Текст книги "Сещинские рассказы"

P.S: У каждого из нас своя Love Story и как здорово, что она есть! Потому как нет ничего лучше – Любить и быть любимым, как бы ни складывались жизненные обстоятельства.

Густав

В разгар подготовки к грядущему Апокалипсису, у меня произошла невероятная встреча, потянувшая за собой череду необычных событий. История, о которой я хочу рассказать, началась на излете лета 2012 года, когда дыхание осени становилось всё настойчивей, а вечера всё холоднее. Я был занят со своим другом Димоном укреплением рубежей своей будущей цитадели в безжалостном постапокалиптическом мире.

Мы ограждали забором территорию «Убежища» – возможной колыбели возрождения человечества. Не отрываясь от работы, мы с Димоном строили планы с учетом мрачного будущего и неизбежного краха этого безумного мира. Совмещая приятное с полезным мы не заметили женщину, бесшумно подошедшую к моей калитке. Она терпеливо ждала когда мы обратим на нее внимание, не вмешиваясь в наш диалог, способный конкурировать на равных с голливудским сценарием к фильму-катастрофе.

Трудно сказать, что она успела услышать, но, как мне кажется, диагноз она там поставила сразу – городские сумасшедшие. Если, конечно, она вообще поняла о чем мы говорили, учитывая страсть Димона оперировать в беседе научной терминологией и сложными формулировками, способными поставить в тупик даже меня. Одним словом, Димон важничал и вещал, как профессор на кафедре.

– Ребята, здравствуйте. – прервал наши рассуждения незнакомый женский голос, прозвучавший у меня за спиной, как гром с ясного неба.

Я вздрогнул от неожиданности и обернулся. У моей калитки стояла невысокая женщина лет пятидесяти, круглолицая с прищуренными глазами, с хитрицой и широкой улыбкой на лице. На ней было цветастое платье, времен развитого социализма, резиновые тапки-калоши и потрепанная бейсболка зеленого цвета с каким-то нечитаемым призывом над козырьком.

Несколько секунд мы молча изучали друг друга. Пока я удивленно таращил глаза на незнакомку, Димон успел прикурить сигарету и отозваться на приветствие женщины:

– И вам здравствуйте!

Я молча кивнул головой, соглашаясь с приветствием своего друга, чувствуя себя Штирлицом на грани провала. В голове тревожным сигналом мерцала мысль – «Что она успела услышать?» Как будто мы обсуждали планы захвата Вселенной, а тётка-шпион случайно подслушала ключевые детали тайной операции. Отмахнувшись, наконец, от параноидальных мыслей, я вернулся в реальность и выдавил из себя непринужденную улыбку пациента, только что вышедшего из комы.

– Ребята, я слышала, что вы ищете себе дом. – прервала, затянувшуюся паузу незнакомка.

Дополнительный дом – был важной деталью плана, и мы, конечно, его обсуждали. Только наши обсуждения протекали за «закрытыми дверьми», и ни с кем из местных жителей мы своими планами не делились. А тут нам просто в лоб говорят, что мы транслируем прямым текстом на всех волнах и частотах объявление о поиске нового дома.

– А что за дом? – поинтересовался Димон, из-за мой спины.

– Через ручей. – махнула рукой в сторону ручья, загадочная посетительница.

Напротив моего дома, раскинулось широкое поле, упирающееся своим краем в болотистый ручей, за которым виднелось несколько домов. Всё, что мы знали, что два дома за ручьём были жилыми, а остальные стояли заброшенными.

– Мы там продаём баню, а дом отдадим в придачу. Пойдемте я вам всё покажу. – уверено взяла в свои руки женщина нить разговора, призывно маша нам рукой в сторону ручья.

– Давайте посмотрим. – решился я влиться в беседу, учитывая, что обращалась она ко мне, а не к Димону.

Не сговариваясь мы решили сразу осмотреть владения, выставленные на продажу. Тетушка возглавила нашу группу и сыпала рекламными ремарками, превознося предлагаемую ею недвижимость, как заправский риелтор с десятилетним стажем работы. За пять минут нашего продвижения к дому, она ни разу не сбилась или запнулась, и отбарабанила нам заученный рекламный текст, как пятилетняя девочка на утреннике в детском саду.

Мне это сильно напомнило текст несостоявшихся риелторов, которые год назад мне также увлеченно расхваливали мой будущий домик, не скупясь на эпитеты и расписывая его как комфортный европейский коттедж, волею судьбы воздвигнутый в глуши Брянских лесов. Знакомые речевые обороты резали слух, а описание сказочной природы вокруг, вообще отзывалось уверенным Дежа Вю. Подобное я уже слышал! Интересно – местные продавцы недвижимости согласовывают между собой рекламные тексты или их воображение работает на одной волне.

