на меня поверх бифокальных очков, которыми пользовался во время работы.

Я покачала головой, и он с явным облегчением собрал бумаги в стопку.

– Тогда все в порядке. Вам нужно подписаться вот здесь, а Дугал и Руперт поставят свои подписи как свидетели.

Юрист поставил на стол принесенную чернильницу, вынул из кармана гусиное перо и церемонно протянул его мне.

– А что это? – спросила я.

Вопрос был риторический, потому что сверху каллиграфическим почерком и крупными буквами было начертано: «Брачный контракт».

Дугал подавил раздраженный вздох по поводу моего упрямства.

– Вы отлично знаете, что это такое, – коротко бросил он. – И если у вас нет другой блестящей идеи, как избежать Рэндолла, подпишите это. Времени у нас мало.

Блестящих идей в запасе не оказалось, несмотря на целый час мучительных раздумий. Я начинала верить, что предложенный мне безумный выход является наилучшим, несмотря на мое внутреннее сопротивление.

– Но я не хочу выходить замуж! – повторила я.

Мне вспомнилось, что я не единственное заинтересованное лицо в части возможного брака с Джейми. Есть еще девушка-блондинка, которая целовалась с Джейми в алькове в замке.

– Может, Джейми тоже не хочет на мне жениться! – заявила я. – Что вы на это скажете?

Дугал беспечно махнул рукой.

– Джейми – солдат, он сделает то, что ему прикажут. И вы тоже, – добавил он, – если, конечно, вам английская тюрьма не милее.

Я уставилась на него, тяжело дыша. Все время с той минуты, как я вышла из комнаты Рэндолла, я находилась в состоянии близкой паники, и теперь впала в ажитацию, столкнувшись с необходимостью немедленного и серьезного выбора.

– Я хочу с ним поговорить, – сказала я.

Дугал поднял брови.

– С Джейми? Зачем?

– Зачем? Вы вынуждаете меня выйти за него замуж, а ему, насколько я понимаю, об этом даже не сообщили!

Дугал явно считал мою затею совершенно бессмысленной, тем не менее согласился и отправился вместе со свидетелями за Джейми в буфетную.

Джейми явился очень скоро и выглядел весьма удивленным.

– Вы знаете, что Дугал собирается нас поженить? – в лоб спросила я его.

Лицо у него сразу прояснилось.

– Да-а. Я это знаю.

– Но, – заговорила я, – вы ведь так молоды… я имею в виду, нет ли кого-то, в ком вы заинтересованы?

Некоторое время он смотрел на меня непонимающе, потом сообразил.

– То есть не помолвлен ли я? Нет, мне ведь особо нечем заинтересовать девушку, – сказал он, но, тотчас сообразив, что это звучит несколько оскорбительно, поспешил добавить: – То есть имущества у меня никакого, ничего, кроме солдатского жалованья, на которое я живу.

Он потер рукой подбородок, в глазах промелькнуло сомнение.

– Ну и потом, есть небольшая трудность – за мою голову назначена награда. Ни один отец не захочет выдавать дочку за того, кому грозят арест и виселица. Вы об этом поразмыслили?

Я махнула рукой; то, что он вне закона, казалось мне полной ерундой по сравнению с абсурдом всего положения в целом. Я сделала последнюю попытку:

– Вас не смущает, что я не девственница?

Джейми помедлил с ответом.

– Да нет, – медленно проговорил он, – если вас не смущает то, что я девственник.

Он усмехнулся при виде моих округлившихся глаз и повернулся к двери.

– Стало быть, один из нас знает, что делать, – сказал он на прощание.

Дверь за ним тихо затворилась, и на этом период сватовства завершился.

Бумаги были подписаны, я медленно спустилась по крутой лестнице к бару и подошла к стойке.

– Виски, – обратилась я к взъерошенному старичку.

