Текст книги "Запертые двери (сборник)"

Как проводят выходные настоящие мужчины

Невыносимая жара, стоявшая последнюю неделю июля, сводящая с ума всех сотрудников бухгалтерского отдела небольшой фирмы по продаже электротоваров, наконец, немного спала – после сильного дождя, лившего два часа и затопившего все проезжие части областного центра.

В кабинете Виктора, менеджера по работе с клиентами, раздался телефонный звонок офисного телефонного аппарата. В трубке Виктор услышал голос старого друга Сергея, с которым они уже лет пять не виделись.

– Здорово, Витёк! Как жизнь молодая?! – раздался бодрый голос Сергея, бывшего сокурсника Виктора.

– Виктор Николаевич, ООО «Сириус», – шутливо представился Витя и, не выдержав, рассмеялся своему официальному тону. – Нормально всё, старина! Скучно только до безобразия.

– Есть средство от скуки одно, приезжай в гости, обсудим! – голос Сергея просто излучал волны энтузиазма.

– А что, жена в отъезде, с детьми отдыхает в Египте, впереди два выходных, сегодня пятница – всё складывается удачно, – размышлял вслух Виктор.

– Тогда я тарюсь коньяком и продуктами, с тебя мангал и два спальника, и ещё пару серебряных ножей побольше купи, мне на подарок надо, – распределил задачи Сергей и отключился.

Новенькая «приора» Виктора уже битый час колесила то, что в соседней области называли асфальтом. Свернув с федеральной трассы и проехав с десяток километров, он, после очередного ухаба, в котором едва не оставил колесо, с чувством отправил мысленное пожелание здоровья здешним автодорожным организациям.

– Ну и занесло тебя, Серёга, в глушь такую. Даже навигатор с ума сходит в поисках маршрута, – с этими словами Виктор крепко обнял старого приятеля. – Рассказывай, ради чего я столько по ямам трясся!

– Ты посмотри, какой я дом прикупил, – похвастался Сергей свежеотстроенным двухэтажным коттеджем. – Правда, от цивилизации далековато, но зато воздух чистый, леса рядом, соседи только на лето приезжают.

– Хватит зубы заговаривать, наливай коньяк за встречу, – Виктор вытащил из машины сборный мангал и спальные мешки. – А спальники-то я зачем триста километров вёз?

– Дело тут такое, Витя… – замялся хозяин. – Ты же знаешь, парень я холостой, всё командировки, потом бизнес. Понравилась мне женщина тут одна, живет в соседнем хуторе, Олей зовут. Красивая. Странная немного, народной медициной занимается – к ней люди иногда приезжают на таких тачках, что мне год копить надо.

– Свататься поедем?! – Виктор довольно потёр ладони. – Ну тут уж точно без коньяка никак.

– Да погоди ты с коньяком, тут голова трезвая нужна, – голос Сергея стал серьёзным и слегка напряженным. – Ты как считаешь, я человек психически нормальный?

Виктор замешкался от неожиданного вопроса и посмотрел на друга. Перед ним сидел крупный тридцатипятилетний мужчина, в клетчатой рубашке с закатанными рукавами и потертых джинсах. Сергей всегда был в их компании лидером, уверенным в своих действиях человеком. Но сейчас в его словах сидело плохо скрываемое сомнение.

– Заехал я к ней вчера на ужин напроситься. Смотрю закрыто у неё, живность вся по сараям, собаки на цепи нет. Стучу в дверь – никто не открывает. Думаю, неладное что-то случилось, надо ломать, вдруг плохо ей, одна ведь живет, помочь, если что, некому. Только вынести дверь собрался – открывает она, белая как мел и глазами опасливо по сторонам рыщет. «Пойдём в дом быстрее», – говорит, и чуть ли не за шиворот меня в дом затаскивает, – Сергей замолчал, хмурясь, а Виктор заулыбался, представив, как девушка втаскивает за шиворот его стокилограммового друга.

– Напугал её кто-то, наверное? – поинтересовался Виктор.

