Текст книги "Собрание сочинений. Том 1. Путешествие к просветлению. Просветлённая храбрость. Сердце сострадания"

Глава 5
Кхьенце Ринпоче, океан деяний

Кхьенце Ринпоче добился таких результатов в различных областях деятельности, что каждый из них по отдельности можно было бы назвать итогом «дела всей жизни». Его стаж уединённых ретритов насчитывает около двадцати лет; он даровал огромное количество разнообразных учений, проводя для этого с учениками по несколько часов в день на протяжении полувека; его сочинения занимают двадцать пять больших томов; он основал множество проектов по сохранению и распространению буддийской доктрины, традиции и культуры. Все эти активности Ринпоче указывают на бесконечную преданность, которую он испытывал к учению Будды.

Он обладал выдающимся знанием тибетских буддийских текстов и, казалось, унаследовал решимость Джамьянга Кхьенце сохранять тексты различных традиций, особенно тех, которые близки к исчезновению. И если во времена Джамьянга Кхьенце Вангпо учениям в основном угрожало соперничество традиций и небрежное отношение, то во времена, когда жил Кхьенце Ринпоче, тибетскому буддизму угрожали внешние обстоятельства, возникшие в результате китайского вторжения и «культурной революции». Систематически уничтожалось бессчётное количество книг, хранившихся в библиотеках многочисленных монастырей, и лишь некоторые ламы и учёные, которые смогли бежать из страны, сумели увезти с собой драгоценные тексты, отправляясь в изгнание, не имея порой из-за этого возможности взять с собой вещи первой необходимости. Всё их имущество по прибытии зачастую ограничивалось той одеждой, которую они на себе носили. В большинстве случаев тексты сохранялись хорошо если в одном экземпляре. Время от времени тексты, изданные ещё в Тибете, можно обнаружить и в наши дни. Постепенно сложились условия, когда намерение, формировавшееся на протяжение двух десятилетий, и возросшие возможности соответствующих людей привели к запуску грандиозного проекта по новому изданию сохранившихся тибетских текстов. Кхьенце Ринпоче на протяжении многих лет прикладывал усилия к работе по редактированию и изданию важных текстов, сохранив таким образом для будущих поколений около трёхсот томов различных учений.

Он часто и сам составлял тексты, которые служили дополнениями и пояснениями к работам великих мастеров. Эти тексты Ринпоче стали буддийской энциклопедией, составляющей двадцать пять томов, в которые вошли тексты практик, комментарии, молитвы, стихи и устные наставления. Где бы он ни находился, у него всегда под рукой был какой-нибудь текст, с которым он на данный момент работал, – его собственный или чей-то ещё, который он редактировал. Он частенько что-то писал – и когда к нему на аудиенцию приходили люди, и когда занимался чем-либо ещё, и, казалось, оба эти дела он мог делать одновременно, уделяя каждому достаточное внимание. Однако Кхьенце Ринпоче был не просто выдающимся учёным. Нет никаких сомнений в том, что было для него кое-что более важное, что-то, что приносило ему гораздо больше удовлетворения, чем просто сбор и публикация текстов учений, – его личная практика, реализация и возможность передавать учение другим людям, чтобы и они могли его практиковать. Поэтому вовсе не удивительно, что он прилагал столько усилий к тому, чтобы восстанавливать и поддерживать храмы, учебные заведения и монастыри, где было бы возможно изучать и практиковать буддийскую традицию. Одной из главных его задач было заново основать в Непале монастырь Шечен. Его целью было не строительство собственной грандиозной резиденции: ему не было никакой разницы, где жить, – в лесной хижине или в просторном дворце; в своей жизни он успел пожить и там и там. Задумывая подобный проект, он прежде всего думал о будущем буддизма.

Монастырь Шечен, Непал. Фестиваль ритуальных танцев.

Фото Матье Рикара

Дилго Кхьенце в монастыре Шечен. Фестиваль ритуальных танцев. Непал, 1985. Фото Матье Рикара

В 1980 году супруга Ринпоче и его основной ученик Трулшиг Ринпоче предложили построить небольшой монастырь в Непале, который смог бы стать резиденцией его внука и духовного наследника Шечена Рабджама Ринпоче. Поразмышляв некоторое время, Кхьенце Ринпоче улыбнулся и ответил, что строить надо не маленький монастырь, но такой большой, какой только будет возможно. Он решил строить этот второй по счёту монастырь Шечен недалеко от великой ступы Джарунг Кхашор в Боднатхе, что соответствовало предсказанию о том, что монастырь школы ньингма, который здесь построят, станет опорой мира и процветания всего региона.