Через пять минут мы подошли к покосившемуся забору, за ним рос огромный дуб, в тени которого прятался невзрачный домик, бывший когда-то синего цвета. Он выглядел внешне неплохо для своего возраста, но было видно, что он нежилой и давно заброшен людьми. Вокруг него царила печать запустения – заросшие травой двор и дорожки, поблекшая краска на фасаде, свисающие усы обрезанных электрических проводов с белых, как обглоданные кости, изоляторов, и пустые глазницы окон, не прикрытые тканью занавесок, сиротливо смотрели на окружающий мир.

Единственным живым существом в этой печальной обители была тощая рыжая собака с облезлым боком, грозно встретившая нас на пороге. Она ярилась и захлебывалась лаем, честно охраняя вверенную ей территорию от незнакомцев. Этот старый пёс, явно был последним защитником умирающего дома и весомым аргументом для местных мародеров.

Собака признала женщину и позволила ей себя погладить по голове, не сводя с нас настороженного взгляда. Она уселась на пороге у входной двери в дом, давая понять, что внутрь она нас впускать не собирается. Да мы и не очень стремились вступать в конфронтацию с преданным своему делу охранником.

– Это Вишма! Не бойтесь, она не укусит! – представила нам хозяйка свою собаку. – Она осталась от родителей и никуда отсюда не уходит. Мы кормим её, но жить к нам она не идёт. Так и помрёт здесь, как моя мамка.

Я понимающее покивал головой и мысленно отдал дань уважения преданному псу. Одно дело видеть фильм про благородную собаку Хатико, и другое дело – видеть в живую такого пса, не желающего изменять свою жизненную позицию до конца своих дней.

Пока мы с Димоном топтались у калитки, Вишма успокоилась и перестала на нас рычать и скалить зубы. Она сидела у порога дома, давая свою молчаливое согласие пройти дальше во двор, но не внутрь дома. Хозяйка, ее звали Ирина, о чём мы узнали, после того как она закончила свой рекламный спич, у самой калитки ее дома, показала нам рукой внутрь двора и продолжила что-то говорить суровой Вишме.

Мы осторожно обошли их двоих и обогнули старый дуб, по большой дуге. За ним открылось продолжение двора, в конце которого притаился двухэтажный сруб бани в зарослях крапивы. Было видно, что баня не достроена, но выглядела она добротно и вызывала восхищение. Крепкий сруб, шесть на три метра, с маленьким окошком, на манер бойницы посреди стены, вызвал у меня стойкие ассоциации с фортом, из времен колонизации Америки. Второй этаж был закрыт ломанной крышей из шифера, с такими же маленькими оконцами на обоих фронтонах.

Общая конструкция бани напоминала продуманное фортификационное сооружение, попасть внутрь которого было не просто, если, конечно, вы не форточник. Массивная дубовая дверь преграждала вход внутрь не хуже банковского сейфа, преодолеть которую с наскоку было невозможно. Она была ровная как стена, без каких-либо признаков дверной ручки или замочной скважины. Только присмотревшись, я увидел в том месте, где должен быть замок, небольшое отверстие.

«Вот так конспирация!» – подумал я, пытаясь представить, что двигало мастером, создавшего такую баню с секретным замком на двери.

Ирина, появилась у меня за спиной незаметно, когда я внимательно изучал дверь. Ее бесшумная материализация в пространстве, грозила стать нездоровой традицией. Димон, в этот момент, пытался дотянуться до окошка, чтобы заглянуть внутрь и появление Ирины также не заметил. Едва ли он в те минуты, вообще что-то замечал. Он ходил вокруг бани, цокая языком и восторженно осматривал ее, как турист мавзолей на Красной площади.

Ирина подошла ко мне и улыбнулась, видя моё недоумение с которым я пялился на загадочную дверь. Она достала с притолоки двери гвоздь, загнутый буквой Г и сунула его длинный конец в отверстие на двери. Провернула гвоздь по часовой стрелке и толкнула дверь от себя. Тяжелая дверь легко распахнулась во внутрь, молчаливо приглашая нас зайти в темноту.

Для полного счастья не хватало тревожной музыки и зловещей реплики закадрового комментатора. Ирина наплевала на избитые клише сценариев фильмов ужасов, и спокойно вошла во тьму, беззвучно канув в неё, как камень в толщу воды…

Через пару секунд внутри зажегся огонёк света, рассеявший мрак предбанника. Я переступил порог и увидел Ирину со свечкой в руках.

