Текст книги "Апостолы"

Огромный мегаполис античности!

Вот в такой город и входили два путника – Иосиф Варнава и Павел. Входили с Благой Вестью в сердце и на устах. Но Варнава уже стал свидетелем, а Павлу только предстояло убедиться, какая огромная христианская община живёт в Антиохи. Нигде не найти лучше паствы, чем в развращённой, разнящейся религиями и верованиями стране. Попробуй, приди со своей доктриной к иранским магам-огнепоклонникам, буддистам или тем же иудеям. В лучшем случае просто выгонят вон. А то проклянут и распнут! И совсем другое дело проповедовать в морально разложившемся обществе с пантеоном, битком набитым богами всех народов мира! Вот где легко собирать паству и пожинать великий урожай! Потому что сердце любого человека, как его не валяй в пороках, как не растлевай душу, тянется к высшему началу, продирается к своему Создателю через угар многобожия, сребролюбия и распутства!

Эллинисты – евреи, воспитанные во многом на греческой культуре и не закрепощённые беспощадно Ветхим Заветом как иудеи Иерусалима – открыли настежь ворота своей общины всем желающим – грекам и римлянам в первую очередь. И за считанные годы на берегах Оронта уже образовался свой удивительный мир людей разных племён, почитающих Новый Завет.

Иудейская община жила вокруг Сингонской улицы, в еврейских кварталах. Римляне, присоединив иудейские территории, сразу поняли, что евреи своеобычная нация, свято чтящая свой древний закон, и таким народом управлять крайне сложно. Поэтому полвека назад римляне даровали евреям определённые свободы. Главное, чтобы не мутили воду эти вечные и недовольные всем революционеры! Не бунтовали. Чтобы слушались! У евреев, к примеру, существовало местное самоуправление и независимые суды. Но что было делать с новой космополитичной сектой, выраставшей из иудейской среды? Ведь к ней примыкали и сами сирийцы, и греки, и прочие граждане империи? Секта разрасталась не по дням, а по часам. Римляне удивлялись, что закрытый прежде народ иудейский вдруг не просто открылся, а стал привлекать к себе представителей других национальностей. А ведь прежде они и близко никого к себе не подпускали! Как же такое могло случиться и в чём тут фокус? Точно что-то сверхъестественное вдруг объединило их. Но прагматики римляне и думать не желали ни о какой мистике! Ещё одна выдумка этого хитроумного востока! Главное, они проповедовали мир. Рим, этот мир объединявший, такая доктрина вполне устраивала. Но как-то следовало назвать новых сектантов – их было уже много! Сами они себя называли очень загадочно: «люди Благой Вести», «благовестники», «люди пути Божьего». «Кто главный в их культе?» – поинтересовались римляне. «Их Бог, распятый Христос», – ответили им. «Вот и замечательно, – решила нация легионеров, – значит, будут “христианами”!» Так и стали называть вначале чиновники, а затем и все остальные жители Антиохии представителей «Благой Вести»: «христиане»! Все это важно потому, что именно в Антиохии впервые в мире прозвучало такое понятие, как «христианин», применимое к общине людей, уверовавших в Иисуса Христа. (Даже не в Иерусалиме, где христианство рассматривалось как продолжение старого Закона, продолжение, ни в чём не отменяющее Ветхий Завет! Иерусалимские христиане наравне с правоверными иудеями приходили молиться в Храм.) Не сразу, но позже и сами почитатели Евангелия назовут себя «христианами», и с каждым веком это определение будет звучать всё более гордо, пока не вытеснит все остальные. И, наконец, именно отсюда, с берегов Оронта, это понятие распространится по миру. А сама христианская община Антиохии вырастит в крупнейшую мировую православную церковь.

Все это совпало с приходом в Антиохию проповедника Павла, который пока ещё и сам называл себя Вестником Пути.

Павла встретили в Антиохии доброжелательно – его богоугодные дела давно затмили тёмное прошлое. И потом, более открытые антиохийские христиане, ещё вчера – язычники, сильнее верили в перевоплощение человека, которое даёт божественная благодать.

