Текст книги "Сещинские рассказы"

– Конечно. Пошли наверх в контору представим твой ассортимент народу. – радушно пригласил нас Саша к себе, с молодецкой лихостью подхватывая Лёхину сумку, забрасывая ее на плечо, и двинулся с легким креном вглубь ГУМа.

Мы с Лёхой пристроились в кильватер нашего сопровождающего, ухватив за обе ручки оставшуюся мясную сумку.

В конторе у Саши я толкнул проникновенную речь об уместности праздничного гуся на семейном столе в Сочельник, практически родственному, нам Православным, празднику. Лёха, как заправский ассистент раздавал гусей внимающему мне народу и собирал деньги. Баранина в рекламном спиче не нуждалась, почву для этого я подготовил заранее, расхваливая своё животноводническое хозяйство задолго до своего визита с готовой продукцией. «Народ» ополовинил мясные запасы, чем облегчил нам жизнь и передвижение по Москве в метро.

Мы направили свои стопы по другим адресам в менее экстремальном режиме и в более спокойные места. Лёха помог мне раскидать оставшееся мясо, окончательно вжившись в роль бывалого коммивояжера.

– Главное, преимущество ягнятины в том, что она повышает потенцию! – не моргнув глазом заявил он престарелому начальнику АХО в пенсионном фонде, который мог пережить эрекцию лишь в своих воспоминаниях о давно минувших днях.

– Ну в каком-то роде. – перехватил я нить беседы. На начальника отдела заявление о потенции вызвало приступ нездорового кашля.

– Главное, конечно, преимущество в том, что это диетическое мясо. – закончил я, опасаясь за здоровье старичка, которого сотрясал хохот сквозь кашель.

– Диетическое! – согласился он со мной, вытирая выступившие слезы. – Дима, вам нужно работать над текстом. Я забыл когда так смеялся. Спасибо!

Дедушка забрал оставшееся мясо и последнего гуся, оставив нам пустые сумки и чувство глубокого удовлетворения от хорошо выполненной работы. Вечером Лёха уехал к себе домой на ночном поезде. Уехал, чтобы вернуться.

Лёха на большой скорости ворвался в мою вселенную, заняв там персональную парковку с позолоченной табличкой – Лёха! Обладая обширными знаниями в области животноводства он вошел главным консультантом в задуманный мною деревенский проект, придав тому живость и ощутимое ускорение, сродни мощному пинку под зад. Его личная жизнь у себя дома стала налаживаться и выравниваться в сторону душевного спокойствия и стабильности. Мне было приятно осознавать, что в этом есть и доля моей заслуги.

Он легко убедил меня, что постройка новой крыши вполне осуществимый проект и не такой дорогостоящий, как мне говорят, и он его потянет со своей бригадой рабочих. Просчитав вместе с ним смету я убедился в его расчетах, своей кредитоспособности и согласился с его выкладками. Объясняя мне как будет выглядеть новая крыша он делал зарисовки, подробно отвечая на мои вопросы, распаляя каждый раз моё воображение и вызывая изжогу у Димона, стремившегося свести разговор к научному диспуту.

Мне оставалось только ждать когда придёт осень и Лёха привезет с собой свою команду строителей. Я запасся терпением в ожидании своего часа, скупаю всё лето необходимый стройматериал и расходники. В начале декабря состоялось второе строительное пришествие Лёхи, с двумя бойцами – огромным детиной Гошей и красавчиком Ильей.

Радостное событие омрачило лишь наше с Димоном неуместное увлечение самогоноварением. Будучи счастливым обладателем новенького самогонного аппарата, мне не терпелось поделиться своим счастьем с окружающими людьми. Ничего умнее я не придумал, как угостить Лёхиных товарищей кальвадосом или яблочным самогоном, если угодно. Последствия подобной выходки, резко затормозило строительные работы, выбив на три дня меня из реальности и настоящего времени, а работников из графика.

Железной рукой начальника строительного участка была восстановлена дисциплина и все присутствующие призваны к порядку, путем легкого скандала и морального внушения. Я спрятал самогонный аппарат, пристыженный за собственную глупость суровым другом, Димон поспешно ретировался дабы не попасть по горячую руку, а все остальные были отчитаны и «поставлены в угол» за нарушение субординации и общественного порядка.

