Текст книги "Апостолы"

– Не нравится мне этот советчик, – сказал Павел.

– О, да, – согласился Варнава, – от него добра не жди…

Павел и Варнава не могли услышать его – тот говорил тихо, но они не очень удивились бы, поняв смысл его слов. Для любого колдуна, мага и чародея нет хуже другого колдуна, мага и чародея, что заходит на его территорию, да ещё пытается соблазнить того, с чьей руки колдун ест. Маг взбесился, едва только узнав, что его хозяин зазвал к себе каких-то проходимцев и теперь желает внимать их речам. Он готовился к битве!

– Это злые мошенники, о, мой повелитель, – шипел Элима. – Хитрецы! Особенно тот, – он в открытую указывал на Павла, чувствуя скрытую внутреннюю силу непрошенного гостя.

– Думаешь? – с улыбкой разглядывая скромных гостей в простых одеждах, заметил наместник. – А мне так не кажется, мой добрый Элима…

– Ещё какие мошенники! – А вдруг эти двое останутся, займут его место, думал Элима. Надо их поскорее унизить, поймать на лжи, разоблачить, низвергнуть, растоптать! – Погляди, повелитель, как он смотрит! Этот, худой и мелкий! Точно уже требует твоего сердца! – Элима всех судил по себе. – И твоего золота, о мой повелитель! Посмотри, какой у него взгляд! Чистый зверь! Шакал! Ехидна!

Сергий Павел, знаток в делах магии, ждал совсем не пророков, а именно чародеев. Какое там ещё благовествование! Да и существуют ли они, эти благовестники и пророки? И о чём благовествовать? Бога нет, смысл жизни в удовольствии для ума и плоти. Как сказал полвека назад Цицерон: живи пока живётся! Вот наместник и жил себе в радость. И сейчас ждал от гостей магического фокуса! Представления! Зрелища, бередящего нервы и воображение.

Пока благовестники говорили о высоком, а Сергий Павел пытался вникнуть в смысл их речей, Элима решил перехватить инициативу. Он сам стал творить чудеса! Коварно улыбаясь, Элима взмахивал рукой, и из его широкого, расшитого золотом рукава вылетал голубь и вспархивал к высокому потолку залы. А Элима, нагло перебивая благовестников, громко говорил: «Боги шлют тебе привет, наместник, и обещают тебе великую славу!» Ведь он был ещё и фокусником, иллюзионистом! Павла Сергия, скучающего хозяина благословенного острова, это забавляло. Придворные за троном хлопали. А что ещё надо было Элиме? Но он был горазд на чудеса! Ведь у него в запасе имелись ещё стеклянные шары, вглядываясь в которые, Элима угадывал судьбу, гадальные камни, искусные приёмы чревовещания, и много других магических приспособлений и смелых трюков. Ими он щедро кормил и Сергия Павла, и весь его двор. Элима, античный циркач, нагло выдававший себя за волшебника, по-своему был очень талантлив! Но его фокусы в зале наместника, когда речь шла о спасении души человечества, порядком поднадоели Павлу.

– Что ты делаешь, Элима? – напрямик спросил он. – Зачем соблазняешь души людские такой глупостью?

Вопрос, бесхитростно заданный в лоб, оскорбил и ошеломил Элиму. Все умолкли – так ещё никто и никогда не разговаривал с магом. Даже сам наместник Сергий Павел и тот был удивлён. Затрясся от гнева и ненависти и сам Элима, стал хватать ртом воздух, ища слова.

– Это волшебство! – буквально взорвался маг. Он то и дело поглядывал на хозяина и на придворных, ища у них поддержки и одобрения. И получал её! – А что умеешь ты, чужестранец? Покажи!

– Я не показываю фокусов! – негодующе сказал Павел. – Я говорю о бессмертии человеческой души!

– То есть, ты лишь потрясаешь словами воздух?! – с насмешкой бросил Элима. – Вот что я вижу и слышу! – и он захлопал самому себе в ладоши.

А за троном наместника уже пробегали смешки. Павел и Варнава напряжённо переглянулись. Не пора ли им было покинуть дворец? Наместник скучал, Элима издевался, придворные разочарованно шушукались. Но это стало бы равносильно признанию себя побеждённым. Варнава помрачнел и умолк, а Павел стойко продолжал говорить.

