Текст книги "Провожая Люцеру в рай"

На большом экране появилась Вероника в море кипящей лавы, не причинявшей ей видимого беспокойства. На шее у неё висел круглый золотой медальон, в центре которого поблескивал хорошо различимый пентакль – пятиконечная звезда. Только в перевернутом виде. Как и в предыдущем исполнении, уровень лавы начал медленно оседать к её ступням под звуки медленной мелодии, но теперь сценарий, видимо поменялся: Вероника начала двигаться в такт мелодии, покачивая бёдрами и касаясь тонкими пальцами упругих округлостей своей груди. По мере нарастания темпа, движения девушки становились всё более экспрессивными и эротичными: она извивалась гибким телом, проводя руками по своим формам, подставляя невидимому оператору таинства своего тела; и это совершенно не напоминало вульгарный стриптиз в исполнении кулуарных актрис, а было, казалось, наполнено искренними переживаниями, словно накопившаяся энергия стремилась найти выход и неистово металась в поисках несуществующего астрального окна.

Артём смотрел на экран, завороженный, не в силах оторваться от этого зрелища, наполненного ошеломляющим эротизмом. В горящих зрачках Вероники светился призыв, а губы, казалось, беззвучно твердили имя – его имя, и Артём непроизвольно подался вперёд; и когда она, опустившись на тонкий огненный ковер, широко развела в стороны длинные ноги, ярко-рыжие щупальца виртуального пламени начали лизать…

Вдруг в мерцающем круге откуда-то появился Борис.

Его «снимали» со спины, и одет он был абсолютно так же, как этим вечером: в костюме, при галстуке, и только один странный предмет вносил несуразицу в его облик – в руке он держал плеть, концы которой зловеще раскачивались в такт его неторопливых шагов. С появлением Бориса лицо девушки застыло, а он еле слышно произнёс без всяких эмоций:

– Ника, ты была непослушной девочкой, и тебя придётся наказать.

Он обернулся к невидимой камере, криво усмехнулся прямо в лицо Артёму и, резко взмахнув плетью, полоснул ею по спине девушки, которая в немом оцепенении лежала распростёртой у его ног, вздрогнув от хлёсткого удара. Лицо её исказилось от боли и ненависти. Вдруг она взглянула прямо, как показалось Артёму, в камеру, в его глаза, с такой безысходностью, что он непроизвольно рванулся к экрану и… тут же замер, увидев в нём своё собственное отражение, в этом видео, стоящим позади Вероники.

Взлохмаченные волосы, распахнутая сорочка, горящие от возбуждения и решимости запавшие глаза в ореоле теней – пригнувшегося, как перед прыжком. Он почувствовал внезапное головокружение и тяжелый, обжигающий гортань запах пара; резко выпрямился, закрыв лицо руками, спасаясь словно от ожога, и, опустив ладони, через мгновение увидел прямо перед собой Бориса, неистово насиловавшего девушку прямо на извивающемся под ними огненно-рыжем ковре. Вероника, обнажив в гримасе отвращения стиснутые зубы, что есть силы колотила маленькими кулачками по его голове, спине, шее, но это не доставляло тому видимого дискомфорта: он методично вонзался в неё, издавая при каждом толчке мерзкие всхлипы победившего самца. Артём, почувствовав нарастающий шквал гнева, с рыком бросился к ним, с размаху нанеся подъемом стопы удар в лицо соперника¸ опрокинув его навзничь. Вероника с криком ужаса растворилась где-то в темноте, а он запрыгнул сверху на ничего не соображающего мужчину и стал топтать лицо, горло, живот, мошонку, уже не помня себя и чувствуя только с удовлетворением, как прогибается под его ногами обмякшее тело, как хрустят сломанные рёбра и хлещет из горла теплая кровь, заливая его брюки, отяжеляя их, и это еще больше разозлило Артёма – «Мои новые брюки!» – и он наносил удары снова и снова, пока не иссяк запал, и он не начал ощущать под ногами что-то вязкое, совершенно не похожее на человеческую плоть, в которой, по природе, обязательно наличие очень твердого материала – костей.

Наконец, он спрыгнул с неподвижного тела и присел на корточки перед Борисом, утирая пот, и неожиданно пошатнувшись, упал, потеряв равновесие и ориентацию во времени и пространстве.