– Ещё как… Тут по окрестным лесам много хуторов нежилых разбросано, молодёжь уехала, старики повымерли. Вот она мне и выдала, что со Старого хутора к ней оборотень в коровник наведался и собаку разорвал, – Сергей заметно занервничал. – Вить, я же по глазам вижу, когда человек врет. В органах десять лет проработал, таких сказочников наслушался. Подумал я – может, зверь её корову задрал. И собаку. Медведей тут у нас нет, а вот шальной волк запросто может в деревню забежать. Тем более вся деревня – три дома, каждый в нескольких километрах друг от друга.

– Вызвался бы поохранять её, – подмигнул Виктор ему. – Помню, у тебя именной «макаров» был. Впечатлил бы девушку, а она бы отблагодарила, может, чем.

– Я и вызвался, – помрачнел Сергей. – Вот тут и начинается всё непонятное. Съездил я домой, достал ствол из сейфа, и как начало смеркаться, поехал к ней обратно. Она заперлась опять на ночь, а я за курятником спрятался – кусты там – и ждать стал. Около часа ночи услышал шорох возле свинарника и сунулся проверить.

– И что? – спросил заинтригованный Виктор. – Подстрелил волчару?

– Я такого зверя отродясь не видел, Вить, даже в зоопарке. Чуть поменьше медведя, но покрупнее волка. Нос к носу мы с ним у свинарника столкнулись. Благо, реакция у меня с оперативной работы осталась. Он как на задние лапы встал и лапой махнул, думал, всё. Я на спину упал, как учили, в сторону откатился и все восемь пуль в упор почти всадил.

– Лапой махнул? Волки же вроде в горло вцепляются? – недоверчиво спросил Виктор.

– На задних лапах стоял, как человек. И глаза не звериные, прямо как у людей. В общем, убежали мы друг от друга, а утром я кровь на траве посмотрел – ничего, нигде не капли. Весь магазин расстрелял, Витюша, а как я стреляю, ты знаешь, – Сергей махнул в сторону серванта, на нижней полке которого стояли его кубки за отличную стрельбу.

– Мда, история занятная, – подозрительно прищурился Виктор. – А что тут народ из спиртного предпочитает?

– Не веришь, значит, – зло заключил Сергей, – ладно, сейчас я тебе покажу на ноутбуке. Я машину мордой к сараю ставил, и всё дело под фонарем было.

Сергей метнулся к машине, вытащил СД-карту из автомобильного регистратора, и вставил в исцарапанный ноутбук. Виктор, улыбаясь, смотрел, как в кустах за постройкой прячется его друг. Сразу вспомнился попытавшийся перехватить его гаишник, точно вот так же прятавшийся и считавший, что его совсем незаметно.

Впрочем, улыбка быстро сползла с его лица, когда видеозапись доползла до 0.37. На освещенной площадке под качающимся фонарем, регистратор чётко выхватил Сергея с пистолетом и вставшего на задние лапы здоровенного зверя, очень смахивающего на волка. Затем оглушительный треск выстрелов и убегающую фигуру его друга. Он непонимающе оглянулся на Сергея, а тот, замерев, ткнул пальцем в угол экрана со словами «второй» и выругался.

Минут десять оба молчали, переваривая увиденное: Виктор, пытаясь придумать что-то объясняющее, а Сергей – наличие второго зверя, чей силуэт вырисовался в тени падающего фонаря.

– А ножи, значит, я привёз, если не подействуют обычные средства, – сообразил, наконец, Виктор.

Приятель молча кивнул, достал из сейфа карабин «Сайга» с коллиматорным прицелом и протянул Виктору. Затем поинтересовался, отвлёк ли он друга от скучной офисной работы. Наскоро перекусив бутербродами с колбасой и сыром, друзья погрузились в уазик хозяина и поехали к Ольге.

Ольга, молодая, явно не выглядящая на свои тридцать, девушка встретила их с надеждой в глазах.

– Спасители мои… – всхлипнула она, повиснув на шее сначала у одного, потом у другого. – Он же сначала скотину всю поест, а потом за меня примется. Я боюсь…

– Охотники на оборотней прибыли, – нарочито бодрым голосом доложил Виктор и сам почувствовал фальшь в своих интонациях.

