Текст книги "Ферма"

25. ВСТРЕЧА НА ВЫСШЕМ УРОВНЕ

Самарин проснулся в тесном сыром помещении, которое слабо освещалось тусклым костром. Рядом постанывали Харпер и Трэш. У костра, поджав ноги, сидел старичок-переводчик и задумчиво жевал какой-то черный комок. Увидев открытые глаза Самарина, он кивнул ему, как старому знакомому, и приглашающе махнул рукой. Самарин сел. В его ладонь лег горячий обугленный клубень.

– Реднап, – пояснил старичок, – у них его целые плантации.

Самарин понюхал, но уловил только запах костра. Его желудок тотчас заурчал, и Самарин, судорожно вдыхая сырой воздух, чтобы остудить небо и язык, обжигаемые печеным реднапом, жадно принялся есть.

– Где мы? – спросил он, едва прожевав.

– Известно где, – в Аллайе, – переводчик вытер рукавом губы, – черт бы ее подрал.

– Я имею в виду, что это за планета?

Старичок поперхнулся, закашлялся и уставился на Самарина слезящимися глазами.

– Ты кто? – выдохнул он.

– Честно говоря, не знаю, но компетентные люди утверждают, что я – клон толланской ветви.

Старичок удовлетворенно кивнул.

– Хорошо, что к Белым Людям попал, а не к Трехглазым. Там тебя тут же пустили бы в расход.

– Но почему?

– Известно почему, – они всех клонов в расход отправляют.

– А сами они кто?

– Известно кто – Трехглазые.

Из-под самаринского локтя показалось заспанное лицо Трэша. Оно потянулось к костру. Вспыхнул огонек сигары. Старичок чутко потянул носом.

– «Виллур»? – спросил он.

– Высший сорт, – подтвердил Трэш.

– А не самопал?

– А тебя курить никто не заставляет.

– Не-а, не самопал… – зажмурив глаза и продолжая трепетать ноздрями, опровергнул сам себя старичок.

– Оставлю, – снизошел Трэш.

– Арминус, – представился старичок, огибая желтой ладонью костерок.

– Сигизмунд Трэш.

– Самарин.

– Я с этими придурками уже лет десять, – сообщил Арминус, не отрывая глаз от сигары. – Пережил два налета Трехглазых. Они выкуривали их огнеметами. Сотни две пожгли. А вы в Карфагене недавно?

– Второй день, – вступил в разговор Харпер.

Арминус раздал всем по реднапу.

– Вкусно, – одобрил Трэш, который уже успел отдать сигару Арминусу. Тот задумчиво мял ее в руках.

– Тебя тоже подставили?

– Нет, я – клон. Самый настоящий клон. Переспал с женой хозяина. Придурок!

– Кто?

– Известно кто – хозяин. Ленивая сволочь. Я за него в университет шесть лет отходил. Потом работал в одном издательстве переводчиком. А он целыми днями на диване валялся. С женой, сами понимаете, та же история. Она и не выдержала. Эх… Она, конечно, открестилась, мол, этот гад (я то есть) выдал себя за ее мужа. Суд признал захват личности. Взяли меня под белы рученьки и в Карфаген. Сначала я прибился к Сесилю Троту. А как-то зимой очень уж голодно было, мы рискнули пойти на кабана. Трот же всех и подбил. Придурок! Тут нас Белые Люди и повязали. Трот с тремя придурками смылся, а я вот здесь. Трот, наверное, сдох уже. Придурок…

– Живехонек. О тебе даже и не вспоминает. Мы с ним только вчера расстались.

– Сюда бы его, к Белым Людям.

– А говорят, что Макс с ними подружился?

– Разве можно подружиться с сумасшедшими? Он, правда, пытается. Вроде бы дело движется. Вот сегодня они его выпустили только потому, что он на Трехглазых напал. Да и вас не забили насмерть по той же причине: вы – пленники Трехглазых. А значит, их враги. А значит, можно вас как-то использовать.

– Расскажи нам о Белых Людях, – Трэш перебрасывал клубень реднапа из ладони в ладонь, дожидаясь, пока тот остынет. Лица у всех были перепачканы сажей. Тени костра делали их похожими на разбойников.