После подавление запойного бунта, всё вернулось в рабочий режим. Я занимался скотиной, готовкой и посильной помощью строителям, жадно наблюдая за их работой и впитывая в себя новые знания, как губка, Лёха метался по крыше раздавая указания и визжа бензопилой, Гоша и Илья ходили молчаливыми тенями, выполняя поставленные перед ними задачи, а Димон затаился на время в своей берлоге, время от времени приходя к нам на ужин.

Несмотря на отставания от графика, работа кипела и каждый новый день приносил видимый результат. Рождающаяся на моих глазах крыша росла как дрожах. Сначала стену дома плющом обвили строительные леса; за пару дней наверху выросли стропила под которыми прятались перерубы, крепившиеся к мауэрлату; в частоколе стропил внезапно прорисовался скелет «кукушки», выпирающий с одного из боков конструкции. Одним днём крыша обзавелась большими треугольными фронтонами, чтобы сразу после этого постепенно покрыться частой вязью обрешетки, на которою быстро накинули пленку пароизоляции, как бы стыдливо прикрыв ее от глаз людских. И наконец пришел день когда на крыше появился металлический панцирь кровли, вишневого цвета.

Последним штрихом строительства стали подбои, коньки, ендовы и ветровые планки, которые придали игривое изящество и законченный вид всей конструкции. Несмотря на то, что фронтоны смотрели на улицу слепыми глазницами, в которых только еще должны будут появиться будущие окна, дом смотрелся полностью обновленным и ничем не напоминал себя прежнего.

Я ходил вокруг дома в легком замешательстве не веря сотворенному на моих глазах чуду. Не успел Лёха приделать последний конёк, как на нас обрушился снег с дождем, испытывая на прочность новую крышу. Под умиротворяющий шум дождя крыша была торжественно запущена в эксплуатацию и отмечена шикарным ужином с остатками кальвадоса.

Последний день стройки мы посвятили возведению стен курятника, который я начал строить с Димоном, а закончил за один день с Лёхой и его ребятами.

– Кого ты собираешься здесь держать? – поинтересовался у меня Леха.

– Кур. Мы же курятник строим, а не свинарник. – невозмутимо ответил я.

– Этот курятник больше чем твоя баня. – бросил он мне кость сомнения.

– Я понимаю, но баню сюда не перенесешь, а кур в баню не засунешь. – продолжил я придерживаться безмятежного спокойствия. – И к тому же, это твоя идея курятника.

– Моя. Только я предложил тебе построить курятник, а не домик для гостей среднего размера. – заметил он мне язвительным тоном, закручивая в доску саморез.

– Не понял претензии сейчас. Ты же сам мне рисовал размеры. И видел, что я тут вожусь с Димоном, выставляя фундамент и основание. – всполошился я.

– Видел, но я же не думал, что ты строишь птицеферму. – невозмутимо продолжил он.

– А что по твоему я тут делал? – начал я заводиться.

– Ну я тут был немного занят твоей крышей и не очень обращал внимание. – выдал он мне.

– Лёха, я тебя десять раз переспросил размеры и не надо из меня делать идиота! – заскрипел я от злости зубами. – Ты прекрасно знаешь что я строю и где.

– Кстати, хорошо, что ты вспомнил про идиота! Это такое чувство когда ты один обслуживаешь толпу пьяных дебилов.

– Лёха, ты уже провел воспитательную беседу по этому поводу.

Он закрепил последнюю стойку и похлопал меня по плечу:

– Хотел напомнить тебе, как себя чувствуют идиоты.

Я сокрушительно вздохнул и развел руками:

– Лёха, я уже покаялся принародно! Не изволь казнить, изволь дальше строить!

– Мы всё закончили. Нам пора домой. Крышу своего курятника сам доделаешь. – объявил он мне и без того очевидный факт.

Пришло время расставаться с Лёхой и его помощниками. Они выполнили свою работу и я сними рассчитался с легким сердцем, довольный и счастливый. С чувством легкой грусти я прощался с ними, как прощаются с людьми с которыми ты прекрасно провел время, стремительно пролетевшее мимо, оставив после себя дымку добрых и забавных воспоминаний.

Лёха уехал домой отмечать новый год, а я остался встречать его в своем доме, щеголяющий новой крышей вишневого цвета. Я часто ловил себя на том, что любуюсь ею, и подолгу не могу отвести глаз от ее плавных обводов, вспоминая как ее строили и широко улыбаясь сам не зная чему.

