Текст книги "Мятеж Безликих"

Эту противную и очень опасную женщину, Тал-Ли-Ла это сразу почувствовал, браконьеры очень уважали и боялись. Они называли ее «госпожа Ирма». До самого утра браконьеры и госпожа Ирма просидели в кабаке, договариваясь, торгуясь и напиваясь. В результате она купила его, и забрала с собой. Тут и начались его самые ужасные деньки.

Браконьеры держали крылатого в человеческих условиях. Они сняли для него пускай и крохотную комнату, но зато с кроватью. Кормили хоть и дрянью, но сытно. Не заставляли спать снаружи на морозе, привязав раба к забору, не били. Только оказавшись на поводке у этой страшной женщины, Тал-Ли-Ла понял, какая участь ему уготована.

Госпожа Ирма церемониться не стала. Поутру после покупки, тут же возле конюшни на глазах всего постоялого двора отметелила Тал-Ли-Ла вожжами, чтобы знал с кем, сволочь крылатая, дело имеет. После чего запихала его на пол в старенький рассохшийся экипаж, сама забралась и водрузила ему на спину ноги. Надавила больно каблуками, да приказала «трогать». Старенькие лошадки медленно покатили повозку.

Тал-Ли-Ла было обидно. Как это? Почему? За что с ним так обращаются? Что он такого сделал этой госпоже Ирме, что она так его унижает? Но он не осмелился спросить. А вдруг она его за такие вопросы еще больше изобьет.

По дороге госпожа Ирма много пила прямо из горлышка крепкое вино. У нее с собой в экипаже был запас горячительного. Когда она достигала кондиции, то начинала громко разговаривать сама с собой, порой ругаясь матерно. Из этих разговоров Тал-Ли-Ла узнал, что его продали в бродячий цирк. Где госпожа Ирма намеревается заставить его летать под куполом за деньги. Но не только летать. Она пообещала ему, что как только он станет ей не нужен, она подрежет ему крылья и во время очередного выступления он разобьется на потеху восторженным людишкам.

Они ехали долго, несколько дней, и за все это время Тал-Ли-Ла один раз накормили какими-то помоями, да два раза попоили. Он жутко хотел есть и страдал от жажды. Один раз, словно смилостивившись над ним, госпожа Ирма дала ему напиться из ее бутылки с вином. Вино оказалось жутким пойлом. Сперва ему похорошело, а потом пить захотелось еще больше.

Как они приехали он не помнил. Вино его вырубило, а когда он очнулся, обнаружил, что сидит в жутко тесной клетке. Здесь лишний раз и повернуться было нельзя, не то чтобы крыльями пошевелить. Снаружи клетки стояла миска с какой-то серой субстанцией, застывший на осеннем морозце. Возможно, это когда-то и было съедобным, но сейчас оно так явно не выглядело. Рядом находилась миска с протухшей водой. Не обращая на все эти мелочи внимания, Тал-Ли-Ла выпил всю миску горстями. В клетку ее было не затащить, разве что пролив по дороге. А есть не стал. Такую жуть есть, лучше сдохнуть. Но через неделю, когда от боли в животе он корчился на полу клетки, и эта серая гнилость показалась лакомым кусочком.

Тал-Ли-Ла запутался во времени. Он привык к клетке, настолько насколько можно привыкнуть к этому. Он привык к еде, если ее можно было так назвать. Но проходили день за днем, а за ним никто не возвращался. Его будто бы забыли на заднем дворе. Забыли и похоронили.

Сперва Тал-Ли-Ла было больно и обидно за свою никчемную несчастную жизнь. Ну, почему это случилось именно с ним. Потом ему стало жалко родителей, которые больше не увидят его. Он у них был единственным сыном, а тут такая потеря. Вся их жизнь на дно ущелья камнем. Страшная судьба. Потом он стал бояться смерти. Он ничего не видел в этой жизни, да что тут говорить, даже толком не налетался. Потом он стал звать смерть. К чему эти унижения, к чему вся эта боль, если можно разом оборвать все, и начать с начала. Может в следующей жизни ему повезет больше. А потом ему стало все равно.

