Текст книги "Сияющая луна. Автобиография Дилго Кхьенце, а также воспоминания семьи, друзей и учеников"

В разговоре со мной он часто употреблял удивительные по своей красоте метафоры. Когда я повзрослел, хотя я был не в силах подчинить свой ум, тем не менее, притворяясь учителем, я был вынужден обманывать многих людей, и с удивлением думал, не это ли имел в виду Кхьенце Чокьи Лодро.

От Владыки Кангьюра Карма Осэла Лхундруба мне посчастливилось получить «Шесть томов Джацона» – устные передачи, переданные ему Центрулом Джампелом Норбу, «Небесное учение» в тринадцати томах, биографию Чагме Ринпоче, «Руководство Чагме по проведению ретритов» со второстепенными учениями, «Руководство по практике Авалокитешвары» с предварительными практиками, восемнадцать вспомогательных учений «Сердечной сущности Ютога», руководство Карма Кхенчена Ринчена Даргье о «Дроло» Йонге Мингьюра Дордже, «Летопись Падмы», «Пять летописей», а также «Летопись» и «Жизнеописание Еше Цогьял»¹⁵¹, открытые Тагшамом, устную передачу которых он получил от Друнга Ринчена.

Однажды, когда мне было около двадцати лет, я пребывал в уединении и мне приснилось, что я передвигаюсь в небе посреди плотных облаков и тумана над раскинувшимся морем. Моё тело было жёлтого цвета и было украшено кобрами и драгоценностями, а ниже пояса извивалось змеёй. Мне снилось, что я с великим удовольствием перемещаюсь в пространстве. Позже я рассказал об этом сне Дхармамати, на что тот заметил:

– Ты сын нага Джасуки¹⁵² в человеческом обличии.

Я попросил его сочинить соответствующее подношение с просьбой о деяниях, что он любезно и сделал. Наблюдая за своей природой, я заметил, что моё здоровье значительно улучшалось, когда я крепко спал, когда шли ливни, сгущались тучи и туман, когда земля была очень влажной, когда было много буйной зелени и стояла ясная и прохладная погода. Когда же моё тело оказывалось под воздействием палящего солнца, когда редко шли дожди и небо было чистым, это плохо сказывалось на моём здоровье, и моё тело всегда покрывалось сыпью в виде мелких пупырышков, как у жабы. Размышляя об этом, я чувствовал, что, должно быть, я был каким-то животным, которое обитает во влажных местах, и случайным образом это записал. Я чувствовал, что простор моей реализации Великого совершенства достигнет своей полноты, когда мне будет около двадцати. Однако, поскольку, притворяясь, что практикую самую суть, я сохранял в уме надежду, это было не что иное, как хвастовство. Даже сейчас, когда мне семьдесят, мне всё ещё не удалось достичь устойчивости даже в сосредоточении на пребывании в покое¹⁵³.

От Сангье Ньенпы я получил посвящение, устную передачу и учение о гуру-садхане досточтимого Миларепы. Затем в Бенчене я получил учения по астрологии и гадании по зеркалу от одного кхенпо, который также был мастером ритуального пения, и мне удалось изучить эти предметы очень хорошо.

Окончив ретрит, я первым делом отправился в Дзонгсар. К тому времени мне уже было двадцать семь лет. Кхьенце Чокьи Лодро велел мне приехать, поскольку он хотел дать мне устную передачу «Ста тысяч тантр ньингма» и «Сокровищницы драгоценных терма». Когда я приехал, Кхьенце Чокьи Лодро сказал:

– Твой сегодняшний приезд является очень благоприятным знаком.

В первый раз я пробыл там только около двух месяцев. Со временем я стал проводить там каждое лето, а зимой обычно уезжал домой в Денкхог или ещё куда-нибудь, например в монастырь Чокгьюра Лингпы в Цике, чтобы получить посвящения от разных учителей, такие как посвящение в «Чакрасамвару линии слушания»¹⁵⁴ от Друнграма Гьятрула, которое я получил в монастыре Сурманг.