Монах исполняет ритуальный танец. Монастырь Шечен, Непал. Фото Матье Рикара

Шечен Рабджам Ринпоче в костюме «чёрной шапки».

Монастырь Шечен, Непал. Фото Матье Рикара

Вскоре после этого была куплена земля, а затем начались и строительные работы. Двенадцать лет потребовалось для того, чтобы закончить строительство монастыря. Всё это время участники проекта прилагали к делу настоящую творческую энергию, традиционные знания и массу усилий. С того момента как началось возведение главного корпуса, к проекту подключились около пятидесяти профессиональных строителей, скульпторов, художников, специалистов по золочению, серебрению и лепнине. Все они были учениками Ринпоче, специально приехавшими из Бутана, Тибета и Индии, чтобы принять участие в этом грандиозном проекте. Кхьенце Ринпоче настоял, чтобы при реализации всех элементов проекта внимание уделялось даже мельчайшим деталям.

Стены трёх главных храмов монастыря Шечен были покрыты великолепными фресками, демонстрирующими историю развития буддизма в Тибете, включая изображения великих учителей всех четырёх основных буддийских школ Тибета. Эта работа осуществлялась двумя известными художниками и двенадцатью их помощниками под непосредственным руководством самого Кхьенце Ринпоче.

В общей сложности Ринпоче провёл сотню церемоний освящения изображений и статуй. Подобные церемонии включают призывание мудрости, сострадания и силы божества в его материальный образ. Этот процесс напоминает то, как ум даёт жизнь телу.

Где бы он ни находился, Кхьенце Ринпоче просыпался до рассвета, чтобы помолиться и выполнить сессию медитации, которая длилась несколько часов. По окончании сессии он приступал к многочисленным делам, которые занимали всё его время до поздней ночи. Он осуществлял массу ежедневных задач с невозмутимым спокойствием и завидной лёгкостью.

Типичный его день начинался в полпятого утра. После пробуждения Ринпоче его помощник, который обычно спал на подстилке в его комнате, заправлял постель Ринпоче и приносил ему освящённые пилюли и кружку горячей воды. Затем Ринпоче открывал свой сборник молитв, включающий по меньшей мере пятьсот страниц, среди которых были также рукописные заметки некоторых великих мастеров прошлого, маленькие графические изображения, фотографии великих учителей и высушенные цветы, привезённые из святых мест, в которые он совершал паломничество. До девяти часов Ринпоче выполнял практику разнообразных садхан и читал молитвы. Он подолгу повторял мантру каждой выполняемой практики, перебирая разнообразные чётки, среди которых были чётки из семян дерева бодхи, из коралловых или хрустальных бусин и другие, какие могли потребоваться для выполнения повторения мантр соответствующих практик. Он читал все эти молитвы и мантры про себя, не произнося вслух ни слова. Примерно около половины восьмого его помощник приносил ему миску цампы и кружку тибетского чая. В девять часов Ринпоче впервые нарушал молчание, выходя в гостиную, чтобы принять людей, пришедших на аудиенцию, которые уже начинали собираться во дворе. В зависимости от того, зачем они пришли, Ринпоче давал одним наставления по духовному пути, другим – советы по практике, третьим он благословлял изображения и статуи для домашнего алтаря. Он также обменивался новостями с посетителями, приехавшими издалека, – в основном с паломниками из Тибета или Бутана или с посыльными от других лам.

Когда в главном храме выполнялись какие-либо ритуалы, Ринпоче обычно приходил туда рано утром, чтобы присоединиться к двум сотням монахов, которые там собрались. Он садился на трон и так и оставался на нём, сидя со сложенными в позу для медитации ногами весь день. Во время перерывов он, не вставая со своего места, завершал утренние молитвы, беседовал с людьми и работал с текстами.

Дилго Кхьенце со своей супругой Кхандро Лхамо, дочерью Чиме Вангмо и внуком Рабджамом Ринпоче. 1968.

