Текст книги "Сияющая луна. Автобиография Дилго Кхьенце, а также воспоминания семьи, друзей и учеников"

Глава 5. Неуёмное желание уйти в ретрит

Примерно в то время мой ум стали посещать мысли о том, чтобы найти себе собственную пещеру. Поскольку тогда я ещё не мог уйти в ретрит, по ночам я простирался на террасе своего дома в направлении резиденции Ламы Виджаи¹³⁰, взывая к нему и непрестанно обещая посвятить себя практике. Молясь о том, чтобы выполнить своё обещание, я спел такую спонтанную песню:

 
В дивном храме восьми великих божеств,
На вершине Лотосовой Хрустальной горы – священной обители,
Отец Пема Виджая, Владыка всех семейств,
Как жажду я увидеть твой озарённый улыбкой лик!
 
 
Хотя твой ум лишён смятения, ты пребываешь в уединении
С преданной свитой учёных и реализованных высших воплощений,
Свободный от оков вовлечения в мирские дела.
Как жажду я жить беззаботно и естественно!
 
 
В нашем роскошном, прекрасно убранном, великолепном доме,
Расположенном в красивом месте посреди заботливо возделанных зерновых полей,
Как бы меня ни веселили, какой бы изысканной едой и напитками ни потчевали,
Какую бы мягкую и нарядную одежду ни дарили —
мой ум всегда несчастен!
 
 
Прекрасная самовозникшая пещера, где не ступала нога человека,
В прохладной тени раскачивающихся деревьев,
В объятиях лениво плывущих в небе туманных облаков, —
Как бы я хотел назвать такую святую горную пещеру своим домом!
 
 
В окружении милых сердцу родителей, братьев и сестёр,
Которые почитают меня с любовью и добротой,
мне никак не найти утешения.
Хоть мне и дают всё, что нужно, по первому зову,
Ум твоего сына ничему не рад!
 
 
В компании оленей, маленьких птиц и диких животных
Неизбежно вспоминаешь о радости добросердечия.
Сколько времени с ними ни проведи —
рассеянному, обуреваемому страстями уму
Дóлжно оставаться свободным от надежды и страха —
вот цель твоего юного сына!
 
 
Подсчитывать золото и серебро, управлять стадом, коровами и лошадьми,
Избытком хорошо возделанных земель, урожаями, крестьянами,
Лошадьми, яками, дзо и мулами, наполняя потаённый амбар, —
Как же я не хочу вести хозяйство и заниматься земледелием!
 
 
Наполнить желудок и укрыться от холода можно и благодаря подаянию,
Не желая вкусной еды – мяса, крови и вина,
Скитаясь, где придётся, чтобы практиковать добродетель, —
В моём уме бесповоротно поселилась мысль о том,
чтобы уйти в ретрит.
 
 
Когда я сижу на троне, украшенном тончайшим шёлком, с нарядной спинкой,
Во внутренней зале нашего сказочного особняка,
Разные люди оказывают мне почести, прося аудиенций и благословений.
Если избавиться от сотни, придёт ещё тысяча,
Но я не надеюсь стать великим ламой!
 
 
В самовозникшей живописной пещере, где есть место для четырёх видов деятельности,
С маленькой книгой окончательных наставлений из линии слушания, чашей для подаяния
И тремя одеяниями Дхармы – победным стягом освобождения¹³¹,
Как же я хочу выполнять аскезу – ходить в дырявой одежде!
 
 
Моё тяжкое бремя дурных источников пропитания, любви, ненависти и соперничества
Ведёт к поступкам, противоречащим Дхарме, к нарушению обетов и стяжательству в будущем.
Как же не желаю я накапливать порочные действия,
Хлопоча о жене и выпивке!
 
 
Вдохновившись на то, чтобы собрать урожай отречения
В цитадели самадхи, свободной от отвлечений,
Как же я хочу походить на Миларепу,
Никогда не довольствуясь богатством опыта и реализации!
 
 
Мысли трёх времён, всплески эмоций и притворство:
Хитрый ум вертится, как гончарный круг.
Да не стану я, прикрываясь броскими одеяниями,
Ловко обманывать людей!
 
