Текст книги "Сещинские рассказы"
Автор книги: Дмитрий Мактаз
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
Самогонщики
Теплое и дождливое лето 2015 года подкрадывалось к своему концу, застряв где-то в конце августа, зацепившись за него жаркими и пыльными деньками. Наступающий сентябрь обещал богатый урожай и хорошее настроение от проделанной работы. Это был яблочный год и мы с Димоном ждали изобилия яблок в своих садах. Деревья ломились под тяжестью созревших яблок зелено-желто-крачных цветов, желая побыстрее от них избавиться, одарив нас прекрасным урожаем.
На этот раз я подготовился к такому повороту событий заранее и купил большую соковыжималку, предвкушая обилие винных запасов на зиму. Последняя партия таково яблочного вина, была выпита нами и добровольцами дегустаторами еще в далеком 2013 году, так и не дотянув до начала зимы. В этому году такой расточительности я допустить не мог.
По моим подсчетам, у нас должны быть вполне себе богатые запасы вина, которые можно будет смело растянуть на всю зиму, предаваясь алкогольному сибаритству у воображаемого камина или реальной печки у Димона. В этот раз мы были ограничены рабочими руками в лице залетной Светы и Миши-узбека, и обошлись руками самого Димона, главного винодела и сомелье в одном лице, нашей округи. Он терпеливо давил яблоки в соковыжималке, методично забрасывая их в ее бездонное чрево, и наполняя 50-ти литровые канистры яблочным виноматериалом.
Тара быстро закончилась, а яблок на деревьях меньше не стало. Попытка нарастить производственные мощности в винохранилище быстро исчерпали мои финансовые возможности, складское пространство как впрочем и терпение самого винодела, который наотрез отказался доверить кому-либо процесс соковыжимания. Пришлось ограничить свои аппетиты исходя из наших возможностей, а не моего неуемного желания обладать неисчерпаемым винным погребком.
Наш винодельный процесс кардинально не решил вопрос с обилием яблок и пришлось обратиться за помощью. Безотказными помощниками в вопросе утилизации яблок оказались мои козы и бараны. Они оказались большими ценителями и гурманами, предпочитая конкретные сорта, а не все подряд. Больше всего они полюбили яблоневый сад Димона и его яблоки. Чтобы они не таскались к нему в огород, приходилось каждый день подвозить им полную тележку яблок.
Месяц кропотливых соковыжимательных работ дали нам в результате около 300-т литров яблочного сока, который должен был превратиться в сухое вино. Димон был вооружен знаниями и новой технологией изготовления, в которой не предусматривалось использование дрожжей и сахара. Одним словом, знание и труд всё перетрут.
Предвидя нашествие орды жаждущих и страждущих, я убедил Димона перенести половину запасов выжатого сока ко мне. Первые ласточки таких ценителей дармовшинки, в лице Богомола уже зачастили к Димону на дегустацию. Широкая натура моего друга требовала признания своих талантов и позволяла угощать сидром проходимцев и бездельников. Тот же Богомол давно раскусил слабое место Димона и был готов петь ему любые дифирамбы, чтобы дорваться до вожделенного стаканчика вина.
Я же был занят сбором урожая на своем огороде и подсчитывал барыши. Мой работник Павловна о: (казалась как и я огородником-любителем и своё неведение компенсировала неуёмным энтузиазмом. При посадке огорода ей казалось, что задействовано мало пространства и мы при посадке использовали всю площадь огорода, засадив его всем чем могли. Теперь пришло время пожинать плоды.
Уборочная страда поглотила меня. Собрав большую часть урожая я уехал на работу. Мой друг занимался своим собственным огородом, демонстрирую мне каждый вечер уникальность своих знаний и результатов, лишь изредка отвлекаясь на соковыжималку, обновляя стремительно тающие запасы сидра.
Сейчас трудно вспомнить откуда у меня взялась идея купить самогонный аппарат, но в один прекрасный день она крепко засела у меня в голове. Как-то я набрёл в инете на сайт самогонных аппаратов и понял – это то что надо! После непродолжительных колебаний и сомнений я выбрал самый оптимальный аппарат и заказал его через интернет.
