Текст книги "Передышка в Арко Ирис"

Беналькасар поражен.

Альварес. Товарищ комиссар!.. Вы не коммунист Пятого полка!.. Вы обезумевший фанатик из иезуитской семинарии!.. (Снимает свой ремень с пистолетом и кладет его у ног Беналькасара.)

Беналькасар стоит в оцепенении, затем осторожно кладет на землю ремень с пистолетом Эстанислао и, тяжело дыша, садится на стул.

Эстанислао (подходит к нему и опускает руку ему на плечо). Беналькасар!.. Бывают моменты, когда партия не только разрешает нам руководствоваться собственной совестью, но и требует этого!.. Если вы убеждены, что мы способны на предательство, арестуйте нас… Но если вы не уверены в этом, прислушайтесь к голосу совести!..

Беналькасар. О чем вы меня просите?

Эстанислао. Я ни о нем не прошу, Беналькасар…

Беналькасар (встает). Возьмите ваше оружие!.. (Пристально смотрит на них, затем уходит через ворота.)

Эстанислао и Альварес берут лежащие на земле ремни с пистолетами и вновь опоясываются ими.

Альварес. Что я вам говорил! Вот он каков, наш Беналькасар!

Эстанислао. Мне надо кое о чем потолковать с ним!.. (Стремительно идет следом за Беналькасаром.)

Альварес направляется к себе в комнату. Из парка входит Пилар с букетом гвоздик, которые ставит в вазу на столе. Альварес останавливается и с улыбкой следит за ней. Пилар вытаскивает из букета красную гвоздику и, не замечая Альвареса, пытается приколоть ее к своей прическе.

Альварес (громко). Пилар!.. (Быстро подходит к ней.)

Пилар (вздрагивает). Ах! Сеньор!.. Как вы испугали меня! Вы наверняка из Бискайи!

Альварес. А почему не из Авилы де лос Кабальерос где рождаются чистейшие кастильцы?… (Бесцеремонно обнимает ее.)

Пилар (ловко вырывается). Погодите-ка!.. (Продолжает прикалывать к волосам гвоздику.) Только в Андалусии мужчины умеют ухаживать за женщинами!

Альварес. Но у меня нет времени петь серенады, как это делают здешние щеголи, Пилар!.. Дай мне эту красную гвоздику!

Пилар (отталкивает его руку). Не могу, сеньор!.. Андалусская девушка дарит гвоздику только тому, кого любит. Хотя цыганка Педрина, которая обучала нас танцам, советовала дарить гвоздику каждому, кто ухаживает за нами.

Альварес. Вот как!.. Почему каждому?

Пилар. Потому что только так можно уберечься от настоящей любви.

Альварес. А зачем ее беречься?

Пилар. Педрина говорила, что настоящая любовь ужасна!.. За ней всегда кроется смерть.

Альварес (заинтересованно). А как отличить настоящую любовь от ненастоящей?

Пилар. Ненастоящая – это бенгальский огонь, сеньор… Вспыхнет ярко, ослепительно, а затем наступает мрак, досада и безразличие. А вот настоящая – подобна тлеющим под пеплом углям!.. Ее и не заметишь.

Альварес. Я просто захлебываюсь в потоке твоих слов.

Пилар. Да, сеньор!.. Я – как запруда!.. Если прорвусь – спасайся кто может!

Альварес. Пилар!.. А знаешь ли ты, что все эти вздорные истории о любви и смерти придуманы, чтоб скрыть такие жестокие вещи, как бедность и неравенство?

Пилар. У вас всегда на уме политика. Даже когда вы говорите о любви, сеньор?

Альварес. Всегда, Пилар!.. Для меня война, политика и любовь нераздельны. «Но наш комиссар никак не может этого понять.

Пилар. Теперь я захлебываюсь в ваших словах.

Альварес. Пилар!.. Слова испанца порхают, словно пестрые бабочки, даже вокруг сабли или над дулом пистолета.

Пилар (с усмешкой). И не видно за ними ни дула, ни сабли!.. Да, сеньор?… Ну, довольно болтать!

Альварес (взволнованно). Послушай, Пилар!.. Пойдем вечером в город! Мне так хочется с тобой потанцевать! Пойдешь? (Снова обнимает ее.)

Пилар (насмешливо и равнодушно, но не отталкивая его). Хорошо, сеньор!

Альварес. А сейчас подари мне гвоздику! Прошу тебя!

Пилар. Нет! Ни за что на свете!

Альварес (грустно, мечтательно). Я ведь прошу только гвоздику… И ничего больше, Пилар!

