Текст книги "Участие Российской Федерации, субъектов Российской Федерации и муниципальных образований в гражданских правоотношениях"

Процесс формирования воли государства и ее изъявления при совершении такого юридически значимого акта, как прием заявления, не отличается особой сложностью. В формировании и изъявлении воли Российской Федерации участвует один орган – МВД России. Гораздо сложнее протекает процесс формирования воли государства и ее изъявления при совершении такого юридически значимого акта, как прием в гражданство Российской Федерации. В этом процессе принимают участие различные органы: МВД России, ФСБ России, Комиссия по вопросам гражданства при Президенте РФ и сам Президент РФ. Указанные органы взаимодействуют между собой. Их взаимодействие регулируется нормами права, существует в виде правовых отношений, в которых органы государства участвуют от своего имени. Для возникновения таких отношений как правовых органы государства обладают достаточной правосубъектностью. Отношения между МВД России и ФСБ России, между МВД России и Комиссией по вопросам гражданства, между Комиссией по вопросам гражданства и Президентом РФ – это отношения образования воли Российской Федерации, которая будет выражена Российской Федерацией через Президента РФ. Принимая предложение Комиссии по вопросам гражданства, Президент РФ действует от своего имени как орган, обладающий собственной правосубъектностью, рассчитанной на его участие в правовых отношениях с другими органами. Решая вопрос о приеме в гражданство, издавая соответствующий правовой акт, Президент РФ действует от имени Российской Федерации, собственную правосубъектность не проявляет. Другими словами, Президент РФ, решающий вопрос о приеме в гражданство, – это Российская Федерация принимающая человека в свое гражданство.

Решение проблемы четкого определения границ правосубъектности государственных органов осложнено следующим обстоятельством. Зачастую юридическая дифференциация социальных явлений сочетается с их организационным единством и целевой взаимообусловленностью. По этой причине велика опасность представить указанное единство в виде тождества явлений. Например, широко распространено мнение о том, что многие государственные органы являются государственными учреждениями, обладают статусом юридического лица. Тем самым границы правосубъектности государственных органов неоправданно расширяются, что и приводит к неверным выводам о субъектном составе многих правоотношений. При внимательном рассмотрении такого явления можно обнаружить различных лиц: государственное учреждение – субъект в первую очередь гражданского права и государственный орган – субъект совершенно иной отрасли права (государственного и/или административного права). Удачный пример такого анализа можно найти в работе Д. Н. Бахраха: «Осуществляет оперативное управление имуществом и имеет права юридического лица не орган управления, а одноименное (курсив мой. – Д. П.) учреждение. Особенно очевидным это становится при анализе правового статуса коллегиального органа. Например, исполком городского Совета народных депутатов как орган управления – одно, а как учреждение – уже другое. Под одним и тем же названием можно обнаружить два различных по составу и правовому положению коллектива. Исполком как большой коллектив, учреждение обслуживает коллегиальный орган государственного управления, избранный Советом народных депутатов. Права юридического лица, соответствующее имущество даны учреждению для материально-правового обеспечения его собственных потребностей. А фонды, которыми распоряжается исполком-орган, являются фондами города, и исполком не вправе использовать их для удовлетворения своих потребностей»[78]78
  Бахрах Д. Н. Субъекты советского административного права // Субъекты советского административного права: Межвуз. сб. науч. тр. Свердловск: Свердловский юрид. ин-т., 1985. С. 10–11. – Ц. А. Ямпольская также указывала на принципиальное отличие учреждения от государственного органа (См.: Ямпольская Ц. А. Органы советского государственного управления в современный период. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1954. С. 31–32).


[Закрыть].

§ 3. Гражданская правосубъектность публично-властных организаций. История вопроса

Проблема участия государства и других публично-властных организаций в гражданских правоотношениях заняла особое место в научных исследованиях в советский период развития отечественной теории гражданского права. До Октябрьской революции в работах российских ученых государству традиционно отводилось место среди юридических лиц. Авторы, признававшие юридическое лицо в качестве субъекта права, относили к числу юридических лиц и государство. В таком его качестве государство именовалось казной[79]79
  См., напр.: Мейер Д. И. Русское гражданское право… С. 135–138; Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права… С. 91; Васьковский Е. В. Учебник гражданского права… С. 74–75.


