Текст книги "Сияющая луна. Автобиография Дилго Кхьенце, а также воспоминания семьи, друзей и учеников"

Предисловие Шечена Рабджама Ринпоче

Впервые я узнал Кхьенце Ринпоче как замечательного любящего дедушку. Вообще-то он был мне как настоящие отец и мать в одном лице. С возрастом моё отношение к нему постепенно перерастало в глубокое уважение и доверие и в конце концов превратилось в непоколебимую веру. Так Кхьенце Ринпоче стал моим духовным учителем. Начав изучать священные писания, я обнаружил в нём все качества истинного и реализованного мастера, которые были в них описаны. После его смерти сила его неиссякаемого присутствия стала просто вездесущей. Сейчас я понимаю, насколько мне повезло встретить его и провести в его присутствии двадцать лет. Я находился с ним с пятилетнего возраста до тех пор, пока он не покинул этот мир, когда мне исполнилось двадцать пять лет.

Мне очень повезло быть всегда рядом, когда он давал учения и путешествовал. Я уверен, что Кхьенце Ринпоче являл собой один из лучших примеров совершенного духовного учителя. По сути, он был мастером для других мастеров, и многие тибетские наставники двадцатого столетия получали у него учения.

Вся его жизнь была посвящена исключительно помощи другим. Если бы вы увидели обширный список тех книг, которые он опубликовал, вам бы показалось, что всю жизнь он занимался только книгоиздательством. Если взять двадцать пять томов его сочинений – одно из самых крупных собраний сочинений, написанных тибетским мастером в прошлом веке, – можно предположить, что он только и делал, что писал. Что касается практики, то, поскольку он провёл двадцать лет в личном ретрите, можно предположить, что всё своё время он целиком посвящал духовной практике, не занимаясь ничем другим. У него было более пятидесяти учителей, и он получил учения всех традиций тибетского буддизма. Учения, которые он даровал, представляют собой всевозможные собрания учений тибетского буддизма, например «Сокровищница духовных наставлений» и «Сокровищница драгоценных терма».

Когда мы потеряли Тибет, учения всех традиций оказались под угрозой исчезновения. Дилго Кхьенце Ринпоче сделал всё возможное, чтобы сохранить их, даруя эти учения везде, где это было возможно. В соответствии с потребностями своих учеников он мог одновременно дать шесть или семь кратких учений в перерывах между главными сессиями учения. При его участии были построены многочисленные храмы и ступы в Бутане, Непале и Индии. Вся его жизнь была посвящена сохранению учений Будды. В наше время все молодые ламы так или иначе связаны с Кхьенце Ринпоче, получив непосредственно учения от него самого или прочитав изданные им книги. Он заботился не только о традиции ньингма, то также о кагью, сакья, гелуг и джонанг. Он был жизненной силой всего древа тибетского буддизма.

Кхьенце Ринпоче никогда не называл своих учителей по имени, он использовал слово кадринчен, что означает «добрейший». Когда я спросил его, почему он так делал, он ответил, что они были так добры, что он не хотел произносить их имена, поскольку они были Буддой во плоти. Только в текстах учений он называл их по имени.

За все двадцать лет, что я провёл рядом с Кхьенце Ринпоче, я никогда не видел его очень расстроенным или слишком возбуждённым – его настроение было всегда уравновешенным. Во время нашей второй поездки в Тибет в 1988 году Ринпоче захотел посетить ретритный домик Шечена Гьялцаба, и мы отнесли его туда. Он захотел переночевать на развалинах дома, и мы поставили там палатку. Тогда он немного рассказал нам о Гьялцабе Ринпоче и заплакал. Впервые за двадцать лет я увидел его плачущим. В другой раз, когда Кхьенце Ринпоче давал посвящение Калачакры в Непале, он заплакал, вспоминая своего учителя Кхьенце Чокьи Лодро. Эти два случая, когда я увидел слезы Кхьенце Ринпоче, произвели на меня очень глубокое впечатление.

