Текст книги "Косово поле. Балканы"

Об объектах разработки курсанты забыли уже через день, втянутые в круговерть наблюдения за этническими московскими группировками и связанными с ними чиновниками. Когда премьеру спустя месяц положили на стол резюме проведенных мероприятий, бывший министр внутренних дел и бывший директор ФСБ по кличке Главмусор схватился за голову. Ибо по-честному требовалось арестовать больше половины столичной чиновно-бюрократической элиты. За взятки, за участие в разворовывании бюджетных средств, за торговлю оружием и наркотиками, за сутенерство. А если копнуть еще глубже, так на скамье подсудимых оказалось бы девяносто пять процентов госслужащих во главе с московским прокурором и начальником ГУВД.

Премьер на это пойти не мог, и крупномасштабная операция «Чистая власть» была прекращена. О предварительных результатах не узнал никто, включая Президента и Секретаря Совета Безопасности. Со всех участников взяли подписку о неразглашении, а стажеров ГРУ от греха подальше отправили в подчинение территориального управления на Северный Кавказ, где они принялись за отслеживание связей между чеченскими боевиками и грузинским Министерством безопасности. И зачет по практическим занятиям курсанты получили уже за кавказское направление.

С семнадцатого мая тысяча девятьсот девяносто девятого года аналитики ГРУ Бобровский и Сухомлинов лишились своих глаз и ушей в Питере. Теперь они могли заниматься только теоретическими изысканиями и строить догадки о судьбе Владислава Рокотова.

Но майора Бобровского такое положение дел не устраивало.

Он подал рапорт об отпуске и получил на него генеральскую визу. Майору было разрешено отдохнуть две недели, начиная с пятого июня. Сухомлинов остался на базе в подмосковном городе Собинка – корпеть над картой Балкан и параллельно собирать любую информацию о подозрительных происшествиях.

Наиболее удобным местом для парковки десятков машин скорой помощи оказался плац. Микроавтобусы «форд» с надписями «Ambulance» на борту выстроились в четыре ряда, и санитары принялись тут же подносить к ним стонущих французов.

Врачи, обалдев от количества пострадавших, связались по рации со своими больницами, запрашивая дополнительные машины.

Рокотов оторвал бирочку на левом кармане куртки и превратился в безымянного капрала. Ему совсем не улыбалась перспектива быть изобличенным в самозванстве каким-нибудь дотошным сослуживцем, знающим в лицо Летелье. А так – капрал и капрал. Может, из новоприбывших, а может – из штаба в Скопье.

Не спеша он прошел вдоль ряда аккуратно постриженных кустов и выглянул из за угла казармы.

«Всех за один раз они забрать не смогут. В машине помещаются только двое больных. Однако стоит поторопиться – не ровен час, примчатся натовские генералы… – Влад присмотрелся к работе врачей. – Ставят капельницы. Правильно… Но что конкретно они им колят? Видимо, нечто общего назначения. Итак – справа машины готовы отчалить. Загружены под завязку. Пора…»

Биолог пригнулся, преодолел десяток метров до лежащего на земле тела и подхватил его на руки.

Француз на секунду открыл помутневшие глаза.

– Merci… – еле слышно прошептал он.

– De rien[70]70
  Не за что (фр.).


[Закрыть], – Рокотов поудобнее перехватил руки.

На плац он вышел уже не скрываясь. Этакая ожившая статуя из Хатыни, с обвисшим юношей, прижатым к груди.

Навстречу Владу тут же бросились санитар с врачом.

– Вы говорить сербский? – спокойно спросил «капрал».

– Конечно! – обрадовался молодой доктор. – Слава Богу, хоть кто нибудь нам объяснит, что тут случилось!

– Я тоже ничего не знать, – Рокотов бережно опустил француза на носилки. – Все происходит очень быстро.

– Когда это началось?

– Один час, – Влад в подтверждение своих слов поднял палец.

– Ясно, – македонец закатал солдату рукав и в неверном свете фонарей принялся примериваться к вене.

– Я уметь, – Влад мягко отстранил молодого доктора и принял у того из рук шприц. – Не надо нервничать…

Пять кубиков жидкости перекочевали в вену.