– В тот день я ехал в Дамаск с целью изловить как можно больше христиан и отправить их на суд в Иерусалим, – говорил он. – И тогда я услышал Глас с неба…

Коварный и злой Элима, не скрывая ненависти, уже не поддевал, а чернил благовестников и порочил в голос. «Ложь! Всё ложь! – говорил он. – Бесстыжие бродяги! Ещё бы умели врать! – Злоба мага была безгранична! – Дайте мне метлу! Я должен вымести этот сор из дворца!»

Но тут и Павел изменился в лице от гнева.

– Мы не сор, – тихо сказал он. – Мы работники Господа!

Но и маг понял: сейчас или никогда. Раненого надо добить, чтобы не поднялся!

– Хватит нас кормить глупыми речами о вашем Боге, – грозно бросил Элима. – Мы хотим чуда! А если вы на то неспособны, то и нет за вами никакого Бога!

– Уйдём, – прошептал Варнава.

Марк позади и совсем сжался от страха – отступал всё дальше. Но Павел не услышал товарища. Резко побледнев, он смотрел только на мага – смотрел в его наглые торжествующие глаза. Приближалась минута, которая покажет великую силу апостола Павла, данную ему Господом. Именно тут, на Кипре, он и разразится первой ослепляющей молнией!

– Поберегись, Элима! – сурово предостерёг фокусника Павел.

– А чего я должен бояться, чужеземец? – весело вспыхнул тот. – Уж не вас ли, проходимцев?

Наместнику всё больше нравилась эта дуэль. Нет фокуса, так пусть будет сражение! А перед ним разворачивался почти что бой гладиаторов: первый – любимец публики, победоносно потрясающий оружием, второй – сомнительный чужак-оборванец.

– Господа бойся, – ответил Павел. – Его праведного гнева.

– Не боюсь! – рассмеялся Элима. – Ни вашего Господа, ни Его гнева! – Маг поставил целью не только избавиться от бродячих кудесников-конкурентов, но и потребовать от наместника – за их оскорбления – экзекуции. Чтобы другим фокусникам не повадно было шляться по острову Кипру и тревожить уважаемых людей. – Покажи, на что способен твой Бог! А я покажу, что умею сам! – Он вытянул в направлении Павла руку, и проповедники не успели оглянуться, как из богато украшенного рукава фокусника выползла тонкая изумрудная змея и обвила кисть руки Элимы. Было ясно, что этот номер он готовил на закуску. – Ну же?!

Все замерли в ожидании, и Сергий Павел в том числе. Но не Павел. Он заглянул Элиме в глаза и грозно сказал:

– О, исполненный коварства и злодейства, сын дьявола, враг всякой правды! Перестанешь ли ты совращать людей с прямых путей Господних?

Это оскорбление было уже смертельным! Но Элима только произнёс с ненавистью:

– Чуда! – и обвёл рукой собравшийся двор. – Мы хотим чуда! – Сейчас он выражал мнение большинства. – Покажи нам его, чужестранец! Или убирайся вон!

– Ты хочешь чуда? – кивнул Павел. И тут благовестник простёр руку в сторону мага и твёрдо сказал: – Вот рука Господа на тебе – и ты будешь слеп, и не увидишь солнца до времени!

Вот тут все и замерли в страхе и удивлении: Элима, сжавшись, став меньше ростом, вдруг протянул руки вперёд и стал словно шарить перед собой. Затем судорожно схватился за глаза и вновь выбросил руки вперёд, ища опору. Он боялся двинуться с места, словно его со всех сторон окружала пропасть. Элима ослеп! В мгновение ока! От одной только фразы апостола Павла из Антиохии…

«Каждому по вере его», – гласит писание. Сергий Павел ожидал кудесников и получил их. Не всякому дано взять и ослепить другого именем Господа. И для всех придворных, и даже для Варнавы с Марком, это и впрямь было чудо. Именно тогда Варнава убедился в великой силе Павла. Уверовал в эту минуту наместник в Христа, как в Спасителя, или нет, точно сказать трудно. Многие позже говорили, что уверовал. Но силу Его он увидел… и попросил Павла крестить его. Не помешает! – мудро решил наместник.