Незадолго до своей смерти Ринпоче упал, повредив ногу, и в его колене образовался тромб, который нужно было удалить. Врачи не могли дать ему обезболивающее по причине его возраста и слабого сердца. Я отправился в операционную вместе с ним. Он держал меня за руку и произнёс: «Давайте, режьте». Доктора начали операцию без анестезии и удалили тромб, исполосовав всё колено. Я был поражён, что лицо Ринпоче ни разу не скривилось от боли, – он просто всё время улыбался. Ринпоче оставался таким бесстрашным, перенося боль, но заливался слезами, когда говорил о своих учителях. Когда дело касалось учителей, Ринпоче не осмеливался произносить их имена, потому что видел в них подлинного Будду, но, ложась под скальпель, даже не заплакал. Как нам понять его внешние, внутренние и тайные качества с помощью обычного ума? Всё, что мы можем сказать о нём, имеет отношение к его внешней форме – мы не в состоянии постичь глубину его реализации и внутренних качеств.

Где бы ни находился Кхьенце Ринпоче, он казался огромным. Однажды в Непале он сидел в своей комнате, когда на встречу с ним пришла женщина с ребёнком. Пока женщина простиралась, ребёнок взглянул на Кхьенце Ринпоче и сказал: «Мама, мама, смотри какой великан!». Матери стало неловко, и она попыталась успокоить ребёнка, но он не унимался и продолжал кричать: «Какой огромный!». Когда вы были рядом с ним, благословение, идущее от него, ощущалось так сильно, что в нём хотелось просто раствориться.

Всякий раз, когда Кхьенце Ринпоче давал учения, в его речи не было дополнений или повторений, и создавалось впечатление, словно он читал по книге. Ещё одно особенное качество, которое я заметил в нём, заключалось в том, что вам необязательно было быть последователем школы ньингма, чтобы стать его учеником, как того требовали другие учителя.

Однажды в Шотландии я путешествовал вместе с Кхьенце Ринпоче и Аконгом Тулку на автомобиле. Аконг Тулку задавал Кхьенце Ринпоче много вопросов. Когда он спросил: «Кто сегодня является твоим лучшим учеником?» – Ринпоче ответил: «Сенгтраг Тулку». С тех пор как Кхьенце Ринпоче не стало, я слышал о нём много разных историй, и у каждого она своя. Ринпоче дарил другим ощущение, что они самые особенные. Не хватило бы и книги, чтобы пересказать все эти удивительные истории.

Кхьенце Ринпоче всегда говорил о том, как важно объединить свой ум с Дхармой, а практику – с повседневной жизнью. Он любил повторять: «О хорошем практикующем судят не тогда, когда всё в порядке. Ясно обнаружить недостатки чьей-либо практики можно при возникновении трудностей». Он подчёркивал необходимость объединить свой ум с учением в медитации и привносить качество этой медитации во все свои действия. Он постоянно предлагал нам проверить, становились ли мы в результате практики более хорошими людьми, удавалось ли нам постепенно освобождаться от беспокоящих эмоций, могли ли мы наслаждаться внутренней свободой и свободой от беспокоящих эмоций.

Он утверждал, что мерилом успеха нашей многолетней практики являются внутреннее спокойствие и всё меньшая уязвимость в различных внешних обстоятельствах. Результатом практики Дхармы должны стать внутренняя свобода и глубокое счастье. Это может произойти только в том случае, когда исчезают отрицательные эмоции и запутанность ума. Он подчёркивал, что мы упускаем из виду цель нашей практики, если яды нашего ума всё ещё имеют над нами силу, без конца мучая нас и заставляя беспокоиться о себе.

Эта биография правдиво и без преувеличений рассказывает о том, кем был Кхьенце Ринпоче, как он жил, чем занимался каждый день. Пример его жизни может послужить вдохновением для многих. В наши дни, когда так мало настоящих учителей, многие, читая эту биографию, смогут обнаружить, какими качествами обладает великий мастер, что, вполне возможно, поможет им отыскать подлинного учителя.