***

Патрульный автомобиль медленно следовал по заданному маршруту. Улицы в этой части города были слабо освещены, и экипажу приходилось вглядываться в темные закоулки, отыскивая натренированным шестым чувством всё то, что не должно было быть в это время и в этом месте. С начала смены Сергею с Андреем пришлось разнимать нескольких подростков, опившихся пивом. В последнее время стычки среди пьяных малолеток приобрело пугающую обыденность.

– Ну что, братва, успокоились? – спросил он сзади сидящих юнцов.

– Ну да. Слушай, сержант, выпусти нас, а? Дома ждут, волноваться будут.

– Да. Верю. Сожалею.

– Сержант, будь человеком, ты сам, что ли, молодым не был? Вот, у нас тут пятьсот есть – вам с напарником на пивас хватит, отпусти!

– Слыхал, Андрюха, – подмигнул Сергей к коллеге, – взятку предлагают.

– Братцы, это взаймы, клянусь!

У Сергея брякнул мобильник. Достав его, он спросил Андрея:

– Сообщение от Девила. Знаешь такого?

– Нет.

– Посмотрим, чего хочет.

Текст был следующего содержания:

«Пока вы, кретины, катаете шпану по городским помойкам, в «Паласе» приличного гражданина мочат так, что рёбра его трещат, и глаза вытекают из глазниц, а кровью пропитался уже весь ковер в аква-салуне. Если поторопитесь, то успеете принять его последнее прости, а уж здесь-то его я встречу. Приветик от 666rus».

Сергей почесал рукой подбородок.

– Что там? – спросил Андрей.

– Умник какой-то. Давай-ка проверим этот номерок.

Он послал вызов на номер, с которого пришло сообщение, и автоматический голос оператора сообщил ему, что такой абонент не зарегистрирован в сети.

– Что за…! Мы сейчас где?

– Вон, «Палас» слева.

– Тормозни, глянем, на всякий случай.

Не успел он произнести это, как из динамика радиосвязи послышался голос дежурного:

– Кто-нибудь есть в районе «Паласа»?

Они переглянулись, и Сергей ответил:

– «Шестой» прямо перед ним.

– Поступил вызов, нужно проверить.

– Принято.

Андрей спросил:

– А что с этими делать?

– Эй, рейнджеры, – обернулся он к парням, – сейчас вы пойдете к мамам и папам. Ваши данные зафиксированы, попадётесь опять – тюрьма, уяснили?

Те быстро выкатились из машины и растворились во дворах.

***

Ковровое покрытие на полу казалось мягким, и он ощущал ворс, щекотавший нос и губы. Мышцы ломило, тело словно одеревенело.

Вокруг стояла мертвая тишина, а внутри пульсировала мертвая пустота.

– Артё-о-ом, – вдруг услышал он тихий шепот, зовущий его откуда-то издалека. «Вероника?» – подумал он, но глаза не хотели открываться.

– Артём! – голос был встревоженный и уже рядом, и он принадлежал Алесе. – Ты чего на полу развалился?

Он с усилием разлепил веки и увидел склонившуюся над собой Лесю.

– Цветик? – удивился Артём.

– Нет, Венера Милосская, – она улыбалась. – Ты когда успел так набраться – уснул на полу?

– Да я не… А где…? А… – он обвёл комнату непонимающим взглядом. Они находились в их номере гостиницы, рядом синел пустой экран плазмы – ни Бориса, ни Вероники. На журнальном столике лежал его сотовый.

– А который час?

– Около двух. От шума какого-то подскочила: тебя нет, а потом смотрю – тут растянулся. Я, вообще, чудненько вздремнула, теперь можно и в джакузи!

– Да, пожалуй, можно… только мне… на кровать, – он поднялся с пола и, пошатываясь, побрел в соседнюю комнату.

– Я тебе не дам спать сегодня, не надейся! – Леся была всё в том же игривом настроении, будто и не ложилась вовсе.

– Я тебя буду ждать, – он остановился, поравнявшись с Алесей, обнял её и поцеловал в лоб.

– Только попробуй уснуть! – пригрозила она пальчиком.