– Давайте сюда патроны все – освятить их надо и на вас кресты одеть, – засуетилась хозяйка. Она собрала все имеющиеся боезапасы у мужчин, и прежде, чем они успели что-то возразить, быстро окунула их в замызганную кастрюльку с зеленоватой жидкостью.

– А с этим вы на кого собрались? – рассмеялась девушка на столовые ножи из серебра. Вон, возьмите топор в прихожей, и тесак в пакете лежит, купила в хозяйственном магазине свиней резать. Мужчины покорно принесли ей инвентарь, лезвия которых она окунула в ту же самую кастрюльку.

– Оль, гостя с дороги покормить бы, – попросил Сергей.

– Да какая тут еда, – отмахнулся Виктор. – Может в милицию, или как там сейчас она, полицию позвоним, запись покажем.

– Тут один участковый на девять сёл, не считая хуторов, – возразил Сергей. – Санитаров из психушки пришлют. А запись сейчас подделать – дело техники. Нет, мы тут сами должны разобраться. А вот как хлопнем зверюг, тогда и власти оповестим.

– А если звери нас того, скушают? – спросил Виктор. – Я не боюсь, но семья у меня, сам знаешь.

– Ты у меня для подстраховки, – возразил Сергей. – Будешь лежать на крыше с ружьем и, если чего, прикроешь. Вниз ни в коем случае не слазь.

За окном прилично потемнело, как только желто-красноватый диск солнца исчез за лесом. На ночном небе зажглись первые, самые яркие звёзды. Взошедшая полная луна и без тусклого фонаря позволяла видеть, что делается во дворе.

– Осторожно на крышу лезь, там лестница дряхлая, и четвертая ступенька сломана, – напутствовала Ольга взбирающегося на крышу Виктора.

– Ты бинты на всякий случай приготовь, – с лидерскими нотками в голосе скомандовал Сергей и поцеловал девушку в шею. Та порозовела и ретировалась в дом, загремев задвигаемыми засовами.

Виктор, уже отлежавший всё тело на жесткой шиферной крыше, всё больше ругал себя мысленно за то, что втянулся в эту историю. Но не пойти с другом он не мог. Страх всё больше поглощал его и достиг апогея, когда он увидел что-то темное, приближающееся со стороны леса. Его начало мелко трясти, липкий пот противно полз по спине, он едва совладал с собой. Закралась мысль, что уж лучше нудная офисная работа, чем такие приключения на ягодицы.

Виктор старательно выцеливал красной точкой коллиматора уже обретшую чёткие очертания тень, превратившуюся в массивного зверя. Верхом ужаса стало для него приподнятие зверя на задние конечности. Монстр крутил большой головой во все стороны, принюхиваясь, словно чуя ловушку.

«Зайдет за угол и попадет под Серёгину пушку, и я в дело вступлю», – решил он. Внезапно, угловым зрением он заметил, что по той же дорожке, сквозь траву от леса к дому движется ещё одна тень. Тень на секунду замешкалась и сменила траекторию движения, направившись к кустам, в которых засел Сергей с тыла.

В такие моменты люди, которые на что-то способны, могут подавить в себе страх и действовать. К счастью для Сергея, Виктор был из таких. Кубарем скатившись с крыши с противоположной стороны и обжегшись крапивой, он успел подойти практически одновременно со вторым зверем к кустам с сидевшим в них напарником.

Дальше все события заняли меньше минуты, но каждой секундой неизгладимо врезались в память заскучавшего офисного работника. Первый оборотень – а чётко рассмотрев их в свете луны, мужчины в этом не сомневались – высунулся из-за угла, угодив под шквальный огонь Сергея. Практически сразу на бывшего оперативника бросился со спины второй. И наткнулся на Виктора, который, почему-то забыв о карабине, рубанул тесаком поднявшуюся на дыбы тварь. Раздался пронзительный рёв, отрубленная когтистая лапа покатилась в сторону неряшливо уложенной поленницы, и звери, явно не ожидавшие такой развязки, метнулись в сторону леса.