[Закрыть]. Позже, о государстве – юридическом лице (казне) писали реже[80]80
  См., напр.: Братусь С. Н. Юридические лица в советском гражданском праве, 1948. С. 169; Венедиктов А. В. Государственная социалистическая собственность. М.; Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1948. С. 814–815.


[Закрыть]. Во второй половине прошлого столетия в советском гражданском праве господствовала иная методологическая установка[81]81
  Уже через два года после опубликования монографии «Юридические лица в советском гражданском праве» С. Н. Братусь не только не называет государство юридическим лицом, но и доказывает необходимость обособления казны от юридических лиц (см.: Братусь С. Н. Субъекты гражданского права. М.: Гос. изд-во юрид. лит., 1950. С. 241).


[Закрыть]. В научной классификации государство было так же обособлено от юридических лиц, как последние были обособлены от граждан[82]82
  Так, например, по мнению С. С. Алексеева, общественные образования (государство, административно-территориальные единицы и т. п.) не следовало смешивать с какими-либо другими субъектами и они должны были получить столь же обособленное в теоретическом плане место, какое имели граждане и организации (государственные органы, юридические лица и т. д.). Он считал, что именно трехчленное деление субъектов права полностью адекватно реальному положению участников правовых отношений. Обособление государства от других субъектов права имело своим основанием, в частности, такой признак государства как политическая власть (см.: Алексеев С. С. Общая теория права… С. 149).


[Закрыть]. Однако четкое нормативное закрепление эта классификация субъектов гражданского права получила лишь в 1991 г. с принятием Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик[83]83
  Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР. 1991. № 26. Ст. 733.


[Закрыть].

Влияние на расстановку приоритетов в научных исследованиях после 1917 г., несомненно, оказала большая политическая значимость работы над проблемами государственной собственности. О правосубъектности государства в сфере имущественных отношений чаще всего говорили на примере отношений собственности. Направление теоретической деятельности во многом определялось и тем, что в гражданском законодательстве обычно встречался нейтральный термин «государство», в то время как государствами являлись и СССР, и республики.

В связи с анализом правосубъектности государства в сфере гражданских правоотношений можно выделить две основные проблемы, стоявшие перед каждым советским юристом.

1. Необходимо было выявить предпосылки участия государства в гражданских правоотношениях. Другими словами, установить, – обладает ли государство гражданской правоспособностью и гражданской дееспособностью; необходима ли гражданская праводееспособность государству для участия в гражданском обороте, или достаточными предпосылками являются публичная власть, суверенитет.

2. Нужно было решить, какое из государств является субъектом различных имущественных отношений, и в первую очередь отношений собственности: а) СССР или каждая союзная республика в отдельности; б) одновременно СССР и каждая союзная республика в отдельности; в) Советское государство как правосубъектная система, включающая и Союз ССР, и союзные республики.

Требовалось также ответить на вопрос о правосубъектности автономных республик и прочих территориальных образований в сфере гражданских правоотношений.

Многими из ученых, обратившихся к проблеме участия государства в гражданских правоотношениях, предложены свои оригинальные концепции. Единство мнений так и не было достигнуто вплоть до того момента, когда перестал существовать объект научного исследования – Союз Советских Социалистических Республик, республики как субъекты советской федерации и советская государственность в целом. Поэтому и в данной главе рассмотрению подлежат не столько сложившиеся и общепризнанные в науке учения, сколько точки зрения отдельных авторов.

Признавая государство участником гражданских правоотношений, далеко не все ученые отмечали, что одной из предпосылок участия государства в гражданских правоотношениях является его гражданская правоспособность. Сложились три основных подхода к определению правосубъектной предпосылки участия государства в гражданских правоотношениях:

– отрицание гражданской правоспособности, ее замена суверенитетом и публичной властью;

– признание гражданской правоспособности с допущением властных элементов в ее структуре;

– отрицание властных элементов в структуре гражданской правоспособности государства.

