Текст книги "Один день в Древнем мире. Записки путешественника во времени"

Ладно, извините за причитания – нога, рука, да и голова побаливают. И позволяя Омеге помочь мне встать, я проклял себя из прошлого, который решил искупаться в ледяной воде. Горло начало покалывать, а тело недвусмысленно намекало, что об окружающей температуре больше можно не беспокоиться. Ведь когда твое собственное тело температурит под 40, во что ты одет и что за окном, не так уж и важно – потным будет все. Но подбодрив себя мыслью, что нормальное самочувствие – это стереотип, выдуманный корпорациями, продающими витамины, я все же посеменил за Омегой, морально приготовившись ко всему. Начиная от посвящения в кровные братья (технически, мы с Альфой оба держали окровавленный нож), заканчивая счетом за трехзвездочный номер с обогревом и видом на реку.

Однако все оказалось проще. Омега привел меня к палатке с самым большим костром, где восседал Альфа в окружении пары-тройки милых дам и не очень милых мужчин (без обид, но после шоу с топорами от Омеги милыми их назвать язык не поворачивается). На огне жарилось что-то аппетитное, заставляя вспомнить, включал ли я завтрак в стоимость бронирования. Неподалеку валялись копья, ножи и прочие побрякушки, забранные на утреннем сеансе торговли. Альфа показал на них, величественно и вежливо сказав мне что-то, что я очень хотел бы понимать. К сожалению, приходилось по-прежнему прикидываться немым, и я лишь кивнул в ответ, понимая, что удостоился огромной чести – благодарности аж от главы племени. А заодно и медицинской помощи. Ибо из ниоткуда нарисовалась деятельная бабулька, которая, не прерывая наш с Альфой разговор, за долю секунды приложила мне к ладони порошок, накрыла его листком и шустро замотала это дело в повязку из легкой кожи.

Не знаю, что было внутри, но полегчало так, будто я сначала посмотрел назойливую рекламу, а затем отправился в прошлое и изменил экономическую систему планеты так, чтобы уничтожить сам факт существования рекламы. В общем, руку отпустило. А затем, впервые за более чем сутки в прошлом, я хорошо и плотно поел. В отличие от мяса по-питекантропски, ни малейшего переживания за 300 спартанцев, удерживающих кишечник от неудобных ситуаций, с кроманьонцами не было. Хоть столовыми приборами кроманьонцы не пользовались, но готовили просто изумительно. Помимо открытого огня, я приметил ямки в земле – некое подобие печей. Сначала по рукам пошли стейки из неизвестного мне мяса средней прожарки, затем – салат из травы, кореньев и листьев, некоторые из которых поджаривали или пропаривали. Краем сознания, готового упасть в сытый обморок, я вспомнил теорию о вымирании неандертальцев. Они, в отличие от ранних людей, питались преимущественно мясом. Многие ученые считают, что большая доля растительной пищи в рационе кроманьонцев и помогла им в трудные времена ледниковых периодов. А тому, что некоторые растения ядовиты и их нужно подвергать термической обработке, они научились методом проб и ошибок.

Но вывела из состояния пищевой комы меня все же не эта мысль. Вывел Альфа, который, плотно покушав, встал и жестом меня подозвал. Остальные члены племени продолжали трапезу и почтительно не обращали на нас внимания, аппетитно похрустывая. Вожак подвел меня к горке оружия, с благодушным видом махнул рукой и произнес ровно одно слово. Благодаря очевидности ситуации, я выучил первое кроманьонское слово:

– Выбирай!

Уверен на 99 %, что вожак произнес именно это. Меня, очевидно, благодарили за помощь. Тут-то и родился гениальный план по спасению аппарата из будущего. И недолго думая, я тыкнул в сторону копий. Альфа, уважительно хмыкнув, протянул одно из них, а обедающие за спинами уважительно загудели. В любой другой момент я бы порадовался такому приятному событию, но сейчас нужно было действовать.