Он скорчил кислую мину, однако кивок Дугала вынудил его принять заказ. Стакан был из толстого зеленоватого стекла, не слишком чистый и к тому же с отбитым краем, но в данный момент для меня имело значение лишь то, что это емкость, в которую можно что-то налить. Когда горло обожгло алкоголем, я ощутила некое, пусть и призрачное, спокойствие. Должно быть, из-за выпивки с особой ясностью начала замечать детали окружающей обстановки: небольшой витраж над стойкой, его цветные стекла бросали пестрые тени на хозяина и его товар; медную изогнутую ручку ковша, висящего на стене поблизости; зеленую муху, увязшую в липкой лужице на столе. Увидев некое сходство между нею и собой, я сочувственно подтолкнула ее донышком стакана на сухое место.

Постепенно до меня все отчетливее стали доноситься голоса из-за закрытой двери в дальнем конце зала. Дугал скрылся именно там, закончив с бумагами, и теперь, очевидно, улаживал соглашение со второй стороной. Судя по шуму и спорам, мой будущий жених сопротивлялся, несмотря на отсутствие возражений в разговоре со мной – это меня обрадовало. Возможно, он не хотел обидеть меня.

– Держись, парень, – пробормотала я себе под нос и сделала еще один глоток.

Немного погодя я обнаружила, что кто-то пытается вытащить стакан из моих скрюченных пальцев. А чья-то рука поддерживала меня под локоть.

– Господи Иисусе, да она пьяна в стельку, – произнес голос у меня над ухом.

Голос был хриплый, скрипучий, будто обладатель жевал наждачную бумагу. Сравнение меня насмешило, и я хихикнула.

– Уймись, женщина! – проскрежетал тот же неприятный наждачный голос.

Потом он стал как будто приглушенным, видимо, человек отвернулся, чтобы обратиться к кому-то еще:

– Пьяна, как лэрд, и орет, как попугай. Чего от нее ждать…

Его перебил другой голос, но я не могла разобрать слов: звуки казались нечленораздельными. Правда, этот голос звучал приятнее – он был глубокий и успокаивающий. Он стал ближе, и я даже начала разбирать отдельные слова, как вдруг потеряла фокус, и мое внимание снова куда-то уплыло.

Муха снова заползла в лужу и обреченно барахталась в самой ее середине. Свет из витражного окна упал на нее и заискрился на зелени брюшка. Мой взгляд остановился на зеленом пятнышке, которое пульсировало в такт подергиваниям насекомого.

– Дружище… у тебя нет ни единого шанса, – выговорила я, и свет погас.

Глава 14
Бракосочетание имеет место

Проснувшись, я увидела над головой низко нависший, разлинованный балками потолок; сама я была до подбородка укрыта толстым пледом. Из одежды на мне была, кажется, только сорочка. Я попыталась было сесть, чтобы дотянуться до своей одежды, но прервалась на середине. Очень осторожно я опустилась назад, закрыла глаза и обхватила голову руками – иначе она, пожалуй, упала бы с кровати и покатилась по полу.

Через некоторое время я снова проснулась оттого, что кто-то отворил дверь. Я рискнула приоткрыть один глаз. Нечеткие линии мало-помалу превратились в суровую фигуру Мурты, который стоял в ногах кровати и смотрел на меня крайне неодобрительно. Я закрыла глаз. Послышалось фырканье, тоже весьма неодобрительное, но когда я решилась повторно открыть глаза, Мурта уже исчез.

Ощутив благодарность, я уже готова была снова погрузиться в блаженную темноту, когда дверь отворилась еще раз – теперь вошла женщина средних лет, в которой я узнала жену хозяина постоялого двора. Она принесла с собой кувшин и таз. Она бодро прошла по комнате и отворила ставни с таким грохотом, что в голове у меня произошел небольшой взрыв. Женщина двинулась на меня, словно танк, вырвала край пледа из моих слабых пальцев и отбросила его в сторону, обнажив мое дрожащее тело.

– Подымайтесь, милая, – сказала женщина. – Мы должны вас подготовить.