– Это клоны. Но какие-то не такие. Такое впечатление, что родились они в Карфагене. Придурки. Полные придурки. Хотя есть среди них и не клоны. Есть урканцы, которых за что-то изгнали из общества. Есть те, кто попал в Карфаген еще ребенком.

– Ускоренное клонирование, – изрек Харпер.

– Что? – удивился Арминус. – Какое ускоренное клонирование? Вы что, придурки?

– Самое настоящее ускоренное клонирование.

– Это невозможно. Я хоть и клон, но родился одновременно с хозяином. Нормально рос. Ходил в школу для клонов. Мечтал об официальной пластической операции. Если бы не эта сволочь…

– Посмотри на нас. Мы – не клоны! – крикнул Трэш.

– А он сказал, что клоны, – Арминус указал на Самарина.

– Я сказал, что не знаю, кто я.

– Но ты же клон толланской ветви?

– Так говорили они, – Самарин кивнул на Трэша и Харпера.

– Мы с Харпером – не клоны, – не желал втягиваться в дискуссию «кто что сказал» Трэш, – а нас обвинили в захвате личности. Мой личный клон, кто, как и ты в свое время с хозяином, рос со мной, был убит. Я это видел собственными глазами. А потом он же появляется на экране телевизора и говорит, что он – это я. Откуда взялся этот клон? Они слепили его за два дня.

– Это невозможно! – замотал головой Арминус.

– Они сканируют наши мозги, Арминус, – вмешался Харпер, – а потом вкладывают их в выращенный ударными темпами клон. Затем, если ты не угоден, они объявляют тебя клоном, а на твое место ставят марионетку.

– Придурки и сволочи! – подвел черту Арминус.

– Иногда, видимо, случаются сбои. Происходит что-то вроде реакции отторжения. Из таких клонов, у которых нет ни памяти, ни социального опыта, наверное, и состоят твои Белые Люди.

– Да-а, есть над чем поработать антропологам, – задумался Трэш, – ведь как-то они организовались, язык у них появился.

– Язык у них – это что-то! – глаза Арминуса заблестели, – Основа урканский. Но очень много слов, восходящих к научным терминам. Например, сон – «реланиум». Ответ – «рефлекс». Бог – «лаборатория». Видимо, их скудные мозги хранят воспоминания о том месте, где их когда-то создали. Причем многие действительно родились уже здесь. Так что все воспоминания о лаборатории постепенно превращаются в легенду, миф. На наших глазах рождается новое общество. Сколько же существует это ускоренное клонирование?

Трэш поскреб подбородок:

– Думаю, лет пятьсот.

– Ни черта себе! И мы ничего не знали?

– Те, кто знал, или на том свете или здесь, что, впрочем, одно и то же, – мрачно заключил Харпер.

В круг света вступила темная фигура. Она по очереди ткнула пальцем в Самарина, в Трэша и в Харпера.

– Вызывают, – вздохнул Арминус.

Их вывели в коридор. Сверху с лязгом опустилась раскладная лестница. Белый Человек толкнул Самарина между лопаток длинной, узкой заточкой. Самарин беспрекословно полез вверх.

Вскоре они стояли среди кустов, щурясь на солнце. Трэш смотрел в сторону горизонта, пытаясь разглядеть, что за конструкция высилась в конце саванны. Однако сделать это как следует ему не удалось. В сопровождении отряда из двадцати человек, возглавляемого клоуном на носилках, они отправились в неблизкий путь.

– В чем дело, куда нас ведут? – спросил Шур у Арминуса, уныло тащившегося рядом.

– Да кто же их поймет? Сумасшедшие, они и есть сумасшедшие, – ответил Арминус, – могу сказать только одно: мы движемся в сторону Делового центра.

– Что еще за Деловой центр? – встревожился Харпер.

– Трудно разговаривать с людьми, которые не знают географии, – вздохнул переводчик. – В данный момент мы находимся на территории бывшего национального парка. Направляемся мы на запад. Там, где кончается парк, от его западных ворот начинается шоссе, которое ведет в Большой Город. Единственное обитаемое место в нем – Деловой центр, где в Супермаркете проживает Макс. Больше идти некуда. В остальной части города только отдельные бродяги.

– Значит, они все-таки решили пойти на контакт с Максом?