Пилар. Опять запорхали бабочки… (Отталкивает его.) Пустите меня!.. Кто-то идет!

Альварес уходит в дом. Справа появляется Себастьян.

Себастьян (хмуро). Жалко было дать ему гвоздику?

Пилар. Позвольте мне хоть цветком распорядиться по-своему!

Себастьян. Что ты хотела этим доказать?

Пилар (сердито). Не стройте из себя сварливую свекровь, дон Себастьян!.. Все надо делать с умом.

Себастьян (мрачно). До вечера его нужно убрать отсюда!.. Или напоить!.. Понимаешь – напоить до бесчувствия! (Направляется к дому.)

Пилар (с досадой, ему вслед). Когда придет отец, смотрите, чтоб не вышло скандала!

Себастьян уходит. Через железные ворота из парка медленно идут Эстанислао и Беналькасар.

(Поправляет гвоздики в вазе, звонко.) Сеньоры будут завтракать с доньей Инес, не так ли?

Эстанислао. Да, Пилар!.. И товарищ комиссар позавтракает с нами.

Пилар. Я доложу сеньоре!.. (С любопытством разглядывает Беналькасара.)

Беналькасар (Пилар). Почему ты так смотришь на меня?

Пилар. У вас красивая борода!.. (Поспешно уходит.)

Беналькасар. Так это и есть та самая севильская танцовщица?

Эстанислао. Да, это она… Красива, как богородица Мурильо, правда?

Беналькасар. Будь она дурнушка, фалангисты не вовлекли бы ее в свою разведку!.. Почему она у вас до сих пор гуляет на воле?

Эстанислао. Разве не опасней запереть ее с часовым?

Беналькасар. Еще бы!.. Вдруг часовой последует примеру своих командиров!

Слева выходит Альварес. Он останавливается и с удивлением смотрит на Беналькасара.

Альварес (весело). Мое почтение, товарищ комиссар!..

Беналькасар (надменно и все еще с нотками гнева в голосе). Пришел поглядеть на ваших потаскух!.. Если мы снова вернемся сюда, то уж наверняка их не застанем!.. Сбегут к франкистам.

Альварес (задумчиво). Боюсь, возвращаться сюда нам не придется, товарищ комиссар!

Беналькасар (с иронией). Вот как?… Почему же?

Альварес. Потому что мы отсюда не уйдем.

Беналькасар (с сарказмом). Я и забыл, что любовники, как никто, дрожат за свою жизнь.

Альварес. Наоборот. Они лучше дерутся!.. Донжуаны – отличные дуэлянты!.. Это же всем известно.

Беналькасар. Я предпочитаю, чтобы в моем батальоне офицеры были коммунистами, а не донжуанами.

Эстанислао. Они и есть коммунисты, Беналькасар!.. Но не вешать же их за то, что их любят женщины?

Беналькасар (мрачно смотрит на сервировку стола, затем окидывает взглядом весь двор). Только управляющего недостает!

Появляется Себастьян, в белом смокинге и перчатках, в руках у него поднос, на котором стоят рюмки с коньяком.

Альварес (весело). А вот и он!

Себастьян (торжественно и важно подносит коньяк сперва Беналькасару, затем Эстанислао и Альваресу). К утреннему кофе очень идет рюмочка настоящего «Карлос кинто»!

Беналькасар (тихо, с мрачной иронией, Себастьяну). Вы ведь агроном, брат мой!.. Не так ли?

Себастьян (улыбается, с достоинством). Да, сеньор.

Беналькасар. Почему же вы выполняете обязанности лакея?

Себастьян. Это меня вовсе не унижает, сеньор! (Улыбается, проявляя снисхождение к светскому невежеству Беналькасара.) Этим донья Инес и я выказываем вам свое уважение!

Беналькасар (пристально глядя на него). Спасибо, брат мой.

Гости выпивают коньяк.

Себастьян (выпив рюмку и поставив поднос на стол). Сеньоры!.. (Кланяется и уходит.)

Альварес (Беналькасару). Вы выдавили из него еще одну струю оливкового масла!.. (Хохочет.)

Беналькасар (мрачно). Вам смешно, а завтра вечером этот тип будет расстреливать в упор ваших безоружных солдат.

Альварес. Ошибаетесь, товарищ комиссар!.. Наши солдаты живыми в руки фашистов не сдаются.

Беналькасар (опускает голову, затем вдруг вскидывает ее). Сколько вам лет, Альварес?

Альварес. Двадцать четыре.

Беналькасар. А вам, капитан Браво?

Эстанислао. Тридцать восемь.