Сильной рукой она приподняла меня за плечи и усадила на постели. Я приложила одну руку ко лбу, другую – к желудку.

– Подготовить? – проговорила я, ощущая во рту привкус перегнившего мха.

Женщина принялась ловко и быстро мыть мне лицо.

– О, ай, – ответила она. – Вы же не хотите пропустить собственную свадьбу?

– Хочу, – отозвалась я, но она, пропустив мой ответ мимо ушей, бесцеремонно стянула с меня сорочку и поставила меня на середину комнаты для дальнейших манипуляций.

Спустя немного времени я уже сидела на кровати, полностью одетая, растерянная и в то же время воинственная, но вполне ожившая благодаря стакану портвейна, которым меня снабдила добрая женщина. Я медленно потягивала второй стакан, пока моя благодетельница пыталась расчесать мои волосы гребнем.

Я дернулась, пролив портвейн, когда дверь отворилась снова. «Час от часу не легче», – зло подумала я. В комнату вошли двое, Мурта и Нед Гоуэн, и у обоих на лицах было написано осуждение. Мы обменялись взглядами с Недом, а Мурта тем временем медленно обошел вокруг кровати, разглядывая меня со всех сторон. Вернулся к Неду и что-то негромко ему сказал – я не расслышала слов. Бросив на меня последний негодующий взор, Мурта и Нед удалились, затворив за собой дверь.

Моя прическа наконец-то удовлетворила женщину: она зачесала волосы со лба и собрала их в пучок на макушке так, чтобы кудряшки падали сзади на шею, а на щеках возле ушей она уложила два идеально ровных колечка. Волосы были стянуты так сильно, что казалось, с меня снимают скальп, но отражение в зеркале, протянутом мне женщиной, выглядело очень даже неплохо. Я почувствовала себя нормальным человеком и даже нашла в себе силы поблагодарить женщину за ее старания. Она оставила мне зеркало и ушла, заметив на прощание, что очень приятно выходить замуж летом – так много цветов, которыми можно украсить волосы.

– Мы, идущие на смерть, – произнесла я, обращаясь к своему отражению, и салютовала самой себе.

Потом я рухнула на постель, прикрыла лицо влажным полотенцем и снова уснула. Мне снился приятный сон – какие-то зеленые луга, усеянные дикими цветами, но увы, то, что я принимала во сне за дуновение легкого бриза в рукавах, оказалось наяву чьими-то руками, которые тормошили меня. Я рывком села на постели и начала слепо отмахиваться.

Кое-как разлепив веки, я вдруг увидела перед собой не свою крохотную комнатку, а некое подобие переполненной станции метро: передо мной были Нед Гоуэн, Мурта, хозяин гостиницы, его жена и долговязый юнец – видимо, сын хозяина – с целой охапкой цветов в руках, чей аромат я ощутила во сне. Была тут и молодая женщина с круглой плетеной корзинкой, она приветливо улыбалась мне, обнаруживая отсутствие нескольких зубов.

Как выяснилось, это деревенская портниха, вызванная для того, чтобы восполнить нехватку вещей в моем гардеробе, подогнав по фигуре платье, которое благодаря своим связям смог найти хозяин гостиницы. Нед держал платье; перекинутое через руку, оно напоминало убитого зверя. Разложенное на кровати, оно оказалось изысканным туалетом из тяжелого кремового атласа, с низким вырезом и отдельным корсажем, усеянным маленькими пуговками, обтянутыми материей; на каждой из них золотыми нитками была вышита геральдическая лилия. Линия декольте и рукава-колокольчики были богато украшены кружевом, так же как и подол вышитой верхней юбки из шоколадного бархата. Хозяин гостиницы буквально утопал в ворохе нижних юбок, который он нес, его щетинистые бакенбарды едва виднелись среди пены оборок.

Я взглянула на пятно от портвейна на моей серой саржевой юбке – и тщеславие победило. Если мне и в самом деле предстояло вступить в брак, я не хотела выглядеть словно деревенская пьянчужка.