Когда в монастырском колледже Кхамче находился Дангтог Ринпоче¹⁵⁵, я отправился познакомиться с ним. Он попросил меня дать ему устную передачу «Писаний устной передачи» Мипама Ринпоче. Когда Сакья Гонгма¹⁵⁶ из Дворца Пхунцог давал посвящения «Собрания садхан», прибыл Тартанг Тулку. В то время он был обычным монахом и очень злился, когда помощники Кхьенце Чокьи Лодро не пускали его повидаться с ним из-за большого числа посетителей. Шечен Рабджам написал письмо, в котором представил Тартанга Тулку, назвав его очень умным человеком, и попросил пропустить его к Кхьенце Чокьи Лодро. В итоге им удалось встретиться. Позднее Тартанг Тулку отправился в поселение Гьялсе Гьюрме Дордже¹⁵⁷ и получил от него «Гухьягарбху», что было очень благоприятно.

Глава 6. Перерождение моего гуру

Когда мне было двадцать три года, по благоприятному совпадению в праздник по случаю десятого дня седьмого месяца года Водяной Обезьяны (1932) всеведущий Джамьянг Чокьи Лодро, облегчая муки сансары и нирваны, с помощью своего беспрепятственного ясновидения узрел четвёртое воплощение Гьялцаба Чогтрула, чья доброта не имеет равных, и доподлинно его распознал. Воплощение родилось возле маленькой белой ступы в Доваме, что в Нангчене, и было возведено на львиный трон в резиденции моего непревзойдённого учителя в Шечен Тенньи Даргьелинге.

Когда я отправился туда пешком, чтобы повидаться с ним в первый раз, монастырь встретил меня с большим почтением: на крыше играли на инструментах и тому подобное. Главные ламы – Шестой Рабджам, Лев Речи; Джамгон Чогтрул Пема Дриме Легпей Лодро; мой духовный брат Гонто Чогтрул, с которым я получал обеты винаи, бодхисаттвы и Тайной мантры; Барчунг Чогтрул; Лочен Тулку; и учитель Он Гелег Гьяцо, а также другие ламы и монахи – все заботились обо мне с большой любовью, что напомнило мне встречу отца и сына. Когда я вознёс мольбы и провёл пиршественное подношение в месте захоронения останков моего всеведущего учителя, всё небо затянулось радужными облаками. Я снова и снова читал молитвы пиршественного подношения перед статуей Манджушри, внутри которой находилась опора, служившая Мипаму Ринпоче в практике¹⁵⁸.

Я присоединился к участникам пиршественной церемонии по случаю развёрнутого празднования десятого дня, и Рабджам Ринпоче, Шечен Конгтрул и другие отправились поприветствовать высшее воплощение с трёх расстояний¹⁵⁹. Монахи из Дзогчена и многих других монастырей кагью и ньингма поскакали верхом ему навстречу. Когда Владыка семейств оказался в своей резиденции, они провели тщательно продуманное религиозное шествие, чтобы все могли увидеть юный сияющий лик благородного проявления учителя.

Возведение на нерушимый львиный трон было проведено согласно практике долгой жизни «Сокровенная сущность бессмертия» нашей собственной традиции Минлинга Терчена, а церемония долголетия была выполнена по записям моего всеведущего учителя Пемы Виджаи согласно традиции реализованных мастеров прошлого. По этому случаю было проведено великолепное пиршество, и ламы и тулку из моего монастыря поднесли развёрнутую благодарственную церемонию.

От Джамгона Чогтрула Кхедруба Вангпо и великого практикующего Ламы Джамьянга Лосала, которые достигли совершенства в трёх способах служения своему досточтимому гуру, я получил все устные передачи из «Собрания сочинений» моего всеведущего учителя, которые не получал от него лично. Шечен Конгтрул даровал мне главное посвящение «Восьми повелений – союза сугат», а Рабджам Ринпоче – его личную практику «Яма, уничтожающий высокомерных духов», написанную Минлингом Терченом, а также все устные передачи и посвящения из цикла глубоких сокровищ Кхьенце Вангпо. От владыки сиддхов Дзогчена Тхубтена Чокьи Дордже я получил главное посвящение его личной практики – «Тантрической системы Ваджракилаи» всеведущего Джигме Лингпы. В пещере Ямантаки я встретил Кхенчена Пему Тугчога Лодена из Лхакханга, который довёл до совершенства четыре видения, и установил с ним духовную связь. Когда Шечен Рабджам пригласил Владыку Дхармы из Лингкара – Вангчена Карма Тензина на празднования, я попросил у него чистое видение Лхарига Дечена Ролпы «Ритуал Гесара по вверению жизни» линии передачи Мипама Ринпоче. Я усердно изучал устные наставления учителя о ритуальных традициях Шечена.