Артём легко подтолкнул её сзади к ванной комнате, а сам прошел в спальню и упал спиной на расстеленную постель.

«Ну и сон, – подумал он, – как наяву». Он приподнял голову и даже посмотрел на свои брюки, чтобы убедиться, что они ничем не испачканы. Нащупав телевизионный пульт на тумбочке в изголовье, он нажал на первый канал, затем на второй, третий – везде какая-то галиматья. Трижды продавив «шестёрку», получил шестьдесят шестой, где транслировали бейсбольный матч американской лиги.

Спать расхотелось. Да и ощущение было такое, будто он продолжал функционировать, словно во сне. В ванной плескалась Алеся, мурлыча что-то себе под нос, а ему хотелось побыть одному. Он вспомнил ярость, охватившую его при виде Бориса, склоненного над Вероникой – никогда до этого Артём не испытывал ничего подобного. Что породило в нем такие эмоции? Зависть? Соперничество? Жалость к беззащитной девушке? Но, прокручивая в памяти ролик, он уже сомневался, настолько ли она была беззащитной. Может, она просто играла с ними обоими?

Э-эх, лучше бы такие сны завершались логически, а не… спонтанно. И уж точно не бесцеремонным появлением на сцене Бориса. Вот! Бесцеремонность – видимо, это как раз то, что и вывело его из себя. Во сне. За такие вещи нужно наказывать – больно и также бесцеремонно. Во сне. Хотя бы.

Артём подсознательно понимал, что в его мозгу начинали смешиваться различные отображения нескольких реальностей: физической и другой, сотканной будто бы из желаемых фантазий, смешанных с обрывками сна и пережитых событий, но, что самое поразительное – такое восприятие действительности его абсолютно устраивало, сглаживая те неувязки с его совестью, которые нет-нет, да и всплывали из глубины души, понукая притормозить и осмыслить происходящее. Просто так с неба не валятся звезды: за каждую, рано или поздно, придется отчитаться строго по ведомости и заплатить по наряду; и, возможно, цена окажется куда выше, чем того стоит их холодный и неприветливый блеск.

Лежа на огромной мягкой постели, уставившись в потолок, он обратил внимание на сине-красные отблески, переливающиеся на глянцевой поверхности, отбрасываемые с улицы. Сначала ему подумалось, что это отблески неоновой рекламы. Или нет? Пульсирующий эффект его заинтриговал. Окна номера выходили во двор гостиницы, и, подойдя к занавеске, сквозь её паутину он с высоты четвертого этажа увидел белый фургон «скорой помощи». Задние дверцы были распахнуты, персонал суетился с носилками. «Кому-то в бане плохо стало», – подумал Артём.

Приглядевшись, он заметил знакомое полупальто, и белые прямые пряди волос. Вероника.

Она стояла, глядя, как носилки – с Борисом?! – закатывали в машину. Рядом с ней возвышался мужчина в темной куртке, и после того как «скорая» отъехала от заднего крыльца заведения, мужчина взял бережно под руку девушку, и они скрылись под козырьком входа в здание.

Первым порывом Артёма было спуститься вниз и узнать, что случилось. Но он резко себя одёрнул, присев вместо этого на край королевской кровати, и застыл в оцепенении.

– Артё-о-ом, ты не спи-и-и-шь? – пропела Леся из ванной.

Голос её был веселый и звонкий, отраженный керамикой стен.

Он не ответил. Сидел, уставившись в пол, выстланный оранжевым ковровым покрытием с рыжей выделкой. «Где-то я уже такой видел», – подумал он. В гостиницах обычно все реквизиты типовые, одинаковые, быстро заменяемые…

– Артё-о-ом, я скоро выхожу, не спи-и-и!

…И жарко там – парная всё же… Аж горло обжигает…

Он резко соскочил с кровати и, выйдя в гостиную, взял со столика телефон. В нем было сообщение от провайдера с прикрепленным файлом:

«Ваш баланс составляет: тридцать одна тысяча двести долларов США. Live Devil благодарит Вас за пользование его услугами».

Ого. Значит, он успел совершить что-то весьма и весьма значимое для провайдера, коль его баланс вырос сразу более чем в три раза, учитывая, что больше десятки «зелеными» к нему поступило со счета Бориса. И опять сумма цифр его баланса равнялась шести.