И в это время возле его клетки появилось новое лицо. До этого дня он видел только толстого волосатого мужика с заросшим лицом в грязном окровавленном халате и стоптанных ботинках. Он выносил из хижины помои и прочую мерзость. А тут появился кто-то новый.

Тал-Ли-Ла заслышал его издалека. В этот день его особо сильно звало небо. Он лежал скрючившись на заледеневшем полу и одним глазом обозревал двор. Ему было дико холодно, даже крылья не спасали. И этот съедающий душу зов неба. Тал-Ли-Ла хотел умереть, когда увидел фигуру недолюдка в черном плаще. Он явно что-то искал, заглядывал в каждый шатер, приподнимал крышки бочек, осматривал вольеры. Наконец, он добрался и до их дворика и увидел Тал-Ли-Ла. Крылатый почувствовал разлившиеся в воздухе довольство. Недолюдок нашел то, что искал, но почему-то тут же убежал, словно чего-то испугался. Это очень заинтересовало Тал-Ли-Ла. Он все ждал, когда человек в черном плаще вернется, но он не шел. Вскоре стемнело и Тал-Ли-Ла, отчаявшись, заснул. Хоть ему и далось это тяжело. Спать в таком холоде.

Он проснулся от того, что кто-то стоял возле его клетки. Ему принесли поесть, но почему так поздно, подумалось почему-то спросонья. Тал-Ли-Ла приоткрыл один глаз, но ничего не увидел, только неясную черную тень. От нее вело какой-то обреченностью. Тень не понравилась Тал-Ли-Ла. Он мгновенно проснулся, попытался приподняться на локтях и сесть в клетке, но какая-то неведома сила тут же придавила его к полу. Он не мог пошевелиться. Душный липкий страх вцепился в его горло клешнями. Послышался скрежет проворачиваемого в древнем замке ключа. Дверца клетки открылась и тень выступила в дорожку лунного света. Тал-Ли-Ла узнал в ней недолюдка в черном плаще, искавшего кого-то возле его клетки. Недолюдок протянул к нему руку, схватил за крылья и больно потащил на себя. Тал-Ли-Ла хотел сопротивляться, но не мог, хотел закричать, но потерял внезапно голос. Его выволокли на мокрую грязную землю и уронили лицом в грязь. Он чуть было не захлебнулся. Вонючая жижа устремилась в горло. Каким-то чудом ему удалось вывернуть голову на сторону, выплюнуть грязь и вздохнуть. Тем временем недолюдок ухватил его за одно крыло, распахнул плащ и извлек мясницкий нож. Короткий, но сильный взмах… сволочь знала что делала, даже ни чуточку не сомневалась… дикая ужасная боль. Тал-Ли-Ла расстался с одним крылом. Через минуту недолюдок коротким мясницким ударом отрубил ему второе крыло. Тал-Ли-Ла больше не был ему нужен. Недолюдок спрятал крылья в большой чёрный мешок, очень аккуратно сложил, чтобы не поломать. И направился прочь со двора. Лишенный сил, окровавленный, полумертвый Тал-Ли-Ла его не интересовал. Ему не было никакого дела до крылатого. Он сделал то, ради чего пришел.

Тал-Ли-Ла захлебывался слезами. Теперь для него все было кончено. Больше он никогда не увидит небо. Больше никогда не услышит песню ветра. Слезы мешались с кровью и уличной грязью. Нестерпимая тоска жгла сердце. Ему никогда не вернуться назад, не обнять родителей, не встретить возлюбленную, не познать таинство брака, не родить детишек, не воспитывать их. Его жизнь оказалась бездарно загублена. Он никому не нужен, бескрылый, даже этим проклятым цирковым. Его использовали, а теперь скомкали и выбросили, как фантик от конфеты.

Тал-Ли-Ла поднял зареванное лицо к чёрному, но такому теплому небу. И ему показалось, что небо улыбнулось и позвало его к себе. В ту же секунду он почувствовал, как оторвался от земли и воспарил вверх, набирая скорость. А там далеко на земле, в грязной луже, напоенной кровью, осталось лежать его покинутая исковерканная оболочка.