В хижине Рабджама Ринпоче в затворнической обители «Лотосовый свет» я выполнил небольшое накопление практики «Бритва Килая». Всё это время Рабджам Ринпоче заботился обо мне с необычайно искренней любовью. Как-то раз он сказал:

– В наши дни нет никого, кто был бы равен Держателю ваджры Джамьянгу Кхьенце Чокьи Лодро. Он словно пришедший в этот мир Будда. Кроме него, среди всех высших перерождений двух Джамгонов, живущих в Дзогчене, Палпунге, Сакья и других местах, нет никого мудрее, чище и благороднее, чему тулку Кхьенце и тулку Конгтрул из монастыря Шечен. По сравнению с другими высшее воплощение Гьялцаба Ринпоче по своему характеру будет более всего походить на непревзойдённого святого, поэтому вам, двум выдающимся духовным сыновьям покойного учителя, следует главным образом заботиться о перерождении Гьялцаба Ринпоче, а также о нас и о монастыре.

Он повторил это несколько раз и очень подробно рассказал о своём личном опыте и реализации.

В ту пору я притворялся, будто обучаю Рабджама Ринпоче средней главе о поэзии и объясняю грамматику и правописание из «Возвышенного света превосходной речи» Мипаму Чогтрулу и моему духовному другу Лочену Тулку. Я поднёс Гьялцабу Чогтрулу и Кхену Лодро Рабселу уполномочивание на практику Манджушри традиции Мати, «Лев речи» Падампы и практику Белой Сарасвати. Когда высшее воплощение моего досточтимого учителя возвращалось в своё семейное поместье, я проводил его, и, хотя я пообещал впоследствии передать ему «Сокровищницу духовных наставлений», подобная возможность так и не представилась.

Тем временем между Китаем и Тибетом росла напряжённость, и на зиму я поехал домой. По пути я остановился в Палпунге, чтобы повидаться с Ситу Ринпоче, который только что вернулся из Центрального Тибета. Той зимой, в десятый месяц года Водяной Обезьяны (1932), умер мой отец. Вся моя семья – Сангье Ньенпа, мои братья, сёстры и мать – выполнили ради его блага много добродетельных деяний.

В то время я встретил Друнграма Гьятрула Ринпоче – духовного наставника, обучавшего в соответствии с сутрой и тантрой. Мы с Сангье Ньенпой попросили у него «Украшение освобождения» Гампопы и наставления по Калачакре. Всё это время он заботился о нас с большой теплотой. Между тем в моей родной местности вспыхнула эпидемия чёрной оспы, но статуя Манджушри, находившаяся в реликварии Владыки Дхармы Мипама Ринпоче, взяла болезнь на себя, и эпидемия прекратилась. Я вернулся в мою прежнюю обитель, чтобы выполнить ретрит, и запечатал вход речным илом.

В ночь, когда я начал накопление практики Ваджрасаттвы, мне приснилась красивая пятиконечная ваджра, обмотанная шёлковым шарфом, который был украшен символическими письменами. Я услышал, как голос сказал: «Этот знак указывает на то, что ты являешься эманацией ума Джамьянга Кхьенце».

На следующий год (1933) я стал проводить ежегодный развёрнутый семидневный друбчен сердечной садханы Ваджрасаттвы, отмечая годовщину со дня смерти отца. Мы отправились провести пикник на горной вершине Барлха Цегьял, в обиталище главного местного божества, где я выполнил подробный ритуал очищения и подношения дыма и спрятал драгоценные сосуды, чтобы способствовать плодородию земли и символически обозначить обитель местных охранителей. В тот раз я спел такую песню:

 
На этой горной вершине – столпе, вознёсшемся к небу,
Который достиг своего пика под восточным небосклоном,
Пребывает мой отец, совершенный будда по имени Пема,
В окружении свиты из реализованных мастеров.
Радостно улыбаясь, он проливает чудесный дождь из нектара
Приводящих к созреванию и освобождению учений.
 