– Нет, Цветик, я не сплю, – отозвался Артём.

В прикрепленном файле находился клип. Это была сцена, почти идентичная той, что он наблюдал менее часа назад на экране плазмы в смежной с их спальней комнате. Почти идентичная. Несколько сменился интерьер и… снова иной сценарий.

Игривое видео: Вероника, держа перед собой на уровне груди какое-то желто-оранжевое покрывало – или халат? – исполняет стриптиз, постепенно опуская импровизированную ширму ниже и ниже, то и дело со смехом обращаясь к оператору с разными провокационными и весьма кокетливыми вопросами, перемежая свою речь довольно-таки откровенными выражениями, чего Артём никак не ожидал от неё когда-либо услышать. По качеству клипа можно было судить, что снимался он на камеру мобильника. Оператором, судя по всему, выступает Борис. Вот он бросает снимать, кинув трубку на какое-то мягкое возвышение, так, что она, отскочив от поверхности, упирается торцом в другой предмет, оставляя общую картинку несколько сдвинутой, но вполне разборчивой.

Борис появляется в кадре со спины, в том же костюме, босой. Держит в руке какой-то болтающийся предмет – галстук, догадался Артём: свой шелковый галстук. Вот он приближается к Веронике, загораживая её почти полностью от объектива, на мгновение оборачивается назад, с довольно глупым выражением на лице, отметил про себя Артём. Затем взмахивает галстуком, словно отбиваясь от назойливых папарацци, опускается на колени перед девушкой…

Артём в изумлении смотрел на дисплей своего телефона – но как же так, ведь в той версии, что демонстрировалась ему недавно по телевизору, всё выглядело… абсолютно также и… совершенно по-иному. Сейчас он наблюдал двух любовников, занятых друг другом – несомненно, по обоюдному желанию, и это видео не предназначалось для посторонних. Да и сниматься, наверно, не должно было. Случайная запись, это было понятно. Скорее всего, файл с клипом должен был быть непременно удален, при обнаружении, но… каким-то непостижимым образом попал к нему, Артёму. Хотя он об этом никого не просил и даже не думал о таком!

Любовная сцена на экране буквально на мгновение загораживается чьей-то тенью, а из динамика тут же вырывается хлёсткий звук удара, удивленный возглас и затем – пронзительный крик Вероники, явно наполненный ужасом. В полумраке видно, как она, обнаженная, вскакивает на ноги и опрокидывает торшер, который с грохотом ударяется о стену и падает на пол, погружая все происходящее в кровавую тьму: слышатся её вопли вперемежку со звериным рыком, перемежаемые звуками ударов. Потом удаляющиеся шлепки босых ног и призывы девушки о помощи.

Артёму, собственно, и не требовалось освещения: он прекрасно помнил, что же именно в те мгновения происходило в бассейне «Паласа». Он приложил указательные пальцы к вискам и замер, пытаясь определить, в каком измерении находится. Им вдруг овладело ощущение дежавю: через всё это он уже когда-то проходил, а сейчас на его глазах просто разыгрывается пьеса, о содержании которой он догадывался, но никак не мог связать в единое целое увертюру, общий сюжет и финал спектакля.

Дополнительно появилось лишь устойчивое опасение, что финал может обернуться далеко не в его пользу.

7

Вероника, закутавшись в своё пальто, сидела в комнате администратора аква-салона, судорожно всхлипывая и сжимая обеими руками стакан с крепким чаем, который ей заботливо принесла кто-то из женщин. Проведенные на открытом воздухе минуты, пока Бориса загружали в «скорую», только сейчас дали о себе знать, наполнив её тело мелкой зябкой дрожью.

Напротив расположился невысокий коренастый мужчина. Она не запомнила ни имени его, ни фамилии, ни кем он, собственно, был: она просто знала, что он из полиции и будет задавать ей вопросы по поводу этого кошмара.

– Ну как, Вероника Александровна, получше уже?

– Д-да, с-спас-сибо.

– Думаю, вам нужно немного расслабиться.