Беналькасар (медленно прохаживается по двору). А мне сорок шесть!.. Восемь из них я провел в тюрьмах Примо де Риверы!.. Разница не так уж велика, но я кажусь себе стариком по сравнению с вами!.. И я часто задаю себе вопрос: неужели мои стычки с вами объясняются тем, что я утратил способность ценить юмор… беззаботность… лихую отвагу… все те дары молодости, от которых я, кажется, отвык за годы войны и тюрем?

Альварес. Нет, папаша Беналькасар!.. Уж во всяком случае, чувства юмора и отваги вам не занимать!.. И за это мы вас любим.

Беналькасар (останавливается, с недоумением). Вы меня любите?

Эстанислао. Разумеется, Беналькасар!.. А вы что, не верите?

Беналькасар (снова прохаживается). Красивую, буйную дерзость молодости убил во мне режим иезуитской семинарии… Революционная романтика в условиях беспросветной шахтерской нищеты в моей родной Астурии была немыслима!.. (Тихо и грустно.) Все это есть у вас, а у меня – нет! Этим я объясняю и ваше сегодняшнее поведение… (Взволнованно.) Хотя порой мне кажется, что характер ваших поступков явно расходится с моим опытом, моими понятиями о дисциплине, моей ответственностью перед партией… И я должен либо примириться с этим, либо снова взять вас на мушку.

Эстанислао (шутя, с оттенком грусти). Лучше примириться, Беналькасар! Тяжко направлять пистолет в грудь товарища… Особенно если вы убеждены, что он не предатель и не может быть предателем.

Беналькасар (мрачно). Мы ведем жестокую борьбу!

Эстанислао. Пистолет для коммуниста – последнее средство в этой борьбе.

Беналькасар. У нас нет времени все взвешивать… Да одному это и не под силу.

Эстанислао. Именно поэтому надо взвешивать не одному, а сообща.

Беналькасар (останавливается и смотрит Эстанислао в глаза). Опасная это теория, капитан Браво!..

Эстанислао (с усмешкой). Жизнь неизбежно подтвердит ее на практике.

Беналькасар. Я вас не арестовал лишь потому, что завтра мы наверняка встретимся со смертью!

Эстанислао. Хитрите, Беналькасар!.. Вас остановила совесть коммуниста и человека. И только.

Беналькасар (раздраженно). Молчите!.. Вы чуть не вынудили меня стрелять в вас, а потом в себя.

Эстанислао (улыбаясь). Видите, чем могло все кончиться! Батальон остался бы без офицеров.

В воротах показывается отец Сантьяго. Он останавливается в нерешительности и почтительно кланяется.

Отец Сантьяго. Доброе утро, сеньоры!..

Эстанислао. Доброе утро, святой отец!.. Пришли навестить хозяев?

Отец Сантьяго. Да, сеньор!.. За долгие годы своей пастырской службы я привык начинать обход паствы с посещения сеньоры.

Эстанислао. Тогда присаживайтесь!.. Выпейте с нами кофе.

Отец Сантьяго. Боюсь помешать вашей беседе!.. Я подожду в парке. (С удивлением и некоторой тревогой смотрит на Беналькасара.)

Беналькасар. Не смущайтесь, отче! Пускай хоть раз в жизни безбожный разум и католическая вера вместе попьют кофе!.. Садитесь!.. (Указывает ему на стул.)

Отец Сантьяго. Спасибо, сеньор. (Садится к столу.) Святой Фома Аквинский говорил, что разум и вера не столь враждебны друг другу, как это кажется.

Беналькасар. Ваш епископ еще не объявил святого Фому Аквинского еретиком?

Отец Сантьяго. Нет, сеньор!.. Но епископ осудит меня, если узнает, что я пил кофе вместе с вами.

Беналькасар. А почему он не осудил вас, когда вы вступили в вольную коммуну анархистов?

Отец Сантьяго. Это грех, за который я буду наказан самим господом богом! (С печальной улыбкой качает головой.)

Из дома выходит Пилар, одетая в длинное желтое платье с оборками; она с гитарой и кастаньетами в руках. Все смотрят на нее с удивлением, но она, не смущаясь, направляется к воротам.

Беналькасар (громко, Пилар). Стой!..

Пилар (останавливается в театральной позе и смотрит через плечо на Беналькасара). Да, сеньор?

Беналькасар. У тебя есть носовой платочек?

Пилар достает платок и, кокетливо улыбаясь, встряхивает им.

Тогда урони его, потом нагнись и подними, чтоб нам получше тебя разглядеть!