Несмотря на то что Кхьенце Ринпоче с нами уже нет, каждый, кто читает записи его учений или письменные труды, может испытать глубину его мудрости и сострадания. Даже те, кто ещё не достиг просветления, могут обрести и излучать некоторое внутреннее благополучие, что само по себе является признаком хорошего практикующего. Слабый практикующий может держать в себе много напряжения и быть сложным в общении. Такой практикующий имеет множество беспокоящих мыслей и проблем, с которыми он не в состоянии справиться. В сравнении с ним сильный практикующий естественным образом становится более открытым и испытывает внутреннюю свободу. Имея перед глазами вдохновляющий пример Кхьенце Ринпоче и преисполнившись уверенности и энтузиазма, мы можем воспользоваться выпавшим шансом и с радостью, прилежанием и состраданием вступить на путь бодхисаттвы.

Шечен Рабджам Ринпоче

Паро Сацам Чортен, Бутан

Май 2007 г.

Предисловие переводчика на английский язык

Где-то в 1993 году, спустя несколько лет после кончины Дилго Кхьенце Ринпоче, в то время, когда готовилось к печати собрание его сочинений, Шечен Рабджам Ринпоче попросил меня перевести автобиографию Кхьенце Ринпоче. Кхьенце Ринпоче начал писать эту автобиографию, когда ему было за семьдесят, и забросил её перед тем, как покинуть Кхам и отправиться в Центральный Тибет в середине 1950-х. Поскольку жизнеописание было не окончено, то в последовавшие после просьбы Рабджама Ринпоче годы я стала собирать и переводить интервью близких Кхьенце Ринпоче – его жены, родственников, помощников, близких учеников, чтобы завершить биографию. Я также перевела несколько аудиозаписей, в которых содержались устные истории, которые Кхьенце Ринпоче рассказывал Дзонгсару Кхьенце и другим ближайшим ученикам. В конце концов я смогла начать перевод самого рукописного текста только в 2004 году, после того как я перевела и издала «Жизнь Вайрочаны».

Значительную часть рукописи занимает описание различных учений, которые изучал, получал и даровал Кхьенце Ринпоче, а также перечисление всех учителей, у которых он учился. Для читателя, не знакомого с этими учителями и текстами, попытка охватить всю эту информацию может стать суровым испытанием. По этой причине Рабджам Ринпоче разрешил мне перемежать рукопись разнообразными историями, рассказанными Кхьенце Ринпоче, чтобы сделать текст более понятным для обычного читателя. Хотя текст, написанный Кхьенце Ринпоче, не был сокращён, мы добавили в него несколько устных историй, чтобы повествование было более насыщенным и личным.

В автобиографии Кхьенце Ринпоче часто зовёт своих учителей именем «Джамгон», что означает «милосердный защитник». Он также называет одних и тех же учителей разными именами. Например, для Дзонгсара Кхьенце Чокьи Лодро он иногда использует имя Дхармамати, иногда Лама Ринпоче, иногда Пема Еше Дордже и другие, а для Кхенпо Шенги и других кхенпо – чаще всего Кхен Ринпоче. Чтобы не запутать читателя, я постаралась использовать одно постоянное имя для каждого учителя. В тех случаях, когда за именем учителя одно за другим следуют ещё пять его различных имён, я сократила их число до двух-трёх, указав оставшиеся имена в сноске. Хотя некоторые читатели могут посчитать мой поступок отсутствием уважения с моей стороны, тем не менее в большинстве случаев я пренебрегла титулом «ринпоче», означающим «драгоценный», чтобы не делать имена учителей длиннее, чем они есть.