После короткого периода бурной деятельности – я при этом стояла недвижимо, словно портновский манекен, а все остальные метались по комнате, оглаживая ткань, передавая друг другу вещи, спотыкаясь и критикуя результаты, – все было готово, включая цветы в волосах, которые украсили белыми астрами и желтыми розами. Сердце у названного манекена при этом бешено колотилось под кружевным тесным корсажем. Платье подогнали не очень профессионально, а еще оно сохраняло достаточно сильный запах предыдущей владелицы, однако шелк был тяжелый и дивно шуршал вокруг моих ног от соприкосновения со складками и оборками нижних юбок. Я чувствовала себя королевой – и не такой уж дурнушкой.

– Вы не заставите меня сделать это, так и знайте! – угрожающе прошипела я в спину Мурте, спускаясь следом за ним по лестнице.

Но мы оба отлично знали, что мои слова – просто блеф. Если у меня когда и были возможность и сила духа противостоять Дугалу и попытать удачи с англичанами, то они улетучилась вместе с парами виски.

Дугал, Нед и все остальные сидели в буфетной возле лестницы, выпивая и обмениваясь любезностями с местными жителями, которым, как видно, во второй половине дня было нечего делать, кроме как болтаться здесь.

Дугал увидел меня, когда я медленно спускалась по лестнице, и внезапно замолчал. Вслед за ним умолкли и остальные, и я очутилась перед ними, окруженная весьма лестным облаком почтительного восхищения. Глубоко посаженные глаза Дугала не спеша оглядели меня с головы до ног, и он кивнул с явным одобрением.

Как бы там ни было, но уже немало времени прошло с тех пор, как мужчина смотрел на меня подобным образом, и я как можно грациознее кивнула в ответ.

После недолгого молчания собравшиеся в буфетной разразились комплиментами, и даже Мурта позволил себе еле заметную улыбку, удовлетворившись результатами своих усилий.

«И кто тебя назначил законодателем мод?» – сердито подумала я, но в глубине души признала, что именно его нужно благодарить за то, что я венчаюсь не в серой сарже.

Венчаюсь. Господи! Портвейн и кремовые кружева временно вернули мне приподнятое настроение, и я позабыла о значительности момента. Теперь же я отчаянно ухватилась за перила у основания лестницы, пораженная свежим осознанием, как ударом в живот.

Окинув собравшихся взглядом, я заметила, что на месте не все. Жениха моего тут не было. Приободренная мыслью о том, что ему, возможно, удалось удрать через окно и теперь он уже далеко, я приняла очередную порцию вина из рук хозяина постоялого двора, прежде чем последовать за Дугалом на улицу.

Нед и Руперт пошли за лошадьми. Мурта куда-то исчез, должно быть, отправился на поиски Джейми.

Дугал поддерживал меня одной рукой – под предлогом того, что я могу оступиться в своих длинных и узких шелковых туфлях, но на самом деле чтобы не дать мне сбежать в последнюю минуту.

Стоял теплый денек по шотландским меркам, то есть туман был не настолько густым, чтобы превратиться в мелкий дождь. Внезапно дверь гостиницы распахнулась – и явилось солнце в образе Джеймса. Если я выглядела очаровательной невестой, то жених выглядел просто невероятно. Я замерла с открытым ртом.

Шотландский горец при всех регалиях в любых обстоятельствах являет собой впечатляющее зрелище – всякий шотландский горец, даже старый, некрасивый или мрачный. А при виде стройного, отнюдь не безобразного молодого шотландского горца попросту перехватывает дыхание.

Густые золотисто-рыжие волосы были приглажены и падали волной на воротник тонкой батистовой сорочки со складками спереди, широкими рукавами и кружевными манжетами, которые повторяли каскад накрахмаленного жабо, заколотого рубиновой булавкой.