– Витёк, с меня ящик армянского коньяка, – похлопал друга по плечу Сергей. – Пошли в дом. Думаю, больше не сунутся, утром выйдем, посмотрим, да гильзы соберем.

Оставшуюся ночь Виктор спал плохо, не выпуская «сайгу» из рук, а Сергей с Ольгой по своему снимали стресс, запершись в дальней комнате. Уснуть Виктору удалось только под самое утро, когда небо уже начало сереть в преддверии восходящего солнца. Обоих мужчин разбудил истошный женский вопль с улицы. Пошедшая по привычке с утра выносить помойное ведро Ольга визжала, прижавшись к поленнице спиной, скованная ужасом, не в силах сойти с места.

Выскочившие с оружием наперевес полуодетые мужчины тоже замерли в нескольких метрах от неё, увидев в низенькой траве отрубленную по локоть человеческую руку, явно женскую с синим перстнем на пальце.

– Всё, с меня хватит, – передернуло Сергея. – Я уезжаю отсюда. Экологически чистый район… вот Сидоров гад, дёшево мне дом продал.

– Пойду, выкину эту гадость, готовь машину, что-то мне очень в город захотелось, – Виктор взял лопату возле сарая и, осторожно подцепив окровавленную руку, понёс её в сторону леса, с трудом сдерживая рвотные позывы.

Через час, наскоро распрощавшись со старым другом, он уже двигался на своей машине в сторону шоссе, время от времени поглядывая на указательный палец с так впору подошедшим ему перстнем из золота с синим камнем.

Пещерный монастырь

Вы никогда не задумывались, посещая какую-нибудь экскурсию по историческим местам, почему перед вами всегда закрыты те или иные двери, ведущие в якобы находящиеся на реконструкции помещения? Почему доступ туда имеет крайне ограниченный круг лиц? Или с какими целями власть имущие отдают приказы о завале подземных ходов или объявляют закрытыми для посещений заповедные участки лесов и никогда не снимают запрета?

В подавляющем большинстве случаев это действительно необходимость, связанная с безопасностью посетителей или неподготовленностью к показу.

Но есть редчайшие случаи, когда за закрытыми дверьми или огороженными участками хранится не то, о чем гласят предупреждающие таблички.

Меня зовут Александр, и я охочусь за сокрытым от людских глаз. Однажды столкнувшись с необъяснимым, я понял, что это главная цель в моей жизни, а не моя скучная работа редактора сайта по продажам. Впрочем, обо всём по порядку.

Ещё несколько лет назад я намеревался посетить один из подземных заброшенных монастырей нашей необъятной России. Но как всегда мы необязательные дела обожаем откладывать в долгий ящик. Проходят годы, наваливаются проблемы, и мы свои мечты потихоньку хороним под пылью мелкой ежедневной суеты.

Дождливым мерзким вечером моей самой нелюбимой поры – осени, я сидел за ноутбуком и мучительно ковырял один из разделов своего сайта, пытаясь внести живинку в один из разделов, когда в углу экрана замигало сообщение:

«Прилетаю. Встречай. Татьяна».

Я едва не разлил себе на шорты уже остывший кофе. Это была она, девушка, о которой я мечтал всю свою осознанную жизнь. Мы как-то встретились с ней в чате и почувствовали глубокое взаимопонимание. Мне хватило одного сеанса видеосвязи, чтобы превратиться из избалованного женским вниманием ловеласа в молящего о встрече с возлюбленной страждущего человека.

Нас разделяли тысячи километров и границы государств. И вот теперь, через полтора года общения, она неожиданно собралась приехать. Вернее, судя по времени прибытия поезда, уже почти приехала.

Как и положено одинокому холостяку, в моей квартире царил хаос. Вернее, мой порядок, в котором я всё всегда находил, пока его не нарушала приезжавшая раз в месяц мама. Окатив отчаянным взором свою квартиру, я принялся за экстренную уборку, носясь как угорелый и распихивая валяющиеся вещи во все ящики и пакеты. Зафутболив под диван скомканные носки и дважды наступив на хвост вертящемуся под ногами Мурзику, я вылетел на лестничную площадку под разобиженный взгляд вынашивающего планы мести домашнего питомца.