Также мы решили разделить книгу на две части. В первой содержатся слова, написанные и сказанные самим Кхьенце Ринпоче, а во второй – воспоминания его супруги, внука и других близких людей. Мы собрали так много историй, рассказанных его ближайшими учениками и помощниками, что было просто невозможно включить их все в одну книгу, поэтому я постаралась выбрать из них наиболее содержательные и имеющие отношение к событиям жизни Кхьенце Ринпоче. Несколько раз я просила его ближайшего ученика и духовного друга Трулшига Ринпоче рассказать истории о Кхьенце Ринпоче, но тот предложил мне перевести биографию, которую он написал в качестве вступления к собранию сочинений Кхьенце Ринпоче. Значительная часть биографии, написанной Трулшигом Ринпоче и занимающей почти полсотни страниц вступления, состояла из хвалебных стихов, посвящённых предыдущим воплощениям Кхьенце Ринпоче, которые очень трудно перевести на английский язык столь же поэтично. В остальном тексте биографии пересказаны события, похожие на те, что описаны в автобиографии Кхьенце Ринпоче. Поскольку совместить обе биографии не представлялось возможным, я выбрала несколько эпизодов из биографии, написанной Трулшигом Ринпоче, а также историю о планах Кхьенце Ринпоче построить монастырь в Непале. В эту главу я также включила письменный рассказ Кхьенце Ринпоче о постройке монастыря Шечен в Непале, который в восьмидесятые годы перевела с тибетского языка Ани Нгаванг Чодрон. Записи некоторых историй, рассказанных Оргьеном Тобгьялом Ринпоче, были сделаны в Шантелубе во Франции и переведены Эриком Пемой Кунсангом. В своём переводе я постаралась строго придерживаться слов Кхьенце Ринпоче, не позволяя себе искажать смысл и не меняя слова даже там, где это казалось необходимым, несмотря на то что по этой причине некоторые описания могут показаться читателю странными или лишёнными логики.

В своих вступительных словах Его Святейшество Далай-лама, Дзонгсар Кхьенце, Согьял Ринпоче и Шечен Рабджам Ринпоче очень подробно описали все замечательные качества Кхьенце Ринпоче, поэтому мне нет нужды добавлять здесь что-то ещё. Закончив перевод рукописи автобиографии и объединив его с историями, рассказанными Ринпоче, я провела около шести недель в Бутане, проверяя текст вместе с Рабджамом Ринпоче, который внёс несколько важных правок и дополнений. Переводчик Матьё Рикар, который долгое время был помощником Кхьенце Ринпоче, также проверил весь текст и сделал несколько полезных дополнений к устным историям. Во время ежегодного друбчена, состоявшегося в 2006 году в Бумтанге, Её Величество королева-мать Кесанг Чоден проверила написанную ею, её секретарём Лопоном Ньябчи и Лопоном Пемала часть текста, в которой описывается деятельность Кхьенце Ринпоче в Бутане, и также внесла ценные изменения.

Что касается моего личного опыта общения с Кхьенце Ринпоче, то мне довелось познакомиться с ним в 1973 году, когда он совершал погребальный ритуал для предыдущего воплощения Нетена Чоклинга Ринпоче в Бире на севере Индии. С того момента и вплоть до его смерти в 1991 году мне посчастливилось подолгу бывать рядом с ним. Начиная с середины семидесятых и до 1981 года я также время от времени была его переводчиком. Таким образом, я была достаточно знаком с его акцентом, и, вероятно, по этой причине Рабджам Ринпоче, с которым мы познакомились, когда ему было шесть лет, попросил меня перевести эту автобиографию. За то время, что я работала над письменным текстом и историями, изучая подробности жизни Кхьенце Ринпоче, мне удалось намного лучше понять, кем он был на самом деле, поэтому данная работа принесла мне чрезвычайную пользу. Хотя я не могу утверждать, что мои чувства к нему были истинной преданностью, тем не менее, пока Кхьенце Ринпоче был жив, покинуть сферу его присутствия было практически невозможно; это было так же трудно, как отлепить иголку от магнита. Благодаря доброте Рабджама Ринпоче, которой позволил мне работать над этой книгой, моя преданность к Кхьенце Ринпоче естественным образом возросла; его благословения лились непрекращающимся дождём.