Это был огромный успех проповедников – крестить не бродяг и нищих, у которых кроме Господа и нет заступников, и даже не римского центуриона, которому во сне было откровение принять крещение, а самого наместника Кипра, влиятельного римлянина уровня прокуратора!

Павел, Варнава и Иоанн Марк покидали Кипр триумфаторами. Именно с этого дня Павел вышел на первое место в их великой миссии, а Варнава отступил в благородную тень своего товарища, будущего апостола всех язычников земли.

2

Они отплыли из Ново-Пафоса, и корабль их взял курс на южный берег Анатолии, как испокон веку греки называли Малую Азию. Проповедники наметили целью своего пути Антиохию Писидийскую, это как минимум, но если им повезёт, решили Павел и Варнава, то они могли пройти и дальше. А также апостолы решили благовествовать и во всех городах по дороге.

Через неделю их корабль пристал к берегам Галатии, так римляне называли эту область, и ещё несколько дней благовестники шли пешком вверх по реке Кестр, пока не добрались до Пергии[5]5
  Пергию двенадцать веков назад основали ахейцы, возвращавшиеся из-под сожжённой Трои. Как и все малоазийские города, в VI веке до н. э. Пергию завоевали персы, в конце IV века до н. э. городом овладели войска Александра Македонского, и позже, как и Антиохия, Пергия принадлежала Селевкидам, пока её не сделали своей римляне.


[Закрыть]. Это был крупный античный город, не уступавший Тарсу. Благодаря тому, что Пергия находилась на перекрестке торговых путей из Европы в Азию, город всегда процветал и был богат. Как правило, два христианина начинали благовествовать с еврейской диаспоры нового города, но тут её почти не было. Это оказался настоящий античный языческий город с культовым центром – храмом богини Артемиды, куда стекались языческие паломники со всей Анатолии. Павел и Варнава в первый раз столкнулись с тем, что язык их веры непонятен на этой земле. Да, тут говорили по-гречески, но этого оказалось мало! Иудеи хорошо понимали христианскую проповедь, наконец, она выросла во многом из их учения, ведь сам Иисус, Сын Господа, сказал: «Не думайте, что Я пришёл нарушить закон или пророков: не нарушить пришёл Я, но исполнить». Прозелиты ещё живее откликались на проповедь Нового Завета. Но среди абсолютного язычества такие понятия, как спасение души и Царство Небесное, оказались абстракцией. Здешние жители их просто не понимали!

Когда ситуация стала предельно ясна, благовестники покинули Пергию.

– Надо набрать воды у того ручья по дороге, – сказал Павел, когда они прошли всего ничего.

Неподалёку бил чистый родник, горожане частенько ходили к нему за водой. Втроём, они расположились в лесу, у ключа, исходившего прямо из камня. Утолили жажду, набрали фляги. Дорога предстояла дальняя. Неизвестная и, конечно, опасная.

– Можем идти дальше, – воодушевлённо и твёрдо сказал Павел. – Нам говорили, что в Антиохии Писидийской много иудеев, мы донесём до них Благую Весть, они подхватят её, а там с помощью Господа сумеем достучаться и до сердец язычников, которые уже слышали от своих соседей о Законе.

Павел весь был в будущих приключениях. А вот Варнава с тревогой поглядывал на двоюродного брата. Марк последние дни казался сам не свой. Отмалчивался и всё время отводил глаза. Павел, горевший сердцем и думавший о целом мире, не замечал этого. Другое дело Варнава – он пытался разговорить Марка, но тот уходил от прямого разговора.

– Готовы, друзья мои? – Павел пытался прочитать в их глазах тот же великий порыв, которым он был обуреваем сам. – Нас ждут великие опасности, но мы преодолеем их! Как же это славно идти с именем Господа на устах! Итак, вперёд?

– Я готов, – кивнул Варнава.