Все мои познания, связанные с самогоноварением, исчерпывались воспоминанием юных лет о пойле, которым нас потчевали деревенские, и были совсем не радужными. Мой друг Лёха, к которому я обратился за консультацией, уверил меня, что все совсем не так грустно и самогон можно варить отличного качества. Забавно было это слышать от человека, который из алкоголя употреблял только кефир.
Когда я привез аппарат в Сещу, Димон обрадовался ему, как немолодой папаша долгожданному первенцу. Он слушал меня вполуха, зарывшись в ящик с деталями, как ребёнок в детский конструктор подаренный на день рождения заботливыми родителями. Не прошло и пяти минут, как моему взору предстал собранный агрегат, с короной сухопарика на вершине.
Всё таки армейский опыт въедается в нас, как дорожная пыль, заставляя делать некоторые вещи машинально, как сборка и разборка автомата калашникова на время. Уверен, встань я над Димоном с секундомером, он бы улучшил свой результат со второй попытки. Решив проверить свою мысль я предложил виноделу разобрать аппарат с закрытыми глазами, дабы улучшить степень его восприятия, но был отвергнут в своем исследовательском порыве.
Утро следующего дня принесло мне радость первой встречи с моим другом гораздо быстрее чем я ожидал. По дороге к умывальнику я был бесцеремонно перехвачен Димоном, топчущегося у меня на кухне и жаждущего провести полевые испытания немедленно. Отвоевав место у раковины, я смог умыться и стряхнуть с себя остатки сна.
Мы взгромоздили аппарат на индукционную плиту, подвели к нему воду из крана для охлаждения, и залили в выварочный бак первую партию виноматериала. За ночь Димон проштудировал всю имеющуюся информацию о самогоноварении и теперь со знанием дела просвещал меня, начав с экскурса в далекую историю. Так смакую историческую справку и запивая ее кофе мы приступили к делу.
Не скажу, что процесс сам по себе был увлекательным и разнообразным, но результат через пару часов превзошел наши ожидания. Отрезав «Голову» и «Хвост» от готового продукта, мы сняли первую пробу…
Терпкая и теплая жидкость змеей скользнула по моему пищеводу и мягко стекла в желудок, оставляя после себе во рту приятный вкус яблок. Это был настоящий кальвадос, по крайней мере, такой каким я себе его представлял. Приятный на вкус с мягким яблочным послевкусием. Назвать его самогоном не поворачивался язык. Это был крепкий напиток, способный составить конкуренцию магазинному коньяку.
Три дня пролетели на одном дыхании. Пластиковые канистры с сидром пустели на глазах, давая ему новую жизнь в другом качестве. Кальвадос занимал гораздо меньше места чем сидр, но расходовался куда быстрее. Химический процесс преобразование одного вещества в другое захватило все наши помыслы и свободное от огорода время. Павловна каждый раз заходя на кухню, осеняла нас крестным знамением и бормотала молитву. Мы казались ей одержимыми демонами. Возможно она была не далека от истины.
Димона переполняли знания и революционные идеи, которые он рвался воплотить в жизнь. Мятежный дух экспериментатора ворочался в нем, как собака в тесной конуре и рвался наружу, требуя творческого размаха. Моя кухня стала напоминать химическую лабораторию средней образовательной школы. Где роль пробирок играли маленькие баночки, на дне которых лежали дубовые стружки, концентраты, или апельсиновые корки. Спиртометр и два градусника занимали своё почетное место рядом с самогонным аппаратом, как самые востребованные точные инструменты. Для законченности картины – действующей алхимической лаборатории в скромных домашних условиях, не хватало маленькой жаровни и пучков травы, ожерельем развешанной над окнами.