Арминус пожал плечами:

– Придурки! Вряд ли. Не знаю. Может, они и не в Деловой центр идут, а к армейской базе.

– Армейской базе?

– Ну да. О ней мало кто знает. Пожалуй, даже Трехглазые. Там есть консервы и галеты. Возможно, оружие. Макс нашел ее совсем недавно и показал Белым Людям. Он очень хочет заключить с ними союз. Их много, и они ненавидят Трехглазых.

– Он хочет с их помощью прорваться в Уркан?

– Придурок! Белые Люди не знают никакого другого места, кроме Карфагена. Их земля здесь. Об остальном мире они имеют весьма смутное представление. Вождь мне как-то рассказывал, что однажды он послал экспедицию на запад к Большой стене, но вернулось лишь двое, остальных убили люди с желтыми копьями, которые стреляют голубыми молниями. Я так понимаю, его отряд нарвался на ежегодную Охоту, проходящую по окраинам Карфагена. С тех пор Белые Люди не желают покидать своей территории, дорога на запад – табу. Ну а на востоке – владения Трехглазых. Когда-то, когда Трехглазых еще не было, они, видимо, имели контакты с Урканом, отсюда и язык, и отдельные этнические влияния.

– Интересно, – заметил Харпер.

Солнце уже находилось в зените. Впереди показались два бетонных столба, поднятые кверху, будто в рокерском приветствии. Вскоре стали заметны остатки кирпичной ограды, которая когда-то окружала парк. Теперь она поросла бурьяном, а по искрошенной кладке сновали маленькие рогатые ящерки.

Отряд остановился, не дойдя до ворот шагов триста. Самарин сумел разглядеть, что собственно сами ворота – ржавые железяки – лежали на земле.

Вождь поднял руку. К нему приблизились двое наиболее крепких охранников. Один держал в руках внушительных размеров выхлопную трубу, а второй – дубину, утыканную гвоздями. Красно-белые клетки, увенчанные рыжим париком, осторожно двинулись к воротам. Выхлопная труба и дубина с гвоздями потянулись следом. Кустарник за воротами зашевелился. Раскрашенное лицо клоуна стало серьезным.

– Откуда у него этот дурацкий костюм? – поинтересовался Самарин.

– Придурок! – уже традиционно начал свое объяснение Арминус. – По их поверьям, этот костюм приносит счастье. Где они его откопали, я не знаю. Тоже, наверное, атавизмы каких-то воспоминаний и легенд о Большом мире. В комнате вождя висит множество клоунских портретов. Иногда они совершают набеги в города. Воину, нашедшему картинку с клоуном, отдают большие почести. Придурки.

– Вы имеете в виду города Системы? – удивился Харпер.

– Придурок! – безжалостно прокомментировал Арминус. – Карфаген – это огромное пространство, в центре которого мегаполис, вернее то, что от него осталось. Вокруг мегаполиса несколько десятков городов поменьше. Десять тысяч лет назад здесь была богатая провинция.

Тем временем из кустов вышел Макс в сопровождении нескольких коричневых людей, раскрашенных белыми полосами и вооруженных арбалетами. Макс держал в руках двуствольный автомат, лоснящийся от недавней смазки, за спиной болталось еще несколько. Они остановились перед воротами.

Ветра не было. Солнце прогрело воздух, отчего тот дрожал, как перламутровое желе, создавая между двумя столбами нечто похожее на проход из одного параллельного мира в другой.

Размалеванная белыми полосами рожа, обрамленная свалявшимися кудрями рыжего парика, обернулась и уставилась на Арминуса, хлопая накладными ресницами. Арминус вздохнул и зашагал к клоуну, оставляя на рассыпчатой почве усталые следы.

– Похоже на переговоры, – шепнул Трэш Харперу.

– А мы здесь при чем? Он же «так повелел», чтобы мы стали рабами? – засомневался Самарин. – Непонятно.

Недоверчивое взаимное осматривание первым закончил Макс. Он ослепительно улыбнулся (наткнулся где-то в руинах на склад с зубной пастой?), потом протянул автомат вперед, демонстрируя вещь вождю. Рыжий парик даже не шелохнулся. Макс поднял дуло автомата вверх и нажал на спусковой крючок. От грохота вздрогнуло даже солнце. Только вождь по-прежнему не проявлял никакого интереса. Тогда Макс навел оружие на близстоящее дерево и короткой, злой очередью разнес его в щепки, одна из которых плюхнулась у клоуна между ног. Вождь некоторое время молча разглядывал дымящийся пенек.