Тартан у Джейми был алым с черными полосками и выделялся на фоне тартанов клана Маккензи, выдержанных в более спокойных оттенках зеленого с белым. Пламенеющая шерсть пледа, скрепленного круглой серебряной брошью, складками ниспадала с правого плеча; на талии он был перехвачен поясом с серебряной отделкой, и спускался мимо икр, обтянутых шерстяными чулками, немного не доходя до кожаных башмаков с серебряными пряжками. Меч, кинжал и спорран из барсучьего меха дополняли ансамбль.

Ростом больше шести футов, с широкими плечами, красивый, он сейчас ничуть не походил на неряшливо одетого конюха, каким я привыкла его видеть, – и он это знал. Стукнув каблуками, он поклонился мне с безупречным изяществом и проговорил:

– К вашим услугам, мадам. – Но в глазах у него искрилось озорство.

– О, – слабым голосом отозвалась я.

Мне до сих пор не приходилось видеть, чтобы не слишком разговорчивый Дугал вообще потерял дар речи. Его густые брови взлетели вверх, он на свой лад не меньше моего был потрясен появлением Джейми.

– Ты что, спятил? – выговорил он наконец. – Что, если тебя кто-нибудь увидит?

Джейми насмешливо изогнул одну бровь.

– Дядя, ведь нынче день моей свадьбы! Вы же не хотите, чтобы я осрамил невесту, верно? Кроме того, – добавил он с недобрым огоньком в глазах, – вряд ли брак признают законным, если я женюсь под чужим именем. А ведь вы хотите, чтобы он был законным?

Дугал с трудом овладел собой.

– Если ты готов, Джейми, то давайте покончим с этим, – подытожил он.

Но выяснилось, что Джейми еще не вполне готов. Не обращая внимания на нервы Дугала, он вытянул из споррана нитку белых бус. Подойдя ко мне, он застегнул ожерелье у меня на шее. Опустив глаза, я увидела жемчужины причудливой формы, какие добывают из раковин пресноводных мидий. Между жемчужинами были вставлены крохотные золотые колечки.

– Это всего лишь шотландский жемчуг, – оправдываясь, проговорил Джейми, – но на вас он выглядит красиво.

Его пальцы задержались у меня на шее.

– Но ведь это жемчуг твоей матери! – сказал Дугал, взглянув на ожерелье.

– Да, – согласился Джейми. – А теперь он принадлежит моей жене… Ну что, в путь?

Место, куда мы направлялись, находилось в некотором отдалении от деревни. Мы являли собой не самый веселый свадебный кортеж: жених с невестой, окруженные гостями, походили на двух арестантов, которых отправляют в тюрьму. Единственными словами за всю дорогу были извинения Джейми за его опоздание. Как он объяснил, причина заключалась в том, что оказалось непросто найти чистую рубашку и куртку подходящего размера.

– Думаю, это рубашка сына местного сквайра, – сказал он, щелкнув пальцем по кружевному жабо. – Прямо как у настоящего денди.

Мы оставили лошадей у подъема на невысокий холм. Тропинка вела вверх через заросли вереска. Я услышала, как Дугал негромко спросил Руперта:

– Вы обо всем договорились?

– Да-а, – протянул тот, и в черной бороде сверкнули белые зубы. – Трудновато было уговорить преподобного, но мы показали ему особое разрешение.

Он хлопнул рукой по споррану, отозвавшемуся характерным звоном, и я догадалась, что за разрешение он имеет в виду.

Сквозь влажный туман над кустами вереска проступили очертания церкви. Не веря своим глазам, я смотрела на наклонившуюся вперед крышу и необычные маленькие окошки с множеством мелких стекол, которые я видела в последний раз ясным солнечным утром в день моего венчания с Фрэнком.

– Нет! – закричала я. – Только не здесь! Я не могу!

– Шшш, тихо. Не волнуйтесь, барышня, не волнуйтесь. Все будет в порядке.

Дугал положил мне на плечо свою огромную лапу, продолжая бессвязно шептать нечто утешительное, словно я была норовистой лошадью.