Я шустренько тыкнул в копья пальцем и показал Альфе три. Первый закон торговли, друзья. Предлагают одно – требуй десять. А там где-то на пяти и сойдетесь. Я решил не нагружать кроманьонские мозги искусством переговоров из современности и пропустил этапы, где он закатывает глаза от моей наглости, а я клянусь всеми богами и родственниками, что все справедливо и мне столько и нужно. Три – не так много, учитывая, что благодаря мне они получили штук пятнадцать копий и втрое больше ножей. Альфа, немного подумав, таки сломался, достав из кучки еще два копья. Выглядел вожак немного расстроенным, но, к сожалению, мне было не до доброты. Наконец-то у меня появился хороший план по изъятию вожделенной детали у Жориков. И в кои-то веки он не был связан с висением вниз головой или приступом диареи в кустиках. Требовалось одно – соорудить древние костыли, которые помогут хромому мне пройти несколько километров по тундростепи. Чем я и займусь в ближайшие несколько минут – с отчетом вернусь позже.

День 2.1

Пережив этот прекрасный (нет) день, я узнал, что мурашки могут быть полезны, собаки – не те, кем притворяются, а селфи спасают жизни. Хорошая новость – системный блок из будущего у меня, и все готово к следующему прыжку. Все, кроме моей хрупкой психики, еще более хрупкого тела и ну совсем уж хрупкой веры, что воспаление легких можно вылечить в условиях древности. Но есть и хорошие новости – я практически уверен, что у меня никогда не будет бывшей жены, а следовательно, и всех проблем, из этого вытекающих. Почему? Да потому что кто в здравом уме выйдет замуж за дурака, который отправился в прошлое, не посмотрев прогноз погоды? Остается надеяться, что следующая остановка во времени будет жаркой, достаточно современной, чтобы закинуться таблетками, и чуть менее травматичной. Иначе такими темпами, последнюю деталь будет забирать однорукий одноглазый одноногий доходяга, но зато с какими впечатлениями – не каждый день выступаешь в роли супергероя, спасающего целую деревню!

«Как так вышло?» – спросите вы.

Рассказываю. После завтрака с Альфой и его соплеменниками я поковылял к пещере. Хотелось бы сказать, что шаг это был спланированный, хладнокровный и необходимый для выполнения плана: «Доставь компьютер из будущего в будущее». Но не буду врать – к пещере я пошел из-за приятных воспоминаний об уютном спальном мешке, где можно поваляться полчасика, пока никто не видит. В конце концов, я плотно поел. А поваляться после еды – это святая обязанность любого уважающего себя человека. Когда я стану председателем ООН, приравняю прерывание послеобеденного сна к использованию химического оружия. Но мой мешок занял старичок, с которым мы встретились перед завтраком. Боль и обида от невозможности хорошенько «облежать» салат по-кроманьонски быстро сменились стыдом. Ведь скорее всего, мешок этот – старичка, а на ночь его выселили, чтобы дать мне отлежаться.

Ситуация сложилась патовая. Занимать чей-то еще мешок – прямое нарушение конвенции ООН. А не занимать – лишать себя необходимого отдыха. Но я пошел на это лишение и устроился на выходе, сосредоточившись на решении более приземленных проблем. Я бы даже сказал соприкасающихся с землей. Требовалось осмотреть ногу, ситуация с которой напоминала ну очень уж жирного кота в ну очень уж маленькой коробке. Ступня распухла и не желала оставаться в рамках суровой реальности ботинка. Понять ее можно – никто не любит жить в рамках. Но конкретно сейчас такое рвенье собственной ноги к свободе я поощрить не мог. Мог лишь ненадолго снять кроссовок, чтобы оценить серьезность ситуации.

После трогательного в прямом смысле осмотра варианта осталось два. Либо незаметно для себя самого я превращаюсь в пухленького неандертальца и стоит ожидать, что нос и глаза ждет та же участь. Либо нога распухла из-за веревки, на которой я висел. Выглядит как обычный ушиб. Что само по себе не так уж плохо – вывих или перелом поставили бы на многообещающей карьере будущего председателя ООН жирный крест. По моим скромным прикидкам, до места, где кроманьонцы сняли меня с дерева, было километра полтора. А до лагеря Жориков, соответственно, еще плюс-минус один километр. Для здорового человека чепуха – полчаса пешком. А для меня – отличный повод вспомнить словарный запас нецензурных слов. За два часа ковыляния их потребуется много. Впрочем, учитывая, что за последние сутки я пережил как минимум тринадцать потенциально гибельных ситуаций, все не так уж плохо.