– Что это? – спросил «капрал».

– Противошоковое, – ответил врач. Рокотов наморщил лоб и изобразил непонимание.

– А-а, – македонец щелкнул пальцами. – Антидот.

– Антидот! – обрадовался понятливый «француз». – C'estbien![71]71
  Хорошо! (Фр.)


[Закрыть]

— Надо ехать, – доктор показал рукой на машину. – Больница. Хоспитал…

– Я ехать с вами, – «решился» биолог.

– Давайте, давайте, – радостно закивал врач. – Вас тоже надо обязательно обследовать.

Солдата загрузили в салон, вслед за ним взобрались доктор с «капралом». Санитар сел рядом с водителем, исполнявшим роль второго медбрата.

– Поехали!

– C'est terrible![72]72
  Это ужасно! (Фр.)


[Закрыть] – вздохнул Влад, поправляя подушку под головой у жертвы хлорида бария.

— Ужас! – согласился доктор, понявший слово «terrible» по аналогии с английским, который он учил в школе. – По тревоге сейчас подняты все больницы и вся полиция…

«А вот это плохо! – Рокотов поджал губы. – Хотя… Чего ж еще ты ожидал, когда траванул полтыщи французов?»

– Мы скоро приехать? – поинтересовался «капрал».

– Да, быстро, – македонец копался в ящике с лекарствами и стоял к Владу спиной. – Минут за двадцать доедем.

– Мне есть надо в штаб. Я должен буду выходить в городе.

– Вам нельзя! – врач замахал руками и чуть не выронил упаковку ампул. – Вам обязательно надо в больницу! Нет, нет, и не просите! Я вас не отпущу!

«Куда ты денешься! Надо будет, я положу и тебя, и обоих санитаров… Но сие только в крайнем случае. Черт, как же мне избавиться то от них?»

– Я не есть болен, – спокойно отреагировал «француз», – и я иметь приказ ехать в штаб. Я не кушать никакой еда с утра сегодня. Не имел время.

– Вы уверены? – доктор внимательно посмотрел Владу в глаза.

– Absolutement![73]73
  Полностью! (Фр.)


[Закрыть] – Дифтонги Рокотову всегда удавались. Равно как и грассирующее "р". Мирей Матье позавидовала бы.

— Ну, не знаю… – неуверенно протянул македонец.

Рокотов отодвинул шторку и выглянул на улицу. Мимо проносились дома.

– Мост будет скоро?

– Да, – врач тоже посмотрел в окно, – километра через два.

– За пятьсот метров до моста я выходить.

– Ладно, – молодой доктор постучал водителю. – Милко, притормози у «Макдоналдса» на площади.

– Хорошо, – неожиданно густым басом ответил худощавый водитель.

Остаток пути проехали молча.

Македонец занимался больным, удерживая на штативе раскачивающуюся капельницу, «капрал» отрешенно глядел сквозь щелку в занавеске.

Микроавтобус затормозил и прижался к обочине.

– Приехали, – пробасил водитель. Влад распахнул боковую дверцу и спрыгнул на тротуар. Потом обернулся и поманил врача пальцем.

– Симптомы отравления совпадают с отравлением хлоридом бария. Запомнили?

– Да, – ошарашенно ответил македонец.

– Счастливо! – Рокотов задвинул дверь и хлопнул ладонью по кузову.

«Форд» тут же отчалил и набрал скорость.

В салоне молодой врач потер виски и подумал, что последнюю фразу французский капрал произнес почти без акцента. Видимо, составлял ее в уме, пока подъезжали к площади. Потому так чисто и вышло.

Владислав огляделся вокруг, приветливо улыбнулся проходившей мимо девушке, заметил, как недобро сверкнули ее глаза при виде натовской формы, и поднял руку, призывая остановиться проезжающее мимо такси…

Секретарь Совета Безопасности Президенту понравился. Немногословный, без излишней почтительности, но предельно корректный молодой человек четко и просто разъяснил все нюансы предложенных к сегодняшнему докладу тем и дал по каждому вопросу краткое резюме. Не то что Глава Администрации, умудряющийся даже самые простые вещи запутать настолько, что через пять минут сам начинает мямлить, краснеть и заглядывать в конспект.

Излишне угодливые и велеречивые Президента раздражали.

В Администрации вообще было много таких, кого по тем или иным соображениям приходилось терпеть. Приходилось создавать им противовесы, ублажать финансовые группы, чтобы расставлять на ключевые посты верных людей. Пусть недалеких, но верных. Умные попадались редко, их чаще всего даже не допускали до прямого общения с Главой Государства, останавливали на дальних подступах невозмутимые секретари, натасканные бывшим начальником Охраны или нынешним Главой Администрации.

С Секретарем Совбеза вышла промашка.

Молодой директор ФСБ смог вовремя прикинуться «слегка деревянным», но очень, очень лояльным, и благодаря этому проскочил в высокое кресло как намыленный. А там уже закрепился намертво.

Карьеризм – это не всегда плохо или недостойно. Тщеславие правит миром, ему даже слагают оды. Все зависит от того, зачем человек лезет вверх по служебной лестнице. Одно дело – чтобы набить мошну и удовлетворить нереализованные подростковые комплексы, и совсем другое – если он точно знает, что лучше него работу не выполнит никто.

Секретарь Совбеза был из второй категории. И нисколечко не стеснялся ни своего высокого поста, ни того, что время от времени ему приходилось делать черновую работу.

Президент благожелательно посмотрел на молодого полковника и снял очки.

– Ваши соображения очень интересны… Тут, понимаешь, есть о чем поразмышлять. Если все сложится так, как вы описываете, то в ближайшие год-два Америка потеряет лицо…

– Возможно, один-два года – это оптимистичный прогноз. Скорее – лет пять, – осторожно заметил Секретарь.

– Но тенденции, понимаешь, есть… – полувопросительно заявило Первое Лицо.

– Тенденции совершенно четкие, – подтвердил подполковник. – Резко снижающаяся роль Международного Валютного Фонда, разногласия внутри Всемирной Торговой Организации, постепенная переориентация рынков. К тому же европейцы выражают недовольство падением своей новой валюты «евро». Если не остановить этот процесс, то к две тысячи седьмому году у трети банкиров Европы начнутся проблемы.

Президент важно кивнул. На самом деле он не понимал, почему банкиры начнут испытывать сложности, но сделал вид, что это ему известно.

– Что с усилением границы?

– Готовим, – Секретарь Совбеза тут же переключился на другую тему. Ему даже не надо было указывать, о какой границе идет речь. Подполковник словно читал мысли президента. – В Дагестан уже прибыли три полка артиллерии и размещены в непосредственной близости от Махачкалы. Разумеется, скрытно. Как докладывают наши источники, вероятный противник ведет себя спокойно…

– Они клюнут на внешнюю незащищенность?

– Думаю, да… Если не случится ничего непредвиденного, то в котел войдут наиболее ортодоксальные отряды.

– А со стороны Грузии? Там, понимаешь, президент чего-то не того… – Глава Государства покрутил в воздухе кистью руки. – Мне не нравится…

– Согласен. Но грузинский лидер выслуживается перед НАТО. К тому же он всерьез надеется, что его страну изберут для маршрута нефтяного транзита. Летом в Стамбуле по этому поводу должны принять коммюнике.

– Насколько это нам повредит?

– Никак не повредит. Азербайджанская нефть – это великое надувательство. Ее хватит лишь на то, чтобы покрыть расходы на строительство нефтепровода. А негативные последствия будут куда хуже. Фактически азербайджанский берег Каспия превратится в зону экологической катастрофы. Рыбные запасы сократятся в пятьдесят-сто раз, качество опресненной воды ухудшится на порядок. Я неделю назад дал задание группе ученых, так они подготовили развернутый доклад. Оказывается, до перестройки этот шельф не разрабатывали специально, так как последствия были хорошо известны. Сейчас же любое мнение против добычи нефти в Азербайджане приравнивается к государственной измене…

– Интересно… Американцам это известно?