Фото неизвестного автора

Дилго Кхьенце со своей внучкой Церинг Вангмо. Приблизительно 1989. Фото неизвестного автора

Но самым важным делом Ринпоче считал обучение буддийской доктрине. Он давал учения каждый раз, когда у него появлялось свободное время в течение дня, никогда никому не отказывая ни в наставлениях, ни в советах по практике. Иногда он давал учения в течение всего дня на протяжении нескольких месяцев, и послушать его собирались от нескольких дюжин до нескольких тысяч учеников. Даже когда он давал учение весь день, он тем не менее не отказывался от личных встреч и мог давать дополнительные наставления группам людей или даже каждому из них по отдельности в своей комнате до поздней ночи. Во время ритуалов, длившихся весь день, в то время, когда остальные участники уходили на перерыв для принятия пищи, он обычно заканчивал трапезу побыстрее и использовал оставшееся до возобновления церемонии время для того, чтобы разъяснить кому-нибудь вопросы, возникшие при изучении какого-либо текста по медитации или философского трактата. Он никогда не отказывал тем, кто интересовался Дхармой. Если он по какой-то причине никак не мог включить аудиенцию в своё расписание, то обещал человеку, что поговорит с ним позже, когда выдастся свободная минутка, или переносил встречу на следующий день. С учётом того, сколько было желающих поговорить с ним, и его принципа никогда никому не отказывать, часто случалось так, что на следующий день к нему в одно и то же время приходили полдюжины людей!

Каждый, кто когда-либо слышал учения Ринпоче, был поражён его умением очень чётко и ясно преподносить положения доктрины. Он редко заглядывал в текст и раскрывал тему учений уверенно, не прилагая никаких усилий. Его речь была ровной и спокойной, она текла, как непрерывный поток, без остановок и без запинок, как будто бы Ринпоче читал из какой-то невидимой книги, хранящейся в его памяти. Каким-то образом получалось так, что тема учения всегда была полностью раскрыта – от начала до самого конца. Ринпоче всегда укладывался в отпущенное время, и его объяснения всегда соответствовали уровню подготовки слушателей. Даже когда он использовал для объяснения совсем простые слова, то даже они могли стать для слушателей тем ключом, который открывает врата к последовательности духовных откровений. Его обширные знания, сердечное тепло, которым были наделены его благословения, и глубина его внутренней реализации придавали учениям качества, существенно отличающие их от тех учений, что давали другие учителя.

Кхьенце Ринпоче был очень мягким и терпеливым человеком, но его индивидуальность – острый ум и внушительная внешность – вызывали у людей трепет и благоговение. С близкими учениками и помощниками он порой мог быть очень строг, поскольку прекрасно понимал, что хороший ученик благодаря строгой дисциплине становится только сильнее. Он никогда не был строг с теми людьми, которые приходили на аудиенцию, но не считали при этом себя его учениками. В то же время с учениками он не допускал никаких компромиссов, не позволяя им распускаться ни в поведении, ни в речи, ни в мыслях. Те, кто жил с ним по соседству, быстро убеждались в том, что он обладал способностью мгновенно распознавать притворство и ханжество. Несмотря на то что в буддийском учении часто говорится о том, что лучший наблюдатель за практикующими – это их собственный ум, присутствие такой личности, как Ринпоче, чьё любящее отношение всегда сопровождалось требовательной строгостью, оказывало на учеников огромное влияние и являлось гарантией стабильности состояния их ума.

Дилго Кхьенце проводит учения в Европе. 1990.

Фото неизвестного автора

Кхьенце Ринпоче был учителем, чьи выдающиеся качества всегда соответствовали тем принципам и положениям, которым он учил. И если полностью распознать всю глубину и ясность его ума казалось невозможным, то с точки зрения обычной повседневной жизни любому сразу становилось понятно, насколько хорошим человеком он был. Те, кто видел его каждый день, – а некоторые жили рядом с ним по десять и даже пятнадцать лет – говорят о том, что ни разу за всё это время не видели, чтобы Ринпоче навредил кому-нибудь словом или делом. Его единственной заботой было благополучие других – как временное, так и окончательное. Он был живым примером того, что ждёт практикующих в конце духовного пути, и являлся самым мощным источником вдохновения для всех, кто решил начать путешествие к просветлению.