Гигант был таким же пламенным проповедником, разве что более сдержанным по своей натуре. И всё-таки сердце киприота билось неспокойно. Он думал о двоюродном брате. А тот, стоя у векового дуба, по-прежнему отводил глаза… Ах, юный Иоанн Марк! Будущий евангелист Марк! Он был ещё так молод и неопытен. Страна с дикими пейзажами – неприступными горами, чьи вершины подпирали небеса, и стенами лесов и чащ, где, по слухам, водились разбойники и которые кишели зверьём, пугала молодого человека. Успех на Кипре пленил его! Он представлял себе весь их путь именно таким – лёгким и триумфальным! Павел совершает чудеса, и все преклоняются перед ними. И вдруг оказалось, что надо говорить с людьми, не понимающими тебя, преодолевать леса и горы, где путника подстерегают смертельные ловушки, терпеть лишения и уповать лишь на милость Божью! Это было страшно!

Стоявший чуть поодаль, он обернулся к двум взрослым мужам.

– Скажи, Павел, зачем нам те неведомые люди, живущие где-то там? – Молодой проповедник горячо махнул рукой в сторону. – Если там вообще они есть! – Всё вдруг воспротивилось в Иоанне Марке затее Павла, а ведь они только вышли за ворота Пергии. – Мы не вернёмся из той земли – я это знаю точно. Мы там погибнем, – убеждённо сказал он Павлу и Варнаве.

– Если ты думаешь так, значит, слаба твоя вера, – ответил ему упрямый и резкий Павел. – И в Господа, и в свои силы!

– Моя вера не слаба, – попытался защититься юноша, – но зачем обращать в нашу веру леса, и камни, и диких зверей? Зачем искушать судьбу? Искушать Бога?

– Мы в руках Господа, Марк, – продолжал настаивать Павел. – Как ты этого не понимаешь?

Неожиданное сопротивление Марка оскорбило его. Стоявший у лесного ключа, Павел набрал в ладонь воды и ополоснул лицо. Он словно вспыхнул весь изнутри, негодуя, и теперь ему надо было остыть.

Павел недоумевал и злился:

– Это Он подвигнул нас на проповедь тут, на краю земли! Будем идти с Его именем и словом, будем молиться – и обязательно вернёмся!

– Я не пойду дальше, – вцепившись в старое дерево, точно ища у него опору и поддержку, замотал головой Иоанн Марк. – Я хочу домой, – он встретил взгляд брата, который и сопереживал ему, и осуждал одновременно, – в Иерусалим!

– Трус! – гневно воскликнул Павел. – Маловерный трус!

– Будь терпимее, Павел, – попросил товарища Варнава. – Марк, ведь мы пойдём по римской дороге, – очень по-доброму обратился он к своему двоюродному брату. – А эти дороги, как известно, ведут в Рим.

– Дорога может оборваться, Иосиф…

Варнава перехватил взгляд Павла и отрицательно покачал головой:

– Он слишком юн для этого!..

– Юность – золотое время для подвигов! – горячо возразил Павел. А ведь ему самому было чуть больше тридцати лет! – Не ждать же старости для них?!

– Дальше я не пойду, – твёрдо сказал Иоанн Марк. – Дальше идите сами…

И они разошлись – Павел и Варнава двинулись на север, в сторону Антиохии Писидийской, а Иоанн Марк вернулся в Пергию и, дождавшись отряда, пошёл обратно в сторону порта, к Средиземному морю. Горькое расставание резануло каждого из них по сердцу. Но что делать, если вся жизнь человеческая состоит из таких вот встреч, полных надежды и тяжёлых разрывов, оставляющих до конца жизни неизгладимый след.