– Электричество давно отключили, но со свечкой жить можно. – прозвучали виноватые интонации в ее голосе.

– Это понятно. – ответил ей Димон, появившейся у меня за спиной и ловко проскользнувший внутрь помещения.

Я включил на телефоне режим фонарика и осветил просторный предбанник. В комнате вдоль стен стояли деревянные лавки, в дальнем углу притаилась лестница, ведущая на второй этаж, а слева от входа виднелась еще одна дверь, ведущая в моечную и парилку.

Мы вошли в моечную, в которой стояла широкая скамья с двумя шайками из нержавейки и железная бадья для воды. Полы внутри частично подгнили и нервно пружинили под ногами. Банный дух еще угадывался в воздухе, но его почти поглотил запах сырости, веющий из под гнилых досок. Парилка была недоделана и походила на крохотный закуток, отделенный остатками занавески, в котором теснилась пузатая печка и полоки в два яруса. Баней давно не пользовались, но она еще не потеряла своего очарования и ее можно было реанимировать.

Баня нам с Димоном понравилась и цена, запрошенная Ириной была приемлема для такого недостроенного и заброшенного сооружения. Сейчас я бы и сам смог справиться с задачей восстановления бани, но тогда всё для меня было в диковинку и казалось очень сложным. Димон уверил меня, что баня просто подарок и мы ее быстро воскресим своими силами. Оставалась только формальность – документы на дом и землю, чтобы мы могли законно вступить во владения.

Ирина сказала, что документы они до сих пор ищут и скоро найдут, но сделку мы можем оформить, не дожидаясь документов. Мне показалось, что она что-то не договаривает. За такую цену эту добротную баню давно бы выкупил любой желающий. Она уловила наши сомнения и призналась, что она наследница, но никак не может доказать документально свою причастность к своему наследию, поскольку документы давно утеряны и они с мужем уже год их пытаются восстановить.

В качестве бонуса она предложила старый дом, если мы купим баню. Предложение было заманчивым и стоило его обдумать. Мы обошли дом с другой стороны и проникли в него через заднюю дверь, спрятанную в лабиринте строений внутреннего дворика. Собака Вишма зашлась в яростном лае, когда поняла, что мы проникли внутрь охраняемого объекта, минуя ее.

Как бы ни была бдительна Вишма, но мародеры давно нашли обходной путь и побывали здесь, основательно разграбив дом, вынеся из него всё ценное. В большой комнате стояла большая русская печь, с зияющей дырой на месте топки, развороченная охотниками за металлом. Такое впечатление, будто из нее вырвали сердце, оставив ее умирать с разорванной грудной клеткой.

Под ногами хрустело разбитое стекло и валялись какие-то вещи, в комнатах царил хаос, как-будто в доме проводили обыск, в поисках спрятанных драгоценностей. Возможно, так и было и грабители оставили после себя бардак и горы мусора.

Походив по разграбленному дому, моё внимание привлёк крашеный деревянный сундук, стоявшей в узкой кладовке. От него исходил запах древности. Я внимательно осмотрел его, как археолог древнюю реликвию. Определенно он мне нравился. Что-то в нём было для меня притягательное. Он был набит какими-то тряпками и обклеен изнутри старыми газетами.

Присмотревшись в заголовкам я обнаружил, что самыми «молодые» из них были посвящены перестройке и восхвалению молодого генерального секретаря КПСС – Михаила Горбачева. Большинство газет были пожелтевшими и буквально крошились в руках с нечитаемым текстом, повествующих о временах канувших в Лету.

Хозяйка дома нашла меня в кладовке, читающего прессу минувшей эпохи, спрятанную в старом сундуке, подсвечивая себе телефонным фонариком. Я забыл обо всем на свете и пытался найти даты, в померкнувших от времени заголовках газет.

– Если вам нравится сундук, можете взять его. – милостиво даровала она мне родительскую мебель.

– Спасибо, Ирина! Знаете, я возьму его! – неожиданно для себя согласился я с необычным подарком. – Мне он действительно понравился!

Димон пришел на наши голоса и протиснулся в кладовку, как Алиса в кроличью нору. Мы с Ириной оказались выдавлены из тесного помещения мощным телом моего друга. Хозяйка рассказала мне историю этого дома уже за порогом кладовки, пока мой друг там ворочался, как медведь в тесной берлоге.