Тал-Ли-Ла было грустно, но это была ласковая теплая грусть. Через мгновение счастье затопило его и растворило в себе. Он поднимался все выше и выше, и вскоре покинул пространство Земли, устремляясь куда-то в запределье.

Глава 11
Гильдия Ловцов

Замок «Осколок Солнца» врос в вершину Черничной скалы и закрывал собой половину неба для жителей деревушки Озерная, лежащей на дне долины. Три десятка домов с яблоневыми и грушевыми садами, хозяйственные дворы с мычащими, блеющими, визжащими, кудахтавшими обитателями, небольшая кирха, собиравшая народ по утрам и вечерам на службу колокольным переливом, трактир «Златой гвоздь», дважды горевший за прошлый год, и вновь отстроенный на прежнем месте, неказистая деревянная гостиница «У Карла» в два этажа, дом деревенского старосты с резными наличниками и красной черепичной крышей, и большое колесо мельницы, стоящей на окраине деревни. С одной стороны деревеньку накрывал густой тенью замок, обитатели которого были частыми посетителями деревенского трактира, с другой же стороны рос густой смешанный лес, сквозь него пролегал дорожный тракт, ведущий в ближайший к деревне город Карлсштадт, находящийся в двух днях пути. За кривоватой от старости кирхой находилось широкое поле по осени облысевшее, а за ним простиралось большое зеркальное озеро, в котором плавали облака. На поле возле озера любила играть деревенская детвора. Здесь гоняли надутый бычий пузырь, ходили стенка на стенку в потешных боях, играли в «Рыцарей и еретиков», а по зиме катали снежных людей, строили ледовые крепости и брали их штурмом, то защищая, то нападая.

На противоположном берегу блестящего на осеннем солнце озера виднелась другая деревня. Местные называли ее Заозерной. Давным-давно ее обосновали изгнанные из деревни отступники, поправшие заветы предков. Это было так давно, что память о том, что именно они совершили, давно истерлась. Словно напоминание о былом родстве остались лишь схожие фамилии у жителей Озерной и Заозерной деревень. И там и там проживали представители старинных семейств Груберов, Шенкеров, Ульрихов.

Раз в год по зиме, когда озеро промерзали насквозь, а горы и стены «Осколка Солнца» покрывал толстый слой снега, жители деревень встречались на поляне за кирхой, ставились теплые зимние шатры с дымными очагами, выстраивались помосты для представлений, длинные ряды столов накрывались посудой и вкусными блюдами, и жители Озерной и Заозерной деревень собирались вместе отпраздновать День Мирового Равновесия, старинный праздник пришедший из глубин веков. В этот день нельзя ссориться и враждовать, ругаться и драться, и даже громко разговаривать тоже запрещено. Иной раз встретятся в городе дальние родственники и друг другу в лицо плюнут, да слова змеиные прошипят, а за столом на празднике рядом сидят, да вино хмельное молодое друг другу подливают, а как захмелеют обнимаются и целуются.

Редко видели жители деревни своих соседей из-за озера, куда чаще они встречались с обитателями «Осколка Солнца». Ловцы не жаловали деревенских своими визитами, но все же время от времени спускались в деревню. Чаще всего это случалось когда в Озерное приезжал проситель. Обычно он останавливался «У Карла» и несколько дней просиживал за «зеленым» столом возле окна в «Золотом гвозде». В обычные дни этот стол пустовал, но стоило появиться в трактире просителю, как он тут же устремлялся именно к этому столу, словно тут медом намазали. Хозяин трактира пробовал было усаживать за него других гостей, только вот долго усидеть они не могли. Их выгоняло чувство собственной ненужности и никчемности, появлявшееся неизвестно откуда. Вот садится за столик суровый, побитый жизнью уверенный в своих силах мужчина, чтобы промочить горло, да скоротать темный вечерок за умной беседой с друзьями, глядишь и минуты не прошло, а он уже превращается в сопливого мальчишку, трет слезящиеся глаза, да комкает в отчаянии густую с проседью бороду. Однажды уважаемый всеми житель деревни герр Крюгер, просидев минуту за этим столом, схватил с соседнего столика ножик и перерезал себе горло. После этого случая хозяин трактира смирился с судьбой и никто кроме просителей больше не занимал «зеленый» столик возле окна.