Двое благовестников шли по римской военной трассе! Уже несколько столетий римляне строили на захваченных землях широкие дороги. Вначале, перед армией, шли строители и прокладывали широкую трассу из булыжников, на цементной подложке, чуть круглую и с покатыми краями, чтобы дождь не размывал твердыню, и только потом по этой дороге топали железные легионы Рима, везли катапульты, шла вперёд конница, стуча копытами, катили возницы повозки с провиантом, запряжённые в быков. Римляне, нация бескомпромиссных воителей, укрывала сетью дорог все подвластные империи территории. А ещё римляне старались не делать обводных дорог вокруг гор, ущелий и рек. Если встречалась гора, то римляне призывали местных каменотёсов и те пробивали в скале тоннель, а через ущелье, если оно было нешироким, или через реку строители прокладывали мост. Фортификаторы заранее хорошо изучали дорогу и та получалась прямая как стрела – так было короче идти, так легче было избежать неприятностей и возвращаться домой! Римляне создавали свою цивилизацию, они строили свой дом на планете, и поэтому все делали как добрые и рачительные хозяева. Именно тогда, два тысячелетия назад, и родилась поговорка: «Все дороги ведут в Рим!» Ручейки булыжных римских трасс «впадали» в речушки, те в реки! Отыскав римскую трассу, можно было быть уверенным, что, встав на неё, рано или поздно ты дойдешь и до столицы мира – Рима.

Неделю Павел и Варнава шли до Антиохии Писидийской и, слава Богу, разбойники не напали на них. Не выскочил из чащи дикий лесной зверь и не унёс апостолов в своё логово. Напротив, то и дело возникали повозки и конные отряды, двигавшиеся в обе стороны, что вселяло уверенность. Бог хранил их! И греческий язык – международный язык своего времени! – помогал им.

Антиохия Писидийская, город полугреческий, полуримский, разрослась в обширной зелёной долине. Тут были дворцы и храмы, форумы и бани, водопровод и улицы с колоннами и портиками, парки и сады. Жили здесь римляне и греки, фригийцы и писидийцы. Павел и Варнава сразу нашли своих соплеменников. Еврейская община и впрямь оказалась тут большой. Рассеяние по миру сынов Израиля воистину вызывало удивление! Но что самое главное, Антиохия Писидийская поддерживала самую тесную связь с Иерусалимом. Поэтому когда Павел и Варнава сказали, что они – ученики самого Гамалиила, их встретили с величайшим почётом и, как правоверным путникам, немедленно предложили выступить в синагоге. Конечно, местные евреи и думать не думали, что это будет за проповедь! Как бы душевно они ни общались с Иерусалимом, христианство, уже попранное и отторгнутое на родине, ещё не коснулось этой земли. Но это оказалось на руку Павлу и Варнаве. Им представлялась счастливая возможность писать историю Нового Завета на этой земле буквально с чистого листа!

В основу проповеди Павел вложил следующий смысл: то, что пророки заповедали в Старом Завете, сбывается в Завете Новом. Апостол встал и подал знак рукой, что означало: внимание!

– Мужи израильские, все, кто боится Бога, послушайте! – начал он свою речь к еврейской общине, пришедшей его послушать. – Бог народа израильского избрал отцов наших и возвысил наш народ во время пребывания в земле Египетской – Он вывел их из неё и около сорока лет времени питал их в пустыне. Затем, истребив семь народов в земле Ханаанской, Господь отдал её им в наследство. И после того около четырёхсот пятидесяти лет давал им судей до пророка Самуила. Потом просили они царя, и Бог дал им Саула. Так прошло ещё сорок лет. Отринув его, поставил Он им царём Давида, о котором сказал: нашёл Я мужа по сердцу Моему, Давида, сына Иессеева, который исполнит все желания Мои. Из его-то потомства Бог по обетованию воздвиг Израилю Спасителя Иисуса. Перед самым явлением Его Иоанн проповедовал покаянное крещение всему народу Израильскому. И говорил: Тот, Кого ждёте вы, идёт за мною! И у Него я недостоин развязать и обуви на ногах! Мужи братия, дети рода Авраамова, все, кто боится Бога! Вам послано слово спасения! Ибо жители Иерусалима и начальники их, не узнав Его и осудив, просили Пилата убить Его. Так исполнились слова пророческие! Когда же, сняв Его с креста, они положили Его во гроб, Бог воскресил Его из мёртвых! Иисус из Назареи, казнённый Пилатом в Иерусалиме, был именно Тем, Кого предвозвещали наши пророки! В продолжение многих дней Он являлся тем, которые вышли с Ним из Галилеи в Иерусалим и которые ныне являются свидетелями Его перед народом. И мы благовествуем вам, что обещание, данное отцам, Бог исполнил нам, детям их, воскресив Иисуса. Ради Него возвещается вам прощение грехов!