– Сложно сказать. Мне кажется, что проблемы Закавказья их не заботят. Им важнее иметь доступ к Каспию через Баку. Таким образом они расширяют зону стратегических интересов и втягивают в орбиту Грузию.

– Угу… – Президент поворочался в кресле. – А если мы уберем наши базы?

– Через месяц начнется война с Абхазией, конфликт с Аджарией превратится в клановое столкновение, а через три-четыре года в Грузию войдут турки.

– Это нам совсем не надо, – задумалось Первое Лицо.

Размышлял Президент долго. Сидел молча, шевелил бровями, постукивал искалеченной в детстве левой рукой по столешнице из карельской березы, ерзал, вращал глазами, хмыкал в ответ на какие то свои мысли.

Секретарь Совбеза смотрел прямо перед собой, не поторапливая Президента и никак не выражая своих эмоций.

Наконец пожилой человек принял решение.

– Поставим этот вопрос на саммите СНГ. Я лично, понимаешь, обсужу его с президентами обоих государств… С вашей стороны – подготовьте краткую справку по Каспию.

– Завтра она будет у вас на столе.

Президент покопался в бумагах и положил перед Секретарем Совбеза листок с блеклыми машинописными строчками.

– Я хочу, чтобы вы ознакомились и дали свое заключение. Пока – устное.

Подполковник перечитал спецификацию ядерных зарядов специального базирования дважды. Отметил дату изготовления, маркировку боеголовки, количество урана – двести тридцать пять. Рассмотрел карандашные пометки и поднял глаза на визави.

– Не понял…

– Это, понимаешь, заряды. Но не простые… Их, понимаешь, нет нигде.

– Актов списания не существует?

– Нет вообще ничего, кроме этой бумаги. По реестру Минобороны они не проходят…

– А кто отвечал за хранение? – Секретарь Совбеза ткнул в одну из строчек. – Почти двадцать лет прошло…

– Это, понимаешь, и не ясно… Больше всего меня пугают слова о каком-то специальном базировании. Как думаете, это не может быть связано с историей о мини-зарядах?

– Исключено, – подполковник покачал головой, – во-первых, вы знаете, что никаких мини-зарядов нигде не размещалось. Это факт. И, во-вторых, количество активного вещества слишком велико для малогабаритного устройства. Такой заряд должен весить несколько сот килограммов.

Истории про мини-бомбы, якобы размещенные в США и Западной Европе советскими «суперагентами», стали гулять по миру с легкой руки одного генерала КГБ, перебравшегося за океан и начавшего там строчить книжонки и статейки о «невидимой угрозе» со стороны России. Измышления генерала были не только косноязычны, но и крайне безграмотны. Новоявленный писатель, черпавший вдохновение из очень «достоверных» источников, приводил факты, здорово смешившие любого, кто знаком с ядерной физикой. Например, он оснастил «диверсионные заряды» начинкой из оружейного плутония, даже не удосужившись узнать из справочника, что это самое вещество имеет период полураспада в одиннадцать с половиной лет, после прохождения которых бомба просто-напросто не взорвется. И закладывать плутониевые мины бессмысленно, если вы не имеете необходимости использовать их в ближайшие два-три года.

Однако «разоблачения» генерала Калужского многие приняли всерьез. Особенно это коснулось российской демократической общественности и интеллигенции, принявшейся вопить о «наследии мрачного прошлого» на всех углах. Из интеллигенции даже выпочковались трое или четверо писателей, сделавших себе имя на боевичках соответствующего содержания, в которых наши храбрые агенты то закладывают мини-бомбу в унитаз президентского туалета в Белом доме, то наоборот – извлекают заряды и везут их в Россию на переработку. Писатели почему-то все оказались наркоманами с карточкой из детского психоневрологического диспансера в кармане.

Когда истерия по поводу мини-бомб благополучно сошла на нет, писатели переключились на психотронное оружие, тут же обнаружили массу «жертв» и попали под патронаж столичного мэра, сформировавшего из них комиссию по изучению проблем «зомбирования электората». Мэр всерьез опасался проигрыша на выборах и предпочел загодя обеспечить себе оправдание. Мол, не он лично обгадился, а нехорошие дядьки с телевидения навели порчу на граждан, и те не проголосовали как надо.

– С этим надо серьезно разбираться, – Секретарь Совбеза нахмурился. – Сколько у меня есть времени?

– Столько, сколько надо… Раз за все эти годы никто о зарядах не вспомнил, значит, прямой опасности нет. Но найти их, понимаешь, нужно…

– Приложу все усилия, – серьезно ответил полковник.

– Saint Nickolay street, please![74]74
  Улица Святого Николая, пожалуйста! (Англ.)


[Закрыть] – Рокотов открыл дверцу старенькой «татры» с шашечками на плафоне.

Водитель молча кивнул.

Влад плюхнулся на переднее сиденье, снял кепочку и растянулся в кресле, будто расслаблялся после долгого трудового дня, который он провел на ногах. На самом же деле биолог съехал вниз настолько, что над торпедой осталась торчать лишь верхняя половина головы. Теперь ни прохожие, ни водители встречных машин не видели французской формы.

Такси медленно отъехало от тротуара и влилось в поток транспорта.

– French?[75]75
  Француз? (Англ.)


[Закрыть] – спросил водитель, указывая на эмблему французского контингента.

— Yes, – с достоинством ответил Влад. – Peacemaker[76]76
  Да. Миротворец. (Англ.)


[Закрыть].

— Do you speak Serbian or mackedonian?[77]77
  Говорите по-сербски или по-македонски? (Англ.)


[Закрыть] – поинтересовался водитель.

— No. I arrived two days ago[78]78
  Нет. Я приехал два дня назад (англ.).


[Закрыть].

— Ну и козел, – по-сербски сказал шофер, выкручивая руль.

«Сам ты козел, – обиделся русский биолог. – Пользуется тем, что я якобы языка не знаю…»

– Давеча тоже одного такого вез, – дружелюбно начал рассказывать водитель, – придурок, как и все вы. Попросил подвезти практически на соседнюю улицу. Так я его час катал, пока двадцать марок не натикало… Высадил на пустыре, – серб хохотнул, – и показал, куда идти. Если он мои указания выполнил, то должен был свалиться в овраг. И поделом! Вас, сволочей, давить надо.

Рокотов кивал, изображая непонимание, и крутил головой по сторонам, пытаясь понять, куда его везет патриотично настроенный таксист.

«Интересно, а где мы едем? С этого станется высадить меня в противоположном конце города… Черт! Во повезло. Попался партизан надомник. Сейчас все улицы патрулями забиты… Не-е, с этим надо что то делать…»

– Ничего, – разошелся водитель, не забывая размахивать свободной рукой и делать вид, что показывает пассажиру городские достопримечательности, – вот когда вы войдете в Косово, начнется веселье. Гробы будете каждый день домой отправлять. А когда с вами покончат, тогда и албанцев добьют… Нечего на нашу землю соваться.

Шофер чувствовал себя совершенно безнаказанным. Он уже не раз прокручивал подобный фокус с натовскими офицерами и солдатами, и ему всегда все сходило с рук.

Потому он очень удивился, когда ему сзади на шею легла шершавая ладонь и в кожу впились стальные пальцы.

– А теперь слушай сюда, – тихо произнес «француз» без всякого акцента, – диверсант хренов. Сейчас ты отвезешь меня на улицу Святого Николая и забудешь эту поездку, как страшный сон.

Таксист выпучил глаза и попытался что то промычать.

– Следи за дорогой! Не хватает мне из-за тебя еще в аварию попасть. Так, теперь отвечай быстро – полиции в городе много?

– Много, – просипел водитель.

– А военных патрулей?

– Тоже много…

– Они такси останавливают?

– Бывает. Но редко…

– Сколько нам еще ехать?

– Минут десять… Кто вы такой?

– Человек, – недобро хмыкнул Влад, – которому совсем не хочется оказаться посреди пустыря, когда ему надо в конкретный адрес. К столь нелюбимым тобой натовцам я не имею никакого отношения.

– А форма?

– Ты дурак или прикидываешься? Я что, по-твоему, должен по Скопье бродить с портретом Слобы на груди? Форму я позаимствовал…

– Отпустите руку, – попросил шофер, – я все понял.

– Ничего ты, боюсь, не понял, – печально сказал Рокотов и извлек из кармана пистолет. – Дернешься – пристрелю.

– Я могу провезти дворами, – предложил таксист. – Тут старый район, проходных улочек много.

– Дурить не будешь?

– Не буду, – пообещал серб. – Если бы вы сразу сказали, кто вы, не было бы вопросов.

– Ну ты даешь! – рассмеялся Рокотов, не отводя прижатого к ребрам шофера пистолета. – А если бы в такси сидел албанец? А?

Водитель почувствовал себя идиотом и нахмурился:

– Какой вам дом?

– Остановишь около десятого. – Владу нужно было в шестой. Десятый он назвал только для того, чтобы выйти на правильной стороне улицы и не перебегать проезжую часть.

«Татра» свернула под темную арку, проехала мимо низкого заборчика, пересекла внутренний квадратный дворик и чуть притормозила у ряда гаражей. Шофер вытянул шею, быстро посмотрел налево, направо и вывел такси на узкую улочку.

Судя по его поведению, он проникся важностью задачи.

Рокотов решил немного разрядить обстановку и убрал оружие.

Таксист облегченно выдохнул.

– Долго еще?

– Два поворота и двор. Я остановлюсь точно позади десятого дома…

– Хорошо. Ты на меня зла не держи. Сам пойми, что я подумал, когда ты начал рассказывать, как натовцев подкалываешь.

– Да понимаю я! – водителю стало стыдно. – Дурак, не разобрался…

– Это замечательно, что ты не разобрался. Иначе всему моему камуфляжу грош цена.

«Татра» перескочила невысокий поребрик и въехала на обсаженную кустами сирени аллею.

– Вот, – шофер указал на семиэтажный дом в глубине двора, – десятый номер.

– Где начало улицы и где конец?

– Оттуда туда, – водитель провел рукой справа налево.

– Понял. – На торпеду легла зеленая бумажка. – Держи гонорар. И сразу вали отсюда. Попробуешь остаться – пеняй на себя. Церемониться не буду. Насчет полиции даже не думай.

Серб злобно надулся.

– Как вы могли! Мне не нужны деньги! И в полицию я идти не собирался!

– Все так говорят, – спокойно ответил Влад и выбрался из машины. – Я прослежу, как ты уедешь. И… спасибо тебе. Когда буду здесь туристом, увидимся.

«Татра» развернулась и укатила прочь.

Рокотов зашел за куст и постоял три минуты. Для того, чтобы быть уверенным в том, что такси действительно уехало и водитель из любопытства не станет за ним следить.

Машина не появлялась.

«Замечательно. Понял… Итак, шестой дом там. Ну, с Богом!»

Владислав быстрым шагом отправился вдоль двора.

Добравшись до нужного здания, он постоял с минуту, рассматривая номера квартир над парадными, и быстро отыскал номер тридцать восемь.

«Четвертый этаж, – Рокотов приблизился к застекленной двери и заглянул в освещенный лампами дневного света холл. – Никого… Хорошо, что консьержки нет. Иначе пришлось бы пробираться через балконы…»

Биолог тихо открыл дверь и проскользнул внутрь.

Тишина.

Взбежал вверх по лестнице, опасаясь того, что в любую секунду кто нибудь из жильцов может выйти на площадку, пробрался по коридорчику и остановился перед обшитой черной искусственной кожей дверью.

«Так. Дружелюбие на лице и готовность тетушку все же вырубить. Ежели начнет вопить… Но будем надеяться, что до этого не дойдет…»

Владислав нажал кнопку звонка.

Дверь распахнулась почти сразу. На пороге стоял Ристо с полотенцем на шее. Македонец открыл рот, узрев французского капрала.

– Не ждали? – Рокотов втиснулся в прихожую и ткнул юношу кулаком в плечо. – Встречай гостей!

Из комнаты вылетел Богдан в майке и спортивных штанах, за ним выплыла статная и моложавая дама.

– Влад! – Ристо обрел дар речи, выронил покрытый пеной помазок и полез обниматься…