Сторонники первого подхода считали, что даже в тех редких случаях, когда государство непосредственно участвует в гражданских правоотношениях (сделки торгпредств, государственные займы, наследование и т. д.), оно «выступает не в качестве обычной фигуры гражданского права – юридического лица, а остается властным субъектом»[84]84
  Мицкевич А. В. Субъекты советского права. М.: Госюриздат, 1962. С. 108.


[Закрыть]. А. В. Мицкевич, даже допуская невластный характер некоторых правомочий государства в имущественных отношениях, писал: «Такого рода правомочия и обязанности Советского государства немногочисленны, и для их признания нет необходимости предоставлять государству правоспособность юридического лица, возникающую у организаций на основании иных предпосылок, не характерных для правосубъектности государства»[85]85
  Мицкевич А. В. Субъекты советского права. М.: Госюриздат, 1962. С. 109.


[Закрыть]. Государство обладает суверенитетом, оно олицетворение публичной власти. Ничего подобного нет ни у одного другого субъекта права. Данное обстоятельство не имело бы существенного значения, если бы эти характерные черты государства не проявлялись непрерывно и почти повсеместно в имущественных отношениях социалистического общества. Именно эти признаки государства считались достаточными для участия в гражданских правоотношениях.

Гражданскую правоспособность признавал за государством П. П. Виткявичус. Однако это признание не препятствовало рассмотрению государства в гражданских правоотношениях в качестве властного субъекта. По его мнению, особенность государства как субъекта гражданского права заключается в единстве политической власти и гражданской правосубъектности[86]86
  Виткявичус П. П. Гражданская правосубъектность советского государства. Вильнюс: «Минтис», 1978. С. 70 и сл.


[Закрыть]. Не случайно к проявлениям гражданской правосубъектности П. П. Виткявичусом была отнесена даже конфискация имущества по приговору суда. В связи с этим он писал: «…действия суда при определении таких мер наказания, как штраф и конфискация, являются не только актами отправления правосудия, но также и действиями, в силу которых реализуется правосубъектность государства, направленная на возникновение права государственной социалистической собственности или прав имущественно-обязательственного характера»[87]87
  Виткявичус П. П. Гражданская правосубъектность советского государства. Вильнюс: «Минтис», 1978. С. 74.


[Закрыть].

Иначе решал вопрос о характере гражданской правоспособности государства С. Н. Братусь. По его мнению, вступая в гражданские правоотношения, государство добровольно ограничивает свой иммунитет. Для существования так называемой властной гражданской правоспособности нет никаких оснований[88]88
  Советское гражданское право: Субъекты гражданского права. М.: Юрид. лит., 1984. С. 26.


[Закрыть]. Обоснованным является и следующее еще более категоричное высказывание А. А. Пушкина: «Утверждение о том, что государство в гражданских правоотношениях выступает как носитель не только субъективных гражданских прав, но и властных полномочий, по существу вообще снимает вопрос о природе этих отношений как гражданско-правовых, поскольку отношения, основанные на власти и подчинении, это не гражданско-правовые отношения»[89]89
  Пушкин А. А. В. И. Ленин об экономической роли Советского государства и вопрос о гражданской правосубъектности государства // Вопросы государства и права: Сб. статей. М.: Юрид. лит., 1970. С. 44.


[Закрыть]. Выбор формы проявления своей правосубъектности для конкретных правоотношений происходит не по усмотрению самого государства, а зависит от существа правоотношений, в которые вступает государство[90]90
  Пушкин А. А. В. И. Ленин об экономической роли Советского государства и вопрос о гражданской правосубъектности государства // Вопросы государства и права: Сб. статей. М.: Юрид. лит., 1970. С. 44.


[Закрыть]. По мнению А. А. Пушкина, объяснить участие государства в гражданских правоотношениях возможно лишь используя понятие гражданской правоспособности. Правоспособность эта не может быть властной, поскольку самим гражданским правоотношениям чуждо властное начало[91]91
  Пушкин А. А. В. И. Ленин об экономической роли Советского государства и вопрос о гражданской правосубъектности государства // Вопросы государства и права: Сб. статей. М.: Юрид. лит., 1970. С. 44.


[Закрыть].