Пилар (роняет на землю платок и грациозным движением поднимает его, продолжая улыбаться). Так, сеньор?

Беналькасар. Спасибо, милая!.. (Отцу Сантьяго.) Отче!.. Почему господь бог не упрятал эту женщину в монастырь, а отдал ее на потеху анархистам?

Отец Сантьяго. Ради очищения ее души, сеньор!.. Господь бог больше рад спасенному грешнику, нежели непорочному праведнику.

Пилар (сердито, отцу Сантьяго). Провались я сквозь землю, если в ваши годы мужчина может определить, грешница я или праведница!.. (Решительно направляется к воротам.)

Альварес (хватает ее за руку). Ты куда?

Пилар. Пойду поупражняюсь на чистом воздухе, сеньор!.. Вам ведь известно, что я танцовщица!

Альварес. Кто тебе будет аккомпанировать?

Пилар. Заставлю кого-нибудь из ваших солдат.

Альварес. Дай гитару! (Вырывает из ее рук гитару.) Обойдемся без них! (Настроив гитару, наигрывает болеро.)

Пилар начинает танцевать; плавные, замедленные движения переходят в стремительный пируэт, сопровождаемый бурным щелканьем кастаньет.

Справа появляется Инес. Пилар, заметив ее, останавливается, Альварес перестает играть.

Инес (язвительно, Эстанислао). Я не подозревала, что в республиканской армии все такие весельчаки!.. (Бросает строгий взгляд на Пилар.)

Эстанислао (улыбается). А почему бы нет? (Указывает на Беналькасара.) Товарищ Беналькасар!.. Комиссар моего батальона!..

Инес (холодно смотрит на Беналькасара). Я и забыла, что в республиканской армии есть комиссары!

Беналькасар. Весьма сожалею, что своим присутствием напомнил об этом.

Инес (сухо). Я не так пуглива, как вам кажется!.. (Сердито, Пилар.) Кто тебе позволил устраивать здесь комедию?

Пилар (сердито). Это не комедия, сеньора!.. Должна же я упражняться!

Инес. А кто будет подавать завтрак?

Пилар. Дон Себастьян!.. Он сам напросился… и уже напялил на себя свой смокинг, от которого так разит нафталином.

Инес. А ты не подумала о том, что твое своеволие может мне не понравиться?

Пилар (сердито). Когда хозяева крутят любовь, слуги начинают своевольничать!..

Инес (с улыбкой, Беналькасару). Вот они – плоды демократии, товарищ комиссар!

Беналькасар (с довольным видом). Не так уж плохи!

Пилар вырывает гитару у Альвареса и устремляется к воротам, во вдруг останавливается. В воротах появляется заросший бородой и растрепанный Молинеро. Пилар замирает, оборачивается и со страхом смотрит сначала на Инес, затем на Беналькасара.

Инес (с горькой и спокойной иронией). Это твой отец, Пилар!.. Ты что, не узнаешь его?

Пилар (кричит, словно просит о помощи). Дон Себастьян!.. Дон Себастьян!..

Справа поспешно входит Себастьян с бутылкой коньяка в руках. Он показывает бутылку Молинеро и нетерпеливым жестом предлагает ему взять бутылку и идти в дом. Молинеро хватает бутылку и мрачно оглядывает всех присутствующих, одного за другим. Взгляд его останавливается на Пилар.

Молинеро (умоляюще). Пилар!.. (Тихо всхлипывает.) Пилар!.. (Рыдает.)

Отец Сантьяго. Сеньоры, я должен вас предупредить. Бедняга не в своем уме… В нем уживаются и злоба и умиление.

Молинеро (угрожающе, отцу Сантьяго). Ты что там болтаешь, поп?

Отец Сантьяго. Ничего, брат мои!.. Я только сказал, что на твою долю выпало большое несчастье, а я молю бога, чтоб он ниспослал твоей душе успокоение.

Молинеро (подходит к отцу Сантьяго). Плевал я на твоего бога и на всех его богородиц и святых!.. (Срывает с головы отца Сантьяго широкополую шляпу и бросает на землю.) Будто я не знаю, каким ты был в молодости? В церкви твердил о милосердии, а дома деньги в рост давал!.. С амвона поучал женщин блюсти себя, а в исповедальне лапал девок! Учил христианской кротости, а благословлял тех, кто нас грабил и убивал!.. (Горько смеется.) Теперь ты вон какой смирненький!.. Даром, что холеный, только старость и тебя не пощадила, праведником стал, боишься угодить в ад!.. Жалкий ты человек, отец Сантьяго!.. (Снова смеется.) Что!.. Люди толкуют, будто ты хочешь мою дочь выдать за анархиста!.. Это правда?… (С иронией.) Значит, хочешь, чтобы она стала женой большого человека?… Чтоб на пасхальный бой быков ездила в коляске с лакеями, да? (Давится от смеха, потом с досадой,) Э-э-эх ты, жалкий лжец!., Когда старый, полудохлый хлюст соблазнял мою дочь, ты прикидывался слепцом, а теперь норовишь обвенчать ее. (Гневно.) Пройдоха!.. Шут гороховый! Сводник в рясе!..

Себастьян (нагибается и подает отцу Сантьяго шляпу). Разрешите, сеньоры!.. С этим человеком надо быть построже!.. (Хватает Молинеро под мышки.) Замолчи!.. Сеньорам надоел твой пьяный бред!.. (Пытается оттащить его к дому.)

Молинеро (яростно сопротивляется). Пусти меня, управляющий, я не разбойник и не вор! Чего хватаешь!.. (Вырывается из его рук.) Живоглот!.. Раньше у хозяев крал, а теперь у коммуны!

Беналькасар. Оставьте его!

Молинеро (с иронией, Беналькасару). А вы, сеньоры, кто такие будете?… Франкисты?… Анархисты?… Коммунисты?… Или разбойники с большой дороги, которые дерут с крестьянина три шкуры? (Злобно.) Плевал я на вас, кто бы вы ни были!.. Никого я больше не боюсь!..

Пилар (в ужасе). Отец!.. (Бросается к Молинеро и рукой закрывает ему рот.)

Эстанислао (тихо). Слышите, Беналькасар?

Беналькасар (мрачно). Слышу. (Пристально смотрит на Молинеро.)

Эстанислао. Запомните его слова!.. Он говорит страшные вещи!

Беналькасар (с сарказмом). Испугались?

Эстанислао (гневно). Нет!.. Я не боюсь слушать правду, как вы, Беналькасар!..

Пилар (в панике прижимает Молинеро к себе). Сеньop!.. Товарищ комиссар!.. Он… он не сознает, что говорит!.. (В слезах целует отца.)

Беналькасар. Не бойся, девушка!.. Мы его не тронем.

Инес (истерично). Говори еще, Молинеро!.. В своем безумии ты забыл обвинить меня!

Молинеро (с сарказмом, указывая на нее пальцем). Видали блудницу, которая продала нас анархистам?! (Смеется.)

Себастьян бросается к Молинеро и с силой бьет его по лицу.

Беналькасар (гневно). Кто вам позволил бить этого человека?

Себастьян (смущенно). Извините, сеньор!.. Иначе его не утихомирить!.. Он оскорбляет республику.

Беналькасар. Не вам заботиться о чести республики!

Молинеро (долго не может прийти в себя, затем на лице его появляется выражение ужаса; дрожащим голосом). Благородные сеньоры!.. Простите меня, горького пьяницу!.. (Бросается к Себастьяну, падает перед ним на колени и целует ему руки.) Управляющий… Начальник-Благодетель мой!.. Спаси меня, если эти люди анархисты!.. Скажи, что я готов служить им так же, как служил хозяевам!..

Беналькасар (подходит к Молинеро и встряхивает его за плечо). Человек!.. Ты солдатом был?

Молинеро (испуганно). Да, сеньор!.. Я сражался за веру, за Испанию и за дона Альфонса Двенадцатого на Кубе и Филиппинах.

Беналькасар (мрачно). Тогда встань!.. (Поднимает его, затем гневно, Себастьяну.) А вы уходите отсюда!..

Себастьян быстро уходит.

Пилар (обнимает отца). Ступай в дом, отец!..

Инес (громко и резко, Эстанислао). Капитан Браво!.. Скажите комиссару, зачем мы позвали этого человека!

Беналькасар (резко, Инес). Знаю, сеньора!.. (Молинеро.) Добрый человек!.. Иди вырой могилу для злодея, который убил твою веру в республику!.. Только не в подвале, а в саду!.. Нам не от кого прятаться!

Инес, Пилар и отец Сантьяго с изумлением смотрят на Беналькасара.

Молинеро (снова иронически, враждебно, Беналькасару). А вы кто такие будете, сеньоры?… Франкисты?… Анархисты?… Коммунисты?… Или разбойники с большой дороги, которые… (Замолкает и, как прежде, с ужасом смотрит на Беналькасара.)

Альварес. Карамба!.. Да он и в самом деле сумасшедший!

Пилар (сквозь слезы, в отчаянии). Сжальтесь, сжальтесь, сеньор комиссар!.. (Обнимает отца.)

Беналькасар (подходит к Молинеро и кладет ему на плечо руку). Успокойся, браток!.. Перед тобой сейчас просто люди. Успокойся!

Все смотрят на Беналькасара.

Пилар. Отец!.. Наконец-то перед нами настоящие люди!..

Занавес

Действие третье

Та же обстановка, вечером. Сцена освещена стоящей на столе керосиновой лампой с абажуром. На красноватом фоне гарева утихшего пожара вырисовываются силуэты пальм и апельсиновых деревьев. Перед воротами расхаживает вооруженный автоматом часовой. У стола сидит Пилар и играет на гитаре грустную андалусскую мелодию.

Из парка через ворота идет Себастьян.

Себастьян (с досадой). Какой-то паршивый «юнкере» сбросил на село несколько зажигательных бомб, и весь батальон бросился гасить пожар!.. Подумаешь, что случилось!..

Пилар (перестает играть). Был ветер, и пожар мог уничтожить все село.

Себастьян. Глупости!.. Все это рисовка, игра в подвиги!.. Загорелся только дом отца Сантьяго да две-три лачуги вокруг!..

Пилар. Для вас лачуга бедняка ничего не стоит, а для крестьянина – это все!.. (Снова играет.)

Себастьян (сердито). Брось ты свою гитару!.. Кончится тем, что я разобью ее о твою голову!

Пилар. Вы всегда злитесь, когда вам страшно!.. (Кладет гитару на стул.)

Себастьян. А тебе разве не страшно?… Если Фернандесу и его разбойникам взбредет в голову зайти сюда, остановить их некому.

Пилар (встает). Часовые на местах.

Себастьян. Часовым не задержать целую банду анархистов.

Пилар (раздраженно). А я считаю, что капитан поступил правильно.

Себастьян. Дешевая демагогия безвольного человека.

Пилар. Почему безвольного?

Себастьян. Он не смеет признать, что у него есть только один разумный выход из создавшегося положения. Из-за него и сеньора потеряла голову, а это может стоить нам жизни! (Гневно.) Когда женщина ее возраста видит молодого мужчину, она так дуреет, что становится посмешищем!..

Пилар. А вдруг сеньора предложила бы ему сдать Арко Ирис и он бы отказался? Он тут же выдал бы нас Хуану Фернандесу.

Себастьян. Именно это меня и приводит в бешенство!.. (Презрительно.) Да еще ваша неспособность окрутить его!..

Пилар. Мужчины не все одинаковы, дон Себастьян!.. Одни руководствуются своим умом и честью, а другие женскими капризами… Так вот, капитан из первых.

Себастьян. Ты хочешь сказать, что он евнух?

Пилар. Евнух – это вы, дон Себастьян!

Себастьян. Я?

Пилар. Да, сеньор!.. Вас, бывшего крестьянина, аристократы сделали духовным евнухом своего класса.

Себастьян (подходит к ней и вне себя от злости трясет ее за плечо). Ты… сознаешь, что говоришь?… Если расскажу друзьям по фаланге – тебя поставят к стенке! Пилар (вырываясь от него). Вы не посмеете!.. Сеньора тут же вас уволит.

Потрясенный Себастьян смотрит на Пилар, потом медленно идет к столу и садится.

Справа входит Инес.

Инес (возбужденно). В чем дело?… Капитан Браво вернулся?

Себастьян (с сарказмом). Нам ничего неизвестно, сеньора!.. Мы ведь арестованы!.. Только вам разрешено выходить из парка.

Инес. Молинеро копает?

Себастьян. Да!.. Движется в подземное царство со скоростью десяти сантиметров в час!.. Как только сюда нагрянут анархисты искать Морено, они первым делом увидят эту яму!

Пилар (гневно). Вы не имеете права насмехаться над моим отцом, дон Себастьян!.. Он стар и немощен!.. Вам мало того, что вы втянули его в преступление, которое может стоить ему жизни?

Инес (бросает холодный взгляд на Пилар; сухо, Себастьяну). Вы дали солдатам вина?

Себастьян (с сарказмом). Наполнил их фляги коньяком!.. И тем самым накинул себе на шею веревку!.. Стоит комиссару узнать о вашем безумии, и я буду висеть на первом суку.

Инес (после паузы, пристально глядя на него). Держитесь как подобает, когда разговариваете со мной.

Себастьян (с иронией). Простите!.. (Небрежно встает и направляется к дому, затем останавливается; с горькой усмешкой.) Вы – как та дама, что роняет на турнире перчатку между тигром и леопардом, а потом требует, чтоб верный рыцарь принес ей эту перчатку в ложу.

Инес (смеется). И вам кажется, что вы при вашем малодушии походите на рыцаря, Себастьян?

Себастьян уходит.

(Сердито, Пилар.) Ты тоже трусишь?

Пилар (резко). Нет!.. Но вы не имеете права ради своих прихотей рисковать жизнью других людей. Вы уже и так достаточно натешились!

Инес (с горечью, про себя). Вот они, мои верные слуги!.. Бунтуют, когда мне так нужна их поддержка!..

Пилар. Всему есть границы!.. Себастьян рассказал мне о ваших планах.

Инес. И эти планы тебя возмутили?

Пилар. Меня возмущает ваш эгоизм.

Инес (язвительно). Какой поворот!.. Ты же еще вчера советовала мне поставить этот эгоизм превыше всего!

Пилар (с горечью). Да, сеньора, именно поворот!.. Делается страшно, когда чувствуешь сердцем, на чьей стороне правда.

Инес. Тебя растрогала мелодрама, которая утром разыгралась между комиссаром и твоим отцом, да?

Пилар. А вас это удивляет?… Почему вы считаете, что бывшую крестьянку не может тронуть горе отца? Или на это способны только аристократы?

Инес. С кем я разговариваю?… С бывшей крестьянкой, которую я любила, как сестру, или с севильской кокоткой, любовницей моего отца?

Пилар. С обеими сразу!.. Но надо быть справедливой, сеньора!.. Вы никогда не любили меня, как сестру… Вы любили меня так, как любят свою лошадь или собаку.

Инес. Неблагодарная!.. (Садится за стол.) Сядь… Я хочу поговорить с крестьянкой!

Пилар (тоже садится). А почему не с кокоткой?… Что этому мешает?! Одни за бесценок продают аристократам свой труд, а другие куда дороже продают свое тело!

Инес (злобно). Чтобы блестящими нарядами прельщать слабоумных стариков?

Пилар. А разве благородные дамы не любят блеснуть своими нарядами, сеньора?… Только им эти наряды достаются как наследство, а нам – от слабоумных стариков, с которыми мы спим.

Инес. Ты продалась от алчности, а не от нужды!.. У тебя было что есть и где жить!

Пилар (смеется). О, сеньора!.. Куда девалась ваша вчерашняя гуманность к Санчо Пансам? Как быстро злоба душит ваши благородные порывы, ваш бунт против своих. Разве человеку достаточно одного хлеба и жилища? Ведь он не скотина. И разве простому человеку не хочется получить образование, не хочется, чтобы окружающие обращались с ним, как с равным? Каждый день что-нибудь да напоминало мне об унизительной пропасти между знатной, сеньорой и девушкой из парода!.. Но я должна была безропотно сносить все унижения, потому что земля, судьба, честь и даже наша жизнь – в руках у вас, аристократов. (С нарастающим гневом, вставая.) Вы хоть раз подумали о моем достоинстве? Вы хоть раз вспомнили о моем отце, которого ваш произвол превратил в развалину и лишил рассудка?… Нет, сеньора!.. То, что произошло сегодня утром, не мелодрама, а событие, которое раскрыло мне глаза!.. Не вы, взбалмошная аристократка, а эти люди, что: пришли сюда вчера и погибнут этой ночью, настоящие защитники крестьян! (Тихо.) Вы все еще удивляетесь, сеньора, что я уже не та?

Инес (смеется). Нет, я больше не удивляюсь!.. Но ты своим отступничеством надеешься заполучить капитана, не так ли?

Пилар. Вы подозреваете, что я хочу его отбить у вас?

Инес (злобно). Куда тебе!.. В его глазах ты всегда будешь уличной девкой, работающей на фалангистов.

Пилар (с горечью). Да, вы все сделали, чтоб он видел во мне только уличную девку!.. (Задумчиво.) А как поступаете вы?… Приказали Себастьяну напоить его солдат!.. Меня выпроваживаете с Альваресом в город!.. А сами затеяли с ним прогулку верхом при луне к скалам Сан-Мигеля, ведь так? (С горечью.) Опять оставили себе романтику, а мне – гнусное дело в каком-нибудь баре!

Инес напряженно смотрит на нее.

(Неожиданно, с иронией). Кстати, лассо вы захватите с собой?

Инес (мрачно). Зачем мне лассо?

Пилар. Капитан, как услышит пальбу, сразу бросится в Арко Ирис!.. А вы так искусно бросаете лассо!.. И на утро привезете его к франкистам связанного, как укрощенного дикого коня!.. (Смеется.)