Разное жители говорили об обитателях горного замка. Герр Шульц, маленький лысый аптекарь, по совместительству практиковавший врачевание, любил после кружки другой крепкого золотистого пива делиться своими соображениями:

– Думается мне, Ловцы эти неспроста, недобрые они. Есть в них что-то потустороннее. Вот почему они Ловцы, скажите мне. И никто не скажет, а я скажу. Они ловят заблудившиеся в аду души. А просители эти никто иные как потерявшие свою душу люди. Та же душа, что потеряет свое сознание, оказывается прямиком в аду, вот Ловцы и ловят ее.

– Ошибаетесь, герр Шульц, Ловцы эти никакие не Ловцы вовсе, – всегда возражал ему герр Шмульке, дородный столяр-мебельщик, изготовивший практически всю мебель в деревне. – Думается мне это какой-то еретический религиозный орден. Они против Господа нашего проповедуют, а мы тут сидим у них под брюхом, можно сказать и в ус не дуем. А надо бы, как честные христиане, собраться всем миром, да подпалить этот очаг скверны.

– Какие еретики, о чем вы? – возмущался герр Отто Шенкер, мельник. – Верно подмечено что они словно орден, только вот орден не религиозный, а колдовской. Уж я то в этих делах верно понимаю. Моя прабабка ведьмой слыла, в Заозерном ее боялись, словно чумы или оспы. Так вот они явные колдуны, и просители эти приходят к ним, чтобы попросить их совершить какое-то колдовство запрещенное.

– Да что вы, герр Шенкер, я вот слышал, что все колдуны объединены в разные магические ложи, а вот про ордена ничего не слышал, – тут же наперекор сказал герр Шмульц.

– Это правильные колдуны в ложи объединены, они по закону человеческому и божескому действуют, а эти Ловцы наперекор всему идут. Уверен, что они жуткие непотребства творят. А мы у них под боком на грани смерти вечно бродим. Захотят в порошок сотрут.

– Я вот что-то не пойму, – говорил герр Шмульке. – А колдовство богоугодное дело, или нет?

– А об этом надо нашего преподобного спросить. Кто-нибудь видел его?

Хором они начинали звать:

– Герр Майн! Герр Майн!

Пока не находили осоловевшего от выпитого пива преподобного Майна на краю стола. Святой отец, перебрав, по обыкновению засыпал, положив голову на руки. Кое как его удавалось разбудить и разъяснить смысл спора, после чего он с умным видом изрекал, дырявя пальцем потолок:

– Магией мир создан был, а Бог создал человека по образу и подобию своему. Стало быть, если магия суть божественного проявления, значит она богоугодна!

После чего он тут же растягивался на столе и засыпал.

Правда любое обсуждение обитателей замка начиналось только в том случае, когда никого из них поблизости не было. В присутствии просителя завсегдатаи «Золотого гвоздя» тоже не рисковали языки попусту чесать. Мало ли колдуны потом прознают, да осерчают не на шутку. Связываться с ними никто не хотел.

Вот и в этот раз герр Шульц, герр Шмульке, герр Шенкер и герр Майне сидели тихо, каждый в свою кружку с пивом уткнулся и молчал, только изредка косил глаз на «зеленый» стол, за которым сидели двое бородачей. Один высокий, статный, другой кряжистый и неуклюжий с виду. Они приехали на взмыленных лошадях вчера вечером, остановились «У Карла». Ни у кого не возникло никаких сомнений за какой надобностью они в Озерное пожаловали. Явно просители. Если бы не они, давно бы уже закрылась гостиница, да и трактир бы влачил жалкое существование. В дни когда проситель занимал место за «зеленым» столом, в «Золотой гвоздь» набивался народ со всей деревни, трактирщик только бочки с пивом успевал открывать. Эти просители пришли в трактир рано утром и с тех пор сидели неподвижно, словно не люди вовсе, а статуи какие.