Через четверть часа мои видавшие виды «жигули» въезжали на стоянку рядом с аэропортом. Помогая спуститься ей с подножки автобуса, я коснулся её руки, и меня окатило волной чувств, едва не выдавшей меня с головой.

Когда мы приехали ко мне домой, она поцеловала меня в щёку и объявила, что ужасно проголодалась. К такому ходу событий я был не готов. В холодильнике кроме стратегического запаса пива и палки колбасы ничего не было. Я изобразил из себя примерного домохозяина и быстренько приготовил бутерброды с кофе. В это время всё ещё обижающийся на меня пушистый черный предатель уютно устроился у Татьяны на коленях и довольно заурчал.

– Я приехала к тебе на весь отпуск, – бодро заявила Татьяна. – И первым делом, ты мне обещал экскурсию в подземный монастырь.

– Завтра едем, высыпайся, ехать пару часов и дорога не как у вас в штатах, – проинформировал я, лихорадочно соображая, сможет ли мой раритетный автомобиль протянуть возложенные на него четыреста километров.

После душа мою гостью совсем развезло прямо в кресле, и мне пришлось аккуратно переложить её на кровать, а самому улечься в своём любимом потертом кресле. Кот, продолжая гнуть свою предательскую линию, мгновенно подобрался Татьяне под бок и занял место, о котором я тайно мечтал.

Утром меня разбудил тянущийся из моей кухни запах чего-то вкусного. На кухне, гремя посудой, хозяйничала Татьяна.

– Проснулся, наконец! – обрадовалась гостья. – Я тебя пыталась перетащить ночью на диван, но не смогла оторвать от кресла.

– Надо было почесать меня за ухом, – вяло попыталось пошутить моё ещё сонное чувство юмора.

– Завтракаем и едем, – скомандовала Татьяна, упаковывая контейнер с бутербродами. – День какой хороший, солнце выглянуло!

Наскоро перекусив, мы выехали из города в направлении нашей так долго планируемой экскурсии. Солнце окончательно пробилось сквозь разрывы серых низких туч и залило всё вокруг не по-осеннему ярким светом.

– Ты уверен, что мы доедем? – засомневалась Татьяна, когда попыталась открыть окно в моей машине, и в её руке осталась ручка, непосредственно которой это окно открывалось.

– Спокойно. Это особенности отечественного автопрома – полмашины отвалится, а она ехать будет! – заявил я, испытывая гордость за российского производителя.

Через два часа мы свернули с шоссе, и изрядно пропетляв по полузаброшенным деревням, навигатор вывел нас к цели нашей поездки.

– Добрались, – облегченно выдохнул я, припарковавшись на стоянке рядом с большим экскурсионным автобусом.

Окружающий вид завораживал. Раскинувшиеся вокруг огромные меловые холмы, между которых петляла узкая дорога, по которой мы подъехали, старые неестественно изогнутые деревья, которые вдвоем не охватить, поросшие незнакомыми мне грибами – всё было так непривычно мне, городскому жителю. Татьяна беспрерывно щёлкала фотоаппаратом, а я испытывал какое-то странное чувство. Чувство, знакомое мне с детства, волнующее и пугающее.

Мне было всего семь лет, когда мама оставила меня у прабабушки на неделю и уехала на конференцию. К ней приходили разные люди, всегда поздно вечером. Меня отправляли спать, а прабабушка в дальней комнате с запертой дверью лечила людей от чего-то непонятного. Доступ туда мне был строжайше запрещен, но когда ребенку запрещают что-то, представляющее интерес, он ни за что не смирится с этим. А я был на редкость вредным и упрямым. Две ночи я пытался подслушать, что происходит в закрытой комнате, и на третью мне повезло. Прабабушка забыла запереть дверь, я просунул любопытный нос в комнату и замер от ужаса.

Она стояла, склонившись над человеком, лежащим на кровати, и руками вытягивала у него из груди комок чего-то черного, трепыхающегося. Как только она отделила это от бессознательного тела, комок начал расти в размерах, злобно шептать непонятные слова и повизгивать. Я оперся рукой на столик, так как мои ватные от страха ноги отказывались меня держать, и случайно умудрился зацепить старый железный будильник. Он с грохотом покатился по полу, обнаруживая моё присутствие.