 
Я скучаю по затворнической обители «Лотосовый свет»,
Что расположилась на славной горе Тенньи Даргьелинга.
Юный сын горюет, вспоминая своего отца,
Но, сколько бы он ни печалился, что с этого толку?
 
 
Зная наверняка, что никогда не встречался и не разлучался
Со светоносным умом учителя дхармакаи,
Практиковать наследие отца, глубокие и обширные тайные учения, —
Всё равно что наслаждаться царскими сокровищами.
 
 
Если, изучая, размышляя и медитируя, не растрачу время зря,
Уверен, что глубокий путь меня не подведёт.
Как поступали праотцы, держатели линии практики,
Полагая, что эта жизнь – всё, что у меня есть,
Я укроюсь в горных уединённых пещерах.
 
 
Владыка, думая о твоей решимости быть свободным,
Я хочу пустить по миру врага – восемь мирских забот.
Хоть я ещё молод, но всё же страшусь смерти;
Не надеясь снискать почёт,
Да обрету я в следующей жизни подлинное счастье!
 
 
Владыка, когда я увидел, как неутомимо ты практикуешь,
Моё сердце возжелало провести всю жизнь в ретрите,
Объединяя приближение и достижение тантр
«Восьми великих садхан»
И их ветвей в одну практику.
 
 
Владыка, когда я услышал о твоём усердном способе практики
Пути каналов, ветров и сущностей,
Я спросил себя – не благодаря ли недвойственным путям искусных средств и освобождения
Я осуществлю воззрение неотъемлемой истины?
 
 
Владыка, с тех пор как я обнаружил высоту твоей реализации,
Я больше не верю в умозрительную Дхарму.
В неотъемлемой сущности обнажённого пустого осознавания
Я жажду ощутить единый вкус воззрения, медитации и действия.
 
 
Владыка, когда я размышляю о твоих советах,
Хоть я не обладаю могуществом и способностями,
но от всего сердца желаю
Распространять учение Будды по всему миру,
Обучая, практикуя и верша деяния.
 
 
Отец, с добротой и подлинной любовью
Ты обратил на меня своё неослабное внимание.
Чтобы отблагодарить тебя за то, что ты поверил в меня,
Я надеюсь отплатить за твою доброту в этой жизни.
 
 
Владыка, когда я думаю о твоих превосходных качествах,
Во мне рождается твёрдая решимость.
Отныне и покуда не достигну просветления,
Да не разлучусь я с тобой ни на миг,
Став твоим ближайшим сердечным сыном,
И пусть объединятся умы сына и отца!
 
 
С тех пор как я постиг иллюзорность внешних явлений,
В великом блаженстве дхармакаи стёрлась разница между хорошими и плохими условиями,
Сумбурные мысли внутреннего ума очищаются в пространстве основы,
Цепляние за переживания освобождается в окончательной великой мудрости.
 
 
Посреди бесцельного медитативного опыта в просторе дхармадхату,
Где увлечённость мыслью об удобстве попросту исчезает,
Светоносная природа солнца и луны не угасает ни на миг.
Да проведу я всю жизнь в покое и счастье!
 
 
Пусть всё, что бы я ни делал, принесёт пользу учению и существам,
Пусть Дхарма будет всесильна и низвергнет все цепляния и пристрастия,
Пусть высшая мандала просветлённого ума возрастает во всех направлениях!
Да обрету я десять могущественных сил, чтобы привести
Всех, с кем я когда-либо встречался,
в пространство изначальной основы!
 

В то время мой брат Шедруб отправился в монастыри Шечен и Дзонгсар, чтобы позаимствовать какие-нибудь книги Мипама Ринпоче. В обители Таши Палбар Линг, где умер Мипам Ринпоче, его близкий ученик и постоянный помощник Лама Осэл дал нам наделяющее силой благословение и устную передачу: руководства по накоплению практики «Ямантака – владыка долголетия» с приложением; руководства по накоплению практики Трочу; практики «Церемония Ямантаки по плетению креста»; комментария к «Яростной мантре»; цикла «Выразительная сила осознавания»; подробной и краткой вспомогательных практик Палден Лхамо из сборника садхан, напечатанного в Дзонгсаре; «Наставлений по практике Рахулы»; а также практики «Гадание по зеркалу Юдронмы» и исполняющего желания подношения¹⁶⁰.