С этой позитивной мыслью я занялся подготовкой. С помощью инструмента для внесения изменений в конструкцию кроссовка (копье) я немного увеличил доступный для ступни объем внутри (разрезал все к чертям собачьим). Попутно пришлось пожертвовать повязкой на руке, кое как обмотав ей припухшую конечность. Порошок из трав от заботливой врачихи больше нужен моей ноге. А руке и подорожника хватит. Как говорили на кратком, но красочном инструктаже по оказанию первой помощи: пока кровь не льется, все в порядке. Из ладони она не лилась, и выходит, что все в соответствии со строгими инструкциями начальства. Оставалась одна проблема – найти подходящий костыль или подобие трости. Копья не подходили – длинноваты и тонковаты. Но эта проблема решилась сама собой.

Занимаясь своими делами, я продолжал собирать бесценные исторические данные, глазея по сторонам. И увидел, что в лагере разворачивается забавное зрелище. Сначала я подумал, что Альфа столкнулся с той же проблемой, что и я. Зайдя в палатку после завтрака, вожак вышел из нее через пару минут и закричал на всю округу со злобным видом. Передо мной совершался настоящий ритуал приготовления племени к чему-то важному! После слов Альфы в деревне началась жуткая суета. Мужчины, болтавшие друг с другом или занятые обточкой своих копий (если вы понимаете, о чем я), забегали туда-сюда. А через пару минут десяток Омег, Гамм и прочих кроманьонцев, имена которым придумывать мне лень, выстроились у главного костра в полном боевом облачении.

Тут-то я и осознал, что племя собирается на охоту! Она у кроманьонцев была смыслом жизни. Об этом говорят все раскопки древности: от статуэток животных, проткнутых стрелами, до изображений сцен охоты в пещерах. Логично, ведь с тех самых времен, когда два с половиной миллиона лет назад наши далекие предки перешли на мясо, от его добычи зависело выживание человека как вида. А от канувших в лету ветвей развития человека кроманьонцев отличало то, что к охоте они подходили со всей серьезностью, по максимуму используя возможности той штуки, которая иногда отсутствует и у современных людей. Речь о мозге, разумеется. У кроманьонцев его объем и структура не отличались от современного человека, что и привело к разительным отличиям от процесса охоты, который я уже наблюдал у неандертальцев.

Жорики хоть и сооружали метательные орудия, но пользовались ими редко, предпочитая ближний бой. Похвально и по-мужски, но, к сожалению, для них, мир работает хитрее. Кроманьонцы это прекрасно поняли, что десять воинов у костра наглядно демонстрировали. Если Жорики вооружались топориками и короткими копьями, то Альфы, Омеги и Гаммы походили на обвешанных оружием терминаторов. Вожак племени повесил на пояс два легких метательных топора, за спину забросил пару копий и с увлеченностью счастливого ребенка начал собирать и рассовывать куда попало ножички поменьше. Омега взял копье с чуть ли не метровым наконечником, зазубренным так, чтобы бедное животное не могло его достать, а только обломать, причинив себе еще больший вред. Я успел заметить каменное, костяное и реже обсидиановое оружие, прежде чем на сцену вышла настоящая дискотека!

Пока я был занят пожиранием подготовки охотников взглядом, их соплеменники, судя по всему, проводили психологическую подготовку товарищей к бою. Сначала пара детей выскочила из палатки, держа в руках продолговатые кости, которые при стуке друг об друга издавали знакомые каждому, кто любит тако и мексиканскую еду, звуки кастаньет. Затем появилась бабуля, играющая что-то тонкое и очень душевное на чертовой флейте. Опухлость ноги не мешала ей начать подергиваться в такт. А Гамма, отбивающий ритм на барабанах в полной боевой экипировке, довершил мой культурный шок. На какой-то момент я позабыл, что нахожусь на тридцать тысяч лет в прошлом.

К счастью, старушка, подлечившая мою руку, быстро расставила все по местам. Из милой бабули она превратилась в создание, столкнувшись с которым в темном переулке, убежит даже маньяк с парой сотен жертв за спиной. На голове у нее красовался череп оленя, лицо было чем-то раскрашено, а руки до самых локтей обвешаны зубами, клыками и когтями животных, сама мысль о размере которых вызывала мурашки. Под музыкальное сопровождение она прошлась по выстроившимся в ряд охотникам, что-то пробормотав каждому и похлопав по плечу. Ритуал продолжался минут пять, и когда музыка стихла, я всерьез подумал остаться здесь еще на денек, чтобы записать происходящее на диктофон. Но от глупых мыслей меня отвлекли собачки.