Глава 6
Возвращение в Тибет

Шёл 1985 год, когда Кхьенце Ринпоче наконец вернулся в монастырь Шечен. Он был в нескольких часах езды от монастыря, а на высоте трёх с половиной тысяч метров над уровнем моря, в высокогорье Восточного Тибета, под яркими лучами солнца его уже ждали три сотни всадников с тёмными от загара лицами, на головах которых были надеты белые шапки, а в руках развевались разноцветные знамёна. Это был не отряд воинов, а монахи, которые выехали навстречу Ринпоче, чтобы приветствовать его возвращение после почти тридцати лет изгнания. Когда машина, в которой ехал Ринпоче, остановилась, они начали медленно по очереди объезжать её по кругу, снимая шапки перед Ринпоче, а затем ускакали в сторону монастыря, чтобы поучаствовать в официальной торжественной встрече. Но встречать Ринпоче прибыли не только монахи. Все кланы кочевников здешних мест оставили свои палатки, сделанные из чёрной шерсти яка, и спустились с пастбищ, чтобы выстроиться вдоль дороги. Группы кочевников разжигали на обочинах костры из можжевельника и пихты, от которых в небо поднимались густые ароматные клубы дыма, и кочевники из каждой группы надеялись, что именно около них остановится машина, чтобы они смогли лично получить благословение Ринпоче.

От монастыря остались лишь руины. По прибытии Ринпоче на крыше монастырского университета (единственного уцелевшего здания) зазвучала музыка – звенящий перелив духовых инструментов, звон кимвал и других ударных инструментов, а также густой низкий звук четырёхметровых труб, – которая заполнила всю долину, раскатываясь многократным эхом. Потом Ринпоче направился к храму, и его сопровождала длинная процессия монахов и музыкантов. Как только он занял своё место, толпа монахов и мирян выстроилась в очередь. Они смотрели на Ринпоче с той преданностью, которая идёт из самой глубины сердца. Когда они подходили к Ринпоче за благословением и заглядывали ему в глаза, некоторые, особенно люди старшего поколения, не могли сдержать слёз. Некоторые шептали ему несколько слов или называли своё имя. Кхьенце Ринпоче всем улыбался, то и дело узнавая кого-нибудь, кого знал ещё до отъезда из Тибета. Этот процесс длился несколько часов, и когда все прошли, Ринпоче уединился с несколькими старейшими монахами, чтобы попить тибетского чая. Монахам очень хотелось рассказать ему о том, чего они натерпелись от рук китайских коммунистов, о том, кто умер, а кто выжил, но в тот день радость от встречи затмила все тяжёлые воспоминания. Они воспринимали приезд Ринпоче как рассвет после долгой тёмной ночи.

Монастырь Шечен в Тибете. Фото Матье Рикара

На следующий день начался посвящённый возвращению Кхьенце Ринпоче фестиваль ритуальных танцев, в котором приняли участие более сотни танцоров и музыкантов – монахов из монастыря Шечен. Фестиваль ритуальных танцев традиционно считался в монастыре одним из основных ежегодных мероприятий, но в годы китайской оккупации проведение подобного мероприятия было немыслимо. Лишь за год до приезда Ринпоче старейшие монахи осмелились восстановить этот праздник, собравший танцоров в ярких парчовых одеждах и раскрашенных масках, которые впервые со времён разрушения монастыря были сделаны заново.

По окончании выступления танцоров Кхьенце Ринпоче даровал благословение и учения монахам и мирянам, которые съехались со всего Восточного Тибета, чтобы с ним встретиться.

Среди тех, кто слушал учения, можно было увидеть очень достойных людей, чья внешность отличалась строгой красотой и указывала на твёрдый характер, а взгляд был ясным, словно небо. По всей долине паслись лошади и яки собравшихся на учения людей, и издалека всё это выглядело как зелёный ковёр, украшенный узором из коричневых, чёрных и белых пятен.

Кхьенце Ринпоче настоял на том, чтобы провести ночь в местечке, расположенном выше самого монастыря, где раньше располагалась резиденция его учителя Шечена Гьялцаба Ринпоче. К тому времени он уже не мог передвигаться без посторонней помощи, и поэтому его доставили на холм в паланкине. От дома его учителя уже практически ничего не осталось, но Ринпоче устроился на небольшом ровном участке земли, прямо под открытым небом, и его примеру последовали все его спутники, некоторые из которых выбрали для ночлега близлежащий лес или пещеры. Некоторые даже опасались, что, совершив неловкое движение во время сна, могут скатиться вниз по крутому склону.