На третий день запасы виноматериала стали подходить к концу, вынуждая нас сворачивать производство. С гордостью осмотрев нашу продукцию, разместившуюся в четырех трехлитровых банках, мы решили остановиться на достигнутом. Поделив добычу пополам Димон отбыл к себе домой с двумя банками первоклассного кальвадоса.
Я разобрал аппарат и убрал его с глаз долой подальше от Павловны, невзлюбившую нашу новую забаву с самого начала. Одну банку кальвадоса я решил оставить в деревне, а другую увезти в Москву на дегустацию друзьям и коллегам, ожидая насладиться заслуженной славой и признанием. Круговерть работы резко сократила свободное время и размах моих дегустационных планов, сведя к минимуму мою славу и признание в кругу друзей и товарищей. Едва начатая банка кальвадоса, стояла позабытая у меня дома на почетном месте – в шкафу, дожидаясь лучших времен.
Спустя два месяца у меня в деревне начался традиционный осенний сезон стройки. На этот раз я наконец-то дерзнул подступиться к самому трудному – крыше своего дома. Мой друг Лёха закончил свои строительные дела и приехал ко мне, как обещал, с двумя товарищами на машине. Огромный, как медведь, Гоша с косой саженью в плечах и тяжелым взглядом исподлобья с трудом выбрался из машины, внимательно осмотрел меня и протянул здоровую ручищу. Со стороны водительского места бодро выскочил красавчик в джинсовой куртке с ужимками заправского денди, и представился Ильей. Я радостно потирал руки глядя на них, ожидая долгожданного чуда – сотворении крыши и своего скромного участия в нём.
Ребята по достоинству оценили моё рвение и выгнали меня с крыши в первый же день, дабы я не путался у них под ногами. Пришлось наслаждаться рождением чуда снизу, выполняя мелкие поручения и реализовывать себя на кулинарном поприще. Моя работница Павловна не смогла вынести нашествие голодных мужиков в ограниченном пространстве дома и отбыла в двухнедельный отпуск. Главным на кухне оставался я, и конечно, Димон, помогающий мне дельным советом и отеческим вниманием. Одним словом, его помощь консультанта было трудно переоценить.
В первый же день ребята разобрали старую кровлю, которую весьма условно можно было назвать крышей. Дом превратился приземистую кирпичную коробку, вызывая чувство жалости и сиротливости. Лёха важно расхаживал по ровной площадке чердака, производя на бумажке расчеты и замеры будущей крыши.
Пришло время ужина, как радушный хозяин я накрыл на стол и выставил на него пузатую банку кальвадоса. Не пьющий Лёха посмотрел на меня с укором и недовольно поджал губы. Моё неуместное стремление похвастаться качественным пойлом могло привести к пьянству всего коллектива и отставание от графика. Почему эта мысль не пришла мне голову сразу? Думаю, потому что меня распирало от тщеславия, и я жаждал признания недополученного в Москве, как любой творец, скромно ожидая восторженных откликов.
Два дня кометой промелькнули в нашей жизни, в легком алкогольном кумаре, сдобренные банным паром с вениками и вечерними прогулками по деревне с песнопениями, начисто выведя из строя весь коллектив. Непьющий Лёха ходил мрачный как туча, насупив брови и взвалив на свои плечи тяготы строительных работ и домашних забот. Два бойца, призванные помогать своему командиру были заняты яростным истреблением алкогольной продукции, с завидной периодичностью выясняя отношения, вспоминая старые обиды и горлопаня друг на друга во всё горло..
Я с Димоном с легкостью и непринужденностью заправских самогонщиков, занырнули в праздничный запой, выгоняя новые партии кальвадоса с воодушевлением неофитов-бутлегеров. Дегустация протекала без отрыва от основного производства, погрузив нас в пелену безвременья и алкогольного тумана. Запасы виноматериала таяли на глазах, не вызывая у меня никаких возражений и сожалений.
Вечером, залив очередную партию забродившего яблочного сока в перегонный бак, мы сели ужинать, что-то быстро сварганив себе на ужин. В дом молча вошел Лёха и осмотрев всю честну компанию, подошел к столу и не произнося ни слова взял со стола полупустую банку кальвадоса, вышел из дома.