– Вполне естественно, что она немного нервничает, – объяснил он всем и твердой рукой направил меня на тропинку, подтолкнув пониже спины.

Туфли с чавкающим звуком утонули в толстом слое влажной опавшей листвы.

Джейми и Дугал шли совсем рядом, отрезая пути к бегству. Их укутанные пледами смутные фигуры нервировали меня, я чувствовала, что близка к истерике. Примерно двести лет «тому вперед» я венчалась в этой церкви, которую выбрала из-за очарования старины. Сейчас эта церковь была совсем новенькая, и очарование старины не касалось ее стен. А я собиралась вступить в брак с двадцатитрехлетним шотландским католиком, за голову которого назначена награда…

Я повернулась к Джейми, не в силах противостоять панике:

– Я не могу выйти за вас! Я даже не знаю вашего полного имени!

Он поглядел на меня сверху вниз и приподнял рыжую бровь.

– О, моя фамилия Фрэзер. Джеймс Александер Малкольм Маккензи Фрэзер, – произнес он медленно, проговаривая каждое слово.

В каком-то исступлении я совершенно по-идиотски протянула ему руку и произнесла:

– Клэр Элизабет Бошан.

Джейми понял мой жест как просьбу о поддержке и крепко прижал мой локоть к боку. Плененная столь надежным способом, я зашлепала вверх по тропинке на свою свадьбу.

Руперт и Мурта ожидали нас в церкви, держа под стражей худого и длинного молодого священника с красным носом – страшно испуганного, что в нынешних обстоятельствах было вполне объяснимо. Руперт лениво обстругивал ивовый прутик большим ножом; свои отделанные роговыми пластинками пистолеты он оставил при входе в церковь, они лежали рядом с крестильной купелью.

Остальные мужчины тоже разоружились, как и подобает в Господнем доме, уложив все оружие в одну большую ощетинившуюся кучу на задней скамье. Только Джейми оставил при себе кинжал и меч – очевидно, жениху так полагалось по местным традициям.

Мы преклонили колени перед деревянным алтарем, Мурта и Дугал заняли места свидетелей, и церемония началась.

За два столетия форма католического венчального обряда не изменилась, и слова, связывавшие меня с молодым чужеземцем, который стоял на коленях рядом со мной, были теми же, что связали меня с Фрэнком. Внутри я чувствовала только холодную пустоту. Речь, которую, запинаясь, произносил молодой священник, эхом отдавалась в пустой раковине моего живота.

Я машинально поднялась на ноги, когда пришло время давать обет, и застыла – меня словно обухом огрели по голове; пальцы, совершенно ледяные, утонули в сильной руке жениха. Его пальцы были такими же холодными, как мои, и я впервые за весь день подумала, что, невзирая на внешнюю сдержанность, он нервничает не меньше моего.

Я очень долго избегала смотреть ему в глаза, однако теперь подняла взгляд и увидела, что он тоже смотрит на меня. Лицо у него было белое как полотно и ничего не выражало; он выглядел в точности так же, как в то время, когда я перевязывала его плечо. Я попыталась улыбнуться, но уголки губ предательски дрогнули. Джейми крепче сжал мою ладонь. Мне показалось, что мы оба хотим поддержать друг друга: отведи глаза – и хлопнешься на пол. Как ни странно, в этом я находила утешение. Как бы там ни было, нас двое.

– Я беру тебя, Клэр, в жены…

Голос у Джейми не дрожал, но рука – да. Я сжала пальцы крепче, они теперь тесно сплелись с пальцами Джейми.

– …любить, почитать и защищать… в радости и в горе…

Слова словно доносились как будто издалека. Кровь отлила от головы. Плотный корсаж был дьявольски тесным, и, хотя мне было холодно, пот ручьями бежал по телу под тяжелым шелком платья. Я надеялась, что не упаду в обморок.