Проблема дееспособности государства, как и любой другой организации, – это проблема волеобразования и волеизъявления данного субъекта. Оба названных процесса немыслимы без деятельности государственных органов. Д. И. Мейер в связи с этим писал: «…нередко высказывается мнение, что различные присутственные места суть также юридические лица… Однако такое воззрение нельзя считать справедливым: все присутственные места… действуют именем (курсив мой. – Д. П.) государства, служат его органами, и потому нельзя признать их самостоятельными юридическими лицами, а личность их сводится к личности обширного союза – государства»[92]92
  Мейер Д. И. Русское гражданское право… С. 137.


[Закрыть]. Слово «именем» выделено не случайно. Рассматривая отношения представительства, Д. И. Мейер давал следующее определение: «Под представительством разумеется тот случай, когда одно лицо совершает юридическое действие вместо и от имени (курсив мой. – Д. П.) другого, причем юридические последствия действия распространяются на правовую сферу последнего»[93]93
  Мейер Д. И. Русское гражданское право… С. 175.


[Закрыть]. Различие выделенных слов фиксирует сущностное различие деятельности государства и отношений представительства[94]94
  В современных трудах по гражданскому праву подобная дифференциация в используемой терминологии не усматривается. Свое присутствие слово «именем» сохранило лишь в процессуальном законодательстве применительно к деятельности суда.


[Закрыть]. Это различие имеет в своей основе дееспособность государства. Государство действует преимущественно самостоятельно через свои органы, которые собственную правосубъектность в таких правоотношениях не проявляют и, следовательно, не могут быть представителями государства в полном смысле этого слова. Возникающая иногда потребность в представителях удовлетворяется государством опять же самостоятельно путем совершения необходимых для этого сделок (заключение договора, выдача доверенности).

В дореволюционной российской цивилистике не было единства мнений относительно дееспособности государства, как не было единства относительно дееспособности юридических лиц в целом. Например, Е. В. Васьковский считал, «что приписывая юридическим лицам правоспособность, фикция не дает им дееспособность»[95]95
  Васьковский Е. В. Учебник гражданского права… С. 68.


[Закрыть]. Юридические лица, а следовательно, и государство, сравнивались с малолетними и умалишенными, «которые тоже считаются неспособными к юридическим действиям и могут совершать их через представителей»[96]96
  Васьковский Е. В. Учебник гражданского права… С. 68.


[Закрыть]. Г. Ф. Шершеневич также писал о восполнении особыми представителями (органами) отсутствующей у юридических лиц дееспособности[97]97
  Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права… С. 93.


[Закрыть]. Ю. С. Гамбаров вообще видел в качестве субъекта права только человеческую личность[98]98
  Гамбаров Ю. С. Курс гражданского права. СПб, 1911. Т. 1. С. 452.


[Закрыть].

В советский период те ученые, которые признавали гражданскую правоспособность государства, вполне закономерно вели речь и о гражданской дееспособности. При этом проблема гражданской дееспособности государства в основном сводилась к объяснению соотношения понятий государства и государственного органа.

Как известно, во многом благодаря учению А. В. Бенедиктова о государственной собственности, понятие государственного органа приобрело широкое применение. Вплоть до последней реформы гражданского законодательства в начале 90-х годов под государственным органом понимали не только органы государственной власти и управления как таковые, но и любые другие государственные организации, в том числе многочисленные предприятия. Поэтому вполне закономерным является то обстоятельство, что государственные органы часто выступали от собственного имени, в большинстве своем являлись самостоятельными субъектами различных отраслей права, и не в последнюю очередь гражданского права. В одном и том же понятии, в понятии государственного органа, находили выражение различные по содержанию общественные отношения. Статус юридического лица становился обязательным сущностным признаком многих государственных органов.

М. И. Брагинский все государственные органы подразделял на две большие группы: обладающие статусом юридического лица и действующие от своего имени либо от имени государства; не обладающие гражданской правосубъектностью, положение которых «относительно Союза ССР и союзных республик во многом тождественно положению органа юридического лица»[99]99
  Брагинский М. И. Гражданская правосубъектность Союза ССР и союзных республик // Правоведение. 1963. № 1. С. 49.