Над столом повисла тягостная тишина.
– По-моему, Лёха хочет нам сказать, что выходные кончились. – весело проревел Гоша, подцепив вилкой пельмень, но так и не донеся его до рта.
Илья насупился, уставившись на свою пустую рюмку на столе:
– Почему он решает за нас?
– Почему я решаю за вас? – раздался голос Лехи, вернувшегося обратно с пустой банкой, угрожающе потрясая ее в опасной близости от моей головы.
– Лёха, мы всё поняли. – начал примирительно Гоша, разведя в стороны руки, будто пытаясь обнять весь мир.
Но взбешенного Леху уже было не остановить:
– Я решаю за вас, потому что вы охренели в корень! Вы зачем сюда приехали?
Он угрожающе навис над Ильей, размахивая пустой трехлитровой банкой перед его носом.
– Вы себе что курорт здесь устроили? – завелся Лёха, повышая обертоны и сверля взглядом взбунтовавшегося Илью.
– Ну мы просто отдохнули немного. – попытался оправдаться Илья. – Чего сразу орать на всех?
– Орать? Да вы себе слышите? Вы же тут вдвоем с Гошей горлопанете второй день на всю деревню и ты мне заявляешь, что я сейчас ору? Да вы задолбали уже меня!
Лёха наконец поставил злополучную банку на стол и повернулся ко мне:
– А вы, самогонщики хреновы, не устали от работы?
Я потупив взор, скорчил виноватую гримасу и развел руками.
– Дима, ничего, что я твою скотину кормлю? Я смотрю, мы снесли тебе крышу на доме и твоя уехала следом. Мало того, что вы гоните свое пойло без перерыва на обед так еще и спаиваете моих людей. Ты задвинул на всё и сидишь с Волковым на кухне, как два обкурыша, нахваливая друг друга, потягивая свой кальвадос. Самогонка это яблочная, а не кальвадос! Тоже мне виноделы хреновы. Самогонку научились варить и давай гнать ее с радостью дебилов. Больше у вас дел нету других?
– Мы не твои люди! Мы просто люди! – вклинился в монолог Лехи не угомонившийся Илья и жаждущий справедливости.
Огонь праведного гнева мелькнул в глазах Лехи и полыхнул длиной тирадой с набором эпитетов и подробных пожеланий в адрес «просто людей» и Ильи в частности. Илья попытался что-то возразить, но мощная ручища Гоши припечатала его к стулу с неумолимостью Рока, пресекая на корню все попытки огрызаться.
Выговорившись, раскрасневшийся Лёха повернулся к нам с Димоном. Мы сидели за столом потупившись, как провинившиеся школьники на родительском собрании. Димон долго достававший до этого Лёху строительными вопросами, срочно засобирался домой, понимая, что следующий в списке наказуемых будет он. На предложение Алексея отужинать с нами, едким как соляная кислота, Димон не отреагировал, спешно покинув нас.
Полностью завладев нашим вниманием, Лёха для закрепления результата воспитательной работы, еще раз прошелся по каждому из присутствующих, перечисляя все прегрешения. Уделив каждому минутку другую, Наконец он успокоился и пошел спать, оставив нас за столом с остывшим ужином, который в горло не лез после его антиалкогольной отповеди и наставлениями. Выходные подошли к концу.
Утром я разобрал самогонный аппарат, спрятав его в укромный закуток и надолго забыл о нем, погрузившись в домашние дела и заботы. Не замеченную, мои разъяренным другом, банку с кальвадосом я припрятал от греха подальше. Остальные немногочисленные запасы кальвадоса и виноматериала были отданы Димону на хранение, как оказалось бессрочное.
Строители быстро нагнали упущенное время, больше не выказывая желания вкусить радости зеленого змия. Да и я не стремился больше к веселью, сконцентрировав внимание на хозяйстве и посильной помощи, то и дело путаясь под ногами у Гоши, который с методичностью робота пилил доски и балки нужного размера, лихо забрасывая их на чердак строящейся крыши.