Да-да, именно они. Охотники, закончив ритуал, отправились к выходу из деревни. А за ними из ниоткуда вырулил десяток тузиков различной степени заспанности и потрепанности. Какие-то повылезали из-за камней, какие-то пришли со стороны реки. Парочка выбралась из темных уголков пещеры, заставив меня благодарить богов за вчерашний приступ диареи, из-за которого из меня вышло все, что могло выйти, и даже немного больше. Иначе от внезапного рыка бобика за спиной я точно рисковал попасть в очередную неловкую ситуацию. У современной собаки с этими машинами общего было примерно полпроцента. Походили они на уменьшенного волка. И вели себя так же – осторожно, неторопливо и как бы намекая, что за мысли о почесывании пузика придется расплатиться рукой в соотношении один к одному. То есть одна мысль – одна откушенная рука.

У каждого свой способ борьбы с паникой. Кто-то начинает шутить, кого-то парализует, а кто-то откусывает себе голову и отращивает новое тело. Я не шучу – есть вид морских слизней, которые в панике от налипших на них паразитов просто отрубают себе голову. А затем голова поедает водоросли и спокойно отращивает новое сердце и другие органы. К сожалению или к счастью, такой способ мне не подходит. Для борьбы с паникой я начинаю активно использовать свой мыслительный аппарат. И глядя на величественно шагающих мимо меня собак, думать можно было только об одном: как людям вообще пришла в голову мысль жить рядом с полутораметровыми мясоперерабатывающими заводами, главная цель которых в дикой природе – сожрать все, что криво ходит?

Долгие годы наука предлагала простой ответ на вопрос о приручении собак. Якобы когда-то давно какой-то Альфа взял и своровал щенков, которые, будучи выращенными в домашней обстановке, относились к людям хорошо. А их щенки – еще лучше. А щенки щенков так и вовсе прекрасно. Теория стройная, романтичная, но к реальности не имеющая отношения. Те крупицы ученых, которые еще не заняты отслеживанием наших данных, давно все проверили. Просто попробовав проделать ту же процедуру и приручить детенышей волков в современности. Теория разбилась почти мгновенно. Во-первых, волчонка требуется забрать от матери не позднее, чем через две недели после родов. Что вызывает логичный вопрос – где брать молоко? Даже если предположить, что первобытные охотники кормили их человеческим, все равно возникнет проблема. В молоке волков зашкаливающее количество аргинина, без которого волчонок вырастет хлипким и долго не проживет.

Проблема номер два – даже если вы каким-то образом подоили волчицу и выходили волка, воспринимать как члена стаи он будет только вас. Не вашего соседа по площадке дядю Петю и даже не очаровательную тетю Мотю, которая иногда заходит в гости за сахаром. Остальные люди для волка будут законной добычей. Почитайте об опыте с усыновлением волка Гиссинджа в XIX веке. Спойлер – за три месяца он убил дюжину детей просто потому, что не конкретно они его кормили. И убил не из-за кровожадности. Волки, как известно, падальщики и прекрасно чуют больных зверей и людей. Даже сейчас собаки по запаху мочи определяют рак. А представьте, насколько тонок нюх идеального хищника, рожденного природой? Волк из Гиссинджа убивал как раз больных, пусть иногда они сами и не подозревали о недуге. То же случилось с другими волками, на которых ученые проверяли теорию приручения. Даже с современными наработками и возможностью отслеживать уровень гормонов сделать волка товарищем люди не способны. А тридцать-сорок тысяч лет назад и мечтать о таком не могли.

В чем же соль и как так вышло, что могучий хищник превратился в вашего песика, который обожает покушать и узнать, кто же на самом деле тот хороший мальчик, о котором вы без конца спрашиваете? Соль в том, что прямой связи между двумя видами нет. ДНК волка и домашней собаки – это две разных вселенных. Это напоминает шимпанзе и человека. У волков и псов – общий предок, который давным-давно вымер. О конкретных видах, времени появления и одомашнивания споры ведутся и по сей день. Но факт остается фактом – из современного волка куклу для смешных видео в инстаграм вы точно не сделаете.

А вот с кошками противоположная ситуация. Их ДНК на 95,6 % идентично тиграм, и Барсики в отличие от собак сохранили близость к природе. Отчасти потому, что приручили их гораздо позже – около 10–15 тысяч лет назад. Но главная причина близости к природе в том, что котов брали в дома не с целью охоты. Они приручены в качестве машин для борьбы с крысами. И в отличие от собак в передвижениях котов никто не ограничивал. Если Шарики поколение за поколением становились ближе к человеку, то кошки как гуляли где захотят, так и гуляют до сих пор, оставаясь хищниками-одиночками. Возможно, через пару-тройку тысячелетий это изменится, во многом благодаря уникумам, которые, вместо того чтобы подобрать с улицы красивейшего котика и спасти его жизнь, вываливают бешеные деньги за искусственно выведенные виды.