[Закрыть]. В первом случае могли возникать отношения представительства. Государственный орган, имея статус юридического лица, т. е. будучи самостоятельным участником гражданских правоотношений, мог стать представителем государства, действовать от его имени. Во втором случае, по мнению М. И. Брагинского, всегда действовало непосредственно само государство.

Несколько иначе к решению этого вопроса подходил А. А. Пушкин. Он писал: «Вне органов государство (в том числе и Советское) ни действовать, ни распоряжаться принадлежащими ему средствами не может, независимо от того, идет ли речь о гражданских или иных, например административных, правоотношениях. Вопрос заключается лишь в том, в каких случаях и в каких правоотношениях в лице своих органов в качестве субъекта правоотношения выступает само государство и соответственно, когда и в каких правоотношениях в качестве субъектов права выступают непосредственно государственные органы. Следует одновременно согласиться с тем, что государство, как субъект советского гражданского права, участвует в гражданских правоотношениях через систему лишь тех своих органов, которые в этих правоотношениях не пользуются правами юридического лица или вообще не являются юридическими лицами. Их действия – это и есть действия самого государства»[100]100
  Пушкин А. А. В. И. Ленин об экономической роли Советского государства… С. 40.


[Закрыть].

А. А. Пушкин относил государственные предприятия к числу государственных органов. Ученый не производил полного ни логического, ни правового разделения субъектов права на обычные государственные юридические лица и органы государства. По этой причине им допускалась ситуация, когда в гражданских правоотношениях государственный орган мог действовать от собственного имени. Но в тех случаях, когда государственный орган не обладал статусом юридического лица или не пользовался правами юридического лица, А. А. Пушкин в качестве действующего (дееспособного) участника гражданских правоотношений видел само государство. Наличие у государственного органа статуса юридического лица далеко не всегда означало наличие отношений представительства. Государственный орган мог и не использовать имеющийся у него статус юридического лица. Если у государственного органа отсутствовал статус юридического лица, или государственный орган правами юридического лица не пользовался, отношения представительства в принципе не могли возникнуть, так как не существовало необходимого субъекта гражданского права – представителя. Государственный орган как таковой, если отвлечься от статуса юридического лица, субъектом гражданского права не признавался. Следовательно, действующим, т. е. дееспособным, участником гражданского правоотношения могло быть только само государство.

Таким образом, отечественной юридической наукой допускалось непосредственное самостоятельное участие государства в гражданском обороте. Предпосылкой такого участия являлась гражданская дееспособность государства. Более того, на раннем этапе развития цивилистической мысли в России предлагалось использовать и различную терминологию для обозначения деятельности государственных органов и отношений представительства.

В отечественной цивилистике большое распространение получил взгляд на государство как систему, что в первую очередь обусловлено федеративным устройством СССР. Причем на вопрос о правосубъектности такой системы различными авторами давались неодинаковые ответы. Менялись представления и об элементном составе государства-системы.

Если А. В. Венедиктов в своих работах ограничивался лишь указанием на Советское государство как субъекта правоотношений, не затрагивая вопроса о правосубъектности членов Федерации[101]101
  См., напр.: 1) Венедиктов А. В. Государственная социалистическая собственность… 2) О субъектах социалистических правоотношений // Советское государство и право. 1955. № 6. С. 17–18.


[Закрыть], то для других ученых правосубъектность республик, государственных и административно-территориальных образований непосредственно становилась предметом научного анализа.

Например, Я. Ф. Миколенко конструировал абстрактное понятие государства как всей системы органов диктатуры пролетариата. К числу органов диктатуры пролетариата Я. Ф. Миколенко относил и СССР, и союзные республики. О каждом из этих органов-государств, по его мнению, в надлежащих случаях можно и нужно говорить как о самостоятельных субъектах правоотношений, как об особом лице в праве[102]102
  Миколенко Я. Ф. Государственные юридические лица в советском гражданском праве // Советское государство и право. 1951. № 7. С. 50.