– Лаборатория! – восхищенно прохрипел он.

Снова накладные ресницы затрепетали, рука выписала в воздухе нетерпеливый пируэт, и пленников подогнали к воротам.

– Их, – ткнул в них вождь.

– На хрена мне эти ублюдки? – удивился Макс. – Мне нужно мясо, свежее кабанье мясо. Или разрешение охотиться здесь. Раз в месяц.

Вождь что-то зашептал на ухо Арминусу. Тот выслушал, важно кивнул и выступил вперед:

– Вождь хочет обменять ваших людей на три огненные дубины. Придурок… – извиняясь, добавил он.

– Это не мои люди! – возмутился Макс.

Парик снова защекотал ухо Арминусу.

– Вождь знает, что ты специально красишь своих людей, чтобы они походили на племя, но на самом деле они из Большого Мира, что за Большой Стеной. Ты не обманешь вождя. Этих людей захватили Трехглазые. Трехглазые – враги Белых Людей и враги Макса. Люди, которых они захватили, не Белые Люди, значит они – люди Макса. – Арминус сложил руки на груди и отступил на шаг.

Макс изумленно поглядывал то на своих спутников, то на Трэша, Харпера и Самарина.

Трэш рассматривал клоуна-вождя с уважением.

– А он знаком с силлогизмами. Еще пара тысяч лет, и они изобретут автомобиль. Берегись, Система!

– Да я их первый раз вижу, – закричал Макс, – клянусь Лабораторией! Это чужаки. Они пришли недавно. И они мне не нужны. Мясо, кабан, понимаешь?

– Эй, Макс, – крикнул Шур и приветственно помахал ему рукой, красноречиво давая понять, что они старые знакомые.

– Ты что за хрен с горы? – злобно отозвался Макс.

– Сигизмунд Трэш.

– Да по мне хоть президент ВБС! Шел бы ты подальше и не мешал.

– Подальше? Например, в Уркан?

Голубые глаза Макса застыли. Он мотнул головой, откидывая желтую прядь.

– Я знаю, где взять индикар, – продолжил Трэш.

– Где?

– Так я тебе и сказал.

– Ты знаешь, для чего Белые Люди используют рабов?

Трэша этот пункт переговоров не волновал. Он был в своей стихии. Торговля была делом его жизни.

– Какой индикар? Ты чего мелешь? Здесь на десятки миль нет ни одного индикара, – зашипел Трэшу Арминас. Трэш отмахнулся от него, как от назойливой мухи.

– Так вот, – продолжал Макс, нервно поглаживая автомат, – вы будете добывать соль из подземного озера голыми руками в полной темноте. Эту соль они меняют на разные безделушки, которые им приносят рискнувшие просочиться мимо Трехглазых урканцы. Через пять лет от ваших суставов ничего не останется, зрение вы тоже потеряете. Когда они увидят, что вы больше не годитесь для работы, вас используют в качестве живцов для ловли лапукосов. Это такие маленькие, вредные зверьки с очень острыми зубками. Вас разложат на земле, привязав руки и ноги к колышкам. Вы будете лежать слепые и абсолютно беспомощные. Лапукосы станут грызть вашу плоть. Особенно они любят кишки. Когда лапукос добирается до кишок, то теряет голову, и тогда его можно брать голыми руками. Так что не надо мне врать про индикар. Я слышал, что индикар есть у Трехглазых, но это только слухи. Его никто не видел. Я знаю, что делаю. Со временем эти идиоты, – он кивнул на Белых Людей, – станут совсем ручными. Я научу их обращаться с автоматами, мы перебьем Трехглазых, и я уйду в Уркан.

– У Трехглазых есть индикар. И я знаю, как его взять. Зачем тебе тратить столько времени, когда можно решить все сразу? Сколько ты уже здесь, Макс? Пять лет, десять. Сколько ты еще пробудешь здесь, пока не сойдешь с ума? Или тебе хочется стать вождем Белых Людей? Дай им один автомат и рожок патронов. Обменяй нас. И ты получишь индикар.