Теперь она вспомнила – это был дежурный следователь. Сперва в бассейне появились двое крепких ребят в форме полицейских, которые и вызвали врачей, и задали ей первые вопросы. Потом приехал этот мужчина.

– Давайте проясним ситуацию: что всё-таки произошло?

Поставив чашку на стол, девушка глубоко вздохнула, на несколько секунд задержала дыхание и затем выдохнула. Так несколько раз. Следователь терпеливо ждал. Потом заговорила:

– Мы с Борей… были в бассейне, раздевались и… в общем, занимались друг другом. Потом… ворвался какой-то человек и начал его бить.

– Вы его рассмотрели? Видели раньше этого человека?

– Нет. Я не успела рассмотреть. И не пыталась даже.

– Свет был включен?

– Горел светильник, но когда я подскочила, то, наверно, задела его… не помню… наверно, задела его, и он упал. Разбился, видимо.

– Вы видели, как человек вошел? Или слышали?

– Нет. Я была… занята другим, вы ж понимаете. Я почувствовала, что что-то не так – я даже не поняла в начале, что кто-то посторонний находится в помещении. Какой-то толчок, вдруг нет рядом Бориса… глаза открыла… этот, как сумасшедший… кулаками, ногами… по голове… – она всхлипнула и закрыла лицо ладонями.

– Он был лицом к вам?

– Нет, боком. Я толком не разглядела – подскочила сразу.

– Высокий?

– Нет, невысокий. Худощавый.

– Что было на его ногах?

– В смысле?

– Ну, кроссовки или ботинки, или он был… босиком?

– Он… – она задумалась, озадаченная, – это были туфли – черные туфли.

– Каблук высокий? Прямой, скошенный?

– Не-ет, сантиметр – полтора, прямой, то есть обычный вполне: классика.

– Хорошо, дальше: если на нем были туфли, а не кроссовки, значит, наверно, и брюки, а не спортивное трико?

– Да-а, верно: на нем был костюм, темный какой-то. Брюки и пиджак. Точно не джинсы. И не куртка.

Полицейский покрутил в руке карандаш. Информации было мало, сотрудники заведения тоже ничего не видели, а прибежали уже на крики девушки. Камеры на входе были установлены, но ещё не подключены к серверу.

– Хоть что-то отличительное в этом человеке вы заметили? Может, что-то неординарное? Запах? Тембр голоса? Распознаваемые жесты?

Вероника закрыла глаза, потом встрепенулась:

– Я уловила запах! Точно, запах туалетной воды.

– Можете его узнать? Марку духов?

– Теперь я думаю… даже нет, я уверена, что… сегодня вечером, в ресторане, я уже улавливала этот запах. Это хорошие мужские духи.

– Та-ак, давайте поподробнее.

– Да вот… в общем-то, и всё. Мы виделись с множеством людей, почти все знакомые…

– Кому он мог принадлежать?

– Я… я не знаю, не помню. Ощущение просто… нет, ничего не могу сказать определенного.

– Точно?

– Понимаете, ощущение, будто что-то не сходится. Я не могу пока этого объяснить. Сейчас не могу. Может быть, я ошибаюсь. В голове полный сумбур.

– Тогда давайте попробуем воссоздать этот вечер в ресторане: с кем вы виделись, кто к вам подходил, здоровался.

Девушка медленно начала говорить, как бы рассуждая вслух:

– Обычный ужин, ничего примечательного. Мы задержались, потому что хотели поплавать внизу. Сначала в фойе встретили Павла с его женой; потом, уже в зале, Лесю с Артёмом – я тогда еще удивилась при виде их в «Паласе», потому что они раньше никогда здесь не бывали… по крайней мере, я их не встречала. Леська куражилась весь вечер, как чокнутая, заигрывала со старичками, с неё все просто умилялись; затем к нам подходили знакомые Бориса из банка, я танцевала с Андреем Львовичем; потом нас с Борисом пригласили за стол какой-то строительной конторы, с которой у него бизнес, и ему, помню, неудобно было отказать… там было человек десять, наверно, и в основном мужчины. Странно еще: когда Борис собирался рассчитаться по карточке, у него счёт оказался то ли заблокирован, то ли там сломалось у них что-то. Он сказал, что завтра разберётся. Вот, в общем-то, и всё. Я не могу сориентироваться, когда я уловила этот запах.