– Этот дом построили еще до войны. Здесь жила мой бабка. Когда пришли немцы в деревню, то подселили к ней двух солдат. Все дома вокруг сожгли. Осталось только два – наш и соседский. В нашем немцы жили вместе с бабкой, а в соседском хозяев выгнали и жило там человек десять. В сорок втором сгорел соседский дом, а наш уцелел. Бабка говорила, что немцы ее не обижали, один из них погиб, а второй ушел со своими, когда наши наступали. Так и остался после войны от всей деревни один ее дом. Потом сюда мать с отцом вернулись из эвакуации и прожили здесь всю оставшуюся жизнь. Мать померла в прошлом году, а отца схоронили еще при Ельцине. Я живу рядом, но дом жалко. Сам видишь, что пропадает он без хозяйской руки.

– Вижу. – согласился я с ней. – Сундук возьму, но на счет дома обещать не могу. Без документов на землю я не смогу его купить. Баню еще можно разобрать, но дом вряд ли стоит вообще трогать – развалится.

– Хорошо. Думайте. Мы будем дальше восстанавливать документы. – резюмировала Ирина.

Димон выполз из кладовки и стал засыпать хозяйку дополнительными вопросами, двинувшись с ней к выходу. Я же с трудом вытащил большой сундук из тесного закутка. Вывалил из него все содержимое на пол и потащил к выходу свой подарок.

Не слушая возмущения Димона, я утащил старый сундук домой, приобщив к этому процессу своего недовольного друга. Он ворчал всю дорогу, но тащил со мной пустой ящик за боковые ручки. Дома сундук, был вымыт и высушен. Он занял у меня в доме почетное место в углу и я собирался использовать его по назначению – хранить в нём вещи.

Жизнь покатилась дальше, наполненная заботами по подготовки к наступающему концу света. До наступления часа «Х», документы на дом так и не были восстановлены и нам пришлось отказаться от идеи его покупки навсегда. Ну, а на следующий год, ситуация в корне изменилась, и я был занят пересмотром своего проекта «Убежище» и мне было не до новых покупок.

История получила своё продолжение через неделю после нашего визита в заброшенный дом. Ночью мне приснился сон «пугалка». Мне была знакома подобная штука и я понял что происходит – кто-то пришел «подпитаться» мною.

Такое состояние наступает, когда вы еще не уснули полностью, но уже и не бодрствуете, именно тогда могут приходить недобрые сущности и «питаться» вашими страхами. Точнее, они насылают навязчивый сон-не сон, в котором фигурирует какой-то страх, и он раздувается до состояния ужаса. Вы прекрасно осознаете, этот ужас, физически ощущаете его, но проснуться не можете. А если вам удается все таки вырваться из такого «сновидения», то чувствуете себя выжатым, как лимон.

Противостоять такому гостю можно только одним способом – спросить у сущности, кто она и чего хочет? Как бы дико это не звучало, но только так возможно оторвать от себя такую «пиявку», или она надолго присосется к вам. Сущность будет транслировать вам ваши же собственные страхи, превращая их в кошмары, терзающие душу каждую ночь, пока не насытится.

«Пугалка» которую я почувствовал в ту ночь была несерьезной. Я не испытал чувство ужаса, а лишь неприязнь от того, что мной кто-то хочет «пообедать», проецируя сон, который можно условно назвать страшным. Легко проснувшись я стал мысленно задавать вопрос в тишину ночи «Кто ты?» и ответ не заставил себя ждать.

«Густав!» – возникло у меня в голове имя.

«Что тебе надо, Густав?» – спросил я у него.

Несколько минут я повторял свой вопрос, обращенный в пустоту, пока не «поймал» картинку сундука, который мне подарила хозяйка заброшенного дома.

«Мне его подарили, Густав. Это вещь моя, по праву!» – уверенно подумал я.

Несколько минут ожидания ответа прошли в тишине. В моей голове больше не рождались образы. Нужно было закончить дело.

«Уходи Густав отсюда! Здесь тебе не место!» – отправил я мысленный посыл, забредшей ко мне сущности.

Ответа не было и я с чистым сердцем завалился спать. Тревожный сон больше не беспокоил меня. Утром я вспомнил о визите сущности по имени Густав, только для того, чтобы в следующую минуту отмахнуться от него, погрузившись с головой в пучину текущих дел. Сундук был мой и ничего не тревожило моё сердце по этому поводу.

Пока Ирина была занята поиском документов на дом, она милостиво разрешила нам с Димоном пользоваться баней. Мы не преминули воспользоваться предложением и с удовольствием топили баню, парясь в ней раз в неделю. Ходить в баню со свечкой мы не рискнули, поэтому пользовались фонарями в качестве освещения.