Макс молчал. В другой ситуации он ни за что не поверил бы Трэшу. Но десять лет, проведенные им в Карфагене, беспросветные десять лет вцепились в усталые плечи, как урчащий от жажды крови лапукос. Он готов был ухватиться за малейшую соломинку, лишь бы вырваться отсюда. Один автомат и рожок патронов. Патроны скоро кончатся, и Белые Люди придут за новыми. В сущности, он ничего не проигрывает.

Вождь начал терять терпение. Его пальцы терзали красный накладной нос. Из-под рыжего парика сбегали ручейки пота. Макс швырнул автомат к его ногам.

– Я забираю их, – крикнул он Арминусу.

– Ты точно знаешь, что у Трехглазых есть индикар? – озабоченно спросил Харпер.

– Ну, Трот говорил о каких-то летательных аппаратах…

– Он мог принять за летательные аппараты и самокаты на воздушных подушках и катер, и даже дельтаплан, черт побери! Ты разве не заметил, что он не в себе? Этот Трот прожил в Карфагене сорок лет. Сорок лет!

– А ты что, хочешь добывать соль для этого шапито?

Клоун-вождь медленно подошел к валявшемуся в пыли автомату, осторожно поднял его и бережно отер рукавом. Несколько секунд он с уважением осматривал оружие, даже понюхал. Один из его подчиненных робко попытался о чем-то спросить. Вождь раздраженно махнул красно-белым рукавом и выдавил несколько невнятных слов в ответ. Адепт кабаньей головы подбежал к остальным и отдал приказ. Самарина, Трэша и Харпера грубо толкнули к воротам. Все еще не веря, что им в очередной раз удалось вырваться, несостоявшиеся рабы нерешительно двинулись к Максу и его людям. Как только они пересекли дрожащее марево между воротами, несколько коричневых торсов, сверкая белыми полосами, бросились к ним и начали аккуратно связывать им руки рыболовной леской. Трэш попытался возмущаться, но его оборвал насмешливый голос Макса:

– Не все так просто, продавец подержанных индикаров. Если ты солгал мне, мы отправим тебя к Трехглазым. Зачем-то ты им нужен… Может, в обмен они оставят меня в покое? Как ты думаешь, такое возможно?

– А я! Как же я!?

К воротам бежал, размахивая руками, Арминус.

– Меня! Меня! Возьмите меня! Я больше не смогу с этими придурками!

– Слушай, приятель, потерпи еще немного, ты нам нужен здесь. Помнишь, что я тебе говорил, когда отправлял сюда? – крикнул Макс.

Арминус остановился как вкопанный:

– Макс, ты каждый год обещаешь. Уже десять лет! Я свихнусь! Я все сделал, ты знаешь об этих придурках все!

– Так значит, он сюда попал по твоей инициативе? – удивился Трэш. – А нам он говорил, что нарвался на засаду, когда охотился на кабанов вместе с Сесилем Тротом.

Макс презрительно усмехнулся.

– Арминус, еще две недели.

– Я больше не могу, – закричал Арминус и снова метнулся к воротам.

Автоматная очередь ударила ему между лопаток титановым кулаком. Он упал лицом вниз. Клоун в красно-белом балахоне, в рыжем парике, с накладным пунцовым носом, с лицом, раскрашенным белой краской, смеялся и давил на спусковой крючок автомата. Пули веером ложились над головами Трэша, Самарина, Харпера, Макса и его людей. Титановые шарики откусывали кусочки бетона от столбов и ныли в унисон смеху вождя.

Макс скомандовал отступление. Они согнулись в три погибели и бросились прочь, испуганно оглядываясь. Яркая фигура клоуна с автоматом в руках была видна еще очень долго на серо-зеленом фоне псевдосаванны.

26. БРАТ-2

Кустарник наконец отступил и перестал цепляться сухими жесткими ветками за одежду. Они вошли в небольшую тенистую рощу и двинулись вдоль беззаботно журчащего ручья, который серебряным пунктиром указывал путь. Люди Макса шли прямо по дну, на ходу с видимым удовольствием смывая с себя коричнево-белую раскраску. Они перебрасывались шутками, звонко отскакивавшими от водной поверхности.

Иногда под травой показывались остатки мощенной желтыми камнями дорожки. Вокруг что-то весело стрекотало и попискивало. Самарин с наслаждением вдыхал прохладный и необычайно вкусный воздух, время от времени бросая уничижительные взгляды на табачный дым, выдыхаемый Трэшем (когда-нибудь эти сигары закончатся!). Трэш этих взглядов не замечал, отмеряя шаги одинаковой длины и, по всей видимости, о чем-то напряженно размышляя.

– Долго еще? – спросил Харпер, когда тропинка трансформировалась в дорогу.

Макс не ответил даже взглядом. Два человека из его команды скрылись за деревьями. Раздался треск веток, шуршание, что-то заскрипело, а затем в нос Самарину и Трэшу ударило облако выхлопного дыма. Трэш от неожиданности закашлялся. Выпавшая изо рта сигара юркнула к земле, заставляя травинки скукоживаться от разбухшего после недавней затяжки огонька.

На дорогу выехал автомобиль. В нем было столько железа, что он напоминал первые в истории человечества танки. Модель его определить не представлялось возможным, так как другие, столь же древние, но не столь везучие экспонаты послужили донорами практически для всех его узлов.

Автомобильный Франкенштейн. Грубые швы сварки бугрились и горбились, лобовое стекло наполовину отсутствовало, а наполовину было заменено куском фанеры. На крыше высился намертво приваренный корпус моторной лодки, из носового люка которой, высунувшись, обнюхивал воздух ствол крупнокалиберного пулемета.

– Может и под водой, – с небрежной гордостью бросил своим пленникам Макс.

Подручные Макса уже занимали места: в просторном салоне, внутри лодки, служившей вторым этажом, а то и просто прилепившись к обтекателям, цепляясь за торчавшие отовсюду обрезки, болты и штыри. Самарина, Трэша и Харпера запихнули в железную клетку, которая была прикреплена на корме металлического гибрида. Через пару секунд, выплюнув несколько едких клубов, автомобиль помчался по дороге, шелестя лысыми покрышками и подпрыгивая на ухабах.

Развалившийся на заднем сиденье Макс обернулся к пленникам, судорожно цеплявшимся за ржавые прутья, чтобы хоть как-то обезопасить себя от ушибов:

– Это наша военная тайна. Если Трехглазые узнают, о том, что мы имеем транспорт, то возьмутся за нас всерьез.

– Не очень-то тактично вы обошлись с Арминусом. Все-таки лингвист, хоть и клон, – прокричал Харпер.

Макс засмеялся:

– Лингвист! Клон! До того как попасть в Карфаген, он был профессиональным филером. Всю жизнь жил под чужими именами и прикрывался фальшивыми биографиями. Сочинить такую историю для него раз плюнуть!

– А кем были вы, Макс? – спросил Трэш.

– Агентом МБР.

Трэш и Харпер переглянулись.

– А сюда за что?

– За то же, за что и всех.

– Чем-то не угодили ВБС?

– В общем, да. Хотя лично я – клон.

– Клон?!

– А что тут удивительного? Карфаген – место для клонов.

– Но мы же не клоны.

– Вы уверены?

Голубые глаза Макса почти слились с синевато-серыми выхлопными газами. Было непонятно, шутит он или говорит серьезно.

Пейзаж сменился. Роща кончилась небольшой и все еще симпатичной аркой. Ветер раскачивал жестяную табличку, висевшую на одном гвозде. Надпись на ней окончательно была утрачена. За аркой простиралась огромная площадка (скорее всего, бывшая автомобильная или автобусная стоянка), покрытая потрескавшимся бетоном. Сквозь трещины торчали пучки травы. За площадкой начиналась широкая автострада, исчезавшая в бесформенной громаде, торчавшей за горизонтом. По этой автостраде они ехали часа два, пока не оказались в заброшенном городе. В его проспектах и улицах еще угадывались прямолинейность и геометрический порядок. Здания более или менее были целыми. Об упадке свидетельствовали лишь пустые окна и осыпавшаяся штукатурка. Брошенные автомобили, тележка для мороженого, валяющаяся труба водостока, обломок рекламного щита, покореженные будки каких-то уличных автоматов. Все это мелькало перед пленниками, разбиваемое на отдельные фрагменты квадратами клетки.