Монастырь Самье в Центральном Тибете. 1990.

Фото Матье Рикара

Кхьенце Ринпоче был также приглашён посетить и другие тибетские монастыри, и он согласился навестить те из них, куда сможет добраться. Там, где дорога была совсем никудышная, его переносили в паланкине или кресле. За несколько дней он со своими спутниками преодолел около пятнадцати километров, перебираясь через кручи и пересекая реки. Каждый считал честью нести учителя, поэтому каждые четверть часа за работу с энтузиазмом бралась новая группа добровольцев, что позволило путешественникам преодолевать большие расстояния довольно быстро.

В каждом монастыре Ринпоче встречали с большими почестями, чётко соблюдая традиции. Монахи, одетые в белые шапки, которые служат знаком приветствия прибывающим гостям, а также всё местное население выстраивались в длинную процессию, во главе которой шествовали музыканты, наряженные в разноцветные церемониальные костюмы. Когда подобная процессия приблизилась вплотную к зданию монастыря Дзонгсар, люди увидели вокруг солнца разноцветное гало, что тибетцы расценивают как очень благоприятный знак. За день до этого в небе появилась двойная радуга, начало которой находилось над крышами построек монастыря Палпунг. Это выглядело как приветствие прибывающему в монастырь Кхьенце Ринпоче.

Дилго Кхьенце Ринпоче встречается с тибетской семьёй. Восточный Тибет, 1985. Фото Матье Рикара

Дилго Кхьенце Ринпоче и его спутники пересекают реку Брахмапутру на пути следования в монастырь Самье. 1985.

Фото Матье Рикара

Везде, куда приезжал Ринпоче – в свой первый визит и во все последующие, – ему оказывали тёплый приём и воздавали все возможные почести. Для тибетцев его визиты были очень важны, и они с трудом могли поверить своим глазам, встречая Ринпоче лично. За последние тридцать лет им пришлось вынести немало лишений и страданий. Однако их вера и преданность не уменьшились ни на йоту. Везде, куда приезжал Ринпоче, он даровал учения и наставления всем, кого встречал на пути, становясь для этих людей источником поддержки и вдохновения. Во время путешествия по Центральному Тибету в 1985 году Кхьенце Ринпоче подал петицию китайскому правительству, в которой испрашивалось разрешение на восстановление монастыря Самье как части мирового культурного наследия.

Самье был первым построенным в Тибете монастырём. Его основали в VIII веке, под патронажем царя Трисонга Децена, Гуру Падмасамбхава и настоятель Шантаракшита. К всеобщему удивлению, китайское правительство выдало разрешение на восстановление монастыря. Вдохновлённый Кхьенце Ринпоче король Бутана пожертвовал на этот проект крупную сумму. Таким образом, в 1990 году был восстановлен основной храм монастыря Самье, включая его знаменитую позолоченную крышу. Кхьенце Ринпоче был приглашён для того, чтобы освятить заново отстроенный монастырь, и снова отправился в Тибет. Он провёл в Самье сложную трёхдневную церемонию, давая одновременно с этим учения и посвящения шестидесяти монахам этого монастыря, а также всем остальным, кто присутствовал на этом уникальном событии, включая группу западных учеников. В Лхасе Ринпоче сделал подношение двухсот тысяч масляных светильников в храме Джово Ринпоче, а затем отправился в паломничество по святым местам и монастырским центрам Центрального Тибета. Это была его последняя поездка в Тибет.

 
Возвышающаяся гора одета в девственные леса,
Твоя вершина, волшебным образом наряженная в снежный тюрбан, возвышается до самого неба.
Твоя грудь обёрнута серебристым шарфом тумана.
Как счастлив беззаботный йогин, отринувший мирские дела!
 
 
Когда видишь высокую гору,
Пусть это напоминает тебе о внутреннем воззрении:
Ведь воззрение – это ум учителя,
Нераздельный с природой твоего собственного ума.
 
 
Когда видишь красивый лес,
Вспоминай о медитативных переживаниях и реализации —
Не надейся на них и не бойся их:
Ведь и то и другое – спонтанные проявления учителя.
 
 
Когда видишь сад цветов,
Вспоминай о деяниях, что естественны и свободны:
Все деяния в согласии с Дхармой – это не что иное,
Как совершенный жизненный путь учителя.
 