Обо всем этом я успел подумать примерно за пять секунд, в течение которых милейшие волкопесики неторопливо семенили мимо. К сожалению, времени на подтверждение теорий их приручения нет. Остается придерживаться наиболее рациональной позиции современных ученых. А заключается она в том, что не человек приручил собаку, а собаки приручили человека. Волки, гуляя рядом с людьми, быстро осознали, что это курицы, несущие золотые яйца. И вместо того чтобы их пожирать, можно просто гулять рядом, периодически подбирая останки поверженных животных. Возможно, с этого все и началось. А уже затем волки начали помогать на охоте, сближались с людьми все сильнее и спустя несколько тысячелетий окончательно забыли о связи с дикой природой. Не исключено, что уже сейчас волки помогут моему Альфе не только своим острым охотничьим нюхом, но и силой, с помощью которой кроманьонцы потянут тяжеленную добычу в лагерь. К сожалению, времени это узнать у меня не было. Да и желания тоже.

Если я не ошибаюсь, небо должно быть синим, а ноги – телесного цвета. Но никак не наоборот. И проблема усугублялась не только моей конечностью, но и тем, что небо меняло цвет на самый что ни на есть угрожающий. Где-то вдалеке даже раздавались раскаты грома, от которых ноги потряхивало. Моя температура поднялась до такой степени, что, для того, чтобы разжечь костер, я теперь просто мог потереться о деревяшки. Времени на побег в будущее оставалось все меньше, как и клеток моей нервной системы. Зайдя в пещеру за рюкзаком, я обнаружил рядом со старичком, оккупировавшим мой спальный мешок и посапывающим в обнимку с тростью, двух волкопесиков. Не знаю, почему они решили пропустить охоту, – возможно проспали, взяли выходной или просто прятались как молодые солдаты от утренней пробежки, ну или заболели – оба тузика грустно поскуливали и даже как-то побаивались, но желания гладить и утешать ходячие машины для убийства у меня не было.

Поэтому я тихонько и без лишних движений вытянул рюкзак и вернулся на свой камушек. Достал из рюкзака веревку, подобрал пару палок и соорудил на голеностопе грубое подобие шины, увидев которую любой медик умер бы со смеху. Но разве мне впервой выступать клоуном? Ступня не сгибается и на том спасибо. По логике, следующая эпоха должна быть более продвинутой, и помощь мне окажут. Все было готово к походу, но осознавая, что я путешествую во времени и вижу то, что не может увидеть большинство людей, я не удержался и что я, проверив компьютер для сугубо научных целей, и решил сделать. Ладно-ладно, признаю – решил напоследок сделать фото на фоне деревни кроманьонцев. И получил очередное доказательство того, что гениальность всегда трется где-то рядом с безумием. Случайно вместо кнопки фотографии на боку карманного компьютера я нажал кнопку активации диагностических датчиков. Понятия не имею, зачем мне вообще дали такую продвинутую модель. Наверное, ученые по старой привычке параллельно работе решили за мной последить и сделать замеры, чтобы потом показывать мне соответствующую рекламу в браузере.

Но именно эта бессмысленная функция в итоге спасла мне жизнь. При включении режима диагностики компьютер начал характерно трещать. Я, как любой уважающий себя человек, документалки о Чернобыле смотрел и прекрасно понимал, что это значит. С первого взгляда все было в порядке. Чистейший воздух, минимум углекислого газа, а гравитация и давление, разумеется, в пределах нормы. Да и звук счетчика Гейгера не был таким уж устрашающим – радиационный фон находился в норме, и компьютер заверял, что, кроме естественного фона, вокруг меня ничего нет. Только вот показатели одного из природных и так сказать натуральных радиоактивных газов в десяток раз превышали норму. Это был радон, и возможно, человек с трехзначным IQ понял бы все сразу. Я под такие критерии не подхожу, и кроме, мимолетной мысли об упущении чего-то важного, ни о чем не подумал.