Машина свернула с главной улицы, затем в какой-то переулок, а далее петляние стало уже бесконечным. Вскоре они запутались, потеряли направление, а вместе с ним и интерес к проносящейся мимо картине.

День клонился к вечеру, когда автомобиль сделал резкий вираж. Дорога пошла вниз, увлекая их на нижний уровень покинутого мегаполиса. Нескончаемые анфилады подземных гаражей, вместо неба – чернеющий потолок. Дорогу освещали лишь одинокая фара железного «франкенштейна» и несколько мощных фонарей, которые держали в руках люди Макса. «У вас есть фонарь? Дайте мне фонарь!» – вспомнил Самарин и начал потихоньку дремать.

Его сознание находилось на границе сна и реальности, когда он ударился головой о прутья решетки. На лбу остались две коричневые липкие от пота полосы. Он потер лоб, размазывая их в грязное пятно. Было светло.

Лязгнул замок. Им помогли выбраться из клетки наружу. Синие, набухшие руки за спиной. Рыболовная леска на кистях утонула в складках кожи. Самарин едва разогнул ноги, затекшие от многочасового неудобного сидения. Вокруг сновали люди с серьезными лицами. Макс недобро улыбался, приглашая их следовать вперед.

Они прошли между поломанными стеллажами, образующими запутанный лабиринт. Когда Самарин, двигавшийся впереди, поворачивал не в том направлении, жилистая рука резким движением направляла его туда, куда следует.

Их путешествие закончилось в широком квадратном помещении. Вдоль одной из стен стояли цилиндры довольно приличного диаметра, высотой до потолка. В центре – длинные монолитные столы, покрытые серыми плитами. На них дымились тарелки с едой. Их давно ждали. Несколько вооруженных людей приветствовали Макса восторженными криками, немедленно смолкшими после того, как было замечено появление гостей.

По приказу Макса лески, связывавшие руки пленникам, были сняты. Их усадили за стол. Всем троим так хотелось есть, что они практически не заинтересовались происхождением содержимого тарелок. Макс смотрел на них с усмешкой. Сам он ел сдержанно и даже несколько брезгливо.

– Ну, что ж, господа, – начал он, когда пленники, наконец, насытились, – у меня к вам несколько серьезных вопросов. Во-первых, что от вас нужно Трехглазым?

– Это мы бы и сами хотели узнать, – проворчал Трэш.

– Странно, – Макс потеребил краешек воротника, – с одной стороны, вы, находясь в Карфагене второй день, знаете, что у Трехглазых есть индикар, а это неизвестно даже нам – старожилам, – зал возмущенно загудел. – С другой стороны, вы ничего не знаете о Трехглазых. Судя по тому, что я видел, вас вез небольшой разведывательный отряд. Они сильно рисковали, взяв вас с собой. В таком опасном месте, как Карфаген, для небольшого отряда каждый лишний человек – обуза.

– Но они же всесильные Трехглазые, некоронованные владыки Карфагена.

– Здесь не может чувствовать себя в безопасности даже Господь Бог. Всех тайн Карфагена не знает никто. Звери-мутанты, зомби, возникающие время от времени крупные банды озверевших клонов и даже племена, вроде Белых Людей. Говорят, встречаются и Пятна… Но Трехглазые рискнули и взяли вас.

– Не знаю… – протянул Трэш, тщательно подбирая слова (по дороге у него реквизировали весь запас сигар, и теперь он время от времени исторгал из глотки сухой кашель), – может быть, они надеются получить выкуп. Все-таки я был богатым человеком. Они могли узнать обо мне по радио. Даже у Сесила Трота есть телевизор.

– В том-то и дело, что был.

– Вы отобрали у Трота телевизор? – брови Трэша выгнулись дугой, как вставшие на мостик борцы. Он искренне ужаснулся столь нелепой экспроприации.

– Ты был, – пояснил Макс, – ты был богатым человеком.

– Но если предположить, что у них есть связи с большим миром, например с Урканом, они могли связаться через него с моей женой и предложить меня выкупить. У меня есть в Ароппе тайные вклады, мы могли бы покинуть Систему.

– Неплохая схема, – хлопнул по столу Макс, – Трэш, а ты мог бы сделать карьеру в Карфагене. Это надо же – выкуп! Здесь много бывших богачей. И связь с урканскими контрабандистами вполне можно наладить.