Ловцы любили испытывать просителей на прочность. Если просьба и впрямь трудная и важная, проситель нервничал, пил кружку за кружкой пиво или водку глушил, но сидел до конца. Если же кто из любопытства или по пустячному делу приехал, то выдержки у таких не хватало, уставали ждать и бежали, плюнув на все.

Солнце уже давно закатилось за горные хребты, луна выползла на патрулирование небосвода, загорелись светлячки-звезды, когда дверь в трактир резко открылась, словно от удара, и внутрь вошел высокий человек, скрытый длинным приталенным плащом до сапог из телячьей кожи. Накинутый на голову капюшон скрывал в темноте лицо человека. Пепельного цвета плащ был испещрен витиеватыми золотистыми узорами, казалось, светящимися изнутри. Человек осмотрелся и направился к «зеленому» столу. При его приближении просители оживились. Ловец сел напротив них, наклонился над столом, и они о чем-то зашептались. Но как ни силились подслушать разговор любопытные, они ничего не слышали, кроме змеиного шипения.

– О чем вы просите? Зачем приехали сюда? – спросил Ловец, положив на стол руки в пепельных перчатках с защитными рунами.

– У нас весьма деликатная просьба. Мы приехали издалека и хотели бы сохранить свой визит в тайне, – сказал Карл Мюнх.

– Чем я могу вам помочь? – учтиво спросил Ловец.

– Нам нужно увидеть Главу Гильдии Ловцов.

– К сожалению, это невозможно. Искусный Мартерос никогда никого не принимает. К тому же обычных просителей. Для этого существуют Привратники. Такие как я.

Карл слышал о затворничестве Главы Гильдии Ловцов, но на этот случай у него был припасен секретный ингредиент. Он должен был помочь ему отпереть запертую дверь, там где даже двери в помине не было.

Дорога до этой спрятанной от всего окружающего мира деревушки заняла несколько дней. До Карлсштадта, ближайшего к резиденции Ловцов города, они с Миконей добрались на пассажирском воздухолете, а сюда домчали на лошадях, купленных за весомую сумму. Чуть не загнали бедных животных, сами вымотались, сутки в седле, так что соревноваться в учтивости и дипломатии у Карла не было никакого желания.

Барон вытянул перед собой сложенную в кулак руку и разомкнул ее. Над ладонью расправил крылья призрачный силуэт дымчатого дракона. Привратник внимательно посмотрел на ладонь барона и неожиданно накрыл ее своей рукой в перчатке. Руны вспыхнули ярко и погасли. Пепельный дракон исчез, а Привратник произнес:

– Для адепта ложи Черного Дракона у нас всегда открыты ворота. Искусный Мартерос предупреждал о вашем визите. У меня есть четкая инструкция, сопроводить вас в замок на горе.

– Так чего мы ждем? – спросил Карл.

– Следуйте за мной! – распорядился Привратник.

Он поднялся из-за стола и вышел из трактира. Карл и Миконя последовали за ним, провожаемые удивленными взглядами деревенских.

Такого на их памяти еще не случалось. Чтобы проситель ушел вместе с Ловцом в замок. На их глазах рождалась новая легенда.

При приближении замок «Осколок Солнца» выглядел зловеще. Он нависал над кабиной лифта, поднимаемой на утес при помощи паровых двигателей. От любопытных глаз лифт был спрятан внутри горы за стальными дверями, открываемыми при помощи магического воздействия и ключевого слова. Лифт, деревянная конструкция с удобными сидениями, перилами и четырьмя окнами, выходящими на все стороны света, запускался по звонку. Его принимал оператор лифта, который тут же включал паровую машину. Тяжелую кабину медленно поднимали из окаменевшего подножия горы сквозь скальный уступ прямо во подвал замка.