За неполные две недели крыша была построена, накрыта листами металлочерепицы и торжественна запущена в эксплуатацию, успешно пройдя испытание первыми дождями. Лёха, остудил мой восторг, заявив, что это только начало работ, самое главное это внутренняя отделка, а не сама металлическая кровля, гордо венчающая мой домик, но это уже другая история…
Лёха
Всё поменялось в моей жизни, когда в ней внезапно появился Лёха и прочно обосновался там, заняв почетное место творца, вдохновителя, учителя и надежного друга. Судьбе было угодно вытащить его на сцену через двадцать лет забвения, как незаслуженно забытый в чулане старый, уютный плед и хорошенько его встряхнуть от пыли времен. Друг моей юности раздобыл номер моего телефона и позвонил мне, тем самым крутанув колесо наших судеб к неожиданным событиям и приключениям.
Телефонный звонок отвлек меня от монотонной работы и я раздраженно бросил в телефон «Слушаю Вас!», давая понять звонившему, что меньше всего я сейчас хочу кого-то слушать. Голос на другом конце на мгновение растерялся от повеявшего из телефонной трубки холода, но быстро собрался духом и деловито начал засыпать меня вопросами, на тему знаю ли я такого-то человека. Сбор анкетных данных, окончательно меня убедил, что мне звонит очередной «продавец чего-либо» и собирается мне впарить какую-то хрень.
Я собрался отключить связь и вернуться к прерванному делу, как вдруг понял, что меня спрашивают о людях, которые точно в Москве не живут и с которыми я учился двадцать лет назад. Голос в трубке терпеливо затих, давая мне время осознать прозвучавшие вопросы и осмыслить их.
– Короче! – рубанул я, с одной стороны рад, что мне звонит кто-то из далекого прошлого, а с другой стороны раздраженный тем, что загадывают шарады. – Кто бы ты ни был, играть в «угадай мелодию» у меня не времени. Или говорим по делу или…
– Узнаю знакомые интонации. – перебил меня насмешливый голос, явно наслаждаясь моей растерянностью и раздражением.
– Лёха! Чек? – озарение пришло внезапно, как луч света в врывается в темную комнату, выхватывая из мрака ее содержимое.
– Узнал быстрее чем я ожидал, но злее чем того стоило. – рассмеялся голос в трубке. – Привет Бегемот! Рад тебя наконец-то слышать!
Мы обменялись старыми прозвищами, как радиолюбители позывными, окончательно узнавая друг друга.
– Чёрт, Лёха, Лёха! – заорал я в трубку, не зная что сказать от переполнявшей меня радости. – Как же я рад, что это ты, старый чертяка!
Эмоции щедро брызнули из меня, как пена из открытой бутылки шампанского, открытой небрежной рукой, окатив моего друга брызгами щенячьего восторга. Лёха дал выплеснуться моим чувствам и взял слово:
– Дима, мне дала твой номер наша однокашница – Аня, которой ты звонил полгода назад. Она сохранила твой номер. Я уж как месяц работаю рядом с ее домом и вижу ее каждый день. Сегодня вдруг она вспомнила, что мы были с тобой друзьями и сказала, что у нее есть твой номер…
Случайность визитная карточка судьбы, а цепь случайностей приводит к новому жизненному витку, когда кто-то переводит «стрелку» на твоём жизненном пути и ты несешься на полном ходу по уже другим рельсам. Такая цепочка, на первый взгляд, ничем не связанных событий и перевела «стрелки» наших судеб на одни рельсы, по которым мы с Лёхой помчались сломя голову.
Понадобилось еще полгода чтобы мы наконец-то увиделись. Бесконечная текучка моих дел, Лёхины незаконченные стройки, каждый раз отодвигали нашу встречу, дразня нас ожиданием и предвкушением. Всему требовалось своё место и время, которое должно было совпасть у обоих. Совпало оно там, где я этого точно не ожидал – у меня в деревне.