Пусть осведомлённые читатели проявят сдержанность, зная, что переводчик берёт на себя всю ответственность за ошибки, которые неминуемо закрались в текст. Я молюсь о том, чтобы каждый, кто прочитает эту биографию, проникся верой в этого великого человека и почувствовал вдохновение следовать примеру его жизни. Я возношу молитвы буддам, учителям линии передачи, защитникам Дхармы, чтобы они простили мою неспособность выполнить этот перевод совершенным образом, а также все ошибки, упущения, неточности и неподобающее разглашение тайных наставлений, которые были совершены мной при подготовке этой книги. Пусть польза от этой работы послужит распространению учения Будды в десяти направлениях, пусть жизни держателей учения будут безмятежными и долгими и пусть все живые существа, включая тех, кто встретится с этой книгой, обретут счастье и просветление.

Благодарности

Прежде всего я хочу поблагодарить Шечена Рабджама Ринпоче за то, что он позволил мне работать над этим проектом, за написанное им вступительное слово, за многочисленные истории, которые он вспомнил, а также за то, что он смог полностью проверить со мной всю рукопись. Во-вторых, я благодарю всех, кто уделил мне время и рассказал вдохновляющие истории, среди них – последнее воплощение Кхандро Лхамо, Тенга Ринпоче, королева-мать Бутана Кесанг Чоден, Оргьен Тобгьял Ринпоче, Цике Чоклинг Ринпоче, Кхенпо Пема Шераб, Певар Тулку и многие другие. Я также выражаю мою благодарность несравненному Четырнадцатому Далай-ламе Тензину Гьяцо за его вдохновляющее вступление, а также великим перевоплощениям Дзонгсару Кхьенце и Согьялу Ринпоче за то, что они написали свои потрясающие вступления, глубоко отразив в них некоторые удивительные качества Дилго Кхьенце Ринпоче. Я отдельно благодарю Кхенпо Еше Гьялцена за правку письменного перевода, которую мы выполнили вместе в Бутане летом 2006 года, а также всем другим ламам, которые прояснили различные эпизоды книги, среди них: Чанглинг Тулку, Джигме Кхьенце Ринпоче, Другу Чогьял Ринпоче, Кхенпо Пема Шераб и Кхенпо Гьюрме Цултрим. Я премного благодарна моему редактору Майклу Твиду, который прочитал весь текст несколько раз, приведя в порядок язык изложения. Я также благодарна переводчику Матьё Рикару за то, что он разрешил мне использовать некоторые из его замечательных фотографий, проверил рукопись и внёс ценные дополнения к воспоминаниям. Помимо этого я выражаю благодарность великому переводчику Эрику Пеме Кунсангу за перевод одной из историй, рассказанных Оргьеном Тобгьялом; покойной Ани Нгаванг Чодрон – за перевод главы о строительстве монастыря Шечен в Непале, а также Вивиан Курц – за помощь с составлением контракта.

Ани Джимпа Палмо

Часть 1. Автобиография

Глава 1. Ранние годы

Введение

Руки мудрости и любви, что спасают меня из пропасти сансары и нирваны,

Владыка сотни семейств, выдающийся среди будд,

Драгоценный учитель, славный предводитель моря прибежищ,

Я всегда буду служить тебе с рвением безбрежным, как океан.

Лишь украшу сад моего ума цветком твоего имени,

Как его сладкий аромат, несущий пользу и блаженство, развеивает все мои мучения:

Три драгоценности, ослепительный пик,

венец моей стократной веры,

Всегда услаждай меня мёдом совершенного освобождения!

На грубом камне кармы и эмоций внутри моего существа духовные качества – лишь хилые ползучие растения:

Я стыжусь, что записал историю своей жизни – хвастовство, полное преувеличений.