Карлу и раньше доводилось пользоваться лифтами, но все больше в городах внутри домов, но тут он позабыл о цели своего визита, о таинственном ритуале, ингредиенты к которому собирал безымянный Ловчий, он припал к окну и жадно поглощал изумительный панорамный вид, открывшийся из кабины на затерянную в горах долину, озера и леса, деревни с десятками тоненьких дымных ручейков, устремленных к прозрачному безмятежному небу. Изредка кабину потряхивало налетевшим ветром и сердце замирало в предвкушении неизбежного падения, но ветер успокаивался, кабина переставала качаться и продолжала подъем вверх.

Вскоре скальной массив скрыл кабину, отрезав от внешнего мира. Пройдя сквозь скальный уступ, кабина поднялась в шахту и прозвенел звонок, оглашая остановку. Привратник поднялся со скамьи, раздвинул первые двери, открыл вторые и посторонился, пропуская гостей.

Карл вышел первым. Миконя неслышно следовал за ним. Все время пока они сидели за столиком просителей, беседовали с Привратником и поднимались в замок, он и слова не проронил. Карл чувствовал внутреннее напряжение Микони. Тот готовился к любому повороту событий и берег силы.

Их встречали. Четверо Ловцов в чёрных приталенных плащах, скрывавших тело, украшенных зелеными витиеватыми узорами и рунами. Капюшоны как водится скрывали их лица. Ловцы никому никогда не открывали тайну своих личностей. Исключение составлял Глава Гильдии. Искусный, принимая пост, снимал с себя капюшон и любой кто попадал к нему на прием, мог увидеть его лицо и узнать кто он. Только вот на прием к нему попасть было не просто трудно, невозможно. В особенности к Искусному Мартеросу, славящемуся своей нелюдимостью. Он даже с братьями по Гильдии старался общаться при помощи маговидов, жил в удаленных от остальных обитателей замка покоях и редко кто допускался туда.

– Искусный Мартерос ждет вас. Мы призваны сопроводить вас к нему, – пробасил один из черных плащей и коротко поклонился.

– Я принимаю его приглашение. И смиренно следую за вами, – учтиво ответил Карл, положив руку на эфес шпаги.

Чёрные Ловчие развернулись и вышли из лифтовой залы. Карл и Миконя последовали за ними. Процессию замыкал Привратник.

Их вели какими-то лабиринтами коридоров и лестниц. Карлу никогда раньше не доводилось бывать в резиденции Ловчих. Он с любопытством озирался по сторонам, разглядывал пыльные выцветшие гобелены, развешанные по стенам, старинную мебель, инкрустированную драгоценными камнями и украшенную наборной мозаикой, и древние фрески, покрывавшие потолки в залах, через которые им довелось пройти. Здесь все дышало тьмой веков, сквозь которые выстоял этот замок. Карл чувствовал его мерное могучее дыхание, наполненное мощью и мудростью. Сколько всего он повидал на своем долгом веку. Для него все это людское мельтешение казалось возней муравьев в детской песочнице.

Поднявшись по крутой винтообразной лестнице в часовую башню с бойницами, возле которых спали массивные пушки, черные Ловчие вышли на открытую галерею, продуваемую всеми горными ветрами. Галерея висела над воротами, ведущими в самое сердце замка и соединяла две часовые башни. Из второй башни по подземному переходу можно было попасть в личные покои Искусного Мартероса.

Карл жадно оглядел с высоты птичьего полета все пространство замка. Три кольца крепостных стен, десятки оружейных башен, хозяйственные дворы, работающие кузни, магические лаборатории, учебные цеха, несколько двухэтажных неказистых каменных строений, неопознанного назначения, широкие площадки, на которых стояли ждущие своего часа юркие ваншипы и легкие воздухолеты, огневые площадки с ровными рядами магобоев для отражения воздушной атаки. Карл видел перед собой город-государство и поражался его могуществу. За несколько десятков веков Гильдия Ловчих выросла из небольшого мастерового цеха до независимого государства в государстве и никому свою независимость отдавать не собиралась.