Пламенный оратор, Павел привлекал к себе особое внимание. Его приходили слушать и уже обращённые христиане – из иудеев ли, из язычников, неважно, и сами язычники, которые, открыв рты, внимали явившемуся на берега Оронта витии.

– Братия мои! – взывал со страстью человека, познавшего высшую истину, к братьям по вере Павел. – Укрепляйтесь Господом и могуществом силы Его! Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней дьявольских, потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной! Для сего примите всеоружие Божие, дабы вы могли противостать в день злой и, все преодолев, устоять. Итак, станьте, препоясав чресла ваши истиною и облекшись в броню праведности, и обув ноги в готовность благовествовать мир! Но в первую очередь возьмите щит веры, которым сможете угасить все раскалённые стрелы лукавого! И шлем спасения возьмите, и меч духовный, который есть Слово Божие!

Антиохийцы, из тех, кто уже готов был принять сердцем истинную веру, цепенели от речей Павла – так глубоко пронизали людей его слова, чтобы остаться навсегда в их сердцах.

После одной из проповедей к Павлу подошел светловолосый, улыбчивый мужчина – по всему грек. Он был одет в белую льняную тунику, густая рыжеватая борода вилась на его лице, синие глаза смотрели проницательно и ясно.

– Да пребудет с тобой Господь, брат мой, – сказал он по-гречески, и Павел сразу понял – перед ним христианин, и уже не новичок.

– И с тобой, брат, – ответил пришлый проповедник.

– Ты – лучший оратор, каких я только слышал в Антиохии, да и за её пределами тоже, – признался светловолосый незнакомец. – Дух Святой говорит твоими устами.

– Спасибо, – улыбнулся Павел. – Все ради Господа. Но ведь ты грек, не иудей, а слышал уже многие проповеди, и в разных землях?

– Именно так. Только один человек мог бы поспорить с тобой на Святой Земле, в Иерусалиме. Но его уже нет в живых…

– Кто же он?

– Святой Стефан.

Павел помрачнел.

– И ты знал его? – Он невольно опустил глаза.

– Я многих знал и бежал из Иерусалима, когда ты устроил охоту на нас. Тогда я и вернулся домой – в Антиохию. Мы опасались тебя, Павел…

– Знаю, но тот человек, именем Савл, умер, а я родился. Павел, раб Его верный, родился на свет…

– И это я знаю, и очень хотел познакомиться с тобой.

– Как же тебя зовут?

– Лукой. Я грек, врач. И родом отсюда, из Антиохии.

– Вот как. – Павел взглянул ему в глаза: – Так ты… слушал и Его проповеди? Господа нашего?

– Слушал, – кивнул Лука, – но мало. Я пришёл на Святую Землю незадолго до того, как Он двинулся принимать свою участь, назначенную Ему Отцом Его небесным. Но было мне счастье и видеть Его, и слышать, и говорить с Ним. И при жизни Его и после Воскресения…

– Даже так? – изумился Павел.

– Именно, – кивнул Лука, – Он приходил ко мне и другу моему со словами утешения и напутствия в день Своего воскресения.

– Расскажи мне, как это было! – вспыхнул Павел.

И Лука рассказал ему, как в день казни он шёл со старшим товарищем в Эммаус, как их догнал Путник и заговорил с ними, как всё объяснил и утешил, а затем преломил с ними хлеб. И как они увидели Его, и бросились в Иерусалим – к апостолам с радостной вестью.

– Как же я завидую тебе, Лука, – с сердечной искренностью кивнул Павел. – Так и ты проповедник?

– В первую очередь – врач, – улыбнулся тот. – Стараюсь, как могу, помогать ближним своим. Но, конечно, рассказываю о Нём, если вижу потребность в человеческих сердцах. И тогда мне приходится отвечать на много вопросов!

– И все эти вопросы о Нём?

– Конечно, – очень просто ответил Лука. – Но так просто говорить о том, что сам видел и слышал и что наверняка знает твоё сердце. Тебе ведь и самому хорошо знакомо это чувство?

– Ещё как знакомо! – со всей душой согласился Павел.