Великие существа, являющиеся держателями учений и достигшие уровня Благородных, способны вести преданных учеников к освобождению на примере собственной жизни. Они могут даровать прямые и косвенные наставления посредством своего океаноподобного, всегда превосходного и совершенно изящного поведения на уровнях тела, речи и ума. Что касается меня, то в сравнении с навозной кучей моих изъянов даже гора Меру кажется ничтожной. Хоть я и взрастил крошечный побег видимости благих качеств, он так и не прижился и теперь, пожухнув, почти зачах. Без конца разводя свинарник из незаслуженных подношений, отравляя воздух зловонием кармы и эмоций, осознавая свои изъяны и не скрывая их от самого себя – но лишь стыдясь их, – я вовсе не горю желанием написать свою биографию.

В эти времена упадка великолепные утверждения и реализация⁴ драгоценного учения Будды окутаны мраком, а солнце многих подлинных учёных и реализованных существ закатилось за горизонт. В то время как победный глас совершенного учения и практики с каждым днём всё тише, безрассудная оккупация Тибета чужеземцами разбросала многих величайших и добродетельных тибетцев словно горох, брошенный на барабан, по чужим странам, где никто не осознаёт ценность Дхармы; и даже я достиг предела своих сил. Благодаря доброте несравненных властителей мандалы передо мной открылась сокровищница великого обучения, но, поскольку я не принял изучение и размышление близко к сердцу, невозделанная почва моего дурного характера так и осталась неподатливой.

Так и не познав, хотя бы в самой малости, вкус десяти принципов ваджрного мастера⁵, а лишь изображая, что разбираюсь в Дхарме, внешне я стал походить на учителя, носящего имя Кхьенце Тулку, которое подобно навершию на победном стяге. Благодаря этому достойному титулу, полагая, что звуки барабана Дхармы, возможно, принесут пользу каждому, кто приходил ко мне с просьбой о нектароподобном даре созревания и освобождения, я извлекал их везде и всегда.

По причине этого те существа, что поддерживают учение согласно имени и смыслу, а также последователи Дхармы, знающие характеристики учителя, считали меня подлинным учителем. С искренней верой и почтением они попросили меня записать историю моей жизни, и когда они неоднократно повторили свою просьбу, я вспомнил слова моего учителя. Прежде он много раз обращался к всеведущему Манджушри Чокьи Лодро⁶ с просьбой написать свою биографию и в итоге составил её сам в стихотворной форме. Он сказал мне: «Тебе тоже следует написать свою биографию. Однажды Джамгон Кхьенце Вангпо велел своему ученику, учёному держателю ваджры Дордже Рабтену, попросить Джамгона Конгтрула Ринпоче и великого бодхисаттву Патрула Ринпоче написать свои биографии, что было бы очень благоприятно и полезно в будущем, и пообещал, что после этого напишет свою. Джамгон Конгтрул составил автобиографию, а вот Патрул Ринпоче в ответ на эту просьбу ничего не обещал, поэтому Кхьенце Вангпо так и не оставил после себя подробного жизнеописания». Когда я вспомнил эти случайные слова, мне на ум пришли строки, написанные духовным проводником Дхармы, светочем мира Гуной Самудрой⁷:

Если мы получили безупречную опору в виде свобод и дарований и естественным образом обрели благоприятные условия четырёх колёс, то цель дисциплинированных изучения, размышления и медитации, таких усердных, какие только возможны, заключается в осуществлении трёх сфер чтения и оставления⁸.

Поскольку благородные учителя, исполненные безусловного сострадания, были неизменно добры ко мне, с моей стороны было бы неправильно недооценивать их слова и пренебрегать ими. А поскольку эти слова могут создать благоприятные обстоятельства для проявления абсолютной истины в будущем, я запишу все добродетельные деяния, которые совершил.