Попав во вторую часовую башню, они спустились по винтовой лестнице на первый этаж, открыли стальную дверь, запертую на магическую формулу, и спустились еще ниже. Минут десять они шли по длинному каменному коридору, освещенному тусклым светом чадящих факелов. Наконец коридор закончился новой лестницей, приведшей Карла и Миконю в приемный покой Главы Гильдии Ловчих. Сопровождающие чинно расселись по краям залы. Привратник же приказал следовать за ним. Он открыл украшенные позолоченными узорами массивные двери и вошел первым в кабинет своего господина. Замерев на пороге, он церемониальным голосом торжественно представил гостей:

– Барон Карл Иероним Мюнх, маг Верховной магической ложи Черного Дракона и его спутник Миконя Питерский.

Привратник поклонился и вышел за дверь, оставив Карла и Миконю наедине со своим господином.

Искусный Мартерос, седоглавый величественный старик в белом плаще Ловца сидел за массивным рабочим столом. Карлу на миг показалось, что они попали на прием к великану, такими мелкими и незначительными они казались по сравнению с хозяином кабинета. Густая сетка морщин покрывала лицо старика, крючковатый нависший над ртом нос, длинные распущенные по плечам серые волосы и яркие живые глаза с любопытством и азартом взирали на гостей.

– Проходите, господа, садитесь. К черту все церемониалы, я слишком стар для того, чтобы тратить на это время, – простер руки, указывая на пустующие кресла, Мартерос. Его голос напоминал скрип рассохшегося колодезного ворота.

– Благодарю, – сказал Карл и первым воспользовался предложением.

– А я ведь знал когда-то вашего учителя, молодой человек. Того кто передал вам наследственное имя. Он несколько раз обращался в Гильдию по деликатным поручениям, и надо сказать изумительный человек был. Хитрюга каких поискать.

Карл с удовольствием выслушал старика, но ничего не ответил. Предаваться воспоминаниям о старом бароне Мюнхе он совсем не хотел.

– Да уж. Были времена. К сожалению, они ушли. На смену приходят времена не менее интересные, но только мы уже не те. Меня предупредили о вашем визите, молодой человек. И прежде чем мы перейдем к разговору я хотел бы увидеть подтверждение вашего драконьего статуса.

Карл все так же молчаливо вытянул руку вперед, раскрыл ладонь вверх и вызвал призрачного дракона, воспарившего в воздухе.

– Что ж я удовлетворен. Я редко имею дело с чужаками. И как вы понимаете сам заказы не выполняю уже очень давно. Дракона в последний раз тоже лицезрел бездну времени назад. Так что проверка никогда не лишняя. Я слушаю вас. С чем пожаловали. Что требуется Верховной ложе от старика.

Искусный Мартерос умолк, испытующе уставившись на барона.

– Благодарю вас, что вы согласились уделить нам внимание. Наше дело не терпит лишнего времени, мы его и так упустили. Мы бы хотели узнать, выполняет ли кто из ваших Ловчих задание на землях Руссийской империи?

– Вот так сразу. С места и в карьер. А вы, братец, торопыга. Ну это свойство молодости, – ухмыльнулся Мартерос. – Да будет ли вам известно, молодой человек, что Гильдия Ловчих не подчиняется магическим ложам и не является одной из них, чтобы вы могли нам приказывать и требовать раскрытие тайны договора. Будет ли вам известно, что десятки веков назад, когда маги Земли объединились в ложи, нашлось множество одаренных, не пожелавших никому подчиняться. Это мало кому понравилось из великих магов, пытавшихся создать на Земле магическое государство. И тогда началась Первая Магическая Война. Потом и кровью, тысячами вольных жизней мы заплатили за то, чтобы на Земле родилась Гильдия Ловцов, последнее прибежище свободных и несогласных. Тех кто не хочет становиться адептом той или иной ложи, тех кто хочет заниматься только самосовершенствованием и самовоспитанием, кто мечтает о поиске чего-то нового и неизведанного. В большом мире маг, не вступивший в ложу, обречен на вымирание. Ему никто не протянет руку помощи, его запретят обучать и в конце концов сила магическая уничтожит его или сделает безумцем. Либо он придет к нам. И будет волен, отслужив Ловцом несколько десятилетий на благо Гильдии, стать свободным Мастером, а быть может потом и Искусным. Ловцы, заключая и выполняя договоры, кормят нашу ложу. Своей вынужденной временной несвободой они платят за свободу остальных и за свою будущую свободу. Мы берем на себя договора, и никто не вправе диктовать нам условия какие договора брать, а какие нет.

