Текст книги "Взять Берлин в 1941 году! Что дальше? Сталин после «Грозы»"

Глава 9
«БУДЕТ ВАМ ЮЖНЫЙ САХАЛИН!»

Священный правитель приморского града

Жизнь строил свободной четырнадцать лет.

Сменившему вольностей прежних не надо,

И он еще много наделает бед.

Нострадамус

Адмирал Флота Советского Союза И.С. Исаков свидетельствует: еще в 1935 г. у Сталина проходило очередное совещание флотских руководителей – по вопросам строительства Тихоокеанского флота. И вот он, И.С. Исаков, после совещания, на банкете, слегка захмелев, высказался в том смысле, что бесполезно, мол, строить флот, пока выходы из Охотского и Японского морей заперты японцами. А такое положение будет продолжаться, пока в руках у японцев находятся Южный Сахалин и Курилы.

На что Сталин ответил: «Подождите, будет вам Южный Сахалин!» Исаков, приняв это за шутку, снова с хмельным упорством доказывает: нельзя без Южного Сахалина строить сильный Тихоокеанский флот. Тогда Сталин обращается к присутствующим и со смехом говорит: вот, мол, обещаю я товарищу Исакову, что будет ему Южный Сахалин, а он не верит. Десять лет спустя, в 1945 г., когда СССР действительно отобрал Южный Сахалин и Курильские острова у Японии, я вспомнил эти сталинские слова, резюмирует Исаков (цит. по: Симонов К.М. Глазами человека моего поколения. М., 1989. С. 427—428).

Вспомним: Япония еще только оккупировала Маньчжурию, никаких актов агрессии против СССР еще не совершила (до Хасана – три года, до Халхин-Гола – четыре), а Сталин уже точно знает, что «будет Южный Сахалин!» Напрашивается вывод: Сталин уже все продумал и решил насчет Японии...

В предыдущей книге я уже писал о связях российских и японских «консервативных революционеров», а равно о роли советской разведки (в частности, Рихарда Зорге) в направлении вектора японской экспансии (Винтер Д. Виктор Суворов прав!.. С. 110). Все сказанное дает основания предполагать, что «консервативный революционер № 1» – Сталин уже как минимум в 1935 г. готовил то, что произошло на Дальнем Востоке в годы Второй мировой войны. Рассмотрим же, что именно происходило в эти годы в Японии.

Японская революция Мэйдзи (1867—1869 гг.) закрепила восстановление практически неограниченной власти императора, до этого сведенной к фикции режимом сегуната. Хотя в 1889 г. Япония стала конституционным государством, однако конституция закрепила практически неограниченную власть монарха. Из всех стран «второго эшелона» капитализма Япония осталась страной с наиболее сохранившимися пережитками средневекового самодержавия.

Ситуация стала меняться в период правления императора Тайсе (1912—1926), возможно, потому, что этот император, в отличие от своего отца Муцухито (1867—1912), не отличался ни способностями, ни желанием заниматься государственными делами и к тому же сильно болел. Поэтому за него де-факто правили узкие круги придворной и военной бюрократии, которые, однако, все более уступали место политикам либерально-реформаторского толка (Молодяков Э.В. Консервативная революция в Японии. М., 1999. С. 76—77). В его правление наиболее популярным в японском истеблишменте стало мнение, что «император – символ, а не правитель, а также гарант японской демократии». Примерно того же ждали и от нового императора Хирохито, вступившего на престол в 1926 г. (Falt O. Emperorship as a National Symbol in Japan of the Taisho Era (1912 – 1926// Western Interaction with Japan. Sandgate, 1990. Р. 62—66). Что же, взгляд вполне современный, в британском, скажем, духе («король царствует и является символом страны, но не правит»).

Однако сторонникам традиционного японского подхода к императорской власти такое отношение казалось богохульством. Этот подход выразит 15 лет спустя, в начале 1941 г., один из них: уникальность японского государства в том, что монархи или республиканские правители в других странах поставлены у власти людьми, тогда как в Японии императорская власть прямо унаследована от божественных предков (цит. по: Ballon R. Shinto, the Unconquered Enemy. N.Y., 1945. Р. 73).