– А разве не должен Он прийти как царь, в славе сияющей и грозной? – спросил кто-то из толпы собравшихся. – Дабы карать и миловать? Ведь Он – Бог! И разве может Он просто взять и быть убитым, точно простой человек? Как же это?

И все одобрительно зашумели, закивали головами. Всякому хочется сильного Бога! Готового дать сдачи! Апостол сделал паузу, во время которой перевел дух.

– Ты говоришь верно! – отыскав того, кто задал ему вопрос, громко сказал Павел. – Мужи и братия! Богом предначертано два прихода Мессии! Первый раз он придёт в уничижении, второй раз – во славе. Пророки предвидели Его мученическую смерть! И они предвидели его победу. Первый раз Он искупит грехи человеческие, второй раз придёт за своей жатвой.

– А как же Закон? – спросил другой. – Закон наших отцов? Который Господь дал нам через Моисея? Как быть с ним?

Павел кивнул:

– Первый раз Господь дал Закон, второй раз – прощение грехов и свою бесконечную милость! И во всём, в чём вы не могли оправдаться законом Моисеевым, оправдывается Им! Сыном Божьим! Остановиться на первом законе, значит, не услышать Господа, отказаться услышать Его до конца! Закон лишь указывает, каким человеку надо быть, Евангелие даёт человеку вечную жизнь! И вечную жизнь обретает отныне всякий раскаявшийся во Христе грешник!

Проповедь, что касается идеи – новая в принципе, тронула многих евреев общины. Гостей пригласили выступить второй раз и третий. Уже скоро слушать Павла и Варнаву стали приходить не только евреи, но и все сочувствующие религии с единым милостивым и любящим Богом. Приходили те люди, кто давно разуверился в языческом многобожии, в пустоте идолопоклоннических ритуалов, и тем более в культе цезаря, что было совсем уже противоестественно и унизительно для любого человека. Одно дело поклоняться невидимому Юпитеру, посылающему молнии с неба, и другое дело смертному, вдруг по прихоти судьбы оказавшемуся на троне. Можно сказать, что «культ цезаря», обожествление смертного временщика, нанёс самый сильный удар по римскому имперскому язычеству. Одним словом, проповедникам поверили! За евреями к Павлу и Варнаве потянулись прозелиты, которых в Антиохии Писидийской тоже было предостаточно, за ними – греки и римляне, а там фригийцы, владевшие греческим, и прочие представители малоазиатских народностей.

Церковь, сразу получившая название Галатской, слепилась быстро. Но раввины не дремали – их ужаснула эта скорая религиозная переориентация своих прихожан. Они очень быстро увидели в христианах не просто сильных и удачливых конкурентов, но будущих опасных врагов! «Не слушайте этих проходимцев! – говорили они своей пастве. – Воскресение – обман! Нет никакого другого мира, кроме этого! Не будет никакого искупления и второй раз их Мессия уже не вернётся!»

Старейшины иудейской общины Антиохии Писидийской оклеветали проповедников и перед римскими властями, как всегда приписав им в вину «смущение умов» и «сеяние беспорядков». Были приведены в ход все административные рычаги, и очень скоро двух гостей выдворили под тем предлогом, что по римским законам в городах запрещается вводить новые культы без особого разрешения на то Рима.

Павлу и Варнаве пришлось уйти, но семена были брошены – и брошены, как и на Кипре, в самую благодатную почву…

Из Антиохии Писидийской благовестники пришли в Ликаонию, страну хоть и подчинившуюся Риму, но полудикую, где хозяйничали исаврийские разбойники. Всё это была страна, именуемая Галатией. Иначе – страна галлов. Полвека назад тут властвовал местный царь Аминта Галатский, варвар, деспот, разбойник, который в нужное время перешёл из сторонников Марка Антония к Октавиану Августу, за что получил от последнего территорию Галатии. Но после того, как Аминту убили наёмники, Рим решил взять эти территории себе. Рим многие ненавидели за деспотизм, насилие и жестокость, но римляне, в противовес варварам – люди системы, никогда бездумно не истребляли местное население. Они давали свой закон, часто – гражданские права, строили дороги и обкладывали население разумными налогами. Римляне просто были уверены, что мир должен строиться именно таким образом – вокруг одной столицы, иначе будет хаос и беспредел. Конечно, всех, кто сопротивлялся, они либо убивали, либо уводили в рабство, но это уже была оборотная сторона медали. Тем не менее с их появлением тут, на территории Малой Азии, как и в других регионах Европы и Азии, появилось хотя бы подобие порядка – один юридический закон, одна судебная система, одна мера длины и веса, одна денежная единица! В сущности, все последующие империи на этих великих территориях будут строиться по образу и подобию Римской империи.