Жизнь продолжила свой неспешный бег, подкидывая мне новые проблемы, новых людей и истории с ними связанные. Впереди ждали другие приключения, наполняющие нашу жизнь смыслом в бесконечном хаосе бытия. Лёха заполнил хаос вокруг меня не только своими творениями, но и своей искренней любовью к своему делу, чьи искры мне посчастливилось сохранить в своем сердце, согревающие меня всякий как раз когда я собираюсь что-то сделать.

Мы встретились в деревне через несколько месяцев, чтобы снова творить и создавать своими руками, получая от этого огромное удовольствие, но это уже другая история…

Звери, новое поколение

Совсем уж несправедливо было обделить вниманием главных героев деревенского проекта – домашних питомцев. За время моего хозяйствования они разрослись в числе и заняли все свободное пространство, потеснив людей и соседей. Мои звери частенько становились главными героями событий и нелепых случаев, добавляя в размеренную жизнь деревенских жителей немного драйва и эмоций.

Пальма первенства по прежнему принадлежала козам и баранам, занявших основную нишу в деревенской реальности, но с наступлением весны их позиции пошатнулись под неумолимым натиском развивающегося птичьего проекта.

Стоит начать по порядку. Весна ворвалась в деревню достаточно рано, бесцеремонно отодвинув с сторону слабую зиму, с хилой и совсем никудышной снежной потенцией. Теплые деньки всё чаще стали заглядывать в окна моего дома, освещая его лучами весеннего солнца, еще не таким жарким как в мае, но уже таким не унылым как в феврале. Одним словом, в воздухе отчетливо запахло весной.

Для меня весна всегда была временем перемен и душевного подъема, когда дух созидания начинает просыпаться от долгой зимней спячки, ворочаясь в зимней берлоге хандры и бездействия. Не было исключением и этот год. Я отчетливо ощущал дух новых дел и свершений, витающий вокруг меня, подобно дыму костра, невидимому глазу, но ощущаемому носом по характерному запаху.

В конце марта, на который пришелся ключевой момент весеннего взлета, я проводил на автобус свою работницу Павловну. Срок нашего договора истекал и пришло время ей уезжать домой на Украину. Мы расстались довольные друг другом, без обид и взаимных претензий. Павлона – своенравная, набожная и трудолюбивая женщина пенсионного возраста, честно отработала ровно год в моем хозяйстве, как мы договаривались, и уехала на родину нянчиться с внуками и заниматься собственным домом.

После себя она оставила мне более или менее нормальное хозяйство, здоровое поголовье скота, выхоженных двух ягнят-отказников, пару-тройку обид некоторых соседей, включая Димона, и недоумение от своего решения уехать во мрак социально-политической неизвестности, уже враждебной нам страны. Но как говорила сама Павловна – На всё воля Божья! А кто я такой, чтобы ему перечить.

С наступлением марта, я начал уже привычно искать нового человека, на освобождающуюся вакансию помощника по хозяйству. Прошло немного времени и на мой призыв отозвалась женщина, желающая сменить городскую обстановку и в то же время знакомая с сельским хозяйством не понаслышке. Я скептически отнесся к этому заявлению, но решил посмотреть на неё и принять решение.

Светлана, так звали соискательницу на место помощника по хозяйству, согласилась предварительно приехать и посмотреть моё хозяйство, дабы самой принять решение стоит ли ей со мной связываться. Мы оба остались довольны визитом, поскольку Светлана смогла все увидеть своими глазами и пообщаться с Павлоной, а я смог посмотреть и пообщаться с ней.

Она оказалось высокой, белокурой и сухопарой женщиной, как сказал Тургенев в своей «Нови». С короткой стрижкой которую она прятала под платком, завязанным на манер чалмы и умными, серыми глазами в уголках которых притаилась какая-то тайна. Уверенная и знающая себе цену Светлана, оказалась именно тем кем она была – женщиной знающей сельское дело, умелым работником, легким в общении и быту человеком.

Мне она сразу понравилась. Я не был уверен, что ей придется по душе, жить и работать в деревенской глуши. На удивление, Светлана, не долго думаю согласилась на переезд в Сещу, оговорив со мной основные условия работы. Главной договоренностью выступал пункт о пересмотре концепции выпаса коз и баранов, и всего животноводческого проекта в целом. То что предлагала Светлана было давно оговорено с Лёхой, но не внедрено в жизнь. Светлана в отличии от Лехи не только заострила своё внимание на слабых местах моего хозяйства, но и настояла на их исправлении. Я решил не откладывать дело в долгий ящик и начать модернизацию.

