Текст книги "Арфист"

Глава 8
Денис. Утро добрым не бывает

Санкт-Петербург. 15 июня 2017 года

По биоритму я жаворонок, что порой доставляет мне массу неудобств. Например, встаю я рано независимо от того, когда свалился в кровать накануне. Порой это приводит к основательному недобору сна. Вчера мы легли очень поздно. Вернее, Александра вчера легла очень поздно, а я – сегодня очень рано. А ночью меня мучили кошмары, что и немудрено. Всего я не запомнил, но в них точно фигурировало лицо блондинки с Дворцового моста и мелодия ненависти, звучащая в пустоте и тишине муниципального морга. Короче, все условия для качественного отдыха. И настроение утром соответствующее.

Но в семь утра я уже поднялся, а к восьми успел привести себя в более-менее нормальное состояние, прибраться и позавтракать. Потом стал готовить завтрак для Александры. Когда все было готово, я зашел в спальню.

Скрипнувшая дверь разбудила мою кураторшу, и она открыла глаза. Выглядела она не очень.

– Доброе утро! – произнес я. – Как самочувствие?

– Утро добрым не бывает, – проворчала она. – Впрочем, знаешь, все на удивление сносно. Голова почти не болит, только горло еще саднит, плюс недосып… Слушай, а мы точно пили вчера?

– Пытались, – улыбнулся я. – Тебя вырубило с первой же рюмки. Похоже, последствия наших приключений в морге.

– Странно. – Александра чуть нахмурила брови. – Ничего не помню с того момента, как мы сюда пришли… – В глазах ее внезапно полыхнула тревога. – Слушай, а мы, случайно, не… ну…

– Это ты так технично на секс намекаешь? – усмехнулся я. – Если б что между нами произошло, ты бы запомнила.

– Я серьезно.

– А если серьезно, за кого ты меня принимаешь? Полагаешь, у меня технология соблазнения такая – сначала вырубить женщину, а потом уже все остальное? Если со струнами не получается?

Прозвучало немного резче, чем хотелось, но мне в это утро было как-то не до дипломатии.

Она смутилась:

– Прости, Денис, я не хотела.

– Помимо всего прочего, ты мой куратор. Я – объект на особом контроле, конфликт интересов и все такое. Оно нам надо?

– Не надо. Рада, что ты это понимаешь.

– А я понятливый парень. – Хотелось сказать это спокойно, но прозвучало так, будто огрызнулся. Видимо, убийство двоедушника не прошло даром для моей нервной системы.

– Я же извинилась.

– Проехали. – Попытка успокоиться высушила тон до состояния песка в пустыне Каракум. – Завтракать будешь?

Она прислушалась к себе.

– Пожалуй, да. А что там?

– Тосты, омлет и кофе.

Она улыбнулась:

– Ух ты! Какой сервис! Тогда стоит поспешить. А теперь скройся, пожалуйста, – даме надо слегка привести себя в порядок.

Торопиться она умела. Не прошло и пяти минут, как Александра, причесанная и посвежевшая, появилась на кухне. Завтрак ей понравился. Во всяком случае, уплетала она его с аппетитом.

– Я смотрю, у тебя много скрытых талантов!

– Ты многого обо мне еще не знаешь.

– Можно подумать, ты о себе много знаешь.

Шутка получилась еще та. Александра поняла и замолчала.

Я покачал головой и стал мыть посуду.

– Интересно, все «тихие» такие вредные, или это мне с тобой так повезло?

– Повезло, – заверила меня Александра. – Ты вообще везучий.

– Угу, – хмыкнул я. – Просто счастливчик! За неполный год два раза чуть коньки не отбросил!

– Другому бы и одной попытки хватило, чтобы на тот свет отправиться. А ты вон живой. Живи и наслаждайся жизнью!

– Уговорила, – я вытер последнюю вилку и убрал ее в ящик. – Вот с обеда и начну.

Ощутил спиной пристальный взгляд Александры. Обернулся.

– Чего ты?

– Ничего. Так… Подумалось…

– Что подумалось?

– Завел бы ты себе кого-нибудь.

– Кого? Кота? Попугая? Игуану?