А ещё вспомнила она про эту забавную анимашку в Артёмовском телефоне – он явно растерялся, сам не ожидал такого эффекта, и это было заметно по его лицу. Она даже подразнила его. Он выглядел необычно этим вечером… да, необычно как-то; но это не относилось к теме, и она не стала распространяться об этом эпизоде вслух.

– Может, на вас кто-то смотрел как-то по-особенному?

– На женщин всегда смотрят по-особенному, уж поверьте.

– Н-да. Но, может, на вашего спутника? Не было каких-нибудь конфликтов?

– Нет, ничего такого не было. Борис очень спокойный, уравновешенный. Поэтому для меня вдвойне шок, что кто-то мог… вот так…

– Кому было еще известно о ваших планах по поводу бассейна?

Вероника на мгновение задумалась. Платила она с его карточки онлайн. Но если об этом сейчас заявить, то у полиции возникнет еще ворох дополнительных вопросов. Она не готова была к ним. По крайней мере, не сегодня.

– Не знаю даже: мне он об этом сказал только в конце вечера. Я так поняла, что он сделал бронь по телефону еще днём. Хотя не думаю, что Борис мог распространяться на этот счет, где-то и с кем-то: он совладелец бизнеса, достаточно независимый – с кем и зачем ему было делиться такими… подробностями?

– Но кто-то всё-таки об этом знал и планировал это нападение заранее, по всей очевидности. Или, может, охотились на вас? Вам не приходила в голову такая мысль?

Вероника удивленно подняла брови:

– За мной? Охотились? Я вас умоляю: подонков в наше время, конечно, хватает, но, мне кажется, можно всегда найти более верный и безопасный способ для… неожиданной встречи.

– А ваши другие поклонники? Обиженные? Ревнивые?

– У меня нет такого рода… психопатов среди знакомых.

– Буранов делился с вами профессиональными проблемами?

– Со мной он про работу почти не разговаривал: считал, что его проблемы не для моего… уровня. Я, видимо, похожа на… дуру.

– Хм. Я тоже считаю, что его рода проблемы… не моего уровня. Каждый хорош на своём месте.

– Вот и мне он давал понять, в каком месте я… хороша.

Мужчина пропустил эту реплику мимо. Девушка пребывала в шоке. Говорила медленно, старательно артикулирую каждое слово.

– Он ревнив?

Вероника пожала плечами:

– В меру. Меня, по крайней мере, не выматывает, как, знаете, бывают экземпляры. Так, полушутя спросит иногда про кого-нибудь… С ним всё будет в порядке? – вдруг добавила она, глядя на него вопрошающе.

Он помолчал и ответил:

– Его состояние серьёзное. Точнее, тяжелое. Очень. Но нужно надеяться, что всё обойдется. Завтра врачи скажут что-то определенное.

Она поёжилась.

– Мне страшно. Как же так – взять избить человека, так жестоко и… бессмысленно…

– К сожалению, это не единичный подобный случай: пугает то, что многие даже не могут объяснить природу своих поступков. Зачем ударил? – не знаю, не понравился; зачем изнасиловал? – захотелось. Вот так элементарно просто: захотелось – ударил, захотелось – украл, захотелось – изнасиловал.

– Мир удивителен, не правда ли.

Он вздохнул:

– Я понимаю, вы устали, вам тяжело, но еще один момент: из салона два выхода, верно? Вы говорите, что сразу бросились к администратору – налево, стало быть.

Вероника устало вздохнула и откинула привычным жестом прядь светлых волос, сбившуюся на глаза, и запахнула потуже коротенькое пальто.

– Да, но там было закрыто и никого рядом не оказалось.

– И…?

– Я, помнится, кричала, долбилась, пока поняла, что нужно бежать через другой выход в гостиницу, в холл. А я была совершенно раздетая. Метнулась в прихожую, сорвала пальто с вешалки, надела на бегу и…

– Вы видели, что происходило в том помещении, откуда выбежали?

– Нет, там было темно, да я, в общем-то, просто протянула руку за пальто… я боялась.

– Так, понятно, и что в холле гостиницы?

– Подбежала к администратору, попросила, чтобы срочно вызвали охрану. Они меня, по-моему, за проститутку приняли, клуши: смотрят так насмешливо, мол, клиент не заплатил, что ли. Потом подошел дядечка, седой весь – охранник. Пойдем, говорит, посмотрим, что там стряслось. Я сказала, не пойду, боюсь. Он спустился вниз, а через минуту сам вылетает, весь белый, как снег, кричит, вызывайте наряд. На ресэпшн тогда только и засуетились, позвонили.

– Я разговаривал с охранником: когда он оказался на месте трагедии, ваш друг… был один. Уже. Значит, преступник вышел через заднюю дверь, и вошел также. Иначе его бы заметили в холле. А почему, собственно, вы сразу не заперлись?

– В том-то и дело, что я лично проверяла дверь, когда мы вошли, и сама повернула ключ в замке. А когда выбегала, мне тоже пришлось повернуть в замке ключ: дверь была заперта изнутри, будто этот псих аккуратненько так запер за собой, когда входил.

– Странный псих.

– Вы знаете, я устала, больше не могу… Просто не в состоянии. Отвезите меня, пожалуйста, домой.

Её собеседник задумчиво посмотрел на неё.

– Ещё один вопрос, потерпите, пожалуйста: у вас нет знакомых по прозвищу «Дэвил» или «Шесть-шесть-шесть-рус»?

– Впервые слышу, – уверенно отозвалась она.

Он решил:

– Хорошо. Завтра – или, вернее, уже сегодня – вам следует подойти к нам и расписаться в показаниях, я их к утру уже оформлю протоколом, адрес я вам сейчас напишу.

– Я могу уже забрать свои вещи и переодеться?

– Да, я вас провожу. Документы ваши где?

– Должны быть в прихожей, в белой сумочке – водительское удостоверение и паспорт.

Вероника прошла вслед за ним в бассейн. Было жутко оказаться опять в этом месте. Она собрала свои вещи и тут заметила в глубине кресла сотовый телефон Бориса. Рядом в другом кресле сидел один из тех двоих полицейских, что первыми приехали на вызов – практически сразу. Он что-то сосредоточенно писал на бланке. Она нагнулась за телефоном, когда он её неожиданно остановил:

– Минутку! Это ваш телефон?

– Да, конечно, я могу его забрать?

Тот помялся, взглянул на Веронику:

– Какая модель?

Она назвала, он записал и отпустил её жестом. Воплощение галантности.

Быстро переодевшись, девушка пролистала содержимое телефона Бориса в поисках своих снимков. Их было немного, но видео, который Боря снимал накануне в бассейне, среди сохраненных материалов не оказалось.

***

Следователь дал поручение отвезти Храмову домой. Сергей присел рядом.

– Что скажешь? – спросил он Андрея, заполнявшего отчёт по вызову.

– А чего тут говорить? Сейчас приедут криминалисты, всё скажут. Хорошенькая девочка. Странно, что этот ублюдок дал ей уйти.

– Она еще говорит, что дверь была закрыта. Может, путает?

– Может, и путает. Сам посуди: ты занимаешься делом, весь такой сосредоточенный, вдруг врывается кто-то и начинает тебя триздить со всей дури. Закрыта была дверь или не закрыта была… Забавно, что камеры на обоих входах в бассейн принялись только недавно подключать.

– Дверь была всё-таки закрыта.

– Пусть следователь ломает голову.

– Ладно. Отвезёшь её домой?

Вероника появилась на пороге и вопросительно посмотрела на них. Андрей встал, передал бумаги напарнику и пошел к выходу, бросив ей на ходу:

– Поехали, я отвезу вас.

***

Алеся, накинув на себя байковый халат с капюшоном, висевший в ванной комнате, игриво выглянула из-за приотворенной двери ванной комнаты. Халат был немного великоват, и ей пришлось приподнять болтающиеся по полу его фалды, затянув их пояском, отчего её грудь соблазнительно белела в широком разрезе.

В гостиной Тёмы не оказалось. Она на цыпочках прошла к спальне – там его тоже не было. Она озадаченно огляделась, явно расстроенная.

– Артём, ты где?

Тишина.

– Не говори только, что под кроватью.

Тишина.

Но она всё же нагнулась и заглянула под кровать: нет, там бы он и не поместился вовсе: низко. Алеся прошла через весь номер в прихожую – и там тоже пусто, и входная дверь была закрыта.

Она в номере была одна.

Еще какой-нибудь сюрприз готовит? Она взяла сумочку с вешалки и достала свой телефон.

Артём ответил почти сразу:

– Цветик, ты уже…?

– Артём, что за сюрприз на этот раз? Ты на улице?

– Да, я… тут… сюрпризик. Не волнуйся – пять минут, хорошо?

– Я жду!

Она сунула трубку в кармашек халата и плюхнулась в уютное глубокое кресло напротив телевизора. Сон уже прошел; за окном виднелись звезды на темном небе, где-то справа пряталась луна, отбрасывая блики на подоконник, и жизнь представлялась прекрасной! По телеку ночью – одни шоу, и она отдалась потокам чужих фантазий и глупых иллюзий, приближенных якобы к окружающей реальности; сегодня ей было почему-то легко слушать всю эту чепуху.

Через несколько минут зазвонил телефон, она ответила, нисколько не сомневаясь, кто это мог звонить в такое время:

– Да, Артём, ты уже идёшь?

В ответ услышала автоматический голос оператора:

– Мы просим вас ознакомиться с информацией на дисплее вашего телефонного аппарата.

Алеся с интересом взглянула на дисплей.

Вместо привычного рисунка заснеженных сопок и восходящего из-за них солнца она с удивлением и детским восторгом обнаружила обещанный сюрприз: на черном экране из маленькой точки начал вырастать по спирали крутящийся и переливающийся всеми цветами радуги тоннель, образуя манящую в себя воронку. Ощущение реальности было настолько велико, что Алеся почувствовала, как её увлекает в неведомую глубь магический свет в конце этого тоннеля, завораживая и обволакивая умиротворением и осознанием спокойствия и радости от возможности соприкоснуться с вечным блаженством. Навстречу выплывал мягкий теплый туман, который по мере приближения трансформировался в её сознании в определенные мысли: её веки тяжелеют, они словно свинцовые, а её телу легко и комфортно, голова покоится на спинке пушистого кресла, ступни утопают в ворсе ковра, ладони покоятся на гладких подлокотниках. Она засыпает, ей хорошо, перед мысленным взором она видит цифровое табло в лифте, и по мере плавного полета ввысь меняются цифры – она поднимается на последний двадцать пятый этаж, и когда цифры замрут, она будет крепко спать… Вот она уже спит в приятной истоме, но уже на постели; её тело утопает в расслабляющей перине, Тёма спит рядом, и его мерное дыхание вселяет в неё спокойствие и уверенность. Они весь вечер и всю ночь были вместе и не расставались ни на минуту: дурачились, плескались в джакузи, смотрели телевизор, а потом уснули. Они вместе будут спать до самого утра, до восьми часов, когда ему нужно будет вставать на работу, и она встанет вместе с ним, отдохнувшая и полная энергии. А теперь спать.

Алеся лежала на кровати, в которую её незаметно для неё самой увлекла убаюкивающая сила. Во сне она спокойно и счастливо улыбалась.

***

На улице было зябко. На темном небе всё ещё виднелась сквозь дымку луна, и кое-где проглядывали звёзды, но было очевидно, что утром уже не будет солнца. Небосклон постепенно затягивался серой пеленой, и отблески фонарей большого города отражались на туманной рыхлой поверхности, предвещая морось и ветер.

Он стоял, поеживаясь, в тени, отбрасываемой козырьком крыши пристройки, и ждал. Он не знал, сколько времени ему придется так простоять, но это было необходимо. Ему во что бы то ни стало нужно было увидеться с Вероникой. Он не знал еще, откуда пришла ему в голову эта идея, но надеялся, что всё разрешится само собой, когда она останется одна. Он доверял своей интуиции и полагал, что мысли в его голове рождались не просто так: им был дан импульс извне, которому необходимо следовать. Он также отчего-то был совершенно уверен, что Алеся спит, и будет мирно спать до утра, ничуть не сомневаясь в том, что он рядом с ней. А утром Артём уже будет рядом, и она разбудит его.