В этот вечер они пошли к сады Антиохии и говорили долго. Затем преломили хлеб и пили вино. Потом прощались.

– Как и другие врачи, я много странствую, – сказал Лука. – Учусь, набираюсь опыта. Вот и теперь уплываю в Киликию. Но есть у меня чувство, что мы ещё увидимся…

– И моё сердце говорит мне то же, Лука, – ответил Павел. – Буду счастлив встретить тебя снова.

На том они и простились.

9

Но в этот раз Варнава и Павел не успели уделить достаточное время богословским вопросам и в первую очередь тому, могут ли язычники, минуя Ветхий Завет, внимать Завету Новому и спастись.

Шёл 44-й год. В Антиохию, к братьям по вере, пожаловал апостол из семидесяти Агав, получивший от Бога дар прорицания, и сказал: «Предвозвещаю Духом Святым, по всей Вселенной идёт великий голод и коснётся он каждого!»

Одновременно с пророчеством грядущего голода пришла беда в настоящем времени. На трон в Иерусалиме сел внук Ирода Великого – Ирод Агриппа. Это была целая династия – Иродов, и, надо сказать, все они друг друга стоили! Ирод Агриппа был другом юности Калигулы, император сделал своего товарища царём трёх ближневосточных областей – Итуреи, Авилинеи и Трахонитской области. После убийства Калигулы Агриппа не отступил, а напротив, сделал столько для Клавдия и его воцарения, что тот в благодарность за помощь присоединил к владениям Агриппы Иудею и Самарию, выведя их из прямого подчинения римских прокураторов. Теперь государство Ирода по величине было как и у «славного дедушки» – царя Ирода Великого! Всё это говорило о неординарных способностях Ирода Агриппы как политика. Несомненно, по-своему он был очень талантлив! Но, идумей по происхождению, Ирод Агриппа должен был ещё заслужить доверие иудеев. Он не хотел лишних смут!

Идумеи вели своё происхождение также от патриарха Исаака, который, как известно, родил Иакова, но также он родил и Исава. Вот Исава и считали своим прародителем идумеи. Семиты, они на протяжении столетий были заклятыми врагами иудеев. Это они, идумеи, в незапамятные времена не дали пройти вышедшим из Египта во главе с Моисеем иудеям через свою территорию, и тем пришлось идти в земли Ханаана в обход. Но идумеи считали земли Ханаана, занятые впоследствии иудеями, своими – и мстили им столетие за столетием. Они участвовали во всех войнах на стороне врагов Иудеи и даже выкупали пленных иудеев у ассирийцев, чтобы в своих крепостях предавать тех мучительнейшим казням. Во II веке до н. э. иудеи под предводительством Иоанна Гиркана завоевали идумеев и решили навсегда сделать их подобными себе – иудеями. Они дали им свой Закон и, под страхом выселения или полного уничтожения, заставили сделать обрезание. Что и говорить, одна культура оказалась сильнее другой. Но римлянам, как известно, было все равно, кто кого любит и кто кого ненавидит. Главное, кого любят и ненавидят сами римляне. В 63 году до н. э. железная нация завоевала оба народа, который был для них на одно лицо.

И вот теперь новый вассальный Риму царь этих земель, родом из идумеев, должен был управлять евреями. Ирод Агриппа не хотел ни с кем ссориться! Он не был психопатом вроде своего друга Калигулы и не хотел закончить как тот. Даже столицей своего царства Ирод Агриппа выбрал Иерусалим, самый значимый город в регионе, где проживали евреи. Первое, что должен был сделать новый правитель, это заслужить доверие старейшин. А как это сделать? Очень просто: дать понять, что он чтит Закон и не посмеет никому порочить его! По утверждению современников, «коварный, легкомысленный и расточительный», Ирод Агриппа, «во всем чтящий Закон», начал своё царствование с политических и религиозных репрессий. Он решил выявить инакомыслящих, и первым, кто попался ему, это апостол Иаков, Заведеев сын, один из Двенадцати. Решив доказать, что он не прощает нападок на Храм и Завет, Ирод Агриппа после скорого суда велел обезглавить апостола Иакова. Так сбылось предсказание Христово ученику, что он первым «изопьет чашу» свою. Конечно, сам Ирод только присутствовал во время казни, но на полотнах художников всех поколений и течений он будет изображен с мечом, лично отсекающий голову ученику Иисуса Христа.