Однажды, когда я писал письмо, мой драгоценный учитель Чокьи Лодро шутливо спросил меня, не записываю ли я сокровище ума, и я задумался, не были ли его слова предсказанием о будущем. Я подготовил исправленную редакцию переписанных от руки сочинений Мипама Ринпоче, семичастный глубокий трактат о посвящении, две книги с разными наставлениями о гневной мантре, цикл магического проявления и биографию Мипама Ринпоче, попросив всеведущего Джамгона Дхармамати просмотреть мои черновики. Он подарил мне шёлковый шарф, ваджру и колокольчик, отрез красного китайского атласа, драгоценную шкатулку Ваджрадхары Кхьенце Вангпо с жёлтыми свитками¹⁶¹, а также стихотворение, в котором поблагодарил и похвалил меня за труды, назвав их хорошо выполненной работой.

Серьёзная болезнь и появление супруги

Я решил укрыться в пещере на склоне очень высокой скалистой горы под названием Барлха Цегьял. Добравшись до неё, я увидел радугу и другие хорошие знаки. Чтобы устранить препятствия, я в течение месяца выполнял накопление практики «Собрание великого херуки» и тайную садхану Дроло, глубокое сокровище Джамгона. Когда Сангье Ньенпа получил от Несара Ламы Трапела поясняющую передачу «Подобного драгоценному украшению», комментария Нгога Жеданга Дордже к «Двум разделам», я тоже её получил.

Позже, в год Деревянной Собаки (1934), когда мне было двадцать пять лет, я заболел чем-то вроде колики. Меня лихорадило и знобило, а слизистые покрылись язвами. От лихорадки у меня были такие сильные приступы боли, что несколько раз я чуть не умер. В то время я усердствовал в практике «Ваджрная дубинка Владыки тайн», глубокого сокровища Владыки Дхармы Чокгьюра Лингпы¹⁶², благодаря которой моё здоровье немного поправилось. Я особенно сосредоточился на выполнении ста тысяч пиршественных подношений согласно практике «Царица великого блаженства» и «Церемонии долголетия, обращающая время вспять» и во всех подробностях практиковал «Подношение Махакале и Махакали для выкупа жизни, предотвращающее войну», переданное всеведущим Джамгоном Дхармамати.

В моей обители случились некоторые дурные предзнаменования: крысы утащили чётки, погрызли книги и т. п. Когда я выполнял садхану из цикла Курукуллы, проявившегося из реализации Мипама Ринпоче, мне в голову снова пришла прежняя омрачённая мысль о том, чтобы взять супругу с целью отвратить препятствия для жизни и прожить долгую жизнь, и я решил стать нгагпой¹⁶³. Некоторые ламы говорили мне, что поскольку я тертон, то должен взять себе супругу. Лама Осэл, близкий ученик и бессменный помощник Мипама Ринпоче, вспомнил, как однажды тот сказал ему, что в подобных случаях, если поджечь волос предполагаемой супруги рядом с тертоном, его здоровье поправится. Лама Осэл велел взять несколько волосков Лхамо и поджечь возле меня, но мне сказали, что это были волосы Мипама Ринпоче. После этого мне стало заметно лучше.

Я выполнил очень подробное накопление практики мирного Манджушри из цикла Мипама Ринпоче «Выразительная сила осознавания», и в третий месяц года Деревянной Свиньи (1935) отправился повидаться с моим несравненным учителем Чокьи Лодро в его резиденции Дзонгсар Таши Лхаце. По пути я на день остановился чуть ниже Маронг Другутил, где, следуя своим снам, записал садхану гуру Сарахи.

Всякий раз, когда я приезжал к своему драгоценному учителю в Дзонгсар, он заботился обо мне с такой большой любовью, что я чувствовал себя как дома. В тот раз он казался ещё радостнее, чем обычно, и вышел поприветствовать меня у ворот резиденции с длинными палочками благовоний. Встретив меня, он простёрся, усадил меня на высокое сиденье, подал чай и рис и сказал:

– Прошлой ночью мне приснился Кхьенце Вангпо. Он светился от счастья, и это предвещало твой сегодняшний приезд. В своём состоянии осознавания я храню память о проявлении эманации ума Кхьенце. Это и есть ты!