Собственно, тенденция к торжеству таких взглядов обнаружилась сразу после Первой мировой войны. Если страны первого эшелона (т.е. собственно Запад) однозначно оказались в числе победителей, то страны второго эшелона были либо побеждены (Германия и распавшаяся Австро-Венгрия), либо преждевременно выбиты из войны (Россия), либо, оказавшись в числе победителей, были обделены при разделе добычи (Япония и Италия, о которой речь впереди). И едва ли это случайность.

Неудивительно, что именно «консервативные революционеры» совместили борьбу против современного общества с межнациональной борьбой против наиболее «продвинутых» стран.

В Японии возникла и своя партия «евразийцев», сторонников союза с «обиженными» Первой мировой войной странами, к числу которых они относили и СССР. Последний импонировал им своей плановой экономикой и многими другими чертами. К «евразийцам» относились такие видные политики, как принц Коноэ, будущий премьер Ионаи, будущий премьер Хирота, будущий глава МИД Арита и т.д. (Молодяков Э.В. Консервативная революция в Японии. С. 97).

В Японии первым открыто высказавшимся в этом направлении политиком стал принц Коноэ, выпустивший в 1918 г. книгу «Против англо-американского мирового порядка», смысл которой сводился к тому, что «обделенная Япония должна участвовать в войне за передел мира» (Yoshitaka Oko. Konoe Fumimaro. A Political Biography. Lanham. – N.Y. – L., 1992. Р. 14).

Через год Кита Икки выпустил книгу «Генеральный план переустройства Японии», в которой призывал «мирового пролетария» – Японию выступить против «мирового банкира» – Британии и «мирового землевладельца – России» (Молодяков Э.В. Консервативная революция в Японии. С. 153). Это уже настоящий национал-социализм – «нация-пролетарий против нации-банкира и в борьбе за жизненное пространство». Только что евреи не поминаются...

В 1921 г. японские националисты убили премьер-министра Хара, главного архитектора «демократии Тайсе». Э.В. Молодяков отмечает, что в том же году убили и прозападного политика Вальтера Ратенау в Германии (Консервативная революция... С. 119), а я добавлю: тогда же убили и М. Эрцбергера, подписавшего 11 ноября 1918 г. капитуляцию Германии перед Антантой, тогда же Гитлер стал единоличным фюрером НСДАП, и всего через год генсеком ВКП(б) станет Сталин. Совпадение? А еще в 1921 г. ввиду болезни отца регентом Японии стал будущий император Хирохито.

В эти годы начал головокружительную политическую карьеру и наш старый знакомый Йосукэ Мацуока, о котором я писал в первой книге (Винтер Д. Виктор Суворов прав!.. С. 113—114). Именно он представлял Японию на последней для нее сессии Лиги Наций в Женеве в феврале 1933 г., когда Лига 42 голосами против одного (сама Япония) осудила японскую агрессию в Маньчжурии. Тогда он «хлопнул дверью» на весь мир, заявив, что «усилия японского правительства по сотрудничеству с Лигой Наций достигли предела). Официально Япония покинула эту организацию 28 марта, но уже в феврале все было ясно. И Мацуока превратился в национального героя (Молодяков Э.В. Консервативная революция... С. 222).

В 1935 г. публичному проклятию с сожжением книг был предан профессор Минобэ, весьма популярный в годы Тайсе, писавший, в частности, что «император – не единоличный носитель власти, а лишь ее верховный орган». Интересно при этом, что сам император Хирохито никогда не обвинял Минобэ в нелояльности (там же. С. 84).

Развивались движения сторонников государственного регулирования экономики, выраженные несколько менее радикальными национал-социалистами и несколько более радикальными государственными социалистами. Вторые требовали национализации базовых отраслей экономики, ограничений на прибыли и собственность и т.д. Что касается первых, то к ним принадлежал, помимо всего прочего, Акамацу Кацумара, в прошлом коммунист. «Из коммуниста хороший нацист получается за две недели...»