Павел и Варнава выбрали этот путь ещё и потому, что из Ликаонии вела хорошая римская дорога прямо в Тарс, на родину Павла. Но думать о возвращении пока было рано! Их ждали язычники, чьи души могли погибнуть, случись внезапно конец света! Поэтому двум апостолам надо было действовать! И они действовали – уже в Ликаонии, в её столице Иконии, крупном античном городе. И вновь начали с еврейской диаспоры, и уже потом перешли на прозелитов и язычников. За тот месяц, пока они проповедовали Евангелие, они сплотили вокруг себя весьма значительную общину. Это была ещё одна церковь! Павел с Варнавой даже разделили обязанности. Неутомимый вития Павел читал иудеям и язычникам проповеди, а Варнава крестил их Духом Святым.

– Смотрите, – привлекая внимание своих прихожан, указывали на них старейшины иудеев. – Это враги Господа нашего! Вероотступники! Они злее язычников, нечестивее самаритян. – Старейшины ходили неподалеку от группы недавно крещёных Павлом и Варнавой иудеев и язычников и вольных слушателей, говоривших на иудейском или греческом и оттого способных понять проповедников. Учителя и ученики могли расположиться у озерка, или на склоне холма, или в дубраве. Старейшины подкрадывались к ним, их уши так и шевелились, пытаясь уловить ненавистные богохульные слова. – Христиане подобны злой болезни! – зло причитали они. – Остерегайтесь их! Стоит только подойти близко и послушать их – и страшная хворь уже поглотила тебя! Придёт срок, и Бог покарает их так, как покарал нечестивых жителей Ханаана!

Но что-то было не так в этом мире, и в римском, и в иудейском, если слушателей Павла и Варнавы становилось всё больше. И вот старейшины иудеев, негодовавшие оттого, что два отщепенца нагло забирают у них паству, задумали месть. О, эти мстительные иудеи! Везде, где будут попадаться им на пути христианские проповедники, они станут грезить расправой над ними. И всегда примером будет расправа над Иисусом из Назарета, всегда лучшим судьёй будут числить они Каиафу! Во все века! И не смогут выполнить свою мечту – стереть христиан с лица земли – только по той причине, что Церковь Христова станет умножаться своими сынами и уже скоро будет великой силой на планете.

Но тогда, при жизни апостола Павла, было только начало великого пути первых христиан – и старейшины иудейские наивно думали, что смогут, стоит лишь поднатужиться, сломить эту хрупкую стену. И лучше всего – клеветой, наветом, напраслиной. Оговорить и заставить поверить в наговор всех вокруг.

В Иконии жила молодая женщина по имени Фёкла. Она всякий день убегала из дому и шла слушать Павла. Именно он, а не Варнава, зацепил её пламенными речами. Но это и понятно – Павел был сам огонь. Тот огонь, который был способен зажечь в сердце человека только Господь Всемогущий! За Фёклой увязывались и подруги. Но когда они начинали шептаться, дергать другу друга за руки, Фёкла шипела на них, а одну так хватанула за волосы, что та заревела. Одним словом, Фёкла прониклась проповедями Павла. Всем сердцем прониклась, всей юной и жаждущей правды душой.

И после одной из проповедей сказала своему учителю:

– Я хочу следовать за тобой, Павел. Следовать всюду.

Она была чиста лицом; ясные добрые глаза, нежный рот. Фёкла была соблазнительна! Но ведь не только дьяволу на откуп даны красавицы! И до самых соблазнительных, всегда готовых сбиться с пути и увести за собой многих, может достучаться истинный работник Господа, к тому же пламенный вития. А Павел был именно таковым – истинным и пламенным! Он с сомнением оглядел стройную, милую и такую нехитрую сердцем девушку.