Я обратился к нему с просьбой передать «Сокровищницу драгоценных терма», о чём уже просил в прошлом. Однако, несмотря на его искреннее желание её выполнить, в Амдо по причине иноземного вторжения царили беспорядки, и он решил отложить передачу на какое-то время. Он очень подробно даровал мне практику Ямантаки линии передачи Ра Лоцавы; практику Белой Тары традиции цар; «Сердечную сущность Рождённого из Лотоса»; «Тайное собрание дакини» с четырьмя семействами дакини; «Сердечную сущность бессмертной Арьи» и другие учения. Затем он сказал:

– Эти учения совершенно необходимо снабдить комментариями, и у тебя есть все качества, чтобы их написать.

Он подарил мне шёлковый шарф, ваджру и колокольчик, около сотни листов превосходной бумаги, принадлежавшей когда-то Кхьенце Вангпо, китайскую чернильницу и несколько ручек.

Я попросил у него ритуал вверения жизненной силы Тханглха¹⁶⁴ из «Северных сокровищ», и, хотя это учение не было скреплено печатью тайны, он попросил на время отложить передачу. Чтобы улучшить переменчивые обстоятельства, в палатке на крыше своего дома он выполнил несколько ритуалов: торма «Львиноликая»¹⁶⁵ из «Сердечной сущности» для изгнания вредоносных сил, подношение дыма «Исполнение желаний» для умилостивления и горное очищение.

В тот вечер, хотя стоял второй тибетский месяц (который приходится на март), река Мечу разлилась, как летом, и я почувствовал, что досточтимый учитель доволен. Он со всей тщательностью снизу доверху освятил свою резиденцию и подчинил опасное место над монастырским колледжем Кхамче. Он показал мне все святые изображения в своём доме и во всех подробностях объяснил их происхождение. Затем он велел дать ему посвящение долгой жизни внутренней практики женского божества из «Сердечной сущности великого пространства» и устную передачу «Сокровищницы слов и смысла», что я и сделал.

Перед самым моим отъездом, когда мы находились во внутренней части комнаты, где умер Джамьянг Кхьенце Вангпо, он подарил мне красивую металлическую статуэтку Шакьямуни, сделанную в Индии, которая служила Кхьенце Вангпо опорой в практике. Я также получил от него много других подарков: текст практики Тары, открытый Ягчаром и записанный рукой Кхьенце Вангпо; ваджру и колокольчик мастера, которые он использовал на протяжении всей жизни; шапку «Изображение пустоты», принадлежавшую Кхьенце Вангпо и его дяде по отцовской линии Могтону Джигдрелу Чойингу Дордже; полный комплект одежды, принадлежавшей Кхьенце Вангпо; и другие вещи. Затем он сказал:

– Не пренебрегай передачами своих глубоких сокровищ. Они принесут большую пользу в эти времена упадка. Твоё решение взять супругу, несомненно, превозносит тебя выше ста дисциплинированных монахов.

Когда я попросил его проверить мой свеженаписанный комментарий к «Сущностному Килае линии слушания», он был очень доволен и сказал:

– Ты должен написать подобный комментарий к каждому из пяти циклов линии слушания, составленных Кхьенце Вангпо. Тебе следует сочинить подробное руководство по циклу учений-сокровищ Кхьенце Вангпо, в котором содержится весь путь, подобно сочинениям Миндролинга Тердага Лингпы и его брата. Я думаю, оно получит широкое распространение. Тебе также следует написать ритуалы посвящения для садхан четырёх классов херук из «Сердечной сущности великого пространства» и конспект посвящения для «Сокровенной скреплённой печатью сущности гуру-садханы». В наши дни среди четырёх главных школ Тибета¹⁶⁶ в школе ньингма есть четыре великих мастера, способных писать комментарии. Как удивительно!

Он велел мне учредить церемонию интенсивного выполнения садханы в монастыре Сакар в Дене, с тем чтобы проводить там замечательную и столь необходимую «Практику подношения Будде Шакьямуни и его восьми сыновьям», написанную Джамгоном Конгтрулом, что я и сделал. Затем я отправился в Палпунг, где встретился с Ситу Ринпоче и Кхьентрулом Ринпоче. Там для меня провели защитную церемонию и благословили на долгую жизнь.