 
Попрощавшись с этим врагом – сансарой,
Радостно отправлюсь в безлюдные места, как дикое животное.
В глухой пещере посреди плывущих туманных облаков
Как жажду я стать свидетелем игры опыта и реализации!
 
 
Сделаю случайные места своей обителью,
Всё, что есть прямо сейчас, достаточно для любимого сына всех существ,
Способного оставить все мирские дела.
Владыка, благослови меня стать таким, как ты!
 

В другой раз, думая о том, чтобы оставить моей семье записку и затем отправиться в обитель, я написал это:

Любезные родители, что произвели на свет это славное тело!

С малых лет и до сих пор вы воспитывали меня с любовью и заботой.

По доброте своей вы познакомили меня с учителем,

наделённым качествами,

Который показал мне путь к свободе, даровав совершенные учения.

Стремясь следовать примеру своего подлинного учителя —

Достичь совершенства в изучении и обдумывании Дхармы,

Бесповоротно отринув все дела этой жизни, —

Я стану бродить по глухим местам.

Родители, вы живёте в этом роскошном, прекрасном доме,

Но ваш юный сын слишком любит безлюдные пещеры!

По доброте своей вы одевали меня в мягкие, красивые одежды,

Но от них нет никакого проку: мне по душе одеяние из белого войлока!

Оставив свои ценные пожитки,

Я обойдусь лишь монашеским добром – посохом,

чашей для подаяния и монашеским одеянием.

Без сожаления расставшись со всем нажитым,

Я соберу книги, полные глубоких наставлений!

Покидая этот прекрасный цветочный сад,

Я готовлюсь в одиночку отправиться в далёкое горное укрытие.

Не нуждаясь в помощниках, которые лишь порождают эмоции,

Я стану жить вместе с птицами и дикими животными!

Ранее в присутствии моего вездесущего учителя,

Когда он даровал посвящение «Сокровенной сущности»,

Я обещал оставить все затеи этой жизни

И обязался поступать согласно Дхарме.

Мне ничего не остаётся, кроме как укрыться в горной обители, —

Это желание словно высечено в камне внутри моего сердца.

Вспоминая истории жизни своих предков,

Я не могу больше откладывать практику!

Нашу радостную связь в этой жизни

Неизбежно разорвёт Владыка смерти.

Хотя ваш юный сын и скроется в горах на какое-то время,

Он не сможет забыть ваши весёлые и ласковые лица!

Помня о вашей неиссякаемой доброте,

Когда я покорю царство опыта и реализации,

Я непременно отблагодарю вас

И отплачу за вашу доброту!

В эту эпоху упадка привязанность, отвращение и ревность

Полыхают огнём даже внутри монастырей.

Поступать согласно Дхарме непросто,

Поэтому я вознамерился остаться один, как единорог!

Я сыт по горло похвалой, раскатистый гром славы —

Лишь бесполезный шум, раздающийся на мгновение.

Добившись её, богаче не станешь и вскоре утратишь её,

как собранный мёд,

Подобно тому как не предугадаешь, когда закончатся товары на рынке.

Даже женившись, невозможно прожить всю жизнь без ссор,

К концу осени невозможно предсказать,

когда умрёт или родится пчела.

Хотя кому-то это и принесёт счастье, но мне важнее всего долговечное счастье без привязанности —

Святая Дхарма, что приносит покой в настоящем и радость в будущем.

Устав и телом, и умом от стремления к мирскому успеху,

Похоже, я зря растрачиваю приобретённые мной свободы и дарования!

Сделав пещеру, достаточно большую для одного человека,

своим домом,

Я жажду стать свободным, беззаботным отшельником

И посвятить себя гуру и Трём драгоценностям.

Прошу, исполните желания вашего юного сына!

Отправляясь в ретрит

Написав эти стихи, я показал их Шедрубу, на что тот сказал:

– Твоё стремление практиковать очень похвально. Если ты посвятишь всю свою жизнь практике, то исполнишь и мои чаяния. Однако ты всё ещё слишком молод, поэтому не бахвалься своим стремлением, ведь нет ничего постыднее, чем практика, не принёсшая результатов. Вскоре мы сможем отправиться в уединённое место и будем поочерёдно изучать, размышлять и медитировать. Так наши родители будут довольны и не станут тебе препятствовать.