– Эх ты! Игуану… Ты же классный парень, Денис! Найди себе нормальную бабу, а? Чтоб не из «конторы» и без закидонов. И обычную, понимаешь? Будешь ее видеть насквозь – ни вранья, ни заморочек… Не жизнь, а сказка!

– Мысль кажется разумной, – кивнул я. – Надо с ней переспать.

– С кем? – удивилась Александра.

– С мыслью. А потом принять взвешенное решение.

Она вздохнула.

– Ну вот, опять включил робота… Ладно, я сейчас в «контору». Тебя до офиса подбросить? Мне нетрудно.

– Коли нетрудно, так подбрось, – ответил я и пошел собираться.

* * *

Я увидел его еще на подъезде к офису. Валерий Собинов бродил взад-вперед перед входом и, судя по звучанию, был взвинчен до предела. В его эмоциональном спектре преобладали боль и ярость. При мысли о предстоящем разговоре я не испытывал никакой радости, но и способа избежать его не видел тоже. Александра сразу заметила мою недовольную гримасу и поинтересовалась:

– Какие-то проблемы?

– Клиент. – Я мотнул головой в сторону Собинова.

– Тот самый?

– Да.

– Помочь тебе с ним разобраться?

– Каким образом? Опять будешь тыкать ему в нос удостоверением? А как же конфликт интересов? Нет уж, чем меньше народу будет в курсе моих отношений с «конторой», тем лучше. И потом, это мое дело, мне его и разруливать.

– Ну, как знаешь. Я предложила.

– Все будет нормально, – заверил я и вышел из машины.

Едва заметив меня, Собинов сразу ринулся навстречу.

– Значит, говорите, без побочных эффектов, да?! – почти кричал он. – Это вы во всем виноваты, колдун чертов! Вы и ваша проклятая магия! – На этом месте ему, к счастью, хватило рассудка понизить голос. – Это вы ее убили!

– Может, поговорим в офисе? – холодно предложил я.

Разборки в таком тоне на улице, у всех на глазах, в мои планы вовсе не входили. Вот же гадство! Я еще раз проанализировал его струны – нет, все эмоции настоящие. Не подставной он и о двоедушнике не знал. Если кого подставили, так это его. И объяснять ему что-то сейчас нет смысла: в таком состоянии он меня слушать не станет.

Тут же, словно в подтверждение, Собинов бешено выпалил, чуть ли не брызгая слюной:

– К черту офис! Будьте вы прокляты!

С каждой секундой он распалялся все больше, бешено жестикулировал, и руки его уже мелькали в опасной близости от моего носа. Как бы мне ни хотелось этого избежать, клиента, похоже, придется приструнять в буквальном смысле слова, а то этот рохля, чего доброго, еще в драку полезет. Нечего сказать, хорошая получится реклама для моего бизнеса!

Ладно, сам напросился! Для начала тронул слегка его темно-серую и багровую струны, сбавив агрессии, а страха наоборот – добавив. Затем пришла очередь зеленой струны: воля и решимость нападать стали утекать из него, как вода из дырявого сосуда. Затем тонкое касание струны белой, чтобы добавить в его мелодию оттенок чувства вины: все-таки не кто иной, как он заварил эту кашу. Воздействие принесло успех: Собинов резко сник.

– А теперь послушайте меня, – очень тихо, но с нажимом произнес я, одновременно продолжая осторожными касаниями струн регулировать его настроение. – Вчера поздно вечером я увидел в сети заметку о смерти женщины на Адмиралтейской набережной. Совпадение меня насторожило, и я решил проверить. Не спрашивайте как – у меня есть способы. Узнал, что покойница – именно та, с которой мы работали. – Я специально сделал акцент на этом «мы». – Решил не звонить вам, понимая, в каком вы состоянии. Решил сначала сам разобраться. Оказывается, у вашей любезной был порок сердца. Врожденный. То, что случилось, могло произойти в любой момент. Так совпало, бывает.

– Ложь! Вы просто пытаетесь оправдаться! – еще раз трепыхнулся он.

– Зря вы так. – Хладнокровие одело меня в непробиваемую броню, а точечное касание голубой струны Собинова заставило его с большим доверием отнестись к моим словам. Ох, не нравится мне такое с людьми проделывать, но иногда ситуация не оставляет другого выхода. – У меня есть связи. Мне показали заключение судмедэкспертизы. Там это все черным по белому написано.