Затем я вернулся в свою обитель, и пока я, как обычно, находился в уединении, специально, чтобы повидаться со мной, прибыл Десятый Сурманг Трунгпа Карма Чокьи Ньингдже. Он отдохнул три дня и дал мне посвящение и устную передачу четырёх практик Ачалы, сокровища Чоклинга¹⁶⁷. Он сказал:

– Если ты станешь тантриком, у тебя непременно будут передачи глубоких сокровищ, которые принесут настоящую пользу в эту тёмную эпоху. Это благоприятное совпадение и устремление помогут объединить духовные труды Кхьенце, Конгтрула и Чоклинга.

Затем он поднёс мне молитву долгой жизни в стихах, после чего продолжил:

– Впредь мы будем встречаться чаще, и в дальнейшем я дам тебе посвящение и устную передачу «Чакрасамвары линия слушания дакини» традиции зур.

Он также дал советы и глубокие краткие наставления о Великом совершенстве моей супруге. Мою обитель также посетил Друнграм Гьятрул Ринпоче, и я попросил у него посвящение долгой жизни. Он сказал:

– Это благоприятное совпадение, что тебя возвели на трон как наместника Гуру Падмасамбхавы, – и подарил мне рубашку.

Примерно в то время я совершил накопление практики «Грохочущего огненного колеса Хаягривы», вновь открытого сокровища Кхьенце Вангпо. По моей просьбе в год Огненного Быка (1937) моей матери и мне посчастливилось получить ясную, хорошо сформулированную и приятную на слух устную передачу драгоценного Кангьюра от необычайно мудрого и доброго Ламы Карма Осэла Лхундруба, который был специально приглашён для этой цели. Он был так любезен, что дал нам также объяснительную передачу «Обширной сокровищницы наставлений» и великой «Сокровищницы вездесущего знания». Я выполнил сто тысяч пиршественных подношений согласно практике «Тайного собрания дакини» с развёрнутым «Исполняющим чаяния подношением пяти элементов». Он попросил вступительное слово к «Глубокой сущности Вималы» Великого Чецуна, и я написал сопроводительный текст. Затем я выполнил накопление практики Нагаракши из цикла Мипама Ринпоче «Выразительная сила осознавания».

Когда Панчен-лама прибыл с визитом в Джекундо Дондруб Линг в Гатоде, я отправился повидать его и установил c ним духовную связь. Поскольку Кармапа Рангджунг Ригпей Дордже посетил монастырь Бенчен, я встретился также и с ним и стал свидетелем церемонии чёрной короны, которая освобождает через видение. От Сангье Ньенпы я получил объяснение и наставления по «Четырём медицинским тантрам», а также передачу наставлений по подробному комментарию к «Калачакре», составленному Мипамом Ринпоче. У Владыки Кангьюра я прилежно учился тому, как различать лекарственные травы, и прочему.

Тем временем, поскольку у меня сложилось обманчивое впечатление, что гора позади монастыря Бенчен была священным местом Авалокитешвары, проявились хорошие знаки: например, самопроизвольно размножились пилюли для освящения сосуда, хранившиеся в монастыре, и так далее. Однако мне не удалось почтительно обойти гору и написать об этом руководство. На святой Лотосовой Хрустальной горе в Гьямгьяле у озера Дакини я выполнил пиршественное подношение и поднёс дары. Когда я вернулся в свою обитель, родилась наша первая дочь, и Кхьенце Чокьи Лодро дал ей имя Чиме Дронкар.

От Мугсанг Кхенпо Кунсанга я получил устную передачу девяти томов сокровищ из «Восьми учений-садхан». Примерно в год Земляного Тигра (1938) я отправился в затворническую обитель Бенчена. Во внутренней комнате от Ладро Норбу Тулку¹⁶⁸ я получил посвящения, устные передачи и наставления «Сокровищницы Тайной мантры школы кагью», идущие от Кармапы Кхакхьяба Дордже. Я также получил все устные передачи «Собрания сочинений» Пятнадцатого Кармапы.

От Сангье Ньенпы я дважды получил посвящение Ваджраварахи согласно традиции карма кагью. Он сказал, что получил его от Кхенчена Таши Осэра, Пятнадцатого Кармапы и Ситу Пемы Вангчога. От моего брата Шедруба я получил передачу практик Бернагчена, Авалокитешвары и Ваджрапани, которые он получил от самого Кармапы Кхакхьяба Дордже¹⁶⁹. От Сопы Тарчина, кхенпо из Бенчена, я получил передачу полного собрания сочинений Патрула Ринпоче, а также комментария Кхенчена Йонтена Гьяцо к «Сокровищнице драгоценных качеств» – «Сияние солнца» и «Блеск луны» – с её кратким обзором «Советы о четырёх методах».