Место моего рождения

Начну с того, что место, где воплотилось это тело, называется Махабхота, или земля, известная как Великий Тибет. Великий Тибет состоит из трёх провинций, четырёх областей и трёх регионов⁹, и, согласно этому делению, место, где я родился, называется Мекхам¹⁰. Место, где я родился, известное как шесть горных цепей Докхама, у нас называется Нгудза Земо, или хребет Залмо. Небесный ставленник, вселенский монарх Чингисхан, подарил Тибет в составе трёх провинций Дрогону Чопагу Ринпоче. Согласно этому делению, место, где я родился, называется провинцией Кхам, населённой черноголовыми людьми. Эта земля находится во владении великого Гьогчена Донгры – бога изобилия, обитающего в высокогорье. Эта протяжённая территория испещрена широкими зелёными долинами, в которых текут многочисленные реки, берущие начало из долин поменьше и образующие распустившийся восьмилепестковый лотос. Центр этого лотоса украшен многочисленными домами, а вокруг него простираются возделанные поля зерновых. На границе этой земли в окружении лесов, скал и живописных холмов, поросших зелёными лугами, возвышается могучая гора. Вершину этой горы, склоны которой покрыты белоснежным тюрбаном, опоясывающим её, словно каймой, охраняет богиня зимы¹¹.

Из четырёх великих рек Амдо одна лишь золотоносная Янгце течёт с запада на восток. На правом берегу Янгце мягко развеваются сотни молитвенных флагов, словно знамёна победы, покоряющие все стороны света. Подобно сверкающему драгоценному камню на пике величественной горы Меру, эта вершина украшена обителью устрашающего Барлха Цегьяла – местного божества, приглядывающего за местностью, – и его свиты. Ниже, в узком ущелье, с юго-востока на юго-запад течёт река, мириады волн которой словно танцуют в пространстве. На левом берегу реки располагается холм, формой напоминающий благоприятный символ – прильнувших друг к другу рыб, на шее которых стоит родовое поместье Дилго. Небо, горы справа и слева, ручьи, тропинки и прочее – всё, что расположено вокруг, – формами напоминают восемь благоприятных символов.

В Центральном Га и Дене в изобилии произрастают дикие и культурные виды злаков и фруктов, лекарственные деревья и травы, поэтому местные крестьяне и кочевники живут зажиточно. В местности есть все необходимые природные ископаемые, и она носит название Денма¹², поскольку наделена богатствами и посредине неё течёт золотоносная река Янгце. К востоку от Денма находится великий храм Таре Пемо Джонг, подчиняющий территорию.

В Докхаме есть двадцать пять священных мест, которые посещал Второй Будда, отшельник Пема Гьялпо со своей свитой¹³. Докхам, расположенный в Великом Тибете, состоит из Верхнего Кхама, Среднего Кхама и Амдо. Эти три региона занимают обширную территорию, где возвышающиеся части долин разделены огромными расстояниями. Здесь проживают разные общины, представители различных этнических групп и носители разнообразных диалектов, и внешний вид и поведение этих отдельных племён сильно различаются. Некоторые дома разбросаны вдоль равнин, другие, наоборот, расположены кучно. Они напоминают пёстрое море цветов в летнюю пору.

Моя семья

В центре Докхама, на пересечении девяти крупных областей жил бодхисаттва – царь Дерге со своими поданными. У царя было двадцать пять правителей, которые возглавляли отдельные области большого южного региона. Правители ни от кого не зависели, чтили государственные законы и были достойны звания царских министров. Помимо этого у царя было тридцать пять сановников, которые возглавляли двенадцать северных кочевых племён. Все они были потомками мудрой и благонадёжной семьи Жакар, которая была приближена к царю и неустанно заботилась о благополучии жителей.

Я происхожу из знатного рода храбрецов и умельцев, о котором Джамгон Кхьенце Вангпо в своих текстах-сокровищах писал так: «Он принадлежит к роду Мьо¹⁴ и является потомком Га». Моя семья носит фамилию Дилго и имеет три ветви: Терлунг Дилго, Ало Ронг Дилго и Ден Дилго. Все они принадлежат к одному семейству, но в настоящее время географически разделены. Терлунг Дилго была главной семейной линией, а две другие были её ответвлениями.

Я родился в семье Ден Дилго. Моего отца звали Таши Церинг, а моего деда, правителя Дерге, – Таши Цепел. По просьбе моего деда были изготовлены тханки с текстом «Древа, исполняющего желания»¹⁵, которые изображали предыдущие жизни Будды Шакьямуни, поэтому его также звали Пагсам¹⁶.