[Закрыть]. Таким образом, наряду с государствами – органами (СССР и республики) предлагалось признать существование государства – системы этих и других органов. Я. Ф. Миколенко предлагал и новые принципы научного исследования, считая, что нужно отказаться от правил формальной логики, когда понятие «лицо» всегда с одним и тем же содержанием, тождественно самому себе, постоянно. На этом основании государственные органы объявлялись собственниками государственного имущества. Но и само абстрактное государство не переставало быть собственником того же имущества, поскольку все, что принадлежит госоргану, всегда принадлежит государству[103]103
  Миколенко Я. Ф. Государственные юридические лица в советском гражданском праве // Советское государство и право. 1951. № 7. С. 48–51.


[Закрыть].

Иначе объяснял участие Союза ССР и республик в отношениях собственности А. В. Карасс. Он считал, что право собственности принадлежит и Союзу ССР через соответствующие союзные республики, и тем самым союзной республике в составе СССР. Помимо этих субъектов какое-либо другое абстрактное лицо-государство не упоминалось. При таком подходе субъектами правоотношений, причем одних и тех же правоотношений, т. е. отношений собственности по поводу одного и того же имущества, считались и союзные республики, и Союз ССР, как самостоятельные субъекты права[104]104
  Карасс А. В. Право государственной социалистической собственности. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1954. С. 99.


[Закрыть]. Речь не шла о какой-либо общей собственности Союза ССР и союзных республик. Кроме того, концепцией А. В. Карасса в отдельных случаях допускалось существование имущества, принадлежащего на праве собственности только Союзу ССР (имущество, находящееся за границей, т. е. не расположенное на территории какой-либо союзной республики)[105]105
  Карасс А. В. Право государственной социалистической собственности. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1954. С. 99.


[Закрыть].

Попытка более четко определить субъектный состав отношений государственной собственности была предпринята С. М. Корнеевым, который рассматривал Союз ССР в качестве единственного субъекта права государственной собственности[106]106
  Корнеев С. М. Право государственной социалистической собственности в СССР. Изд-во МГУ, 1964. С. 105.


[Закрыть]. «Но при этом, – писал ученый, – необходимо учитывать, что Союз ССР – союзное (федеративное) государство, это – союз государств, союз республик. Если что-либо принадлежит республикам, входящим в Союз, то тем самым это принадлежит им всем вместе, т. е. принадлежит союзу республик»[107]107
  Корнеев С. М. Право государственной социалистической собственности в СССР. Изд-во МГУ, 1964. С. 105.


[Закрыть]. Давая характеристику собственности союза государств, С. М. Корнеев использует предложенный ранее М. А. Турубинером термин «федеративная собственность»[108]108
  Корнеев С. М. Право государственной социалистической собственности в СССР. Изд-во МГУ, 1964. С. 105.


[Закрыть]. Федеративная собственность в его представлении становилась каким-то особым видом права собственности.

Таким образом, в отличие от А. В. Карасса, С. М. Корнеев не придавал какого-либо значения месту нахождения имущества при решении вопроса о субъекте права государственной собственности. Если имущество находится на территории какой-либо республики, оно принадлежит не только этой республике, но и в равной мере всем другим республикам как членам союза государств. Имущество, находящееся за границей, также принадлежит в равной мере всем республикам, союзу республик. В концепции С. М. Корнеева, как и в концепции А. В. Карасса, не отрицалась правосубъектность ни СССР, ни союзных республик, однако границы правосубъектности этих лиц так и не были четко определены.

По мнению А. А. Пушкина, «под государством следует подразумевать как Союз ССР, так и отдельные союзные республики, что прямо предусмотрено в ст. 11 Основ гражданского законодательства СССР и вытекает из федеративного устройства нашего государства»[109]109
  Пушкин А. А. В. И. Ленин об экономической роли Советского государства… С. 40.


[Закрыть]. При этом в другой своей работе А. А. Пушкин писал: «Советское государство в целом является субъектом права государственной социалистической собственности. Оно единый собственник всего государственного имущества»[110]110
  Пушкин А. А. Советское государство как субъект советского гражданского права… С. 10.


[Закрыть]. Эти два утверждения в принципе позволяли самые разнообразные конструкции гражданской правоспособности государства.

Вопрос о государстве – участнике гражданских правоотношений, в том числе о государстве-собственнике имущества, оставался открытым.

Наиболее последовательное решение было предложено М. И. Брагинским сначала в статье «Гражданская правосубъектность Союза ССР и союзных республик», опубликованной в 1963 г.[111]111
  Правоведение. 1963. № 1. С. 49–59.


[Закрыть], а затем в монографии «Участие Советского государства в гражданских правоотношениях», вышедшей в свет в 1981 г.

Суть решения, предложенного М. И. Брагинским, заключалась в следующем. Он рассматривал Советское государство в качестве правосубъектной системы, центром которой объявлялся Союз ССР, также действовавший в качестве самостоятельного субъекта права. Система, которую возглавлял Союз ССР, состояла в первую очередь из союзных и автономных республик, а также всех известных административно-территориальных образований, как субъектов права, и государственных юридических лиц. Другими словами, эта система охватывала все звенья государственного управления, которые рассматривались не в административно– или государственно-правовом, а в гражданско-правовом аспекте.

Субъектом права государственной собственности М. И. Брагинский признавал лишь саму правосубъектную систему – Советское государство. Причем институту права государственной собственности отводилось место в государственном праве. М. И. Брагинский считал, что «отношения, в которых государство выступает как собственник от своего имени, регулируются государственным, а не гражданским правом, и, следовательно, для выступления в подобных отношениях государство нуждается в правосубъектности государственно-, а не гражданско-правовой»[112]112
  Брагинский М. И. Участие Советского государства в гражданских правоотношениях. М.: Юрид. лит., 1981. С. 31. – В данном случае М. И. Брагинский разделил ранее высказанное и обоснованное мнение В. С. Якушева (см.: Якушев В. С. О самостоятельности института права государственной социалистической собственности и его государственно-правовой природе // Сб. науч. тр. Свердловск: Свердловский юрид. ин-т. 1970. Вып. 13. С. 85–110).


[Закрыть]. В сферу гражданско-правового регулирования попадали совершенно иные субъекты и отношения, а именно отношения оперативного управления.

Субъектом права оперативного управления было признано каждое звено, каждый элемент системы: от Союза ССР до первичного административно-территориального образования, а также государственные юридические лица. По поводу соотношения таких явлений, как Советское государство и Союз ССР, М. И. Брагинский писал следующее: «С точки зрения состава закрепленного за ним имущества Советский Союз неадекватен понятию Советского государства. Имущество Советского Союза составляет лишь часть имущества государства, как определенной системы. Вместе с тем Советский Союз – центр системы»[113]113
  Брагинский М. И. Участие Советского государства в гражданских правоотношениях. М.: Юрид. лит., 1981. С. 31. – В данном случае М. И. Брагинский разделил ранее высказанное и обоснованное мнение В. С. Якушева (см.: Якушев В. С. О самостоятельности института права государственной социалистической собственности и его государственно-правовой природе // Сб. науч. тр. Свердловск: Свердловский юрид. ин-т. 1970. Вып. 13. С. 49.


[Закрыть].

Советское государство, в концепции М. И. Брагинского, было единственным собственником всего государственного имущества, что не создавало препятствий для четкого разграничения иных по своей природе прав Союза ССР и союзных республик и других образований на это же имущество.

Субъекты права оперативного управления становились обособленными самостоятельными участниками и обязательственных правоотношений. М. И. Брагинский утверждал, что в конкретных гражданских правоотношениях, «которые опосредствуют движение объектов, составляющих государственную социалистическую собственность, стороной является уже не государство в его единстве, а государственная организация – юридическое лицо, Союз ССР, отдельные союзные республики, иные государственные образования, административно-территориальные единицы»[114]114
  Брагинский М. И. Участие Советского государства… С. 31.


[Закрыть].

Так были объяснены и единство государственной собственности, и явные признаки гражданской правоспособности государственных и административно-территориальных образований. В основу описанной концепции М. И. Брагинским был положен тот факт, что система и ее звенья не могут быть одновременно участниками одних и тех же (имущественных) правоотношений. Иначе «одно и то же имущество составляло бы субстрат сразу двух субъектов гражданского права («части» и «целого»), что следует считать невозможным»[115]115
  Брагинский М. И. Участие Советского государства… С. 29.


[Закрыть].

Именно эта концепция, получившая свое дальнейшее развитие в современных нам условиях, была одобрена российским законодателем и нашла отражение в ГК РФ.