Затем я несколько раз развёрнутым и кратким образом совершил накопления приближения, достижения и деяний глубокого сокровища Ургьена Лингпы «Океан Дхармы, воплощающий все учения», а также гуру-садханы Вималамитры «Сущность благословений». Я также выполнил множество развёрнутых и кратких практик «Сердечной сущности бессмертной Арьи» и практику глубокого сокровища Другу Янгванга «Хаягрива, освобождающий всех высокомерных духов»¹⁷⁰.

Однажды по просьбе десятка учеников, живших неподалёку, я, чтобы очистить мои омрачения, прочитал в своей обители драгоценный Кангьюр. Я также дал устную передачу «Обширной сокровищницы наставлений» Джамгона Конгтрула нескольким хорошим ламам из Карго. Затем я отправился в Замок Лазурного Неба – обитель Друнграма Гьятрула Ринпоче. По пути я переночевал перед Пылающей скалой в Гатоде, где на основе своих снов записал гуру-садхану Падампы.

Я долгое время пробыл в обители Замок Лазурного Неба, где Друнграм Гьятрул заботился обо мне с большой любовью. Я поднёс ему посвящения и устные передачи драгоценной «Сокровищницы духовных наставлений» и «Сокровищницы Тайной мантры школы кагью» с наставлениями. Кроме того, я поднёс ему составленные Джамгоном Конгтрулом коренные тексты «Обширной сокровищницы наставлений» и «Сокровищницы вездесущего знания» с комментариями, а также три индийских текста по махамудре. Он очень великодушно передал мне полное посвящение «Чакрасамвары линии слушания дакини» традиции Сурманга, которое получил от Десятого Трунгпы Ринпоче Чокьи Ньингдже.

После этого я отправился в монастырь Друнграм, чтобы возглавить собрание недавно учреждённого друбчена «Тайное собрание Авалокитешвары» Ратна Лингпы. Друнграм Гьятрул сказал мне:

– Большинство открывателей сокровищ живут не очень долго. Но ты, дабы по-настоящему принести обширную пользу учению и существам, должен прожить долгую жизнь.

Он несколько раз дал мне посвящение долгой жизни и благословение самадхи и продолжал наделять силой и возносить особые молитвы и благопожелания, чтобы передо мной предстали передачи сокровищ. Помимо этого он подарил мне и моей супруге разнообразную одежду, украшения и другие вещи.

Затем в моей жизни произошла череда печальных событий: сначала умерла моя мать, а чуть позже – Лама Осэл, близкий ученик и бессменный помощник Владыки Дхармы Мипама Ринпоче. Затем умер муж моей сестры Калги, который вёл хозяйство Дилго. Я пригласил к нам домой Рабджама Ринпоче, где он долгое время выполнял ритуалы, чтобы отправить сознание моей матери в чистую землю, а также провёл кремацию останков Ламы Осэла. Приехал и Гьялцаб Чогтрул, и, чтобы установить с ним первоначальную духовную связь, я попросил у него посвящение долгой жизни из практики долгой жизни «Воплощение сокровенной сущности» Миндролинга Терчена. Он пожелал, чтобы мы оба – и Сангье Ньенпа, и я – дали ему посвящение долгой жизни, что мы и сделали. Мы также посетили Палпунга Ситу Ринпоче в его обители.

В год Водяной Овцы (1943), когда мне было тридцать три года, у нас с Лхамо родилась ещё одна дочь, и Кхьенце Чокьи Лодро назвал её Дечен Вангмо. Пока я был в ретрите в Таши Палбар Линге, домике Мипама Ринпоче, я написал ритуал посвящения и садхану мирного Манджушри, связанные с четырьмя классами тантр. Во второй месяц года Деревянной Обезьяны (1944) мы с Сангье Ньенпой отправились в Палпунг, где я встретился с Ситу Пемой Вангчогом, Гьялсе Джамгоном Чогтрулом и Ненангом Паво Ринпоче¹⁷¹, посетившими Кхам.