Высоко на стене, сбоку от алтаря, находилось небольшое витражное окно с изображением Иоанна Крестителя в медвежьей шкуре. Зеленые и голубые отсветы падали на рукав моего платья, заставив меня вспомнить о буфетной в гостинице, и я вдруг ощутила сильную жажду.

Настала моя очередь. Ощущая разочарование в себе, я заговорила, заикаясь:

– Я б-беру т-тебя, Джеймс…

Я выпрямила спину. Джейми справился со своей частью с мужеством, я должна постараться сделать это не хуже.

– Беречь и любить, с этого дня и… – голос мой окреп, – пока смерть не разлучит нас.

Слова прозвучали как-то бесповоротно в полупустой церкви. Настала полная тишина, никто не шевелился. Потом священник попросил дать ему кольца.

Возникла какая-то заминка; мне бросилось в глаза озабоченное выражение на лице Мурты. Я едва успела осознать, что о кольцах забыли, когда Джейми вдруг отпустил мою руку и снял кольцо со своего пальца.

На левой руке я все еще носила кольцо Фрэнка. Пальцы правой казались в голубоватой тени витража холодными, бледными и застывшими. Большой металлический обруч скользнул по безымянному пальцу. Кольцо было мне велико и легко могло соскочить, если бы Джейми не сложил мои пальцы, а потом обхватил ладонью мой кулак.

После короткого речитатива священника Джейми наклонился поцеловать меня. Было ясно, что в соответствии с обрядом он собирается только слегка коснуться моих губ, но его губы оказались мягкими и теплыми, и я невольно подалась вперед. Я смутно различала шум, шотландские восторженные крики и восклицания, но на самом деле не замечала ничего, кроме обволакивающего тепла. Убежище.

Мы оторвались друг от друга, оба ощущая себя чуть увереннее, однако улыбки у нас были нервные. Я увидела, как Дугал извлек кинжал Джейми из ножен, но не поняла зачем. Все еще глядя на меня, Джейми вытянул правую руку ладонью вверх. Кинжалом Дугал быстро полоснул по запястью, и в открывшемся разрезе появилась кровь. Не успела я опомниться, как мою руку тоже потянули вперед, и я ощутила обжигающее скольжение лезвия. Дугал стремительно прижал мое запястье к запястью Джейми и связал наши руки полосой белой ткани.

Должно быть, я пошатнулась, потому что Джейми подхватил меня под локоть свободной левой рукой.

– Держись, милая, – проговорил он мягко. – Осталось совсем немного. Повторяй за мной.

Говорить пришлось по-гэльски, но всего пару фраз.

Для меня они ничего не значили, но я послушно повторяла их за Джейми, запинаясь на кратких гласных. После этого повязку сняли, порезы обмыли, и мы стали мужем и женой.

На обратном пути все чувствовали себя расслабленно и пребывали в хорошем настроении. Это был радостный, хотя и малочисленный свадебный кортеж, состоявший только из мужчин, если не считать новобрачной.

Мы прошли примерно половину пути, когда отсутствие еды, алкоголь и общее напряжение сделали свое дело. Я очнулась на влажных листьях, голова лежала на коленях у моего новоиспеченного мужа. Он убрал мокрый платок, которым обтирал мне лицо.

– Неужели я так плох?

Он задал этот вопрос с улыбкой, но в глазах мелькнула неуверенность, тронувшая меня. Я улыбнулась.

– Дело не в тебе, – разуверила я его. – Просто… Я ведь ничего не ела со вчерашнего завтрака и, боюсь, слишком много выпила.

У Джейми дрогнули губы.

– Да, я слышал. Ну, это можно поправить. Я уже говорил, что мне особо нечего предложить девушке, но уж накормить тебя я всегда смогу.

Он улыбнулся и робким движением убрал с моего лба выбившуюся прядь.

Я попробовала сесть и поморщилась от легкого жжения в запястье, когда оперлась на него. Я совершенно забыла о завершающем обряде церемонии. Видимо, из-за падения края пореза разошлись. Я взяла у Джейми платок и кое-как перевязала руку.