Постепенно те и другие «социалисты» склонялись к созданию новой авторитарной партии по итальянскому или германскому образцу (Berger G. Parties out of Power in Japan. Princeton, 1977. Р. 148—149, 161—174). В 1933—1934 гг. эту идею подхватил и ставший, как уже говорилось, национальным героем Мацуока. Правда, с точки зрения последнего, идеалом Японии была не однопартийная система, а отсутствие партий вообще (Молодяков Э.В. Консервативная революция в Японии. С. 254, 264—265).

Практические шаги в этом направлении были предприняты после 1937 г., когда была создана «Лига по мобилизации национального духа». Ее целями провозглашались: достижение духовного и идейного единства нации, унификация идеологии, уничтожение многопартийной системы, лишение парламента права влиять на ход событий.

Глава 10
ДАЛЬНЕВОСТОЧНЫЙ ЛЕДОКОЛ

Последствия этого для Запроливья, а затем и для всей Империи страшно представить.

А. и Б. Стругацкие, «Трудно быть богом»

7 июля 1937 г. «дальневосточный ледокол» начал свою работу – Япония открыла военные действия против Китая и за первые полтора года этой войны захватила почти все восточные, приморские районы этой страны.

А в 1938 г. некто М.А. Сергеев выпустил книгу «Советские острова Тихого океана» (Закорецкий К. Третья мировая война Сталина. С. 406). Пикантность ситуации в том, что на тот момент это слово едва ли можно было употреблять во множественном числе: кроме Командорских островов, советским на Тихом океане был только Сахалин, да и то не весь. Так что же это – прозрение будущего? А.М. Сергеев вслед за товарищем Сталиным решил, что «будет нам Южный Сахалин»?

Между тем установление тоталитаризма в Японии подходило к концу. 25 марта 1940 г. группа депутатов японского парламента от разных партий создала «Лигу по завершению священной войны» (на тот момент Япония уже третий год воевала в Китае). 6 июня «самораспустилась» Социалистическая массовая партия, 16 июня подал в отставку кабинет Хиранума и одновременно «самораспустилась» старейшая политическая партия Японии Сэйюкай. После этого правительство возглавил Коноэ, а МИД – Мацуока. 15 августа, наконец, «самораспустилась» вторая старейшая партия Минсэйто, а в сентябре возникла «Ассоциация помощи трону» (АПТ), как раз и ставшая аналогом той самой «единой партии», о которой говорилось выше (Молодяков Э.В. Консервативная революция... С. 256—262).

В программу АПТ входило полное искоренение индивидуализма, равно как искоренение идей, признающих примат экономики над политикой, и искоренение прежнего идеала партии как выборной организации, имеющей представителей в парламенте (Berger G. Parties out of Power in Japan. Р. 263—275, 300—314).

Впрочем, выборы в Японии так никогда и не стали подлинно тоталитарными. Даже на выборах 1942 г., в разгар войны с США и Британией, независимые кандидаты получили до 20% мест в парламенте (Shillony B. Politics and Culture in Wartime Japan. Oxford, 1981. Р. 22—29).

Еще одним актуальным для страны вопросом было – против кого воевать. Так, во время военного путча в Токио 26—29 февраля 1936 г. одним из требований путчистов было назначить командующим Квантунской армией Араки, сторонника союза с США и Британией против главного врага – России (Kennedy M. The Estrangement of Great Britain and Japan, 1917—1935. Manchester, 1965. Р. 269—272). Путч (впрочем, четкой внешнеполитической программы не имевший) провалился, однако дело путчистов не пропало: в 1938—1939 гг. имели место военные конфликты с СССР на Хасане и Халхин-Голе, а также попытки договориться с Западом (например, соглашение Крэйги – Арита в июле 1939 г.)

А вот с торжеством «евразийцев» (группа Коноэ – Мацуока), совпавшим с торжеством полутоталитарной системы, восторжествовала линия на войну с Британией и США и сотрудничество с СССР.