Собака Вишма, уже привыкла к нашим визитам и принимала от нас еду, которую мы приносили для нее. Однако, несмотря на ее добродушное отношение к нам, она по прежнему сидела у порога дома, охраняя его от потенциальных посягательств с нашей стороны.

Каждый раз, когда я приходил в это место, а позже и проходя мимо него, то всегда здоровался с его вторым обитателем – Густавом. Мне казалось, для него это важно, что я знаю о нём и здороваюсь с ним, как с живым человеком.

Весной Вишма умерла. Я обнаружил ее бездыханное тело на пороге дома, когда проходил мимо. Похоронил ее в палисаднике. Своей верной службой она заслужила того, чтобы ее похоронили, как члена семьи, преданного своему охранному делу до самой смерти. Не важно, что я не знал их лично. Это было правильным и точка. Мне показалось тогда, что Густав грустил также как и я, отдавая дань уважения верному псу и товарищу.

После смерти Вишмы, дом стремительно обветшал и пришёл в упадок за несколько месяцев. Крыша местами просела и сам он выглядел так, как будто пытается завалиться на землю и обрести, наконец, вечный покой. Мне было жаль видеть его агонию, но приобретать его уже не имело смысла.

Через год после этих событий, Димон купил себе дом рядом со мной и жизнь уже летела по другим рельсам, наполненная новым смыслом существования. Тогда я познакомился с соседкой Димона – бабушкой Нюрой, примерно восьмидесяти лет отроду. Это была маленькая, высохшая от возраста старушка, согнутая пополам радикулитом.

Я столкнулся с ней у ее дома, когда шел к Димону. Поздоровался, и вдруг, мы с ней разговорились. Баба Нюра, была всегда молчаливым и нелюдимым человеком. Она всегда ограничивалась коротким кивком на приветствие и не давала повода, чтобы поговорить с ней о чем-то отвлеченном. То ли так было угодно Судьбе, то ли у нее было хорошее настроение в этот теплый весенний день, но она окликнула меня.

Удивленный я подошел к ней. Она спросила как меня зовут. Я представился. Слово за слово, мы стали разговаривать. В ходе этого странного разговора Баба Нюра рассказала мне свою историю…

Баба Нюра была старожилом нашей деревни и единственный человек, кто помнил войну и оккупацию немцев. В сорок втором году, зимой, ее – десятилетнюю девочку и младшего брата, бросила мать, потому что нечем было кормить. Мать натопила баню засунула в нее своих детей, закрыла их на засов и ушла искать лучшую долю. Через несколько часов баня начала остывать и дети прекрасно понимали, что их ждет к утру.

Но раньше утра пришли волки. Волки – это вам не злобные серые собаки, лишенные интеллекта, а умные и целеустремленные хищники, которые чуют свою жертву на ментальном уровне. Стая волков кружила вокруг остывающей бани и рвались в нее через маленькое окошко в моечном отделении. Они смогли разбить стекло, но еще не успели залезть внутрь за беззащитной добычей.

Кто-то услышал беснующуюся волчью стаю и пришёл узнать, в чём дело. Человек понял, что кто-то прячется от волков в бане и начал стрелять в серых убийц, отгоняя хищников от своих жертв. Когда он заглянул внутрь, то обнаружил там голых, полузамерзших, перепуганных детей. Он вытащил их из бани и отвел к себе в дом, где они смогли отогреться и спастись от лютой смерти.

Меня шокировала эта история и я спросил между прочим:

– Что это был за человек, баба Нюра?

– А, немец из деревни за ручьем. Густав его звали. Точно помню. Убили его потом. – ответила мне баба Нюра.

Я был потрясен услышанной историей и окончательно раздавлен, когда услышал имя спасителя бабы Нюры. О Густаве знал только Димон и никому больше я о нём не рассказывал, будучи сам до конца не уверен в его существовании.

Значит ко мне действительно приходил он – погибший здесь немецкий солдат, по имени Густав. Кем бы он ни был, но своим поступком при жизни он заслуживает того, чтобы я рассказал о нём, в первую очередь как о человеке, бросившего в одиночку вызов волчьей стае, чтобы спасти две жизни. Вот уж воистину – паутина Узора Судьбы непредсказуема!

Густав приходил ко мне еще один раз, но не для того, чтобы попугать, а предупредить, но это уже другая история…

Дмитрий Мактаз

13 марта 2017 г. Горки