Комок, выросший до размеров футбольного мяча, вырвался из рук растерявшейся старой женщины и заметался с невероятной скоростью по комнате. После очередного зигзага он пролетел прямо через мое лицо, опутав его липкой мерзкой жгущей паутиной. Я заревел и кинулся к прабабушке.

– Теперь ты всегда будешь видеть сокрытое, дурачок, – горестно прижала она меня к себе. – Ох и тяжко тебе придётся.

Я рассказал эту историю из своего детства Татьяне, пытаясь развлечь её. Она внимательно выслушала и что-то отметила в электронной записной книжке, сказав, что теперь у неё ко мне ещё больше вопросов.

Монастырь – музей располагался в недрах большого мелового холма, не самого грандиозного из других окружавших его. Сверху над ним кладбище, на первый взгляд гораздо более позднее, чем сам он.

– Интересно, зачем селянам тащить своих усопших вверх, могли бы внизу кладбище устроить? – задумчиво спросил я у своей спутницы.

– Сейчас нам на экскурсии всё расскажут, – Татьяна выхватила в толпе собирающихся туристов экскурсовода, девушку приятной наружности в сером пальто, и предъявила наши билеты.

– Все собрались? – громко спросила экскурсовод, охватывая привычным взглядом толпу, точно пастух, осматривающий бестолковую отару баранов.

Мне пришло на ум это сравнение, когда компания молодых людей начала фотографироваться на фоне входа в пещеры.

Наша сопровождающая ненароком попала в кадр и рассердилась.

– Съёмка разрешена, но чтобы людей в кадре не было, – сказала она и повела нас вырубленными в меловой породе узкими коридорами. Невысокие проходы, до двух метров высотой и местами такие узкие, что мог пройти только один человек. Через каждый поворот коридора горели тусклые желтые фонари, на стенах виднелись плохо затертые выцарапанные местными вандалами надписи.

Многое из рассказа экскурсовода мне уже было известно, перерыл немало сведений в интернете. По одним сведениям, монахи пришли сюда в тринадцатом веке, но в достоверных источниках упоминается о нём только с середины семнадцатого. Девушка говорила о жизни монахов, невероятной сложности прорезывания ходов, келий и, самое главное, подземного храма.

Я ждал этого момента, и он настал, экскурсовод, наконец, включила технику закрытых дверей, упомянув о пещере, копаемой монахом в направлении подземного храма. Монах ошибся, выбирая путь, и много лет копал ошибочно, поэтому это место интереса не представляет, обычный ровный коридор с просевшим потолком. Она холодным голосом объявила, что доступ туда закрыт, пещера аварийна, и туда не пустят даже под собственную ответственность.

Я почувствовал знакомое с детства ощущение, тягу ко всему запретному и тайному.

Мы переглянулись с Татьяной. Даже в полутьме плохо освещенной кельи я увидел, как загорелись её глаза, и прочитал в них то же чувство, что и моё собственное.

– Фонарь есть в машине? – поинтересовалась она тихонько, когда мы немного приотстали от основной массы туристов.

– Ага, и монтировка тоже, – добавил я. – Я видел вход в эту пещеру, когда мы проезжали мимо. Деревянная дверь и навесной замок, только зачем вход укреплён позеленевшими от времени бетонными плитами и, как бункер, плитой сверху.

– Ты прав, Саш. Что-то не стыкуется, – сказала Татьяна и схватила меня за рукав куртки. – Пойдём туда ночью? Ты же не боишься?

– Сумасшедшая. Это не законно. А если нас поймают монахи? – последние крохи разумности боролись с моим диким желанием попасть в заветную пещеру.

– Не поймают. А если поймают, извинимся и всё. Дадим денег на храм, – добавила она. – Видел «тойоту» последней модели у священника? Молитвами, думаешь, досталась?

Решение было принято. Выйдя на поверхность, мы сделали вид обычных туристов и начали фотографировать всё вокруг. Удалось сделать снимок интересовавшей нас двери. Во мне снова шевельнулось чувство, что там за дверью что-то есть.

– Поехали, перекусим, начинает темнеть, нам надо подождать, пока монахи улягутся спать, – разработала план действий Татьяна.

Мы добрались до местного магазина и под подозрительные взгляды местных бабулек купили батарейки, ещё один фонарь и с десяток хотдогов.

– А диктофон зачем тебе? – спросил я, вспомнив, что она всё время держала его в руке во время экскурсии.

– Мы на этом ещё заработаем – мой приятель из штатов платит по пятьсот баксов за звуковые записи подобного характера, – мотивировала меня подруга материальным аспектом.

– А если клад найдём, так вообще победа, – подыграл ей я, всё ещё немного нервничая по поводу нелегитимной экспедиции.

– Есть вещи, которые бесценны, дорогой мой, – она погладила меня по щеке, вызвав в моём беспокоящемся организме чувство невероятного восторга.

Машину мы бросили в деревне, порадовавшись, что мой обшарпанный зелёный «лимузин» абсолютно не привлекателен для угонщиков ввиду низкой стоимости. Татьяна предложила сделать круг, поднимаясь по холмам с противоположной стороны от примыкающей к монастырю дороги, так одиночные путники хорошо просматривались бы в свете дорожных фонарей.

Мы двигались по холмам не менее часа и, если бы не прекрасные способности моей интуристки в спортивном ориентировании, сбились бы с намеченной цели.

Половинка луны достаточно освещала безлесную поверхность холмов. Где – то далеко внизу мерцала огоньками деревня. Раздался отдалённый лай собак, где – то посигналила машина, потом всё стихло.

– Смотри, огоньки над кладбищем, – её глаза расширились, – это не фонари, они двигаются.

Над покосившимися крестами и столбами гранитных глыб и впрямь подсвечивались светлые пятна, причем одни почти белые, другие красноватые. Они то появлялись, то исчезали – небольшие шары, с нечеткими границами, хорошо видимые с расстояния в пятьдесят метров.

– Фосфоренцирующие газы, продукты разложения, – уверенно заявил я ей тихонько на ухо.

– А я уж собралась тебя попугать, – засмеялась она. – Осторожно спускайся, тут довольно круто.

В одном месте я всё-таки умудрился проехать на попе пару метров вниз, но довольно аккуратно – даже не измазался сильно.

Наконец мы добрались до нужного места. Судя по уверенным движениям подруги, я понял, что проникать на закрытую территорию ей не в первой. Одним махом Татьяна вытянула петлю, профессионально работая монтировкой. Дверь со скрипом открылась, мы вставили замок с петлей на место и прикрыли её за собой.

В охватившей нас безмолвной темноте зажглись лучи наших фонарей, выхватывая длинный белый проход теряющегося в темноте коридора.

– Пока всё, как нам рассказывали, – зашептала Татьяна. – Дойдём до конца коридора и обратно.

Но ещё до конца коридора я знал, что «обратно» не будет. Так и вышло. В конце прохода мы наткнулись на еще одну дверь, в этот раз железную и с массивным засовом.

– Зачем засов снаружи? – недоумевал я. – Может, запирали там кого-то?

– Смотри, там какая-то надпись над дверью, – показала мне спутница на выцарапанные слова почти под потолком.

– Сим мечом господь победил диавола и смерть! – прочитал я надпись, указующую на крест, выбитый на двери, пока моя подружка с упорством маньяка выталкивала из пазов тяжеленный засов.

– Подожди, у меня плохое предчувствие, – попытался её остановить я, ощущая что-то нехорошее за дверью с той стороны.

– Ну, уж нет, я не отступлюсь, – Татьяна, наконец, справилась с засовом и распахнула со скрипом дверь.

В лицо нам ударил затхлый запах из овального прохода, чернеющей пастью звавшего нас вовнутрь.

– А говорили, что прохода дальше нет! – жизнерадостно заявила она, освещая фонариком большой коридор с несколькими ответвлениями. Мы пошли в первое направо, Татьяна на своем смартфоне начала рисовать схему нашего движения, на случай, если заблудимся.