Лишь летом 1944 г., после сокрушительного разгрома японского флота у Марианских островов и завоевания союзниками господства в воздухе и на море, правительство Тодзио (сменившее в октябре 1941 г. правительство Коноэ) пало, и Японию возглавило проанглосаксонское правительство Койсо (Уткин А.И. Дипломатия Франклина Рузвельта. Свердловск, 1990. С. 322). Вскоре, в январе 1945 г., АПТ была тихо распущена.

Впрочем, сменившее правительство Койсо в апреле 1945 г. правительство Коноэ попыталось опять-таки договориться с СССР, апеллируя к тому, что «США и Британия всегда были врагами России». Однако в конкретной обстановке 1945 г. Сталин счел более выгодным для себя «выполнить союзнический долг», в котором ввиду тяжелого положения Японии особой военной надобности уже не было.

А теперь вернемся в «предвоенный (для СССР) период».

Вот, например, такой любопытный факт: весной 1941 г. начальник Оперативного управления Генерального штаба РККА генерал-лейтенант Г.К. Маландин утвердил план оперативно-стратегических игр на 1941 год. Так вот, с 1 по 15 апреля 1941 г. должны были состояться игры Дальневосточного фронта, Сибирского и Забайкальского округов, с 1 по 15 мая – Ленинградского и Архангельского округов, а с 1 по 15 июля – Киевского и Одесского (Солонин М. 25 июня. С. 282—283).

С Ленинградским и Архангельским округами все понятно: новая операция против Финляндии (в рамках «Грозы») к тому времени готовилась почти открыто. С Киевским и Одесским округами тоже все ясно: главный удар по Германии планировался через Южную Польшу, Словакию и Румынию. А вот против кого и зачем собирались проводить игры сибиряки и дальневосточники? Особенно с учетом того, что с весны 1940 г. Забайкальским округом командовал набравшийся боевого опыта на Финской войне Ковалев (там же. С. 145). В принципе, в Маньчжурии, этой китайской Сибири, природно-климатические условия с финляндскими сопоставимы...

Так что же – Сталин вспомнил свое обещание про Южный Сахалин? Не пора ли присмотреться к тому, как именно вождь и учитель собирался его выполнять, и проиграть сценарий еще одной «войны, которой не было?

Еще 3 сентября 1941 г. ГКО СССР принимает решение о массированной переброске советских войск на Дальний Восток, против Японии. Точнее, решение было принято еще 18 августа, но практическая переброска началась 3 сентября, после того, как успешный исход операции «Гроза» перестал вызывать какие-либо сомнения. 30 сентября в Чите водворяется местное отделение Ставки Верховного Главнокомандования, а 2 ноября – Штаб Верховного Главнокомандования на Дальнем Востоке.

В начале октября советские пограничники начинают снятие проволочных заграждений на маньчжурской границе и на Южном Сахалине. В течение сентября-октября против Японии перебрасывается дополнительно 11 армий. 18—19 октября проводятся учения Тихоокеанского флота с высадкой морских десантов на берег. Впрочем, не исключено, что они носят отвлекающий характер, чтобы японская разведка подумала, что СССР возлагает главные надежды на флот (на самом деле ударной силой № 1 предполагается сделать воздушные десанты).

28 октября ставятся задачи вновь образованным фронтам, а 23 октября отдается приказ «действовать по Большому плану». Операция против Японии получает кодовое название «Тайфун». Планы операции были составлены еще в мае-июне 1941 г. Первоначально, учитывая большую роль десантников и планеристов, ее хотели назвать «Ветер с неба». Однако Сталину в мягкой форме объяснили, что выражение «ветер с неба» появилось в Японии после того, как в 1281 г. тайфун разметал понтонные мосты геополитического предшественника Сталина, монгольского хана Хубилая, вознамерившегося захватить Японию, что и спасло Страну восходящего солнца. Как, мол, вы яхту назовете, так она и поплывет. Тогда товарищ Сталин решил назвать операцию более нейтрально – «Тайфун».