 
Какими бы заблуждениями ни наполнялся твой ум,
Они – лишь его собственные порождения.
Если позволишь им освобождаться —
Там, где ничего не возникает, не пребывает и не прекращается, —
Они растворяются в пустоте.
 
 
Эта обнажённая пустота и есть гуру:
Разве может такой гуру что-либо заслонять?
Сам страх того, что от тебя что-то скрыто,
И надежда, что завеса спадёт, —
Вот то, что на самом деле заслоняет пустотное осознавание,
Изначальную мудрость за переделами обычного ума.
Так избавься от надежды и страха!
 
 
Наблюдай обнажённую природу абсолютного
И с искренней преданностью
Молись гуру, не вовлекаясь в двойственное мышление, —
И тогда, несомненно, без промедления встретишься с ним.
 
 
Феномены – это сияние внутреннего абсолюта.
Природа ума – это мудрость внутреннего абсолюта.
Наивысший учитель, феномены и сам ум становятся единым вкусом
И пребывают внутри меня. А хо! Как радостно![4]4
  sKyabs rje dil mgo mkhyen brtse rin po che’i gSung ’bum («Собрание сочинений Кхьенце Ринпоче на тибетском языке»), vol. 3, p. 49.


[Закрыть]
 

Несмотря на то что Кхьенце Ринпоче исполнилось восемьдесят лет, он отлично себя чувствовал. Однако в начале 1991 года, когда он давал учения в Бодхгае, появились первые признаки того, что его здоровье начинает ухудшаться. Несмотря на плохое самочувствие, он всё же закончил учения, а затем ещё и отправился в Дхарамсалу, где месяц даровал важные посвящения и передачи Его Святейшеству Далай-ламе, которых тот ждал от него уже на протяжении многих лет.

С началом весны, когда Ринпоче вернулся в Непал, стало очевидно, что его здоровье стало существенно ухудшаться. Он начал резко терять вес и стал очень быстро уставать. Много времени теперь он проводил в молитвах и медитации, выходя лишь изредка, чтобы встретиться с теми, кто в этом особенно нуждался. Ему пришлось отменить свою – уже четвёртую по счёту – поездку в Тибет, где он планировал снова посетить монастырь Шечен. Вместо этого он решил провести три с половиной месяца в уединённом ретрите в Бутане недалеко от монастыря Логово Тигрицы (Паро Тагцанг) – одного из наиболее святых мест, хранящих благословение Гуру Падмасамбхавы.

По окончании ретрита Ринпоче, как казалось, почувствовал себя немного лучше. Он навестил некоторых из своих учеников, которые также проходили ретрит, и с каждым побеседовал о «наивысшем» учителе, который пребывает за гранью жизни, смерти и физического воплощения. Но прошло совсем немного времени, и Ринпоче стало хуже. На протяжении двенадцати дней он не мог ни есть, ни пить. 27 сентября 1991 года, ночью, он попросил кого-то из своего окружения помочь ему сесть, принял вертикальное положение и тут же заснул. Ранним утром его дыхание остановилось, и ум растворился в абсолютном пространстве.

Так закончилась выдающаяся жизнь Кхьенце Ринпоче, жизнь, которую он с самой юности проводил в изучении, практике и передачи знаний другим людям. Где бы он ни был, будь то днём или ночью, любые его усилия, которые всегда сопровождались проявлением доброты, юмором, мудростью и честностью, были направлены на сохранение и распространение всех форм учения Будды.

По просьбе его тибетских учеников, живущих в разных странах по всему миру, его тело хранилось в течение года с использованием традиционных методов бальзамирования. Его перевезли из Бутана в Непал, в монастырь Шечен, на несколько месяцев, чтобы больше людей смогли отдать последнюю дань уважения этому великому человеку. В течение первых семи недель каждую пятницу (день смерти Ринпоче) на ступе Боднатх, рядом с которой располагается монастырь, совершали подношение ста тысяч масляных светильников. Вся местная тибетская диаспора присоединилась к монахам, чтобы помочь им подготовить всё необходимое для этого.

По окончании его останки были погребены в Бутане, в Паро, в ноябре 1992 года. Погребение сопровождалось трёхдневной церемонией, на которой присутствовали около ста учителей, члены королевской семьи Бутана, пятьсот западных учеников и огромное количество (около пятидесяти тысяч) преданных последователей. Никогда прежде в истории Бутана похороны не собирали такое огромное количество народа.