– Там впереди свет, гаси фонарь, – возбужденно зашептала она, в соседнем ответвлении справа дрожал слабый розоватый свет. – Иди потихоньку, я включила камеру.

В коридоре, куда мы свернули, никого не было. Источником розового света оказались какие-то светящиеся минералы в углублениях в форме кирпичиков.

«Это что за ерунда такая, проводов нигде не видно», – пронеслось у меня в голове.

Вдруг впереди раздалось не то пение, не то завывание – что-то монотонно колеблющееся. Мы прислушались и пошли на голоса, теперь нами обоими овладело чувство того, что нужно обязательно узнать, что всё-таки происходит.

– Наверное, у монахов здесь ещё храм, для внутренних служений, – предположил я. – Доберемся до храма, снимем камерой и уходим, пока нас не поймали.

Мы ещё раз свернули направо, идя точно на источник звука. На церковное песнопение молитв не было похоже. Татьяна, тщательно вслушиваясь, сказала, что очень похоже на латынь, но какую-то архаичную.

Квадратный зал с колоннами, в который мы неожиданно вынырнули, был точно таким же, как мы видели на официальной экскурсии, только нигде не было икон, и атмосфера, вместо умиротворяющей, была тяжелой и давящей на мозг.

Две фигуры в капюшонах стояли возле алтаря и, мерно покачиваясь, что-то пели. Они одновременно обернулись к нам, и я приготовился выслушать, какие мы безбожники и наглецы, раз посмели сунуться без разрешения настоятеля и вдобавок сломали замки. Даже приготовился к ответной речи, с коммуникабельностью у меня никогда проблем не было.

Только вымолвить я не смог ни слова, когда не увидел лиц под капюшонами. Просто чернота. Злая, вытягивающая жизнь на расстоянии, чернота. Мы были от них в нескольких метрах, когда они медленно потянулись к нам. Подсознанием я понимал, что если они нас коснутся, это конец, но был в оцепенении, не в силах сдвинуться с места. Вернула меня в нормальное состояние Таня, дернув изо всех сил за руку и втащив в то ответвление, из которого мы вышли.

Я бежал за её мелькающей в проёмах красной курткой. Мне чудились глядящие из каждого отверстия злобные взоры. Похоже, наше вторжение не было первым, в углу одного из коридоров моё зрение зафиксировало высохший труп человека. Ещё больше разогрело панику во мне, что он начал шевелиться.

Вот она, наконец, долгожданная железная дверь, за которой жизнь. Изрядно взмокшие, с выскакивающими из грудной клетки сердцами мы буквально вылетели за неё и заперли за собой.

И наткнулись на толпу монахов, молча смотрящих на нас с осуждением. Один из них, широкоплечий, на голову выше меня, держал наготове метровый крест с заостренным концом внизу. По внимательным взглядам через наши головы мы поняли, что они знают о том, что живет за дверью.

Главный из них показал жестом следовать за ним, и нам ничего не оставалось, как подчиниться. Остальные монахи принялись забивать поверх двери железные скобы, глубоко вонзавшиеся в меловую породу. Мы слышали этот стук, пока не вышли за дверь, окончательно выводящую из пещеры.

– Отец Михаил, – представился наш сопровождающий спокойным умиротворяющим голосом. – У вас, видимо, много вопросов. Пойдёмте, я отвезу вас к вашей машине.

Мы уселись в уазик отца Михаила на задние сиденья и придвинулись поближе друг к другу. Татьяна вся дрожала от ночной прохлады и пережитого.

– Разумеется, то, что вы увидели, не для огласки, да и вам всё равно никто не поверит. Вам очень повезло. Очень. Могли умереть и телом, и душой.

Если даёте обещание не разглашать сведения и больше не нарушать границ монастыря, я удовлетворю ваше любопытство, – пока отец Михаил всё это говорил, мы доехали к моей машине.

– Да, мы знали, что вы собираетесь совершить, – пояснил, глядя на мой недоумевающий взгляд, монах. – Только думали, что вы попозже пойдёте, и мы увидим вас на дороге. Но вы оказались умнее чешского журналиста.