Инес (в гневе встав со стула). Почему ты смеешься?… Я бы и на это пошла, лишь бы вырвать его из лап смерти!.. (Презрительно.) Ступай!.. И расскажи обо всем капитану или его комиссару… Предательство – твоя стихия!

Пилар (с горечью). Моя стихия!.. А сами вы не пошли па предательство, чтоб оправдать свои безумства с анархистами?… Нет! Никому ничего я говорить не стану, сеньора!.. Но подлость ваша мне противна, и помогать вам я не буду.

Инес. Дрожишь перед фалангистами за свою шкуру?

Пилар (с горькой иронией, гордо). О нет!.. Просто еще раз покажу себя тупой и верпой крепостной! Я не хочу очернить вас в глазах любимого человека. Иначе я перестану уважать себя.

В ворота со стороны парка входят Эстанислао, Альварес и отец Сантьяго. Последний несет в руках узелок с одеждой.

Альварес (отцу Сантьяго). А я думаю, святой отец, что коль скоро бог послал на ваш дом огонь, – это верный признак, что он покарал вас за вражду к республике.

Отец Сантьяго. А не наоборот, сеньор?… Что он покарал меня за симпатию к ней?

Эстанислао. Вполне допустимо!.. Отец Сантьяго выдал такое, от чего все толедские архиепископы перевернутся в своих гробницах.

Инес (пришедшим). Можно подумать, что вы идете не с пожара, а с увеселительной прогулки!.. (Отцу Сантьяго.) Примите мое сочувствие, святой отец!..

Отец Сантьяго. Благодарю вас, донья Инес!.. В этом пожаре я усматриваю перст божий.

Альварес. А вам не кажется, что этот перст слишком дорого нам обходится? Целый дом, и притом недурно обставленный!

Отец Сантьяго. Зато теперь я душой ближе к праведникам, сеньоры!.. Воистину как христианский пастырь в библейские времена: рубище на плечах – и все!.. (С улыбкой показывает на свой узелок.)

Эстанислао. Зато крестьяне будут больше верить тому, что вы говорите им с амвона.

Отец Сантьяго (с симпатией, Эстанислао). Правда?… (Скорбно, Инес.) Неприятная весть, сеньора!.. Железная шкатулка, в которой хранилась память вашей матери, доньи Асунсион, погибла в огненной стихии!..

Эстанислао (быстро, Инес). Я велел своему земляку поискать ее!.. Пускай только погаснут угли.

Инес (машет рукой). Излишнее беспокойство, капитан!.. Разве сейчас время думать об этом? (Эстанислао и Альваресу.) Благодарю вас за помощь, которую вы оказали крестьянам!.. У вас есть пострадавшие?

Альварес. Нет, сеньора!.. Этот пожар – прохладная водица по сравнению с горючей смесью, которой немецкие огнеметы иногда поливают наши окопы.

Инес (с гримасой ужаса и отвращения). Молчите!.. (Приходя в себя.} Женщины не любят разговоров о военной технике.

Альварес. Правильно!.. Как и подобает гуманной половине рода человеческого. Но вы не находите, что свою благодарность вам следовало бы подкрепить рюмкой коньяку?

Инес. Я как раз об этом думала! (Пилар.) Пилар, позаботьтесь!

Эстанислао (с упреком). Альварес!

Альварес (машет рукой в сторону Пилар). Оставь, Пилар!.. Капитан не разрешает нам пить.

Пилар (сухо). Может быть, он и прав.

Альварес. О да!.. Начальство всегда право!

Эстанислао. Пилар! Принеси лейтенанту Альваресу рюмку коньяку!.. Только одну!

Альварес. Постой, Пилар!.. Я попрошу у сеньоры другой награды! (Инес.) Вы позволите Пилар отлучиться со мной на пару часов в город?

Инес (торопливо). Разумеется!.. Если она не против!

Альварес (Пилар). Так как, Пилар?

Пилар (сухо). Вам сегодня не везет, лейтенант Альварес!.. Меня не тянет в город.

Альварес. Значит… мне нельзя ни выпить, ни потанцевать? Нельзя?…

Инес. Потребуйте какую-нибудь другую награду, лейтенант!

Пилар (громко и резко). Я предложу ее сама!.. (Альваресу.) Давайте я спою вашим солдатам «Марш Пятого полка» и «Песню о четырех генералах»! Соберем нескольких гитаристов, и я станцую арагонскую хоту.

Инес. А почему не болеро, Пилар? Оно солдатам больше понравится.