Снова помогли собаки, которые мягко и галантно сбили только вставшего меня с ног. Продолжая тихо скулить, они двинулись в сторону леса на карачках. Во время незабываемого, но до боли короткого полета ваш покорный слуга и осознал, насколько же простая и понятная штука жизнь. Иногда она бросает не один, а сразу несколько намеков вам в лицо, а вы упорно их игнорируете. Игнорирование здравого смысла можно назвать гимном человечества, которое вплоть до XIX века на полном серьезе преподавало в институтах астрологию как научный предмет, предсказывающий будущее. Зачастую для этого не нужны телескопы и хитрые расчеты, иногда достаточно одной волкособаки, которая сбивает вас с ног, заставляя вскрикнуть от боли.

Венера в перигелии и Марс в Скорпионе, возможно, все давно предсказали, но судьба сделала это проще и понятней. Раскаты грома, от которых подкашивались ноги, – это не раскаты, а отголосок далекого землетрясения. Современные собаки и сейчас прекрасно чувствуют подобные катаклизмы, а уж доисторические Тузики, способные унюхать оленя, который еще не родился, тем более. Радон – это бесцветный и безвкусный газ, который помимо вызывания рака и безумной смертности в деревнях, где его естественный фон слишком высок, умеет предсказывать землетрясения. Ученые десятки раз делали это, основываясь на повышенной концентрации радона в горах, ущельях, и – барабанная дробь! – в пещерах! Но как донести эту научно подтвержденную информацию кроманьонцам, которые в любой непонятной ситуации сначала несутся на тебя с двумя топорами наперевес, а только потом спрашивают?

Все очень легко. Нужно просто перестать следовать шаблонам современной жизни и начать играть с древними людьми по их правилам, то есть понестись на них с топорами наперевес, которых, к сожалению, у меня не было. Зато были отличные копья, одно из которых я и взял, отправившись в пещеру с намерением нарушить свой же неизданный закон о нарушении сна после еды. Боль в организме помогла мне издать крик, который напугал корманьонцев, и дополнительных усилий не потребовалось. Я бы хотел быть похожим на грозного волка, но в реальности получились скорее крики не в меру игривого тюленя. Но вкупе с ударами копьем по стене пещеры, легкими пинками лежащих и размахиванием руками это сработало. Наверняка кроманьонцы умели подрываться с кроватей не хуже студента, который решил пойти ко второй паре, но проснулся только к девятнадцатой через четыре месяца. Времена все же другие – то Жорики нападут, то крупногабаритные котики решат перекусить.

Из пещеры выбрались все – даже дедушка подозрительно бодро вскочил и забыл, как жалко он выглядел пару часов назад, еле ковыляя с тростью. Трость я подобрал – вошел во вкус и подбадривал последних выходящих ударами по стене с двух рук. Проблемы начались позже, когда к двум десяткам женщин, детей, стариков и паре-тройке мужчин из пещеры выбрались мои честные, но немного монголоподобные и нещадно хромающие 170 сантиметров красоты. С горящими зелеными глазами, черными волосами, с тростью и копьем наперевес. В неловкой тишине было слышно, как особо впечатленный моим представлением малыш за спиной старика шумно сглотнул. А весь запал из меня как назло вышел. Ограничившись строгим кивком в сторону пещеры, руками крест на крест и отрицательным маханием головы, я подобрал рюкзак, два оставшихся копья и решил откланяться. Большинство боеспособных мужчин ушли на охоту, но иллюзий я не питал и понимал, что подросток, не уступающий мне ростом и нервно тянущийся к ножу на поясе, мне не соперник. Точнее я ему.

Хотелось бы сказать, что в своем воображении я выглядел как главный герой боевиков в крутых сценах, отходя от деревни за спиной под грохот землетрясения и крики счастливых спасенных кроманьонцев. Но ожидание с реальностью не срослось – землетрясение бахнуло спустя полчаса и примерно на два километра дальше от нашего местоположения. Оставалось лишь надеяться, что на мои предостережения не забили и бедный старичок, трость которого я так и не вернул, не уснул, чтобы проснуться от удара камнем по голове и тут же потерять сознание. Нехорошо, конечно, негативно высказываться о вещах, которые ты не пробовал. Но тут я почему-то уверен – ощущения будут не лучшими и такой метод проснуться не стоит брать на заметку. Гораздо лучше ненависть к будильнику, удары мизинцем об кровать, пролитый на себя кофе и другие проверенные веками методы.