Наша семейная история гласит, что однажды один из мужчин Ало Дилго погиб, сражаясь за царя Дерге. Чтобы выразить свои соболезнования, правительство Дерге подарило моей семье большой участок плодородной земли в Денкхоге. Обычно семья Дилго отправляла присматривать за землёй двух слуг, семейную пару. Слуги работали в поле и вели хозяйство. Каждый год они отправлялись туда весной, а возвращались зимой. Слуги ездили в Денкхог так часто, что в конце концов семья решила, что им следует туда переехать.

В те времена мой дед Таши Цепел был одним из многих сыновей в семье Ало Дилго. Его трудно было назвать любимым сыном. В действительности у него было так много братьев, что его редко одаривали добрым взглядом. Однако обоим слугам он очень нравился, и они в каком-то смысле его усыновили; он всегда спал в их комнате. Год, когда слуги должны были переехать в Денкхог, обещал стать печальным для Таши Цепела. Они старались сохранить свой отъезд в тайне, чтобы уберечь мальчика от печальных мыслей о разлуке, но к тому времени ему уже всё было известно. Когда слуги уезжали, Таши Цепел собрал свои вещи и отправился вслед за ними, и семья решила позволить ему жить в Денкхоге со слугами.

Повзрослев, мой дед стал очень влиятельным человеком и в конце концов сделался важным министром при правительстве Дерге. Со временем в его владении было больше земель, чем у всех остальных аристократических семей Дерге, вместе взятых. Он стал известен как правитель Дерге и прославился своей честностью, умом и образованностью. Таков был мой дед. Его жена усердно практиковала Дхарму и начитала много мантр Авалокитешвары.

Так вышло, что остальные сыновья семьи Ало Дилго так и не стали полезными членами общества, а некоторые из них даже превратились в проходимцев. С тех пор дворяне нашего рода происходили из семьи, которая жила в Денкхоге, однако главной в роду до сих пор считается ветвь Терлунг Дилго. Джамьянг Кхьенце Вангпо принадлежал к ветви семьи, жившей в области Терлунг. В той местности до сих пор сохранились его комната и кровать, а рядом располагаются пещеры, в которых он медитировал, получал видения и открывал духовные сокровища.

В нашей семье было ещё одно подлинное воплощение Джамьянга Кхьенце. Когда Великий Джамьянг Кхьенце уходил, он пообещал, что одно из его воплощений примет рождение в традиции бон. Из всех его воплощений мальчик из нашей семьи больше всего походил на него внешне – возможно, потому, что в его жилах текла та же кровь. У него даже были такие же необыкновенно большие глаза, как у Великого Джамьянга Кхьенце.

Главными ламами нашей семьи, и особенно моего деда, были Джамьянг Кхьенце Вангпо и Джамгон Конгтрул. В юности мой отец ходил на охоту и убивал животных. Мой дед сказал ему:

– В нашей семье никто не охотится. Если будешь убивать животных, Джамьянг Кхьенце устроит тебе нагоняй.

Однажды вся моя семья отправилась в Дзонгсар повидать Джамьянга Кхьенце. Он позвал моего отца к себе в комнату и спросил:

– Ты убивал животных?

Мой отец сильно испугался, но, зная, что учителю ни при каких обстоятельствах нельзя лгать, ответил:

– Да, я убил несколько животных.

– Семья Дилго очень богата, поэтому тебе нет необходимости охотиться, – сказал ему Джамьянг Кхьенце. – К тому же, спорю, ты не сможешь никого убить, даже если тебе понадобится наполнить желудок. С сегодняшнего дня тебе нужно взять обет никогда больше не ходить на охоту.

Затем он взял в руки статуэтку и приложил её к макушке моего отца, которому стало стыдно и неловко.

Когда он вернулся домой, дед спросил его:

– Что тебе сказал Кхьенце Ринпоче?

Отец не отвечал, поскольку был очень расстроен.

– Он велел тебе больше не охотиться на животных?