9 ноября 1941 г. «Тайфун» начал бушевать над Дальним Востоком. После мощной артиллерийской и авиационной подготовки Красная Армия переходит в наступление в Корее и Маньчжурии, нанося сходящиеся удары на Мукден и Харбин. 20 ноября оба этих города захвачены Красной Армией. Из Маньчжурии и Приморья Красная Армия наносит удар по Корее – 24 ноября она берет Пхеньян и 28 ноября входит в Сеул. Одновременно японцы выбиваются с Южного Сахалина.

С 18 ноября по 2 декабря проходит операция против Курильских островов. Вопреки опасениям, японский флот, гораздо более мощный, чем советский, не оказал достойного сопротивления: как и германский, он скован нехваткой топлива после введения в действие американских санкций против Японии. Поэтому советские морские и массированные воздушные десанты продвигаются достаточно быстро и 10 декабря захватывают Саппоро на острове Хоккайдо. 16—18 декабря японцев выбивают из Хакодате на южной оконечности острова, а затем высаживаются в Аомори, на северной оконечности острова Хонсю. Между тем в Корее 21 декабря Красная Армия, преодолевая отчаянное сопротивление японцев, входит в Тэджон.

Наступление на острове Хонсю продолжается и в 1942 году. 3 января советские войска занимают Сендай, 12 января – Ниигату. 14 февраля Красная Армия вступает в столицу Японии Токио. А через две недели на западе Японии открывается «второй фронт»: захватив 28 февраля Пусан, Красная Армия на другой день выбрасывает мощные воздушные десанты в Сасебо и Китакюсю.

В течение марта 1942 г. японское сопротивление постепенно сламывается. 11 марта капитулирует Нагоя, 25-го – Осака. Наконец, 2 апреля, с падением Кобе, вся Япония становится «красной».

Глава 11
СТАЛИН В КИТАЕ

Однако операция против Японии становится как бы геополитически неполноценной без соответствующих операций в Китае. Сталин готовился и к ним... В первую очередь подготавливались плацдармы – Монголия и Синьцзян; последний к концу 1930-х гг. стал почти что частью СССР, чуть ли не «семнадцатой республикой» (на начало 1941 г. в составе СССР было 16 союзных республик) (подробнее см.: Винтер Д. Виктор Суворов прав! С. 169—176).

Помимо всего прочего, наращивалась численность войск Коммунистической партии Китая (КПК): в 1937 г. они насчитывали всего 50 тыс. чел. (Ледовский А.М. СССР и Сталин в судьбах Китая. М., 1999. С. 222), а на 1 октября 1940 г. – уже 378 тыс. (по другим данным, 600 тыс.) (там же. С. 261).

При этом, если в 1937 г. КПК, выполняя установку Коминтерна, вошла в единый антияпонский фронт с Гоминьданом, то уже с конца 1938 и особенно в 1939 г. между КПК и Гоминьданом начались конфликты. Советские авторы сталинской эпохи и советские дипломаты в Китае того времени, естественно, обвиняют в них Гоминьдан (Ефимов Г.В. Очерки по новой и новейшей истории Китая. М., 1949. С. 372), и после таких конфликтов СССР несколько раз снижал объемы поставок оружия в Китай, которые организовал согласно советско-китайскому договору о дружбе и ненападении от 21 августа 1937 г. (Ледовский А.М. СССР и Сталин в судьбах Китая. С. 224).

Но вот свидетельство П.П. Владимирова, представителя Коминтерна при ставке Мао Цзэдуна: в конце 1939 г. Чжоу Эньлай прибыл в Москву и обсуждал со Сталиным проблемы «революции в Китае, которую сделает советское оружие» (вот, кстати, объяснение, откуда КПК нашла вооружение для новых сотен тысяч своих солдат, появившихся в эти годы. – Д.В.) (Владимиров П.П. Особый район Китая. М., 1974. С. 451).