– Какой кошмар! – произнес он, отступив на шаг и спрятав лицо в ладони. – А вы что, не поняли этого сразу, как ее увидели? Почему не сказали мне? Не дали сразу отбой?

– Я увидел, что у нее проблемы со здоровьем, но не знал, насколько серьезные. Я же не врач. Мне очень жаль, господин Собинов. Это жизнь.

– Да… – он казался совершенно сломленным.

Я спешно прекратил воздействие, а то он еще, чего доброго, руки на себя наложит.

– Провели бы вы денек дома, отдохнули, успокоились.

– Да, конечно… Извините меня – я просто не разобрался…

– Аванс я вам верну.

– Да… Что? Аванс? Думаете, мне есть дело до этих чертовых денег?

Я пожал плечами.

– Как бы то ни было, вы не получили желаемого. И хотя это не моя вина, брать с вас деньги мне совесть не позволяет. Я переведу их вам через час.

– Делайте что хотите… – Он отвернулся и побрел прочь.

Звучание его мне здорово не нравилось, тем более что я сам приложил к нему руку. Когда агрессия ушла, ее место заняла глухая тоска, боль и чувство вины. Тут возможно все – от депрессии до самоубийства.

Ребушки-воробушки! Ну что, арфист, доигрался на чужих струнах? Будешь впредь осторожнее! Но сейчас-то что? Наплевать и забыть? Но ведь это не двоедушник, а обычный человек, виновный лишь в том, что неправильно выбрал возлюбленную. Тут так просто не забудешь. Забудешь? Забудешь!

Идея пришла внезапно, и я тут же поспешил ее воплотить – последовательно осторожно прижал в нескольких местах его синюю струну знания (она же – память). Забыть! Забыть все, что связано с этой историей, благо воспоминания еще довольно свежие. Работа была ювелирная – как бы ненароком лишнего из памяти не стереть! Но у меня получилось: во всяком случае, минорных тонов в душевной мелодии Собинова существенно поубавилось, и она стала звучать, скорее, нейтрально. Вот и ладно, вот и хорошо!

Покончив с этой операцией, я испустил долгий облегченный вздох: теперь-то уж точно все.

– Как ты его утихомирил? – спросила незаметно подошедшая Александра.

– Небольшое успокаивающее воздействие.

– Ох уж эти мне твои манипуляции! Есть в них что-то… аморальное, что ли…

– Есть, – согласился я. – Куда же без него? Только когда эта «аморалка» применялась в твоих интересах, что-то не припоминаю возражений.

– Да ладно, чего ты сегодня все время иглы выпускаешь! – примирительно произнесла она. – Я же тебя ни в чем не обвиняю. Скажи только, это твое воздействие – временное? Он не сможет через час, скажем, оклематься и поднять шум?

– Нет, не сможет. Я заставил его кое-что забыть.

Александра посмотрела на меня с каким-то даже новым интересом и уважением.

– Ты и это умеешь?

– Я много чего умею…

Настроение мое окончательно испортилось. Права все-таки была Александра: утро добрым не бывает!

* * *

Впрочем, вопреки поговорке, день оказался утра мудренее – принес мне еще одного клиента, только уже с непыльной и весьма прибыльной работенкой. И, для разнообразия, никаких манипуляций – только расшифровка звучания. Состоятельный бизнесмен собирался отправиться на важные переговоры с весьма скользкими партнерами. Меня он хотел взять с собой, так сказать, в качестве детектора лжи, за что платил весьма щедро. Короче, просто подарок судьбы! В конце концов, с прошлым клиентом я только наработался, потратил кучу нервов и рисковал жизнью, а финансовый итог нулевой – деньги Собинову я таки вернул.

Работа действительно оказалась непыльной. Меня клиент представил как финансового консультанта. Я сидел рядом, время от времени выдавая односложные комментарии. Только легко расшифровывал звучание струн его партнера и в лежащем передо мной блокноте писал букву «Л», если звучала ложь, и «П», если правда. Кроме того, время от времени делал некоторые особые отметки, касающиеся настроений, мыслей и эмоций противоположной стороны. Клиент время от времени косил глаза на мой блокнот и, отталкиваясь от пометок, вел переговоры.

Должен отметить, основания для опасений у него и вправду имелись, но благодаря мне ему удалось обойти все подводные камни. В отличие от предыдущего, этот клиент остался от моей работы в полном восторге и даже сгоряча предложил мне место в штате фирмы. Но я вежливо отказался, прозрачно намекнув, что мою зарплату он просто не потянет. Ну не мог я себя связывать ни с кем на постоянной основе: у ФСБ абсолютный приоритет, и в любой момент может случиться так, что я сутками, а то и неделями вынужден буду пахать исключительно на них, не имея права ни полусловом обмолвиться об этом моему работодателю.

Тем не менее счет мой после этой работы изрядно округлился, и настроение тоже слегка поправилось. И все бы ничего, если бы не один нюанс – весь день, начиная со встречи с бизнесменом и почти до самого вечера, меня не оставляло неприятное ощущение, что за мной следят. Анализ струн окружающих людей вроде не указал однозначно на какой-то особый ко мне интерес. Стало быть, либо у меня после встречи с двоедушником разыгралась паранойя, либо те, кто следил, весьма непростые ребята. Если бы мне предложили выбирать, я бы, пожалуй, предпочел паранойю.

По возвращении я обнаружил в электронном ящике письмо от Лады, в котором, если исключить из него многочисленные изъявления благодарности и восторги, содержалась только одна информационно насыщенная фраза: «Я приезжаю казанским поездом в воскресенье в 11:40, вагон номер 12».

С одной стороны, письмо это меня порадовало: возможность приоткрыть наконец завесу мрака над моим прошлым приобретала реальные очертания. С другой, подозрения насчет слежки заставляли тревожиться уже не только за себя. В какую историю по моей милости может попасть Лада? Пусть я ее не помню, однако родственницей моей она от этого быть не перестала. Сейчас-то девушка на седьмом небе, но что будет, если мои проблемы перекинутся на нее? Значит, мне надо позаботиться, чтобы этого не произошло. Угу. Всего лишь. Фигня война!

Я поежился. Откуда-то потянуло холодом. Хм, «откуда-то»! А то я не знаю! Мне не надо было поворачиваться к гардеробу, чтобы понять: стылый привет Изнанки идет оттуда. Ведьма. Я сжал зубы. Сегодня перебьешься – больше я никуда не пойду. Смотри в шкаф, пока не надоест. У меня нет времени для старых врагов.

Глава 9
Владимир. Первая пробужденная

Санкт-Петербург. 20 июня 2016 года

Телефонный звонок отрывает меня от работы. Пробуждение пробуждением, а кушать тоже надо, хотя бы пару раз в день. Работа по обычному моему фрилансерскому профилю – редактура. Текст попался сложный – самое то, чтобы отвлечься от лишних мыслей и переживаний.

А мне последнее время и того и другого хватало с избытком. Во-первых, я не ощущал никаких эффектов от ритуала, если не считать того экстремального случая с громилами. Хотел спросить у Дарьи, когда ждать прогресса, но она недоступна с тех пор, как мы расстались на Марсовом поле. Есть у меня к ней и другие вопросы. На засыпку. Насчет смерти дяди и наследства. Уж очень все выгодно для меня сложилось. Настолько, что будь в кончине Матвея Дмитриевича хоть тень криминала, я, пожалуй, стал бы подозреваемым номер один. Ну и мое, с позволения сказать, вливание в Соборную душу. Ну пробудился я, а что дальше? Никого из общества так больше и не видел.

Даже Дарью. Ни звонков, ни сообщений, ни электронных писем. Нет для меня заданий? Или случилось что-то?

А еще Александра. Я за нее переживаю, как ни странно. А ведь вроде чужой для меня человек, как попутчица в поезде. Пообщались и забыли друг о друге. И если б не обстоятельства нашего расставания, так бы оно и произошло. Ну, приятна в общении, но и только. Зато «тихая». Кто ее знает, что за человек. И о себе почти не говорит, только слушает и задает вопросы. Может, просто интроверт, а может, есть что скрывать. Хотя кто из нас без скелетов в шкафу? Но Александра ранена, и тяжело. Я ничего о ней не знаю. Жива ли она, куда ее отвезли? Ноль информации. И забыть бы, но не забывается. Сам не знаю, почему.

Короче, издергался я. Если б не редактура, и вовсе скис бы, а так хоть чем-то мозги заняты.

Но телефонный звонок радует, потому что хочется уже каких-то перемен, новой информации. А то разогнались события, захватили, увлекли своим бешеным ритмом и замерли. Смотрю на экран – Дарья. Палец дрожит, нажимая на кнопку приема звонка.

– Алло?

– Владимир, здравствуй! – Голос Дарьи звучит жизнерадостно. – Как у тебя дела?

– Ну… кое-что произошло. – Вспоминаю, что собирался задать ей пару вопросов о смерти Матвея Дмитриевича и моем неожиданном наследстве. – Нам нужно поговорить.

– Хорошо. Обязательно поговорим. Только сначала… У Соборной души есть для тебя задание.

Сердце подпрыгивает и начинает колотиться чаще. Наконец-то!

– Какое?

– Как раз по твоему профилю. Нужно найти еще одну душу, достойную пробуждения. У тебя это получится лучше, чем у кого бы то ни было еще: ты ведь их слышишь. Да, конечно, требуется паранорм. Возможно, латентный, не подозревающий о своем даре. И, кстати, предпочтительно женщина.

Ого! Ничего себе, заданьице! Это «конечно» внезапно царапает. Хотелось бы знать, почему в Соборную душу берут только паранормов? А обычные люди что, рылом не вышли? Дискриминация по признаку сверхспособностей: есть правящая магическая элита и все остальные – черная кость. И несмотря на то что формально я вроде бы должен принадлежать к первым, мысль эта вызывает во мне инстинктивное чувство протеста. Но зарыться в это чувство глубже мне мешает Дарья:

– Не думай, что мы игнорируем обычных людей, Володя. – Интересно, она что, мысли и по телефону читать умеет? Или интуиция у нее такая… космическая? Что-то во мне многовато яда сегодня. – Просто многие из тех, кто обладает особыми талантами, либо используют их только для себя, а в результате идут по кривой дорожке, либо примыкают к другим сообществам, чьи цели очень далеки от общественной пользы.

– Это к каким же?

– Да есть тут одно… объединение. Называется Северный ковен ведьм.

– Никогда не слышал.

– Услышишь еще. Но связываться с ними не рекомендую – опасно.

– А если они такие… вредные, что же эгрегор с ними ничего не сделает?

– Он делает. Постепенно. Однако Северный ковен – мощная организация. Такую одним махом не свернешь… Ну теперь-то ты понимаешь, почему паранормы? Нам нужен противовес.

– Понимаю…

Если честно, я слегка разочарован: и здесь дрязги и разборки. Впрочем, до общества светлого будущего нам еще как до Плутона пешком, так чего я удивляюсь? Добро должно быть с кулаками, это же ясно. Ладно, как скажете: паранорм – значит, паранорм. Только Питер, между прочим, еще тот муравейник, и искать в нем неизвестно кого можно бесконечно долго.

– Как ты себе это представляешь? – озвучиваю я свои сомнения. – Мне что, просто идти, смотреть по сторонам и слушать всех в поисках достойной кандидатуры?

– Ну да, примерно так. Рекомендую, кстати, ограничиться историческим центром. Там атмосфера соответствующая. Притягивает, так сказать. И мест Силы хватает.

Это, конечно, сужает круг поиска, но исторический центр Питера – тоже не точка на карте. По нему можно долго бродить… Бродить? Хм, а чего я, собственно, кочевряжусь? Меня ведь и без всякого задания хлебом не корми – дай погулять по старым районам Питера. А тут еще удастся совместить приятное с полезным. Тот долг, который хочется исполнять.

– Паранорм, значит? А в остальном ты доверяешь моему вкусу?

– Разумеется, арфист. Ты ценитель, я это сразу поняла. И способен отличить истинный шедевр от дешевой имитации или просто добротной поделки.

– Откуда столь глубокий вывод?

– Во время ритуала пробуждения между нами возник достаточно тесный контакт, и мы раскрылись друг перед другом.

– Вообще-то, я никакой открытости с твоей стороны не почувствовал.

– Ничего удивительного: тебе там не до того было – ты пытался не сойти с ума и не утонуть в потоке образов. Я же помогала тебе в качестве якоря, не позволяя тебе слишком оторваться от реальности, так что могла себе позволить переключиться на внешнее восприятие. И многое почувствовала. Такой дар кому попало не достается. Он может выбирать и выбрал тебя – того, кто способен распорядиться им наилучшим образом. Все в этой жизни не просто так, пойми!

– Спасибо, что веришь в меня, – говорю я и понимаю, что от ее слов мне действительно легче, а первичная паника от сложности задания уступает место уверенности в том, что я справлюсь. – Иду прямо сейчас.

– Удачи! Каждый вечер буду ждать тебя с кандидатом на Марсовом поле.

Нажав отбой, внезапно испытываю сильный всплеск энтузиазма. Я найду кандидата и приведу к Дарье! В лепешку расшибусь, но приведу! Поскольку это нужно не только Питеру. Это уже нужно мне.

* * *

Идет третий час поисков. Я проделал уже весьма приличный путь от Михайловского замка через Летний сад и Троицкий мост до Петропавловской крепости, а там через Александровский парк – до Биржевого моста. Стрелка Васильевского острова, Дворцовый мост, Дворцовая площадь… Золотое кольцо Питера, так сказать. Малое. Есть еще и другие, более широкие, и, похоже, пора уже выходить на них.

Я устал. Не от прогулки – по Питеру я могу бродить многие часы, не замечая гудящих ног. От концентрации. Обычно я хожу, не прислушиваясь к людям, то есть воспринимаю лес, а не отдельные деревья. Раньше мне не было дела до прохожих – я упивался самим городом, его атмосферой и звучанием. Сегодня все не так: мне нужно прислушиваться едва ли не к каждому встречному, проводя кастинг на роль нового пробужденного. Чертовски давит ответственность первого задания. Мне страшно не оправдать доверия Дарьи и почувствовать разочарование в звучании ее белой струны…

Если честно, у меня какое-то странное к ней отношение. Не как мужчины к женщине, а как верующего к высшему существу. Не Богу, конечно, но чему-то среднему между ним и человеком. Это не любовь, а поклонение. Для меня такое, мягко говоря, необычно. И поэтому в душе раздрай и смятение. Я не склонен доверять людям, ибо лучше других знаю, насколько обманчива может быть внешность, дружелюбие, доброта, манеры… Иногда в самых замечательных на вид людях внутри скрывается такое… У моих способностей есть один побочный эффект – утрата веры в человечество. Но Дарья – это что-то особенное. Нечто принципиально иное. Человек просто не может звучать столь идеально. И, возможно, именно поэтому я смотрю на нее снизу вверх. И всегда буду так смотреть.

Что же до поиска, нельзя сказать, что мне уж совсем не попадались люди с выделяющимися коричневой, серебристой и палевой струнами – признаками присутствия паранормального дара. Встретил парочку таких, но звучание в целом у них оставляло желать лучшего. А первый мой пробужденный должен быть образцово-показательным по всем параметрам. Во всяком случае, я себе это в голову вбил накрепко. Ну занесло меня, что поделаешь. Но теперь перфекционизм аукается мне начинающей гудеть головой. И ведь умом-то понимаю, что нельзя брать Дарью за образец, поскольку другую такую я вряд ли найду. Но врожденное упрямство пока не позволяет мне опускать планку. Я по-прежнему пытаюсь искать кого-то, похожего на нее по звучанию. Хотя бы отдаленно.

Близится ночь. Темноты особой не будет, но количество людей на улице все равно убывает. А вместе с ними тают и шансы найти кандидата на пробуждение. Дарья, конечно, ничего не говорила насчет «непременно сегодня», но хочется именно этого. И все же надо отдохнуть. Присесть куда-нибудь, отвлечься… Благо место подходящее – Александровский сад у Адмиралтейства, фонтан перед самой «иглой». Одно из моих любимых в Питере. Какое звучание! Чем-то оно напоминает мне соло на трубе Эдди Кэлверта.