От этих слов мне стало легче, и в скором времени, в год Огненного Зайца (1927), когда мне было восемнадцать лет, мы с братом и двумя ретритными помощниками отправились в горы, где обосновались в уединённом укрытии, предварительно сделав его пригодным для жизни.

По утрам я обычно читал около сотни мантр из практики «Сокровенной тайной долгой жизни» Ратна Лингпы и тысячу мантр из садханы Манджушри «Солнце интеллекта», составленной всеведущим Мипамом Ринпоче. В начале каждого занятия я попеременно читал воззвание Мипама Ринпоче к двенадцати учителям дзогчен¹³² и молитву-восхваление из «Исполняющей желания драгоценности сокровенной сущности гуру». В конце каждого занятия я читал несколько молитв, написанных всеведущим Лонгченпой. Затем в течение недели я уделял внимание очередному аспекту визуализации из «Трёх тем и трёх добродетелей», сущностного руководства по Великому совершенству из «Отдохновения в природе ума». Между занятиями я обычно заучивал наизусть по странице из «Рассеивания тьмы десяти направлений» – подробного комментария к «Гухьягарбха-тантре». Часто бывало, что я изучал и обдумывал коренной текст «Отдохновение в природе ума» с комментарием, коренной текст «Сокровищницы драгоценных качеств» с комментариями, «Две колесницы»¹³³, а также «Сияние солнца» и «Блеск луны». Во время отдельных занятий, когда я созерцал визуализации четырёх изменений ума¹³⁴, я обычно читал одну главу коренного текста «Сокровищница драгоценных качеств» и размышлял о её смысле. Поскольку одно благотворно влияло на другое, мне удалось немного наполнить свой ум подлинной Дхармой. В то время я сочинил песню, восхвалявшую это священное место:

 
Владыка Виджая, совершенный Будда,
Взываю к тебе из глубины своего сердца.
Обрати мой ум к Дхарме
И благослови меня посвятить свою жизнь духовной практике.
 
 
Несокрушимый выступ в этом дивном месте,
Подобный внезапно взмывшему ввысь сердцу
И принявший форму пары пленительных пещер,
Поросших островками травы и деревьев,
Свисает, как подвеска на драгоценном ожерелье.
 
 
Дерево сала на его вершине напоминает зонт.
По обе стороны от него трепещут тенистые деревья,
В которых приятно щебечут маленькие птички.
Капли росы на цветках, украсивших крепкие ветви дерева,
Напоминают жемчужины.
 
 
Вокруг раскинулся большой можжевеловый лес,
Откуда раздаются рык диких зверей и вой волков.
На вздымающейся впереди горе, сидя на молодых ветвях,
Сладко поют беззаботные птицы и дикие животные.
 
 
Посреди изобилия чудных, ярких цветов,
Где летают и поют свои песни пчёлы,
Эта милая пещера с пространством для четырёх занятий¹³⁵,
Прохладная летом и тёплая зимой,
Украшена прекрасной нерушимой каменной лестницей.
 
 
На востоке появляются сияющие светочи солнца и луны,
На западе виднеется величественный горный ледник.
Его туманный склон, покрытый коркой белого льда,
Озаряется яркими солнечными и лунными лучами.
 
 
Птицы, большие и малые, медленно парят в небе
Над чистым водоёмом и пьют подношения божественной воды.
Как радостно это место, где нет привязанности и вовлечения в заботы!
Как здорово не ведать отвлечений и неприязни!
 
 
В этом укрытии для медитаций, что обращает ум к Дхарме,
Пока я беззаботно и легко пребываю,
Не ослабляя стремление своих трёх врат,
Благослови меня, дабы в моём существе зародилась Дхарма!
 

Я провёл семь лет в очень милой пещере в Денкхоге. Под входом в пещеру располагался круглый валун, и мне, чтобы попасть внутрь, приходилось взбираться по ступеням. Помимо этого там стоял домик, где Шедруб и два помощника готовили еду, но нам не повезло с дверью домика. Медвежата любили приходить и справлять под ней большую нужду, но благодаря лестнице им не удавалось забраться в саму пещеру. Ещё там жила маленькая кукушка, которая служила мне будильником. Заслышав её, я, по обыкновению, вставал.