Осенью 1939 г. КПК приняла новую установку: продолжая войну с японцами, постепенно расходиться с Гоминьданом. Новый конфликт начался осенью 1940 г., одновременно с широким антияпонским наступлением, продолжавшимся с 20 августа по 5 декабря 1940 г. («Битва ста полков») (Ефимов Г.В. Очерки... С. 375—379).

Китайские дипломаты в случаях конфликтов пытались объяснить советской стороне, что проблема в том, что войска КПК занимают все новые территории, вытесняя гоминьдановцев с контролируемых ими территорий, отсюда и конфликты. Советская сторона отказывалась рассматривать гоминьдановские материалы и документы, свидетельствующие об этом. Так, когда в начале 1940 г. КПК потребовала от Гоминьдана включить в состав Особого района три новых уезда, то советский посол заявил: у вас, мол, под контролем 1981 уезд, что там какие-то три из них! (Ледовский А.М. С. 255.)

А когда, после конфликта 1940—начала 1941 г., в ходе которого был разгромлен штаб 4-й (коммунистической) армии, заместитель начальника Генерального штаба китайской армии генерал Бай Чунси развернул перед В.И. Чуйковым (с декабря 1940 по весну 1942 г. – военный атташе СССР в Китае) военные карты, доказывающие вину КПК, то Чуйков ответил, что, мол, он человек новый и с обстановкой еще не знаком (там же. С. 227).

Это не помешало В.И. Чуйкову доложить Наркому обороны С. К. Тимошенко о «заранее спланированном нападении правительственных войск на новую 4-ю армию» (Чуйков В.И. Миссия в Китае// По дорогам Китая. 1937—1945. Воспоминания. М., 1989. С. 265).

Еще круче были донесения советского посла (в то время – еще «полпреда») А.С. Панюшкина. Вот донесение за тот же 1940 год: «Китайская национальная армия, руководимая продажным командованием во главе с Чан Кайши, самостоятельно закончить войну против японского агрессора с положительным для себя результатом не может. Предательская работа ... организуется военным министром Хэ Инцином». Кстати, до своего назначения на высший дипломатический пост в Поднебесной Панюшкин был начальником Первого главного управления (т.е. внешней разведки. – Д.В.) КГБ (так в тексте; вероятно, имелся в виду НКВД. – Д.В.). Товарища Панюшкина за такой антигоминьдановский «наезд» товарищ Сталин устами товарища Молотова, правда, пожурил, однако не расстрелял, как одного из его предшественников, «прошляпившего» нападение Японии на Китай летом 1937 г., и даже с должности посла не отозвал (Ледовский А.М. С. 231—236).

И еще. В 1940 г. британский журналист написал книгу о том, что творят японцы в Китае: «Японцы особенно истребляли /китайскую/ национальную буржуазию, преследовали, убивали, конфисковали имущество, жертвы этих репрессий – люди западноевропейского склада, особенно те, кто учился в западных университетах... Японцы прилагают все усилия, чтобы искоренить новый Китай, который за последние 15 лет (с тех пор, как рвавших страну на части милитаристов сменил Чан Кайши. – Д.В.) так сильно поднялся» (Allers J. Japan closing the «Open Door» in China. L., 1940. Р. 52—53).

Но разве это не именно то, что нужно было Сталину? Именно национальная буржуазия могла стать препятствием на пути распространения коммунизма в Азии – против буржуазии компрадорской народные массы коммунистам настроить гораздо легче (а и настроили же!). И не случайно, как свидетельствуют члены Комитета освобождения Чехословакии, встречавшиеся в октябре 1939 г. с руководством Коминтерна, коминтерновцы им проговорились: «Мы тратим огромные деньги, чтобы война (Японии против Китая. – Д.В.) продолжалась (Шаули М. «Война Гитлера изнурит Европу, которая потом станет нашей легкой добычей»// Сталин, бей первым! Упредить Гитлера! М., 2012. С. 199—200).

Словом, «дальневосточный» ледокол расчищал дорогу мировому коммунизму, пожалуй, еще более эффективно, чем ледокол европейский.