Сажусь на скамейку, смотрю на струи фонтана. Теперь ненадолго сбросить концентрацию и расслабиться. Уплыть по реке своих мыслей. Последние лучи клонящегося к закату солнца согревают меня, а несильный прохладный ветерок несет приятную свежесть с недалекой Невы. Хорошо-то как!

Мой взгляд бесцельно блуждает по парку, фонтану, шпилю Адмиралтейства, проходящим людям – и вдруг словно спотыкается. По дорожке, идущей со стороны Сенатской площади, не спеша двигается невысокая шатенка. Внешне она ничем особенным не выделяется среди остальных: ни одеждой, ни ростом, ни фигурой, ни лицом, скорее приятным, чем красивым. Но струны! Удивительно гармоничный и сильный спектр. А это означает, что к ней стоит прислушаться, что я и делаю. Ого! Все, что требуется, плюс основные личностные струны в самой позитивной тональности. До уровня Дарьи не дотягивает, но среди остальных… Вот это награда мне за упорство! Правда, паранорм она, скорее, скрытый, способности дремлют, ну так а пробуждение на что?

Упускать ее никак нельзя, но вот тут-то я и теряюсь. Все последние часы был сосредоточен на поиске кандидатки, только вот совершенно не удосужился подумать о том, что стану делать, когда все-таки найду ее. Как привести ее на Марсово поле, пред светлые очи Дарьи? Прямо хоть хватай и суй в мешок, как кавказскую пленницу! Струны, арфист, струны! Применяй свой талант, черт тебя дери! Как? Да хоть как-нибудь уже!

Между тем незнакомка сворачивает в сторону Адмиралтейского проспекта и начинает удаляться, а меня охватывает паника. Не дать ей уйти! Любым способом! Я вскакиваю со скамейки и быстрым шагом двигаюсь за ней, на ходу лихорадочно скрипя мозгом, только, увы, вхолостую. Говорят, необходимость обостряет разум, однако у меня тут все с точностью до наоборот: форменный ступор, и все мало-мальски конструктивные мысли обходят мой мозг десятыми огородами.

От безысходности я просто зажимаю ее зеленую струну воли самым примитивным образом. Это срабатывает как приказ «стоять!». Замирает, а у меня появляется тайм-аут для передышки и для того, чтобы осознать, что же я только что сделал. Осознать и ужаснуться. Люди с таким звучанием души, как у нее, встречаются в количестве один на десятки тысяч. К такому чуду и прикасаться-то следует предельно аккуратно и нежно, дабы, не дай бог, ничего не нарушить в ее удивительной душевной гармонии. А что сотворил я? Фактически превратил ее в безмозглого зомби, только и способного, что подчиняться прямым командам! И кто я после этого?! А еще вопрос на засыпку: что мне делать теперь? Как довести ее до Марсова поля, не подчиняя? Думай, Владимир, думай! Нельзя же вечно так с ней стоять! А отпустишь ее зеленую струну, ничего не придумав, – и она просто уйдет. Ищи тогда ветра в поле!

А может, все-таки… Ну недолго-то можно? Если воздействие будет кратковременным, оно ведь не повредит ее душе? Или повредит? Черт! Ну почему меня отправили на боевое задание безо всякой «учебки»?! В области игры на струнах я же еще чайник чайником! Столько всего наворотить могу, пока не научусь нормально воздействовать на человеческие струны! «Знание появится в процессе», – говорила Дарья. И где?! Где оно, я вас спрашиваю?! Сейчас я себя чувствую хирургом на первой в своей жизни полостной операции. Стою над вскрытым пациентом, знаю, что надо вырезать аппендицит, но опытного инструктора нет, а от паники я напрочь забыл, где этот злополучный аппендикс находится.

Черт, но надо же продвигаться к цели! Как раз загорается зеленый… Ладно, рискнем! Чуть приотпустив зеленую струну, я аккуратно трогаю ее, заставляя незнакомку двигаться. Это странное ощущение. Странное и страшное. Словно я дергаю за ниточки марионетку или управляю персонажем компьютерной игры, и каждое движение объекта управления зависит от моих действий. Вот только объект – живой человек, причем весьма незаурядный, и от навалившейся на мои плечи сильнейшей ответственности все во мне сжимается.