Я носил одежду исключительно из грубого шёлка. Обычно я сидел в коробе для медитации и только иногда вытягивал ноги. Мне не было нужды вставать со своего места, и я лишь наклонялся, чтобы подбросить дрова в огонь и сделать чай. У меня не было подходящего чайника, и я наливал чай прямо из котелка. На ночь я оставлял небольшой огонь в очаге, чтобы утром мне не приходилось разжигать его снова. Я вставал около трёх часов утра и выполнял практику до пяти. Я сам готовил себе чай и, таким образом, не видел никого до обеда. Однажды, пока помощники спали, пришёл отец моего помощника и велел им просыпаться, поскольку я уже приготовил чай.

Когда я вставал, моя голова не касалась потолка – там было довольно высоко; но в пещере было очень влажно. В Кхаме во всех пещерах летом прохладно, а зимой тепло. Я прожил в этой пещере семь лет, не прерывая свой ретрит, но иногда меня навещали родственники. Никто другой больше прийти не мог. Перед пещерой был лес, где в изобилии водились лисы и всяческие птицы. Там также обитали леопарды, съевшие маленькую собаку, которая жила со мной.

Когда я делал подношение дхармапалам с просьбой об осуществлении деяний, прилетали вороны, которые много шумели и, когда я подносил торма, просто хватали его и уносили с собой. Также в мою пещеру залетали разные маленькие птицы. Я окунал палец в масло, и они подходили и съедали его. Были две мышки, которых я кормил цампой¹³⁶; они бегали по моими коленям. Также прилетали двадцать или тридцать дроздов.

Дилго Кхьенце в Карпхуге в двадцать с небольшим. Из архивов монастыря Шечен. Фотограф неизвестен

Перед пещерой я поставил много глиняных горшков с цветами, и дети кочевников любили приходить и разглядывать их. Поскольку я, по обыкновению, вешал на своё окно кусок ткани, меня никто не видел. Всю еду, которую я ел, помощники приносили из моего дома. Я никогда не позволял себе просто отдыхать. У меня было много книг, и после обеда я обычно читал. Мой брат Шедруб часто просил меня сочинить молитву или ещё что-нибудь, и я с удовольствием писал. Он думал, что если я буду писать, то привыкну слагать стихи. Пока я был в ретрите, у меня довольно сильно отросли волосы. Временами я их мыл, но в остальное время мылся редко.

Ретритная пещера Дилго Кхьенце в Бхале. Фото Матьё Рикара

Помимо сна по ночам и справления нужды днём я всё время писал или читал тексты, выполнял медитацию и с большим усердием простирался и накапливал мантры, не прерываясь даже на короткое время. Мой старший брат Шедруб часто повторял, что если я не буду делать хотя бы маленькие перерывы, то стану хандрить. Когда время от времени ко мне приезжали родители, они говорили то же самое.

Мой отец сказал:

– Сынок, ты говорил, что хочешь стать монахом. Помимо этого тебя удостоили титулом ламы-перерожденца, и ты получил обширные посвящения и передачи. Раз ты способен прилагать столько усилий к изучению текстов и применению наставлений на практике, я не боюсь умереть. Но если ты продолжишь следовать учителям, обладающим выдающимися опытом и реализацией, то сможешь обрести подлинное понимание, а это очень важно.

Моё усердие не иссякало, и благодаря доброте моего досточтимого учителя, Держателя ваджры Шечена Гьялцаба, я не встречал никаких препятствий. В качестве отдыха я читал песни реализации драгоценного владыки Миларепы¹³⁷ и главы о неуклонной практике из биографии всеведущего Джигме Лингпы, и это рождало во мне необычайную веру и вдохновение. Великий всеведущий Джигме Лингпа, занимаясь духовной практикой в Палри¹³⁸, принял на себя семь обязательств и следовал им, как только мог. Прочитав истории о том, как в нём зародилось сострадание, – когда, будучи в Самье Чимпху¹³⁹, он увидел, как дикая кошка загрызла больших белых птиц, а верный благодетель поднёс ему колбасу из внутренностей, плоти и крови умерщвлённых животных, – я развил сильное отречение и сострадание и принял обет есть мясо только один раз в день.