– Искусный Мартерос, выслушайте меня. Мы ни в коей мере не хотим умалить ваше достоинство или ограничить вашу свободу. Позвольте я объясню почему нам так важно знать, кто из Ловчих трудится на руссийской земле, – Карл собрался с мыслями и силами и поведал старику о гибели дочери профессора Свешникова и о пленении ее души. Когда он закончил, на некоторое время воцарилось молчание. Старик закрыл глаза и размышлял о чем-то, хмурил лоб и прикусывал нижнюю губу. Он принимал тяжелое для себя решение и наконец принял его.

– Стало быть, вы полагаете, что собираются ингредиенты для какого-то древнего магического ритуала? – переспросил он.

– Да, Искусный Мартерос.

– Мы иногда выполняем заказ на ловлю живой души. Беремся в исключительных случаях. Этот случай показался мне таким. Да будет вам известно, что все заказы проходят через меня, и я одобряю их, или отклоняю. Девушка, о которой вы говорите, так или иначе должна была умереть. У нее был врожденный порок сердца. Жить ей оставалось немного. Наши астрологи просчитали ее судьбу. Увы, ошибки не было. Еще год, два и она скончалась бы.

– Но пленение души и избавление от мук смерти это все таки разные вещи, – возразил барон.

– Вы правы, – тяжело вздохнув согласился старик. – Но плененная душа после исполнения ритуала должна была обрести свободу. Так меня заверили. И заверения заказчика показались мне правдивыми.

– Вы знаете что это за ритуал?

– К сожалению, нет. Это личное дело заказчика. Мы не имеем право требовать от него объяснений.

– Но вы согласились на пленение души. И не потребовали объяснений?!

– Не только на это. Наш Ловец должен собрать несколько, скажем так, ингредиентов. И не только на земле вашей родины.

– А если магический ритуал вашего заказчика направлен во зло. Если погибнут люди. Как вы могли взяться за исполнение заказа, не убедившись в его безопасности? – Карл не мог сдержать себя, его раздражала рассудительность и равнодушие старика.

– Наши астрологи проверяют заказы и после того как выносят заключение об их безопасности для нас, мы беремся за дело.

– Для вас? А как же остальной мир? – удивился Карл.

– Нас мало интересует остальной мир, – произнес старик. – К тому же на моей памяти Гильдия не исполняла никогда заказы, приведшие к чему-то страшному. Люди в основном преследуют свои корыстные цели, не выходящие за пределы их сугубо ограниченного мировоззрения.

Карл не нашелся что сказать в ответ. Возражать и спорить было бессмысленно. Искусный Мартерос жил слишком долго, чтобы его возможно было переубедить и перевоспитать.

– Я могу узнать имя заказчика? – спросил напрямую Карл.

– Это конфиденциальная информация. Мы не можем ее разглашать.

Карл нахмурился. Ниточка, ведущая к концу его расследования, оборвалась.

– Хотя впрочем. Только из уважения к Великому Магистру Драконов. Заказчик принадлежит к ложе Морской Гидры. – Неожиданно добавил старик.

– Вы хотите сказать, что заказ поступил от ложи? – тут же уцепился Карл.

– Я этого не говорил. Но человек, заключивший с нами договор, является магом ложи Морской Гидры.

– Вы можете сказать, кто из ваших Ловцов исполняет заказ?

– Нет. Но я могу вам передать список оставшихся ингредиентов и места их возможной добычи. Это все чем я могу вам помочь.

Искусный Мартерос медленно поднялся из-за стола. Аудиенция закончена. Гостям пора уходить, но у Карла остался последний вопрос: