Текст книги "Теория экономического потрясения. Что нужно знать о бизнесе, кризисе и власти сегодня"

Что ждет экономику?

На фоне пандемии коронавирусной инфекции и карантинных мер, связанных с ней, важно понимать насколько государство или то, что принято называть государством, в состоянии реагировать на внешние вызовы на разных уровнях. Немаловажны действия России в отношении Организации стран – импортеров нефти (ОПЕК). Россия никогда не входила в эту организацию, оставляя за собой право наблюдателя. При этом отношения с Россией оказывали влияние на политику ОПЕК.

С 2016 года действует формат ОПЕК+, когда в обсуждении о сокращении добычи нефти участвуют все страны ОПЕК, а также Россия, Казахстан и Азербайджан. 1 апреля 2020 года Россия решила прекратить обязательства по сокращению добычи нефти, но к 9 апреля возобновила свои обязательства. Как это происходило? Саудовская Аравия и Россия, грубо говоря, не договорились. И тут важно понимать, насколько покидание стола переговоров было корректно воспринято саудитами. Действия по сделке с ОПЕК – очень печальное мероприятие, я бы сказал даже, практически афера. Если бы мы вышли из-за стола переговоров с ОПЕК еще в марте 2020 года, то всему миру пришлось бы сократить добычу углеводородов приблизительно на полтора миллиона баррелей. России была объявлена ценовая война – цены на рынке резко упали. Втравив в эту ситуацию саудитов и катарцев, мы сами, как страна, должны были сократить практически на полтора-два миллиона баррелей добычу полезных ископаемых, то бишь нефти и газа. В первую очередь все-таки нефти, потому что это – основа основ в ОПЕК.

Конечно, каждая страна пыталась на этом сыграть, причем в минус и не предупредив своих партнеров. Были ли у нас шансы выиграть в этой игре? Нам уже не верят, причем не верят очень давно и публично. О чем открыто говорят в самом ОПЕК: министр иностранных дел Саудовской Аравии выпускает официальное заявление, говоря о том, что Россия в этом вопросе повела себя лживо. Потребителей нефти тоже не проведешь, они взвешенно и очень аргументированно торговались, сбивали цену и, конечно, выходили на другие объемы нефти и газа – в 2020 году цены на нефть повсеместно падали.

Кроме прочего, карантинные меры остановили ключевые отрасли, которые напрямую связаны с нефтяной промышленностью (туризм, авиация – основные потребители нефти; химическая промышленность), и, как следствие, упал спрос на топливо. В результате произошло падение валового продукта как минимум на 8 %. Потому что было остановлено около 50 % экономики. Обычно кризисом считается падение на 1–2 %, а тут целых 8! В результате простоев и остановок люди начали терять работу, и это уже не 3–4 млн человек по России, а боюсь, что от 8 млн и выше.

Российская экономика будет находиться под влиянием всех обозначенных трендов в ближайшие несколько лет, думаю, что 3–4 года минимум. России было бы неплохо сделать сейчас то, что не было сделано 20–30 лет назад – начать встраиваться в международные цепочки разделения труда и диверсифицировать экономику. Да, в этом случае нам будет очень тяжело, хотя и раньше не было просто на этом общем рынке, мы никому не были особо нужны, а тем более сейчас, когда у нас не очень много преимуществ. Но подешевевший рубль и низкие зарплаты не сделают компетенции наших сотрудников высокими. Поэтому нас ожидает, скорее всего, очень долгое и объемное сокращение добычи нефти, газа, подъем внутренних цен и дальнейшее обнищание людей. Увы!

Будет ли полномасштабное выправление экономики? Скорее всего – нет. За 2020 год добыча полезных ископаемых снизилась на 7 % по сравнению с 2019 годом.

В декабре 2020 года правительство снизило прогноз по объемам добычи топливных полезных ископаемых на 2021–2022 гг. – нефти, природного и попутного нефтяного газа и угля. Прогноз по добыче нефти, включая газовый конденсат, на 2021 г. снижен с 560 млн т до 517 млн т, а на 2022 г. снижен с 558 млн т до 548 млн т. Прогноз по добыче газа на 2021 г. снижен с 750,1 млрд м³ до 698,3 млрд м³, а на 2022 г. снижен с 758,1 млрд м³ до 743,1 млрд м³. Прогноз по добыче угля на 2021 г. снижен с 455 до 390,7 млн т, а на 2022 г. снижен с 465 млн т до 389,5 млн т.

Применяемые нами технологии позволяют добывать только самую «легкую» нефть. А более сложные месторождения с большим количеством полезных ископаемых, которых у нас действительно много, – требуют иных, более современных технологий. Под «иными технологиями» имеются в виду технологии, которые применяются в основном в Соединенных Штатах. Как вы знаете, у нас официальное противостояние и, конечно же, у меня нет особых сомнений, что мы постараемся сесть с Соединенными Штатами за стол переговоров. Потому что по большей части наши «чинуши» рассматривают страну и кубышку фонда национального благосостояния как свою личную персональную кубышку. И такой подход для нас с вами является проблемой на уровне как мелкого, так и среднего и крупного бизнеса, который тоже сейчас сильно теряет.

В целом за 2020 год большинство промышленных компаний просело. Попросту говоря, некуда сбывать металлы, некуда сбывать энергетику, то есть – энергию физически, потому что для этого должны быть запущены производства. Ну а про нефть и газ я сказал выше.

У нас есть инфраструктурные проекты, которые полностью заморожены. У нас есть еще не очень ясные сверхпроекты, и мы не знаем, как они будут распоряжаться выделенными средствами. И когда мы говорим, что у нас золотовалютный фонд-то большой, мы забываем о том, что если вдруг, совершенно неожиданно, ни с того ни с сего или на основании нашей внешней политики, а иногда даже внутренней политики – введут очередные санкции – то золото, о котором мы думаем как о защитном активе кто примет? С чего вы вдруг решили, что его будут принимать по рыночной цене? Напоминаю вам о первых годах советской власти. Золото, бриллианты и все остальное принималось по бросовым ценам. И соответственно, все, что имеет маркировку, например, РФ может приниматься с дисконтом 30–40 %. Это будет обвал, например, рынка золота. Поэтому ситуация куда более серьезная, и в убытках могут быть все.

Бизнесу в нашей стране стоит готовиться к тому, что, скорее всего, власти ни с кем делиться не будут, как бы этого нам ни хотелось. Если раньше полновесная чаша бюджета, хоть как-то переливаясь, орошала нас какими-то падающими вниз каплями, то теперь эта чаша, пусть и не опустела, но она не переливается через край – орошать нечему. Более того, почувствовав угрозу собственному благосостоянию, «чинуши», скорее всего, будут увеличивать налоги, причем существенно. В первую очередь повышение налогов коснется недвижимости, доходов граждан, автомобилей (причем любых, даже если это – очень старые автомобили российского производства). В общем, все, что у вас есть, включая одежду, я думаю, подвергнется очередному витку налогообложения. И причем это не «падающая экономика», здесь фундаментальные структурные изменения производит не предприниматель, и это также и не естественное движение рынка. Это сделали правительства разных стран, переломив экономику об колено.

Но в экономике не существует плюсов и минусов. Своим коллегам я всегда задаю один и тот же вопрос: вы занимаете 100 % рынка? Если нет, то все тенденции рынка вы обязаны отслеживать в зависимости от своего движения и движения конкурентов. Фраза, которую я говорю всем предпринимателям: «Если поднимается весь океан, то поднимается и ваша лодка. Где ваша заслуга? Вы лоцман или капитан? Или вы планктон, который куда вода ушла, туда и вы?» Та система управления, которая сложилась у нас, в том числе результат и нашей пассивности, пассивности наших сограждан. Поэтому она не поменяется, пока что-то не изменится в самом сознании граждан.

При этом политики, по сути, не существует, политика – это перепачканная в дерьме экономика. При этом многим гражданам свойственно все персонифицировать и считать, что многое изменится, если, допустим, мы поменяем Путина на условного Навального или условного Потапенко. Но ведь систему управления вы не поменяете – «потому что не на что». А если система принятия решений остается, то поставленный вами царь в зависимости от собственных устремлений и дерьма, которое в нем есть (а оно есть во всех, в том числе во мне), через очень короткое время начнет реализовывать стратегию дерьма просто потому, что не видит причинно-следственных связей. И наивно в такой системе полагать, что можно поставить кого-то «хорошего», потому что как только человек понимает, что он становится микробогом, он задает себе сакральный вопрос: «Зачем я буду общаться с этим, как его там, народом?» Вопрос о власти сложный и многогранный, поэтому в первую очередь нужно избавиться от иллюзии, что куда-то можно поставить хороших руководителей. Существует 5 % людей, которые никогда не воруют, еще 5 % воруют всегда, а основная масса – «пограничники». Я всегда говорю, что у всех есть цена и кнопки, на которые можно нажимать. Пример самой высшей цены – жизнь. Поверьте, при правильном подходе вы сделаете так, как вам скажут.

Многие вспоминают бандитизм 1990-х как время, когда ты сам роешь себе могилу. А сейчас и без рытья могил жизнь твоих родных и близких, их успех или неуспех могут быть поставлены на карту в прямом физическом смысле. Те, кто говорит, что никогда в жизни ничего не возьмут, не украдут – вспомните фильм «Приключения Электроника»: у каждого есть кнопки. А до тех пор, пока вы не осознаете, что у вас есть кнопка, вы будете уязвимы. Как только вы осознаете, у вас появится величайшая степень свободы, ваш страх начнет служить вам. Страх – это обычная нормальная реакция человека.

Размышления на тему.

Деревеньку Давос переродил профессор экономики Клаус Шваб. Он же – по-прежнему президент этого форума. Изначально, основной Форум-элит был обычным Европейским Форумом менеджмента, но 1987 году он изменил свое наименование и усилил свой статус. Произошло эдакое перерождение бизнес-концепции в концепцию политическую. Нынешний форум в Давосе – это «международный бизнес-клуб, скопление империалистических транснациональных компаний со всего мира, на которых обкатывается будущая политическая элита», – с нескрываемой иронией писала бывавшая на нем политик и общественный деятель Ирина Хакамада.

Сегодня Форуму 50. В «лихие» 90-е Владимир Путин был завсегдатаем форума. Уж в каком качестве, любопытный читатель, надеюсь, сможет разузнать сам. Последний раз Путин был на Давосе в 2009 году уже как полноправный президент России. Другой статус, другие задачи.

Давос. Место must visit. Редко кто приезжал туда на официальную программу. Важно было то, что происходило в кулуарах. С кем виделся? Что обсудил? Классический нетворкинг. Наступил 2020-й. Все сломалось. Нет ни икры, ни классического Русского дома. Да и мы там не в чести. Совместить приятное с полезным – поговорить о мировых проблемах и насладиться красивой природой Швейцарии не получится. Знаменитый форум из соображений эпидемической безопасности прошел в виртуальном пространстве. Его гости – канцлер Германии Ангела Меркель, президент КНР Си Цзиньпин, премьер-министр Японии Ёсихидэ Суга и глава МВФ Кристин Лагард – выступили на нем не покидая своих государств. Всего в форуме приняли участие 1500 лидеров политики и бизнеса со всего мира.

Путин выступает и обозначает – «я есть». «Мы есть». «Вы не правы, учтите, мы на площадке». В это время в других комнатах Zoom-а: милая дама-альбинос говорит о проблемах альбиносов; Кристина Лагард – не о банковской и финансовой системе, а о зеленой промышленности и экономике. Что поделать – тренд. И бессмысленно бороться с охватившей мир «зеленостью».

Но тем не менее, сколько бы в этот раз ни произносилось слов о «зеленой» экономике, первым словом все равно останется «экономика». Можно обернуться трижды вокруг себя, но производство и утилизация аккумуляторов и оборудования для электромобилей и ветроэнергетики не становится от этого чище. И пока что проще топить дровами и углем. Просто потому, что чище. Нет, это вовсе не означает, что о Матери-Природе не надо заботиться, но всегда стоит задумываться, что грязнее – аккумулятор или сожженный уголь. Послание нашего президента, на мой взгляд, было выстрелом в воздух.

Понятно, что тренды последних лет – возвращение интереса к частным деньгам в виде криптовалют и частный труд, без привлечения того, что мы ошибочно называем государством, – вызывает у него тревогу. И чем авторитарней правитель, тем это беспокойство выше. А ну как вдруг народ поймет что государство – это пшик. А транснациональные корпорации давным-давно все умеют делать и быстрее, и лучше вас, чиновников.

И что ж, на покой?

Есть ли у нас, точнее у Владимира Путина, шанс прокричать, достучаться до внешних контрагентов? Боюсь, что с каждым днем все меньше и меньше. После последних внутренних скандалов, кроме небольшой группы энергетических спекулянтов, вряд ли кто-то станет играть в долгую в России. И тут речь не о комнате Грязи. Майкл Калви и его команда были далеки от все этой политической мишуры, но являлись значимым маркером инвестиционного климата. Как и ранее глава IBM, попавший под облаву в Сколково, как и глава SunRise, как и многие другие. Технологический тупичок в пропасти. Увы, наше место.

Имеет ли смысл такой Давос? В таком формате на пару раз его хватит, не более, а после… После всем нужны взгляды, движения рук, движение мысли за бокалом хереса. Давос важен! Давось потихоньку. Изо дня в день, из часа в час. И возможно тогда, поменяв отношение к бизнесу внутри России, удастся поменять и наше место вовне. Со стереотипных матрешек-водки-балалайки, на Технологии-ИТ-Развитие.

Российские бизнес и экономика – убил ли их карантин?

Я изначально говорил, что по моим оценкам пострадает 90 % мелкого бизнеса, приблизительно 50 % среднего бизнеса и 25 % крупного бизнеса. В 2020 году я наблюдал адаптационную модель бизнеса в целом и ожидал до конца года волну банкротств – как корпоративных, так и физических лиц. Все это происходило и подтверждалось теми расчетами, которые я вел. И все, что происходило в бизнесе в 2020 году, случалось потому, что во всем мире поменялась модель экономики. То есть я говорю не только о России. Модель экономики изменилась глобально. Что касается России, то за 2020 год банкротства распределялись следующим образом: 2583 организаций в сфере торговли, 2011 – в сфере строительства, 1183 – в сфере недвижимости, 1090 – в сфере обрабатывающего производства, 582 – в сфере консалтинга.

Беднеют граждане – бизнесу не с кем работать. Напомню, что в 2020 году потерялись две очень важные вещи, которые многие до этого считали ерундой. Во-первых, потерялась так или иначе существующая практически во всем мире (за исключением некоторых стран третьего мира) успокоенность – в прямом физическом смысле, ту эпоху, которая предшествовала коронавирусной, вполне обоснованно можно назвать эпохой суперпотребления. И во-вторых, потерялась уверенность в завтрашнем дне. Это вещи, происходящие одна от другой. Во всех странах мира покупались товары, для которых требовалось влезать в кредиты, которые люди даже не видели. И эта модель в одночасье рухнула. И теперь мы видим мобилизационную модель экономики в действии, когда потребляются самые примитивные виды товаров и услуг, потому что суперпотребления и уверенности в завтрашнем дне больше нет. И новую модель той экономики, которая будет завтра, ни одно правительство, не только Российской Федерации, но и ни одно в мире, пока не выработало.

И теперь, в 2021 году, мы все находимся в продолжении того, что началось в 2020 году. Я понимаю, что все сильно устали от того, что происходит, но я боюсь, что последующие годы могут быть жестче. Здесь не нужно строить особых иллюзий. Ключевой вызов для России – это отсутствие ответа на вопрос: что мы за продукт в международном разделении труда. Мы недавно услышали о том, что, оказывается, более 70 % российской экономики – это не углеводороды. Только не очень понятно, а что же это тогда, что же в таком случае мы стали производить, а главное – продавать на внешний рынок? И вот это – тайна, которую ни один россиян не знает. И строить догадки также очень сложно, потому что ведь если у вас так колоссально возрастает экспорт и доходы от него, то эта продукция должна просто влет идти, должны строиться предприятия, а они вместо этого все время закрываются.

Реальный бизнес умирает благодаря бездумным действиям властей. До февраля включительно мы видели продолжающуюся волну частных и корпоративных банкротств. Увеличивалась задолженность физических лиц, раздувался кредитный и ипотечный пузырь. 2021 год – это время жесткой посадки. Скорее всего, мы увидим это осенью, с учетом входа в электоральный цикл. Будет несколько трендов. Прежде всего, необходимо будет раздувать политическую активность и говорить, что все хорошо, а также делать вид, что мы идем вперед. По другую сторону останется реальная экономика, которая продолжит нести потери в виде мелких, средних и крупных предприятий.

Проблема необеспеченных денег

Единственная модель, которую в период локдауна использовали все правительства, – это тупо «сеять» бабки, то есть они просто физически печатали и раздавали их. Конечно, это грело душу. Например, я в Чехии получил тогда от правительства компенсацию на 75 % зарплаты для своих сотрудников и по октябрь 2020 года не выплачивал кредиты. Чехия в локдауне очень аккуратно относилась к своей экономике. Выплаты, кредиты, о которых я говорил, осуществлялись из бюджета. Правда, честно скажу, я к этому отношусь настороженно, потому что ключевой вопрос здесь – а кто будет за это расплачиваться? Я не испытываю восторга оттого, что там налево-направо раздавались деньги, так же как я не испытываю восторга оттого, что у нас они не раздавались. Потому что ключевой вопрос, который закономерно возникает, – из каких источников происходят эти выплаты? В этом вопросе стоит убрать популистскую часть и сосредоточиться на финансовой, экономической, технологической части – как наиболее важных.

Рассмотрим ситуацию в Канаде в качестве примера. Эта страна в несколько раз увеличила свой внешний долг. С одной стороны, среднестатистический канадец или даже тот, кто там сейчас находится на правах эмигранта, радуется – им из этой суммы выплатили приличные деньги. С другой стороны, я понимаю, что, например, правительству Трюдо в 2021–2022 годах придется отвечать за этот увеличенный долг и что-то производить на внешний рынок. Нужно отдавать себе отчет в том, что выпущено огромное количество необеспеченных денег и что это будет иметь в перспективе последствия. Мы всё глубже и глубже заглядываем в черную дыру финансового кризиса. Он уже рядом, он не может не произойти, потому что деньги не были обеспечены трудом. Это пустые деньги, и они должны «вспыхнуть». И то, как и когда они «вспыхнут», – это совсем другой вопрос.

Как и насколько мы все зависим от крупного бизнеса?

В нынешней ситуации меня больше всего тревожит крупный, так называемый «олигархический» бизнес. И он должен тревожить каждого, потому что наша страна очень сильно зависит от поставки углеводородов. Практически 70 % нашей экономики – это государственная экономика, и она строится на поставках «сырья» – я расширю список, потому что у нас там есть и металлы, и прочее. То есть, конечно, мы поставляем и какие-то товары и услуги, но их не так много. Я, как средний бизнес, очень сильно завишу от того, как будет развиваться крупный бизнес. Потому-то это меня и тревожит. Будут ли деньги у сотрудников крупного бизнеса и придут ли они, чтобы отдать свои деньги мне? Не будет продаваться сырье – у меня в столовых или магазинах тоже никто ничего не будет покупать. Потому что даже самая последняя шаурмичная, через несколько итераций, живет с продаж нефти и газа.

Тем не менее даже сейчас эти условные «шаурмичные» продолжают открываться. Открываться, закрываться – посмотрите вокруг. Возле вашего офиса не стало меньше ресторанов и кафе. Да, наверняка почти все таблички сменились, но ведь их не стало меньше. Открываются новые заведения. Но в данном случае, когда мы говорим про открытие – это и есть адаптационная модель. Многие открылись в формате «…и живые позавидуют мертвым». Открыться-то открылись. А какая там посадка? Какой средний чек? Что продается? И в период с сентября 2020 по февраль 2021 они закрывались уже с существенно большими убытками, чем в самом начале этого локдауна.