Свой день рождения я твердо решил отпраздновать в своем доме. Год был плодотворен на дела и свершения, я успел к тому моменту: поменять полы, частично отштукатурить стены, сойтись в схватке с соседкой и прибывал в меланхолично-упадническом настроении, когда мне позвонил Лёха и сказал, что завтра он выезжает ко мне в Москву. Там меня, конечно, не было и я не задумываясь пригласил его в деревню. Лёха легко принял моё предложение и мы обсудили детали как ему до меня добраться. Моя подруга Оля подхватила Лёху в Москве и привезла на машине в деревню, вместе с моим непутевым братцем.
Мы всегда помним людей, которых давно не видели, такими какими они нам запомнились при последней встрече. Так и я представлял себе Лёху – двадцатилетним нескладным и немного сутулым подростком, с мягкими глазами, как у брошенного котенка, и вечно блуждающей улыбкой на его лице. Из машины вышел высокий, худой человек с седой шевелюрой, волевым лицом римского патриция, и больными глазами, в которых прятались грусть и тоска, частично скрытая за кустистыми черными бровями филина. Умом я понимал, что он – Лёха друг моей юности, но глаза видели усталого и потрепанного жизнью человека со знакомой блуждающей улыбкой на худом лице.
Как бы то ни было, я был очень рад его видеть. Мы обнялись и пошли веселой гурьбой в дом ужинать. Вечером мое внимание разрывалось между гостями и мы с Лёхой едва успели толком поговорить. Лишь утром, когда все ещё спали, я пошел доить коз и столкнулся в сарае с Лёхой, разговаривающего с моим козочками. Только тогда мы смогли толком поговорить.
Лёха, в текущей жизни был строителем и я хотел разузнать у него кучу вещей с этим связанных. Мы успели подоить коз, выгнать на пастбище баранов, попасти их и загнать обратно, жадно говоря обо всем подряд, глотая слова и перебивая друг друга, стараясь рассказать все и сразу на одном дыхании. Не смотря на то, что годы потрепали Лёху, он остался прежним жизнерадостным и веселым человеком, с железными принципами, прятавшиеся в его добродушном характере, как когти у кошки. Мне казалось, что время пропастью лежавшее между нами, безнадежно далеко разнесло наши взгляды и интересы. Мы были взрослыми людьми со своей сложившейся жизнью, устоявшимися привычками и жизненными приоритетами и я не очень верил, что мы найдем общий язык.
Я ожидал, что наш разговор будет крутиться вокруг воспоминаний юности и на этом заглохнет, как костер в который уже нечего бросить, и удивился когда понял, что нам есть о чем поговорить кроме прошедших дней. Вспомнил, что когда-то мы сблизились именно потому, что были на одной волне восприятия. Годы прошли, а волна осталась. Так я понял, что Лёха вновь вошел в мою жизнь окончательно и бесповоротно.
Через несколько дней Оля с моим шебутным братцем уехали обратно в Москву, а мы с Лёхой решили остаться, достроить баню и сделать отдельную комнату в доме. До этого он внимательно осмотрел мои владения и особо критически пустующее строение, носящее гордое имя Баня и спросил:
– Что это?
– Это баня! – заявил в первый же день.
– Тебя обманули, дружище. Это просто пустая коробка, которая смахивает на сарай, в котором даже нет окна.
– Ну она просто недостроена. – вступился я за свою баню.
– Я заметил. Почему вы ее так усиротили? – спросил Лёха у меня и подошедшего к нам Димона.
Я их уже успел познакомить и теперь они внимательно изучали друг друга, ежеминутно прощупывая вопросами, словно боролись за высокое звание строителя. Димон – теоретик по-большей части, впервые столкнулся с практиком, которому по ушам безнаказанно не поездишь. Лёха внимательно выслушивал выкладки Димона и сыпал дополнительными вопросами, которые явно ставили последнего в тупик.
Версию Димона черновой бани Лёха сходу разнёс в пух и прах. Он вцепился в нас с вопросом, почему мы не достроили баню, как коршун в добычу. Я злорадно смотрел на Димона и услаждал свой слух его оправданиями. Поскольку проект предусматривал наличие каменной печи в бани, то я вынужден был ждать правильного настроя Димона, чтобы он ее построил.
Лёха, подверг сомнению целесообразность каменной печи в маленькой бане, в которой отсутствовало даже окно, поскольку по версии Димона, оно считалось атавизмом.
– Баню нужно достроить! Сделать окно и перестелить полы. Завтра едем за печкой и стройматериалом для комнаты в доме. – резюмировал он
Мы с Димоном щелкнули отвисшими челюстями и посмотрели на него как на сумасшедшего.
– Завтра? – удивленно выдавил я из себя.
– Да. – бросил он мне и повернулся к Димону. – Стену кирпичную сможешь выложить? Нужно для начала отделить парилку от моечной.
Димон принял брошенный вызов и выпятив грудь заявил:
– Мне нужно два дня и … – начал Димон.
– Отлично! Завтра и начнем. – Обрубил Лёха выступление Димона, не давая ему возможности продлить список того, что ему нужно еще. – Давайте пожрем сейчас, а то уже сил нет смотреть на ваши кислые морды.
С этого момента всё закрутилось в деревне с новой силой. За полторы недели своего прибывания у меня, Лёха умудрился сделать больше чем я за год, пристыдив меня и Димона за лень и нерадивость. У меня наконец-то появилась полноценная баня, с новыми полами и окошком, перестав походить на бункер. Пока Лёха вдыхал жизнь в мою баню я активно занялся его лечением и выхаживанием от застарелой простуды, вцепившейся в него как клещ. В результате через неделю я стал счастливым обладателем бани и новой комнаты в доме, а Лёха сиял здоровым румянцем и блестящими глазами, наполненными жизненной энергией. Он уже не походил на сгорбленного старца, каким он предстал передо мной в нашу встречу, а был полон сил и лучился от счастья.
Да, Лёха оказался созидателем! Он любил не просто что-то строить, а создавать. В его голове теснились идеи строительства, как сельди в тесной бочке, которыми он без устали фонтанировал в мою сторону. Он не успевал закончить одно, как тут же начинался браться за другое. Я тупо ходил за ним по пятам, то напиливая доски нужного размера, то подавая инструменты или стройматериалы, толком не понимая, что он задумал на этот раз и как это будет выглядеть в конечном итоге.
Димон давно перестал с ним спорить, лишь хмурился каждый раз, когда Лёха его поддевал баней, окна в которой являлись атавизмом. Но поскольку Димон был героем дня, он возвёл кирпичную стену в бане, Лёха ловко перемежал подколы с дифирамбами в его адрес. Димон возбуждался в такие моменты, как монашка на вибратор и разрывался между двумя противоречивыми желаниями – нахамить или продолжать купаться в лучах славы. Я с иронией наблюдал за словесной эквилибристикой обоих, которая порой грозила перерасти во вполне себе полноценный скандал, но так и оставалась пикировкой-болтовней, не достигнув кульминационной точки кипения.
Обстановку возникшей непримиримой дружбы между Димон и Лёхой, как ни странно разрядила озлобившееся на меня соседка Луиза Петровна, решившая в одно прекрасное утро покопаться на моём пастбище, разбрасывая на нем комья свежей земли. В поисках истинного смысла деяний зловредной соседки мы с Лёхой, погрузились в атмосферу мистики и колдовства, дав неприятелю решительный отпор. Мы провели обряд экзорцизма местечкового значения, вызвав припадок истерики у Димона, решившего, что мы окончательно слетели с катушек.
Думаю, что Луиза Петровна против которой направлялся наш мистический контрвыпад пришла к схожему выводу, что и Димон, но в отличии от последнего не сотрясалась в конвульсиях истерического хохота. Лёху, как моего сообщника и безобразно вежливого человека она возненавидела люто и навсегда, окрестив его Чеченским Башкиром, сбежавшего из наркопритона. Как-то аргументировать причастие Лёхи к какой-то из этнических групп, совмещая в себе черты обоих, она отказалась наотрез, лишь каждый раз добавляя новые штрихи к основной выдвинутой версии, накропритон в которой проходил красной нитью, чем нас и развлекала при встречи.
Полторы недели пролетели быстрее чем отдых на море, в строительных свершениях, отличном настроении, философских диспутах и спорах, сдобренные перчинкой легкой стычки с соседкой. Пришло время возвращаться в Москву. К тому времени мы довольные друг другом договорились о встречи через пару недель у меня. В последний день перед отъездом я решил забить двух барашек, пяток гусей и отвезти всё это добро в Москву на пробу своим будущим клиентам, в рамках развивающейся программы «деревенский проект».
В Москве мы с Лёхой решили отвезти заказчикам баранину своим ходом и за один раз, расфасовав его в две спортивные сумки, с трудом запихав туда же гусиные тушки. Всё было бы ничего, но я не учел, что заказчик работал центре Москвы, рядом с Красной площадью, а именно в ГУМе – государственном универсальном магазине. В наши дни государственного в нем осталась только непосредственная близость к Красной площади и Кремлю.
Первые косые взгляды прохожих и полицейских мы почувствовали на себе едва вышли из метро «Театральная», в самом сердце нашей Родины, где бдительность полицейских достигала своего апогея. Два человека с тяжелыми спортивными сумками, которые они с трудом несли на плечах, выделяясь из толпы, как страусы в переполненном курятнике.
Я прекрасно понимал, что стоит нас остановить любому полицейскому то мне будет трудно объясниться, почему у нас в сумках свежие куски мяса и тушки гусей.
– Дима, тебе не кажется, что на нас как-то недобро смотрят. – полюбопытствовал Лёха, с трудом переставляя ноги, волоча на плече тяжеленную сумку.
– Лёха, главное не привлекать к себе внимание и идти спокойно. – выдохнул я из себе глубокомысленную реплику.
– Конечно, мы же совсем незаметны в этой толпе с двумя баулами, набитыми мясом. – согласился он со мной, лавирую между прохожими.
Между тем, мы беспрепятственно достигли ГУМа, со стороны Никольской улицы, и нырнули в стеклянную дверную вертушку. Охранники на входе, в образе «Мистер Смит», как по команде воззрились на нас, как на людей резко диссонирующих в общей толпе праздношатающегося народа, чьи руки по сравнению с нашими казались пустыми. Один из этих агентов «Матрицы» вышел из состояния стазиса и начал уверенное движение ко мне.
– Всё, нормально. Мы здесь по работе. – опередил я его вопрос ко мне.
Охранник удивлено моргнул на мою убедительную фразу и сбился с шага не дойдя до меня пару метров. Не знаю чем кончилась бы эта сцена, а главное моё последующее объяснение с ним, по какой такой работе мы здесь шастаем с огромными сумками. В критический момент неминуемой встречи с охранником, из толпы появился мой мясной заказчик и приветливо замахал руками в нашу сторону. Напряжение возникшее в воздухе с нашим появлением рассеялось, как дым под порывом ветра и бдительный страж отступил от меня.
– Дима, я заказал одного барана, а у тебя, судя по вашей поклаже, половина твоего бараньего стада. – поприветствовал меня Саша, молодой, светловолосый парень с серьезным лицом партийного работника, безвозвратно ушедшей эпохи – мой главный мясной заказчик.
– Ну я решил разбавить ассортимент и побаловать тебя домашней гусятиной. – радостно сообщил я ему, синхронно с Лёхой поставив на пол тяжелые сумки.
– Я надеюсь ты не собираешься мне прямо здесь провести демонстрацию своего ассортимента? – сыронизировал Саша.
– Нет, не собираюсь. Я был тебе признателен, если мы куда-нибудь переместимся отсюда в более дружелюбную обстановку. – выпалил я с трудом переводя дух.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.