– Ну, вот видите.

– Вижу! – заорал Макс. – На хрена мне деньги в Карфагене? Я что, ими своих людей кормить буду? Или, может, взять тебя бухгалтером и ты будешь выдавать им зарплату? Мне нужен индикар, чтобы свалить отсюда! И Трехглазым нужен индикар, чтобы свалить отсюда! Даже у Белых Людей есть легенда о птице, которая унесет их отсюда в землю обетованную. Все хотят свалить отсюда. Но Ароппа не принимает людей, совершивших преступление против своего государства. А до Терры ты не долетишь даже на индикаре. Тебе придется заправляться в Антиге, а Антига уже четыре года как в Системе. Вся планета – это ВБС. И где бы ты ни появился, тебя схватят. Кроме Уркана. А в Уркане деньги тоже никому не нужны. У них там только один капитал – свобода.

– Ты закончил? – зрачки Трэша расширились так, что исчезли белки. – А теперь ответь, раз ты такой умный и такой старожил: почему Трехглазые не уходят в Уркан? Ведь у них есть оружие, самокаты на воздушных подушках…

– Они – сумасшедшие, – как-то сразу поник Макс.

– Эту песню мы слышали. Эти – сумасшедшие, те – сумасшедшие, а те, кто это говорит, всегда умные.

Макс встал. Его пальцы пролезли в узкие карманы джинсов. Он прошелся, а затем снова сел, наклонился вперед, подперевшись кулаком. Его взгляд стал проникновенным:

– Ты знаешь, почему их называют Трехглазыми?

– Я знаю, – вмешался Самарин. Трэш и Харпер удивленно скрипнули сиденьями стульев, разом повернувшись.

– Потому что они все видят. Так сказал Сесил Трот, – пожал он плечами.

– Он забыл добавить, что они сами решили, что все видят. У каждого из них якобы экстрасенсорные способности. Третий глаз, который позволяет им безошибочно определять, клон перед ними или человек. Людей они оставляют в живых, а клонов уничтожают. Это остатки «Оупс-крэкха», организации, которая настаивала на уничтожении клонов. Слыхали о такой? Они убийцы. Маньяки. Если им втемяшится в голову, что ты клон, так будь ты хоть трижды изначальным с тремя татуировками, тебя все равно порешат. Они здесь практически добровольно. Для них Карфаген – охотничьи угодья. Они презирают Охоту, которая идет лишь по окраинам. Им нужно быть в центре. Вы думаете, ВБС не знает о Трехглазых? Знает. Но пока они уничтожают клонов внутри Карфагена, все нормально: и клоны не размножаются, и угрозы обществу нет. Вот так. К тому же, урканцы ненавидят Трехглазых. К себе они не пустят их никогда.

– Почему?

– Говорят, они убили Пятно. А вы же знаете, как урканцы относятся к Пятнам.

– Вы сами-то верите в то, что наговорили? «Оупс-крэкх» уничтожали клонов, Трехглазые убили Пятно, – Харпер поднялся. – Вы, молодой человек, как выяснилось, еще очень мало знаете. Пятен не существует, по крайней мере пять тысяч лет. Если они вообще когда-либо существовали. «Оупс-крэкх» возникла в Южных штатах. Их эмблемой был не третий глаз, а сердце с надписью «не продается» внутри. То, что они убивали клонов, – выдумки ВБС. У вас здесь штатного психиатра нет?

– Так, – теперь над столом выросла фигура Макса, – психиатр у нас есть. Он сейчас занят. Над пленным Белым Человеком опыты проводит. Зато штатный палач как раз в данную минуту свободен. Позвать?

Харпер непринужденно сел, словно находился в собственном кабинете. Его глаза смотрели прямо в голубые точки на лице Макса.

– Это ваше право, – ровным голосом ответил он.

Макс сел. Ладони сдавили лицо и тут же оторвались, оставив красные пятна усталости и волнения.

– Да, я многого не знаю. Но… мне многого и не нужно, – Макс снова взорвался, – мне нужно знать, откуда вам известно, что у Трехглазых есть индикар? И если он действительно есть, то как мы его достанем?

Харпер хотел было что-то сказать, но Трэш остановил его.

– Макс, я не зря тебе рассказывал о схеме выкупа.