Адмиралтейский проспект мы преодолеваем без приключений, Гороховую – тоже. Я постепенно приноравливаюсь к управлению, понимаю, на какое воздействие как реагирует моя подопечная. Стараюсь вести ее по краю людского потока, к счастью, не слишком густого, чтобы не приходилось принимать слишком много оперативных решений: ведь помимо управления ею мне и самому нужно нормально двигаться, смотреть под ноги и не натыкаться на людей. Сложнейшая, должен заметить, задача! Долго в таком состоянии высшей концентрации я не продержусь – обязательно допущу ошибку.

Кроме того, во мне с каждой минутой нарастает мерзкое чувство, что я совершаю кощунство: нельзя с людьми обращаться подобным образом! Человек – не скот и не собака на поводке! Надо что-то придумывать, и срочно! Ведь должен же быть способ более тонкого воздействия! Но для поиска решения мне элементарно не хватает теоретических знаний – чертова память предков продолжает нагло дрыхнуть где-то в глубине моего существа, и как ее разбудить, я без понятия.

Когда управляешь человеком вот так, нельзя расслабляться и отвлекаться ни на секунду. Держусь как могу, и все-таки моя концентрация дает сбой в самый неподходящий момент – у перехода через Невский проспект. В результате «зомбированная» кандидатка на пробуждение, не обращая внимания на красный свет, просто шагает на проезжую часть под колеса мчащихся автомобилей.

Хорошо хоть, тут реакция меня не подводит, и я инстинктивно делаю единственно возможное: отпускаю зеленую струну незнакомки, хватаю ее за руку и выдергиваю обратно на тротуар, на который мы оба и падаем. А мимо с отчаянными сигналами проносится черная «тойота».

Спасенная девушка ошеломлена и почти в шоке. Струны ее это подтверждают. И она даже не пытается подняться с меня, хоть я ее уже не держу.

– Что ж вы такое творите?! – Мне удается хорошо разыграть возмущение. – Вам что, жить надоело – под машины бросаетесь?!

Незнакомка, кажется, ничего не понимает. Скорее всего, те минуты, когда она находилась под моим полным контролем, попросту выпали из ее памяти, и она понятия не имеет, как вдруг оказалась на Невском, да еще едва не попала под машину.

– Я… простите… не знаю… – лепечет она бессвязно, все же поднимаясь на ноги. – Задумалась… Вы… О Господи! Вы спасли меня! Спасибо!

– Пожалуйста, – ворчу я. – Нельзя в городе так глубоко задумываться! Вы словно в транс впали…

– Да… я… сама не понимаю, как это получилось… Еще раз простите меня, пожалуйста!

– Да ладно, чего уж там, – «смягчаюсь» я, мысленно костеря себя на все корки: если бы только она из-за меня погибла… Убить меня мало, арфиста недоделанного! – Давайте успокоимся и просто перейдем улицу. На зеленый свет.

– Давайте.

Мы переходим Невский, и тут мне в голову приходит первая смутная мысль насчет способа доставить кандидатку на пробуждение в нужное место, не подчиняя ее. Видимо, это результат встряски. Ну, лучше поздно, чем никогда.

Оказавшись на противоположной стороне Невского, я ненавязчиво смещаюсь в сторону Дворцовой площади, чтобы не мешать проходу людей по узкому тротуару. При этом аккуратно чуть трогаю ее фиолетовую струну желаний, и она, сама не понимая почему, следует за мной. Вовсе не факт, что ей надо было на эту сторону Невского. Может, она еще у Адмиралтейства собиралась пойти совсем в другую сторону. Но там я просто подчинил ее, а здесь сработал более тонко.

Нет лучше способа воздействовать на людей, чем через их чувства и желания. А значит – через белую и фиолетовую струну. Чем подчинять человека полностью, лучше сделать так, чтобы он сам захотел того, что нужно тебе, и начал действовать в этом направлении по собственной инициативе. Тоже, конечно, манипуляция, но совсем не такая грубая. Затраты сил и нервной энергии при таком способе воздействия куда меньше, чем при полном подчинении, да и риск минимален.