– Тебе трудно будет идти с нами, Фёкла, – вздохнул Павел. – Сама подумай: у нас одни мужчины.

– А я вам буду готовить, – сказала Фёкла.

– И как мы идем – помногу и подолгу.

– А я вам буду стирать, – молвила девушка.

– На дорогах нас часто поджидают разбойники, а вдруг они тебя схватят? – безжалостно устрашил её Павел.

– Меня схватят – вас отпустят, – вздохнула со слезами на глазах Фёкла.

Дрогнуло сердце Павла. Как её оттолкнуть? Сам ведь делился с ней сокровенным, сам разбередил её душу. Совсем ещё юную. А Фёкла готова была хоть сейчас идти за ним на край света.

– Она влюбилась в тебя, – подсказал ему куда более опытный Варнава.

Влюбилась?! «Бог мой!» – думал Павел. Но ведь он, став христианином, принял обет девства! Надо было сознаться.

– Я дал Богу обет, что не согрешу более и не коснусь женщины, – сказал он чудесной девушке Фёкле.

– А мы просто говорить будем, – уже плача, ответила та.

Ну, что было с ней делать? И впрямь, взять с собой? Но не выдержала бы она пути! С другой стороны, разве не шли за Спасителем женщины? И не одна – много! Разве не шла за Петром всюду его жена? Да, о ней мало говорили, она всегда оставалась в тени величайшего мужа, но была рядом с верховным апостолом и была такой же верной ученицей и сотрудницей Христа.

Все решилось само собой. Увидев, что Пётр сдаётся, Фёкла сболтнула дома, что уйдёт с проповедниками в чужие края. Вот тут в дом благовествователей и ворвался отец девушки – правоверный иудей.

Едва дверь не вышиб!

– Я обвиняю тебя, Павел, в распутстве! – кричал он; отец девушки и так люто ненавидел реформаторов, так мало того, те ещё коварно завладели сердцем и сбили с пути истинного его кровиночку! – Обвиняю тебя в том, что ты заворожил мою дочь Фёклу речами своими и подчинил её силой своей дьявольской! – Про дьявольскую силу отцу Фёклы напели раввины, убедили его и подтолкнули на расправу. – Ты соблазнил мою дочь и ответишь за это! – кричал её отец. – Мы побьём тебя камнями, как учит закон! Мы душу из тебя вышибем, и Господь на небесах возрадуется этой каре!

Огромный Варнава надвинулся на отца Фёклы, тут подоспели и другие сотрудники, принявшие христианство, и оскорблённого забияку выставили вон. Но он бросился по городку и стал скликать правоверных иудеев.

– Бей благовествователей! – вопил он, собирая толпу. – Бей магов и чародеев, которые хитростью и обманом покупают души наших детей! Развращают их и забирают в рабство!

И толпа иудеев стала собираться на улочках Иконии. И собираться не с пустыми руками – иудеи сжимали в кулаках камни. А среди них уже бегали и старейшины и подбадривали что есть мочи: «Закон требует побить их камнями! До смерти побить! Требуйте отдать нам их!»

Несчастная Фёкла где-то пряталась. Иконию лихорадило. Еврейская диаспора – революционное племя – бредило расправой. Но разве кто посмеет напасть на другого, если на то не даст одобрение римская власть? А она одобрения не давала. Но иудейские старейшины нашли лазейку и в римских законах.

– Пришлые рассорили население Иконии, – сказали они местному управляющему из римлян. – И теперь мятеж не за горами!

А вот мятежников римляне не любили. И не прощали им.

Когда город уже кипел, к Павлу и Варнаве прибежали двое учеников и наперебой заговорили.

– Старейшины из синагоги натравили на вас римлян! – крикнул первый.

– И за вами вот-вот пошлют солдат, равви! – подхватил второй.

– Вас закуют в кандалы и отправят в тюрьму! – вновь выкрикнул первый.

– И лучшее, на что вы можете рассчитывать, равви, это на жестокую порку и бесчестие! – вторил ему второй.