Синедрион был в восторге от этого поступка! Ученик отправился за Учителем – туда ему и дорога! Вторым взяли апостола Петра – верховного священнослужителя христианской церкви. Его заточили в Антониеву крепость, утром следующего после ареста дня должен был состояться суд – и, можно в том не сомневаться, суд скорый! Ведь правитель и жрецы уже обо всём договорились. Петра ждала смерть, и только чудо могло спасти его! В эту ночь вся христианская община Иудеи молилась за Петра. И в первую очередь самые близкие – они собрались в доме Марии, родственницы Иосифа Варнавы, рядом с Гефсиманским садом.

Чудо случилось глубокой ночью. В дом Марии осторожно постучались. Время не для гостей! К дверям подошла служанка Рода и тихонько спросила:

– Кто там?

– Это я, Пётр, – был скорый ответ.

Но служанка, опешив, вместо того чтобы открыть, побежала к хозяйке и сказала:

– Там Пётр!

– Какой Пётр? – переглянувшись с другими, спросила Мария.

– Наш Пётр! – ответила Рода.

– В своём ли ты уме? – спросил один из гостей Марии, недавно молящийся за Петра и уже готовый оплакивать его.

Тот же вопрос мог задать каждый – Пётр ждал расправы в крепости!

– Но это был его голос! – воскликнула служанка.

– А если это Ангел Петра? – спросил кто-то. – Если Петра уже нет среди нас?

Но в дверь постучались ещё раз и ещё. И тогда пошли открывать все разом. Сердца у всех были не на месте. Открыли дверь – на пороге стоял Пётр! Все были так поражены увиденным, что и заговорили не сразу. Но и Пётр стоял так, точно на него вылили ушат ледяной воды. Потом беднягу втащили в дом и стали обнимать и поздравлять. Все благодарили Бога за чудо.

Кто-то спросил:

– Как же тебя отпустили, Пётр?

Но он и сам не знал, как это случилось. Потому и был растерян и молчалив. Только видение осталось в его памяти. Он был скован двумя цепями. Двое стражников стерегли его. Кто-то дотронулся до плеча Петра, и он открыл глаза. Свет был рассыпан по темнице, и Ангел стоял перед ним.

– Встань скорее, Пётр, – сказал Ангел.

«И цепи упали с рук его» – так позже запишет евангелист Лука в «Деяниях святых апостолов».

В ушах Петра, рассказывающего эту историю, все ещё стоял звон цепей, упавших с его рук! Но тогда, в камере, Пётр растирал запястья, не понимая, спит он или всё происходит с ним наяву.

– Опояшься и обуйся, – сказал ему Ангел. – Надень одежду твою и иди за мною.

Апостол выполнил указание. Пётр шёл как во сне, так и не разобрав, видит он Ангела наяву или нет. Он хорошо помнил, как подошёл к дверям своего каземата и они оказались открытыми, затем и другие двери открылись под его рукой, и следующие. И первая, и вторая стража спала. Или просто не видела их?! Но именно так он оказался за воротами тюрьмы. И никто не остановил его, никто не окликнул!

– И вдруг Ангела не стало со мной, – закончил сцену своего чудесного спасения Пётр.

Он рассеянно улыбнулся, вспоминая эти минуты. Луна только светила апостолу, выстилая золотым сиянием дорогу к дому Марии, матери Иоанна Марка – другого будущего евангелиста.

– Это Господь меня вывел, – убежденно сказал Пётр. – Я это знаю точно…

Его усадили на циновку. Он съел лепёшку, запил её водой.

– Тебе надо уйти из Иерусалима, и немедленно, – сказала ему Мария. – Слышишь, Пётр? Тебя искать будут!

– Знаю, – кивнул он. – Скажите Иакову[4]4
  Иаков – брат Христа, старейшина Иерусалимской церкви.


[Закрыть] и братьям, что дело теперь за ними – меня долго не будет.

И сказав это, Пётр ушёл. Наутро его хватились, искали, стучали во многие дома христиан, но первый из апостолов был уже далеко. Пётр ушёл в Галилею, в страну крестьян и рыбаков, где трудно вот так запросто найти человека.

Христианская община Иерусалима готовилась к худшему, но Ироду Агриппе понадобилось провести переговоры с финикийцами, и он выехал в Кесарию. Там в его честь закатили великий пир! Ирод Агриппа слыл большим любителем гладиаторских боёв, конных состязаний и театральных зрелищ. В те дни переговоров, во время одного из спектаклей в Кесарии пятидесятичетырёхлетний Агриппа, прежде ничем не хворавший, почувствовал себя плохо и, промучившись пять дней, умер в страшных судорогах. Его внезапная смерть поразила всех. Как позже о смерти правителя напишет евангелист Лука: «Ангел Господень поразил его за то, что не воздал славы Богу, и он был изъеден червями». Возможно, Агриппа был отравлен недругами, но разве важно, каким способом Бог наказует грешника? Стрелой, ядом или топором палача?

Через два года после пророчества апостола из семидесяти Агава в Средиземноморье и впрямь пришёл голод. Всему виной были неурожаи – страшный бич любого сельскохозяйственного общества. Антиохия была куда более благодатной и плодородной землёй, чем Иудея. И антиохийские христиане решили собрать средства для своих братьев во Христе. В Иерусалим решили отправить с деньгами для нуждающихся самого деловитого из всех апостолов – Иосифа Варнаву. Павел проводил его до границы и вернулся к пастве. Заодно Иосиф Варнава решил отчитаться о своём посещении Антиохийской церкви и рассказать о новшествах – крещении язычников в обход «старозакония». Варнава сказал старейшинам, в том числе и Иакову, брату Христа, что не увидел ничего плохого в том, что язычники крестятся сразу, напрямую, но большинство иерусалимских старейшин, как это выяснится позднее, ему не поверили.

Варнава вернулся в Антиохию через месяц, приведя с собой двоюродного брата Иоанна Марка. У Павла к тому времени уже созрел точный план дальнейших действий. Христианская община Антиохии жила и развивалась на зависть хорошо и успешно, и Павел решил открыться товарищу.

– Варнава, – сказал он, – время пришло!

– Какое время, мой друг? – спросил гигант.

– Идти к язычникам с Благой Вестью. Идти в тот мир, где никому не быть спасённым, если не призвать их на сторону истинного Бога. Забудь об иерусалимских старейшинах, об их правилах! Всё изменилось! Изменился мир! Благая Весть дана каждому: иудею, греку! Злому варвару! Мы смягчим и его сердце и подарим надежду! Мы должны дать им шанс, Варнава! Мы расскажем о Христе всему миру – и это будет великое благо! Со мной ли ты, Варнава?

Иосиф видел: Павел уже принял решение. Пылкий, великодушный Павел! Которому есть дело до всего мира! Но разве они и прежде не обсуждали этот поход – и сотни раз? Ещё как обсуждали! А тут два проповедника нашли и подтверждение порыву Павла, что лишний раз доказывало, что наитие не подводит его. Во время одной из вечерь один из близких Павлу и Варнаве людей явно услышал голос внутри себя. Он подошел к двум товарищам – своим учителям. Глаза его горели тем огнём, который передаётся каждому, через кого говорит Господь.

– Только что мне было сказано, – сообщил он, – я запомнил каждое слово: «Отделите Мне Варнаву и Павла на дело, к которому Я призвал их!»

Павлу стало ясно: ПОРА!

Пора было идти в языческий мир с проповедью Нового Завета! Вот теперь время пришло!

Часть третья
ПАВЕЛ И ВАРНАВА

Входите тесными вратами,

потому что широки врата и пространен путь,

ведущие в погибель, и многие идут ими;

потому что тесны врата и узок путь,

ведущие в жизнь, и немногие находят их.

Из Благовествования от Матфея

1

Ни Павел, ни Иосиф Варнава не колебались ни минуты. Они были счастливы! Грезил будущим путешествием и брат Варнавы – Иоанн Марк, упросивший взять его с собой в великое путешествие по миру.

– С какой земли начнем? – спросил у товарища Павел. – Греция? Македония? Фракия? – Ему сразу хотелось объять как можно большее пространство.

И потом, Павел спешил! Апостолы если не со дня на день и не с месяца на месяц, то с года на год точно ждали конца света и второго пришествия на землю Иисуса Христа. Ещё при Его жизни Двенадцать спрашивали: когда это случится? Но тут Он отвечал строго: не ваше это дело. Что означало: когда угодно! Ждите сегодня, завтра, через год! Христианин должен жить так, точно конец света может случиться в любую минуту, и его позовут на Страшный суд отвечать за поступки. И Господь будет решать, что его ждет: царствие небесное или геенна огненная. Не поступай плохо, ибо последняя жатва может начаться когда угодно. Поэтому-то Павел, в чьём сердце горел святой огонь веры, и торопился – торопился спасти как можно больше душ человеческих в разных уголках земли! После молитвы за великое дело старейшины Антиохийской церкви возложили руки на избранных Господом, и с тех пор они, уходящие в дальние земли, могли величать себя апостолами веры христовой.

– Поплывём на Кипр? – предложил товарищу Варнава. – Это мой родной остров – там и начнём проповедь! Так нам будет легче позже попасть в чужие земли.

Это было разумное предложение – начать практику в знакомом языческом месте, а не плыть сразу за тридевять земель. И Павел согласился.

Взяв с собой Марка, они скоро добрались до Селевкии, выросшей южнее Антиохии, и нашли корабль, готовый отвезти их на Кипр. Между островом Афродиты и Селевкией, сирийским городом на материке, испокон веку шло живое сообщение. Самый короткий торговый путь! Плыть два-три дня, в зависимости от погоды, ветра, команды. Сотни кораблей – торговых и военных – стояли в антиохийском порту, ведь это был один из крупнейших рынков восточного Средиземноморья! И вот уже была отдана плата капитану, и надёжный парусник с тремя благовестниками покинул берега Антиохии. Был вечер, и заходящее солнце уходило к горизонту на западе. Это было как раз то направление, где трёх проповедников ждал Кипр. Под всплеск волн и скрип мачт Павел, Варнава и юноша Иоанн Марк счастливо смотрели на алый морской горизонт впереди. На континенте уже всходили ростки Новой Веры и всходы эти превосходили все самые смелые ожидания! А теперь по воле Господа им выпало бросить семена Евангелия в новые земли.

На рассвете третьего дня путешественники увидели впереди берег Кипра. О скольком они успели переговорить за это время! И вот уже Саламинская гавань встречала их.

Как гласят греческие легенды, из пенных волн, разбивающихся о берега Кипра, вышла дочь Зевса и сестра Аполлона – самая прекрасная из богинь – Афродита, за что и получила второе имя – Киприда. Христиане, конечно, не верили в подобные глупости, но легенда была красивой, и забывать о ней не стоило.

Остров на пересечении водных путей Малой Азии, Африки и Европы был всегда лакомым куском для многих народов Средиземноморья. Часто он становился яблоком раздора между персами и греками. В конце V века до н. э. саламинский царь Евагор объединил весь остров под своей властью, но ненадолго. Позже Кипр подчинился Александру Македонскому, похоронившему Персидскую державу раз и навсегда, и перешёл от него египетской династии Птолемеев. И только потом райский остров захватили римляне. Это случилось в 57 году до н. э., как раз тогда, когда ослабевший Египет, которым управлял последний Птолемей, брат будущей царицы Клеопатры, отдался на волю грозных и наступающих по всем направлениям римлян. Именно Рим и разделил Кипр на четыре округа – Саламинию на востоке, Пафию на западе, Лапецию на севере и Аматуцию на юге. Под властью Рима, создавшего мировую империю с единым гражданским законом, Кипр зажил мирно и богато.

Сюда, в Саламинскую гавань, в 44 году уже новой эры и прибыл корабль с тремя благовестниками – Павлом, Иосифом Варнавой и его двоюродным братом Иоанном Марком.

Нельзя было сказать, что родные Варнавы встретили его с великим восторгом. Они, конечно, были ему рады, но его выходка с продажей имения в пользу новообразованной секты не просто удивила, но покоробила многих киприотских левитов-фарисеев. К тому же Тот, в Кого так верил Варнава, был убит – позорно распят на кресте! Так неужто цель оправдывала средства?

Но только Варнава и особенно его пламенный вития-товарищ, учёный муж, книжник, заговорили, как сердца внимающих им иудеев и язычников-киприотов застучали совсем иначе. И впрямь, новую весть, воистину – Благую, принесли они! Слушателей и в местной синагоге, и просто на улицах родного Варнаве города было предостаточно. Наученные опытом Антиохии, Варнава и Павел не стали ограничиваться только еврейской диаспорой, проживавшей на Кипре, но понесли Слово Божие и к язычникам – и нашли среди них, как и на материке, самый душевный отклик.

Особенно сердечно проповедь восприняло бедное население Кипра. Христианство проповедовало, что все равны перед Всевышним и ко всем Его любовь безгранична. Учение говорило, что все предыдущие грехи, какими бы тяжелыми они ни были, прощаются в случае искреннего покаяния и желания обрести спасение во Христе. Трудно было не откликнуться на такое воззвание! Если Господь готов поверить самому последнему преступнику и простить ему все злодеяния, то неужели тот, проклятый всеми, не отважится изменить свою жизнь – сегодня, сейчас? И раз и навсегда! Как тот же апостол Левий Матвей, ученик и друг Христа, в прошлом – мытарь, чья профессия в глазах людей была ещё хуже воровства. Ему Господь и сказал-то всего три слова: «Следуй за мною», и тот, оставив всё, встал и пошёл за Ним. Или другой избранник, гонитель Христа, которому Он, Господь, явился на дороге в Дамаск и в одно мгновение перевернул всю его жизнь, сделав из лютого врага первым и любимым своим сотрудником! И этот человек стоял перед ними, жителями Кипра, и говорил с ними как со своими братьями и сёстрами.

Он был так искренен, что люди слушали Павла и плакали. Каменные идолы в античных храмах большинству давным-давно надоели. Их уже не воспринимали всерьез, люди сердцем понимали и ждали чего-то большего. Что-то должно было измениться в душах и жизни людей – измениться в отношении к миру и друг к другу. И это менялось здесь и сейчас! Перемены пришли с проповедью апостолов Варнавы и Павла.

Во время одной из трапез в узком кругу христианской общины у двух проповедников спросили:

– А как же дальше? Варнава? Павел? Вы останетесь на Кипре или вернётесь в Иерусалим? Или…

Но по глазам Павла можно было понять: или!

– Семена брошены в землю вашу, и самые благие, – сказал Павел. – Мы ещё побудем среди вас, братья, но недолго. У вас уже есть старейшины. И если мой друг Варнава и его брат Марк согласны, то уже скоро мы пойдём дальше…

– Дальше – куда? – спросили их.

– На материк, на север, мужи братья мои, – ответил Павел. – Вот куда я позову своих товарищей.

Для всех собравшихся за трапезой всё, что было дальше, на севере, означало тьму. Варварский мир! Даже римляне с их многобожием казались киприотам-христианам понятными, почти своими! Но кто живёт там, среди гор и лесов Малой Азии?

– Что ты скажешь на это, Варнава? – спросил Павел у своего друга.

– Я – дома, среди друзей, и нет места для меня роднее и ближе, – ответил Варнава. – Но потому и надо смотреть только вперёд. Я хочу идти дальше. Даже не передать словами, с какой силой жду этой дороги. А ты, Марк? – спросил он у двоюродного брата.

– Да, только вперёд! – воодушевлённо воскликнул юноша.

Что ж, он ещё не встретил ни преград, ни трудностей, ни озлобленной и разъярённой толпы. Только гостеприимные двери отворялись им навстречу. Гигант Варнава обнял брата за плечо и прижал его к себе.