Весна, как обычно принесла перемены в мою жизнь и глупо было отмахиваться от их дуновения. Переезд Светланы состоялся в начале апреля, после того как Павловна окончательно покинула мою сельскую обитель. Светлана вошла в деревенскую жизнь уверенными и размашистыми шагами, вместе с рысящим рядом с ней четвероногим красавцем. Красавцем оказалась Борзая – поджарый пес палево-белого окраса, с родословной теряющейся в дымке времен, о чем недвусмысленно намекало его полное имя Елисей из Камелота, но при этом отзывающийся на простецкое Нильс.

Нильс дополнял Светлану так же естественно, как удачно подобранная одежда подчеркивает вашу фигуру, и был неотъемлемой частью ее бытия. С его появлением закончилась кошачья эпоха, начатая еще Гулей, пережившая свой рассвет при Павловне и пришедшая к своему закату с приходом Светланы. О чем, в это же время, возвестила моя собака Рада, явив на свет Божий, единственного щенка, толстенького и круглого, как батон хлеба, за что и получил кличку Батон. Весы звериного равновесия качнулись в другую сторону.

Зверье в лице овец и коз, благосклонно приняли новую власть, учитывая, что власть уверенно держалась на клыках Нильса. Ни то чтобы он собирался пускать их в ход, но самое их наличие и дружелюбный оскал, заставляли относиться к нему с трепетом и уважением. Звери, в отличии от людей, очень чутки к любым переменам в своей однообразной жизни, ставля под сомнение любое заявление о их тупости и глупости. Наблюдая за своим стадом парнокопытных я не раз убеждался в их наблюдательности и наличии ума, выходящего далеко за рамки поведения «Стимул-реакция» и некоторых знакомых мне людей.

Ко времени описываемых событий, группировка баранов разрослись до полноценной дюжины рабочих овцематок и двух баранов, включая последнее пополнение из пяти ягнят, один из которых был отказник, выхоженный Павловной. Стадо демонстративно игнорировало ягненка-отказника, превратив его в изгоя, шансы на выживания которого таяли на глазах. За неделю Светлана откормила ягненка, превратив его из Дохлика (сгоряча названого мною) в откормленного и крикливого попрошайку Баклана (переименованного мною же). Как только Баклан стал пастись наравне со всеми, благодаря заботе и терпению Светланы, община его приняла в свои ряды.

Козы в отличии от баранов были гораздо хитрее и мириться с новым человеком, не подвергнув его испытанию не собирались. Как и прежде возглавлял козью банду могучий козел Ибр с полутораметровыми рогами, загнутыми на манер руля «Харли Девидсона». К рогам прикладывались привычка курить и похотливый характер. Этой весной он стал признанным вожаком всего стада, за счет того, что баран Тахир, его закадычный друг-оппонент лишился на время одного рога и временно выбыл из гонки за первенство. В отличии от барана Ибр не кичился своим статусом, а принял его как должное. Он величественно и неспешно передвигался внутри стада, благосклонно взирая на забавы молодых, как патриарх смотрит на детскую возню, свойственную беспечной юности.

Под рогами и копытами Ибра находились четыре дойный козы, подрастающий и входящий в силу козёл Рома и тройка козлят. Каждый из них относился к нему по разному, но перечить грубой силе решался лишь Рома, за что бывал не редко бит и ставлен на место в козлиной иерархии. Сам Ибр никогда не был затейником в стаде, но как истинный вожак поддерживал коллектив во всех налетах и побегах.

Смутьянами и заводилами в любой проказе выступали козы, в частности наглая Чика, всегда прущая напролом, и хитрая Белка, избравшая любимую тактику соседки по стаду овцы – Фатимы, а именно провокацию. Козы представляли главную опасность на выпасе своим коварством и наблюдательностью, постоянно увлекая за собой все стадо в светлое будущее соседских огородов.

Наблюдая за ленивыми передвижениями животных на выпасе, в любую минуту вы могли обнаружить, что становитесь невольным участником спринта с элементами преодоления препятствий, преимущественно с вами в главной роли. Такую шутку любила выкинуть коза Чика, стоило ей заметить, что пастух отвлекся от наблюдения за стадом, например, задумался о чем-то или провалился в астрал. Подобное воспринималось козами, как выстрел стартового пистолета при забеге на среднюю дистанцию, в один миг срывая все стадо с места в карьер по непредсказуемой траектории.

Внезапные переключения скоростных режимов держали в тонусе, позволяя поддерживать отличную спортивную форму и реакцию, но отнимали время, которое в деревне всегда можно было потратить с толком. Павловна как опытный пастух, предвосхищала прорывы, удобно располагаясь в ключевых точках пробега стада, как судья фиксирующий финиширующих. Но и козы были не дураки, со временем меняя маршруты миграции, выискивая новые точки прорыва, постоянно рыская по полю в поисках выхода на оперативный простор огородов.

Светлана была не в восторге от перспективы гонять козло-баранов по полям и огородам, под присмотром Нильса на поводке, настояла на покупке электропастуха, как необходимого атрибута спокойной жизни. Пастух был заказан и через две недели доставлен.

Идея электропастуха давно витала в воздухе, не раз высказанная моим другом Лехой, которому пробежки по пересеченной местности, когда он пару раз выпасал стадо, не принесли ничего кроме одышки, раздражения и мокрых ботинок. Но каждый раз я откладывал эту затею, опасаясь вороватых соседей и откровенно не желая тратить деньги на эксперименты с непредсказуемым результатом. С появлением Светланы я все таки заказал необходимое оборудование, о чем в последствии не пожалел ни разу.

Электропастух представлял из себя: штук двадцать металлических шестов, изогнутых дугой на конце; двух мотков проволоки и барабан для ее намотки; изоляторов для шестов; маленькой коробочки генератора частот из которой торчало четыре провода, как огромные тараканьи усы; двух больших пружин вмонтированные в синие рукоятки на и концах и играющие роль калитки, и желтой таблички с предупреждающей надписью об опасности ограждения, находящегося под напряжением.

Весь набор напоминал мне конструктор из моего детства и вызвал у меня схожие чувства разочарования, когда не понимаешь, почему эту маленькую кучку железок и болтов засунули в огромную коробку, в которой могу поместиться я, если свернусь калачиком. Я поборол в себе негативные ассоциации и обзавелся самым главным и недостающим звеном в этом ворохе странных предметов, не внушающих доверия, – автомобильным аккумулятором.

В лучших русских традициях, я конечно, пренебрег инструкцией установки электропастуха, будучи уверен, что мне и так тут все ясно. Получив пару раз разряд тока, мои смутные сомнения о неправильности алгоритма подключения, переросли в навязчивое желание найти все таки мануалку и прочесть ее всю. Но это было позже, а пока мне предстояли установка и полевые испытания электрочуда.

Испытание было решено провести на участке, граничащим с загоном, что позволяло в случае неудачи загнать стадо обратно в загон. Мы с моим сыном быстро установили шесты с изоляторами, натянули на них проволоку и подключились к аккумулятору. Натянутая проволока ярко блестела на солнце и периодически потрескивала под напряжением, что в общем неправильно (никогда не пренебрегайте инструкцией!), ожидая своих постояльцев.

Ничего умнее я ни придумал, как выгнать из загона всё стадо сразу. Когда гонимые мной и сыном Никитой по всему загону козло-бараны поняли, что их гонят в открытую калитку, за пределами которой раскинулась поляна, заросшая молодой травой, они приняли вызов…

Козы, в отличии от людей, не терзаются сомнениями видя перед собой новые перспективы, а принимают реальность таковой какая она есть, и когда они видят возможность то используют ее, не утруждая себя раздумьями на тему «Не может быть!». Может! Если оно есть. Чика первая увидела такую возможность там, где остальные животные видели проблему.

Когда мы с сыном стали терять надежду выгнать зверье из загона, Чика двумя прыжками вырвалась из калитки за пределы загона, увлекая за собой всё стадо. Грациозным прыжком она перемахнула через натянутую проволоку, не обращая на нее внимание и устремилась к огороду, на котором Павловна выпасала всех животных поздней осенью. Ведомые ею товарищи, были не столь щепетильны в вопросах преодоления препятствий и пошли напролом, сметая шесты и проволоку, подобно штормовому прибою.

К моему ужасу вся шайка-лейка прошла сквозь охранный периметр, как горячий нож сквозь масло, не замешкавшись перед проволокой под напряжением, и напрочь проигнорировав предупреждающую табличку об опасности такого пренебрежительного поведения.

Первой моей мыслью было, что электропастух не работает, но ощутимый удар тока выбил из меня эту мысль быстрее чем она успела до конца сформулироваться у меня в голове, стоило мне дотронуться до проволоки. Оставив на потом размышления «Кто виноват?» и «Что делать?», я бросился наперерез стаду, вкусившего вольного воздуха и уверенно взявшего курс на фермерское поле, по которому за ними можно гоняться до вечера.

С Божьей помощью, воплей с недобрыми пожеланиями, а также привлечением Светланы при активном участии Нильса, заблудшее овцы были возвращены в загон. Мы восстановили периметр и решились на новую попытку, приняв волевое решение загонять внутрь всех по одному. Вторая попытка прошла под эгидой хладнокровного расчета и была лишена скользкого налета истерического желания сделать всё быстро. Козы были отловлены и по одной выпущены в огороженное пространство, через узкое игольное ушко калитки. Мы затаив дыхания принялись ждать развития событий.

Чика не разочаровала меня и первая предприняла попытку выйти за периметр, за что была награждена разрядом тока, стоило ей коснуться мордой проволоки. Испугано шарахнувшись в сторону, она насторожила своей реакцией остальных коз. Баранов предусмотрительно мы не стали привлекать к эксперименту, предоставив такую возможность непоседливым козам.

Козы быстро разобрались в ситуации. Чика и Белка дважды наткнувшись на ограждение больше не предпринимали попыток испытать это счастье повторно и щипали траву в самом центре огражденного периметра. Позже к ним были выпущены овцы, которые были не столь догадливы как козы, получая разряд за разом, пока не догадались держаться подальше от проволоки.

Стаду хватило одного дня чтобы усвоить новые правила жизни и принять их. В связи с новыми реалиями козы резко сменили тактику выпаса, очередной раз подтверждая свою разумность. Теперь козья банда держалась всё время позади баранов, позволяя им натыкаться на ограждение и получать разряд тока. Быстро выяснив размеры своего нового пастбища козы успокоились и больше не пытались вырваться на свободу, смиренно дефилируя вдоль блестящей проволоки, (со временем мы привязали к ней белые тряпицы) и держась от нее на безопасном расстоянии.

После тестирования первой версии я огородил изрядный кусок поля, установил там пружинную «калитку» на двух белых стойках, помятую о любви баранов к воротам одного цвета. Лишний раз убедился в народной мудрости и точности ее формулировки. Если бараны комплексовали перед новыми воротами, то козы отнеслись к этому как существующему факту, каждый раз ведя за собой баранов внутрь пастбища, как поводырь ведет слепцов.

Так была наконец-то решена проблема с выпасом стада, принеся нам спокойствие, а в последствии неожиданные бонусы от жителей деревни. Соседи просили поставить ограждения перед их домом, чтобы звери могли «выстричь» траву лучше любой газонокосилки. Гладкие как стол газоны и газончики запестрели на улице деревни.

После успешного решения проблемы выпаса появилось время заняться другими делами. Светлана специализировалась на огороде и птице. Большой новый курятник, построенный зимой, при поддержки и руководстве Лехи и моего помощника Андрея, вполне удовлетворял мой размах теоретика и ее амбиции практика. Другими словами, это было то что надо!

Поголовье птицы к текущему моменту росло медленно и было скорее предоставлено судьбе нежели прагматичному расчету. Десяток кур во главе с молодым петухом делили территорию двора с тремя утками и неразлучной парочкой гуся и гусыни. От петушиной орды, заселившийся у меня на заре моего хозяйствования и наводивший ужас на округу, остались только воспоминания о былом величии. Хотелось продолжение проекта, на этот раз полностью его контролируя от начала до конца.

Для этой благой цели еще осенью был закуплен инкубатор с большой вместимостью и запасом автономности от электрической сети, в виде дублирующего контура питания от аккумулятора. Подобная предусмотрительность Димона, а именно он проводил тщательный отбор оборудования на рынке инкубаторов, помогла спасти от гибели несколько выводков цыплят в разгар произвола местной электрической компании, решившей провести ремонт столбов электропередач. «Ремонт» столбов проходил в лучших наших традициях – медленно и степенно, лишая света на целый день то один то другой конец деревни.

Добротный, деревянный инкубатор был вместительный, крепкий, надежный и… и низко производительный. Внутренние недоработки аппарата сводили на нет его автономность и надежность, превращая его в склеп, а не родильный дом. Процент вылупления птенцов мог вызвать слезы даже у бессердечного ростовщика. За зиму мы смогли выходить только десятерых птенцов. Остальные «счастливчики» рожденные в этом образчике технологического ноу-хау, были либо слабыми, либо юродивыми, что в любом случае приводило к их смерти.

Димон упорствовал в своем нежелании признавать ошибочность выбора инкубатора, взывая к книжечке с инструкцией, как к священному писанию и хвалебным отзывам на форумах, как к откровению апостолов. Аргументировать свою правоту в истинности своей веры он смог лишь обвинением в некомпетентности Светланы и моей безграмотности, замешенной на стойком неверии в его гений. Светлана пресекла споры, вернув Димону объект его веры и заказала мне обыкновенный инкубатор из пенопласта. Все остались при своих: Димон смотрителем кунсткамеры, клепающей уродцев с методичностью конвейера, а мы со Светланой обзавелись рабочим аппаратом с вылупляемостью более 70 процентов.

Как бы то ни было, в птичий проект удалось вдохнуть новую жизнь и он успешно заработал. Светлана поставила на поток не только выведение цыплят, но и правильный уход за ними после рождения. Она попросила, гостившего у меня в это время Лёху, соорудить ящик для птенцов – брудер. Лёха отнесся к просьбе Светланы со всей серьезностью и принялся за дело…

Несколько часов он молча ходил что-то вымеряя и расчерчивая на листе ОСП. Я знал, что в такие минуты его лучше не трогать, а дождаться когда он сам изволит поделиться выношенной идеей конструкции. Не факт, что его после этого можно было понять, но мешать ему расспросами точно не стоило. Мы с моим помощником Андреем и Светланой молча наблюдали за рождением Лёхиной идеи, ожидая указаний, а в случае Светланы уточняющих технических вопросов. Через несколько часов Лёха собрал с нами ящик, вызывающий у меня стойкую ассоциацию космического корабля, стоящего на ножках-стабилизаторах.

Светлана повидавшая на своем веку немало брудеров была потрясена исполнением, а я масштабом конструкции, которую, между прочим, предстояло разместить в доме.

– Лёха, сюда можно засунуть парочку страусов. – вырвалось у меня.

– Можно. Но ты заявил мне, что цыплят будет много. – невозмутимо ответил Лёха, критически осматривая свое творение со всех сторон, выискивая возможные недостатки.

– Алексей, это прямо то, что надо! – восхитилась Светлана, обходя цыплячий ящик, доходящий ей до груди, по большой дуге.

– Я только хотел спросить зачем этому звездолёту ножки? – не унимался я.

– Конструктивная особенность! – отрезал Лёха, выдавив из себя кривую ухмылку.

Во времена постройки крыши Лёху частенько доставали вопросами Димон или моя подруга Оля, в духе «а почему так?». Лёха бесился по этому поводу, поскольку не все обладали его воображением и ему приходилось долго и путано объяснять причину того или другого архитектурного решения и строительного священнодействия.

Я посоветовал ему придумать какую-то магическую фразу, способную отбрить любопытствующих при этом не уязвив их самолюбия, например «Конструктивная особенность!». Не знаю почему такая очевидная мысль не приходила ему в голову раньше, но от моего предложения от пришел в восторг, и теперь на все достающие его вопросы многозначительно отвечал «Конструктивная особенность!» по поводу без оного.

Мне в тот день пришлось проглотить свою же пилюлю и просто согласиться с видением художника как с данностью. Светлана ходила вокруг большого электрифицированного ящика с ножками, разделенного на два отсека «шторками», ездившими на полозьях, с радостью ребёнка на новогоднем утреннике перед нарядной ёлкой. Что ни говори, а Мастер есть Мастер! Мне бы просто в голову не пришло превратить большой ящик в комфортабельное цыплячье жилище, учитывая все тонкости их бытия.

В возведенный руками творца брудер, была немедленно заселена первая партия вылупившихся цыплят, освещаемых рассеянным, теплым светом электрической лампочки под козырьком светоотражателя. Сам птичий ящик был водружен на почетное место на кухне, заняв всё свободное пространство. Эпоха птичьего царства возвращалась в мой дом, подкрепленная мощной технической подготовкой.

Первые птенцы быстро росли и крепли, что было для Димона откровенным вызовом и напрочь опровергало все обвинения в некомпетентности Светланы. Признавать свои ошибки всегда не просто, поэтому Димон избрал другой путь – не замечать чужие успехи, попросту игнорируя их.