Монастырь Шечен в Восточном Тибете. Фото Матьё Рикара

Когда град побил урожай в той местности, а дожди были такой редкостью, что крестьяне стали беспокоиться, я подумал, что, будь я могучим бодхисаттвой, я бы проявил волшебные силы, затянув тучами небо и вызвав дождь, и надеялся, что так и произойдёт. У нас был петух, чтобы следить за временем, и старая собака, и когда их поймали и покусали дикие животные, я неустанно молился Гуру Ринпоче, чтобы их раны перестали кровоточить. Даже когда кочевники теряли своё стадо, козлов и овец неподалёку от моего уединённого укрытия, дикие звери никогда не убивали домашний скот. Хотя я всегда выполнял накопление практики Манджушри, я чувствовал, что всё это было благодаря тому, что в то время я сосредоточенно накапливал повторения его мантры и делал соответствующую визуализацию. Моё понимание глубоких учений сутры и тантры стало лучше, чем прежде, и мои поэтические сочинения тоже улучшились. С тех пор я созерцал, живя в одиночестве в далёких горах, не завися от таких удобств, как еда и одежда, затаившись в укрытии, словно раненый олень. Вознамерившись жить подобно досточтимому Миларепе, я почувствовал к этому такое непреодолимое влечение, что написал песню:

 
Хоть ты и довёл до совершенства качества трёх кай,
Дабы освободить существ нечистых измерений,
Ты проявился как великий отшельник.
Владыка Пема Виджая, я тоскую по тебе всем сердцем!
 
 
Мысль о том, что эта драгоценная опора, свободное и благословенное человеческое тело,
Будет отдано врагу, вероломному Владыке смерти,
Переполняет мой ум отчаяньем,
Как если бы птичка в страхе припала к земле.
 
 
Пропасть низших миров трудно измерить,
А нынешние счастье и покой в высших мирах
Подобны радуге в небе, которая вот-вот исчезнет.
Не забывай, как быстро сгущаются хмурые тучи злодеяний!
 
 
Прекрасный дворец может поразить своим великолепием,
Но он не защитит тебя от страха перед Владыкой смерти!
Еда и напитки могут быть изысканными,
Но они могут привести к тому, что тебе придётся испить расплавленной меди!¹⁴⁰
 
 
Как бы я ни лелеял это тело, укутанное в мягкие одежды,
Неизвестно, когда оно завоняет, как гнилой труп.
Красивое, молодое тело может радовать сердце,
Но когда глаза провалятся в череп, от него не будет никакого толку.
 
 
Мои сверкающие украшения могут выглядеть обольстительно,
Но они не соблазнят гневно скалящегося Владыку смерти.
Хотя моя слава, возможно, разнеслась по всей стране,
Она не поможет, когда мои тело и ум разлучатся!
 
 
Хотя почёт и могущество могут всех устрашать,
Они не защитят меня, когда я отправлюсь в одинокий путь.
Высокое положение и авторитет могут производить впечатление,
Но невозможно избежать суда Владыки смерти!
 
 
Толпы людей вокруг служат причиной приязни и неприязни,
Но к тому времени, когда я отправлюсь в бардо,
я останусь совсем один.
Держась в стороне от занятий этой жизни,
Да пребуду я в одиночестве в безлюдном горном укрытии!
 
 
Живя, как раненый олень,
Я всем сердцем желаю наблюдать за внутренней игрой своего ума.
Все сиддхи прошлого тоже удалялись в глухие скалистые горы
Покорять царство опыта и реализации.
 
 
Помня об истории жизни владыки Миларепы,
Проголодавшись, я стану питаться самадхи;
Замёрзнув, я облачусь в одежды тайного внутреннего жара¹⁴¹.
В компании птиц и диких животных
Я отправлюсь в затянутые облаками, окутанные туманом горы!
 
 
В пещере, не тронутой человеком,
Питаясь листьями, что растут сами по себе,
Напиваясь чистой, прохладной водой, текущей с камней,
Я всем сердцем желаю просто жить с горными птицами.
 
 
В прохладной тени великолепных деревьев,
В расслабленном и беззаботном состоянии ума,
Под покровом свежего ветра моё здоровье будет в порядке,
А все мои занятия сами собой будут согласовываться с Дхармой!
 
 
На вершине высокой скалы в безмерном небе,
Развивая внутри себя силу реализации сознающей пустоты,
Когда ласковые лучи солнца и луны, светящих над моей головой, достигнут моего сердца,
Я войду во внутреннее измерение шести светильников пространства и осознавания¹⁴².
 
 
Временами набегают облака и туман,
Грохочет гром, и в игривом танце сверкают красные молнии,
Вокруг чёрных туч кружит ревущий ветер,
Напоминая звуки, огни и лучи в пугающем бардо.
 
 
На чистом лугу, рядом с мягко журчащим ручьём,
Мои спутники, молодые дикие овечки,
резвятся и взбираются на скалы,
Блестящие дрозды, сладко голося, набирают силу в полёте,
А белые стервятники неторопливо кружат вдали.
 
 
Кроме матерей-дакини, что любят собираться здесь,
Никто сюда не заглядывает, никакие злодеи.
Обширная гладь синего озера, полного до краёв,
Символизирует четыре способа внутреннего расслабления в осознавании¹⁴³.
 
 
Стая маленьких лебедей,
Которые сладко поют и взмахивают крыльями,
Напоминает мне о практике разных видов добросердечия.
В моей обители, расположенной в этой пустой долине,
Довольствуясь чистой, прохладной водой,
текущей со снежных гор,
Я собираюсь покорить царство опыта и реализации!
 
 
Я решил, что отныне мне ничего не будет требоваться.
Бесчисленные радости и горести,
Всё, что я пережил в прошлом, подобно рисункам на воде.
Взгляни на своё нынешнее тело – принесло ли оно хоть какую-нибудь пользу,
Кроме того, что накопило привычные склонности к бездонной сансаре?
 
 
В беспокойствах о том, как заработать на пропитание,
Жизнь проносится мимо, пока мы своими действиями накапливаем карму.
В тот миг, когда тебя пленяет враг – верёвка Ямы¹⁴⁴,
Подумай, будет ли хоть какая-нибудь польза от твоего последнего выдоха!
 
 
Хоть я наивен и незрел,
Когда благословение моего отца,
Владыки Дхармы Ламы Гьялцаба,
Вошло в моё сердце, во мне зародилось желание сбежать
И видеть все занятия этой жизни как заблуждение.
 
 
Не в силах выносить эту всепоглощающую мысль,
желание сбежать,
Я записал её, как только она сорвалась с моих уст.
Хотя мысли в уме обычного человека мимолётны,
Благослови меня освободиться от невзгод и препятствий.
 
 
Поскольку корень всей Дхармы, отречение,
Непоколебимо во мне, словно высечено в камне,
Да уподоблюсь я защитнику Пеме Виджае,
Осуществившему недеяние, йогину неба!
 

Я прочитал духовные песни Держателя ваджры Кхьенце Вангпо и написал книгу песен, которая была своего рода толкованием его песен. Когда я показал её Кхьенце Чокьи Лодро, он сказал:

– В наши дни ты и Дуджом Ринпоче¹⁴⁵ не знаете себе равных в сочинении песен, подобно всеведущим отцу и сыну.

Большинство видьядхар школы ньингма в целом и три Джамгона и мои великие учителя в частности изучали, размышляли и медитировали, исключительно скрываясь в уединённых местах. Они показали мне, как приносить пользу учению и живым существам, и я брал с них пример. Чувствуя, что должен поступать так же, как они, я никому не позволял меня навещать, кроме родителей. Позабыв обычные заботы этой жизни и оставив далеко позади лесть и притворство, я, за исключением минимально необходимых слов, без надобности ничего не произносил. У меня всегда был кусок хлеба, и моя жизнь казалась мне абсолютно счастливой.

Следуя наставлениям Кхенчена Тхубтена Чопела, я изо всех сил старался выучить наизусть «Рассеивание тьмы десяти направлений» – комментарий к «Гухьягарбха-тантре». Также я несколько лет провёл в хижине для медитаций в красивом лесу с раскинувшимися неподалёку лугами. Мой брат Шедруб был моим наставником и сказал мне, что если я не буду хотя бы ненадолго покидать уединение, то мой ум придёт в расстройство. Так что однажды мы с Сангье Ньенпой отправились в пещеру, где медитировал Падампа Сангье, чтобы установить связь с этим святым местом. Хотя это место было окружено снежными горами, оно не показалось мне очень привлекательным.

Однажды в десятый лунный день седьмого месяца, в астрологически благоприятный понедельник, мы совершили пиршественное подношение из садханы «Сердечная сущность бессмертной Арьи». Пока мы проводили церемонию, я сочинил молитву, взяв за основу «Пять видений», сокровище Кхьенце Ринпоче, полученное им в чистом видении¹⁴⁶, где был явлен глубокий смысл пяти херук. Как только я её записал, река в той маленькой долине неожиданно вышла из берегов и стала напоминать реку весной или летом.

Примерно в то время Кхенчен Тхегчог из Геманга и разные другие кхенпо прибыли провести время в обители, и я получил от них учения «Сердечной сущности великого пространства», комментарий к «Гухьягарбха-тантре» под названием «Украшение реализации Владыки тайн», «Устные советы», «Комментарий к Трём драгоценностям», учения по «Шести бардо», собрание сочинений Онпо Тенги из Геманга, посвящения «Абхирати Ваджрасаттвы», а также «Белую Тару» Атиши из «Сердечной сущности» и другие учения. Оба Кхена Ринпоче отнеслись ко мне с необычайной добротой, и когда они уезжали, казалось, будто разлука со мной была для них невыносима. Кхенпо Тхегчог подарил мне свои рукописные копии «Сияния солнца» и «Блеска луны», которые подробно объясняют «Сокровищницу драгоценных качеств».

Тем временем несколько слуг из моего дома, поразившись тому, что сын правителя, любимый ребёнок богатых родителей, который прежде не знал ничего, кроме роскошной жизни, смог так долго находиться в пещере в такой затворнической обители, стали называть меня необыкновенно возвышенным существом. Другие практикующие, жившие в той горной обители и претерпевавшие лишения, тоже думали, что раз горячо любимому сыну богатого правителя под силу вести такой образ жизни, то им тоже удастся терпеть тяготы. Я слышал, что мой пример послужил им на пользу. Вообще говоря, тот, кто всю прошлую жизнь провёл в горах, будь то охотник или горный житель, какое бы тело ни обрёл он в этой жизни, при виде живописной пещеры или хижины в красивом лесу чувствует себя отрадно и легко. Таковы их привычные склонности, и мысль о том, чтобы укрыться в тихом и уединённом месте, посещает их часто.

Изучение «Сокровенной сущности гуру»

К тому времени, когда наступил сезон дождей, в монастыре Сакар около двадцати монахов проводили ретрит, и я обучил их, как выполнять визуализацию из садханы Хеваджры¹⁴⁷. Я хотел лишь одного – практиковать самую суть, Великое совершенство, и провести остаток своей жизни, занимаясь практикой в уединённом месте. В 1930 году ради этой цели я пригласил в свою обитель Кунга Палдена Ринпоче, чтобы получить от него наставления, основанные на его личном опыте. Он был близким учеником Онпо Тенги и провёл всю жизнь в уединении, оставив все мирские дела и практикуя исключительно «Отдохновение в природе ума» и «Сокровенную сущность гуру», объединённые в одно.

Учитель во всех подробностях объяснил мне освобождающие наставления «Исполняющей желания драгоценности сокровенной сущности гуру», которые практиковал всю жизнь. Он также обстоятельно обучил меня йогическим техникам работы с каналами и энергиями из «Сердечной сущности великого пространства». Даровав мне «Малую устную передачу естественного проявления мудрости» из «Сокровенной сущности гуру», он дал мне особо ценные обширные устные наставления. Он также дал мне дополнительный совет:

Получив посвящение «Сокровенной сущности гуру» и освобождающие наставления от Онпо Тенги Ринпоче, я дал обет каждый день выполнять гуру-йогу из «Океана стадий достижения учителя» и гуру-йогу из «Малой устной передачи», никогда не прерывая практику. Я всегда носил с собой книгу «Исполняющая желания драгоценность сокровенной сущности гуру» и полагался только на это учение. Я практиковал его всю жизнь, и хотя у меня нет уверенности, что я обрёл опыт и реализацию, даже в своих снах я никогда не допускал мысли, что эти наставления неверны, и всегда уповал на них всем сердцем.

Когда я уже провёл какое-то время в тёмном ретрите, хотя у меня были невероятно пугающие видения промежуточного состояния, они только усилили мою веру в Дхарму и моего учителя. Я страдал от неврологического заболевания и, долгое время усердствуя в практике ради устранения своего физического препятствия, исцелился от недуга. Хотя члены моей семьи не отличались долголетием, поскольку я каждый год выполнял накопление личной практики «Исполняющей желания драгоценности», никогда не прерывая её, то смог прожить долгую жизнь.

В прошлом, даровав нам посвящение и учения «Сокровенной сущности гуру», Онпо Тенга Ринпоче в завершение сказал: «По благоприятному совпадению сын Дилго подарил мне тханку с изображением всеведущего Лонгченпы, – и поднёс мне её в качестве предмета поклонения. – Теперь, когда я передал тебе подробные объяснения, тебе следует сделать их сердцем своей практики. Кроме того, встречая преданных учеников, тебе следует всегда даровать им обычные и специальные учения».

Кунга Палден Ринпоче объяснил, почему необходимо приносить пользу учению и существам, и с большой любовью подарил мне свои экземпляры «Семи сокровищниц» и «Отдохновения в природе ума», которые всю жизнь хранил в качестве предметов поклонения. Он велел мне постоянно изучать, размышлять и медитировать, используя эти тексты. С тех пор, следуя его совету, я притворялся, что изучаю и обдумываю их так усердно, как только мог.

Оба моих досточтимых учителя говорили: «Когда практика переживает расцвет и всё больше распространяется, повсюду появляются облачённые в хлопковые одежды йогины. Когда практика приходит в упадок и всё больше ослабевает, остаётся только один держатель линии передачи – Лама Палге¹⁴⁸». Патрул Ринпоче специально получил учение о йогических техниках по работе с каналами и энергиями из «Сердечной сущности великого пространства», которое Додруб Джигме Тинлей Осэр передал Рогза Палге¹⁴⁹. Выполняя йогические упражнения в своей палатке, он обычно ударялся головой о центральную опору, от чего та загрязнилась. Онпо Тенга и Адзом Другпа получили эти учения от него, и Онпо Тенга практиковал их всю жизнь, никогда не прерываясь.

Поскольку оба они получили и практиковали эти учения, часто упоминая об их важности, я долгое время усердствовал в выполнении йогических упражнений в своей обители. Хотя я так и не получил никаких знаков, которые бы указывали на то, что мои энергия и ум стали податливыми, я так хорошо изучил наставления о том, как выполнять йогические упражнения, что Кунга Палден, который провёл всю жизнь в уединении, медитируя на Великом совершенстве, сказал мне:

– Сынок, твой горный ретрит не прошёл даром.

Тем временем я выполнил триста тысяч пиршественных подношений согласно «Благоприятной церемонии подношения» и «Ваджрному ритуалу совершенной щедрости Манджушри». Возле священного источника, олицетворявшего главных местных охранителей моего обиталища, я закопал несколько драгоценных сосудов, чтобы усилить плодородие земли, подготовил символическую обитель для охранителей и провёл ритуалы подношения дыма и очищения. После этого я немного отдохнул. В перерывах между занятиями я дал устную передачу «Семи сокровищниц» и «Трилогии отдохновения» Сангье Ньенпе, Карго Рабдзе Тулку и ещё десятку учеников, а также дал учение по «Сокровищнице драгоценных качеств» кхенпо из Бенчена по имени Карма Гуру.

Вообще говоря, все мои подлинные учителя часто говорили мне: «Тебе следует должным образом изучать, размышлять и медитировать, а затем поддерживать, сохранять и распространять учение, ведя за собой учеников. Впредь тебе следует давать посвящения и учения тем, кто обладает верой». В соответствии с этим я несколько раз передал «Слова моего всеблагого учителя» и «Гуру изначальной мудрости» небольшому собранию скромных людей, жаждавших учений.

Позже, когда я спросил Кхьенце Чокьи Лодро, как необходимо давать и распространять такие великие посвящения и передачи, как «Сутра, иллюзия и ум», «Восемь учений-садхан» и «Воплощение реализации»¹⁵⁰, он ответил:

– Продолжив деяния всеведущего Джигме Лингпы, ты станешь даровать обширные, приводящие к созреванию и освобождению учения бессчётному множеству существ, словно доставляя их таким образом в высшую из чистых земель.