В общем, как видите, прогулка к лагерю неандертальцев прошла без осложнений. Было время подумать о разном, в том числе о стереотипах. Мы привыкли мерить людей прошлого шаблонами, которые дали нам исследования, зачастую притянутые за уши. Неандертальцы – якобы тупые неотесанные варвары, которых перебили кроманьонцы. Кроманьонцы – якобы чуть менее тупые охотники, которые чудом сбились в группы и научились читать-писатьтолько несколько тысячелетий назад. Но верны ли наши шаблоны? Дату изобретения письменности сдвигают каждые несколько лет. То ее изобрели египтяне две тысяч лет до нашей эры, то письменностью пользовались шумеры на полторы тысячи лет раньше. Да и кого считать тупее – неандертальца Жорика, который охотится на оленей, используя подкопы и атаки из-под земли, или современного человека, который сидит дома, ни с кем не общаясь, но охотно платит деньги чтобы слушать разговоры-подкасты других людей в интернете?

Стараясь заглушить этими возвышенными размышлениями самую что ни на есть приземленную боль в душе, голове и ноге, я доковылял до стоянки неандертальцев, где первым делом обнаружил старого, проткнутого оленем, знакомого. А вторым – заветный аппарат. Черный системный блок размером с две коробки из-под обуви находился на своем месте. Объедков на нем прибавилось – Жорики, судя по всему, снова успешно поохотились. Рядом посапывал на своей шкуре побитый неандерталец, благодаря которому я понял принцип работы мурашек. Я сначала не мог понять, что так привлекло мое внимание, а потом меня осенило. Растительность на теле неандертальца стояла дыбом, очевидно, помогая телу сохранять тепло в условиях довольно прохладной погоды. Сомневаюсь, чтобы работало хорошо – все же волос у неандертальцев ненамного больше, чем у современных людей. Однако у наших более древних предков тело волосами было покрыто чуть ли не целиком. И пару миллионов лет назад схема работала прекрасно. Растительность устрашала хищников, увеличивая тело древних людей в объеме. Получается, что нам достался урезанный и, по большому счету, не особо полезный обрубок эволюции, который по-прежнему срабатывает на холод или прилив адреналина, но должного эффекта уже не имеет.

Остальных Жориков я обнаружил в пещере, где увидел одну из самых неожиданных сцен в своей жизни. Неандертальцы занимались очень полезным делом. Они обмакивали руки во что-то напоминающее красную охру, и, смешно хихикая, рисовали на стенах. Чтобы вы понимали степень культурного шока, поясню. Рисование – это не просто способ самовыражения, это демонстрация навыка пространственного мышления. Если проще – способность четко представлять, что происходит вокруг, ставить себе цель и выполнять ее, что не совсем вписывается в классический образ обезьяноподобных неандертальцев. Безобидная привычка рисовать на стене во время охоты превратится в то, что группа неандертальцев уничтожит какого-нибудь оленя изощренным жестоким способом. Ведь рисуя, они учатся моделировать желаемое в голове, а значит, могут смоделировать и поведение оленя, выведя охоту с примитивного уровня на стратегический. Хотя подождите, ровно это я и наблюдал недавно.

Было неловко нарушать веселье, но все же пришлось постучать копьем по стене, привлекая к себе внимание. Жорики повернулись, а главный Жорик, кажется, и вовсе обрадовался моему появлению. Он что-то пробурчал и начал жестикулировать, на что я ответил тем же. Зачем? Я ведь помнил, с какой завистью Жорик пялился на изящные и убийственные копья кроманьонцев. Сцена торговли помогла мне найти решение, поэтому я и выпросил три копья у Альфы и пришел решать проблему взрослыми методами. Сказать, что сработало – не сказать ничего. Одного тычка на копья, аппарат и меня оказалось достаточно, чтобы Жорик понял схему. И расплылся в благоговейной улыбке, схватив копья и скрывшись в пещере. Хвастаться пошел, зуб даю.

Я забрал компьютер и сел неподалеку от стоянки неандертальцев. Маячки на устройстве и себе любимом расставлены, и от активации и прыжка во времени меня отделяет лишь нажатие кнопки готовности компьютера. Будем надеяться, что через много тысяч лет сигнал этих маячков продолжит действовать, а момент и точные координаты их включения мои работодатели четко определят. Впрочем, что у них в будущем, что у меня в прошлом времени гора – если что, я просто перемещусь подальше и повторю операцию. А пока подведем итоги.