– Молодец! Я горд за тебя! Что бы там ни было впереди, – сказал он, – видеть, как дают всходы брошенные тобой зерна, подчас в едва живую землю, это и есть счастье.

Павел загадочно улыбался. Сейчас Варнава, сам того не заметив, повторил его, Павла, слова, однажды высказанные им в пылу задушевного разговора. Или киприот специально повторил их? Взгляды апостолов пересеклись. Но ведь так и было задумано вначале, ещё в Иерусалиме: идти только вперёд!

– Решено, – кивнул Павел, – мы отправляемся на материк!

Сердце Павла стучало так горячо, так искреннее взывало, точно сам Господь каждую минуту говорил через него.

Уже тут, на Кипре, перевес пошёл в сторону Павла. С его энергетикой невозможно было спорить! Он вдруг стал занимать главенствующее положение, и сам Варнава тоже понимал это. Осталось совсем немного, чтобы он молчаливо и с радостью признал первенство Павла.

Все изменилось окончательно и было расставлено по своим местам, когда они прибыли в юго-западную часть острова Пафию, в город Ново-Пафос, где располагался дворец римского наместника Кипра. Весть о двух благовестниках из Антиохии быстро разлетелась по острову, и сам наместник Сергий Павел пригласил путешественников посетить его прекрасный дом.

И вот, они стояли в большой и прохладной зале с колоннами, с расписанными потолками под самый небосвод. Рукотворное чудо, да и только! А каким только мрамором ни была облицована эта зала: золотистым парроским и молочно-белым пентеликонским, лучистым каррарским и чёрным с серебром, который ценился более всех других в античном мире! Позже Павел будет опытным в таких делах: каких только античных интерьеров ни увидит он в римских дворцах! Но этот языческий дворец был первым в его жизни.

– Куда мы пришли, Варнава? – едва они перешагнули порог залы, тихонько спросил Павел. Он глазам своим не верил! – Так должен выглядеть ад! – Павлу было стыдно смотреть по сторонам, но он смотрел. Смотрел и Марк, покрасневший до ушей и потерявший речь. Иудей должен был бежать от подобных картин! А христианин, решивший отказаться от плотских удовольствий и принявший обет безбрачия, тем более. Голые боги и богини, высеченные из того же мрамора и отлитые из бронзы, отовсюду легкомысленно взирали на двух скромных благовествователей. Мускулистые, чувственные, фривольные, выставляя мраморные окорока и детородные органы, они точно смеялись над ними! – Вечные искушения для сладострастников! – шептал Павел. – До самого Страшного суда! – а были ещё и козлоногие чудовища, устремлявшиеся за распутницами. Фавны и вакханки, всего-то-навсего! Но впечатлительный Павел негодовал всем сердцем: – Проклятое место, Варнава! Ей-богу, проклятое!

– Я вырос на Кипре, среди греков, и как-нибудь стерплю, – тихонько откликнулся его товарищ.

– И мы жили с греками бок о бок, и я видал всякого, но обходил стороной подобные места, – пробормотал Павел. – А теперь готов сквозь землю провалиться! И как Господь ещё не потопил ваш остров?

– Тише, скромник, – прервал его Варнава. – И не забудь оказать почтение римской власти, она это любит.

Они только что остановились перед троном наместника. Проповедники низко поклонились, как того требовал ритуал.

– Ну, здравствуйте, кудесники, – миролюбиво сказал хозяин острова. – Я рад, что вы откликнулись на моё приглашение!

Доброжелательный Сергий Павел был просвещённым римлянином и поэтому в богов не верил. Знаток литературы и религий, искушённый во всем, он более всего тянулся к магии. Искусство уже не могло усладить его в полной мере, а вот чудеса могли. Именно поэтому при нём и состоял маг и чародей, иудей Элима. Именно он, в пёстрых восточных одеждах и тюрбане, и застыл сейчас у трона наместника и сверлил недобрым взглядом двух чужаков. Ледяно улыбаясь гостям, Элима склонился и что-то зашептал хозяину на ухо.